Текст книги "Китай под семью печатями"
Автор книги: Дмитрий Усачёв
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Судьба эмигрантов
Бойня в Хайларе: кто на КВЖД хозяин?
Интересно, что Мечислав Реутт один из братьев останется Яновичем, по крайней мере, живучи в Китае. Станислав во всех анкетах и автобиографиях строго и однозначно называл себя Ивановичем, как и средний брат Бронислав. Аделия – она в каких-то бумагах Яновна, а в других Ивановна. Один только настырный Мечислав всё Янович да Янович.
Папа у них у всех один, только до поры до времени его звали Ян, а в 1924 году он вдруг превратился в Ивана. Так по паспорту, который он в том году получил в консульстве СССР на станции Маньчжурия. Стал советским подданным, чтобы не переживать по поводу работы – уволят или не уволят.
Раньше ведь жили себе и не тужили, оставаясь гражданами Российской Империи, хоть её уже и в помине не существовало. Но к 1924-му новые московские правители и китайцы, поначалу переругавшись, но после всё же поладили меж собою и решили, что отныне на КВЖД могут работать только китайцы и граждане СССР. Именно граждане, а не какие-то там бывшие российские подданные. То есть все двадцать или тридцать тысяч русского персонала, сколько их там, должны были переоформить своё гражданство, а если ты какой-нибудь принципиальный белогвардеец или тебе просто лень подавать на советский паспорт, то на здоровье – тебя уволят с КВЖД без выплаты заштатного пособия и лишат служебного жилья.
Вот и проводник вагонов Реутт в 1924-м получил от консула в Маньчжурии паспорт гражданина СССР. Чтобы сохранить работу. Да, в паспорте он уже не Ян, а Иван (но мы его продолжим называть польским именем), хоть и записан был поначалу как поляк. Подданной СССР стала и Анна, которая пишет: «Паспорт СССР имела из-за службы мужа на дороге и, кроме того, хотела поехать в СССР повидаться с родными».
Так же дружно записались в советское гражданство все из их большой семьи: Адам Адамович Реутт с женой Франциской Юлиановной и супруги Яцевичи – Иван Викентьевич с Аделией Юлиановной. В паспорта отцов впишут детей – тоже как советских подданных. Вроде бы всё в порядке. Ан нет! Потом уже, во второй половине тридцатых, и родители, и дети – все они завалят консульства СССР с требованием не считать их советскими гражданами, ведь японцы как новые хозяева КВЖД и всей Маньчжурии не приветствовали, мягко говоря, ничего советского.
Но это всё не так страшно.
Поистине драматические испытания ждали Реутт и Яцевичей летом и осенью 1929 года, когда станции Маньчжурия и Хайлар стали центром военного конфликта между совладельцами КВЖД. Вооружённое противостояние охватило всю магистраль.
А тут что за беда такая? Да просто китайские власти вдруг решили, что КВЖД принадлежит только им – целиком и стопроцентно, что «понаехавшие» советские тут лишние. И они сместили нашего генерального управляющего дорогой, взамен которого поставили своего китайца, а заодно подвели китайские войска к границе с Советским Союзом – к приграничной станции Маньчжурия, откуда ждали наступления Красной Армии.
Анна Иосифовна, у которой анкеты более точны и подробны, чем у строгого главы семейства, пишет: «В 1929 году муж в конфликт не уволился. Как наказание за то, что он не уволился во время военного конфликта с китайцами, муж в 1931 году был переведён простым рабочим на станцию Харбин Центральная».
О чём речь? Почему Ян Реутт выбирал между «уволиться» и «не уволиться»? И что за наказание?
А всё дело в том, что на захват дороги китайцами очень многие работники КВЖД ответили самоувольнением из принципа: «Китайцы отобрали у нас дорогу, и на них мы работать не собираемся». Дорога встала. Забастовали тысячи полторы возмущённых русских железнодорожников. Многих протестующих китайцы выгоняли из служебных квартир, а кого-то арестовывали и отправляли в концлагерь Сумбей, где держали в деревянных чумных бараках без пола, так что спали заключённые в грязи на голой земле. Людей пытали, калечили, они сходили с ума от неимоверных зверств. Многих казнили изуверским способом – отрубали головы. Всё серьёзно!
И тут – три непохожие истории. По очереди.
История первая. Ян Реутт на самоувольнение не пошел. Куда увольняться? Одно дело, когда протестуют холостые, а ведь у Яна четверо детей, младшему Мечиславу – всего пять лет. Из анкеты Яна Юлиановича: «Имея большую семью, я должен был служить на дороге, а не увольняться». Нельзя испытывать судьбу. Когда ближе к зиме 1929-го Советский Союз вернул свои пятидесятипроцентные права на владение дорогой, то провёл чистку советского персонала КВЖД. Тех, кто летом добровольно уволился, всячески поощрили, вернули им жильё.
И наоборот – подозрительными посчитали тех, кто оставался работать и при китайцах. Вот и Яна Реутт в 1931-м выпроводили со станции Маньчжурия и понизили из проводников в рядового рабочего. Что не стало трагедией, ведь: а) «прогнали» не в Тмутаракань, а совсем наоборот – на станцию Харбин Центральную; б) назначенные ему 80 фэн подённой оплаты на дороге не валяются, для начала тридцатых не так уж плохо.
История вторая, она про Адама Адамовича Реутт, поступившего по-своему. Он, в отличие от зятя, в 1929-м не пожелал служить китайцам и со своей должности осмотрщика вагонов на станции Куаньченцзы демонстративно уволился. Самоуволился, как это тогда называлось. Китайцы немедля включили Адама в список забастовщиков, подлежащих «изоляции», но не успели арестовать, вроде бы так. Обошлось. Но на всякий случай он жену Франциску и младшую, двухлетнюю, дочку Марию отправил за три перегона на станцию Яомынь, где училась в советской гимназии и жила в интернате их тринадцатилетняя дочка Янина. Рисковал? Несомненно. Но, быть может, рисковал как раз ради учёбы Янины в советской гимназии, откуда её могли прогнать.
Тем более, что именно в этой гимназии осенью вынужденно и неожиданно оказалась и двоюродная сестра Янины – Регина, дочка Аделаиды Юлиановны и Ивана Викентьевича Яцевичей.
Это третья история – история Яцевичей. Вот как об этом рассказывает Регина, коротко и ёмко:
«В 1927 году мама Аделаида и папа Иван Викентьевич отправили меня учиться в Цицикар, в железнодорожную гимназию. Во время советско-китайского конфликта на КВЖД в 1929 году мне нельзя было учиться в Цицикаре, и я вернулась к родителям на станцию Чжалайнор. 17 ноября советские войска заняли Чжалайнор, и отца и мать, как советских подданных, вывезли со всеми ж/д служащими в Читу. А я успела уехать на станцию Куаньченцзы к тётке и поступила в советскую гимназию на станции Яомынь, которую и окончила. В 1932 году отец и мать вернулись в Маньчжурию нелегально. Они шли в феврале из Приморья сопками через Уссури до китайской деревни, оттуда приехали ко мне в Харбин, где я уже училась в Харбинской зубоврачебной школе Фон-Арнольд. Отец выхлопотал себе пенсию в 1933 году и нигде не служил».
Конец цитаты.
Вот так жестоко советско-китайский конфликт 1929 года ударил по семьям железнодорожников. И вообще по судьбе жителей охваченного войной города Хайлара, о чём в следующей главе под названием «Учитель английского».
К наступлению зимы Красная армия разгромила китайцев.
22 декабря 1929 года с подписанием Хабаровского протокола Китайско-Восточная железная дорога снова стала совместной собственностью СССР и Китая.
Всё успокоится. Прасковья Усачёва вернётся на службу в железнодорожную полицию (уборщицей), дочка Клава перейдёт с 1 января тридцатого года во второй класс высшей народной школы, а сына Мишу приютят в советском приюте. Тишь и благодать. До поры до времени.
Судьба эмигрантов
Учитель английского
Когда мы с гидом Юрой Хуан Хуном топали по Большому проспекту от универмага Чурина в сторону управления КВЖД, то я поглядывал и на противоположную сторону широченной улицы. Где-то напротив Чурина должен стоять «громадный двухэтажный дом», про который написала в газете «На сопках Маньчжурии» Вера Ивановна Куклина. «Громадный» и в то же время «двухэтажный»? Но ведь этот дом Верочка впервые увидела шестилетней, то есть тогда, «когда деревья были большими».
В том «громадном» доме под № 56 на Большом проспекте квартировала в начале тридцатых её семья – папа с мамой, Верочка и её сестрёнка Надюша. На первом этаже ещё были зубоврачебная клиника и кабинет «Красота» доктора Гайснера.
На переименованном Большом проспекте дома, в основном, не снесены. Нумерация сменилась. Есть красивые двухэтажные особняки, не то чтобы громадные. Улицу не переходили, найти дом – для меня это не так важно.
Вера Куклина – она невольно изменила судьбу моих родных. Мои тётушки Нина Анатольевна и Ольга Анатольевна. Они дочки той самой Татианы Толстиковой, см. главу «Счетовод» прислали мне из Харькова эту газету «На сопках Маньчжурии», № 160 за февраль 2010-го. (В выходных данных издания – Петренко Анатолий Георгиевич, г. Новосибирск, Россия).
Я запросил дело Веры Куклиной из архива БРЭМ. Прочёл и о семье Куклиных, а не только о Вере. Её отец, Иван Александрович, – учитель английского в Хайларской Русской Гимназии. Родился в 1890-м в селе Кыр Забайкальской области – это село прямо на границе с Монголией, оно возникло триста лет назад как пограничный казачий караул. Окончил школу прапорщиков во Владикавказе. Из его анкеты: «Воевал против турок во время Великой мировой Войны и против большевиков в гражданскую войну». Младший офицер и командир кавалерийской сотни в Даурском конном полку Белой армии. Этот полк входил в знаменитую дивизию, которой командовал российский военачальник генерал Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг.
В 1920-м казачий сотник Иван Куклин вынужден эвакуироваться в Маньчжурию. Вместе с однополчанами. И ещё вместе с женой – фронтовой медсестрой Евдокией Дионисьевной.
Первая дочка, Наденька, родилась у них в дни отступления, ещё на русской земле, на станции Даурия. А в Хайларе дочек стало две; родилась младшенькая Верочка в 1924-м.
С тем, как зарабатывать в Китае на жизнь. «сторонник представительной монархии», как называет себя в анкете Куклин, определился не сразу. Сперва они с женой завели прачечную – обстирывали на руках чуть ли не половину Хайлара: постельное бельё, одежда. Ночью стирали, а днём сушили и гладили. Выпадали редкие свободные минуты, и тогда Куклин брался за словари и самоучители. Дело в том, что он ещё со школы интересовался языками, а в Даурском полку со многими образованными офицерами они могли заговорить по-английски.
Удивительно, согласитесь. Кавалерийский офицер, спрыгнув с осёдланного коня, открывает прачечную, чтобы своими руками стирать и полоскать для округи простыни-наволочки, а вечером сидит за учебниками английского. Разве не чудеса?!
Кто-то из эмигрантов в Хайларе, прослышав про увлечение Куклина, привёл своих детей. Потом другие родители попросили обучить их ребят английскому разговорному. Дальше больше – и вот уже Куклин преподаёт английский в Хайларской Русской Гимназии. А что творится в семье? Дочки тянутся за отцом, и скоро они с ним общаются только на английском.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
