Текст книги "Три покойных кормильца"

Автор книги: Дмитрий Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Молчать! – рявкнул Николай. – То, что ты видел, придержи при себе, потом пригодится, договорились же! …Думаю, присниться надо моей жене. Она хоть знает, где я работаю… В общем, меньше придется про адрес, про деньги объяснять.

– Так пустой же там у тебя сейф-то, забыл?

– Вася! Если я говорю, значит знаю. Есть там деньги. Только времени у нас мало.

– Ага. Ага. – Василий засуетился. – А вот не верю я тебе, Колян. Вот не верю! Приснимся мы твоей цаце, расскажем всё, а она денежки заберет, а про наших баб и не вспомнит! Подумаешь, приснился покойный супруг и набредил про каких-то чужих тётек… – Бородатый сосед Василия в очередной раз громко икнул. – Да не перебивай ты!! …Надо было завещание готовить перед выездом на проспект! – Вася опять заорал. Он даже вскочил из-за стола и стал помогать себе жестами. – Заехал бы быстренько к нотариусу, чик-чик, всё оформил, всё описал! Мол, после моей смерти прошу разделить все мои деньги на три равных части и раздать Лерке, Люське и Наташке!! И всё дела!!

Пораженные наглостью слесаря, Николай со Стасом потеряли дар речи, но, замолчав, Василий вдруг и сам сообразил, что наговорил полной чепухи. Он потупился в стол и резко сел на место:

– То есть… Ну, извиняйте, мужики, заговорился.

Переведя дух, Николай осуждающе оглядел молчащих вокруг него, неподвижных, как изваяния, алкоголиков и сказал:

– В общем, так. Если между нами нет доверия, то будем сниться всем нашим женам. По очереди. Начнем со Стаса.

В этот момент один из смертных поднял кружку и припал к ней губами. И крылатые мужчины с неприкрытой завистью, как завороженные следили за исходом внутрь живого организма вкусно тянущейся, пенистой, золотого оттенка субстанции.

Крыло Казанского собора оказалось довольно уютным местом для ожидания ночи. Свесив ноги, три покойных супруга сидели на крыше и глядели вниз. Василий громко икнул:

– Вот те! Заразил ведь меня бородач-то! Ну, ладно, он икал – пива налакался, а мне-то за что!? Ведь ни глоточка же!

– Я заметил, ты глазами выпил больше, чем он губами. – Стас ухмыльнулся.

– О! О! О! Поддел! – Василий опять икнул. – Лучше скажи, когда твоя благоверная-то засыпает? Долго нам тут еще сидеть?! …Колян!

Часы на ратуше показывали 21 час.

– Не знаю. – Стас зевнул. – Вообще, она поздно ложится.

– Ну, полетели, что ли, посмотрим. – Николай, глядя на Стаса, тоже аппетитно зевнул.

Василий, сидящий посередине, сначала наблюдал зевок одного, потом другого, попробовал зевнуть сам – не получилось. Зато опять смачно икнул.

Наталья прогнала детей с кухни, в которой теперь, после поминок, был наведен относительный порядок:

– Всё! Оба спать! Тебе в институт с утра, тебе в школу – быстро в постели!

Дети, воткнувшиеся было в кухонный телевизор, нехотя удалились. Наталья достала из холодильника бутылку водки, налила маленькую рюмку, выпила, крякнула шепотом и, потушив в кухне свет, вышла.

На широкой кровати, освещенной мерцающим экраном телевизора, возлежали, положив руки под головы, три крылатых духа – смотрели программу с Максимом Галкиным, щедро раздающим миллионы населению, из рядов которого он выбирал исключительно эрудированных.

Когда необъятное тело Натальи просунулось в маленькую спальню, на ней уже была просторная белая ночнушка. На голове белый платочек. Духи нехотя встали, уступая ей ложе. Наталья поставила на тумбочку в изголовье стакан, наполовину наполненный водой. С кряхтеньем и скрипами она забралась под одеяло, положила поверх него пульт, в стакан на тумбочке отправила верхнюю челюсть, а с тумбочки взяла очки.

Стас отвернулся к окну и стал разглядывать вечерний пейзаж с вяло-ночным северным небом и мозаикой желтых окон. Он отвернулся демонстративно, с тем, чтобы и спутники его последовали этому примеру, но в сторону окна стал смотреть только Николай. Василий напротив – нагнулся к стакану, чтобы изучить устройство зубного протеза.

– Вася! – шепнул ему Николай. – Ты не у себя дома!

– А чего такого-то… Подумаешь, эстеты!

Наталья взяла с груди пульт и начала знакомую всем процедуру: каналы переключались один за другим через секунду, по кругу – с первого по 42-й, и снова с первого.

– Э, мать, это надолго… – Василий поглядел на стенные часы. – Стасик! Она так долго не заснет, может, ей подсыпать чего?

– Вася, заткнись! – шепнул Николай более грозно. – Когда уснет, тогда и уснет.

Видя неловкость, которую испытывал Стас, допустив чужих людей в свою спальню, Николай решил его приободрить:

– А моя так смешно похрапывает, когда спит… Как ребенок… С присвистом таким. Говорят, человек храпит тогда, когда в него вселяется дух свиньи, и надо только чуть-чуть тихонько похрюкать над ним, и тот сразу перестает храпеть… Правда, я однажды над Леркой полночи хрюкал! – И Николай тихонько засмеялся своему воспоминанию. Но Стас был невозмутим. Он как будто исполнял какой-то неприятный ему обряд.

Между тем, они оглянулись на почему-то притихшего Василия. И ужаснулись. Тот буквально сидел на пузе Натальи и, широко замахиваясь руками, делал в сторону её носа мощные пассы, видимо, пытаясь её загипнотизировать. При этом Наталья продолжала смотреть телевизор. Прямо сквозь сантехника.

– Спи, вдова! Спи, вдова! Спи, вдова! – шептал Василий в ритм со своими пассами, состроив Наталье страшную мину. – Мужики, похож я на Кашпировского?

– Васька! – зашипел на него Николай. – Ну-ка, брысь!!

– Вот сами же говорим, что времени мало, а ничего не делаем! А если у неё бессонница!

– Слезь с моей жены! – дрожащим голосом сказал Стас, и Василий, наконец, повиновался. При этом он всем своим видом будто говорил «А делайте, что хотите!»

В соседней комнате горел свет. Сергей и Алена не спали. Сергей воткнулся в компьютер за столом у окна, а Алена с наушниками на голове лежала под одеялом наверху двухэтажной койки и что-то читала в ярком журнале.

Три духа, привалясь к спинке Натальиной кровати, рядком сидели на полу и сонными глазами глядели телевизор.

– Информация… – Василий зажмурился. – Скажи-ка мне, уважаемая Информация, сколько денег на счету в банке у этого певца?

Ответ Информации потряс сантехника до глубины души.

Николай со Стасом уже заметили, что Наталья, наконец, засопела, они уже двинулись к ней, обсуждая детали её сновидения, а Василий все сидел на полу и широко открытыми глазами глядел на экран.

– Вася! – окликнул его Николай.

Василий икнул и пришел в себя.

– В общем, так, – учил Николай Стаса, – адрес цеха ты помнишь. Внуши ей, что обязательно! обязательно надо подняться на второй этаж, войти в кабинет, и остановиться у портрета Суворова…

– Суворова… – послушно повторил Стас. – А двери?

– Двери мы к тому времени как-нибудь откроем. Не зря же огорчений набирали для стресса!.. И должна она там быть ночью, в любое время, лучше прямо сегодня.

– Сегодня? У нее и денег-то на такси нет.

– Ну, завтра! В любом случае мы проследим за её действиями и не опоздаем, мы ж на крыльях!.. Давай!.. Васька, тихо!

…Наталья мерно посапывала, лежа на спине. Очки съехали почти ей под нос. Три духа зависли над лицом бедной женщины, и Стас, изобразив на лице некое подобие улыбки, прошептал как можно более безобидно и приветливо:

– Наташенька…

В спальне возник момент истины. Лицо спящей прояснилось. Губы шевельнулись, и Наталья с блаженной улыбкой зашептала в своём сне:

– Не говори ничего, любимый мой. Я уже всё поняла… Шкиперский переулок, дом 8-а, второй этаж, дверь в кабинет… Стасик… Любимый… Дверь в кабинет, портрет Суворова… Стасик… Я буду там в три часа ночи. Я прилечу на крыльях… И на всякий случай прихвачу с собой фомку… И рюкзак для денег… До встречи, милый.

Чуть приподнявшееся во время этого спиритического сеанса тело Натальи неожиданно обрушилось обратно в перины и подушки, вдова почмокала губами и захрапела, как ни в чем ни бывало.

Радости крылатых мужчин не было предела! С восторгом переглядываясь, они тихонько попятились от жаркого лежбища вдовы.

– У нас получилось! – прошептал Василий и, едва сдерживая эмоции, затеял перед телевизором танец футбольных болельщиков с выбросом в стороны гусеобразно согнутых рук и песенкой «Оле-оле, Оле, Оле!» Николай вдруг составил ему компанию и, сотрясая громадный живот, попытался быть синхронным с маленьким и вертлявым сантехником.

На лице Стаса благоухала неописуемая гордость за совершенное им чудо и, в частности, за неукоснительную сообразительность потусторонней жены. Он по-отечески снисходительно глядел на танец своих коллег, пока не сказал:

– Да хорош уже. Готовиться пора. Поехали.

– «Поехали!» – хохотнул в его сторону Николай. – Гагарин!

Тем не менее, Василий с Николаем протанцевали в сторону окна и вошли в него, как в воду, покинув спальню.

– До встречи, родная… – Стас сморгнул слезу и последовал за ними.

Но если бы было так. Нет. Всё было совершенно иначе.

– Двери мы к тому времени как-нибудь откроем, – суетливо шептал Николай Стасу над спящей Натальей. – Не зря же огорчений набирали для стресса!.. И должна она там быть ночью, в любое время, лучше прямо сегодня.

– Сегодня? У нее и денег-то на такси нет.

– Ну, завтра! В любом случае мы проследим за её действиями и не опоздаем, мы ж на крыльях!.. Давай!.. Васька, тихо!

…Наталья мерно посапывала, лежа на спине. Очки съехали почти ей под нос. Три духа зависли над лицом бедной женщины, и Стас, изобразив на лице некое подобие улыбки, прошептал как можно более безобидно и приветливо:

– Наташенька…

В спальне возник момент истины. Лёгкая пауза, должная, возможно, что-нибудь решить, повисла в спертом воздухе крохотной спальни. Если бы вдова в этот момент открыла глаза, она бы, конечно, не увидела три пары чего-то пытливо ждущих от неё мужских глаз…

Василий громко икнул.

В соседней комнате, куда всё еще не пришел сон, дети внезапно услышали короткий истеричный вопль матери. Даже Аленка, оглохшая от музыки в наушниках, подскочила на своём ярусе, а Сергей резко встал, обрушив головой нависающую над столом полку. Дети кинулись в спальню к матери и застали её сидящей на перине с очками на подбородке.

– Мам, ты чего?

– Что с тобой, мамочка?

Наталья перевела дух. Поправляя очки, она оглядела детей:

– Господи… Приснится же… Как будто поскользнулась – и в пропасть! Кошмар! Лечу, лечу, а там речка… А в речке Барсик плывёт… дохлый. Плывет и икает! Тьфу!

– Ну, мамочка… – Аленка развернулась и пошла к себе. – Спокойной ночи!

– Этот сон, мамуль, скорее всего, к деньгам. Спи. – Сергей выключил телевизор и вышел, тихо закрыв за собой дверь спальни.

…Обескураженные духи молча стояли у окна. Некоторое время спустя, Стас с ненавистью поглядел на Василия:

– Ты это специально икнул!

– Ага! И долго перед этим тренировался!.. – завелся Василий. – А тебе известно, что приведения не икают?

– Ладно! – остановил их Николай. – Не вышло. Чья очередь?

Мгновенный полет над ночным городом – это просто песня.

– Просто песня… – сказал Николай, ни к кому не обращаясь, когда они пронеслись над разведенным мостом.

– Да! – Стас уже остыл от грустного прощания с женой и детьми и тоже был потрясен, казалось бы, привычным для этого города ночным явлением, наблюдая его с близкой стремительной высоты.

– А если нырнуть, мы намокнем, или нет? – Любознательность Василия не имела границ.

– Вряд ли, – вслух подумал Николай. – Но испытывать не будем. Представляешь, прилетишь к любимой жене с мокрыми крыльями и со стучащими зубами. Ни сушиться, ни греться нет времени, а?

Василий первым коснулся крыши родного дома сандалиями и поежился:

– Это верно.

В квартиру они проникли через стену в Мишкиной комнате. Свет от уличного фонаря падал мальчику на лицо… Духи крались мимо него на цыпочках, как будто могли разбудить.

– Твой? – шепнул Стас.

– Мой… Миха… – Василий, шедший впереди, остановился у изголовья сына. – А чё вы шепчете-то? Ему сейчас хоть гром греми – не проснется. Крепкий бутуз растет. И на меня похож. Гляди.

– Похож, – вздохнул Николай. – Особенно в профиль.

– Похож? Похож? – оживился Василий. – Правда, похож, Стасик?

Стасик неуверенно кивнул.

– Он у нас семимесячным родился. На два месяца раньше срока. А смышленый! Больше всего любит деньги считать… Балбес… Что из тебя вырастет, Миха… Пошли.

Они миновали темный коридор.

– Вот здесь мы спим. – Вася остановился перед дверью в спальню. – Эх!

– Что «эх»? – спросил Стас.

– Эх… Исполнить бы супружеские обязанности!

– Она на кухне, – заметил Николай. – Не спит еще.

– Как не спит?.. А, точно, не спит!

Духи вошли в кухню. Там при свете настольной лампы Люся разгадывала кроссворд в просторном журнале, занимающем половину стола. В тот момент, когда они появились в кухне, Люся встала, запахнув халат, и налила себе, видимо, не первую уже чашку кофе.

– Блин! Кофе лакает! – Василий расстроился. – Она так вообще не заснет!.. Люськ, ты чего! Ну-ка, давай молочка тепленького, корволольчика – и в койку.

И уже во второй раз чувствительность Люси к потусторонним силам стала очевидна мужчинам. Пересекая кухню с чашкой в руке, она вдруг остановилась, как будто побоялась на что-то наступить, и, чуть втянув голову в плечи, обвела кухню настороженным взглядом. Помедлила, прошла к столу, села и снова обошла напряженными глазами темные углы.

– Она у меня как кошка, – тихо сказал Василий с улыбкой влюбленного человека, – сплошь интуитивная! Говорил же, сразу надо было сюда… А не к бородавошнице.

Стас обиженно раздул ноздри.

Василий сел на табурет напротив Люси, положив локти на стол, и как-то по-новому поглядел ей в лицо:

– А как она груши любит! Особенно сочные, янтарные такие… А я зефир в шоколаде люблю. Вон, она знает, как мы с ней этот зефир в шоколаде лопали… нежный такой… всю ночь лопали… первую нашу ночь.

Люся вернулась к кроссворду, сдвинула брови и почти про себя прошептала:

– Титул принца королевского дома в Испании и Португалии… Шесть букв.

Василий на секунду сосредоточился:

– Так это король!.. Шесть букв… Король и есть!

– Инфант… – подсказал Стас.

– Какой еще инфант? – Николай подошел к Люсе и через её плечо заглянул в кроссворд. – …Точно. Подходит. Инфант. А я не знал.

– Ко-роль, – проговорила Люся, старательно вписывая буквы в клетки коротким карандашом. – Подошло…

Василий огорченно вздохнул:

– Откуда ей про инфанта… Если уж даже я не знаю!

Стас с Николаем сдержанно промолчали.

Вася опять разглядывал супругу:

– Люсенька… А может, спать? Бай-бай?.. Я тебе чего хорошее скажу-то во сне, а? – Люся, прикрыв рот ладонью, широко зевнула. – Вот-вот. Давай, моя сладкая, а? – И Василий вдруг на какой-то странный манер, с паузами, тихонько запел древнюю колыбельную:

Гуркота, гуркота…

А Люсеньке дремота…

Сон да Дрёма вдоль по улочке прошли…

К моей Люсеньке зашли…

Под головку спать легли…

Баю-баюшки баю…

Баю девочку мою…

У Николая задрожал подбородок, лицо Стаса уже щедро омывали слезы, Люся нервно подняла ладонь и уткнула в переносицу длинные пальцы, а Василий тихонько продолжал:

Прилетели гулюшки…

Садились на люлюшку…

Они стали гурковать…

Стали Люсеньку качать…

Прибаюкивати:

Спи, Люсенька, засни…

Угомон тебя возьми…

Крыши домов всё четче прорисовывались на светлеющем небе. Стас и Николай сидели на подоконнике Васиной кухни со стороны улицы, а Люся всё еще коротала ночь у настольной лампы. Теперь она разглядывала старые фотографии, вываливающиеся из пухлого альбома.

– Не успеем мы к Лерке, точно не успеем, уже пятый час. – Николай оглянулся на Люсю с Василием.

– И торопить неудобно. – Отозвался Стас.

– Да уж…

Василий стоял за спиной у Люси и тоже разглядывал фотографии. Иногда, дрожа крыльями, он чуть приподымался вверх, иногда нагибался, чтобы заглянуть ей в лицо. Иногда грустил, иногда веселился:

– О! А это мы в Репино… Помнишь, у тебя в воде купальник развязался, а ты нарочно не заметила! Коза!.. Вот ведь нарочно, а? Люськ, нарочно?.. Ха! Мужики на пляже спины сожгли, перевернуться стеснялись… Так им и надо, кобелям… А это, Люсь, я. Узнаёшь? – Люся с непонятным выражением лица засмотрелась на фотографию бравого старшины – кудлатого Василия времен армейской службы, а Вася обогнул стол и снова сел напротив, чтоб видеть её лицо.

– …Ну, что, девочка… Спать-то ты, сегодня уже не пойдешь, это понятно… Ну, ладненько тогда… Прощевай, родная. В другой раз примчусь.

Василий встал, помедлил, глядя на жену, затем выпорхнул из кухни и завис прямо перед крылатыми коллегами:

– Извиняйте, братцы… К твоей-то, Колян, поздно уже, а?

– …Спать-то она еще долго будет… Да и сны под утро глубже… А вот куда её звать-то теперь? Нам же в цех ночью надо.

– А чё ночью-то обязательно? Чё ночью-то? Кто нас днем-то заметит?

– Ну, ты тупой, Вася! – Стас выразительно постучал себя по лбу. – Мы-то тут причем? Нас, понятно, никто не видит! Нам надо посредника провести, Вася! По-сред-ни-ка! Из царства живых и здоровых!

– А. Ну, да… Чё ты сразу обзываться-то!

– А может, просто попробовать? Попробовать ей присниться… – вслух подумал Николай. – Попытка не пытка. Что время-то терять!

Было уже почти светло, когда три друга рядком сидели на диванчике, сложив руки на коленях, а напротив них в огромной кровати одиноко спала Лера.

– Ну, чё ты медлишь-то? – торопил Василий. – Сейчас проснется – и всё. Пробуй, Колёк, пробуй!

Но Николай не торопился. Он неотрывно глядел на жену и никак не мог решиться на вторжение в её сон. Наконец сказал:

– Я при вас не могу. На крыше подождите, а?

– Так бы сразу и сказал! Пошли, Стас.

Мужчины вертикально поднялись под потолок и пропали, а Николай встал и приблизился к ложу Валерии.

– Лапуль, – тихо позвал Николай, – ты что-нибудь чувствуешь, лапуль? Ты меня чувствуешь?.. Дай знать.

Лера, лежащая на спине, медленно повернула голову от окна к стенке, но не проснулась. Лицо Николая озарила надежда.

– Лапуль… Завтра ночью… В нашем с Данилой кабинете… Это я, твой Коля… Лерочка. – Николай говорил всё торопливей, боясь спугнуть возможную удачу. – Там деньги для тебя и пацанов. Ты только приди туда, мы откроем… я открою двери. Подымайся на второй этаж, в наш кабинет, за портретом Суворова сейф, он неожиданно распахнется, не пугайся, забирай деньги и уходи… Приходи в час. Там маршрутка наша ходит до полвторого. Эти деньги наши… И еще для одних людей… Я потом расскажу… И ничего не бойся, это не воровство, это наши деньги, Лапуль. Запомни всё, милая.

Лера снова плавно повернула голову на подушке, и Николаю даже показалось, что супруга кивнула. Он потянулся поцеловать её сонные губы, но раздумал и тихонько поплыл вверх – на крышу.

– Ну, что? Внушил? – Вася, потирая ладошки, встретил Николая на крыше.

– А кто его знает. Но, кажется, получилось… В общем, попробуем. Следующей ночью… Около часа.

– Отлично!

– А нам хватит этих?.. – Стас стоял, облокотившись на полуразваленную дымоходную трубу. – Огорчений-то хватит, чтоб всё сделать? Вася, ты на меня что-нибудь накопал?

Василий вскинул брови и поджал губу.

– Ты, Стасик, у нас святой. И всё у тебя хорошо. Супруга надежная, дети нормальные… Честно скажу, нечем мне будет тебя огорчить. Если только соврать.

– Врать не надо, – сказал Николай, – я знаю, ты можешь так приврать, что не то, что до стресса, до паралича человека доведешь.

– Кого? – хохотнул Василий. – Стасика? Хотя…

Василий приблизился к Стасу и с озабоченной миной прижался ухом к его груди в районе сердца. Стас только болезненно сморщился, меж тем как лицо Василия приобрело выражение трагического предчувствия:

– Да. Определенно, предынфарктное состояние, Стасик. Как всё запущено! Тебе срочно нужно к врачу… Или это крылышки скрипят?

– Отвяжись!

– Хватит паясничать! – шумнул Николай. – А меня кто-нибудь огорчить сможет?

– Я думаю, что у меня получится. – Довольно серьезно сказал Стас.

– …Да?

– Да.

– Без вранья?

– Без вранья.

– Интересно. – Николая не обрадовало это сообщение Стаса.

– А мне, а я, а меня кто-нибудь огорчит? – встрепенулся почетный донор. – Колян, ты ведь там был у меня?

– …Думаю, что в этот раз я тебя, Вася, огорчу.

– До стресса?

– Думаю, до стресса.

Василий сник. Николай заметил общее настроение:

– Только давайте так, мужики! Решили – делаем! И не жалеть! Даже если чувствуете, что сильно огорчите, до боли! Не жалеть! Иначе мы энергии не наберем не то, что сейф открыть…

– Господи! – вздохнул Василий. – На что остатки дней тратим! Человечество вон веками кумекает, есть жизнь на Марсе, нет жизни на Марсе, а мы?! Имеем доступ ко всей Информации Вселенной, так нет! Бородавки разглядываем!

При слове «бородавки» Стас вздрогнул и опять раздул ноздри:

– А, между прочим, у тебя до ночи еще целый день. Исследуй Информацию. Кто тебе мешает?

– А вот и исследую! А ну-ка, Информация, где еще жизнь есть, а?.. – Василий зажмурился и через мгновение осознал нечто новое. – Пардон. Так мне это словечко ничего не говорит. Я б туда сам бы слетал, поглядел бы, а?

И в этот момент Василий просто мгновенно исчез с крыши.

Глядя на то место, где только что маячил дух сантехника, Стас с Николаем переглянулись.

– Так… Забрали, однако, Ваську… – сказал Николай.

– Вернут… Вообще, он, наверное, где-то прав. Вот мы с тобой знаем что-нибудь про снежного человека?

– Ну, знаем. То же, что и все.

– А мы ж теперь не все! Мы теперь часть Вселенной. Мы можем быть где угодно в любую секунду… Коля, я хочу на них посмотреть.

– На кого?

– Если они только существуют… – Стас уже не слышал Николая. – Если они, действительно, где-нибудь есть… Я хочу это видеть!

Через секунду Стаса на крыше не стало.

– Ну вот! – Николай хлопнул себя по груди. – Исследователи, ё-моё! Колумбы! – Он легко взлетел и сел на дымоходную трубу. – Один к пришельцам, другой к этим… как их… Как дети, ей богу!.. Мне осталось узнать, существуют ли на свете привидения.

И Николай в одиночестве рассмеялся собственной шутке.

Василий ощутил себя в незнакомой местности. Камни, камни, рваные камни, гладкие камни, кусок зеленой растительности и снова камни. По синему звездному небу катились две планеты, одна из которых была огромной и красной, а вторая маленькой и зеленой. Здесь же, вокруг сантехника, судя по всему, был довольно теплый, но абсолютно необитаемый вечер.

– Ку-ку-у! – пропел Василий. – Марсиане-е! Где вы? Но лучше не выходите… Потому что я вас уже боюсь, – закончил он почти шепотом. При этом глаза его беспокойно бегали по чужому пейзажу, а крылышки на спине трусовато дрожали.

Василий легко подпрыгнул и через мгновение оказался на вершине высокой сопки.

– Ага… Как легко-то! Приведения – они, видать, везде приведения… Фигня. Ничего мне здесь не сделают… супостаты. Я ж покойник!

Василий вдруг увидел далеко в долине огонёк. Огонёк очень явно напоминал обыкновенный костер.

– Да неужели!.. Вот ведь!

И он вновь прыгнул – теперь навстречу костру.

Шесть совершенно обнаженных гривасто-бородатых мужчин и две женщины сидели на каких-то темных подстилках вокруг большого костра. Кожа людей была смугловатой, но не черной, а лица – почти европейские, только довольно грубо слепленные. Волосы дикарей трепал сильный теплый ветер. В нескольких шагах от кострища светился вход в грунтовое убежище, там тоже горел костер, но гораздо более яркий, чем снаружи. Из отдельной, чуть поодаль, дыры в земле валил густой белый дым. Люди не говорили, но нельзя было сказать, что они молчат. Периодически кто-нибудь из них что-то ворчал, кто-то кивал, кто-то издавал хриплый, булькающий звук.

Вокруг костра на специально подставленных плоских камнях дымилась и спела снедь, бывшая недавно живой плотью.

Василий опасливо шел по кругу чуть в стороне от костра и с жадностью впитывал информацию.

– Вот те на!.. Неандертальцы! Это ж Каменный век, ё-моё!.. Эх, братушки, браво ребятушки!..

Видя, что его не видят и не слышат, Василий говорил всё громче и громче, осмелел и, в конце концов, приблизился к костру.

– Здрасьте вам, люди добрые!

Никто с ним в ответ не поздоровался. Один из дикарей протянул длинную руку, ухватил с камня дымящуюся пищу и стал её равнодушно поедать. Его примеру сразу последовали остальные.

– Приятного аппетита, дяденька!.. Так вот вы какие, пришельцы!.. – Василий хохотнул. – И где же ваши летающие тарелочки?.. Тьфу ты, господи! А наши-то! Они к вам… – Василий расхохотался и теперь чуть не давился смехом. – Они к вам… Ой, щас помру!.. Они к вам за технологиями собираются, о как! Денег извели – тьму! Вместо того, чтобы… Ну, сейчас не об этом.

Василий пошел прямо вокруг костра, заложив руки за спину и обращаясь к первобытным инопланетянам, как лектор в аудитории.

– Так вот что я вам скажу!.. Привет!.. Нет, не так… Сердечный и пламенный привет вам, жители далекой галактики, от простых советских людей… Нет, не советских… Нет… От жителей славной планеты Земля, о как! Которая расположена… которая расположена… Ну, не важно… И попрошу не чавкать в этот торжественный момент! Имейте совесть! Это встреча цивилизаций!.. Оставьте хоть на мгновение вашу жратву и обратите пытливый взгляд в космос! – Василий картинно воздел руку к небу. – Задайтесь вопросом: «Одиноки ли мы во Вселенной?!»

Братья по разуму, между тем, оставались совершенно равнодушными к лекции.

– Да вы, я вижу, меня не слушаете! – возмутился лектор. – А напрасно! Очень даже напрасно! Будь здесь мои друзья, Колян со Стасиком, они бы меня огорчили, и я… Специально огорчили бы! Для вас! Особенно, Стасик! И тогда я смог бы набросать вам вот прямо тут, на земле, прутиком… колесо, например. Потому что пока вы его сами изобретете, глаза вытаращишь!.. Или, например, паровоз! (Дай Бог вспомнить, как он там у нас устроен.) Или лучше… О! Каменный топор! Знаете, как удобно мамонтов гонять? Наши предки гоняли – только вьёт… Или мамонты тут у вас тоже повымерли? Тогда динозавров!

В этот момент где-то вдалеке раздался страшный раскатистый рёв, неоднократно повторенный эхом. Василий аж присел. А дикари наоборот – поднялись. Двое из них подхватили с земли огромные дубины, и все уставились в одну сторону. Ноздри людей ходили ходуном, но не это поразило Васю. Вся компания была выше него в два раза! Сантехник в их кругу почувствовал себя гномом.

– Вот это баскетбо-ол! – выдохнул покойный землянин. – А говорили, неандертальцы были маленькие. Кой бес маленькие!!

Дикари были неподвижны до тех пор, пока один из них не хрюкнул что-то. Все, как по команде, начали пятиться к убежищу с подземным костром и быстро скрылись в нем, задвинув вход широким камнем.

Василий не на шутку струхнул:

– А чё, ребят… здесь чё-то будет, да?

Но пугающий рык раздался теперь значительно тише и глуше.

– Так оно уходит, ребят, чё вы испугались-то, господи! Уходит оно, точно! Эх вы… Храбрецы…

Тут он обнаружил под ногами длинный холмик, на более высоком краю которого из мелких камней был выложен довольно отчетливый круг.

– А это ж могила! Вот гад буду, могила! И ведь свежая! – Василий измерил длину холмика шагами. – Точно! Метра три. Один из ваших… Из жлобов.

Василий не увидел, он почувствовал, правда, не сразу, что за его спиной кто-то есть. И даже не кто-то. Над Василием завис огромный, голый, волосатый и бородатый дядька с маленькими белыми крылышками на спине – не кто иной, как хозяин могилки. Лицо инопланетного духа было в страшном изумлении – он видел Васю, он разглядывал его, и степень его удивления была сравнима только со степенью его агрессии.

Василий обернулся, его глаза встретили страшный взгляд духа-великана.

– Ой… Здрасьте… Я это…

Великан протянул огромные волосаты руки и ухватил Василия за плечи.

– Чё-то я… чё-то я…

Наткнувшись на рубашку с лямками комбинезона, великан изумился еще больше, отдернул руки и со страхом поглядел на свои огромные ладони. Василий уже не мог произнести ни слова. Великан резко протянул лапу, крепко взял сантехника за горло, высоко поднял над землей и вдруг заорал победным гортанным криком, барабаня себя свободной рукой по огромной волосатой груди.

Василий почти выпустил глаза из орбит и во всю свою призрачную глотку выкрикнул нечто совершенно неуместное ни ко времени, ни к пространству:

– Милиция-а-а!!!

Стас стоял на лыжах. Лыжи принадлежали какому-то мужичку в зимней амуниции, который в настоящий момент, поочередно выбрасывая вперед палки, двигался по крутому снегу меж могучих елей. На спине болталась двустволка. Так вот Стас стоял на лыжах позади мужичка, переставляя ноги в такт движениям ведущего. Мужику вес Стасика ничего не стоил, поскольку Стасик, будучи душой, ничего не весил. А дело было, наверное, где-нибудь в снежных Альпах. Ярко светило солнце. Мягкий морозец приятно щипал ностальгические чувства покойника.

И вдруг Стас увидел глаза. Скорее, сначала почувствовал, чем увидел, но потом и увидел тоже. Стас воспарил на пару метров вверх, оставив мужичка на лыжах двигаться дальше, и вгляделся в существо под елью. Несомненно, это был снежный человек. Длинная белая шерсть закрывала практически всё его тело. Человекоподобный, чуть сутулясь, словно прилип к стволу ели и теперь неподвижно наблюдал за удаляющимся охотником.

Николай сидел как раз там, где грозно обрывался ствол одной из пушек, украшающих южный бастион Петропавловской крепости. Он не то, чтобы дремал, души не спят, просто ему не хотелось суетиться. Николай смотрел на противоположный берег Невы. Там стояли дворцы, а по набережной мчались автомобили. Между тем, часы собора показывали уже без четверти полдень. По территории крепости гуляли всевозможные туристы – пузатые и тощие иностранные деды, сопровождаемые низкими и высокими дамами с одинаково фиолетовыми завивками. Нева скоро несла мимо Николая тяжелые воды, и как-то нечаянно на ум ему вернулись строки поэта, которого он любил с детства. Николай улыбнулся и, с трудом припоминая текст, проговорил:

Покойный царь еще Россией

Со славой правил. На балкон

Печален, смутен вышел он…

…Как там дальше-то…

И молвил: «С божией стихией

Царям не совладеть». Он сел

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел…

…Возле пушки начались приготовления к полуденному выстрелу. Дядька-отставник в форме морского офицера руководил молодым человеком в форме мичмана. А тот руководил матросом, который, в свою очередь, покрикивал на немолодого человека в гражданском. К пушке доставили холостые заряды. Обернувшись, Николай праздно наблюдал эти приготовления, пока не вспомнил себя во времена флотской службы.

Николай всегда был толстым. В строю тощих матросов срочной службы он выделялся и с фронта, и с тыла.

Долговязый мичман прошелся вдоль короткой шеренги увольняющихся на берег. Они выстроились на баке противолодочного корабля, прямо под пушкой.

– Равняйсь!.. Смирно!.. Суворов, твоему соседу слева никогда не увидеть грудь четвертого человека!.. Пузо подбери, старший матрос Суворов, я тебе говорю!