Текст книги "Ветер смерти"

Автор книги: Дмитрий Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Некто в ночь с субботы на воскресенье проникает весьма нестандартным образом в совершенно закрытый номер гостиницы и доводит до инсульта здоровенного, тридцатишестилетнего парня, прошедшего огни и воды российского бизнеса, а потом также нестандартно исчезает, не оставив никаких существенных следов и ничего не взяв. Впрочем, нет, как раз взял, и даже очень! Правда, выяснилось это только через сутки, и то благодаря моему неуемному любопытству. Но этого неизвестному показалось мало, а может быть и просто понравилось водить за нос следственные органы. И он совершает второе действо, опять же выбрав молодого и здорового мужика и каким-то образом угробив ему надпочечники. Полное отсутствие адреналина – это чем же надо напугать человека?!.. Но главная взятка оказалась такой же странной и страшной. И если Золотарев прав, то мы будем иметь дело с очень сильным и смертельно опасным противником, когда выйдем на него. Если выйдем когда-нибудь, поправил меня внутренний голос. М-да!.. А для того, чтобы его вычислить, требуется понять, зачем он это делает? Может быть, так питается?.. Но от этой мысли сразу запахло «Секретными материалами» с их монстрами, мутантами и прочими ужастиками. Я живо представил себе Фокса Малдера, разглядывающего в нашем морге иссохшие трупы и глубокомысленно изрекающего нечто вроде «…иного я и не ожидал здесь увидеть! Надо поискать упоминание аналогичных случаев в архивах МВД за последние полвека. Сдается мне, здесь действует нечеловек!..» Я тряхнул головой, и дурацкое видение исчезло. Все-таки зачем?.. Но больше ничего стоящего на ум не приходило, и я сдался. В конце концов, у меня есть и другие дела, а поисками пусть занимается Берест и иже с ним. Я понимал, что это малодушие и элементарная трусость перед неведомым, но измотанные нервы требовали отдыха, и я вспомнил еще об одном деле.

Сегодня был вторник, а в моем кармане лежало приглашение на презентацию, куда я сам и напросился у Колобка, да еще на пару с пантерой по имени Леночка Одоевская. И поскольку до означенного времени оставалось каких-то два-три часа, следовало отправиться домой и привести себя в божеский вид. Приняв это трезвое решение, я вытряхнул из головы остатки тревожных мыслей и постарался настроиться на предстоящий светский раут.

Глава 3

Ровно без десяти минут семь я припарковал свою видавшую виды «Ладушку» двадцатой модели на размеченной для машин площадке возле двухэтажного, современного особняка из красного кирпича с белыми переплетами евроокон и фотохромными стеклами. Выбравшись из порядком нагревшейся под суровым летним сибирским солнцем машины, я придирчиво оглядел себя в зеркале заднего вида и остался доволен. Из зеркала на меня смотрел плотный подтянутый парень среднего роста, с еще достаточно густой шевелюрой, окладистой «шкиперской» бородкой и простоватыми серо-зелеными глазами, одетый в весьма приличную «джинсу» и легкие летние туфли. Похож на журналиста и на бизнесмена средней руки, и… для женщин тоже интересен. Так, мобильник – в левый карман, диктофон – в правый, видео «Handy Cap» на левое запястье, – все, можно выпускать!

Пантера по имени Лена появилась на своем голубом «фоксе» точно в девятнадцать ноль-ноль, хоть часы проверяй.

– Да-а, Елена Даниловна, – невольно протянул я, не в силах оторваться от чего-то переливчато-прозрачно-воздушного, обнимавшего роденовскую фигурку моей сегодняшней «ангажи», – гм, я что-то не пойму, у кого сегодня презентация? Или вы рассчитываете сорвать весь банк по интервью учредителей фирмы с правом эксклюзива?

– Ах, Дмитрий Алексеевич, я такая расстроенная! – Одоевская возвела глазки горе и сделала плечиком. – Я никак не могла выбрать что-нибудь приличествующее моменту, пришлось одеть первое попавшееся. Я ужасно выгляжу, да? – синие бесстыжие глазищи впились в меня, бровки – домиком, пунцовые губки предательски подрагивают – ангелочек, так тебя растак!

Я сложил пальцы рук в мудру «щит Шамбалы», шумно выдохнул через нос, сбрасывая накатившееся опасное напряжение мужского естества с помощью проверенного древнего приема тибетских монахов, и почти честно сказал:

– Леночка, когда ты перестанешь испытывать мою братскую солидарность? Тебе что, Колобка мало?

– Что ты, Котик?! – очень натурально изумилась искусительница. – У меня и в мыслях ничего подобного! Я же должна выглядеть?

– Это тебе удалось, даже сверх того, – откровенно признал я и поторопился уйти со скользкой темы. – Ты готова? Тогда – вперед, на приступ!

Мы чинно, под ручку, как образцово-показательная парочка нуворишей, поднялись на невысокое мраморное крыльцо и вошли в просторный холл, застеленный травянистого цвета пушистым паласом. Под потолком, создавая живительные потоки прохлады, чуть слышно шелестел матовый пропеллер. Приятный рассеянный, но сильный, свет лился из настенных скрытых плафонов «new light». Под ними выстроились низкие мягкие пуфики, обрамленные по углам развесистыми широколиственными «бананами». Холл заканчивался еще двумя мраморными ступенями, за которыми вправо и влево уходил широкий, тоже мягко освещенный коридор, устланный такими же пушистыми, но бежевыми дорожками. А прямо начиналась лестница на второй этаж, и по ней навстречу нам спускалась… Джуна?.. Нет! Женщина только на первый взгляд напоминала знаменитую колдунью: довольно высокая, тонкая и гибкая, как кошка, с роскошными черными волосами, забранными в «греческий хвост» огромным гребнем слоновой кости и небрежно прикрывавшими оголенные, золотистые от загара плечи. Темно-синее, длинное облегающее платье с разрезом по правому бедру выгодно подчеркивало достоинства ее фигуры, а ажурное, тоже из слоновой кости, ожерелье – высоту и стройность шеи.

Мы встретились у подножия лестницы, а потом я заглянул в бездонные, вишневые глаза и на одно долгое, бесконечное мгновение мне показалось, будто некто невидимый и могучий накинул на меня легчайшее прозрачно-текучее покрывало, дающее ощущение счастливого спокойствия. Ничего подобного в жизни я никогда не испытывал и даже не предполагал, что такое может быть! Это было полное, неразделимое ощущение целостности тела и души, любви и счастья, завершенности и начинания, борьбы и мира, движения и покоя, атома и Вселенной!

И я понял, что погиб. Пантера Леночка, кажется, тоже это поняла, потому что, промурлыкав какое-то приветствие, она бочком-бочком отодвинулась в сторону и исчезла на лестнице. А я остался стоять истуканом, держа в руке узкую горячую ладонь незнакомки и забыв, что с ней, ладонью, полагается делать нормальному воспитанному мужчине.

– Ирина Андреевна Колесникова, – слегка насмешливо и вроде бы заинтересованно произнесла, наконец, она и тем вывела меня из гибельного ступора. – Соучредитель и главный специалист центра «Световид».

– Котов Дмитрий Алексеевич, – с трудом выдавил я, – агент… м-мм, простите, сотрудник еженедельника «Вестник», отдел уголовной хроники, – я обнаружил, что все еще держу ее за руку, наклонился и, чувствуя, как загорелись мои уши, коснулся губами кончиков пальцев.

– О-о! Уже уголовная хроника?! – она слегка расширила глаза и улыбнулась уголками полных губ. – Мы же еще ничего не успели натворить?..

– Ради Бога, извините! – почему-то заторопился я. – Я сейчас все объясню.

Лучше бы я этого не делал! Она слушала мой позорный лепет, как мудрая и строгая наставница своего нашкодившего непутевого воспитанника, застукав того за подглядыванием переодевающихся воспитанниц. Господи, что я несу! Окончательно запутавшись и вспотев, я замолчал и отпустил, наконец, ее кисть.

– Не расстраивайтесь, я все поняла, – просто сказала Ирина и взяла меня под руку. – Это даже интересно: что вы напишете про нас после презентации. А Дуладзе… – по ее открытому лицу вдруг промелькнула тень страдания, но Ирина тут же справилась с собой. – Кому как не вам знать, что деньги не пахнут. К тому же даны они на благое дело. Идемте в зал, мне пора открывать торжество!

Почти весь второй этаж занимал открытый зал, уставленный к торжеству невысокими столиками со всякой снедью и напитками. Справа у стены был сооружен небольшой помост, на котором установили акустическую систему с караоке и мощным музыкальным компьютером. Возле них суетилось двое молодых людей, похожих друг на друга длинными нечесаными патлами под одинаковыми красными «бейсболками» и в одинаковых «фирменных» синих комбинезонах. Остальные приглашенные в одиночку и группами бродили по залу, что-то ели, что-то пили, говорили, смеялись.

Против моего ожидания, публика на презентацию подобралась самая разношерстная. Я заметил и несколько человек из городской администрации, первого зама мэра с супругой, даже главного врача губернского управления здравоохранения. Но большинство гостей оказались совершенно незнакомыми. К тому же часть из них выглядела весьма необычно, если не сказать странно. Особенно мое внимание привлекла троица в ярко-оранжевых балахонах, устроившаяся в углу возле столика с фруктами и минералкой. Все трое были мужчинами примерно пятидесяти лет с вислыми усами и наголо обритыми головами. Балахоны у двоих были подпоясаны черными широкими кушаками с такими же черными кистями на концах. У третьего, видимо старшего по рангу, кушак был белым и с красными кистями. Вдобавок на груди у него на витой цепочке висела квадратная отливающая золотом выпуклая пластина с каким-то восточным орнаментом, напоминающим раскрытый цветок то ли лотоса, то ли орхидеи. Услужливая память выдала слово «пайцза», оберег, символ Знания. Где-то когда-то что-то я об этом читал…

– Что это за люди? Неужели священники? – поинтересовался я у Ирины, кивнув на странную компанию.

– Тибетские ламы, монахи-целители, – охотно ответила она.

– Настоящие? – не удержался я от удивления.

Ведь до сих пор я видел этих легендарных и таинственных людей только пару раз по телевизору.

– А у нас здесь все настоящие! – улыбнулась хозяйка.

– Кто это «все»?

– Ламы, целители, экстрасенсы, маги…

– Даже маги есть?!..

– Конечно! Ведь одна из целей «Световида»: дать возможность людям с необычными способностями открыто реализовать себя во благо остальных!

– А что, сами они не могут себя реализовать?

– В полной мере, к сожалению, нет! – Ирина нахмурилась на мгновение, но тут же снова просветлела лицом. – Ведь до сих пор официальные власти, чиновники в Минздраве и даже в Академии не желают признавать нас за полноправных врачевателей прежде всего потому, что мы можем гораздо больше, чем они в состоянии себе представить!

– Да они просто боятся вас! Сочиняют всякие небылицы и пугают ими обывателей. Я тоже одно время побаивался этих знахарей да целителей, будучи в прежней своей жизни врачом-ортодоксом, пока во время одной из командировок в таежную глубинку меня не прижала самая банальная желчная колика.

– И что же заставило вас переменить мнение о традиционной медицине? лукаво прищурилась Ирина.

– Меня спасла местная ведунья, – я вдруг почувствовал, что эта умная и красивая женщина проявляет ко мне не совсем дежурный интерес, и ее действительно чем-то заинтересовала моя история исцеления. – Когда мой напарник притащил меня к ней в дом, я уже плохо соображал от боли, где я и что со мной делают. Они уложили меня на лавку, раздев до пояса. Потом эта женщина, оказавшаяся вовсе не старухой, какой она рисовалась в моем воображении, зажгла большую свечу, поставила мне на больной живот плоское металлическое блюдце с водой и начала водить свечой над ним, нашептывая при этом какие-то молитвы или заклинания, я не разобрал. Продолжалось это минут пять, может быть десять. Потом она убрала свечу, слила воду из блюдца, а застывший причудливый комочек воска опустила в деревянный ковш с водой, опять сделала какие-то пассы над ним, а потом обрызгала мне этой водой живот. И боль исчезла! Буквально в течение минуты, или даже меньше!

– Никакого колдовства тут не было, – снова улыбнулась Ирина. – Та женщина провела с вами сеанс биоэнерготерапии с переносом психоматрицы болезни на нейтральный носитель.

– ???..

– Она просто сделала энергоинформационную копию, как бы слепок, состояния вашего желчного пузыря на восковую отливку, затем очистила ее от болезненных шумов с помощью своего биополя и вернула откорректированную информацию вашему организму, окропив водой содержавшей эту информацию, терпеливо объяснила она.

– Да нет, – я в смущении покрутил головой, – вы не подумайте, что я уж совсем дремучий по этой части, одно время всерьез увлекся восточным массажем и мануальной терапией… Просто я не думал, что знахарство когда-нибудь сможет получить реальное научное обоснование, а тут вы…

– …читаю вам лекцию по физике слабых взаимодействий! – рассмеялась Ирина. – Действительно, зачем это вам? Вот если бы я оказалась настоящей колдуньей…

– По-моему, вы и есть колдунья, – ляпнул я окончательно сбитый с толку.

– Может быть, вы и правы, – она вдруг посерьезнела и кивнула в сторону помоста. – Пойдемте, я должна сказать приветственную речь, а потом мы с вами послушаем мнения других… специалистов.

Ирина произнесла последнее слово с таким неприкрытым сарказмом, что я невольно вздрогнул. Подумалось, а ведь она очень не любит официальную медицину, точнее, людей, называющих себя врачами. Зачем же тогда устраивать такое пышное (и дорогое, несомненно!) торжество да еще приглашать тех, кого не уважаешь? Что-то за всем этим крылось, странное и весьма нелицеприятное, но что?..

Дабы не делать скоропалительных выводов, я решил поплыть по течению обстоятельств и полностью окунуться в здешнюю торжественную атмосферу авось что-нибудь стоящее и выловлю.

Мы прошли вдоль стены и остановились слева от помоста у крайнего столика. Ирина улыбнулась мне, показав глазами на горку канапе и бокалы с каким-то золотистым напитком, и направилась к микрофону. Я не стал отказываться от дармового угощения и принялся за мои любимые сырные и грибные палочки, запивая их кисловато-пряным золотистым коктейлем. Ирина тем временем остановилась посреди помоста и замерла на несколько секунд в грациозной позе расслабленного ожидания. Я невольно залюбовался ей, а она просто ждала, не стараясь привлечь к себе внимания. И произошло странное: весь зал как по мановению волшебной палочки вдруг затих, и все дружно повернулись к сцене. Я мог бы поклясться, что в тот момент прозвучал некий мощный, но неслышимый обычным ухом призыв: «Внимание!»

– Добрый вечер, дамы и господа! – поплыл по притихшему залу низкий бархатный голос. – Сегодня мы собрали вас здесь по поводу очень неординарного события: официального признания за неортодоксальной медициной права на жизнь! Да, именно права на жизнь, я не оговорилась. Конечно, наш центр не единственный в России, но первый, где наконец-то в полной мере смогут проявить свои способности многие талантливые люди, те, кого принято называть магами или колдунами, а наши далекие предки называли «ведунами», то есть людьми, обладающими Знанием!

Ирина замолчала на несколько секунд, как бы раздумывая, говорить ли дальше, даже поднесла руку к виску в характерном жесте. И все эти мгновения потонули в полной тишине! Никто и не подумал пошевелиться! Показалось, что весь зал погрузился в некое гипнотическое состояние, и я бы не удивился, если это так и было. Меня и самого слова Ирины, казалось бы такие простые и понятные, совершенно непонятным образом буквально заворожили! Но разобраться в своих ощущениях я не успел.

– На протяжении последних десятилетий, – снова зазвучал ее нежный и властный голос, – между молодой официальной медициной и древней, народной, традиционной шла упорная и подчас жестокая борьба за существование. Официальная медицина, порожденная научно-техническим прогрессом, насквозь рационализированная и схематичная, присвоила себе право распоряжаться самой сокровенной тайной мироздания – Жизнью! При этом, полностью отказываясь от понимания глубинной сути явления, рассматривая жизнь всего лишь как процесс физико-химических превращений белковых молекул, эта молодая и энергичная наука занялась самой настоящей инквизицией по отношению к древним знаниям, объявив их чертовщиной, схоластикой, заблуждением и шарлатанством!

Голос Ирины зазвенел от напряжения, и мне показалось, что весь объем зала вместе с присутствующими тоже отозвался тончайшими отголосками человеческих эмоций, которым поддался, конечно, и я. Безусловно, я понимал, что Ирина сознательно или интуитивно использует в своей речи какие-то определенные приемы психофизического воздействия, заставляющие присутствующих полностью отдать свое внимание оратору. В бытность свою врачом я одно время всерьез увлекался современными психологическими техниками, включая и запрещенное позже нейролингвистическое программирование. Но здесь было иное! Самые простые слова непостижимым образом проникали вглубь сознания, минуя все мыслимые и невозможные психологические барьеры, давили и ломали устоявшиеся стереотипы образа жизни и понимания окружающего. А удивительная женщина на помосте продолжала свою необычную то ли речь, то ли лекцию.

– Гомеопатический метод лечения, созданный гениальным немецким врачом Ганеманом, существующий уже более трех веков, был объявлен антинаучным и запрещен, в том числе и в России, почти на восемьдесят лет! Знаменитая китайская иглотерапия, насчитывающая две с половиной тысячи лет изумительных по эффективности результатов лечения самых тяжелых недугов, в коммунистической и постсоветской России до сих пор остается в ущербном состоянии, в виде вульгарного набора готовых, стандартных схем иглоукалывания для конкретных форм заболеваний. А об энергоинформационном целительстве с помощью природных биополей и говорить не приходится!

Ирина снова сделала короткую паузу, и стало слышно, как под потолком бьется о плафон заблудившаяся муха.

– Но за последние десять-пятнадцать лет наконец-то наметился реальный положительный сдвиг в отношениях двух парадигм в медицине. И яркое тому свидетельство – открытие сегодня нашего Центра альтернативной медицины «Световид». Отныне здесь, в Центре, вполне легально люди, владеющие древними методами или обладающие необычными способностями, смогут реализовать себя в полной мере на пользу страдающим и больным, не оглядываясь и не опасаясь быть оклеветанными и оскорбленными! Благодарю за внимание!

Ирина спустилась со сцены под аплодисменты и разноголосый гул аудитории, но дойти до меня не успела, и была окружена плотным кольцом гостей и журналистов, жаждущих пообщаться с руководителем столь необычного медицинского учреждения. Я же, очнувшись от гипноза Ирининых слов, вознамерился было пробиться к ней, но заметил рядом с прекрасной «хозяйкой бала» сосредоточенную и деловитую мордашку Леночки, и решил послушать других ораторов, справедливо полагая, что моя помощь при взятии официального интервью Одоевской не потребуется.

Я снова повернулся к помосту в тот момент, когда на него влез мой бывший сокурсник по медицинскому институту, а ныне – начальник губернского департамента здравоохранения Станислав Владимирович Чертовских. И я со смешанным чувством сожаления и сарказма отметил про себя, что сия высокая должность отразилась на СВЧ, как мы его окрестили на курсе, не самым лучшим образом. Он и в пору бурной юности не отличался стройностью стана и легкостью движений, но теперь, через почти двадцать лет превратился во что-то уж совсем невообразимое. Больше всего он мне напоминал африканского гиппопотама, вставшего на дыбки и зачем-то облачившегося в строгую темно-синюю тройку с бордовым галстуком, но от этого вовсе не переставшего выглядеть безобразно толстым и каким-то желеобразным что ли?.. Господин Чертовских, заполнив своей тушей чуть ли не весь помост, сгреб огромной дланью микрофон, отставил левую ногу назад, видимо для лучшей устойчивости, и задвинул речь минут на десять.

Не хочу пересказывать весь этот бред, но, если коротко, «главный здоровый специалист» пламенно и горячо призывал всех присутствующих и отсутствующих обратить свое внимание на историческое событие, долженствующее в корне изменить и тэ дэ, и тэ пэ. Что-де наконец-то, именно в нашем городе, славном добрыми традициями на ниве здравоохранения (как-никак первый медицинский институт, открытый за Уралом еще в девятнадцатом веке!), заложен тот самый краеугольный камень в основание медицины будущего. Что опыт Востока совместно с технологиями Запада очень скоро позволит создать нечто потрясающее, даст некий воистину великий прорыв в здравоохранении и поможет загибающемуся человечеству шагнуть в то самое будущее в полном здравии и рассудке…

М-да! Научился СВЧ словами жонглировать да выражаться поубедительней. Научился! Только вот слышали бы его те, кого он лично всего-то лет пять-семь назад во всеуслышание клеймил по всем местным СМИ как шарлатанов и паразитов, отнимающих у доверчивых, но непросвещенных сограждан, последние трудовые рубли с помощью лживых обещаний исцеления от всяких тяжелых недугов. Помнится, он тогда не пожалел даже собственную жену, правда бывшую, которую бросил с двумя детьми, потому что для продолжения карьеры нужна была супруга не безродная, а, как минимум, племянница нашего досточтимого губернатора…

Я с усилием отстранился от ораторствующего с пеной у рта СВЧ, и покосился в сторону Ирины с журналистами, но ее на месте не оказалось, а мои собратья по перу уже разбрелись по залу в поисках новых жертв. В тот же миг в затылок мне будто дунул легкий сквознячок, привнеся ощущение неприятного озноба и острого чувства опасности. Я принялся оглядываться и успел заметить в конце зала у лестницы знакомую стройную фигурку в компании с каким-то шкафообразным детиной с характерным бритым затылком и бычьей шеей в жирных складках. Мне показалось, что он увлекает Ирину на лестницу насильно.

Не знаю, почему я так решил, может, взыграла типичная ревность самца, у которого украли самку?.. Нет! Здесь было другое! Странная упругая волна неслышным сильным толчком снова ударила в мозг, принеся с собой одну-единственную мысль-сигнал: «Помоги!» В следующее мгновение я уже точно знал, что у Ирины возникли серьезные проблемы, и, не раздумывая, метнулся вслед, использовав технику «ужа» из арсенала русбоя для движения сквозь плотное скопление людей.

Оказавшись на лестнице, я сразу увидел Ирину, которую «шкаф в пиджаке» буквально тащил вниз, на первый этаж, крепко ухватив за локоть. Однако на лице ее, когда она оглянулась, я не заметил даже тени страха или отчаяния, а лишь непреклонную решимость и еще… презрение что ли?..

Правда, в тот момент мне было не до упражнений по физиогномике: женщине, в которую я… гм!.. грозила опасность, и я должен был ей помочь! О том, что все могло быть совсем не так, как мне представлялось, я просто не подумал. А потому, двигаясь в том же темпе, я в три прыжка настиг «похитителя». Он, видимо, что-то почуял, но ни отреагировать, ни даже обернуться не успел, а у меня не было ни малейшего желания давать ему такую возможность. Поэтому я безо всяких угрызений совести воткнул этой горилле «клюв орла» в основание бычьей шеи и, продолжая движение вниз по лестнице, увлек за собой Ирину прочь от рушащегося тела. Шум получился все же изрядный: как-никак семь-восемь пудов, да со всего маху, да об пол!..

– Вы всегда вмешиваетесь в чужие дела без спроса? – спокойно поинтересовалась Ирина, когда мы остановились на нижней площадке перед холлом.

Я тут же выпустил ее руку, почувствовав себя вдруг совершеннейшим дураком, мальчишкой, вздумавшим поиграть в рыцарей Круглого стола. Захотелось взвыть от стыда и бессилья, но я сдержался, пробормотав лишь:

– Извините, но мне показалось, что вы меня…

– Вот именно!.. Впрочем, на этот раз вы почти не ошиблись, – Ирина неожиданно сама взяла меня за руку и улыбнулась одними уголками губ. Спасибо!

– Кто это? – я был совсем сбит с толку ее поведением.

– Один из… помощников нашего главного спонсора.

– Дуладзе?!.. Что ему от вас нужно?

– Благодарности, разумеется, – ответила Ирина с каким-то странным выражением, вновь возбудившем у меня прежние подозрения, и покосилась на недвижное тело «помощника». – Что вы с ним сделали? Он жив?

– Убьешь, пожалуй, такого борова, – нарочито бодро отмахнулся я, предчувствуя, однако, в глубине души, что приключения только начинаются. Скоро очухается.

– Тогда идемте отсюда, – Ирина решительно повлекла меня к выходу. Если он вас увидит, могут быть большие неприятности.

– У вас?

– У вас! Вахтанг… Господин Дуладзе сильно обижается, когда ему мешают.

– Я тоже! – мне не понравилась оговорка насчет «Вахтанга». – И потом, вы – хозяйка бала, кто же будет развлекать гостей?

– Дмитрий Алексеевич, я верю, что вы можете постоять за себя, и даже за меня, но, согласитесь, играть в Рэмбо как-то несерьезно! – Ирина лукаво улыбнулась, взяла меня под руку, на миг прижалась ко мне всем телом, и я сдался окончательно и бесповоротно. – Гостями займется моя помощница и ученица, Надия Саликбекова, я вас как-нибудь познакомлю. А сегодня я приглашаю вас быть моим кавалером и… рыцарем!

И снова, как в первый момент нашего знакомства, то ли от ее слов, то ли от ее прикосновений, или от того и другого одновременно, на меня снизошла невидимая благодать счастливого и полного успокоения! Наверное, именно такое вот блаженное умиротворение индийские йоги и называли нирваной? Если «да», значит Ирина сотворила из меня за один вечер самого настоящего йога, только не самоуглубленного и самодостаточного отшельника, отрицающего все человеческие блага земные, но могучего воина Духа, непобедимого в своем устремлении к состоянию Высшего Счастья – Любви! Все же это состояние было странным прежде всего потому, что я не мог найти ему разумного объяснения. Рассудок все время пытался подсунуть распаленному воображению фразы типа «так не бывает» или «чур меня!», но чувства сегодня определенно брали верх, и я не хотел им мешать.

А ведь я так привык быть один! Первый семейный опыт оказался настолько неудачным, что напрочь отбил желание когда-либо повторять сей эксперимент. Когда Татьяна, моя первая жена и первая любовь, прождав меня однажды до полуночи, бросила при встрече «ты любишь только себя!», я решил, что это обычный женский эгоизм и даже не счел нужным объясниться, полагая, что все забудется, и продолжал заниматься своими делами. Я тогда был подающим большие надежды врачом, по уверению моего шефа, и стремился заработать авторитет и положение, чтобы в конечном счете нам с Татьяной «выбиться в люди» и жить «по-человечески», по ее собственному выражению. Но… как всегда мужская логика оказалась в противофазе с женской! После ухода Татьяны, дабы не свихнуться и не спиться, я убедил себя, что одному быть лучше, не надо ни под кого подстраиваться, никому быть обязанным, сам себе хозяин… Я гордился своей независимостью, манкировал своей недоступностью для «прекрасной половины человечества», даже приобрел в последнее время репутацию записного «сердцееда», главным образом, среди сотрудниц нашего «Вестника» и с легкой руки Настеньки Волкогоновой. Но сегодняшний вечер стал для меня таким откровением, что напрочь выбил из головы все эти холостяцкие бредни. Он привнес в мою заскорузлую за годы одиночества душу живительную струю ожидания чего-то нового и абсолютно неизведанного, но имеющего прекрасное имя – Ирина!..

Мы вышли на крыльцо. Солнце давно село, но ночь еще не торопилась заняться своими темными делами, и над городом притаились загадочные и непредсказуемые ультрамариновые сумерки. Вечерняя прохлада не без успеха вытесняла дневную жару, затаившуюся в асфальте улиц. А я снова держал за руку эту чудесную женщину и снова не знал, что же мне делать.

– Проводи меня, – просто сказала Ирина, и я с радостью обнаружил, что мы уже перешли на «ты». – Пойдем пешком, я живу недалеко, на Преображенской.

Мы перешли улицу и свернули в парк. Она так и не отняла руку, а я так и не отпустил ее добровольно. Она что-то рассказывала про свою работу, что-то обычное, нейтральное, а меня снова и снова окутывали теплые и ласковые, словно руки матери, волны счастливого спокойствия и чувства полного единения, будто две заблудшие во времени и пространстве половинки наконец-то обрели друг друга. И это было такое чудесное ощущение, что мною владело лишь одно желание: вот так идти рядом и держать ее за руку, и не отпускать. Совсем.

Но даже все самое прекрасное, в конце концов, кончается. Мы подошли к обычному современному пятиэтажному дому с лоджиями и фонарем над подъездом, и она сказала:

– Значит, я жду тебя в четверг в девять часов, кабинет номер семь, на первом этаже. Покажу тебе свою методику бесконтактной диагностики.

Ирина помолчала, затем мягко высвободила руку и коснулась пальцем моего виска, отчего по всему телу сверху вниз прокатилась тугая жаркая волна.

– Спокойной ночи, спаситель! Ты ведь так и не понял, что для меня сделал сегодня! – добавила она и исчезла в подъезде.

– Спокойной ночи, – все, что я смог выжать из себя в ответ, повернулся и побрел назад, за своей машиной.

Я, видимо, действительно очумел от нежданного счастья, поэтому последние слова Ирины остались для меня полнейшей загадкой.