Текст книги "Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц"
Автор книги: Дмитрий Смекалин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
«Поговорить хочет, но не афишируя», – догадался Николас и срочно сформировал небольшой динамик слева на шее, ближе к ее основанию. Как раз рядом с ухом монарха. Заодно и микрофон туда перегнал.
– Я вас слушаю, ваше величество, – сказал он, понизив громкость звука до еле слышного. – Говорить можете тихо, и даже не поворачивая головы, я вас услышу.
При этом голова дракона поднялась как можно выше вверх и гордо осматривала окрестности. В автономном режиме, естественно. За дорогой Николас через другие объективы следил, которые на груди были замаскированы.
Король невольно вздрогнул, но инструкции выполнил в точности:
– Восхищен вашими возможностями, граф фон Бюлоф, – сказал он. – Вы полны сюрпризов. Свет в храме – ваша работа?
– Не буду отрицать. Прошу меня извинить за ребячество.
– Наоборот, вы мне очень помогли. Я очень надеюсь, что вы все-таки перейдете ко мне. На любых ваших условиях. Понимаете, на любых! Подумайте об этом.
– Совсем на любых? А если я попрошу герцогство или хотя бы маркграфство Бюлофлянд?
– Вы их получите. Вы можете то, чего не может никто другой. Вы бесценны. Сеть моих слухачей в особняке, выделенном Лердену, вы ведь обнаружили?
– Да, и даже имел наглость к ней подключиться. Мне понравилось примененное вашими магами решение. Они у вас мастера своего дела.
– У меня все самые лучшие. Кроме вас. Но, надеюсь, что вы сами это осознаете и придете ко мне. А пока я просил бы вас соблюдать нейтралитет и ни во что не вмешиваться, если это не касается лично вас. Как вы и поступили с сетью в особняке. И не осуждайте меня за грязные методы. Политика вообще чистой не бывает. Но свою цель – объединение Дэнляндии я считаю благородной и для ее достижения готов пожертвовать собственной жизнью.
– Не буду вас осуждать. Хотя что-то похожее уже слышал. От Маэллы фон Фратт, когда она сетовала, что ее жизнь, которую она готова пожертвовать за свою страну, никому не нужна. Вот ей и пришлось меня подставить. Но я уверен, что это не ваш случай. Хотя наличие этой герцогини в вашей свите меня не обрадовало.
– Герцогиня фон Фратт не входит в состав делегации Остфалии. Просто эта девушка умудряется оказаться где угодно и обещает свое герцогство каждому, кто может проявить к нему интерес. Но никому не отдает, якобы потому, что герцог, ее отец, заболел и не смог приехать в Бренн. Этот медведь заболел?! Разве что медвежьей болезнью!
– Спасибо за разъяснение. А со службой… Раз уж я согласился приехать сюда в составе делегации Лердена, то в ее составе и уеду. Хотя честно могу сказать, что идею объединения Дэнляндии поддерживаю и ничего не имею против того, чтобы вы стали ее императором.
– Мы еще вернемся к этому разговору, – бросил ему король Отто, немного подаваясь вперед, так как они уже дошли до входа во дворец. – Надеюсь, вы не будете мне в драконьей ипостаси двери ломать?
Николас вернулся к человеческому облику и молча поклонился королю, который сделал приглашающий жест рукой отставшим гостям. Благодаря исчезновению громадной туши дракона покрытая ковром короткая лестница оказалась пустой, только хозяин дворца наверху и Николас посредине. В прихожую они вошли почти одновременно, где заняли позиции с разных сторон от двери. Чуть поколебавшись и вспомнив правила этикета, кэр отступил на пару шагов назад и встал за спиной короля. Противоположную сторону надо было освободить для дам.
Согласно принятым в цивилизованном мире традициям, процесс прибытия гостей на бал или званый обед представлял собой довольно долгое и нудное мероприятие. В соответствии с этикетом кавалеры обязаны были перецеловать ручки всем приехавшим дамам. Ну а дамы, в свою очередь, целовали склонившихся к их руке кавалеров в лоб или в макушку. Не слишком гигиенично и не всегда приятно, но что поделаешь. Поэтому вошедшие в приемную залу особы женского пола подавали для поцелуя ручку королю, целовали его в короткий ежик стриженых волос (а следом и Николасу перепадало), после чего занимали позицию с другой стороны двери и терпеливо ждали, пока с ними все остальные кавалеры аналогичным образом поздороваются.
Жены в состав делегаций не входили, так что все присутствующие дамы были дипломатическими работниками, и было их совсем немного – всего пять. Но все равно дамы, так что и вести себя должны были соответственно. Николас, поприветствовав последнюю, первым перебрался в соседнюю гостиную, сопровождаемый завистливыми взглядами представительниц прекрасного пола, вахта которых только начиналась. А вот рыцари, потолкавшись в очереди на поцелуй припозднившейся ручки, потянулись следом за ним.
В зале вдоль стен стояли столы с закусками, а по свободному пространству курсировали слуги с подносами. В принципе закуски полагалось подавать за четверть часа до обеда, так сказать, для возбуждения аппетита. Но целование ручек и макушек затянулось почти на час, так что уже прошедшие ритуал делегаты успели основательно проредить поданные тарелочки с икрой, копченой рыбой, сыром, соленым мясом, салатом и пирогами, сухариками и различным печеньем, сладким и несладким. Бокалы с вином, водкой, горькими настойками, вермутом, бальзамом и даже игристым вином, предназначенным в принципе для дам, тоже неплохо разбирались. А то, что ни одной дамы в зале так и не оказалось, никого не смущало. Не на бал приехали, танцы будут только политические. Тем более что все не только ели и пили, прохаживаясь по комнате, но под видом светского трепа вели серьезные переговоры и плели интриги.
Николас никаких сложных разговоров не вел, а с тарелкой и вилкой целенаправленно обходил весь зал, решив попробовать все, что было выставлено. Так как в гостиную с закусками он попал первым, то вначале сложностей с выполнением данного плана не возникло. Но деликатесов было много, накладывать в тарелку сразу гору всего правила приличия не позволяли, а прибывающий следом народ тоже к столам ломанулся и отходить от них явно не желал.
Тут еще и кэры подвалили, все с бокалами чего-то крепкого. Ну почему пиво на таких приемах не подают?! В общем, пришлось присоединяться к коллективу и запивать тарталетки с вкуснейшим салатиком слегка ароматизированным спиртом. Все удовольствие испортилось! Подхватить же второй бокал с чем-нибудь безалкогольным и не перебивающим вкус банально не хватало рук. Николас даже пожалел, что в боевую форму перекинуться нельзя.
Наконец в зал, слегка толкаясь в дверях, прорвались и дамы, с огорченным видом поглядывая на порядком опустевшие столы, к которым у них даже не осталось времени подойти, так как гости снова занялись перестроением, образовав живой коридор в ожидании короля Отто. Тот торжественно прошествовал к противоположным дверям, где его уже поджидал разодетый мажордом. В ответ на милостивый кивок монарха тот проревел, как полководец, скликающий войска на поле боя:
– КУ-У-ШАТЬ!!! ПО-О-ДА-НО!!!
У Николаса даже уши заложило. Правда ненадолго, организм кэра и не такие перегрузки выдерживает. Но все равно показатель…
В результате в столовую первыми вошли кэры. Контуженные воплем мажордома монархи немного задержались, надо было кому-то из них предложить руку присутствующим дамам, а это не сразу получилось. Зато король Отто успел проскочить мимо акустического удара и теперь важно восседал на отведенном ему месте.
Столы были расставлены буквой «П» и украшены фарфоровыми статуэтками и цветами. Примерно через каждые три метра в зале стояли кадки с лимонными и померанцевыми деревьями, на каждом хотя бы по паре плодов. А посредине зала так и вовсе фонтан бил.
Гостей сажали только с внешней стороны стола, лицом друг к другу, середина была оставлена для обслуживания. Хозяин со своей стороны стола сидел в гордом одиночестве, а вот гостей разместили по старшинству, не давая садиться делегациями. Проделано было это все очень ловко. Каждого, входившего в двери, буквально подхватывали под руки два лакея (судя по росту и манерам – из переодетых гвардейцев) и быстренько доставляли к его месту, не давая опомниться, шустро задвигали под коленки кресло, на всякий случай придерживая его и не давая подвинуть назад, если кто встать попытается. Нельзя сказать, что монархам – противникам объединения такое обращение понравилось, но скандала поднимать никто не стал. Тем более что союзники Остфалии, видимо, были предупреждены и рассаживались совершенно спокойно.
В результате монархов посадили по правую руку от хозяина, кэров – по левую, а остальных членов делегации – в конец столов. Причем монархов-оппозиционеров поместили поближе к началу стола, на более почетные места. Там, откуда своих советников им и видно практически не было.
В отличие от монархов, соблюдать очередность рассаживания кэров никто не пытался, не принято в среде рыцарей местами считаться, все равны, все братья. Николаса подхватили и усадили между собой фон Янгель с сотоварищами из Остфалии, а достойный фон Гербер самым последним уселся, подальше от короля Отто, зато поближе к дамам. Тех в начале мест для свиты посадили через одну между кавалерами, но старого ловеласа конкуренция никогда не смущала. Равно как и то, что дамы эти были прожженными дипломатами и отнюдь не из союзных государств. На него где сядешь, там и слезешь. Хотя симпатичным дамам он разрешал садиться себе исключительно на колени, прочие варианты допускались только для предварительно раздетых…
За столом было свободно, толкаться локтями не приходилось. Официанты разносили тарелки с уже разложенной на них едой. Времена, когда на стол укладывали целого кабана, а гостям прямо от него отрезали куски подгоревшего или недожаренного мяса, остались в диком прошлом. Перемены блюд подавали индивидуальными порциями, как в ресторане. Хотя потребовать вторую или третью тарелку с тем же самым не возбранялось. Опустевшие тарелки убирали специальные лакеи, стоявшие за спинами обедающих. Они же подливали господам в бокалы вино и прочие напитки по их выбору. По стенам комнаты не было ни кресел, ни диванов, зато стояли бронзовые вызолоченные треножники, поддерживающие огромные сосуды со льдом, в которых стояли различные бутылки, графины и кувшины. Действовали лакеи чрезвычайно быстро и четко. Точно, гвардейцы переодетые!
Блюда на стол подавались по очереди. Были тут и четыре супа, и два главных блюда – говядина с капустой и телятина на вертеле, а кроме того: индюшачьи потроха в бульоне, сладкое мясо в папильотках (т. е. приготовленное завернутым в промасленную бумагу), молочный поросенок на вертеле, бараньи котлетки, телячья голова под острым соусом. К этому добавились перепела, фаршированные трюфелями, запеченный паштет, тушенные в сметане бекасы, каплуны, ветчина, вареные языки. Затем снова подали три вида закусок: куски телятины, филе молодого кролика, холодных индюшат, за ними – шесть жарких, потом два основательных салата и шестнадцать легких – из овощей, яиц и молочных продуктов. И наконец на десерт – разнообразные фрукты: виноград, гранаты, груши, необыкновенного сорта вишни и т. д. и т. п. Жареные каштаны, кексы, конфеты и мороженое завершали трапезу.
Король Отто на этот обед явно денег и сил не пожалел!
Помимо роскошной еды, обед украшала и концертная программа, но не просто для развлечения, а со значением. После первого блюда начались тосты с куплетами, кои на хорах пели театральные певцы с очень неплохими голосами.
Первый тост и куплет – за благоденствие Дэнляндии; второй – за здравие государя Отто I; третий – хвалебная песнь императрице и наследнику (за столом не присутствовавших, но, видимо, такова традиция); четвертый – за успех конференции в Бренне; пятый тост и куплет посвящался кэрам-защитникам. Далее уже шли здравицы присутствовавшим за столом монархам и пожелания благоденствия их государствам в составе Дэнляндии. А после добрались и до наиболее значимых членов их делегаций.
В куплетах присутствовала некоторая двусмысленность, но гости не стали обращать на это внимание.
Здравицы имели и некоторую театрально-магическую составляющую. По залу за спинами чествуемых перемещалась небольшая группа магов с какими-то артефактами в руках. Во время пения куплета в честь того или иного важного гостя тот оказывался окруженным светло-сиреневым сиянием, внутри которого хаотично перемещались и вспыхивали золотистые искры. Довольно эффектно.
Всякий тост сопровождали продолжительные рукоплескания, а под конец гости уже и топали, и свистели, и улюлюкали, и даже посуду били.
В общем, нажраться можно было до положения риз, что некоторые кэры и сделали.
Николас сыто отвалился от стола, ленивым взглядом рассматривая последние блюда. Один из десертов, принесенных на большом серебряном подносе, представлял собой храм из золоченой бумаги с восемью золочеными колоннами и золотым куполом, вокруг которого в золотых кольцах висели чайные и десертные ложки. Внутри этого храма лежали разноцветные брикеты фисташкового, лимонного и других сортов мороженого. Разбросанные на подносе, они изображали разрушение здания. На соседнем же блюде был сооружен вулкан – причудливого фасона гора ванильного мороженого, сверху пылавшего синим пламенем.
«Взять попробовать, что ли? – лениво подумал Николас, но есть уже совершенно не хотелось. – Или уже пора лакея с полоскательной чашкой позвать, руки ополоснуть?»
От нечего делать, он столь же лениво стал рассматривать ауры гостей. И тут благодушно-расслабленное состояние с него враз соскочило. Ауры-то явно подверглись какому-то магическому воздействию! Оно было несильное, и если бы не его новое «кэровское» зрение, он ничего бы не заметил. Так, мелкие вкрапления разных цветов.
Он нервно и очень тщательно проверил собственную ауру. Вроде изменений нет, все в норме. Разве что переел. А организм чистить жалко, больно чувство приятное. На других кэрах изменений тоже не заметил. То ли их организмы воздействию не поддаются, то ли организаторы не сочли нужным с ними связываться – все равно, мол, эти рыцари в переговорах не участвуют, а только придают им солидность.
Зато у всех монархов (кстати, кроме самого Отто!) и членов их делегаций, удостоенных здравиц, следы воздействия на аурах имелись. Получается, маги не просто световые эффекты с помощью своих артефактов производили! И что же они навесили?
В ментальной магии Николас был не силен – так, имел общие понятия. Но читал, что мастеров, способных внушить разумному созданию чужие мысли, сейчас в природе не существует. Перехватить контроль над телом – можно, но сделать это незаметно для взятого под контроль никак нельзя. Менталисты, скорее, читали и воздействовали на эмоции человека. Что позволяло им легко замечать, правду им говорят или ложь, а также создавать у «клиента» нужный настрой. А внушать ему уже приходилось методами обычного убеждения безо всякой магии.
Похоже, именно это и было сделано. У сторонников объединения в аурах, преимущественно вокруг головы, добавились золотисто-салатные фрагменты – цвета спокойствия, хорошего настроения и уверенности в себе. В принятом решении, наверное, тоже. А вот своим противникам король Отто (а это явно было его рук дело) навесил фрагментов багровых, а то и черных: раздражение и неуверенность были им обеспечены.
«Эй, а тут и по моей части воздействие было! – заметил Николас. – И явно вредительское!»
Похоже, бедолагам еще и легкую головную боль навесили, а некоторым и мелкие болячки типа заболевшего зуба (королю Арнульфу Шварбскому), радикулита (Крэгу Майнскому) или расстройства желудка (Зигмундту Брумляндскому). Причем, похоже, наложенные проклятия были отсроченного действия, сейчас они совсем слабые, а постепенно будут силу набирать, пока магический заряд не кончится.
А у Бурхарда Лерденского что? Вообще ничего? Главного оппозиционера и не тронули? Николас максимально сосредоточился, вглядываясь в ауру князя. Нет, есть! Еле заметный налет, но ведь это даже не просто легкое потемнение ауры, это сама тьма и есть?! Пока крохотными фрагментами, но ведь будет расти. Похоже, князя капитально отравили. Не сейчас проявится, через месяц. Такая аура просто несовместима с жизнью! Вся иммунная система разладится, и воспроизводство новых клеток наперекосяк пойдет. Это что, рак на ранней стадии получается? С гарантией быстрого развития?
Николас почувствовал, что полностью протрезвел без всяких «очищающих» заклинаний. Действительно грязная вещь эта политика. Еще раз чрезвычайно внимательно обследовал свою ауру. Нет, все в порядке. А у остальных членов делегации? Здравицу только двоим пели. Генерал фон Минц – в полном порядке, если не считать того, что обожрался и вусмерть упился. Но это его личные трудности. Или радости. А вот ректору ту же дрянь, что и князю, прицепили. Не любит его король Отто. Избавиться хочет. Не слишком ли круто? Магистр фон Кредер имеет право на собственные интересы и собственное мнение, даже если оно не совпадает с королевским. Да и с работой своей он справляется вполне прилично, куда лучше князя.
Все эти рассуждения Николас произносил про себя, уже копаясь в ауре ректора. Выделить налет тьмы и убрать его оказалось совсем не простым делом. Тьма упорно не желала уничтожаться. Пришлось проложить канал к ближайшему дереву в кадке и согнать по нему всю темную муть из ауры ректора, после чего канал оборвать. Эх, завянет теперь дерево! И не дай боги, лимончик с него кому-нибудь скушать…
У остальных членов делегации с аурами все было в норме. Впрочем, в их честь тостов никто и не провозглашал. Хотя без такой чести лучше обойтись…
Князю же, немного подумав, Николас помощь оказывать не стал. У него свои лекари должны быть, а если и не помогут, не его это дело. Пусть монархи сами между собой разбираются, он в политику лезть не хочет. Да и не вызывает у него симпатий этот Бурхард III.
Совесть, вопреки ожиданиям, молчала в тряпочку.
ГЛАВА 11
Где ж ты, мой сад? [6]6
Строка из песни.
[Закрыть]
В отличие от торжественного богослужения и шикарного обеда, сама Дэнляндская конференция прошла буднично и довольно скучно. Главным достижением съезда стала его представительность, в Бренн приехали все тридцать семь монархов (некоторые делегации возглавляли наследники престолов) и главы (как правило, бургомистры) четырнадцати вольных городов. Каждой делегации предоставили слово, не ограничивая по времени выступление. Просили только темы придерживаться: «Будущее Дэнляндии», – но и она была сформулирована столь общо, что почти никаких ограничений на оратора не накладывала.
Конечно, председательствующий (как хозяин) король Отто мог бы заставить гостей жестче придерживаться регламента, но не захотел этого делать, дав всем выговориться. Все равно расклад сил окончательно сложился еще до начала прений, и не в силах выступавших было его изменить. Ровно дюжина государств (из них четыре крупных, по меркам Дэнляндии) сформировали оппозицию, и заставить их «поступиться принципами», а точнее, суверенитетом, можно было только силой. А ее применять королю Отто было никак не с руки: даже в случае успеха значительные потери среди кэров, вооруженных сил и в финансовой сфере все равно были бы неизбежны. В результате вместо объединения Дэнляндии можно было бы спровоцировать соседей на раздел ее между собой.
То, что выступавших от оппозиции было меньше, да и на заседания приходили не все монархи (по состоянию здоровья), ничего не меняло. Крючкотворы-законники выписали от имени отсутствующих своему неформальному лидеру – князю Лерденскому доверенности, так что исход голосования все равно не изменился бы. Разве что процесс подписания протокола немного затянулся, его по «болящим» монархам курьерам бы развозить пришлось.
В результате король Отто предложил конференции для принятия очень умеренную резолюцию, позволявшую всем «соблюсти лицо». С одной стороны, все стороны выражали чувства взаимоуважения, считали себя принадлежащими единой нации, ратовали за процветание и благоденствие всего народа дэнцев и даже провозглашали создание Вседэнляндского союза. С другой стороны, никаких обязательств в связи с членством в Союзе никто на себя не брал. Вместо этого каждому из участников конференции предлагалось в течение полугода самому выбрать собственные условия и форму участия в Союзе и оформить их в качестве приложения к принятому на конференции в Бренне документу.
Немного поколебавшись, князь Бурхард эту резолюцию поддержал. Конечно, было очевидно, что за отведенные полгода король Отто очень постарается перетянуть на свою сторону кого-нибудь из наиболее значительных оппозиционеров (Шварбию, Брумлянд или Майн), но ведь им можно и самим собраться, чтобы заранее общие принципы своего участия в Союзе согласовать и подписать. Потом что-либо переделать очень трудно будет. Ну а в крайнем случае никогда не поздно выторговать для Лердена, как общедэнляндского культурного центра, особый статус. Хотя до такого лучше не доводить.
Участие кэров в конференции почему-то предполагалось, хотя нужны они там были только «для мебели» и придания мероприятию большей солидности. Вроде постоянно проводимого военного парада – вот, мол, какая у Дэнляндии сила припасена! Но служить «мебелью» рыцари не хотели категорически и уже с середины дня первого заседания ударились в самоволку. А в последующие дни так и вовсе сразу после «утренней переклички» (торжественного открытия очередного пленарного заседания) сбегали. Сначала – в дворцовый буфет для «разогрева», а потом и дальше в город, местные злачные места инспектировать.
Николас тоже в особняке делегации не отсиживался. У него был принцип: попав в любой новый для него город, надо осмотреть его достопримечательности и посетить лучшие местные театры. Злачные места он к достопримечательностям не относил (разве что среди них тоже какое знаменитое окажется), так что гулял по городу в одиночестве.
Особо красивых дворцов или храмов здесь не наблюдалось. Судя по всему, бреннские архитекторы, как и все окружение короля Отто, были из военных и в качестве своего идеала видели казарму. Любоваться не тянуло, но центр города он все-таки весь обошел – для общего развития и впитывания местного духа.
Единственным свободно открытым для посещения публики музеем в Бренне была кунсткамера. В ее экспозицию входили и монеты из старых кладов, и забавные поделки из дальних стран, и заспиртованные уродцы. Самой красивой частью коллекции оказались стенды с бабочками.
На некоторых площадях города имелись памятники, а в парке вдоль реки были установлены различные скульптуры. Более интересные произведения искусства можно было увидеть только в богатых домах, куда просто так не войдешь, но Николас решил беззастенчиво воспользоваться своим положением кэра, которого, если в гости напрашивается, не больно-то и прогонишь, да и пытаться не станут.
Вместе с тем врываться в чужой дом с пустыми руками и одним «приветом от дальних родственников» было как-то неудобно. Поэтому, прежде чем окончательно превратиться в туриста, Николас убил вечер на производство собственных сувениров. Особо не заморачивался. Понаделал десяток алмазов не очень крупного размера (ура возможностям кэра!) и внедрил в них заклинание, воспроизводящее голограмму центрального здания Лерденского университета. Это было бы очень сложно, если бы студентов не заставили его вызубрить еще на третьем курсе в качестве практического занятия, чтобы альма-матер не забывали. А в качестве добавки внес в кристалл мелодию студенческого гимна (вариант «Гаудэамус игитур»). К сожалению, звучал при этом не симфонический оркестр, а довольно противная на слух пищалка, но мелодию она передавала верно. С учетом натурального алмаза в качестве носителя – совсем неплохой подарок на память.
Сведения о том, в каких домах можно приличные картины найти, он почерпнул в местном храме, отловив жреца Целиции. Все-таки она его покровительница, а он ее рыцарь. Так что жрец (его, кстати, Цельцином звали, явно в честь богини), исполнявший в том числе обязанности советника короля по вопросам образования и культуры и вполне искренне интересовавшийся искусством, не только выдал нужные адреса, но и лично сопроводил его в несколько первых домов.
Очень скоро кэр, интересующийся живописью и скульптурой, стал главным событием местных салонов, и приглашения посыпались на Николаса со всех сторон. Сначала его это радовало, но постепенно самому выступать в качестве экспоната на спешно организуемых бреннскими дворянами выставках стало утомительным даже для общительного Николаса. Конгресс же между тем затягивался, монархи все наговориться не могли, так что спасало только обязательное вечернее посещение театров, где можно было расслабиться и отдохнуть. Заодно и сборы всем трем местным театрам увеличил – желающих посмотреть на чудака-кэра было явно больше, чем истинных поклонников Мельпомены.
В одно из таких посещений, когда Николас мужественно делал вид, что восхищается помпезной постановкой в Королевской опере (вообще-то местная опера ему не слишком нравилась, либретто всегда было одновременно героическим и слезливым, а музыка – громкой и обязательно маршевой), к нему прямо в середине действия протолкались сразу четверо гвардейцев и пригласили в королевскую ложу. Зачем надо было идти вчетвером и оттаптывать ноги ни в чем не повинным зрителям, кэр не понял, но был заинтригован, так что пошел без возражений.
Вопреки ожиданиям, короля в ложе не оказалось. Зато была королева Агнесса с наследным принцем Теодориком, подростком лет двенадцати, и кучей придворных, преимущественно женского пола. Ложа, правда, тоже была весьма немаленькой, но столов с закусками в ней не было. Не влезали из-за обилия народа. Хотя, может, и впрямь музыку послушать пришли?
Оказалось, не только музыку. Королева милостиво усадила Николаса рядом с собой, чуть отодвинувшись от перил ложи, а фрейлины моментально окружили их почти замкнутым кольцом (обзор в сторону сцены все-таки до конца не перекрыли) и дружно замахали веерами, держа их между собой и королевой. Немедленно все звуки, включая пение весьма голосистого тенора, вдруг куда-то пропали, слышен был только тихий шелест вееров. Надо думать, наружу звуки из ложи тоже при этом не пробивались.
– Давно хотела познакомиться с вами, кэр Бюлоф! Вы самый необычный кэр за всю историю нашего мира, все только о вас и говорят, даже о конференции забыли. Вы сумели покорить сердца бреннцев меньше чем за неделю!
Николас с интересом пригляделся к ауре королевы. Магичка, сильная и тренированная. Кстати, старше короля Отто лет на двадцать, а по виду больше тридцати не дашь (если ауру не смотреть). Видимо, сама в магии жизни специализируется. Наверное, и моложе могла бы выглядеть, но было бы несолидно. А вот мужчинами, похоже, не интересуется. Совсем. По крайней мере, любовников у нее нет уже очень давно, по ауре и не отследишь. Но раз сын есть, то когда-то хотя бы с королем… А что же ее интересует? Хотя все очевидно. Наверняка политика и власть. Ну и собственный сын. Возможно.
– Ваше величество! Это вы позволили осуществить мою мечту, снизойдя до разговора с заурядным магом-медиком и артефактором, лишь волею богини ставшим кэром. Ведь это именно вы – гордость и символ всей Дэнляндии, идеал красоты, правителя и матери!
Лесть была грубоватой, но, кажется, он попал в точку. Именно так она и хотела выглядеть в глазах общественности. По ауре Агнессы прокатилась золотистая волна удовольствия.
– Граф, о вас рассказывают столько всяких чудес, что даже трудно поверить. Некоторые утверждают, что вы чуть ли не всемогущи. А что вам на самом деле дало благословение богини? Ведь вы не просто рыцарь, хотя какое тут «просто»? Рыцарь-дракон! Но вы же еще и медик и артефактор? Каковы ваши реальные возможности в этих областях науки? Или это – искусство?
– Всего лишь ремесло, государыня. Никакими новыми тайными знаниями я не овладел. Просто мои возможности увеличились. Многократно возрос мой внутренний резерв, я могу оперировать с гораздо более мощными потоками энергии, и я стал лучше видеть.
– Видеть сокрытое?
– Пожалуй, можно сказать и так. По крайней мере, я стал гораздо четче различать узоры заклинаний, а ауры стали для меня не цветными пятнами, а вполне четкими структурами. Обычные маги, не кэры, такого не видят.
– Ну и что вы своим «особым» зрением сейчас видите?
– Вижу перед собой абсолютно совершенную женщину, у которой нет никаких болезней, разве что некоторая усталость к вечеру накопилась. А вот у принца Теодорика, похоже, немного болит голова, да и левую ногу он отсидел. Сейчас исправим.
Точечное применение «Малого исцеления» сработало как надо. Ну и энергии в ауры маме с сыном подкачал, хотя принцу, возможно, зря. Юный наследник немедленно заерзал на стуле, избыток жизненных сил требовал от него активных действий, а тут сиди себе и скучную музыку слушай. Королева тоже почувствовала воздействие, но вместо ожидаемого удовольствия в ее ауре проявилось беспокойство. Похоже, эта дама не только в курсе всего творящегося на конференции, но и является ее идейным вдохновителем, хотя держится в тени. Открытых схваток явно не любит. Видно же, что спросить хочет, но скользкую тему поднять не решается. Но ведь хочет! Ни о чем другом думать не может, даже сына о самочувствии не спросила. А если ей в этом помочь? Только еще энергии подкачав, чтобы не психанула!
Николас решил играть в открытую:
– Да, государыня, отвечая на ваш не произнесенный вслух вопрос, воздействие на участников конференции с помощью артефактов во время провозглашения здравиц я видел. И что кому в ауру попало – тоже. Но почистил от этих «добавок» только одного магистра фон Кредера. Все-таки он ректор университета, где я учусь и работаю, – и неплохой, надо сказать, ректор. Присягу я ему не приносил, но моральную ответственность ощущаю. Но могу поклясться, что о том, что я видел и делал, от меня никто, кроме вас, ничего не слышал и не услышит. Более того, я уже говорил королю Отто, что разделяю ваше стремление объединить Дэнляндию и готов по мере сил в этом помогать. Вы знаете, я до сих пор не принес никому присягу отнюдь не по вольнодумству. Надеюсь дать ее вседэнляндскому императору. Или императрице… – добавил он после небольшой, но многозначительной паузы. – А пока буду счастлив служить прекрасной даме и без вассальных обязательств…
Блин! Куда его понесло?! Зачем в большую политику полез? Риск же громадный, а вдруг он не так все понял и интерпретировал? Хотя определяться все равно надо, а интуиция подсказывает, что с этой дамой договориться можно и нужно.
Взгляд королевы на пару секунд стал жестким. Его просветили «рентгеном», взвесили, оценили и, наконец, одобрили.
