Текст книги "Заклинатель четырёх стихий (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шатров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Эдик, отыгрывая роль, важно кивнул в ответ, а потом весело улыбнулся и пошёл надевать сбрую на Штопора. Витязь на сером козле. Можно поспорить, что даже здесь такого ещё не видели.

Конечно, отправляться в поход в новой одежде и ненадёванных ни разу сапогах было слегка опрометчиво. И кровавые мозоли можно набить, и натереть может в самых неожиданных местах. Вот только деваться некуда. Отчаянные времена требую отчаянных решений. Владетельный вельможа по-другому выглядеть не должен. Тем более, благородный защитник сирых и убогих. Впрочем, на крайний случай, магистр положил в седельную сумку целительную мазь. Ту, которой ожоги лечили. Универсальное средство, от всего помогает.

Немного скованно, но от этого не менее сердечно попрощавшись с учителем, Эдик вскочил в седло мархура и тронул поводья своего скакуна. Лошадка Дробыша затрусила следом. Его попутчики тоже не стали дольше задерживаться. Площадка перед пещерой опустела, словно никого здесь и не было. А часа через четыре Аларок начал седлать шипохвоста для дальнего и долгого перехода. Конечная цель его поездки сомнений не оставляла. Магистр не собирался бросать своего ученика без присмотра.

Переход по горным тропам вскоре начал напоминать Эдику глупый анекдот про Василия Ивановича Чапаева. Точнее, про то, как Петька решил написать книгу про своего лихого командира. «Василий Иванович сел на коня. Тыг-дыг, тыг-дыг, тыг-дыг… Василий Иванович слез с коня». Собственно, и всё содержание этого произведения. Сейчас Эдик себя ощущал приблизительно на сто пятьдесят третьей странице этих «тыг-дыгов». С единственной разницей, что Дробыш вносил некоторое разнообразие в путешествие и не затыкался ни на минуту.

Староста Троеполья оказался из той породы говорливых людей, для которых собеседник нужен лишь как статист. Как носитель пары ушей. Крестьянину было абсолютно наплевать интересна ли тема разговора слушателю и какую у него вызывает реакцию. Такие люди обычно останавливают пытающихся вежливо улизнуть от назойливого говоруна и продолжают накидывать бесполезной информации. Поначалу Эдик пытался включиться в диалог и даже вежливо кивал, обозначая внимание. Но вскоре масса подробностей сельской жизни переполнила его черепную коробку и замкнула мозг накоротко.

– У мельника давеча свиноматка опоросилась. Семнадцать поросят. Вот ведь прибытка привалило. Мне бы так, – вещал Дробыш с оттенками зависти в голосе. – Но ведь нет. То шесть, то восемь. Самое многое – десяток, да и то трое сдохли.

Эдик заставил мархура идти быстрее и тут же услышал, как крестьянская лошадка чаще зацокала копытами. Попутчик решил не отставать, рассудив, что увеличение дистанции помешает молодому волшебнику расслышать некоторые подробности.

– А у кузнеца на прошлой неделе дойная корова пропала, – на этот раз явственно прорезались нотки удовлетворения. – Такая беда. Полтора ведра молока за одну дойку давала. Больше всех в деревне.

Вот уж действительно: не жаль, что своя корова сдохла, жаль, что у соседа живая. Достаточно один раз взглянуть на Дробыша, чтобы удостовериться в справедливости этого высказывания.

– А пастух у нас пропойца редкостный. У него то телёнок пропадёт, то волки овцу зарежут, а то и вовсе заснёт и стадо потеряет. Приходится чуть ли не всей деревней искать до самой ночи.

Эдик обречённо выдохнул и направил своего скакуна прямо в про́пасть. Ближайшие камни взмыли в воздух, и козёл бодро поскакал по Каменной Тропе. Вслед полетели восторженные и нечленораздельные крики старосты.

– О, молодой барин – могучий волшебник. Теперь мы под надёжной защитой, – вопил Дробыш, поражённый увиденной картиной.

Крестьянин употреблял другое слово, но мозг Эдика искал аналогии и воспринимал именно так. Барин. И придётся покривить душой, если сказать, что ему было неприятно подобное обращение. Толика тщеславия нашла приют и в его душе.

Скорняк – бабник. Гончар – скареда. Повитуха – стерва. Репа в этом году уродилась, как никогда раньше. У ткачихи старшая дочь гулящая – позор для всей семьи. Урожаи, приплоды, надои… Брюква, свёкла, морковь… Молоко, сметана, масло… Куры, гуси, индюки… Тема обрастала всё новыми и новыми деталями. К середине дня Эдик знал столько, будто прожил в этой деревне всю свою жизнь.

Дорога превратилась в абсурдную гонку. Парень использовал все доступные ему преимущества, чтобы максимально оторваться от Дробыша. Мархур то убегал вверх по обрывистым склонам, то прыгал по парящим камням. Но заканчивались все эти попытки всегда одинаково. Крестьянин догонял своего попутчика, и вербальная пытка продолжалась с новой силой.

– Господи, за что мне это, – простонал Эдик, выслушав очередную порцию новостей Троеполья.

– Так вот и я говорю. Хоть и урожай в этом году на удивление, владетель такой оброк назначил, что в пору в петлю лезь. Аккурат к завтрему обещал сборщика податей прислать…

– Что ты сказал? – Эдик натянул поводья и мархур встал как вкопанный.

– Урожай, говорю, на удивление… – захлопал глазами Дробыш, в свою очередь, осаживая лошадь.

– Да чтоб тебя, я не про то, – от непроходимой тупости крестьянина, Эдика пробрало раздражение. – Когда сборщик податей придёт?

– К завтрему… Ой! – Дробыш осёкся и прижал ладонь ко рту, – Я по-моему перепутал. Уже сегодня. Сегодня!

– Старый ты дурень! Чего же ты мне голову полдня морочишь? – выругался парень, разозлившись на своего проводника, – Ты здесь байки травишь, а там твоих односельчан последнего лишают.

– Да я, да мне… – залепетал перепуганный Дробыш. – Не гневись барин, нечистый попутал.

Эдик уже его не слушал. Мархур летел галопом, оставив далеко позади лошадку сопровождающего. Назвался груздем – полезай в кузов. Это к тому, что коли вызвался встать на защиту угнетённых, то нужно соответствовать. Да и легче воспрепятствовать, чем выковыривать отобранное из замковых погребов и кладовых. Вот ведь сподобил чёрт связаться с тупым колхозником.

Проводник уже был не нужен. Рельеф гористой местности не предполагал иного маршрута, так что заблудиться не представлялось возможным. Оставалось только срезать углы и преодолевать ущелья и расщелины. Дробыш остался далеко позади, но это только к лучшему. Его непрестанный бубнёж уже достал дальше некуда.

Склоны стали заметно положе. Горные кряжи сменились холмистой местностью. Внизу показалась деревня. Троеполье. Другого поселения в ближайшей округе попросту быть не могло. Получилось добраться даже быстрее, чем планировалось. До темноты было ещё достаточно далеко, а до пункта назначения уже рукой подать. Но это если образно выражаться. На самом деле ехать ещё прилично. И по времени, и по расстоянию.

На подъезде Эдик смог рассмотреть устройство посёлка. Бревенчатые избы и хозяйственные постройки подворий расположились в неожиданном для этого места порядке. Хотя того порядка было – две улицы и три переулка. Ещё присутствовала центральная площадь. Слишком громкое наименование для сельской местности, но по-другому свободное пространство посередине деревни не назвать. Дымила труба кузни и печь трактира. Эти строения были достаточно узнаваемы даже для неискушённого глаза закоренелого городского жителя.

В посёлке царила суета и нездоровая суматоха. Рельеф скрывал детали, но слух обмануть было трудно. Судя по доносившимся звукам, деревню попросту грабили. Причём в самой грубой форме. А то, что этот процесс назвали сбором податей, сути дела особо не меняло.

Эдик пришпорил мархура. А что ещё оставалось. Деревню заполонила стража владетеля и вела себя в лучших традициях захватчиков чужих земель. По крайней мере, парочка баросских вояк, вытягивающих яростно мычавшего бычка из подворья, явно за это свидетельствовали. Крики, ругань, кудахтанье кур. Надрывались собаки. Где-то орали гуси. Истошно визжала чья-то свинья. А уж как бабы голосили… Надо было слышать.

Глава 11

Вот же чёрт, придётся импровизировать. На подготовку времени не оставалось. Эдик подобных раскладов не приветствовал, хоть и умел принимать быстрые решения. И нужно было поторопиться. Лишняя заминка привела бы к тому, что потом придётся выковыривать изъятое у крестьян добро из подземелий замка Адельрри.

Да хрен бы с ним, с добром. Нужен был какой-то план действий. Хоть мало-мальски разумный. Всё-таки лезть с бухты-барахты прямо в лапы многочисленных врагов не самая лучшая затея. Мысли метались от стремительного гусарского натиска до скрытного проникновения в духе японских диверсионных отрядов. Хотя ниндзя из Эдика никакущий, да и гусар так себе. Уж в чём, в чём, а в этом он себе прекрасно отдавал отчёт.

Пронзительный женский вопль прервал размышления, резко сузив выбор доступных вариантов действий до единственно возможного. По крайней мере, для порядочного человека. Копейщик замковой стражи пытался затащить растрёпанную женщину во двор крайнего дома. Она заходилась криком и упиралась изо всех сил, но куда ей было противостоять здоровенному солдату. Намерения которого не оставляли сомнений. Объятый похотью мужлан прямо на ходу срывал со своей жертвы одежду, так ему не терпелось.

А вот это уже за гранью. Даже для средневековья. Бароссцы, обиравшие беззащитных крестьян уже заслужили самое суровое наказание, но то, что творили эти двое, достойно смертной казни. Двое, потому что товарищ первого насильника со всех ног бежал через улицу, торопясь присоединиться к предстоящему веселью. Даже копьё бросил, чтобы не мешало развлекаться. Похоже, хлопцы чувствуют себя абсолютно безнаказанными.

– Ну это я сейчас поправлю! – пелена гнева застила взор Эдика, и он пустил мархура в галоп.

Тот, кто тащил сопротивляющуюся селянку, даже понять ничего не успел. Секира Эдика со звоном замяла шлем острым обухом и пробила бестолковый череп. Спасённая женщина охнула и осела рядом с трупом несложившегося насильника. Сегодня на её долю выпало очень много переживаний.

Второй, напротив, смог сообразить, что запахло жареным, но это ему не сильно помогло. Штопор с ходу мотнул могучими рогами, и стражник улетел в сторону ближайшего сеновала. Там он и приземлился прямо на свежее сено. Удачно, можно сказать, если бы не кованные вилы. Жаль, что их зубьями кверху не оставляют. Но и так хорошо получилось. Солдат заверещал и упал набок. Скрючившись и зажимая руками причинное место. Черенок угодил точно, куда было нужно. Травматическая кастрация – жуткая штука. Хотя конкретно в этом случае, вполне заслуженная. А Эдик уже нёсся дальше.

Под острые копыта козла угодил ещё один стражник, некстати выскочивший из калитки следующего дома с пронзительно визжащим поросёнком в охапку. Бароссец грянул о землю с грохотом пустого ведра, а освободившийся свин сквозанул прочь с недовольным хрюканьем. Поверженный солдат со стонами начал отползать к забору. Ещё минус один враг. Похоже, козёл сломал ему челюсть.

На центральной площади творили расправу над здоровенным мужиком. Местный кузнец осмелился воспротивиться бесчинствам, творимых бароссцами, за что и поплатился. Его распнули прямо на коновязи у кузни и один из солдат охаживал его кнутом по голой спине. И судя по состоянию кузнеца, занимался этим уже достаточно долго и со знанием дела. Даже запыхался и вспотел немного.

Своей очереди дожидался ещё один троеполец. Молодой крепкий парень сидел, связанный по рукам и ногам, и вздрагивал от каждого нового удара, словно били его самого. Кнут свистнул ещё раз. Кузнец обмяк на бревне, лишившись сознания.

– Отец! – из толпы выбежала маленькая девочка. – Дяденька не надо больше!

Она вцепилась в руку палачу, пытаясь прекратить расправу над родителем. Стражник не глядя ударил её открытой ладонью наотмашь. Девчушка отлетела в сторону, упала на утоптанную землю и затихла. Из разбитого рта по щеке скатилась капелька крови. И вновь раздался свист, сопровождающийся хлёстким звуком удара.

Парня аж затрясло от увиденного. Осаженный на всём скаку мархур взвился на дыбы. В воздухе мелькнула сталь, и самозваный палач забулькал пробитым горлом. Метательный нож вошёл в его шею по самую рукоять.

Собственно, на этом всё. Тупик. Эдик сидел на гарцующем Штопоре, затравленно озираясь вокруг. Атакующий запал закончился, словно его и не было. Цивилизация наложила толстый слой моральных ограничений, от которого очень непросто отмахнуться. И если отнять жизнь у мерзавца, вознамерившегося изнасиловать девушку, парень ещё мог, то зарубить человека без должного повода у него попросту руки не поднимались. В буквальном смысле этих слов. Пальцы немели, сжимая секиры, мархур перебирал ногами и недовольно фыркал, а решения, что делать дальше, не находилось.

Пауза непростительно затягивалась. Народ, собравшийся на площади постепенно распределился на две группы. Первая, побольше, состояла из деревенских жителей. Вторую, поменьше, образовывала исключительно замковая стража. Селян, похоже, согнали сюда против воли, с целью демонстрации силы и запугивания недовольных. Публичное избиение кузнеца преследовало именно эту задачу.

И если деревенские жители выглядели оторопевшими и растерянными, то стражники, судя по всему, готовились к решительным действиям. Первое смятение, вызванное стремительным появлением Эдика прошло, и они собирались отыграться за свой испуг. И судя по наставленным копьям и вытаскиваемым из ножен мечам, отыграться очень жёстко.

Преимущество неожиданного нападения и первоначальный успех развить не получилось. Солдаты почувствовали неуверенность своего противника, а каждая упущенная секунда придавала им сил. На шум из дверей трактира вывернулся толстый офицер стражи в сопровождении ещё одного пузана, одетого как чиновник. Обжоры утирали блестящие жиром губы, а гражданский толстяк ещё и пьяно икал.

Командир отряда показался Эдику знакомым. Это был тот десятник, который чуть не прижал его в горах. Кривоногий пройдоха каким-то образом умудрился получить повышение. Хотя для того, чтобы держать в подчинении крестьян, воинской доблести не надо. Тут другие навыки нужны. Толстяк долго не раздумывал.

– Взять его! – он моментально оценил обстановку и проверещал приказ.

– Да чтоб тебя! – Эдик скривился, как от зубной боли. – Я и забыл, какой у тебя мерзкий голос.

Больше времени на проявления эмоций не осталось.

– Ррррраааа! – бароссцы ринулась в атаку, подбадривая друг друга боевым кличем.

Слаженный рывок стражи Эдик откровенно прозевал. Последствия могли быть самыми печальными, если бы не Штопор. Мархур не был склонен к рефлексиям, поэтому отреагировал как должно и тем самым спас жизнь своему хозяину. Он скакнул вбок и через минуту скрылся в переулке. А следом топали сапоги стражников.

– Ррррраааа!

– Вы чего стали, голоногие? – не унимался самодовольный командир. – Расходитесь по домам. Вам завтра нужно работать. Лорд-владетель податей отменять не собирается.

Толстяк противно заржал своей плоской шутке и хлопнул спутника по плечу.

– Пойдём сударь мой, продолжим прерванную этим небольшим недоразумением трапезу, – он распахнул дверь трактира и крикнул в полутьму помещения. – Трактирщик, тащи ещё вина. И поживее!

Он пропихнул сборщика податей внутрь и собрался последовать за ним, когда увидел своих солдат, хромающих вдоль по улице.

– Эй, убогие, позаботьтесь об этих неудачниках, – он кивнул на лежащие тела и, в свою очередь, скрылся за дверью трактира.

– Ррррраааа! – донёсся с окраины Троеполья многоголосый крик.

Эдик пошёл на второй круг. Стражники отстали, немного растянулись, но прекращать погоню не собирались. У них был чёткий приказ. Тем более что преследуемый не сильно и старался убежать. Просто выдерживал безопасную для себя дистанцию и пытался найти выход из сложившейся ситуации. Эдик по-прежнему не находил решимости, чтобы убивать вояк, а что делать дальше, он не знал. Мелькнувшую мысль о применении магии пришлось исключить, как несостоятельную. С его мощью, от деревни камня на камне не останется. Местные ему потом вряд ли спасибо скажут. Пока единственное, что приходило в голову, было вымотать солдат до предела изнурительной погоней. А там видно будет.

Казалось бы, патовую ситуацию неожиданно разрешил Штопор. Он осознал, что в ближайшей перспективе ему придётся долго носиться по деревенским улицам, и эта перспектива ему очень не понравилась. А поскольку хозяин ничего не предпринимал, пришлось взять инициативу в свои руки. Копыта, то есть.

Мархур самовольно ускорился, свернул в один переулок, в другой, на поворотах выбивая копытами пыль из дороги, и выскочил прямо в тыл своим же преследователям. Те только-только вбежали в медленно оседающий шлейф и ещё не подозревали что преследователи уже не они. Впрочем, Штопор недолго держал их в счастливом неведении. Норов у козла был крутой и паскудный, а спускать обиды было не в его характере.

Звонкий удар по металлу, ещё удар, треск дерева и испуганная ругань. Первый, что называется, пошёл. Отставший стражник получил рогами в бок, отлетел в сторону и сломал забор. Ещё один удар, снова ругань. На этот раз последовал сочный чавкающий звук – следующий солдат угодил в недавно обновлённую навозную кучу позади коровника. Вроде и упал на мягкое, но почему-то ругался он громче, чем первый.

Штопор прокатился сквозь строй бородатой бестией, щедро оделяя своим вниманием всех, до кого успевал дотянуться. Удары раздавались направо и налево. Трещало, звенело, хлюпало и громыхало. А уж какой мат стоял, заслушаться можно было. Чем Эдик и занимался, расширяя свои лингвистические познания, пользуясь случаем. Делать-то ему практически и нечего было. Он даже поводья отпустил, чтобы не мешать Штопору, настолько хорошо козёл справлялся.

Те, кому посчастливилось избежать рогов мархура, бестолково крутились, мешая друг другу и пытаясь высвободить застрявшие в заборах узкой улочки копья. Запоздалую реакцию на атаку можно было объяснить косностью мышления незадачливых вояк, до которых не доходило, что одинокий убегающий всадник вдруг решится напасть на целый отряд. Вот только искать причину произошедшего им было некогда. Штопор развернулся и снова пошёл в бой. Его врождённое чувство справедливости требовало раздать люлей всем поровну. Обделённых быть не должно. Их ожидаемо и не было. Последний оставшийся на ногах стражник было вздохнул с облегчением, когда козёл-переросток проскочил мимо, но не тут-то было. Штопор неожиданно резко оттормозился, взбрыкнул, и лягнул бароссца задними ногами, отчего тот перелетел через забор и скрылся в жухлой зелени огородных сорняков.

Расправившись со всеми врагами в одиночку, Штопор гордо фыркнул, погарцевал немного и снова стал вменяемым домашним питомцем. Словно и не было приступа яростного безумия берсерка.

– Молодец, молодец! Красавец! – Эдик поощрительно потрепал козла по холке. – Пойдём-ка, теперь начальство этих бедолаг навестим. Побеседуем.

Общение с командиром стражи и его собутыльников прошло практически без насилия. Те только осоловело пялились пьяными глазами на появившегося в трапезном зале парня. Эдик схватил их за шиворот и вытащил их на улицу. На свежий воздух. Сначала одного, потом другого. Попыток оказать сопротивление не было и в помине. Обожравшиеся, как свиньи у кормушки, толстяки упились до такой степени, что на ногах едва стояли. Из них-то и по трезвому делу бойцы никакие, а в теперешнем состоянии и подавно.

– Собирай своих инвалидов и вали из деревни в темпе вальса, – Эдик навис над десятником, для пущей доходчивости уцепив его пальцами за ухо. – А лорду-наместнику передай, чтобы убирался восвояси. В Баросс. Сроку ему на это три дня. Выполнять!

Увесистый пинок по жирному заду помог толстяку усвоить информацию, что подтвердили засверкавшие по тракту пятки. Он похоже даже протрезвел слегка. От нетривиальной ситуации. Следом поспевал сборщик податей. Солдат, как всегда, оставили на произвол судьбы. Эдик проводил глазами убегающих и развернулся.

– Да твою же мать! – выругался он. – Вы чего застыли?

Толпа селян так и продолжала стоять на площади, не двигаясь с места. Только глазами хлопали по сторонам и перетаптывались с ноги на ногу. Особенности здешнего менталитета. Чтоб ему пусто было. Даже кузнеца с коновязи не сняли. Вот что за люди такие?

– Вы человеку-то помогите! – рявкнул Эдик на крестьян. – И повозки разгрузите с добром своим, чего ждёте?

Во, вроде подействовало. Засуетились. Избитого мужика отвязали и утащили в дом. Несколько человек принялись разворачивать подводы. А тут и Дробыш подоспел. Его лошадка показалась в конце улицы. Хотя было такое подозрение, что он мог и раньше появиться. Ждал, наверное, чем всё дело закончится. Ну да бог ему судья. Какой-никакой, а помощник. Всё-таки староста. Немного сообразительней должен быть.

– Дробыш, отряди двух парней пошустрее, – продолжил осуществлять общее руководство Эдик. – Пусть возьмут одну телегу и загрузят на неё стражников. Убитых и раненых. Этих тоже припряги.

Он грозно посмотрел на двух солдат, замерших в ожидании развития событий, и многозначительно погрозил им кулаком. Те в ответ активно закивали, всем своим видом показывая согласие и покорность. Ещё бы! Так легко отделаться. Болтаться в петле на ближайших воротах – тот минимум на который они рассчитывали. Поэтому сейчас им лучше не рыпаться. Они и не рыпались.

– Ещё распорядись, чтобы Штопора накормили и напоили. Да и мне перекусить не помешает. – Эдик зашагал в сторону таверны. – надеюсь, эти уроды не всё сожрали.

Трактирщик уже не такой перепуганный, успел прибраться после пирушки бароссцев и снова собрать на стол. Жареная курица, свежий хлеб и кувшинчик местного вина. Не так шикарно, как у предыдущих посетителей, но тоже хорошо. Голод унять хватит с избытком, а предаваться чревоугодию Эдик не собирался. Ситуация не предрасполагала.

– Всё, солдат из деревни наладили, – Дробыш схватил пустую кружку со стойки, плеснул в неё вина и выпил залпом. – Чужих в посёлке больше нет.

– Ну и чего сидим тогда? – засобирался Эдик. – Нам ещё в две деревне успевать надо.

– Зачем? – на лице старосты появилось удивлённое выражение.

– Как зачем? – Эдик даже растерялся от простого вопроса. – Сам же сказал, что вас без штанов оставляют.

– Сказал, – согласился Дробыш и налил себе снова.

– Ну так и поторопись! – Эдик встал со скамьи. – Вечер на носу, а ещё ехать сколько. Или твою деревню защитили, а остальное тебя не касается?

– Никуда торопиться не нужно, – староста жестом усадил начавшего закипать парня обратно, и объяснил свою позицию. – Подати собирает специальный отряд стражи, а его вы только что разгромили. Так что у нас пока есть временная передышка.

Эдик немного остыл, опёрся локтями о край стола и нахмурился. Он и вправду подумал, что столкнулся с классическим проявлением крестьянского образа мыслей. На первый взгляд, так и выходило. Троепольское добро отбили, а соседские дела касаются самих соседей. Такая позиция часто встречается. Ошибиться немудрено. Вот только если Дробыш не врёт, а врать ему резона нету, то в ближайшей перспективе совсем другая проблема нарисовалась.

Лорда-владетеля щёлкнули по носу. И щёлкнули крепко. Особенно, учитывая сложившиеся обычаи и законы этого мира. По ним выходило, что крестьяне не своё добро не отдали, а господское забрали. А это – ни много ни мало, бунт. Причём бунт в грубой форме. С попранием прав собственника этих земель и запусканием рук в его казну. И то, что хозяин самозваный, положения дел ничуть не меняло. Чем это карается, можно даже из курса истории средней школы узнать.

– Пошли, – Эдик вскочил с лавки и решительно направился к выходу из таверны.

На площади народу несколько поубавилось, но всё равно толпа оставалась приличная. Люди встревоженно переговаривались, обсуждая последние события и чем это чревато. Радостных лиц не было. Хотя вроде и добро вернули, и не пострадал особо никто. Вот, поди ж, угоди народу. Дремучие крестьяне, что с них взять.

Увидев своего «освободителя», толпа загудела пуще прежнего. Раздались недовольные выкрики и обвинения. Того и гляди – побьют камнями. Эдик умом понимал, что движет этими людьми, но внутри на миг колыхнулась ярость.

– Ситуёвина, твою мать! Вы лучше бы с бароссцами таким образом разговаривали. Нет же, там солдаты. А как на одного наседать, так это за милую душу. Зараза, вроде и миры разные, и строй социальный другой, а люди не меняются, – вслух он это не высказал, только зубами скрипнул от злости.

Обстановка накалялась. Население Троеполья жаждало найти виноватого в своих бедах человека и примерно его наказать. Страх перед предстоящим наказанием подливал масла в огонь, а эффект толпы умножал всё это на три. Эдика тоже душил гнев и у сжатых кулаков побелели костяшки пальцев. Ангельским долготерпением он никогда не отличался.

– Вот и помогай после этого людям, – зло процедил парень и потянулся к оружию.

Самое время, пожалуй. В руках у крестьян появились камни и палки. Спешащие поучаствовать в действии жители деревни тащили с собой разнообразный сельскохозяйственный инвентарь. Классика жанра. Вилы, косы, топоры. Похоже, не стать Эдику владельцем замка и удельных земель. Не в этот раз, как минимум.

Громко хлопнула дверь.

– Стойте! Стойте неблагодарные! – во двор наконец-то вышел Дробыш.

Недовольный народ притормозил, прислушался к голосу старосты. Что ни говори, а первое лицо в деревне и уважаемый человек. Хочешь не хочешь, а выслушать надо. А Дробыш продолжал упражняться в красноречии, выдавая незаурядные способности к ораторскому искусству.

– За насущными занятиями некогда было, да и дело очень секретное, но теперь в самый раз. – деревенский голова отступил в сторону, отработанным жестом конферансье указал на парня и провозгласил, выдерживая интригующие паузы в нужных местах. – Позвольте вам представить, новый хозяин и защитник Альдеррийских земель, лорд Эддард!

И всё. Как бабка отшептала. Куда что подевалось. Ни претензий, ни недовольных возгласов, ни сельскохозяйственного инвентаря, применённого не по назначению. Тихий шепоток и немое восхищение в глазах.

– Эддард… лорд Эддард… владетельный господин Эддард…

– Тьфу ты напасть, – Эдик привычно выругался реакции людей на здешнюю транскрипцию собственного имени и слегка поклонился новым подданным.

И ведь ничего, в сущности не поменялось. И крестьяне те же, и Эдик тот же, и вилы с косами никуда не делись. А вот погляди ж… Лорд… Стоило только старосте обозначить его как барина, и сразу другой коленкор. Сразу и защитник, и лорд, и владетельный господин. Почтение, уважение и земные поклоны. Даже противно немного. Но это надо списать на особенности воспитания и местный склад ума. Бороться с подобными проявлениями бесполезно.

Ну а раз таким образом повернулось, то свои земли надо защищать. Как и народ, их населяющий. «Noblesse oblige», как поговаривали французы. «Положение обязывает», если перевести эту фразу на доступный язык. И никуда от этого не денешься. Условия игры такие. Впрочем, Эдик и не сильно старался увильнуть от этих обязанностей.

– Дробыш, отряди людей, пусть перегородят улицу со стороны замка. – так прозвучало первое распоряжение новоявленного лорда. – И камней натаскают побольше.

В ответ лишь недоумённое молчание, удивлённо изогнутые брови и непонимающие взгляды. Ну да. Ни с баррикадами, ни с общепризнанным оружием пролетариата, местное население знакомо не было. Придётся учить. Ещё самому знать при этом предмет обучения, было бы совсем хорошо.

– Две телеги поперёк, между оградой крайних домов. – Эдик взял инициативу в свои руки. – Разгораживайте пролёты заборов и тоже туда. Мешки наполняйте песком, брёвна несите, доски.

Работа закипела. Как скоро появится карательный отряд, никто не знал. Это зависело от того, насколько сильно лорд-наместник примет нанесённую обиду близко к сердцу. Если очень повезёт, то стража появится ближе к завтрашнему полудню. Но на удачу особенно уповать не стоило. Тем более, она любит подготовленных. Поэтому лучше времени не терять.

– Твою мать, куда ты с лошадью её ставишь?!

Какой-то исполнительный крестьянин начал перекрывать указанный въезд запряжённой повозкой. Причём с явным намерением оставить тягловую животину в составе защитного заграждения.

– Выпрягай, выпрягай её на хрен! – срывал голос Эдик на нерадивых помощников, – и ты тоже выпрягай. А ты зачем сюда сено тащишь? Чтобы горело лучше? Боже, за что мне это?

Последние слова вызвали двое мужиков активно разбирающие забор со стороны появления предполагаемого противника. У парня закончился запас матерных слов и сел голос, после того как им удалось втолковать всю их неправоту. Но после этого случая народ стал немного понимать, что и для чего они делают. Процесс пошёл веселее. И хоть Эдик не был большим специалистом в создании фортификационных сооружений, к вечеру баррикада была готова. И, надо сказать, вполне приличная. По крайней мере, Штопор, назначенный главным испытателем, категорически отказался преодолевать построенную преграду. Даже без всадника.

На самом деле хорошо получилось. Щиты из досок внахлёст образовывали практически сплошную стену. Мешки, набитые песком и землёй усиливали барьер снизу и по краям. Заострённые толстые колья, закреплённые вразнобой, торчали метра на полтора в сторону дороги. С ходу такое препятствие не преодолеть. Даже тяжёлой рыцарской коннице придётся потрудиться, для того чтобы перебраться на другую сторону.

Для борьбы с возможным пожаром, в случае если бароссцы догадаются применить огонь, прикатили две большие пузатые бочки и наполнили их водой. А в качестве метательного оружия, крестьяне натаскали булыжников, свалив их в кучи на обочине.

Понятно, что оборонительная линия весьма условная, и при должном воинском умении противника, дел тут минут на пятнадцать. Вдобавок ко всему и обходной манёвр нельзя исключить, да и в любом месте через забор проломиться не составит трудности. Но выбор-то невелик. Поэтому баррикада и камни. Разве что Эдик ещё рогаток распорядился натыкать по всему фронту и на околицах. Больше ничего придумать не удалось.

Все жители Троеполья собрались у баррикады в ожидании дальнейших распоряжений. Все буквально, даже женщины с грудными детьми. Посмотрев на них, Эдик понял, что отступать ему теперь некуда. Уж сильно крутую кашу он заварил.

– Дробыш, отбери самых крепких мужчин и вооружи их, чем сможешь, будем оборону организовывать. – Всё ещё сиплым голосом парень обратился к старосте. – Остальные по домам пусть сидят. Не обсуждается!

Пришлось прикрикнуть, в ответ на поднявшийся в толпе ропот. Натруженное горло не выдержало, и Эдик согнулся в натужном кашле. Дробыш замахал на крестьян руками.

– Расходитесь, расходитесь. Слышали, что лорд Эддард приказал? Остаются только те, кто скажу, – староста принялся называть имена.