Текст книги "Лучший из худших-2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий, Дашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Хорошо, не скажу, – пообещал Голицын.

С руководителем у Лизы тоже был не то небольшой роман, не то лёгкий флирт. Судя по тону, с которым она сообщила о его гибели, скорее второе. То есть с сожалением и переживанием, но не как о близком и любимом человеке.

– А ещё мне рассказывали, что в какой-то момент всё было настолько плохо, что мы все едва не погибли. Но нас спас некий Ланской. Кажется, он из этих… ну ты понимаешь о ком я?

– Понимаю, – горло у Голицына перехватило, поэтому вместо ответа получился какой-т булькающий звук.

– Я слышала, что он влип в какую-то неприятную историю, там всё как-то очень мутно и непонятно… Мне кажется, его подставили, или он сам зачем-то наговорил на себя. Папочка, думаю, тебе стоит его отблагодарить. В конце концов он ведь спас мне жизнь.

– Хорошо, – сухо кивнув Василий Васильевич. – Я узнаю обо всём поподробней и подумаю.

Глава 12

Дверь кабинета врача захлопнулась за моей спиной.

– Ну как? – участливо спросил фельдфебель с простой русской фамилией Иванов. Не удивлюсь, если его ещё и звали Иванов Ивановичем, уж больно шло ему это имя.

– Врач сказал – ничего серьёзного. Годен к дальнейшему несению службы без ограничений, – отрапортовал я.

– А ты легко отделался, Ланской. Не зря говорят: новичкам везёт, – сказал Иванов. – Раз годен без ограничений, ступай за мной. Будем тебя определять.

Мы подошли к лифту с массивными дверями. Как удалось выяснить с первых минут пребывания, основная – научная – часть «Обьекта-13» находилась под землёй. Не знаю, из каких соображений – быть может так легче сопротивляться агрессивной внешней среде, но могу себе представить каким титаническим и опасным был труд тех, кто его строил, и сколько здесь полегло народа в процессе.

А вот административные здания и казармы расположились на поверхности, что меня порадовало. Клаустрофобией или боязнью подземных пространств я не страдал, но наверху мне казалось как-то веселей и даже уютней.

Почти все строения, оказавшиеся на пути, смахивали на форты или маленькие крепости. Собственно, так оно и было: многие стены были в выщерблинах от пуль, чувствовалось, что тут частенько разворачивались нешуточные сражения.

Несколько раз мимо, лязгая гусеницами, или шурша шинами, проезжала техника. Я привык, что наша пехота обычно располагается на «броне», то есть бойцы сидят на бронемашинах, а не внутри. Здесь это не практиковалось, даже на марше.

Хотя в остальном БМП или БТР были похожи на советские, которые я помнил по фильмам и фотографиям. Возможно, в этом мире их конструирование пошло по тому же пути.

И, как всегда, там, где «бронепоезд не промчится, тяжёлый танк не проползёт», топала на своих двоих пехота, поскольку стальные птицы, увы, не летали.

По дороге Иванов рассказывал, где и что находится на территории. Сразу чувствовалось, что это не учебка, а боевая часть: отношения между унтерами и нижними чинами были намного проще уставных, хотя панибратство, конечно, запрещалось. А к офицерам разрешалось обращаться без титулования, то есть не употребляя всех этих «благородий».

– Здесь находится штаб, – показывал фельдфебель. – Сбоку столовая с «чипком», кстати, «чипок» недорогой. Склады под землёй, их не увидишь. Вон там КТП и парк. Брони у нас до хрена, правда, по понятным причинам, постоянно приходится пополнять – хорошо, что Большая земля на нас не забивает и новую технику шлют исправно. Слева кочегарка – зимы здесь, скажу я тебе, Ланской – ещё те. Дубак конкретный, на моей памяти до минус сорока доходило и так целый месяц держалось. Выходишь на улицу и яйца звенят, – он усмехнулся.

Я с грустью вздохнул. Зима, конечно, хорошо: пушистый снежок и всё такое… Но это пока ты сидишь в тепле или вылезаешь наружу на какое-то время: на лыжах, скажем, прокатиться, или на коньках покатать. А вот тащить службу на морозе… романтика мигом из башки выветривается.

– Эти два здания – казармы, вернее, раньше были казармами, – поправился Иванов. – Лет десять назад их переделали в общаги. Комнаты на двоих, душ, тёплая вода и всё такое. Но я предпочитаю по старинке, в бане. Тем более парилки у нас на любой вкус: хочешь – русская, хочешь – сауна или хамам, хотя хамам, как по мне, чистое баловство и извращение.

Я машинально кивнул, хотя считал, что посидеть и погреться в хамаме после тренировки – самое то.

– Вон там целый посёлок для научных работников и прочего важного персонала, – мотнул головой в сторону почти кукольных домиков фельдфебель. – Хотя большинство днюет и ночует на работе, так что внутри никого не встретишь. И да, ты не смотри, что дома с виду как игрушечные – стены у них: о-го-го, не всякий снаряд возьмёт. Ну и всякие охранные системы на каждом шагу. Короче, лезть не советую. Это я на тот случай, если насчёт баб приспичит, – предупредил Иванов.

Я бросил на дома тоскливый взгляд. Признаюсь, такие мысли появились у меня практически сразу, как только узнал, что на базе есть женщины, причём некоторые, как та, что чуть не погибла сегодня, довольно красивые.

И пусть она была старше меня лет на десять а то и все пятнадцать, выглядела просто сногсшибательно. Как говорил в таких ситуациях Цыган – я б ей вдул! И здесь я был с ним согласен процентов на двести. Когда ещё доведётся увидеть вблизи красотку и, тем более, потрогать!

– Теперь о главном – кормёжке, – судя по тону, Иванов пытался настроить меня на позитив. – Кормят у нас как на убой. Повара – молодцы, стараются. Ананасов в шампанском и рябчиков не обещаю, но еда отменная. Наши нормы – всем нормам нормы! Ну, на выходе, конечно, сухпай – как без него, но опять же не типовой, а созданный специально под боевые условия. В общем, жрательно.

– Жрательно – это хорошо! – стоило мне только это произнести, как тут же заурчал желудок, что не укрылось от внимания фельдфебеля.

– Сейчас, заселю тебя и можно сходить в столовку. Тем более, ты у нас практически герой, заслужил внеочередной приём пищи.

Заселение прошло в штатном режиме. Действительно, казарма больше напоминала студенческую общагу, чем воинское учреждение. Комнатки хоть были маленькие и типовые, но вполне комфортные. В принципе, жить можно.

На вопрос, а где мой сосед, Иванов ответил, что тот на боевом выходе, вернётся через пару недель.

– И часть тут бывают боевые выходы? – заинтересовался я.

– Почитай каждый день. Яйцеголовым на одном месте не сидится, подавай им всё новую информацию. Постоянно по всей округе лазим. Но ты пока зелёный, вот так тебя из огня да в полымя – слишком рискованно.

Загрузив меня кучей всякой информации, Иванов ушёл. А я минут десять посидел в комнате, чтобы свыкнуться с новым жилищем, разложил невеликий скарб по полочкам и ящичкам шкафа, и потопал в столовку. Война, как говорится, войной, а обед по расписанию. А если ещё и вне его допом – так совсем замечательно.

Очереди в столовке не было, я взял поднос и встал на раздачу. Выбор блюд оказался значительно лучше, чем в учебке: одних супов насчитал с полдюжины. Взял себе тарелку густого борща со сметаной, печёного картофеля с мясом, на третье кофе и булочки с корицей. Пахли они умопомрачительно, хотя, возможно, это моё обоняние так обострилось за время службы в армии, как и восприятие цветов.

Раньше спокойно реагировал, а теперь всё, что отличается от защитного, повергает в своеобразный культурный шок, аж по мозгам долбит.

Чуть погодя рискнул сходить на раздачу ещё разок и притащил солидный шарик мороженного, щедро политый клюквенным сиропом. Сочетание сладкого и кислого… м-м-м! лучше не придумаешь!

И вроде каких-то пару часов назад я даже не верил, что останусь хотя бы живым, а не то здоровым – сейчас меня охватило чувство покоя и умиротворения.

Правда, и то и другое улетучилось, когда я вспомнил о судьбе погибших парней, о смерти поручика. Такие вещи творятся здесь сплошь и рядом, каждый божий день.

Иванов сказал, что хоронить на территории «Обьекта-13» не принято, тела мёртвых отправляют в цинковых гробах на Большую землю. Впрочем, бывало и такое. Когда хоронить собственно было нечего. В таких случаях проводилась ритуальная церемония.

М-да, от хорошего настроения теперь не осталось ни следа.

С удовольствием бы хряпнул стопку-другую, но на базе царил строгий сухой закон, он касался даже яйцеголовых.

Помяни, как говорится.

Рядом появился мужчина в белом халате, накинутом поверх классического костюма.

– Здравствуйте!

Я поднял на него взгляд.

– И вам не хворать.

– Простите, ваша фамилия не Ланской?

Я кивнул.

Мужчина радостно просиял.

– Отлично. Я так и понял. Я заходил в казарму, и мне сказали, что вы отправились на обед. Позвольте представиться, Черкасов… из тех самых…

Хоть я не понял, о каких тех самых речь, но сделал вид, что приятно удивлён.

– Позвольте подсесть к вам, – не дожидаясь моего согласия, он опустился на соседний стул.

Подноса при нём не было, так что я сделал вывод, что господин Черкасов, кем бы он ни был, просто явился по мою душу. Осталось лишь узнать, на кой ляд та ему понадобилась.

– Елизавета Васильевна пришла в себя и попросила разыскать своего спасителя.

Видя мой абсолютно непонимающий взгляд, учёный снизошёл до пояснения:

– Это моя коллега, сотрудник лаборатории… Она находилась вместе с вами в одной машине, когда всё произошло. В общем, она полагает, что вы спасли ей жизнь и хочет с вами встретиться.

– Кхм, – в горле у меня запершило.

Тут до меня дошло, кого имеет в виду этот господин в белом халате.

– Надеюсь, с ней всё в порядке?

– Благодаря вам, Елизавета Васильевна можно сказать – легко отделалась. А вот её непосредственный руководитель, большой учёный – господин Курбатов, увы, скончался. Такая потеря для науки, – печально произнёс Черкасов.

– Мне очень жаль, – только и нашёл, что ответить я.

– Да… Его смерть большая утрата для всех нас! – проговорил собеседник и тут же очнулся:

– Да, Елизавета Васильевна хочет увидеть вас, чтобы сказать спасибо. Она в настоящее время находится в госпитале. Палата номер пять.

– Хорошо, что не шесть, – сказал я.

Черкасов посмотрел на меня с удивлением. Всё ясно, с творчеством Чехова тут не знакомы, мог бы догадаться сразу.

– Не обращайте внимания, – попросил я. – Так вырвалось, не к месту. А к Елизавете Васильевне точно можно зайти? Врачи не будут возражать?

– Не переживайте, проблем у вас не возникнет, – пообещал учёный.

Он посмотрел на часы, извинился и ушёл.

Поскольку Иванов сказал, что до вечерней поверки я совершенно свободен, мысль навестить раненую показалась мне не такой уж плохой. Правда, идти с пустыми руками было некомильфо, деньги бабушки и дедушки так и не успели потратиться, так что по пути заскочил в «чипок» и купил коробку шоколадных конфет.

Надеюсь, не получу ими по башке от медперсонала.

Госпиталь – он и в Африке госпиталь. Всегда тянет держаться от таких учреждений как можно подальше.

В пустом коридоре пахло лекарствами и хлоркой.

Отделений тут не было, так что палаты просто шли под номерами.

Вот эта улица, вот этот дом. Посмотрим, что за девица красная в нём.

Я постучал, получил разрешение войти и толкнул дверь.

Скажу сразу – на царевну – умирающий лебедь Елизавета Васильевна походила мало. Скорее наоборот – это была пышущая здоровьем женщина. И не просто женщина, а что называется в самом соку.

И некоторые лёгкие телесные повреждения, отнюдь не помешали нам быстро перейти в постельную фазу отношений быстро и по обоюдному согласию.

Это был настоящий огонь! Никогда бы не подумал, что способен на такое. И давненько мне не было так хорошо.

Когда мы в очередной раз откинулись друг от друга, она с улыбкой спросила:

– Надеюсь, ты не возомнил после всего, что с нами произошло, чего-то такого?!

– Чего например? – закосив под дурачка, поинтересовался я.

– Ну… будто можешь претендовать на что-то большее…

– Не возомнил, – честно признался я. – Я привык брать только своё, чужого мне не надо.

– Ах ты! – засмеялась она так задорно, что я ощутил даже не второе, а третье или четвёртое дыхание и снова набросился на неё, награждая таким образом и себя, и Лизу за те испытания, что нам довелось пройти.

К вечернему построению я ощущал себя измочаленным и выжатым словно лимон. Но мне было хорошо, а душа парило где-то в небесах, поэтому почти всё время я довольно щурился и улыбался как пережравший сливок кот.

Первая ночь на новом месте не преподнесла сюрпризов. Я дрых как суслик, не видя снов.

Утро встретило меня обычной рутиной: подъём, зарядка, завтрак и прочие стандартные вещи, знакомые каждому, кто служил.

Я познакомился с новыми товарищами, большинство из них уже были в курсе моих вчерашних «подвигов» в схватке с монстрами, так что входной порог в их общество я преодолел практически сразу.

Прежде салаг вроде меня здесь не было, на базе появлялись солдаты, прошедшие полный курс обучения, поэтому ко мне прикрепили «шефа» – ефрейтора со сложно произносимой казахской фамилией, которую в части сократили до более простой и понятной – Батыр.

Он сходу взялся за меня, начались изнуряющие тренировки, по сравнению с которыми учебка казалась детским садиком.

Батыр, похоже, знал всё на свете. Несмотря на богатырскую фамилию, телосложение у него было… ну, скажем, среднестатистическое. Вроде даже животик имелся, который ефрейтор в шутку называл мешком с мускулами. Кстати, это было похоже на правду. Пресс у него оказался просто стальной, я чуть не разбил об него кулак.

Основной специализацией этого воина с экзотической восточной внешностью были разведвылазки и сопровождение экспедиций учёных, так что постепенно я понял, к чему меня готовят и, в общем-то, в какой-то степени был рад. Опасно, конечно, но, блин, до чего ж здорово!

И от него же я впервые услышал о том, что внутри периметра оказывается есть и другие люди, совсем не связанные с армией или наукой. Называли их почему-то ушкуйниками, хотя никаких ассоциаций с древними новгородцами у меня даже не возникло.

Те, кто желал попасть в их ряды, покупал довольно дорогой патент, который давал возможность находиться в опасной территории и промышлять поиском пресловутого хабара.

Этот момент заставил меня ощутить лёгкий приступ дежавю и пробудил некоторые хищнические инстинкты, особенно, когда Батыр рассказал, сколько можно выручить за некоторые, самые дорогие артефакты. Это была не просто куча денег, а большая куча! Неудивительно, что нравы среди ушкуйников царили ещё те, доходило до грабежей или убийства.

– Некоторые из наших, кому не повезло дослужиться до личного дворянства, пошли в ушкуйники, – сказал Батыр. – У меня среди них полно знакомых. Только, скажу тебе, ничего хорошего там нет. Хороший хабар сам в руки не попадёт, за ним знаешь сколько ходить нужно?! А если и выходишь, не факт, что донесёшь. Так что спокойно тащи свою лямку, солдат, а дальше будет видно.

Выбора у меня всё равно не оставалось, так что я последовал его совету.

Удивительно, что во мне ещё оставались силы на редкие, но такие бурные свидания с Лизой. Однажды ей даже удалось вызвать меня на откровенность. Само собой я не стал говорить ей о том, что попал сюда из другого мира, но намекнул, что в моей истории всё не так просто, как выглядит. Кажется, её это даже заинтересовало.

И хотя говорят, век живи – век учись, в один не то прекрасный, не то ужасный день, командир взвода счёл, что я достаточно подготовлен для первой вылазки за территорию базы.

Маршрут был по всем меркам ближний: всех делов-то – смотаться до полевого лагеря километрах в тридцати от нас, забрать двух спецов с результатами их экспериментов, подкинуть остальным провизии и топлива, и в тот же день вернуться «домой».

Всё уместилось в двух БМП, выехали мы рано утром. Выспаться в ту ночь мне не удалось, так что первую половину пути я отчаянно зевал, вызывая невольную усмешку у Батыра, который успел догадаться о моих любовных приключениях.

Машина переваливалась с кочки на кочку, то и дело подпрыгивала, заставляя бить об низкий «потолок»: спасибо шлему – без него на башке живого места бы не осталось.

Но все неудобства искупались предвкушением первого настоящего дела, печальную поездку, когда я прибыл на базу, брать в расчёт не стал.

Ночные магические твари отправились на покой, дневные ещё не проснулись, так что поездка во многом напоминала дачную, за исключением того, что ехал я всё-таки не на кожаном сиденье дорогого внедорожника, а в тесном металлическом нутре БМП.

И, конечно же, интуиции говорила, что долго эта идиллия продолжаться не может.

К глубокому сожалению, она оказалась права.

Глава 13

БМП плавно затормозила, но нас всё равно силой инерции повело сначала вперёд, а потом, уже не так сильно, назад. Хочешь – не хочешь, а получишь заряд бодрости и тут же перестанешь зевать.

Поскольку произошло это без лишней паники и суматохи, остановка была штатной. Скорее всего, мы прибыли на место назначения.

Рация в шлеме «ожила»:

– Группа, на выход.

Не толкаясь, но при этом быстро и сноровисто мы полезли через люк и заняли круговую оборону.

Как всегда, я оказался возле Батыра и по сути в точности повторял все его движения. Самодеятельности мой наставник не поощрял, а мне ещё долго предстояло висеть у него на хвосте.

Дороги как таковой тут не было: обычная местность: холмы, овражки, лесок, поросший травой по колено. Травка-муравка, в принципе, знакомая. Ну то есть я и прежде такую видел, а вот назвать – при всём желании не смогу: ботаника никогда не была моим любимым предметом. Одуванчики там, ромашки – опознаю, глубже мои познания в флоре не распространялись.

В кустах стрекотала какая-то хрень, летали с места на место всякие букашки, солнце жарило как на сковородке.

Идиллия, которая расслабляла, вызывала желание раздеться до трусов и позагорать. Только кто ж мне такое позволит.

И собственно, больше ничего на горизонте не нарисовалось. По сути мы остановились где-то… Да хрен его знает где, но точно не на территории полевого лагеря. Или я его себе неправильно представляю, но тогда где же он?

Руку даю на отсечение – точно не здесь. Под землёй что ли?

– Что-то я не понял – а где лагерь? – растерянно замотал головой я.

– В километре отсюда, – терпеливым тоном произнёс Батыр.

– А чё так далеко? – удивился я.

Лучше плохо идти, чем хорошо ехать. Перспектива топать целый километр в полном боевом снаряжении… это такое, сильно на любителя. Чем дольше служишь, тем лучше осознаёшь сей непреложный факт.

– Так полагается.

Уточнить почему, не вышло. Появился офицер с погонами прапорщика – да, в этом мире, как и в своё время в царской России прапорщики относились к офицерскому составу, пусть и к младшему. Начни я рассказывать про них анекдоты – меня бы просто не поняли.

– Батыр, – он с сомнением посмотрел на меня, но всё же добавил:

– Ланской, за мной.

– Есть, господин прапорщик, – откликнулись мы и двинулись за офицером.

– Лан, контролируй левый сектор, правый беру на себя, – на ходу велел Батыр.

– Принято. Во что стрелять-то?

– В всё живое, что не будет напоминать человека, – усмехнулся мой шеф-инструктор.

Формулировка была расплывчатой, но я примерно понял.

– И внимательно под ноги смотри. Минзага здесь, конечно, нет, но можно вляпаться в какую-нибудь гадость. А то и на змеюку наступить. Сразу хочу предупредить: гадюки тут самые безвредные. Порой такие гады попадаются, что королевская кобра в сравнении с ними, всё равно, что уж. И противоядия от их укусов нет.

Пресмыкающихся я никогда особо не любил, так что принял совет во внимание. Прежде, чем делал шаг, старательно всматривался. Эти долбаные змеи казались мне просто уже везде.

Но потом удалось успокоиться. Эдак и до инфаркта «микарда» недалеко.

Запрета на разговоры не было, поэтому я задал ещё один вопрос:

– Почему минное заграждение не поставили?

– А смысл? – удивился Батыр, но потом сжалился и продолжил лекцию:

– Комплекс не просто полевой, а мобильный – и это ключевое слово. Постоянно перемещается с места на место. Ты понимаешь, какой это геморрой минировать и разминировать каждые несколько дней?

– Догадываюсь.

Он усмехнулся:

– Зная наших сапёров, не удивлюсь, если случайно пару-тройку мин забудут, а на них по закону подлости обязательно наступит и подорвётся кто-то из своих. К тому же от мин шума много, толку мало. Автоматические огневые установки гораздо более эффективны.

– Роботы? – поёжился я.

– Типа того. При необходимости управление принимает оператор, ему уже сообщили о нас, так что проблем быть не должно.

Через пять минут, мы увидели и сам лагерь. Поскольку я не ожидал ничего феерического, так что не разочаровался, когда он попал в поле моего внимания. Лагерь представлял собой несколько кунгов, поставленных в замкнутый круг вроде гуситского табора, в центре были разбиты большие армейские палатки. Понятно, что вся эта история сворачивалась довольно быстро и за считанные часы могла сменить дислокацию без особой канители.

Меня заинтересовало, а где собственно находятся эти самые охранные автоматы, и Батыр показал на миниатюрные башенки сверху некоторых кунгов. Из башенок торчали почти невидимые с такого расстояния оружейные стволы.

– Это крупнокалиберные пулемёты. Если разом вжарят – превратят всё вокруг в лунный ландшафт. Кстати, там такой запас патронов – неделю воевать можно, – просветил меня Батыр.

– Ясно, – вздохнул я.

Правда, боюсь, от великана эти пулемёты не спасут, мы по нему долбили из пушек и всё бестолку. Хорошо, что великаны встречаются довольно редко, это просто нам повезло или, точнее сказать, – не повезло. От других тварей лагерь отмахается.

Офицер поднёс к глазам бинокль, всмотрелся и зачем-то покачал головой:

– Странно! Очень странно.

– Так точно, господин прапорщик, – подхватил Батыр, тоже пристально вглядываясь в свой бинокль.

Поскольку меня их разговор весьма заинтриговал, я тоже достал бинокль и стал наводить резкость.

Пока ничего странного: кунги как кунги – кстати, можно бы и подкрасить, местами уже довольно сильно шелушится. За такие вещи в учебке бы три шкуры с каждого сняли и заставили красить в три слоя.

Что ещё? Окна в кунгах скорее похожи на бойницы – ну, это понятно зачем. Палатки… тоже ничего особенного, я и в прошлом мире на такие вдоволь насмотрелся.

Но раз двое матёрых волков насторожились, значит, это «жужу» неспроста. Видимо, мне не хватает опыта, чтобы понять, что именно им не понравилось.

Я вопросительно посмотрел на инструктора, и, тот, не поворачиваясь ко мне, и, не убирая от глаз бинокль, понял, что от него хотят.

– Ни одной живой души. Такое чувство, что лагерь вымер, – пояснил Батыр.

Точно! Так и есть, пусть я сразу и не обратил на этот факт внимания. Сконцентрировался на всяких мелочах, упустив главное. Век живи – век учись.

– Именно, – подтвердил прапорщик, – а ведь мы выходили с ними на связь примерно час назад. Понятно, что часть персонала могла, конечно, отправиться на вылазку – это в порядке вещей, но пустовать лагерь не должен, – задумчиво добавил он. – Нас уже должны были увидеть и выйти на связь.

– А мы можем связаться с лагерем через наши рации? – спросил я.

– Батыр, переключись на их частоту и попробуй вызвать хоть кого-то, – велел командир.

Минут через пятнадцать Батыр развёл руками.

– Господин прапорщик, ничего не получается. Молчат как рыбы. Что будем делать – вернёмся и запросим у Базы дальнейшие распоряжения?

– Ты сам знаешь, что скажут на Базе: проникнуть в расположение лагеря и выяснить, что произошло. Поэтому не будем терять времени зря. Надеюсь, хотя бы автоматы они отключили. Оставайтесь на месте, а я попробую подойти ближе.

– А если не отключили? – напрягся я.

– Первая очередь будет предупреждающей – трассирующими патронами и чуть в сторону, – пояснил Батыр. – Так что можешь расслабиться.

– Ты же сам учил, что на выходе расслабляться нельзя, – опомнился я.

– Выходит, не зря учил, раз помнишь, – довольно осклабился он.

Пока мы с ним переговаривались, прапорщик слегка пригнулся и неторопливо пошёл вперёд, к лагерю.

Не успел он сделать несколько шагов, как одна из башенок неторопливо дёрнулась и развернулась в его сторону.

Поскольку в этот момент Батыр смотрел на меня, он проглядел этот разворот автоматической установки.

А я… Неприятное предчувствие кольнуло меня в бок. Сейчас произойдёт что-то страшное, и, если не вмешаюсь, офицер погибнет…

Позабыв всё на свете, выкинув из башки приказ оставаться на месте, я помчался изо всех сил.

– Куда? – закричал Батыр, но я его уже не услышал.

Бежал быстрее любого спринтера – призёра Олимпийских игр. Настигнув прапорщика, прыгнул на него со спины, заставил упасть на землю, сам оказался сверху.

Клацнули зубы, отдаваясь болью в висках. Заныло ребро.

И в эту же секунду над нами со свистом пронеслась длинная пулемётная очередь.

Не знаю, что это было, но точно не предупреждение. Так не предупреждают – стреляли, чтобы замочить наповал.

Если бы я не успел, офицера разорвало бы в клочья – такова была мощь этого крупнокалиберного оружия.

Спина покрылась липким потом, стоило только мне представить, что могло бы случиться. Причём, не только с прапорщиком, и со мной тоже: по сути мы все находились на одной линии огня.

А вот Батыр… Блин, я даже не подумал о том, что его нужно предупредить. Вот жеж блин! Если он погиб, в какой-то степени его смерть лежит на мне.

Очередь прекратилась также внезапно, как и началась. Всё это время я лежал, не дыша, и, только когда первый акт этого идиотского «марлезонского балета» окончился, сполз с впечатанного в грунт лицом офицера.

– Какого хрена! – тихо прохрипел кто-то поблизости.

По голосу я догадался, что это Батыр. От сердца немного отлегло. Жив! Жив наставник.

Вот что значит опыт: он молниеносно среагировал и залёг, как только началась стрельба.

Так что можно сказать – мы трое легко отделались.

И пока это все хорошие новости на данный момент.

Стоило чуть-чуть приподнять голову, как пулемёт снова ожил и стал методично гнездить по округе. Неподалёку с треском упало срубленное свинцом дерево – его словно скосило, хотя ствол был с кулак толщиной.

Я прикинул: именно здесь, пока мы лежим на пузе, то находимся для стрелка – оператор ли это или бездушный автомат, не важно, – в мёртвой зоне. Но… стоит только поползти назад или вперёд, нам трындец – тут и к бабке не ходи.

А вот если добавится и второй пулемёт, уж он-то нас точно причешет частым гребнем.

Наши, конечно, уже услышали пальбу, начнут реагировать – но тут вопрос, кто будет быстрее: один из БМП или автоматы лагеря. Я бы поставил на второе.

Вся ситуация была словно нарочно подстроена для того, чтобы я пустил в ход магию. Но что-то удержало меня от этого решения, почему-то никто не спешил её применять на периметре вокруг «Объекта-13». Значит, и мне стоит погодить.

И почти сразу, в унисон с моими мыслями позади бухнула пушчонка одной из БМП. Эх, молодцы наши, вовремя подоспели.

Автоматическая охрана лагеря переключилась с нас на более серьёзную опасность, завязалась короткая дуэль. БМП – конечно, не танк, броня гораздо слабее, крупнокалиберным пулемётом прошивается.

Но и вооружение у них гораздо серьёзней, так что довольно быстро нашим удалось подавить все огневые точки врага… Да, как ни странно, именно врага, хотя по идее там должны были находиться тоже наши: парни из батальона и несколько учёных.

Однако на «френдли файер» происходящее точно не тянуло.

Мы смогли подняться на ноги после того, как воцарилась тишина.

По команде прапорщика бросились к вдруг ставшем враждебным лагерю.

Само собой, приближались аккуратно: петляя, прячась за деревьями, время от времени, падая на землю и подползая по-пластунски. И лишь когда до него стало рукой подать, побежали по-настоящему, уже не таясь.

Артиллеристы сработали на «пять с плюсом»: повредив только кунги с пулемётами. Всё-таки мастерство не пропьёшь.

Это сразу бросалось в глаза, как и то, что наши поиски оказались безрезультатными. Мы проверили все кунги, обыскали палатки, перевернули всё верх дном, но никого и ничего там не нашли.

– Работала автоматика, – сказал один из наших спецов, поковырявшись в аппаратуре.

– Да, но кто выходил с нами на связь, договаривался о встрече? – задумчиво протянул офицер. – Ведь это было какой-то час назад… Не могли же за это время люди отсюда испариться?!

– Выходит, могли, – подавленно произнёс кто-то из бойцов.

– Здесь было больше двадцати человек. Какие-то следы они должны были после себя оставить… Ищите тщательнее: нужно собрать все записи, любые вещи, которые могут показаться странными, – распорядился прапорщик. – А я свяжусь с базой. Что-то не нравится мне эта хрень.

Мне выпала задача искать в палатке, где проживали яйцеголовые. Я отдёрнул тент и вошёл. После прогретого воздуха снаружи, меня встретила приятная прохлада.

Палатка условно делилась на два сектора: мужской и женский. Это я понял по импровизированной перегородке и по тем вещам, что нашёл в каждой из половин.

Было непривычно копаться в чужих вещах, но что поделать… Нам предстояло разобраться во всём, что тут произошло, причём, это, скорее всего, произошло примерно час назад.

Поиски на мужской территории ничего не дали. Я перерыл кучу грязных и чистых вещей, нашёл несколько записных книжек. Полистал их: какие-то научные крякозябры, формулы, математические расчёты, непонятные записи, вдобавок, почерк так себе. Выходит, учёные пишут неразборчивее, чем врачи.

Быть может, спецы в этом разберутся, но я точно – пас. На всякий пожарный, всё-таки прихватил эти записи с собой. Не знаю, будет ли из этого толк, но хотя бы совесть останется спокойной – сделал всё, что мог.

Вообще, конечно, принято считать мужиков жуткими неряхами, но честное слово, так говорят те, кому не довелось побывать в женской половине этой палатке. Вот тут реально был какой-то треш.

Видимо, местные представительницы прекрасного пола слишком сильно погрузились в науку, забыв о презренном быте. В общем, далеко не все «открытия», выпавшие на мою долю в этот час, были приятными.

Но это так, к слову…

Пока я возился, не заметил, как в палатку вошёл Батыр. Он умеет подкрадываться как кошка, так что ничего удивительного.

– Есть успехи? – спросил он, а у меня чуть сердце не лопнуло.

Мне стоило большого труда успокоить себя и сделать вид, что ничего не произошло.

– Пока нет.

– Понял. У других тоже пока без результатов. Ищем для порядка ещё минут десять, потом сворачиваем лавочку и выходим. Не нравится мне всё это, сильно не нравится, – прибавил он.

– Я и сам не в восторге, – признался я. – Тут надо либо сразу весь батальон пригонять, либо год копать миллиметр за миллиметром.

И тут наше внимание привлёк какой-то странный шум, похожий на осторожное царапанье. Он исходил из-под раскладушки, стоявшей в конце отсека. Я вроде бы шмонал её, но не сказать, что тщательно. Просто проверил на предмет полезных вещей и не обнаружил ничего подозрительного.