Текст книги "Изгой, Крах Советской империи (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Серков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Почему не отдали приказ? Испугались ответственности, вышедших из-под контроля
общественности и прессы? Или же это была проверка народа «на вшивость», на доверие
руководящему составу страны, партии.
Резкий, пронзивший тишину холостяцкой квартиры звонок вывел его из забытья.
Алекс нащупал на тумбочке подле кровати телефон, за провод потянул на себя трубку,
телефон упал на пол, жалобно звякнув.
– Слушаю, – он еще спал.
– Алекс?!
– Ошиблись! – сон как рукой сняло.
– Не кладите трубку, – остановил его голос на другом конце провода, – принято
решение о вашей ликвидации. Сегодня.
Трубка отозвалась короткими гудками.
– Бред какой-то, – решил он, не выпуская трубку из рук, – что за черт…
Сообщение выбило его из колеи. Нет, нового он ничего не узнал, так как не питал
иллюзий по поводу дальнейшего течения жизни, но кому понадобилось предупреждать
его? И кто мог осмелиться пойти на этот шаг?
Соловьем запел квартирный звонок.
Алекс поднялся. Голова болела, словно с похмелья. Стараясь не шуметь, он
пробрался на кухню и, взяв там столовый нож, подошел к двери. Прислушался. Звонки
прекратились, и из подъезда больше не доносилось ни звука. Хватило нескольких секунд,
чтобы принять решение. Схватив ключи от квартиры, он шагнул на балкон. Глупо было
выходить в подъезд, даже примерно не представляя, что и в каком количестве там тебя
ожидает.
В типовом столичном доме соседский балкон расположился на расстоянии вытянутой
руки. Наверное, так архитекторы представляли себе единение народов на широких
просторах Родины. Так что он без труда перебрался к соседям, проживавшим в другом
подъезде, костяшками пальцев постучал в стекло. Сказать, что те удивились, увидев
постороннего на пороге своего дома, значит не сказать ничего – этаж-то девятый – но все
же впустили в квартиру.
– Извините, – Алекс поспешил разрешить ситуацию, – я в соседней квартире живу, за
стенкой. Замок заело, не вышибать же дверь…
Он беспомощно развел руками, печально улыбнувшись, и, пока дородная барышня,
украшенная маской из свежих огурцов, и ее небритый супруг приходили в себя, вышел на
лестницу. Оставалось надеяться, что возможные преследователи останутся в неведении о
его передвижениях. Не взять окна под наблюдение было их первостепенной ошибкой.
Алекс долго и терпеливо взирал на подходы к дому, расположившись на площадке
между пятым и шестым этажами, подмечая каждую мелочь. Дьявол прячется в деталях. От
его взгляда не укрылись красные жигули-семерка, стоящие поодаль, но так, что водителю
без труда просматривал двор. Автомобиль не новый, но без номеров. Чуть в отдалении
слонялся без дела дворник, явно не дворницкой комплекции, метла которому шла так же,
как корове – седло. В остальном – тишь, гладь да Божья благодать. Но дворник и жигули
точно по его душу.
Из вариантов отступления выбирать не приходилось – все равно придется выходить
на улицу, где его ожидают. Его сторожа многоопытные, терпеливые: водитель «семерки»
даже до ветру не отлучился, хотя давно ждет. А ему отсидеться на лестнице не выйдет,
кто-то из жильцов наверняка обратит внимание на подозрительно-богатырскую фигуру и
вызовет милицию. Времена нынче тревожные. Так что, либо грудь в крестах, либо голова
в кустах. Да и обычный русский «авось» в связи со сближением с Америкой никто не
отменял: ждут-то его появления из другого подъезда, авось, пронесет!
– Эй, брат, у тебя закурить не будет?! – двое крепких парней с коротким ежиком волос
и в одинаковых «адидасовских» костюмах спускались с верхнего этажа.
Наверху не хлопнула ни одна дверь, не слышались разговоры, даже шаги и те были
съедены тишиной – все говорило о том, что бугаи специально тихорились на верхних
этажах, ожидая своего выхода на сцену. А значит, его заказчики предусмотрели все
возможные пути отхода.
Понадеявшись на преимущество в скорости перед двумя громилами,
превосходящими его по массе, Алекс рванул вниз. Лучшая битва та, которой удалось
избежать.
– Стоять! – рявкнули наверху, но он уже локомотивом летел вниз, перескакивая через
несколько ступеней.
Когда на его пути внезапно возникли еще два силуэта, а одетый в кастет кулак
нацелился в грудь, Алекс едва успел отпрянуть в сторону, вложив всю энергию движения в
единственный удар. Кастет по касательной полоснул по ребрам, не причинив серьезного
ущерба, зато его удар достиг цели. Хрустнула челюсть, голова, словно на шарнирах,
отскочила назад, а Алекс по инерции летел дальше, оказавшись за спиной у второго
«силуэта». Не дав тому сориентироваться в ситуации, он лягнул его ногой в колено,
чувствуя, как треснула коленная чашечка, как рвутся сухожилия, и приложил открытой
ладонью в ухо, выбив из нападавшего сознание.
Топая, как слоны, его нагоняла первая пара «спортсменов».
Здраво рассудив, что на лестнице места мало, и вдвоем они, мало того, что
одновременно атаковать его не смогут, так еще и не остановятся сразу, Алекс выкинул
вперед ногу, нанеся удар в живот первому, буквально нанизав его, словно на шампур. Удар
переломил громилу пополам, заставив согнуться. Второй спортсмен, споткнувшись о
напарника, рухнул прямо в руки Алексу и полетел в бетонную стену.
Мгновение, и четыре тела распростерты у его ног. По замыслу организаторов, это
должно было выглядеть как банальный гоп-стоп. Алекса передернуло. Так мелко и так
топорно! Видно, там наверху совсем плохо со временем.
Оттолкнув дверь, Алекс вырвался из полутемного подъезда на улицу, нос к носу
столкнувшись с «дворником», виденным только что через окно. Метлы у него в руках уже
не было, зато блеснула на солнце холодная сталь десантного ножа. Со свистом лезвие
рассекло воздух в сантиметре над головой. Алекс ушел вперед и вниз, поднырнув под
руку, и ударил в корпус. Гортанный хрип стал свидетельством точного попадания в печень,
вызвавшего разрыв внутренних органов. Нож из руки нападавшего мягко упал в ладонь
Алексу.
От красных жигулей к ним бежал очередной «браток» в «Адидасе».
– Не двигаться, мразь! – «браток» вскинул готовый к стрельбе пистолет.
Упреждая выстрел, Алекс отпрыгнул в сторону и, не глядя, метнул нож. Он знал, что
попал в цель, и, не оглядываясь, кинулся в переулок. Его фора составляла не больше пары
минут, пока оставшиеся в живых не встанут на ноги.
Желание жить мобилизует скрытые резервы. Так быстро он еще никогда не бегал,
даже на тренировках. Сколько раз он проходил этими проходными дворами, закоулками и
подвалами, просчитывая возможные пути к отступлению. Сколько раз проверял, открыты
ли двери, сложные ли замки, не ведутся ли ремонтные работы на улице, способные
затруднить движение. Каждый раз надеялся, что его старания останутся бесполезными, и
бежать не придется. И вот настал час «Х», и он зайцем улепетывает из берлоги, за долгие
годы ставшей родным домом.
Укрывшись в коллекторе тепловых сетей, чтобы отдышаться и продумать свои
действия, Алекс убедился, что худшие опасения подтверждаются. После событий у Белого
Дома он стал неугоден. Вопрос, кому? Старым хозяевам или новой власти? А ведь он
никого не подвел и до самого конца был наготове. Но за ним тянулся дурно пахнущий
шлейф спецопераций, о котором все предпочтут забыть. Нет человека – нет проблемы. В
мире живых его ничто не держит, ему не за что цепляться. Один, как перст. И еще чувство
долга. Так что смерть его не страшит. Погибнуть в бою за Отчизну для воина всегда было
честью. Но уйти, став разменной монетой в играх политиканов? Пасть пешкой в чужой
шахматной партии? Даже в эти августовский он дни ни на шаг не отступил от полученных
инструкций, а его просто слили.
Его воспитывали в обязательном подчинении, тренировали в неукоснительном
следовании инструкциям, но никогда не объясняли, как поступить, когда тебя предают те,
кому ты безоговорочно верил и на кого полагался.
Нет уж, товарищи, мы еще повоюем!
Предстояло решить множество проблем в кратчайшие сроки. Игра идет на
опережение, так что времени у него уже не было. Недалеко живет один хороший
знакомый, работник милиции, с него и стоит начать. Кто, если не сотрудник
правоохранительных органов, сможет пролить свет на происходящее, собрать
оперативную информацию? Алекс направился к нему.
Новостройки были похожи друг на друга, как две капли воды. Он шел дворами,
тщательно проверяясь скорее по привычке, уверенный, что «хвоста» за ним нет. Для
людей просвещенных его контакты не являлись тайной, так что проще и эффективней
было устроить засаду в адресе. Оставалось уповать на то, что в создавшейся неразберихе
его преследователи отстают на один шаг.
Еще раз глянув по сторонам, Алекс дернул на себя тяжелую подъездную дверь. На
лифте поднялся на шестой этаж, оглядел лестницу и нажал кнопку звонка.
* * *
Капитан милиции Алексей Владимирович Туров целиком и полностью оправдывал
свою фамилию. Был высок, силен, с мощной грудью и густой гривой. Не терпел
высокомерия от окружающих и лизоблюдства, бросаясь в бой против человеческий
пороков бесстрашно и безоглядно, точно первобытный бык. Потому, несмотря на выслугу,
и не мечтал об очередном звании.
Судьба свела их пару лет назад совершенно случайно и накрепко связала дружескими
узами. Так вышло, что ныне Леша Туров был обязан Алексу жизнью. Чувствовал за собой
должок, но вернуть с лихвой не мог – мирное время ныне за окном, не война.
В небольшом дорогом, но не слишком ресторане отмечался юбилей. Без помпы и
пафоса, чинно и благородно. Собрались коллеги и друзья, все больше подчиненные.
Юбиляр – начальник средней руки, верой и правдой к пятидесяти годам достигший
дозволенного «потолка» социальной лестницы. А дальше, как в анекдоте: «У членов ЦК
свои дети, так что тебе, сынок, ничего не светит». Ведомство гражданское, так что
компания ужаса и трепета у окружающих не вызывала. Четверо мужчин, включая
виновника торжества, и шесть очаровательных сотрудниц. Все – труженики одного отдела.
Алексу посчастливилось оказаться в числе приглашенных. Статью 209 УК РСФСР о
тунеядстве никто не отменял – каждый советский гражданин должен трудиться на пользу
государства и общества, а не вести паразитический образ жизни. Так что Алексу
надлежало иметь мирную профессию и посещать некое заведение для выполнения
означенных функций гражданина Страны Советов и получения заработной платы. Его
легенда всегда и везде отличалась безупречностью. Дома он выглядел молодым
специалистом, по уши влюбленным в спорт.
Поднимались тосты, шампанское лилось рекой, женщины смеялись, мужчины
хохотали, а за соседним столом новоявленные кооператоры в сопровождении
шкафоподобных телохранителей обмывали удачно проведенную сделку, принесшую
крупные барыши.
У нуворишей есть одна особенность, отличающая их от окружающих. Полное
неприятие общественных устоев. Ведь нувориш – революционер, поправший правила и
нормы, не плывущий по течению, а идущий против него. Только так в одночасье
сколачиваются капиталы. Потому все вокруг – быдло, недостойное внимания. Быдло
должно преклоняться, а не получать удовольствие от жизни. Тварь, плывущая по течению,
права на собственную жизнь не имеет!
С увеличением количества потребленного алкоголя нувориши все чаще поглядывали
за столик, где весело ворковали женщины, даря внимание мужчинам. И как плебеи могут
наслаждаться обществом прекрасных див, тогда как более удачливые представители рода
мужского обойдены вниманием? С каждой рюмкой росло желание, а вместе с ним и
классовая ненависть. Кооператоры хотели все и сразу, грубо и бесцеремонно, так что драка
завязалась с первых же слов.
Разнимать дерущихся, как водится в приличных заведениях, прибыл наряд милиции.
Всех участников конфликта сгребли, в одну кучу и здесь один из телохранителей на волне
вседозволенности совсем потерял связь с реальностью. Выхваченный из-за пояса пистолет
ТТ должен был стать веским аргументом отказа от поездки в отделение. И только ловкость
и реакция Алекса смогла спасти старшего наряда от неминуемой гибели.
Тем самым старшим наряда милиции и был тогда еще старший лейтенант Алексей
Туров.
Дело о ношении огнестрельного оружия вскоре замяли, а милиционер и спаситель
остались добрыми друзьями, встречаясь по праздникам и на рыбалке.
* * *
Соловьиная трель дверного звонка разлилась по квартире. Ждать пришлось недолго.
На пороге появился грузный мужчина. Редкая щетина по щекам, мешки под глазами,
нависшее над тренировочными штанами пузо.
– Тебе кого?
Из открытой двери на лестницу вылился густой аромат малосольных огурцов, лука,
жареной картошки и водки с табачным дымом. У Алекса засосало под ложечкой.
Последний раз он нормально ел еще до путча, то есть – в другой жизни.
– Мне бы Лешу повидать, – чувство голода заострилось, захотелось подвинуть
незнакомца в сторону и поспешить к столу.
– Ну, проходи.
Кухня утопала в лучах солнечного света, лившегося через окно. Стол был накрыт без
шика, но во всем чувствовалась рука хозяйки. Посреди салатов стояла початая бутылка
«Столичной». А за столом на табурете восседал капитан с порядком раскрасневшимся
лицом. Было жарко от плиты и разговоров. В пепельнице на подоконнике собралась гора
окурков.
Усевшись на предложенный стул, Алекс без тени стеснения накинулся на
окружавшее его изобилие.
– Да ты, видно, неделю не ел…
Туров представил мужчину в трико: родной брат родом из Свердловска – того самого
города, откуда вышел Борис Ельцин. Посетовал, что сам только утром вернулся из
усиления и не спал три дня. Дальше, как водится, речь зашла о политике. Сначала
перебрали по косточкам перестройку и ее зачинщиков, затем перешли к путчу и ГКЧП,
самоотверженным демократам и народу, поддержавшему избранную власть. Тема эта
стала главной во всех домах и семьях Союза в августе – сентябре девяносто первого.
Гостю, как водится, предложили выпить, но он отказался, желая сохранить ясность
рассудка, и теперь не разделял общего триумфа за столом. Заполнив до предела желудок и
в меру поучаствовав в дебатах, Алекс взглянул на часы, показывавшие восемнадцать ноль-
ноль.
– Торопишься? – спросил Туров, заметив беспокойство гостя.
– Да как тебе сказать… Я вообще-то по делу.
– Ну, говори, – с готовностью выслушать Алексей подался вперед, – у тебя
неприятности? Я могу чем-то помочь?
– Не здесь. Отойдем? – Алекс взглядом указал на коридор.
Капитан пожал плечами.
– Ну ладно, – хозяин квартиры с трудом вылез из-за стола и направился с гостем в
комнату. – Мне с тобой и за всю жизнь не расквитаться, – добавил он, – то, что ты сделал
для меня, не объяснить словами, – Туров говорил это каждый раз при встрече за столом.
Алекс рассказал о нападении в подъезде, опустив подробности, и встретил полное
понимание. Спустя мгновение, милиционер уже накручивал телефонный диск.
– Туров говорит, – представился он, прежде чем задать вопрос дежурному.
Потом Алексей долго слушал, пыхтел и, по мере поступления информации, лицо его
вытягивалось и серело. Глаза нещадно буравили Алекса.
– Да, да, ясно, – трубка легла на место мягче, чем следовало бы, а он присел на диван
и долго молчал, не сводя жестких глаз со своего гостя.
Алекс оперся на стену, не торопя с ответом.
– Ты ничего не хочешь добавить к своему рассказу? – спросил Туров, играя
желваками. – Куда ты ввязался?
В голосе слышалось искреннее переживание. Алекс только покачал головой. Другу
не следовало знать больше, дабы не травмировать нервную систему.
– Ну ладно, – капитану не нравилось, что его используют втемную, чувствуя
исходящий от истории смрад, – я не знаю, кто на тебя напал, но люди это серьезные и на
братву мало похожие. Хотя свидетели именно так их описывают. – Он замолчал, собираясь
с мыслями, – по 02 поступил звонок о перестрелке по твоему адресу.
– Стрельбы особой не было, – сказал Алекс, кивая головой, – один раз только
пальнули из макарова.
– Ты слушай и не перебивай. Мне это на фиг не нужно, – Туров был предельно
серьезен, – когда патруль приехал, а ты знаешь, по 02 мы сейчас реагируем моментально,
след твоих нападавших уже простыл. Только стреляная гильза от ПМа возле подъезда, и
кровь на ступеньках. Свидетели показали, что было два автомобиля: красные жигули и
бежевая волга… Ты точно не знаешь, кто они?
Алекс развел руками.
– Если бы знал, то к тебе бы не пошел.
Туров встал и нервно заходил по комнате.
– Так вот, в волгу закинули то ли двоих, то ли троих. Мертвых или полуживых.
Остальных погрузили в жигули. Машины испарились. Объявленный план «Перехват»
результатов не дал. Обычно при отсутствии пострадавших осмотр места происшествия
тщательно не производится, но здесь другой случай: драка с применением огнестрельного
оружия, возможно с трупами. Сигнал по 02 поступил, так что отработать придется по
полной. Получается, что «глухаря» ты нам подвесил… Кстати, у тебя намечаются большие
проблемы с властями, – он ощущал себя сообщником в преступлении, но отказать другу не
мог, – на тебя соседи по дому указали как на одного из участников инцидента. Конечно,
убийство тебе не пришьют, пока жмура не найдут, но потаскают изрядно.
– Это вряд ли, – задумчиво произнес Алекс, – а труп там был только один.
– Домой не суйся, – со всей серьезностью посоветовал капитан, – сейчас и так Москва
на ушах стоит, а ты со своими выходками всех в районе еще больше взбудоражил. Так что
на тебя дадут ориентировку в ближайшее время. На квартире наверняка проведут обыск,
как только будет санкция прокурора. На все это нужно время, тем более что в связи с
усилением, народу у нас не хватает, но мой тебе совет: рви когти из города и отлежись где-
нибудь на дачке, пока все не утихнет. А дальше видно будет.
– Спасибо, – Алекс пожал руку друга. – Может, воспользуюсь твоим советом, но чуть
позже. Сейчас мне надо кое-что выяснить, – он встал. – Еще раз спасибо.
Алекс вышел на улицу. Легкий ветерок ласково гладил его короткие жесткие волосы,
распространял прохладу по всему телу, раздувая ветровку. Мимо с шумом проносились
автомобили. Красный диск солнца спешил скрыться за горизонтом, окрашивая небо на
западе в розово-желтый цвет.
Прохожие торопились домой к семейному очагу, женщины тащили сумки с продуктами,
доставшимися по случаю, чтобы накормить своих мужчин. Так же летали птицы и
зажигались окна квартир. Все как всегда, обычные будни. Казалось, будто и не было вовсе
трех дней неизвестности, уже ставших историей. Но что-то неуловимое во взглядах, ветре,
шуме транспорта говорило о том, что мир стал иным. Страна изменилась. Вместе с ней
изменились люди.
Он не заметил, как оказался возле своего дома. Ноги сами принесли его сюда. Ничего
необычного не наблюдалось, и Алекс, не задумываясь, смело шагнул во мглу подъезда, но
не своего, а соседнего. Света не было: видно, напавшие на него днем «хулиганы»
позаботились о том, чтобы не бросаться в глаза, а исправлять этого никто не торопился.
Добравшись в кромешной тьме до лифта, Алекс задумался на секунду и развернулся
к лестнице: в лифте он окажется легкой добычей, сам себя запрет в клетку.
Сбоку хлопнула дверь – сквозняк. Мурашки пробежали по спине – прохладно, уже
вечер. Темнота, хоть глаз выколи. Когда-то разбитые стекла давно заменили листами
фанеры, так что ни один луч света не проникал внутрь. Сделанные фломастером или
краской надписи на стенах были совершенно неразличимы.
Взбежав по лестнице на последний, двенадцатый этаж, Алекс немного помучился с
чердачным висячим замком, открывая дверь. Скрипнули заржавевшие петли, много лет не
знавшие смазки, встревоженные голуби, суматошно захлопав крыльями, поспешили
вылететь на улицу, всколыхнув паутину на старых трубах и перекрытиях.
Ноги зашуршали по кускам застывшего цемента, битому бутылочному стеклу, по
осколкам рассыпавшихся кирпичей. Выйдя в другой подъезд и спустившись вниз на три
этажа, Алекс остановился перед дверью своей квартиры, придирчиво рассматривая ее на
предмет постороннего вмешательства.
Все чисто, никаких признаков чужого присутствия. Он сунул руку в карман за
ключами.
Стоп!
Возле самой двери отпечатался небольшой кусок засохшей грязи, хранивший на себе
структуру подошвы ботинок. Кто бы это ни был, но он неосмотрительно пробежался во
дворе по газону, не иссушившему еще следы последнего дождя, а потом топтался здесь.
Алекс присел, изучая улику, стараясь определить, как давно здесь был человек, и был
ли он. Возможно, что грязь попала сюда случайно, принесенная с лестницы сквозняком.
Возможно. А возможно, что в его квартире гости.
С последними событиями вся прежняя жизнь полетела в тартарары. Мыслимо ли, что
тайного агента КГБ будут преследовать на родине? Что его, верного солдата Отчизны,
сделают изгоем?
Он кинулся, сломя голову, наверх. В его жилище сейчас существовал еще один вход –
покидая квартиру, он не запер за собой балконную дверь. Этим же путем ему предстояло
вернуться.
Соседей наверху не было, потому уже через минуту Алекс, без труда вскрыв типовой
замок, попал внутрь и вышел на балкон. Признаки движения в его квартире отсутствовали,
но в душе крепла уверенность, что там кто-то есть. Может, паранойя? Нет. Инстинкт
самосохранения, воспитанный с младых ногтей. Ухватившись за карниз, мягко, словно
ящерица, Алекс сполз вдоль стены на свой этаж, затаившись.
Не ожидая вторжения с улицы, кто-то приглушенно разговаривал недалеко от окна.
Алекс краем глаза взглянул через стекло. Габаритный мужчина средних лет в цивильном
костюме прижимал к уху телефонную трубку, на столе перед ним лежал короткоствольный
израильский автомат «Узи» с глушителем.
Все решали мгновения. Стоило только трубке опуститься на рычаги аппарата, Алекс
толкнул плечом дверь и кубарем вкатился в комнату, оказавшись за спиной незваного
гостя. Тот бросился к оружию, но защитить себя не успел. Короткий удар кулаком в
солнечное сплетение и четкий – локтем в нос – решили исход схватки. Хрустнули носовые
хрящи, два коротких глухих выстрела выплюнули в потолок пару пуль, и неизвестный,
словно тюк с соломой, рухнул на пол.
Алекс склонился над телом и проверил пульс. Сердце не билось, а значит, в борьбе за
жизнь он снова вышел победителем. Охота продолжается. Правда, теперь в его квартире
лежит труп. И здесь не может быть никаких отговорок. Он пролил кровь – первым он это
затеял или нет – никто разбираться не будет. С точки зрения закона, он – потенциальный
убийца. Пути назад нет. Есть только настоящее и весьма туманное будущее.
Проверив квартиру и убедившись, что других неожиданностей ждать не стоит, Алекс
присел на диван, положив перед собой «Узи».
Кто этот незваный гость? От предыдущих спортсменов в «Адидасе» нынешний
визитер отличается, как страус от жирафа. Один костюм ценой в генеральский оклад чего
стоит. Карманы пусты. Да и не надеялся Алекс найти что-то путное: кто пойдет на дело с
паспортом или удостоверением сотрудника силовых структур. Зато «Узи» – зацепка
почище любых документов.
Тех, кто может использовать этот автомат, не так много. Алексу предстояло найти
единственно верный вариант.
КГБ?
В комитете отдают предпочтение отечественным маркам стрелкового оружия,
которое, отличаясь высоким качеством, гораздо дешевле западных аналогов и всегда под
рукой.
Поехали дальше…
ЦРУ?
С какой целью представитель Центрального разведывательного управления США
оказался в московской квартире законспирированного агента советских спецслужб в эти
августовские дни? Неужели вербовка? Глупо прийти к нему домой и предложить работу.
Понятно, что пошлет. Да и если это американец, то при чем здесь «Узи»? В американской
разведке израильские автоматы тоже не очень-то жалуют.
Израильские! Кому, как не МОССАД, надлежит использовать «Узи». А дальше все те
же вопросы. Зачем? Почему так топорно? Откуда утекла информация о нем?
Алекс встал и прошелся по комнате. Раньше их дорожки с МОССАД хотя и
пересекались, но лбами они никогда не сталкивались и крови друг другу не портили.
Каждый играл на своем поле. Никакими интересующие иностранцев актуальными
сведениями он не располагает, так как всегда являлся лишь исполнителем чьих-то
гениальных идей и руководствовался принципом «меньше знаешь – крепче спишь». Он
может, конечно, пролить свет на некоторые ликвидации в Европе…
Снова присев на диван, Алекс с сожалением посмотрел на труп. Бред. Наличие
оружие напрочь ломает схему вербовки. С оружием приходят убивать, а не заводить
друзей.
Может, все просто до банальности, и это подстава? По определенным каналам не
сложно достать оружие любой марки, в том числе и израильские автоматы «Узи». Его
смерти жаждут только свои, люди из Госбезопасности. Сезон охоты открыт, и Алексу
отведена в нем роль жертвы, отданной на заклание. Тогда причем здесь МОССАД и
«Узи»?
Чувствовать себя дичью, за которой ведется активная охота, было не в первой.
Раньше, в прошлой жизни, его неоднократно пытались обложить чужие спецслужбы, а он
с азартом ускользал из их цепких лап, словно песок сквозь пальцы. Но теперь все иначе.
Война идет на своем поле, дома. Одна школа, одни учителя. И противник знает, на что он
способен.
Что ж, кто здесь охотник, а кто добыча, покажет время, а пока… Бегать он не привык
и скрываться от опасности не будет. Лучше один раз взглянуть в лицо смерти, чем потом
всю жизнь бояться собственной тени.
Послышался скрежет ключа в замке и скрип открываемой двери. Алекс взглянул из
комнаты в прихожую. В квартиру вошли двое мужчин нормального телосложения в
одинаковых серых костюмах, отличимые только цветом волос: блондин и брюнет. На
лестничной клетке было темно, и яркий свет заставил вошедших невольно сощуриться.
Блондин насторожился, повел носом, уловив в воздухе пороховую гарь после выстрелов,
но предпринять ничего не успел.
– Руки в гору, ноги врозь! – рявкнул Алекс, вскинув автомат. – Быстро!
Он захлопнул дверь, держа обоих «на мушке».
Один из гостей поспешил подчиниться, другой, замешкавшись, получил мощнейший
удар и, тихо скуля, осел вниз.
– Оружие на пол! Медленно! Левой рукой! Повторять не буду! – орал Алекс,
громоподобным голосом вгоняя вошедших в ступор. Его фора – мгновение, и ее
надлежало использовать.
На полу оказались два совершенно одинаковых автоматических пистолета системы
Стечкина.
– В комнату шагом арш!.. Руки за голову!
Гости безропотно подчинились. Вид распластанного на ковре трупа производил
гнетущее впечатление. Оба поняли, что хозяину квартиры терять нечего. Эффект
внезапности был безалаберно потерян, и жизнь теперь висела на волоске и зависела
только от настроения их «подопечного», начавшего игру по своим правилам.
– Пиджачки снимите и кидайте их мне.
Пошарив по карманам и не спуская глаз с пришедших, Алекс извлек оттуда по два
удостоверения личности: сотрудников КГБ и сотрудников МВД.
– Хорошо живете, – он указал на документы, – я даже спрашивать не буду, к какому
ведомству вы относитесь. Милиция у нас пока с чужими ксивами не ходит.
Оба гостя угрюмо молчали.
– Цель вашего визита ко мне?
Выдержав паузу, начал говорить блондин, старший в группе, отдавая себе отчет, что
игра в молчанку не пойдет им на пользу.
– Нам приказано дождаться вас и, не смотря на возможное сопротивление, задержать
и доставить для беседы на площадь Дзержинского. Никто не думал, что вы уже будете
дома.
Уважительно, на «вы». Без агрессии, несмотря на сложившееся положение. Профи.
Алекс тяжело вздохнул. По крайней мере, понятно, кто эти двое.
– Ваш кадр? – он указал стволом автомата на лежащий посреди комнаты труп.
Оба неопределенно пожали плечами.
– Вряд ли. Иначе бы нас поставили в известность.
Достав из тумбочки баллончик с нервно-паралитическим газом, Алекс кивнул
головой, удовлетворенный ответом, добавив:
– Когда очнетесь, приберите здесь все до приезда милиции, – он выпустил струю в
комитетчиков и через мгновение, чтобы не вдыхать облако распыленного газа, вышел на
лестницу.
Дом он покинул тем же путем, как и пришел сюда в последний раз.
* * *
Ночные улицы города навевали скуку своим однообразием: стандартные панельные
коробки высоток с изредка мерцающими огнями, желтые фонари и трехцветные
светофоры с разбитыми стеклами на перекрестках. Редкие автомобили проносились мимо,
вырываясь из мглы и скрываясь в вязкой темноте, нечастые одинокие прохожие и
влюбленные парочки шарахались от него, торопясь перейти на противоположную сторону
улицы, различив в нем «бандитские» черты.
Алекс уже давно заметил слежку, но намерено не стремился избавиться от «хвоста»,
ожидая дальнейшего развития событий. Сопровождение его отличалось скромностью,
объяснявшейся отсутствием ресурсов у инициатора: пара видавших виды легковушек и
трое «топтунов», представлявших различные слои общества от профессионального
уличного нищего до среднестатистического москвича. Вывод напрашивался только один:
инициатор не хочет привлекать к себе внимания, развивая бурную деятельность.
Использует те силы и средства, что есть в его распоряжении. Не хочет, чтобы наверху
начали задавать вопросы об оперативной разработке. Времена нынче мутные, неизвестно,
куда занесет.
Определившись, что война идет не со всем Комитетом, а с неким «князьком»,
прячущимся в его недрах, Алекс почувствовал прилив сил. Значит, еще повоюем. А раз
война продолжается, то эскорту пора на покой. Сделав несколько кругов по дворам и
переулкам, он заскочил в метро, а когда вышел из вагона, то с удовольствием отметил, что
слежка провалилась.
Для проверки он долго петлял по подземным переходам Павелецкого вокзала, бродил
по перрону, смешавшись с толпой, затем поймал такси, прекрасно зная, куда теперь
отправится.
По всем правилам конспирации ему следовало бы завязать знакомство с одинокой
женщиной, предпочтительно разведенной или вдовой – их сразу видно по взгляду и
поведению – и залечь на дно в ее квартире. В десятимиллионном городе он станет
невидимкой. Но Алекс играл ва-банк. Охотникам надлежит бросить кость, чтобы они
вновь напали на его след будто бы сами. А если информация где-то утекает на сторону, то
здесь утечка обязательно проявится.
Он забрал из тайника новый паспорт и деньги – закладка готовилась всегда перед
началом операции на случай стремительного отхода, и отправился в Лосиный остров.
Номер в кооперативной гостинице, устроенной в реконструированной расселенной
пятиэтажке, обошелся не слишком дорого. Ночной портье – сонный худощавый парень лет
двадцати – не стал рассматривать его документы и, сделав запись в книге прибытия, выдал
ключ на дешевом брелоке.
– Я могу где-нибудь поесть?
Портье смерил гостя взглядом и лениво кивнул. Ночью он оставался единственным
сотрудником гостиницы, потому любое желание неизбалованного советским сервисом
клиента ложилось тяжким грузом ему на плечи. Но ночному гостю парнишка отказать не
