Текст книги "Свет за облаками (сборник)"

Автор книги: Дмитрий Савельев

Соавторы: Елена Кочергина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Адамис долго плутал среди деревьев, ни о чём не думая. Ему хотелось одного – вернуться в свой старый привычный мир, забыть о том, что случилось с ними за последнее время, и жить как раньше. Сердце щемило от непонятной тоски и тревоги за их с Иветтой будущее. Хоть он и выполнил своё решение защищать любимую любой ценой, но спокойней на душе от этого не стало. Неожиданно в голову пришла страшная мысль: что если голованы нападут на Иветту тогда, когда его не будет рядом? Он осознал, что не в силах защитить ни себя, ни свою возлюбленную. За что мир ополчился на них, ведь они его дети, и он всегда был добр к ним? Или голованы пришли из какого-то другого мира, в котором действуют другие законы, а не законы любви? Но что им нужно от них с Иветтой? Зачем они пожирают их души? И, главное, как остановить их?

Адамис стал размышлять о том, что́ представляет из себя его душа и откуда вообще она в нём взялась. Эти вопросы уже давно мучили его и не давали покоя. Он видел душу Иветты как нечто светящееся и невообразимо прекрасное – словно она вся состояла из огромного количества живых сверкающих переплетающихся в дивный узор нитей. Исходящие от неё ниточки света связывали её душу с его собственной душой, делая их одним целым. Такие же ниточки-лучики соединяли их со всем остальным миром. Светящиеся волокна пронизывали всё вокруг, наполняя мир жизнью и любовью. Адамис понял, что где-то должен существовать некий источник жизни, который питает и поддерживает всю эту гармоничную стройную систему бытия. Иначе просто и быть не может! Возможно, когда-нибудь они смогут поближе познакомиться с этим источником и узнать тайну их собственного существования. Адамису очень этого хотелось! А вот голованы словно бы выпадали из общей картины мира, были как будто лишним элементом, препятствием на пути света. В них самих не было жизни и любви, и они уничтожали жизнь и любовь вокруг себя. И когда они нападали на Адамиса или Иветту, то как будто рвали световые нити и тем самым нарушали связь их душ друг с другом, миром и самим источником жизни. Если бы они с Иветтой могли напрямую обратиться к источнику, то он бы наверняка помог им справиться с голованами. Но возможно ли это?

Вскоре Адамис осознал, что в какую бы сторону ни пошёл, земля по-прежнему оставалась слегка бугристой, а лесу, казалось, не было конца. То ли он просто заблудился, хотя такого с ним никогда раньше не было, ведь он всегда инстинктивно чувствовал, куда надо пойти, чтобы достичь желаемого места; то ли весь мир изменился. Это открытие поразило Адамиса. Он остановился и задумался. Похоже, его мечта начинает осуществляться, хотя и не совсем так, как он думал. Изменились они сами, и мир вокруг тоже стал иным. Хорошо это или плохо, но они выбрались из кокона, в котором жили раньше, и теперь пути назад больше нет. Можно двигаться только вперёд, куда бы ни привёл их этот новый путь.

Теперь Адамис точно знал, что́ надо делать. Он принял решение, и на душе вновь стало спокойно и легко. Он отправился к Иветте, которая всё ещё ждала его на берегу Озера. Её огромные глаза были полны печали, а душа излучала тихий спокойный свет.

Адамис лёг на землю, положив свою голову на колени любимой.

– Прости, что не согласилась плыть с тобой к дальнему берегу, – заговорила Иветта. – Это моя вина, что появились эти твари. Я должна была доверять тебе. Впредь я постараюсь быть более послушной.

– Нет, ты ни в чём не виновата. Я поддался своему желанию, а ты остановила меня. Ты поступила правильно.

– Давай вернёмся в наш прежний мир, – предложила Иветта, – и забудем всё, что с нами случилось.

– Пути назад нет, – сказал Адамис и поведал ей обо всём, что осознал, гуляя по лесу. – Мы теперь стали странниками, Иветта, и не будет нам покоя, пока мы не поймём, зачем существуем в этом мире и не найдём Источник Жизни! – закончил он свою речь.

Иветта долго молчала, поражённая словами Адамиса.

– Что же нам теперь делать? – наконец спросила она.

– Идти вперёд и не оглядываться назад. Поверь, я сумею позаботиться о тебе.

Иветта не стала возражать и только тихо промолвила:

– Я согласна на всё, лишь бы всегда быть с тобой! Но в последнее время я почему-то стала бояться потерять тебя. Когда ты ушёл сегодня, я вдруг почувствовала, что ты можешь однажды не прийти обратно.

– Это невозможно. Я никогда тебя не брошу, Иветта, поверь мне.

– Пожалуйста, не покидай меня больше надолго, Адамис. Вдруг те существа хотят разлучить нас?!

– Они не смогут. Мы всегда будем вместе, любимая, не волнуйся!

Иветта наклонилась и поцеловала Адамиса в высокий открытый лоб. Она безгранично верила ему.

Глава третья Лавочница

Голованы больше не тревожили их, и Адамис с Иветтой стали уже привыкать к своему новому миру. Каждое утро они купались в Озере, потом бродили вдоль берега или шли гулять в лес. В лесу было много полянок, поросших большими яркими цветами, а деревья местами росли почти вплотную друг к другу, а кое-где стояли отдельными небольшими группами, похожие на великанов, застывших в каком-то причудливом танце.

То утро, в которое с ними случилось новое чудо, было просто замечательное. Мир, как всегда, раскрывал им свои маленькие тайны: то в виде какого-то нового цветка, то необычного по форме дерева или кустарника. Они уже гуляли по лесу довольно долго, безотчетно радуясь всему, что попадалось им на пути, как вдруг их взглядам открылась незнакомая поляна, в центре которой стояло странное сооружение, не похожее ни на что, виденное ими прежде. На сооружении красовалась надпись «Сельхозпродмаг», а рядом, на низенькой лавочке сидела полная румяная женщина в кружевной белой наколке и таком же переднике, надетом поверх халата. Женщина держала в руках маленькую дымящуюся трубочку. Периодически она брала кончик трубочки в рот, а потом выпускала изо рта едкое облачко дыма.

Завидев Адамиса с Иветтой, она встала со своей лавочки и приветливо помахала им пухлой ручкой:

– Идите сюда, мои милые!

Иветта несмело двинулась к женщине.

– Не бойтесь, цыплятки вы мои, я вас не обижу!

Адамис опередил Иветту и первый подошёл к домику, стараясь на всякий случай закрыть собой любимую.

– Ну вот и славно, вот и познакомимся, мои дорогие. Я – Лавочница, а это мой Магазин, – с улыбкой произнесла женщина, бросив свою трубочку на землю. – В нём есть всё, что может понадобиться для жизни. Вы мои первые покупатели, и уж я постараюсь обслужить вас на славу, будьте уверены! Проходите внутрь, не бойтесь! – И она исчезла в недрах своего странного заведения, поманив их за собой.

Адамис с Иветтой вошли вслед за Лавочницей в низенькую дверку и оказались в просторном помещении, где на длинных полках лежали какие-то неизвестные им предметы. Магазин изнутри оказался на удивление большим и ярко освещённым. Ряды полок уходили куда-то вглубь, и конца им не было видно.

– Вот и хорошо, вот и молодцы, что зашли. Осматривайтесь, выбирайте, покупайте всё, что понравится! Товар у меня отменный, можете не сомневаться! – щебетала толстушка.

Иветта взяла с одной из полок какой-то небольшой предмет с двумя торчащими из него железками и стала вертеть его в руках.

– Это миксер, моя дорогая, но я думаю, что пока он вам не нужен. Лучше купи́те что-нибудь вон оттуда. – И Лавочница показала на ближайшую к ним полку. – Это продукты. Еда. Купите, к примеру, батон свежего хлеба.

– А что такое «покупать»? – Иветта положила миксер обратно на полку и потянулась за вкусно пахнущим батоном. Она на удивление быстро освоилась в Магазине.

Женщина засмеялась похожим на кудахтанье смехом.

– Покупать, моя милая, это значит брать у кого-то какую-то вещь, а взамен оставлять ему что-то своё.

– Что же ты хочешь получить взамен? Ведь у нас ничего нет, – удивился Адамис.

– Ну, я думаю, что кое-что у вас всё-таки есть, мои хорошие. А расплачиваться ведь совсем не обязательно вещами! – Неестественно красные губы женщины расплылись в широкой улыбке. – Но вы не волнуйтесь об оплате, птенчики мои, я продаю в кредит. А расплатятся за вас другие. Ведь я надеюсь, что вы – не последние мои покупатели! – И она вдруг как-то странно подмигнула им. – Так что берите что хотите и ни о чём не беспокойтесь!

– Но зачем нам покупать у тебя еду, когда её и так полно вокруг – бери когда хочешь и сколько хочешь! – не унимался Адамис.

– А вы уверены, что так будет всегда? Милые вы мои, надо заботиться о будущем, а как же иначе? Я для того здесь и появилась, чтобы облегчить вашу жизнь. И потом, что плохого в разнообразии? Надо всё в своей жизни попробовать, всё испытать, ведь она такая короткая! Надо себя любить и баловать! Да, мои хорошие, если ты сам себя не полюбишь, никто тебя не полюбит! Вот так вот! – И Лавочница поправила выбившийся из-под наколки белёсый, отдающий в желтизну локон.

– Как можно самому себя любить, не понимаю? – Иветта так удивилась, что даже положила батон на место. – Я люблю Адамиса, и землю, и небо, и лес, и Озеро, и всё вокруг. Любить – значит отдавать частичку себя всему, что любишь. А как можно отдавать себя себе? Не понимаю…

– Ты ещё это узнаешь и поймёшь, моя милая. Гораздо лучше получать, а не отдавать, уж поверь мне. А то так всю жизнь будешь себя всем раздаривать, потратишь на это лучшие годы, а потом что? Никто тебе за это даже и спасибо не скажет! Если уж и отдаёшь что-то, то требуй взамен что-нибудь для себя. Тогда не прогадаешь!

Адамис с изумлением уставился на Лавочницу:

– Ты предлагаешь продавать и покупать любовь?

– Я, мой дорогой, всего лишь предлагаю купить у меня батон хлеба, – отре́зала Лавочница.

Иветта задумалась: может ли так случиться, что небесная еда перестанет появляться в их мире? И что они будут в таком случае делать? Снег из съедобных сладких хлопьев был таким же естественным и обыденным явлением, как смена дня и ночи. Нет, это просто невозможно, чтобы он когда-нибудь не выпал. Но мир преображается у них на глазах. То, что раньше казалось таким незыблемым, меняется. Старое исчезает, а на его месте появляется новое. Иветте вдруг на миг словно бы приоткрылось будущее: она увидела внутренним взором, как однажды прежняя еда исчезнет и им с Адамисом придётся искать ей замену. Может, стоит купить у Лавочницы хлеба про запас, на случай, если это действительно когда-нибудь произойдёт? Может, именно для этого и появилась в их мире эта женщина?

Она наконец решилась и снова взяла с полки батон.

– Хорошо, я куплю у тебя эту еду!

– Вот и умница, вот и молодец, я запишу её на твой счёт! – обрадовалась толстушка и стала водить заострённой палочкой по гладкому белому листу.

Иветту это очень позабавило. «Какая она всё-таки странная, эта Лавочница! Как будто не из нашего мира», – подумала она.

Адамис не стал отговаривать Иветту покупать хлеб. Он пообещал защищать любимую от всех опасностей, но разве эта милая добродушная женщина может причинить им какой-то вред? Она явно хочет помочь, почему бы не воспользоваться её услугами? И он в порыве тёплого чувства предложил Лавочнице:

– Пойдём с нами к Озеру! Там так хорошо купаться!

– Ну что вы, сладенькие мои, как же я брошу свой Магазин? Лучше уж вы ко мне почаще наведывайтесь, покупайте мои товары, пользуйтесь ими на здоровье! Всего вам хорошего!

По дороге к Озеру Иветта откусила немного от батона и передала его Адамису. Тот тоже попробовал нового яства и поморщился. Оно показалось ему безвкусным и жёстким, и он тут же отдал его обратно своей спутнице со словами:

– Наша еда во много раз лучше этой!

Иветта в душе была согласна с ним, но вслух почему-то не сказала об этом. Ей уже надоело таскать хлеб в руках и хотелось оставить его где-нибудь под деревом. Однако она не решалась это сделать, как будто была связана со своей покупкой какими-то невидимыми узами. Есть она не хотела, и батон был ей в данный момент не нужен, но в то же время просто так расстаться с ним Иветта не могла: её не покидало чувство, что взамен хлеба она отдала Лавочнице частичку самой себя, и теперь словно бы срослась душой со своей покупкой, сделалась с ней одним целым. Став владелицей первого в своей жизни имущества, Иветта поняла, почему Лавочница не хочет ни на минуту покидать свой Магазин – все хранящиеся там вещи были ею, а она была ими.

Но у Лавочницы было помещение, где она держала своё добро, а у Иветты не было даже постоянного места, где преклонить голову. Она вновь ощутила себя странницей в этом мире, и ей стало неуютно и как-то грустно. Тревога за будущее вернулась в её сердце и свила там надёжное гнездо.

– Странно, я так и не разглядел душу этой Лавочницы, – прервал размышления Иветты Адамис.

– И я тоже, – удивилась Иветта.

– Она как будто не такая, как мы, – продолжил он. – Она – как ветер, или Озеро, или что-то в этом роде. Но и не совсем, как они.

– Да, у меня такое же чувство. Но ведь для чего-то она появилась на нашем пути. Я думаю, что всё это к новой радости.– Наверное, ты права…

Весь оставшийся день Иветта не расставалась со своей покупкой и вместо сладчайших, таявших во рту хлопьев ела жёсткий невкусный хлеб. Она поставила перед собой цель не вкушать небесной пищи до тех пор, пока не прикончит батон. Настроение у Иветты было хуже некуда: она злилась на саму себя за то, что поддалась уговорам Лавочницы и купила ненужную ей еду, и к тому же дулась на Адамиса, отказавшегося помогать ей уничтожать злополучный батон. Утешало Иветту лишь упование на то, что она поступает очень предусмотрительно и мудро, начав заранее привыкать к новой пище. Теперь грядущее изменение мира не застанет её врасплох!

* * *

После знакомства с Лавочницей Иветта сильно изменилась. Адамис чувствовал, что с ней происходит что-то не то, и всерьёз стал беспокоился за свою возлюбленную. Началось всё с того, что она разлюбила их обычную небесную еду. Она, конечно, как и раньше, иногда утоляла ею голод, но удовольствие от принятия пищи уже не получала. Ей всё время хотелось пробовать что-то новое, и она снова и снова тащила Адамиса в Магазин, где каждый раз покупала какой-то новый вид продуктов. Вообще, Иветта как будто стала менее воздушной, лёгкой, перестала радоваться жизни так же самозабвенно, как прежде. На все расспросы Адамиса отвечала, что должен же кто-то из них двоих думать о будущем. Он не понимал, почему «думать о будущем» означает обязательно ждать какой-то беды и отравлять этим себе жизнь. Лавочница же очень хвалила Иветту за практичность и предусмотрительность, считая эти качества самыми важными в человеке. Адамис надеялся, что со временем его подруге надоест готовиться к всевозможным несчастьям и она снова станет прежней весёлой и беззаботной Иветтой, но надеждам его не суждено было сбыться. Вскоре произошло то, что совершенно изменило их жизни…

* * *

– Любимая, проснись! – разбудил Иветту обеспокоенный голос Адамиса.

Она немедленно вскочила, подумав, что на них снова нападают голованы, и приготовилась бежать и прятаться в лес.

Этой ночью они легли спать на берегу Озера, где на них легко можно было напасть с неба. Чёрная стайка голованов действительно кружила неподалёку, но смятение Адамиса было вызвано вовсе не их появлением.

– Иветта, что нам делать? За ночь вся небесная еда исчезла, а новая до сих пор не выпала!

Пошарив рукой по земле, где раньше под слоем облаков всегда можно было найти душистый питательный снег, Иветта убедилась, что Адамис не ошибся: еды на самом деле больше не было. Небо тоже молчало, не желая разродиться вкусным снегопадом.

– Значит, Лавочница оказалась права, как я и боялась, – констатировала она.

Они позавтракали половинкой булки, оставшейся у Иветты с их последнего визита в Магазин.

– Хорошо, хоть роса никуда не исчезла! – проговорила Иветта с набитым ртом, запивая пищу водой, до верху наполнившей за ночь чашечку большого цветка.

– Но что нам делать дальше? – не успокаивался Адамис. – Еда ведь появится снова, правда?

– Нечего ждать у неба милостей! Пойдём в Магазин за продуктами! – изумилась его недогадливости Иветта.

* * *

Следуя за Иветтой к Магазину, Адамис пытался разобраться в своей душе. Больше всего его беспокоило то, что он перестал чувствовать себя лидером в отношениях с любимой. Ощущение полной беспомощности перед лицом новых изменений парализовало его волю, и он не мог больше принимать решения и нести за них ответственность. До этого Адамис критиковал Иветту за её практичность, но теперь, когда беда действительно пришла, сам он растерялся и не знал, как поступить, Иветта же со своей практичностью быстро сориентировалась и начала действовать. Адамис готов был признать, что любимая в чём-то была права, когда заранее готовилась к катастрофе. «Наверное, и в практичности есть какой-то смысл!» – подумал он, когда они уже подходили к «Сельхозпродмагу».

Лавочница, как всегда, сидела на своей скамеечке рядом с Магазином, но не дымила трубочкой, а ела семена каких-то незнакомых растений, выплёвывая чёрные очистки прямо на землю.

– А вот и мои дорогие покупатели! – проворковала она, когда Адамис с Иветтой подошли поближе. – Не желаете ли приобрести что-нибудь, мои сладкие? Какие-нибудь продукты? Йогурт? Сосиски? Устрицы?

– Нам бы хлеба и сыра, пожалуйста! – с ходу заявила Иветта.

– Конечно-конечно, милые, заходите поскорее в Магазин! – И она нырнула в маленькую дверцу. Влюблённые последовали за ней.

Узнав, что их небесная пища исчезла, Лавочница не удивилась, а только покачала головой, словно бы говоря: «Ай-ай-ай, а я ведь вас предупреждала!» Потом ласково погладила их обоих по голове и успокаивающе проговорила:

– Ну ничего-ничего, мои дорогие, хорошо, что у вас есть я, со мной вы не пропадёте. Я вас никогда не оставлю, не тревожьтесь!

Адамису с Иветтой стало тепло и уютно, словно бы большая курица-наседка взяла их, цыплят-несмышлёнышей, под своё крылышко. Хотелось ни о чём не думать, ни о чём не беспокоиться, а просто слушаться эту добрую толстушку, так пекущуюся об их благе.

Когда с покупкой продуктов было покончено, Лавочница вдруг предложила:

– А не желаете ли купить себе какую-нибудь обувь, мои хорошие?

– Что это такое – «обувь»? – спросил Адамис.

– Это такие штучки, которые надевают на ноги, чтобы было удобней ходить. Вот как у меня. – И она продемонстрировала свои большие чёрные лакированные туфли с красными бантами.

– Нам твоя обувь не нужна, спасибо, – ужаснулся Адамис, представив на своих ногах эти жуткие приспособления. – Я люблю ходить босиком, это так приятно!

– Когда земля станет жёсткой и будет ранить ваши нежные ножки, тебе будет уже не так приятно, – заметила Лавочница.

– Этого не может произойти! – воскликнул Адамис.

– Вот как? Разве земля уже не стала менее ровной, чем была раньше? Всё изменчиво в этом мире, нельзя доверять ему!

Адамис не знал, что возразить на эти слова. Ведь мир действительно менялся, и менялся не в лучшую сторону! Он снова подумал о том, что Иветта была права, когда говорила, что надо заботиться о будущем. А добрая Лавочница так беспокоится о них в отличие от мира, который преподносит им только неприятные сюрпризы. Надо верить этой хорошей сердечной женщине!

Ловкие руки Лавочницы тем временем уже вытащили откуда-то с полок две пары ботинок. Иветта принялась натягивать пару поменьше себе на ноги. Адамис же молча осматривал «благо цивилизации», как охарактеризовала обувь Лавочница. Он так и не понял, что такое «цивилизация», как она ни пыталась это объяснить. Ботинки были, конечно, получше, чем кошмарные туфли с бантами, но всё же Адамис не решился их надеть. Он просто связал их вместе шнурками и повесил себе на шею, решив до последнего ходить по земле босиком.

* * *

Шли они молча, думая каждый о своём. Иветта медленно ковыляла в новых башмаках, то и дело оступаясь и чуть не падая. Вскоре башмаки натёрли ей ноги, поэтому пришлось их снять и нести дальше в руках. Хорошо, что Лавочница дала им впридачу сумку, куда сложила купленные ими продукты. Туда же Иветта положила и свою обувь. Заметив, что она с трудом тащит сумку, Адамис молча забрал её ношу и понёс дальше сам. Несмотря на то, что теперь голод им не грозил, на душе у него было как-то муторно. Что ждёт их впереди? Какие новые испытания и невзгоды? Реальность переставала нравиться ему, жизнь казалась каким-то вечным тяжким бременем, как эта самая сумка с продуктами. Но куда уйти от неё? Однако как бы ни было ему сейчас тяжело, любимая не должна страдать от того, что страдает он сам. Она не должна видеть его, своего защитника и опору, в таком жалком виде. Адамис решил сделать свою душу невидимой для Иветты до той поры, пока снова не почувствует себя уверенным и сильным.

Иветта глядела на своего Адамиса, придавленного к земле тяжестью сумки, и ей было как-то не по себе. Её мучила мысль: а уж не она ли сама виновата в том, что всё это с ними произошло? Сейчас бы бросить весь этот груз и опять превратиться в беспечных и радостных существ, с лёгкостью идущих по жизни, любящих друг друга и этот прекрасный мир вокруг! Но беззаботно веселиться и играть Иветта почти совсем разучилась, ведь всё последнее время она только тем и занималась, что готовилась к будущим несчастьям. Когда её опасения наконец сбылись и небесная еда исчезла, она и впрямь оказалась к этому готова. Но довольна ли она теперь, счастлива ли? Наверное, счастье придёт позже, как и обещает Лавочница. Ей можно верить, ведь она лучше знает жизнь, чем они. А может быть, смысл жизни вовсе не в том, чтобы быть счастливым, а в чём-то ином, им ещё не ведомом? В любом случае, зря она казнит себя за всё. Конечно, она ни в чём не виновата, она делала то, что было надо, и не её вина, что всё так получилось. Виноват кто-то другой, а вовсе не она. Мир, который они так любили, предал их… Главное, не показывать теперь Адамису своих сомнений, надо быть сильной ради него. Если будет надо, она скроет на время от него свою душу, чтобы он не видел её непозволительной слабости. Она сможет это, у неё получится, и всё у них опять будет как прежде!

Глава четвёртая Горец

Он стоял, облокотившись на свою Стойку, и задумчиво глядел куда-то вдаль. Волнистые чёрные волосы с лёгкой проседью колыхал ветер, тёмные глаза сверкали из-под густых бровей. Увидев Адамиса с Иветтой, выходящих из леса на его полянку, он заволновался, вышел из-за Стойки и направился к ним, раскинув руки в жесте открытости и гостеприимства.

Когда Иветта впервые увидела его, идущего им навстречу с расставленными в стороны поросшими чёрным волосом ручищами, ей на миг показалось, что это какое-то чудище собирается напасть на них. Он весь был какой-то заросший и тёмный. Даже на лице его, между ртом и носом, были длинные волосы, которые он во время разговора имел привычку теребить и поглаживать. Как она позже узнала, такие волосы зовутся усами. Кожа его была более смуглой, чем у них, а нос – невероятно большим и загнутым книзу.

Даже Адамис, увидев его, слегка попятился, и только любопытство удержало его от немедленного бегства.

– Милости прошу к нашему шалашу! – воскликнуло чудище человеческим голосом. – Проходите, гости дорогие! Не стесняйтесь, не робейте, а вина весёлого отпейте!

Он вернулся за свою Стойку и теперь казался Иветте уже не таким страшным и диким.

– Кто ты такой и что хочешь от нас? – храбро спросил Адамис, сделав шаг навстречу.

– Я – сын гор, можно просто Горец, а это – моя Стойка. – И он широким жестом обвёл рукой странное сооружение, за которым стоял. – Я торгую вином. Кровь лозы – вино, оно для жизни нам дано!

– А что такое горы? – полюбопытствовал Адамис. – Я никогда не видел в нашем мире никаких гор.– Вах-вах, джигит, не знаешь, что такое горы! Я вам щас песню спою. – И он запел-затянул неожиданно звонким и сильным голосом:

Слева горы, вай, вай,

Справа горы, вай, вай,

До чего ж красивый край.

А вина́ там, вай, вай

Только подливай, вай,

И красивую песню запевай.

– Только в горы мне вернуться уж не суждено! Только в вине горы увидать мне суждено! – вдруг грустно добавил он.

– Почему? – удивился Адамис.

– Таков закон. Кто с гор однажды добровольно сошёл, тот в низине дом навечно обрёл, – ответил тот.

– Зачем же ты ушёл оттуда? – Адамис никак не мог понять этого странного человека.

– Мир повидать, себя показать! Какой любопытный! – Горец погрозил Адамису своим волосатым пальцем. – Много будешь знать, скоро состаришься!.. Попробуй вина, красавица, – обратился он вдруг к Иветте, достав из-за Стойки тёмную бутыль с красной жидкостью. – Вкусный вино, первый сорт! Что желаешь – увидишь, что желаешь – узнаешь, намного умнее станешь!

Иветта слегка растерялась от такого натиска и какое-то время не знала, что сказать.

– Что же я смогу узнать, если выпью твоего вина? – наконец спросила она.

– Добро, и зло, и тьму, и свет, и всё, что скрыто от людей, – продекламировал Горец. – Я принёс в дар человечеству истинное знание. Мои вина даже могут показать вам будущее!

– Зачем нам его видеть? – поинтересовался Адамис.

– Вай-вай, джигит, зачем себя и меня обманывать? – Сын гор пронзительно взглянул на него из-под лохматых чёрных бровей. – Разве ты не хотел знать свою цель? Когда узнаешь ты, что предначертано тебе судьбой, то вмиг поймёшь предназначенье в мире сём.

Адамис даже вздрогнул от такой проницательности Горца и невольно опустил глаза. Тот попал в его больное место. Он уже давно мучился вопросом, кто он такой и для чего живёт в этом мире. Однако в том, чтобы получить знание так, как предлагал торговец винами, было, как ему казалось, что-то неправильное, что-то противоестественное. Полученное таким путём, знание уже не будет даром мира. Выйдет, что он взял его обманом или силой. Не обесценится ли тогда и само знание?

Адамис поднял глаза и сказал:

– Зачем торопить события? Я и так со временем узнаю своё предназначенье, для этого не обязательно заглядывать в будущее.

– Тот, кто бросает миру вызов и берёт от него, что и когда ему нужно, подобен джигиту, который укрощает строптивого коня и скачет на нём куда пожелает, а тот, кто смиренно ждёт от мира милостей, подобен собаке, которая, виляя хвостом, дожидается подачек от своего хозяина, а получает взамен одни пинки.

Адамис не очень понял сравнения Горца, но решил его больше не расспрашивать.

– Пойдём, Иветта, – обратился он к возлюбленной, собираясь уходить.

– Хорошо, хорошо, не хочешь будущее, давай настоящее, – засуетился Горец. – Хочешь себя как есть увидать? Хочешь свою суть познать?

– Я познаю́ себя через мою любовь к Иветте. Мне хватает того, что я вижу себя в её глазах! – твёрдо ответил Адамис.

– Ты ведь не трус, джигит, да? – прищурился Горец. – Тот истинный мужчина на коне, кто не боится новых знаний о себе.

Иветте, до этого молча слушавшей разговор мужчин, но не очень понимавшей его суть, теперь стало любопытно, какую тайну о них хочет раскрыть им этот любитель складно говорить. Неужели его вино может помочь Адамису и ей по-настоящему познать самих себя? Честно признаться, Иветте хоте́лось взглянуть на себя со стороны, чтобы узнать свою истинную сущность. Видеть себя в глазах Адамиса, который её любит и поэтому пристрастен, ей было мало. Иветте нужно было чистое, объективное знание о себе.

– Я бы попробовала твоего вина, сын гор, – мечтательно сказала она.

– Молодец, красавица! Такой смелый женщина! Награда ждёт того, кто сердцем храбр и страх свой одолел.

Иветте стало приятно от похвалы Горца, Адамис же несколько смутился от того, что оказался менее решительным, чем его возлюбленная. Он тут же поспешил взять инициативу в свои руки.

– Хорошо, мы купим у тебя вина. Ты тоже отпускаешь в кредит, как Лавочница?

– Э, нет, какой хитрый, – улыбнулся Горец. – Никакой кредит, только обмен.

– Что такое «обмен»? – полюбопытствовал Адамис.

– Одну историю из жизни расскажи – и целый рог вина ты получи. Такой закон. Ты мне рассказ – я тебе вино. Честный обмен.

– Какую же историю ты хочешь услышать?

– Как ты свой красавиц повстречал, как Иветта впервые увидал.

– Хорошо, я согласен подарить тебе эту историю, если моя подруга не возражает.

Иветта была не против, ей уже не терпелось отведать волшебного напитка, дающего знание. Цена за это знание показалась ей совсем незначительной. Разве они потеряют что-то, если поведают Горцу историю о том, как впервые узрели друг друга? Она молча кивнула в ответ на вопрошающий взгляд Адамиса.

Тот медленно повёл свой рассказ, стараясь максимально точно передать все свои чувства и мысли. Иветта иногда дополняла его своими воспоминаниями. Глаза Горца горели каким-то странным светом, как будто их воспоминания и чувства были для него самого́ пьянящим и сладким вином.

Наконец рассказ был окончен. Сын гор достал из-за стойки три загнутых, сужающихся книзу сосуда и разлил в них вино из бутыли. Один сосуд он подал Адамису, другой – Иветте, а третий взял сам.– Выпьем же за знание и за свободу получать это знание! До дна! – провозгласил он и первым осушил свой сосуд. Адамис с Иветтой последовали его примеру.

* * *

Это было очень необычное ощущение. Адамис помнил только, что вначале вино обожгло гортань, затем внутри, в области живота, стало очень тепло, и это тепло начало постепенно разливаться по всему телу. Потом неожиданно что-то потянуло его вверх, и не успел он ничего понять, как почувствовал себя парящим на довольно большой высоте и с этой высоты взирающим на землю.

Адамис увидел двух обнажённых людей – мужчину и женщину, лежащих на земле рядом друг с другом. Он понял, что лицезрит себя и Иветту со стороны. Горец со Стойкой куда-то исчезли. Или Адамис просто перестал их замечать?

Тела людей были красивы, но душ он разглядеть не мог, как ни старался. Раньше Адамис, конечно, тоже видел их с Иветтой телесные оболочки, но никогда не акцентировал на них своего внимания, как не обращают внимания на что-то второстепенное, стараясь не упустить главное. Теперь же ощущение было такое, что его восприятие перевернулось, и главными оказались именно тела. На них хотелось смотреть, ими хотелось любоваться, их хотелось изучать. Этот новый взгляд был приятным и захватывающим, раскрывающим новые возможности для самопознания, но при этом почему-то казался Адамису не совсем правильным.

Залюбовавшись обнажённой Иветтой, он почувствовал, как в нём зарождается какое-то новое щемящее и сладостное чувство. Ему вдруг захотелось обладать этим телом полностью, без остатка. Что-то нестерпимо жгло его изнутри, туманя разум и затмевая все другие чувства и желания. Это была любовь, но не такая, какую он знал раньше – спокойная и ровная, – а горячая, жадная, ненасытная. Она была в чём-то сродни голоду. Адамису хотелось поглотить свою возлюбленную, вобрать её в себя, сделать своей частью. Он жаждал получать, а не отдавать. Всем своим существом потянулся он к любимой, желая обнять её и сделать своей навеки, и тут почувствовал, что просыпается…