Текст книги "Жанна д'Арк"
Автор книги: Дмитрий Мережковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Дмитрий Сергеевич Мережковский
ЖАННА Д'АРК
I. СВ. ЖАННА И ТРЕТЬЕ ЦАРСТВО ДУХА
I
Sancta Iohanna, ora Deum pro nobis!
Святая Жанна, моли Бога за нас!
Это говорят сейчас в христианской некогда, а теперь уже давно от Христа отступившей, хуже, чем языческой, – религиозно не существующей Франции, может быть, многие, но бессильные, потому что одинокие, никаким религиозно-общим, судьбы страны решающим действием не соединенные, верующие люди; или даже не говорят, а только шепчут, каждый про себя, чуть слышным тайным шепотом. Скажет ли это когда-нибудь снова христианская, ко Христу вернувшаяся Франция, внятно, громко, так, чтобы услышал весь мир? «Скажет», – отвечают одни, может быть, слишком легко, потому что слишком этого хотят; а другие так же легко отвечают: «Не скажет», может быть, тоже потому, что этого слишком не хотят. Но не лучше ли было бы для тех и других, прежде чем ответить на этот вопрос, глубже над ним задуматься, чтоб не услышать и тем и другим одного приговора: «ты взвешен на весах и найден очень легким»; глубже задуматься и, может быть, почувствовать всю грозную тяжесть вопроса не только для одной Франции, но и для всего христианского мира, потому что если Жанна действительно святая не одной из двух Церквей, Западной, а единой Церкви Вселенской, то она принадлежит всему христианскому миру; и еще потому, что если Жанна действительно спасла Францию, то спасла и Европу, так как в XX веке еще несомненнее, чем в XV, что Европы нет без Франции и что спастись или погибнуть этой части Европейского тела – значит и всему телу погибнуть или спастись.
II
Две святые: первая – бывшей, христианской, вторая – настоящей, от Христа отступившей, и, может быть, будущей, снова ко Христу вернувшейся Франции – св. Жанна д'Арк и св. Тереза Лизьёская. Та не похожа на эту, как XV век на XIX.
Всю мою вечность на небе я буду делать добро на земле, – могла бы сказать и Жанна, как Тереза.[1]1
Fernand Laudet. «L'enfant chérie du monde»… sainte Thérèse de Lisieux. Tours: A. Mame et fils (1927). P. 78. – «Je veux passer mon ciel a faire du bien sur la terre».
[Закрыть] В этом для них обеих главном и все в их святости решающем, сказанном Терезой и молча сделанном Жанной так, как, может быть, никто из святых никогда не говорил и не делал, – в этом они больше чем друг на друга похожи – они как бы в двух телах, двух Франциях, бывшей и будущей, одна душа.
Истинную душу свою потерять – значит для народа так же, как для человека, погибнуть, а найти – значит спастись. Пять веков, отделяющих Жанну от Терезы, бывшую христианскую Францию от настоящей, религиозно не существующей, – все эти пять веков великой потери души, может быть, ничего другого не делала Франция, как только того, что потерянной души своей искала. Найдет ли, спасется, или не найдет, погибнет, – не будем отвечать и на этот слишком тяжелый вопрос слишком легко; прежде чем ответить, вспомним, как дважды на него уже ответила во времени и все еще, может быть, отвечает в вечности одна душа в двух телах: св. Жанна – св. Тереза. В этих только двух отвечает она так внятно для нас, близко к нам, как, может быть, больше ни в ком из святых: всю мою вечность на небе я буду делать добро на земле.
Путь всех святых – от земли к небу, от этого мира к тому; только у этих двух – обратный путь: от неба к земле, от того мира к этому. «Царство Мое не от мира сего» – это поняли св. Тереза и св. Жанна совсем не так, противоположно тому, как поняли почти все прочие святые, кроме ближайших учеников Господних. «Ныне царство Мое (еще) не от мира сего» – в мир еще не пришло, но уже идет и будет в мире; «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» – это обе они сказали и сделали уже во времени и все еще, может быть, говорят и делают в вечности.
Не потому ли от Церкви уходящий мир узнал и полюбил их обеих раньше, чем от мира ушедшая Церковь? «Мира Дитя Любимое», L'Enfant Cherie du Monde, – этим именем Терезы можно бы назвать и Жанну. Обе любят «мир, лежащий во зле», и миром любимы обе, как, может быть, никто из святых.
III
Мира не покинули обе в крайнем зле его – войне. В первой войне, едва не погубившей Францию, а с ней и всего христианского мира – все потому же, потому что мира нет без Франции, – родилась Жанна; а Тереза – до начала второй войны, большей, ближе еще приведшей весь христианский мир к самому краю гибели; до начала войны внешней родилась Тереза, а внутренне война уже началась для нее – как бы с нею уже родилась.
Жанна двумя мечами сражалась – духовным и вещественным; только одним духовным – Тереза, но так же бесстрашно и в таком же смертном бою, как Жанна.
«В детстве мечтала я сражаться на бранных полях. Помню, когда я училась французской истории, подвиги Жанны д'Арк восхищали меня… Быть, как она, мечтала я и чувствовала в себе достаточно для этого силы. Мне казалось, что Бог избрал и меня для таких же великих дел, как Жанну».[2]2
Laudet. 134.
[Закрыть] – «Ты, Господи, сказал: „Не мир пришел Я принести, но меч“. Дай же мне Твой меч, вооружи на войну! „Надо сражаться, чтоб Господь даровал нам победу“, – сказала Дева Жанна, невеста Твоя. Так же, как она, буду и я сражаться до конца жизни моей за Тебя, Иисус!»[3]3
Novissima Verba. Derniers entretiens de St.Thérèse. 1926. P. 211.
[Закрыть]
Вещий сон приснился ей, умирающей: будто бы не хватает солдат для какой-то великой войны. «Надо послать сестру Терезу», – говорит кто-то. «Лучше бы я хотела пойти на святую войну!» – отвечает она, но все не идет и на эту войну, грешную. «О, если бы мне в Крестовом походе сражаться!» – воскликнула, вспоминая тот сон, и, помолчав, заплакала: «Да неужели же я так и умру на постели?»[4]4
Novissima Verba. 115.
[Закрыть]
Вещий сон исполнится с точностью: послана будет Тереза на войну, сначала самую грешную, а потом – на самую святую – в последний будущий Крестовый поход, вместе с Жанной: обе – Крестоносицы, именно в той стране, откуда начался первый Крестовый поход за три века до св. Жанны и за восемь веков до св. Терезы.
Кто спас Францию в первой, едва ее не погубившей войне XV века, знают все – Жанна; а кто спас ее во второй войне XX века, знают, может быть, только «маленькой Сестры Терезы, Девы Окопов», маленькие братья, солдаты Великой войны. Первые молитвы шептались ей там, в огне и крови; святости первым венцом увенчано «мира Дитя любимое» там, в миру. «Надо бы нам поторопиться, чтобы голос народов нас не предупредил», – говорили сановники Римской церкви, когда зашла речь о признании Терезы святой.[5]5
La Bienheureusc Thérèse de I'Enfant Jesus. Histoire d'une âme. 1923. P. 317. – Cardinal Vico: «il faut nous hâter de glorifier la petite Sainte, si nous ne voulons pas que la voix des peuples nous devance».
[Закрыть] Но как ни торопились – не успели: голосом мира предупрежден был голос Церкви.
Первый певец Жанны, одна из первых жертв Великой войны, Шарль Пэги, писавший «Таинство любви Жанны д'Арк» в те самые дни (1898 г.), когда умирающей Терезе, будущей «святой Деве Окопов», снился вещий сон о войне, – не успел, но мог бы узнать, как никто, в этих двух святых, Жанне и Терезе, одну святую душу Франции.[6]6
Charles Péguy. Le Mystère de la charité de Jeanne d'Arc. Paris: Cahiers de la quinzaine, 1926.
[Закрыть]
IV
«Жанна, смерть твоя спасает Францию», – молится Тереза, живя и умирая в вещем сне. Францию не только спасла, но и спасает смерть Жанны.
Снова приди, спаси![7]7
Stephen Coubé. Sainte Thérèse de France. 1928. P. 37. «Viens nous sauver pour la seconde fois!».
[Закрыть]
Кажется, теперь, в XX веке, спасение еще труднее и требует если не большей, то уже совсем другой, новой святости, чем тогда, в XV веке. Если бы Жанна пришла сейчас, то около нее началась бы, может быть, внутренняя война между самими французами, более жестокая, чем та, с англичанами, внешняя, от которой едва не погибла Франция.
В той войне французы прозвали англичан «Годонами», Godons, за вечную брань с хулой на имя Божие: «God damn», а также – «Хвостатыми», Couès, за то, что мучили они французов в их же собственной земле, как дьяволы в аду мучают грешников.[8]8
Antoine Jean Victor Le Roux de Lincy, ed. Recueil de chants historiques français depuis le XII jusqu'au XVIII siecle. Paris: C. Gosselin, 1841. I. 300–301. – Charles Du Fresne Du Cange. Glossaire françois, faisant suite au Glossarium mediae et infimae latinitatis, avec additions de mots anciens extraits des glossaires de la Curne de Sainte-Palaye, Roquefort, Burguy, Diez, etc., et une notice sur Du Cange. Niort: Тур. de L. Favre, 1879. Au mot: Caudatus. – Jacobus de Varagine. La légende dorée; traduite du latin d'après les plus anciens manuscripts, avec une introduction, des notes, et un index alphabetique, par Teodor de Wyzewa. Paris: Perrin, 1923. La legende de S. Grégoire.
[Закрыть] Чувство суеверного ужаса, которым внушены эти два прозвища, слишком понятно: нечто в самом деле небывалое за память христианского человечества происходило в этой войне-нашествии – убийство одного народа другим, в мертвом молчании всего христианского мира и Церкви.
«Люди с хвостами» кажутся нам нелепым вымыслом средних веков; но слишком памятен и нам ужас Великой войны – земного ада, где человек человеку был дьяволом, чтоб не задуматься, нет ли чего-то действительного в религиозном опыте христианства, олицетворяющем крайнее в человеке, нечеловеческое зло, в образе ада и дьявола.
Первое нашествие Годонов, Хвостатых, на Францию – только детская игра по сравнению со вторым нашествием – Великой войной. Кончилась как будто война, а на самом деле, может быть, продолжается, и кажущийся мир – только перемирие накануне второй войны, величайшей и последней, потому и воевать было бы некому в третьей.
Между старыми и новыми Годонами разница та, что нашествие тех было внешнее, а этих – внутреннее; те были чужие, а эти – свои; те были народом, а эти всемирны, или, говоря о гнусном деле гнусным словом, «интернациональны»; тех были десятки тысяч – горсточка, а этих – миллионы, и с каждым днем плодятся они и множатся так, что кажется иногда, что скоро совсем не будет цельных людей – французов, немцев, англичан, а все будут только на одну половину людьми, а на другую – «Годонами», «Хвостатыми».
V
Вечная метафизическая сущность новых и старых Годонов одна – безбожие. Но старые – имя Божие хулят, потому что верят во что-то, а новым – и хулить нечего, потому что Бог для них ничто. Только тело народа убивали старые, а новые убивают и тело, и душу.
«Что же это такое, Господи! Неужели же из Франции будет изгнан король и все мы сделаемся англичанами?» – спрашивал с отчаянием и ужасом один француз в 1438 году тогда еще никому почти не известную крестьянскую девушку Жанну.[9]9
Jules Etienne Joseph Quicherat. Procés de condamnation et de réhabilitation de Jeanne d'Arc, dite La Pucelle. Paris: J. Renouard et cie, 1841–1849. II. 436.
[Закрыть] Если слово «король» заменить словом «дух» или «душа», а слово «англичане» – словом «Годоны», то в 1938 году француз, бывший участник Великой войны, мог бы спросить с таким же отчаянием и ужасом маленькую Терезу, «Деву Окопов»: «Что же это такое, Господи! Неужели же из Франции изгнана будет душа, убита и все мы сделаемся Годонами, Хвостатыми?»
«Я изгоню чужеземцев из Франции!» Кто это говорит – св. Жанна в XV веке? Нет, св. Тереза в XIX, когда ни о каких «чужеземцах» во Франции никто и не думает.[10]10
Novissima Verba. 211. – «Je chasserai l'etranger du royaume…».
[Закрыть] Старых Годонов соединяет она пророчески с новыми; знает, что губителями Франции, «Безбожниками», Годонами могут быть не только чужие, но и свои.
Желчью меня напоили дети мои:
Бог для них – ничто, – говорит устами Терезы в молитве к Жанне Франция.[11]11
Laudet. 182:
…Mes enfants m'abreuvent de douleurs:
Dieu m'est rien pour eux…
[Закрыть]
Старые Годоны честнее новых. Те говорят: «Война» – и чтó говорят, то делают; «мир», – говорят эти и готовят вторую всемирную войну.
Видимы те, эти незримы. Очень трудно их узнать, а обличить невозможно. Кто посмел бы им сказать в лицо: «Хвостатые», – того засмеяли бы. Только те из Годонов, кто поглупее, все еще прячут «хвосты» под одежду, а умные давно уже поняли, что незачем невидимого прятать, потому что сам Отец лжи спрятал их в свое небытие, переместил из нашей геометрии, земной, в свою, неземную, и только изредка, чтобы подразнить сходящих с ума от ужаса, высовывает кончик хвоста из того мира в этот, как черт Ивана Карамазова. – «Донага раздень его и, наверное, отыщешь хвост, длинный, гладкий, как у датской собаки»… Нет, ничего не отыщешь, кроме голой спины. «Ты не сам по себе, ты – я… и ничего более!» – «По азарту, с каким ты меня отвергаешь, я убеждаюсь, что ты все-таки веришь в меня!»[12]12
Достоевский. Братья Карамазовы. XI. – Черт. Кошмар Ивана Федоровича.
[Закрыть]
В том-то и сила Отца лжи, что его как будто нет; что он, по слову Августина, «есть, не есть», est non est. Нынче и добрые католики в него не очень верят. Ходит, гадит между людьми невидимый; ложью подтачивает истину – то, что есть, – тем, чего нет.
VI
Что такое наших дней Годоны, лучше всего можно судить по Анатолю Франсу в книге его: «Жизнь Жанны д'Арк», написанной в те самые дни, когда писал и Шарль Пэги «Таинство любви Жанны д'Арк» и когда умирающей св. Терезе, будущей «Деве Окопов», снился вещий сон о Великой войне.
Франс – такой же чистейший француз, как Рабле и Вольтер, но вместе с тем и Годон чистейший – в родной земле чужеземец, уже коммунистам, а значит, и Второму и Третьему Интернационалу сочувствующий, мнимо или подлинно – это несущественно для Франса, потому что все в нем мнимо-подлинно: «есть, как бы не есть».
Древних сатиров и фавнов недаром любит он с родственной нежностью: он и сам, как они, двуестественен – полубог, полузверь; в верхней половине тела – француз, человек; в нижней – Годон, Хвостатый.
Надо отдать справедливость гению Франса: первый понял он чудо годоновской незримости, первый обнажился перед всем миром с таким же невинным бесстыдством, как делывал это (о чем рассказывает сам) перед нимфами Булонского леса, где проходившие мимо лесные сторожа, узнавая в нем Академика, Бессмертного, скромно потупляли глаза. То же делает он и в книге о Жанне д'Арк: так же перед Святою Девою обнажается, как перед теми лесными, грешными девами.
VII
«Мнимое безумие Жанны разумнее всей нашей мудрости, потому что это – безумие мучеников – то, без чего люди никогда не создавали ничего великого… Все государства, империи, республики строятся только на жертвах».[13]13
Anatole France. Vie de Jeanne d'Arc. Paris: Calman Lévy, 1908–1909. Vol. I. P. LXV.
[Закрыть] Это значит: «святая Дева Жанна – святая жертва за Францию». Так говорит человек, француз, а вот что говорит Годон, Хвостатый: «Вечные галлюцинации делали ее неспособной различать истину от лжи».[14]14
France. I. P. III.
[Закрыть] Вечная ложь – «самообман» – одно из ее главных свойств.[15]15
France. I. P. LXY.
[Закрыть] Все откровения Жанны – «вымысел некий», fictio quaedam, – соглашаются с Франсом, Годовом XIX века, судьи Жанны, отцы Святейшей Инквизиции, Годоны XV века. «Все посланничество Жанны – лишь гордая, пагубная и богохульная ложь».[16]16
Procès. I. 431, 438.
[Закрыть] – «Вовсе не Жанна выгнала англичан из Франции; она скорее замедлила освобождение… Все поражения англичан объясняются очень естественно», – заключает Франс.[17]17
France. I. P. XLIX.
[Закрыть]
Более стыдлив и осторожен знаменитый врач душевных болезней Жорж Дюма, ставящий в своем ответе Франсу диагноз о «клиническом случае» Жанны: «Если у нее и была истерия, то для того только, чтобы сокровеннейшие чувства ее могли воплотиться в небесных виденьях и голосах… как бы открытая дверь, через которую входит в жизнь ее нечто божественное или то, что она считала божественным, – вот что такое истерия Жанны».[18]18
France. II. 465.
[Закрыть] В этом-то «или» – весь вопрос; здесь и проходит черта, отделяющая ложь от истины, – то, что «есть, как бы не есть», от того, что действительно есть. Надо сделать выбор между тем и этим. Слишком осторожный ученый Дюма выбора не делает, но за него делает Франс. Книгу свою о Жанне д'Арк кончает он явлением Жанны Ла Ферон, самозванки, второй Девы, более будто бы «святой», чем первая. Эта вторая Жанна, явившаяся в 1449 году, в 1456 году оказывается, к радости всех Годонов, тогдашних и нынешних, в том числе и Франса, наложницей монаха-расстриги, содержательницей дома терпимости, «распутною девкою».
«Дева-Девка», Pucelle-Putain, – звучит и в смехе Вольтера, как в брани английских ратных людей, Годонов, с Орлеанских окопов. Но и Вольтер двуестественен так же, как Франс. «Девка», – говорит Годон, Хвостатый; «мученица», – говорит человек, француз. «Жанну сожгли на костре, но она имела бы жертвенник в те героические дни, когда люди ставили своим освободителям жертвенники».[19]19
Voltaire. Essai sur les moeurs. LXXX.
[Закрыть] Надо было бы опять сделать выбор между тем и этим. Но Вольтер его не делает; за него сделает Франс.
VIII
«Только одно гнуснее, чем суд над Жанной в 1431 году, – ее оправдание в 1456 году», – скажет не Годон, а француз наших дней.[20]20
J. Bainville. Marie Loise Amiet. La condamnation de Jeanne d'Arc vue à la lumière des grands événements du moyen-âge. Paris: Nouvelle éditions du siècle (1934).
[Закрыть] Можно бы прибавить: все почти «оправдания» – не только XV, но и следующих веков гнуснее, чем осуждения. «Вы говорите, что вы – судьи мои; но берегитесь, как бы ваш суд не оказался неправедным, потому что я воистину Божия посланница», – говорит Жанна судьям XV века; то же могла бы сказать она и судьям будущих веков.[21]21
Procès. I. 62, 154.
[Закрыть] «Я себе кажусь Жанной д'Арк на суде», – скажет св. Тереза Лизьёская: участь обеих и в этом одна.[22]22
Novissima Verba. 87. – «On me harcèle de questions; cela me fait penser à Jeanne d'Arc devant son tribunal».
[Закрыть]
Старые Годоны честнее новых: те Жанну просто сожгли, а эти ставят ей плохенькие памятники, чугунные куклы, осеняют их в день ее годовщин самыми унылыми тряпками трех самых полинялых в мире цветов – Свободы, Равенства, Братства – и до следующего года сваливают вместе с прочим казенным хламом в полицейские участки Третьей Республики.
IX
Но самое, может быть, страшное – то, что Жанну судит и Церковь так же надвое, как мир: то осуждает, то оправдывает, и второе хуже первого.
«Было ли дело ее Божеским или только человеческим, я не могу решить, – скажет в 1463 году, через семь лет после оправдания Жанны, знаменитый гуманист Эней Сильвий Пикколомини, будущий папа Пий II. – Некоторые думают, что люди, стоявшие тогда во главе Франции, разделившись вследствие победы врага и не желая подчиняться никому из своих, прибегли к военной хитрости, чтобы остановить успехи англичан, полагая, что небесное посланничество Девы будет полезно для власти… ибо кто из людей дерзнул бы воле Божьей противиться? – решили они поставить Жанну во главе военных сил».[23]23
Procès. IV. 518. – Gabriel Hanotaux. Jeanne d'Arc (Paris): Hachette et cie, 1911. P. 122–123.
[Закрыть]
«Жанна была во всем удивления достойна, – скажет св. Антонин Флорентийский, почти современник Жанны, – но какой в ней действовал Дух – неизвестно. Думали, однако, что скорее Дух Святой».[24]24
Procès. IV. 506. – Hanotaux. 123.
[Закрыть] Думали, но не знали наверное, Святой Дух или Нечистый. Если этого не знают святые, то грешные люди тем более. «Имя Девы было столь велико и прославлено, что никто не смел ее судить ни в добре, ни во зле», – вспоминает летописец тех дней.[25]25
Georges Chastellain. Chronique des ducs de Bourgogne. Paris: Verdière, 1827. – Louis Petit de Julleville. Sainte Jeanne d'Arc. Paris: J. Gabalda et fils, 1928. P. 86.
[Закрыть] И «Мещанин Парижский» тех же дней: «Это было существо под видом женщины, которое называли „Девою“, а чем оно было на самом деле, Бог знает».[26]26
Journal d'un bourgeois de Paris, ap. Jules Michelet. Jeanne d'Arc. Paris: Calman Lévy, (1856). 212. – «…Une créature qui était en forme de femme… qu'on nommait la „Pucelle“. Que c'estait? Dieu le sait».
[Закрыть]
Брат Ришар, францисканский монах, будущий духовник Жанны, при первой с нею встрече заклинает ее и кропит святой водой издали, чтобы узнать, от кого она – от Бога или от дьявола.[27]27
Procès. I. 100. – Guillaume Gruel. Chronique du comte de Richemont. Paris, 1838. P. 71. – Eberhard Windecke. Chronique. 178–179.
[Закрыть]
Этого никто не знает ни в миру, ни в Церкви, «какой в ней действовал Дух» – Святой или Нечистый; чтó «входило через нее в жизнь» – действительно ли «нечто божественное или то, что она только считала божественным» – этого никто не может решить – ни папа-гуманист Пий II, ни св. Антонин в XV веке, ни знаменитый врач душевных болезней в XIX веке.
Только очень простые люди это решили раз и навсегда: «Жанна – величайшая после Богоматери Святая».[28]28
Pierre Lanéry d'Arc. Le culte de Jeanne d'Arc au XVe siècle. Orleans: Herluison, 1887. – Auguste Valllet de Virville. Note sur deux médailles de plomb relatives à Jeanne d'Arc. Paris: Bureaux de la «Revue archeologique», 1861.
[Закрыть] Легенды о ней распространяются по Италии, Фландрии, Германии – по всей Европе.[29]29
Chronique d'Antonio Morosini; extraits relatifs à L'histoire de France, pub. pour la Société de l'histoire de France, introduction et commentaire par Germain Lefèvre-Pontalis, texte établi et traduit par Léon Dorez. Paris: Librairie Renouard H. Laurens succ., 1898–1902. – France. I. 543.
[Закрыть]
Ее почли Святою
За добрые дела…
Потом сожгли в Руане,
Но слух прошел в народе,
Что будет вновь жива, —
воскреснет, как Христос воскрес.[30]30
Georges Chastellain. Vigiles de Charles VII. 1724. P. 120:
Sainte fut adorée
Par les oevres que fit…
Arse à Rouen en cendre,
Donnant depuis entendre
Son revivre autrefois.
[Закрыть]
Это знают очень простые, малые люди в миру и только два великих человека в Церкви: целестинский монах Жерсон и архиепископ Эмбренский Жак Жэлю.[31]31
Anne Louise Masson. Jean Gerson, sa vie, son temps, ses oeuvres; précédé d'une introduction sur le moyen âge. Lyon: E. Vitte, 1894. – Auguste Vallet de Virville. Histoire de Charles VII, roi de France, et de son epoque. 1403–1461 Paris: Vve J. Renouard, 1862–1865. Vol. II. P. 94. – Archevêque d'Embrun, Jacues Gelu.
[Закрыть] Но от подозрительного по «ереси» Жерсона так же пахнет дымом костра, как от самой Жанны, а голос архиепископа Эмбренского прозвучит и умолкнет в мертвом молчании Церкви: «Чтобы посрамить всех, кто верит в Бога так, как бы не верит, угодно было… Царю царствующих и Господу господствующих помочь королю Франции… через воспитанную в навозе девочку».[32]32
Procès. III. 395, 410.
[Закрыть] Голос этот, хотя и никем тогда не услышанный, – единственный вечный голос уже не Римской, а Вселенской Церкви.
X
«Жанна предана была огню… врагами Святейшего Престола», – сказано будет римскими судьями Жанны в 1909 году о судьях 1431 года.[33]33
Petit de Julleville. 206. – Decret de beatification et canonisation de Jeanne d'Arc: «…ayant été livrée au feu du bucher par les hommes, qui étaient surtout les ennemis du Saint-Siège».
[Закрыть] Бóльшую несправедливость трудно себе и представить: вовсе не врагами Святейшего Престола судится Жанна в XV веке так же, как в XX, а самим же Святейшим Престолом, потому что нет никакого сомнения в том, что суд над нею по Римскому церковному законодательству правилен. Жанну судил и тогда не кто иной, как Римский Первосвященник в лице своего полномочного на суде представителя, Инквизитора Франции.[34]34
Amiet. 66.
[Закрыть]
Жанна предана была огню за «ересь»; главная же ересь ее – в том, что она «непослушна» Римской Церкви, земной, Воинствующей: «Я пришла от Бога, от св. Марии Девы и от всех Святых – от Церкви Торжествующей. Только ей одной я была и буду послушна во всем, что делала и делаю».[35]35
Procès. I. 174, 176.
[Закрыть]
«Церкви земной и никакому на земле человеку ты не подчиняешься, а одному только Богу», – сказано будет и в смертном приговоре над Жанной.[36]36
Procès. I. 430, 437. – Première sentence. Article XII.
[Закрыть] «Церкви Воинствующей отказалась она подчиниться, вопреки Символу веры: „во единую Вселенскую (Католическую), Unam Sanctam Catholicam“, – говоря, что между нею, Жанной, и Богом не может быть никакого посредника, и признавая над собою не суд Церкви, а суд Божий».[37]37
Amiet. 158. – Première sentence. LXI. – «Qu'elle était à Dieu sans intermediaire… S'en reférant a Lui… et non au jugement de l'Eglise».
[Закрыть] – «Жанна не верила ни прелатам, ни папе и никому в мире, говоря, что это (Голоса и видения) имеет от самого Бога».[38]38
Michelet. 247. – «Non credabat nec praelato, nec papae, nec cuiumque, quia hoc habebat a Deo».
[Закрыть] – «Это я не от людей узнала, это мне сам Бог открыл», – могла бы сказать и Жанна вместе с Франциском Ассизским.
Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей… благоволил открыть во мне Сына Своего… я не стал советоваться с плотью и кровью (человеческой) и не пошел в Иерусалим., к Апостолам (в Церковь), – могла бы Жанна сказать и вместе с Павлом (Гал. 1, 16–17).
«Я не поверил бы и самому Евангелию (Христу), если бы меня не побуждала к тому власть Церкви», – этого Жанна не могла бы сказать вместе с Августином, потому что Церковь для нее – от Христа, а не Христос – от Церкви.[39]39
August. Contra Epist. Fundamenti. VI. – «Ego vero Evangelio non crederem, nisi me Catholicae Ecclesiae commoverat auctoritas».
[Закрыть]
«Церкви я подчиняюсь, но Богу послуживши первому».[40]40
Hanotaux. 306. – «Ne vous croyez-vous donc pas soumise à l'Eglise de Dieu qui est sur la terre?..». – «Oui, je m'y crois soumise, mais Dieu premier servi»
[Закрыть] Больше, чем Преобразование Церкви, Реформация в этих трех словах: «Богу послуживши первому» – в них Переворот, Революция. Это верно понял главный судья Жанны, епископ Бовезский Пьер Кошом. «Дело идет о том, чтобы сохранить целость святой католической веры, – пишет он главному инквизитору Франции Жану Граверену. – Истине дать воссиять может только Святейшая Инквизиция».[41]41
Amiet. 67. – Evêque de Beauvais, Pierre Cauchon. – Jean Graverend.
[Закрыть] Так же верно понял и Парижский университет, сообщая папе: «Жанна отказалась подчиниться какой бы то ни было власти духовной, даже самой высшей (папе)»; но «с помощью Божьей осуждена та, чьим ядом отравлен был почти весь христианский мир».[42]42
Procès. I. 409.
[Закрыть]
Вот почему на трех концах мира вспыхнули почти одновременно три костра – Виклеффа, Яна Гуса и Жанны.
XI
«Жанна, во что вы верите больше, в ваши Голоса или в Церковь?» – так или почти так поставлен был вопрос на суде с неотразимою ясностью. «Верю в мои Голоса больше, чем в Церковь», – ответила Жанна с такою же ясностью.
«Если бы Церковь… объявила вам, что откровения ваши от дьявола, послушались бы вы Церкви?» – «Нет, я послушалась бы Господа нашего Иисуса Христа, чью волю я всегда исполняла». – «А если бы Церковь приказала вам сделать не то, что вы считаете волей Христа?» – «Я послушалась бы все-таки Христа».[43]43
Amiet. 162. «Je m'en rapporterais… à notre Sire».
[Закрыть]
«Так говорят все ложные пророки (еретики); но если это допустить, то вся власть Церкви будет ниспровергнута… ибо не покоряться людям Церкви – значит восставать на Бога», – решают судьи Жанны, по совести, потому что этих слов ее в самом деле достаточно, чтобы поколебать всю власть Римской Церкви.[44]44
Amiet. 158, 198.
[Закрыть]
Это верно понял и Шарль Пэги: «Что же делать? Жанна предпочитала Архангела Михаила аббату Константину… В ней всего удивительнее то, что она никогда никого не слушалась и шла всегда своим путем мимо всего».[45]45
Jerôme et Jean Tharaud. Notre cher Péguy. Paris: Plon-Nourry et cie, 1926. II. 144. – «Elle a toujours passé outre».
[Закрыть] Шла и мимо Римской церкви, ко Христу.
Жанна умерла, потому что не было Церкви Вселенской и для того, чтобы она была.
«Нынешняя (Римская) Церковь Петра – только тень будущей (Вселенской) Церкви Иоанна», – учит св. Августин в V веке и Скот Эриген в IX: «Видимость Церкви настоящей, Сына, рассеется, как тень, в восходящем солнце будущей Церкви Духа Святого».[46]46
August. De civitate Dei. XX, XXII. – In Johan. Evang. Tractat. XXVI. 124. – Émile Gebhart. L'ltalie mystique; histoire de la renaissance religieuse au moyen âge. Paris: Hachette et cie, 1890. P. 59.
[Закрыть] – «Дни Римской Церкви сочтены… Церковь Иоанна, Вселенская, воздвигнута будет на развалинах старой церкви Петра», – учит Иоахим Флорский, в XIII веке.[47]47
Joach. Florens. Exposit. in Apocalyps. Fol. 83.
[Закрыть]
То, чему учат, о чем говорят они все, – сделает Жанна: выйдет из Церкви Западной, Римской, бывшей, чтобы войти в будущую Вселенскую Церковь.
XII
В первый год Великой войны, 1914-й, поднято было в Риме снова, после многих колебаний и отсрочек дело о признании Жанны святой. Но дело это оказалось труднее, чем думали. Прежде, чем объявить Жанну святой, надо было ее оправдать, очистить память ее от обвинения в злейшей ереси – в непослушании Римской Церкви, а сделать это было не так-то легко, потому что обвинение казалось канонически правильным и потому что судьи Жанны в 1431 году, в лице полномочного инквизитора Франции, были те же римские судьи, что и в 1914 году. «Римом сказано – дело кончено». Roma locuta, causa finita: сказано в XV веке, кончено в XX веке. «Дело Жанны да будет отложено, causa reponatur», – решает или не может решить папа Пий X так же точно, как за пять веков до него Пий II: «Было ли дело ее Божеским или только человеческим, не могу решить».[48]48
Coubé. 37.
[Закрыть]
Дело Жанны казалось навсегда отложенным. Но во время Великой войны солдаты в окопах, те бесчисленные «маленькие души», о которых говорила св. Тереза Лизьёская: «тем же путем войдут и они, как я», – просили папу объявить Терезу святою так настойчиво, что отказать им было невозможно.[49]49
La Bienheureuse Thérèse de l'Enfant Jèsus. Histoire d'une âme 295, 317.
[Закрыть] В сонм Святых вошла Тереза, а вместе с нею, второю «Девой Окопов», вошла и первая – Жанна.
Но все еще нехотя, как бы вопреки себе, приняла ее Церковь: приобщила к сонму Святых Дев, но не Мучениц.[50]50
Amiet. 282.
[Закрыть] Это значит: Жанна свято жила, но как умерла, кем и за что предана огню – неизвестно. Церковь как бы проходит мимо костра ее, закрывая на него глаза, остерегаемая чьим-то голосом: «этого тебе не нужно видеть».
«Горе нам. Мы сожгли Святую», – этого Римская Церковь не скажет, как английские палачи говорили у костра Жанны.[51]51
Michelet. 287.
[Закрыть] «Все мы согрешили, воистину, все» – не скажет и этого Римская Церковь о Жанне, как сказал один из пап о Лютере.[52]52
Hanotaux. 244.
[Закрыть]
«Страсти Дочери Божьей» на Огненном Кресте совершились тогда и все еще совершаются. Но кто кем осужден, св. Жанна Римскою Церковью или Церковь Жанною, – в этом, конечно, весь вопрос.
XIII
Странно и удивительно чередуются в Жанне то глубочайшая скрытность и замкнутость, то детская доверчивость. Кажется, именно так, детски доверчиво говорит Жанна в 1429 году капитану Роберу Бодрикуру, военному начальнику соседнего с ее родным селением городка Вокулёра, откуда суждено ей было отправиться к дофину Карлу VII для спасения Франции.
– Когда я исполню это великое, назначенное мне от Господа дело, то выйду замуж, и родится у меня три сына: первый будет папой, второй – императором, а третий – королем Франции…
– Если будут у тебя такие сыновья, я бы хотел быть отцом одного из них! – шутит капитан Бодрикур.
– Ни-ни, благородный Робер, этого не будет, – отвечает Жанна. – Три эти Сына родятся у меня от Духа Святого![53]53
Procès. I. 219–220. – Robert de Baudricourt, capitaine de Vaucouleurs. – «Une fois accomplies les grandes choses j'ai à faire de la part de Messire, je me marierai et j'aurai trois fils, dont le premier sera pape, le seconde empereur, le troisième roi». – «Piusqu'ils seront si grands personnages, je voudrais t'en faire un». – «Nenni, gentil Robert, nenni! Il n'est pas temps: le Saint-Esprit у ouvrera».
[Закрыть]
Что такое этот разговор? Голый вымысел? Едва ли. Как могло бы прийти в голову капитану Бодрикуру, покровителю Жанны, сочинить такой разговор, да еще донести о нем злейшим врагам ее, судьям-инквизиторам, вспоминающим его на суде потому, конечно, что одного этого разговора достаточно, чтобы осудить ее за неслыханное кощунство и ересь.[54]54
Amiet. 141.
[Закрыть] Нет, если это отчасти и вымысел, то все-таки слышится в нем что-то слишком особенное – личное, ни на кого, кроме Жанны, не похожее, чтобы все могло быть только вымыслом. Что именно говорила Жанна, мы никогда не узнаем, но очень вероятно, что она могла говорить или, по крайней мере, думать нечто подобное.
Главное и самое удивительное, неимоверное, в этих словах Жанны – рождение трех ее Сыновей «от Духа Святого».
Вспомним согласно повторяющееся в веках от Августина в «Граде Божием» до Иоахима Флорского в «Вечном Евангелии», то видимое, то невидимое, тайное, как течение подземной реки, учение о Трех Заветах.
Только два Лица Божия – Сын и Отец – увидены христианством во временном, историческом, известном нам Евангелии, а в неизвестном, Апокалипсическом, Вечном, – увидены будут все три Лица – Отец, Сын и Дух. «В первом Завете – Отца – звездный свет, ночной; во втором Завете – Сына – свет утренний, сумеречный; в третьем Завете – Духа – дневной, солнечный». – «В первом – Закон, во втором – Любовь, в третьем – Свобода».[55]55
Joach. Florens. Expositio in Apocalyps, ed. Venezia, 1527. Fol. 94, verse. – Concord. Vet. et. Nov. Testam. Lib. V. – Fournier. 8. – Renan. Nouvelles études historique. 286.
[Закрыть]
Именно здесь, в откровении Духа – в Свободе, Жанна, может быть, ближе всех святых к духовному сыну Иоахима, св. Франциску Ассизскому.
«Вот когда я наконец могу сказать свободно: не отец мой Пьетро Бернардоне, а Господь, Небесный мой Отец!» – первое слово Франциска в самом начале служения, а последнее – в самом конце: «Господи, благодарю Тебя за то, что Ты дал мне умереть свободным от всего».[56]56
Celano. V. S. II. 163.
[Закрыть] – «Только Он один (Христос) может меня освободить!» – последнее слово Жанны.[57]57
Procès. I. 483. – … «Celui-là seul qui me peut délivrer».
[Закрыть]
Огненный Крест ее – крещение Духом Святым и Огнем, вхождение в «третье состояние мира, в Духе, огненное», status igneus, по Иоахиму Флорскому.[58]58
Joach. Florens. Concord. V. 84.
[Закрыть]
Я крещу вас в воде… Но Идущий за мною сильнее меня… Он будет крестить вас Духом Святым и Огнем (Мт. 3, 11).
«Дух – Свобода – Огонь»: в этом религиозном опыте уже почти геометрически для нас очевидно, Иоахим, Франциск и Жанна стоят на какой-то последней между двумя Заветами черте: между «вторым состоянием мира, водным», в Сыне, и «третьим, огненным», в Духе; на какой-то соединяющей их точке – последней Второго Завета и первой Третьего.
XIV
– Это королевство, Франция, по-настоящему не принадлежит дофину. Но Мессир хочет, чтоб дофин был королем и получил от Него королевство во временное владение, – говорит Жанна капитану Бодрикуру, может быть, после того удивительного разговора о «трех сыновьях ее от Духа Святого».
– Кто этот Мессир? – спрашивает ее Бодрикур.
– Царь Небесный, – отвечает Жанна.[59]59
Procès. II. 456. – «De fait, le royaume n'appartient pas au dauphin. Mais Messire veut que le dauphin soit fait roi et qu'il ait le royaume en commande…». – «Qui est Messire?». – «Le Roi du Ciel».
[Закрыть]
«Жанна попросила однажды короля сделать ей подарок и, когда тот согласился, потребовала у него королевства Франции. Очень удивился король, но не захотел отречься от своего обещания. Тут же составлена была торжественно четырьмя королевскими нотариусами дарственная запись, и, когда король заслушал ее, Жанна, указывая на него присутствующим, сказала: „Вот сейчас беднейший рыцарь во всем королевстве Франции!“ И немного погодя такой же дарственной записью передала полученное в дар королевство Богу, а от Бога – опять королю».[60]60
Procès. III. 91; IV. 140, 486. – Léopold Victor Delisle. Nouveau témoignage relatif à la mission de Jeanne d'Arc. Paris: H. Champion, 1885. P. 649. – Germain Lefèvre-Pontalis. Les sources allemandes de l'histoire des Jeanne d'Arc. Eberhard Windecke. Paris: A. Fontemoing, 1903. P. 52–53.
[Закрыть]
Что значит эта притча в действии? Кажется, лучше всего поняла ее св. Тереза Лизьёская: «Я изгоню чужеземцев из Франции так же, как это сделала Жанна д'Арк, и так же провозглашу Иисуса Царем».[61]61
Novissima Verba. 87. – Laudet. 134.
[Закрыть] Это значит: Франция да будет царством Божиим, «на земле, как на небе»; «всю мою вечность на небе я буду делать добро на земле».
В Ветхом Завете Отца – иудействе – царство Божие исполняется только на земле; в Новом Завете Сына – христианстве – только на небе; а в будущем Завете Духа – на земле, как на небе. Вечная молитва Сына в Духе: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» – и есть «Вечное Евангелие Духа Святого», Evangelium Aeternum Spiritus Sancti,[62]62
Joach. Florens. Concord. Ed. Lable. Vol. XI. Part. 2. Col. 2361–2362.
[Закрыть] no Иоахиму Флорскому.
Вот что значит: будет у Жанны три сына от Духа Святого. Первый сын ее, папа, поведет людей к царству Божию в Отце, только на небе; второй сын, император, поведет их к царству Божию в Сыне, только на земле; а третий сын, король Франции, поведет их к царству Божию в Духе, на земле, как на небе.
Вот почему молится Жанна за Францию здесь еще, на земле, и будет молиться на небе: «Господи… дай королю Франции вместе с народом его… прийти к Тебе, ибо Ты – путь, истина и жизнь».[63]63
Procès. V. 104. —Lanéry d'Arc.
[Закрыть]
XV
Царством Божьим будет сначала Франция, а потом и вся Европа – весь христианский мир, потому что дело Жанны не только народно, «национально», как мы говорим, но и всемирно; дело это не в римском, а в вечном смысле, «католическое», «вселенское», вопреки Бонапарту: «Жанна д'Арк доказала, что нет такого чуда, которого не мог бы совершить гений Франции, когда национальная независимость ее угрожаема».[64]64
Moniteur. 10 Pluviose, au XI – 30 Janvier 1803. – France. I. P. LXIV.
[Закрыть] Нет, если бы чудо Жанны было только «национальным», а не всемирным, то оно не спасло бы и Франции.
