Текст книги "Правда Виктора Суворова(Сборник)"

Автор книги: Дмитрий Хмельницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Так как план стратегического развертывания и замысел первых стратегических операций были рассчитаны на полное отмобилизование Красной Армии, то они были тесно увязаны с мобилизационным планом. С апреля 1940 г. началась разработка нового мобилизационного плана, который был 12 февраля 1941 г. утвержден правительством. Мобилизационное развертывание Красной Армии по плану МП-41 (официальное название «Мобплан № 23») должно было привести к созданию армии военного времени. Всего намечалось развернуть 8 фронтовых и 29 армейских управлений, 62 управления стрелковых, 29 механизированных, 4 кавалерийских, 5 воздушно-десантных и 8 авиакорпусов, 177 стрелковых, 19 горно-стрелковых, 2 мотострелковые, 61 танковую, 31 моторизованную, 13 кавалерийских и 79 авиационных дивизий, 3 стрелковые, 10 артиллерийских противотанковых бригад и 72 артполка РГК, а также соответствующее количество тыловых частей. После мобилизации численность Вооруженных Сил СССР должна была составить 8,9 млн человек, войска должны были иметь 106,7 тыс. орудий и минометов, до 37 тыс. танков, 22,2 тыс. боевых самолетов, 10,7 тыс. бронеавтомобилей, около 91 тыс. тракторов и 595 тыс. автомашин.

Большая часть этих войск уже была сформирована или заканчивала формирование, поскольку по принятой летом 1939 г. системе мобилизационного развертывания количество частей и соединений доводилось до уровня военного времени, что упрощало процесс мобилизации, сокращало его сроки и должно было способствовать более высокой степени боеспособности отмобилизованных войск. Главная «особенность военного строительства в эти годы состояла в том, что проходило скрытое мобилизационное развертывание вооруженных сил»[71]71
  Начальный период войны. М., 1974. С.70. Подробнее см.: Мельтюхов М.И. Указ. соч. С.265-300.


[Закрыть]. Только во второй половине 1940 – первой половине 1941 г., кроме 29 мехкорпусов, 5 воздушно-десантных корпусов и 10 ПТАБР, было сформировано 86 стрелковых дивизий, 16 управлений стрелковых корпусов и 18 управлений армий. Проанализировав более 30 показателей материального обеспечения мобилизационного развертывания Вооруженных Сил СССР, Г.И. Герасимов пришел к выводу, что «никогда еще наша армия не была так хорошо укомплектована, обеспечена материальными средствами, как в предвоенный период. Конечно, не обошлось и без недостатков, но по основным видам техники, боеприпасов и запасов материальных средств РККА была обеспечена не хуже, чем в период проведения своих победоносных операций во второй половине войны. Имевшиеся материальные запасы и система мобилизации обеспечивали развертывание армии, значительно превосходящей армию фашистской Германии по количеству вооружения и боевой техники, в основном обеспеченной другими материальными средствами в количестве, позволяющем эффективно вести боевые действия в начальный период войны. Поражения начального периода объясняются тем, что армию не успели развернуть»[72]72
  Герасимов Г.И. «Мобилизация есть война...» Мобилизационная готовность РККА и начальный период Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 1999. №3. С.9.


[Закрыть].

Согласно плану МП-41, отмобилизование Красной Армии предусматривалось произвести поэшелонно в течение месяца. В зависимости от обстановки, мобилизацию планировалось проводить открыто или скрытно, причем последняя была разработана в деталях. Войска приграничных округов заканчивали отмобилизование на 2—4 сутки мобилизации, прочие войска – на 8—15 сутки, а запасные части и стационарные госпитали – на 16—30 сутки. Отмобилизование ВВС завершалось на 3—4 сутки, причем боевые части и обслуживающие их тылы приводились в боевую готовность уже через 2—4 часа после начала мобилизации. Войска ПВО отмобилизовывались в два эшелона. Первый имел постоянную готовность до 2 часов, а второй развертывался на 1 – 2 сутки мобилизации. Развертывание вновь формируемых частей предусматривалось завершить на 3—5 сутки. Таким образом, из 303 дивизий Красной Армии 172 имели сроки полной готовности на 2—4 сутки, 60 дивизий – на 4—5 сутки, а остальные – на 6—10 сутки мобилизации. Все остальные боевые части, фронтовые тылы и военно-учебные заведения отмобилизовывались на 8—15 сутки. Полное отмобилизование вооруженных сил предусматривалось на 15– 30 сутки, основная же часть войск развертывалась примерно на 10—15 сутки[73]73
  1941 год – уроки и выводы. С.69–79, 178–179: 1941 год. Документы. Кн. 1. С.607-650.


[Закрыть].

К лету 1941 г. Красная Армия представляла собой гигантский военный инструмент, что давало советскому руководству уверенность в успехе удара по Германии. В 1939—1941 гг. была проведена колоссальная работа по совершенствованию советских Вооруженных Сил. Соответственно возросли и прямые военные расходы, рост которых в 1938—1940 гг. почти в 2 раза превысил общий рост расходов[74]74
  История социалистической экономики СССР. Т.5. М.,1978. С.27; Кравченко Г.С. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 1970. С.29, 92-93.


[Закрыть]. В эти годы произошло следующее перераспределение бюджетных расходов: если в 1938 г. на народное хозяйство (в том числе на промышленность) расходовалось 41,7% (19%), а на оборону 18,7%, то в 1939 г. эти показатели составили соответственно 39,4% (20,3%) и 25,6%, а в 1940 г. – 33,4% (16,4%) и 32,6%[75]75
  Плотников К.Н. Очерки истории бюджета Советского государства. М., 1955. С.255, 324.


[Закрыть]. Если же учесть общие расходы на Вооруженные Силы, НКВД, военно-промышленные наркоматы, Главное управление государственных материальных резервов, Главное управление гражданского воздушного флота и другие военизированные организации, общая доля расходов на военные нужды в 1940 г. достигнет 52% расходов бюджета, или 24,6% национального дохода[76]76
  Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е гг.: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С.133.


[Закрыть]. В 1940 г. на военные нужды было израсходовано 26% промышленной продукции (к примеру, в США этот показатель составлял 10,8%, а в Германии в 1939 г. – первом военном году – 23%)[77]77
  История социалистической экономики. Т.5. С.101; Кравченко Г.С. Указ. соч. С.9; История Второй мировой войны. Т.2. М., 1974. С.298.


[Закрыть].

Ежегодный прирост военной продукции в 1938—1940 гг. составлял 39%, втрое (!) превосходя прирост всей промышленной продукции[78]78
  История СССР. Т.9. М., 1971. С.508; История социалистической экономики. Т.5. С.27.


[Закрыть]. Соответственно, доля военной продукции в валовом промышленном производстве (в ценах 1926/27 г.) возросла с 8,7% в 1937 г. до 18,7% в 1940 г. и до 22,5% в первой половине 1941 г.[79]79
  Российский государственный архив экономики. Ф.1562. Оп.329. Д.561. Л. 126.


[Закрыть]. В первой половине 1941 г. советская промышленность выпускала 100% танков и 87% боевых самолетов новых типов, завершая переход на выпуск только этих образцов[80]80
  Великая Отечественная война 1941 – 1945 гг. Военно-исторические очерки. Кн.1. Суровые испытания. М., 1998. С.508; 1941 год. Документы. Кн.2. С.492-493.


[Закрыть]. Всего за 1939 – первую половину 1941 г. войска получили от промышленности 92 492 орудия и миномета, 7448 танков и 19 458 боевых самолетов[81]81
  Великая Отечественная война 1941 – 1945 гг. Военно-исторические очерки. Кн. 1. С.508; 1941 год. Документы. Кн.2. С.492–493; 1941 год – уроки и выводы. С.25.


[Закрыть]. Производство боеприпасов только в первом полугодии 1941 г. выросло на 66,4%, а принятым 6 июня мобилизационным планом на вторую половину 1941 г. и 1942 г. предусматривался его дальнейший рост[82]82
  История СССР. Т.9. С.509; Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М., 1948. С.78–79.


[Закрыть]. После XVIII партийной конференции (15 – 20 февраля 1941 г.) предприятия оборонной промышленности стали переводиться на режим работы военного времени[83]83
  Носовский Н.Э. Надежный арсенал обороны // Вопросы истории. 1970. №11. С.129; Самолетостроение в СССР 1917-1945 гг. М., 1994. Кн.2. С.205.


[Закрыть]. 6 июня 1941 г. Сталин подписал ряд постановлений, согласно которым промышленные наркоматы должны были провести мероприятия, позволявшие «подготовить все предприятия... к возможному переходу с 1 июля 1941 г. на работу по мобилизационному плану»[84]84
  Самуэльсон Л. Красный колосС.Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921-1941. Пер. с англ. М., 2001. С.225-226.


[Закрыть] (выделено мной. – М.М.).

РАЗВИТИЕ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР В 1939-1941 гг.[85]85
  Мельтюхов М.И. Указ. соч. С.66, 284, 385, 393.


[Закрыть] На 1.01.1939 На 22.06.1941 В % к 1939 г.

Личный состав (тыс.чел.) 2485 5774 232,4

Дивизии 131,5 316,5 240,7

Орудия и минометы 55 790 117 581 210,7

Танки 21 110 25 784 122,1

Боевые самолеты 7714 18 759 242,3

Советские Вооруженные Силы, рост которых показан в таблице 1, превосходили армию любой другой страны по количеству боевой техники. Правда, советское руководство преувеличивало боеспособность Красной Армии. Вместе с тем имеющиеся в отечественной историографии[86]86
  Это мнение редко высказывается прямо, но рассуждения о состоянии Красной Армии в различных трудах подводят читателя именно к этой мысли. См., например: Орлов А.С. СССР – Германия: август 1939 – июнь 1941. М., 1991. С.52–53; Маршал Жуков: полководец и человек. Т.2. М., 1988. С.87; Раманичев Н.М. «Красная Армия всех сильней»? // Военно-исторический журнал. 1991. №12. С.2–9; Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. М., 1989. С.302–311.


[Закрыть] утверждения о якобы низкой боеспособности Красной Армии в 1941 г. представляются недостаточно обоснованными. Собственно, до сих пор не разработана методология и не сформулированы научные критерии для решения этой проблемы. Сами по себе ссылки на неудачное начало Великой Отечественной войны ничего не объясняют. Тем более что советские войска к 22 июня 1941 г. не успели завершить сосредоточение и развертывание, провести мобилизацию и были захвачены германским нападением врасплох, что также отрицательно сказалось на их боеспособности[87]87
  Гареев М.А. Об истории изучения Великой Отечественной войны // Новая и новейшая история. 1992. №1. С.15.


[Закрыть]. По нашему мнению, вопрос о реальной боеспособности Красной Армии накануне войны еще ждет своего исследователя.

Тем временем по мере охлаждения советско-германских отношений с осени 1940 г. органы пропаганды СССР начали тайную подготовку к работе в условиях будущей войны с Германией и ведения антифашистской пропаганды. Уже весной 1941 г., как вспоминает живший до войны в Хабаровске А.Ф. Рар, «люди стали приносить с лекций по международному положению дозированную критику по адресу Германии... В то же время упорные слухи о приближающейся войне с Германией стали ходить и в народе»[88]88
  Рар А.Ф. Как это виделось снизу (Очень личные впечатления) // 1939– 1945. 1 сентября – 9 мая. Пятидесятилетие разгрома фашистской Германии в контексте начала Второй мировой войны. Материалы научного семинара (16 апреля 1995 г. – Новосибирск). Новосибирск, 1995. С.62,


[Закрыть]. Схожие настроения отразились и в упоминавшемся дневнике Вишневского, записавшего 31 января 1941 г.: «Позиция СССР выжидательна, мы, если будет целесообразно, сможем бросить и свою гирю на весы войны... Решит, вероятно, ближайшее лето». 9 апреля он делает следующую запись: «Решают ближайшие месяцы. Мы подходим к критической точке советской истории. Чувствуешь все это ясно». Наконец 14 апреля: «Правда вылезает наружу. Временное соглашение с Гитлером трещит по всем швам»[89]89
  Вишневский Вс. Указ. соч. С.106, 108.


[Закрыть].

В то же время на политзанятиях в войсках все большее место требовалось отводить изучению военно-политической обстановки в Европе, раскрытию агрессивной сущности империализма и захватнической политики Германии. 30 апреля 1941 г. в западные приграничные округа было направлено директивное письмо Главного управления политической пропаганды (ГУПП) Красной Армии «Об итогах инспекторской проверки политзанятий», в котором отмечалось, что «красноармейцам и младшим командирам недостаточно разъясняется, что вторая мировая война обеими воюющими сторонами ведется за новый передел мира... Германия... перешла к завоеваниям и захватам... Недостаточно разъясняется, что расширение второй мировой войны создает непосредственную военную угрозу нашей стране»[90]90
  Kpyпенников А. Партийно-политическая работа в войсках западных военных округов накануне Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 1979. №6. С.69–70.


[Закрыть].

Переломным моментом в подготовке советской пропаганды к действиям в новых условиях стало выступление Сталина 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий[91]91
  Исторический архив. 1995. №2. С.23–31; 1941 год. Документы. Кн. 2. С.158-162.


[Закрыть]. Это своего рода программная речь Сталина, произнесенная на следующий день после решения Политбюро о его назначении на должность председателя СНК СССР, произвела неизгладимое впечатление на слушателей, которые единодушны в том, что она носила антигерманский характер. Помимо констатации захватнических действий Германии в Европе, Сталин прямо возложил на нее ответственность за развязывание мировой войны. При том, что с осени 1939 г. в СССР довольно широко пропагандировалась идея, что «поджигателями войны» являются Англия и Франция, это было озвучиванием явно нового курса. Секретарь исполкома Коминтерна Г. Димитров отметил в своем дневнике: «Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления. Надо готовиться к войне». Вишневский оценил эту речь более эмоционально: «Речь огромного значения. Мы начинаем идеологическое и практическое наступление... Речь идет о мировой борьбе: Гитлер тут просчитывается. [...] Впереди – наш поход на Запад. Впереди возможности, о которых мы мечтали давно»[92]92
  1941 год. Документы. Кн. 2. С.295; Вишневский Вс. Указ. соч. С.108–109.


[Закрыть].

Как вспоминает слушавший эту речь Н.Г. Лященко, в ней советский вождь «обрисовал международную обстановку, сказал о договоре 1939 года, о том, что СССР осуждает агрессивные действия Германии... Затем Сталин сказал, что война с Гитлером неизбежна, и если В.М. Молотов и Наркомат иностранных дел сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца – это наше счастье. «Поезжайте в войска, – закончил свою речь Сталин, – принимайте все меры к повышению их боеготовности». Это воспоминание интересно сопоставить с воспоминаниями занимавшего в то время пост начальника Генштаба генерала армии Г.К. Жукова. Чуть более месяца спустя военные просили Сталина разрешить привести войска западных приграничных округов в полную боевую готовность. Отклоняя эту просьбу, вождь объяснил им, что «для ведения большой войны с нами немцам, во-первых, нужна нефть, и они должны сначала завоевать ее, а во-вторых, им необходимо ликвидировать Западный фронт, высадиться в Англии или заключить с ней мир». Для большей убедительности Сталин подошел к карте и, показав на Ближний Восток, заявил: «Вот куда они (немцы) пойдут».

Поскольку Сталин не опасался германского нападения в 1941 г., то естественно возникает вопрос: какую «неизбежную» войну он собирался оттягивать на два-три месяца? Как вспоминал сорок лет спустя Молотов, весной 1941 г. в Москве понимали, что если Англия будет разгромлена, то СССР в 1942—1943 гг. «ждут тяжкие испытания». Поэтому следовало, не давая Германии повода для нападения, выиграть время, чтобы успеть «сделать то, что было запланировано». Предвидя неизбежную агрессию, советские руководители «готовиться к ее отражению стали заблаговременно. Иначе зачем нам еще в мае месяце надо было из глубины страны перебрасывать в западные приграничные военные округа в общей сложности семь армий? Это же силища великая! Зачем проводить тайную мобилизацию восьмисот тысяч призывников и придвигать их к границам в составе резервных дивизий военных округов?» При этом сам Молотов признает, что срока германского нападения «точно не знали», но войска уже сосредотачиваются. Естественно, возникает вопрос, что будет после того, как Красная Армия развернется на западных границах СССР, притом что не ясно, нападет ли Германия в 1941 г. вообще? «Время упустили, – делает вывод Молотов. – Опередил нас Гитлер!» (выделено мной. – МЛ/.)[93]93
  Лященко Н.Г. «С огнем и кровью пополам...» // Военно-исторический журнал. 1995. №2. С.23; «...Разговор закончился угрозой Сталина». Десять неизвестных бесед с маршалом Г.К. Жуковым в мае – июне 1965 года // Военно-исторический журнал. 1995. №3. С.41; Стаднюк И. Нечто о сталинизме // 0 них ходили легенды, М., 1994. С.423, 430–431.


[Закрыть].

Изменение направленности советской пропаганды было четко сформулировано Сталиным 5 мая 1941 г. На банкете в Кремле после торжественного заседания по случаю выпуска курсантов военных училищ был провозглашен тост за мирную сталинскую внешнюю политику. В ответ на него Сталин взял слово. «Разрешите внести поправку, – сказал он. – Мирная внешняя политика обеспечила мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны, – теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная»[94]94
  Исторический архив. 1995. №2. С.23–31; 1941 год. Документы. Кн.2. С.158-162.


[Закрыть].

Это выступление Сталина было взято за основу при составлении ряда директивных документов. В мае 1941 г. в ГУПП Красной Армии был подготовлен проект директивы «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время», который после ряда уточнений был 20 июня утвержден ГВС[95]95
  Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 17. On. 125. Д.27. Л.71– 83; Главный военный совет РККА. С.317, 323, 490–491; Киселев В.Н. Упрямые факты начала войны // Военно-исторический журнал. 1992. №2. С.15.


[Закрыть]. Одновременно по поручению секретарей ЦК ВКП(б) А.А. Жданова и А.С. Щербакова в Управлении пропаганды и агитации был подготовлен проект директивы «О задачах пропаганды на ближайшее время»[96]96
  РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.28. Л.20-39.


[Закрыть]. Проект не удовлетворил секретарей ЦК, и в первых числах июня сам Щербаков составил новый проект директивы «О текущих задачах пропаганды»[97]97
  Там же Ф.88. Оп.1. Д.898. Л. 1–22; Две директивы 1941 г. о пропагандистской подготовке к войне // Археографический ежегодник за 1995 г. М., 1997. С.191-207.


[Закрыть]. В середине мая 1941 г. лекторской группой ГУПП для закрытых военных аудиторий был подготовлен доклад «Современное международное положение и внешняя политика СССР»[98]98
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп.125. Д.27. Л.84-121; Даншюв В. Готовил ли Генеральный штаб Красной Армии упреждающий удар по Германии? // Сегодня. 28 сентября 1993 г.; Хоффман И. Подготовка Советского Союза к наступательной войне. 1941 год // Отечественная история. 1993. №4. С.27–28; Политучеба красноармейца. 1941. №9. С.3–4.


[Закрыть]. Кроме того, следует обратить внимание на выступления о международном положении М.И. Калинина на партийно-комсомольском собрании работников аппарата Верховного Совета СССР 20 мая и перед выпускниками Военно-политической академии им. В.И. Ленина 5 июня, а также на речь Жданова на совещании работников кино в ЦК ВКП(б) 15 мая 1941 г.[99]99
  РГАСПИ. Ф.78. Оп.1. Д.845. Л.1-37; Д.846. Л.1-22; Ф.77. Оп.1. Д.919. Л. 150-167.


[Закрыть].

Перестройка пропаганды с задачей «воспитывать личный состав в воинственном и наступательном духе, в духе неизбежности столкновения Советского Союза с капиталистическим миром и постоянной готовности перейти в сокрушительное наступление» началась в соответствии с решением ГВС от 14 мая 1941 г. На следующий день в войска была отправлена директива «О политических занятиях с красноармейцами и младшими командирами Красной Армии на летний период 1941 года», в которой указывалось, что «о войнах справедливых и несправедливых иногда дается такое толкование: если страна первая напала на другую и ведет наступательную войну, то эта война считается несправедливой, и наоборот, если страна подверглась нападению и только обороняется, то такая война якобы должна считаться справедливой. Из этого делается вывод, что Красная Армия будет вести только оборонительную войну, забывая ту истину, что всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет войной справедливой». В проекте директивы «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время» отмечалось, что «весь личный состав Красной Армии должен проникнуться сознанием того, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь Советского Союза позволяет нам осуществлять наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у своих границ, расширяя свои территории»[100]100
  Там же. Ф.17. Оп.125. Д.27. Л.54, 75; Главный военный совет РККА. С.309, 489; Киселев В.Н. Указ. соч. С.15; Данилов В. Указ. соч.


[Закрыть].

Как отмечалось в проекте директивы ЦК ВКП(б) «О текущих задачах пропаганды», «СССР живет в капиталистическом окружении. Столкновение между миром социализма и миром капитализма неизбежно. Исходя из неизбежности этого столкновения – наше первое в мире социалистическое государство обязано изо дня в день, упорно и настойчиво готовиться к решающим боям с капиталистическим окружением с тем, чтобы из этих боев выйти победителем и тем самым обеспечить окончательную победу социализма. Внешняя политика Советского Союза ничего общего не имеет с «пацифизмом», со стремлением к достижению мира во что бы то ни стало»[101]101
  РГАСПИ. Ф.88. Оп.1. Д.898. Л.14–15; эти же идеи содержатся: Варга Е. О международном положении // Мировое хозяйство и мировая политика. 1941. №3. С.50; Айрапетян М.Э. Этапы внешней политики СССР(1917– 1940 гг.). М., 1941. С.92.


[Закрыть].

«Противоречие между миром социализма и миром капитализма является наиболее острым противоречием нашей эпохи, – отмечалось в докладе «Современное международное положение и внешняя политика СССР», подготовленном в середине мая 1941 г. лекторской группой ГУПП для закрытых военных аудиторий. – Внешняя политика СССР исходит из того непререкаемого положения, что столкновение между миром социализма и миром капитализма неизбежно. Основная цель внешней политики СССР – своими особыми средствами обеспечить все необходимые предпосылки для победоносного решения вопроса «кто кого» в международном масштабе. Нам далеко не безразлично, в каких условиях произойдет неизбежное столкновение СССР и капиталистического окружения. Мы кровно заинтересованы в том, чтобы эти условия были для нас максимально благоприятными.

Главный успех ленинско-сталинской внешней политики мира состоит в том, что благодаря ей уже удалось отсрочить войну между империалистическими странами и СССР, во-первых, до того, как в нашей стране победил социализм... и, во-вторых, до того, как сами империалистические державы передрались между собой из-за мирового господства... Тем самым ленинско-сталинская политика мира успешно разрешила стоявшие перед ней задачи. Неверно было бы, однако, расценивать нашу мирную политику как вечную и неизменную. Это – временная политика, которая вызывалась необходимостью накопить достаточные силы против капиталистического окружения. Теперь мы такие силы накопили и вступили в новый, наступательный период внешней политики СССР, который возлагает на нас большие и ответственные обязанности. [...] Не исключена возможность, что СССР будет вынужден, в силу сложившейся обстановки, взять на себя инициативу наступательных военных действий. [...] В современной, исключительно напряженной международной обстановке СССР должен быть готов ко всяким неожиданностям и случайностям и держать порох сухим против каждого империалистического государства, несмотря на наличие пактов и договоров с этим государством». При анализе ближайших перспектив мирового капитализма следует исходить из нарастания «революционного кризиса», при этом отчетливо «вырисовывается роль СССР как вооруженного оплота мировой социалистической революции. [...] Это, разумеется, не исключает того, что возможны наступательные действия СССР против отдельных империалистических стран, угрожающих нашей безопасности в обстановке, когда еще нет налицо революционной ситуации в капиталистических странах. Но и в том и в другом случае СССР может перейти в наступление против империалистических держав, защищая дело победившего социализма, выполняя величайшую миссию, которая возложена историей на первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян по уничтожению постоянно угрожающего нам капиталистического окружения»[102]102
  РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.27. Л.85-87, 110-111, 118-119: эти же идеи содержатся: ШленскийА. Война и политика // Пропагандист Красной Армии. 1941. №11. С.24-31.


[Закрыть].

Выступая 20 мая 1941 г. на партийно-комсомольском собрании работников аппарата Верховного Совета СССР с речью о международном положении, М.И. Калинин заявил: «Если вы марксисты, если вы изучаете историю партии, то вы должны понимать, что это основная мысль марксистского учения – при огромных конфликтах внутри человечества извлекать максимальную пользу для коммунизма». 5 июня в речи перед выпускниками Военно-политической академии им. В.И. Ленина он сформулировал эту мысль более кратко: «ведь война такой момент, когда можно расширить коммунизм». «Ленинизм учит, – писал Щербаков, – что страна социализма, используя благоприятно сложившуюся международную обстановку, должна и обязана будет взять на себя инициативу наступательных военных действий против капиталистического окружения с целью расширения фронта социализма.

До поры до времени СССР не мог приступить к таким действиям ввиду военной слабости. Но теперь эта военная слабость отошла в прошлое. Опираясь на свое военное могущество, используя благоприятную обстановку – СССР освободил Западную Украину и Западную Белоруссию, вернул Бессарабию, помог трудящимся Литвы, Латвии и Эстонии организовать советскую власть». «Если бы, конечно, присоединить Финляндию, то положение еще более улучшилось с точки зрения стратегии», – откровенно заявил 20 мая Калинин[103]103
  РГАСПИ. Ф.78. Оп.1. Д.845. Л.19, 21; Д.846. Л.19; Ф.88. Оп.1. Д.898. Л.16-17.


[Закрыть]. «Таким образом, капитализму пришлось потесниться, а фронт социализма расширен. Международная обстановка крайне обострилась, военная опасность для нашей страны приблизилась, как никогда. В этих условиях ленинский лозунг «на чужой земле защищать свою землю» может в любой момент обратиться в практические действия», – предупреждал Щербаков[104]104
  Там же. Ф.88. Оп. 1. Д.898. Л. 17; эти же идеи содержатся: Айрапетян М.Э. Указ. соч. С, 92; Осипов Н. Ленин о характере войн и защите отечества // Большевик. 1941. №1. С.28 – 39.


[Закрыть].

А вот как оценивалась «миролюбивая политика СССР» в тезисах к речи Калинина от 20 мая 1941 г.-«Большевики – не пацифисты. Они всегда были и остаются противниками только несправедливых, грабительских, империалистических войн. Но они всегда стояли, стоят и будут стоять за справедливые, революционные, национально-освободительные войны. Пока социализм не победит во всем мире или, по крайней мере, в главнейших капиталистических странах, до тех пор неизбежны как те, так и другие войны. Капиталистический мир полон вопиющих мерзостей, которые могут быть уничтожены только каленым железом священной войны.

Нельзя безотчетно упиваться миром – это ведет к превращению людей в пошлых пацифистов. [...] Если мы действительно хотим мира, – и не зыбкого, не кратковременного, не как момента войны, а прочного и надежного, – то для этого мы должны изо всех сил готовиться к войне. Мы должны готовиться не к такой войне, какая идет сейчас, – ведь это же не война, а игра в бирюльки, – а к такой войне, в которой капиталисты уже не остановятся ни перед какими, самыми дьявольскими средствами в борьбе за свое существование. Чтобы представить себе хотя бы приблизительное представление об этой войне, достаточно вспомнить, например, войну с Финляндией. Вот к какой войне мы должны готовиться»[105]105
  РГАСПИ. Ф.78. Оп.1. Д.845. Л.35, 37; эти же идеи содержатся: Айрапетян М. Что такое пацифизм? // Пропагандист Красной Армии. 1941. №6. С.24-31.


[Закрыть].

Подобные идеи перекликаются с запиской начальника ГУПП армейского комиссара 1-го ранга А.И. Запорожца на имя члена Политбюро А.А. Жданова от 22 февраля 1941 г., содержащей «некоторые соображения о военной пропаганде среди населения», в которой четко определено, «что наша партия и Советское правительство борются не за мир ради мира, а связывают лозунг мира с интересами социализма, с задачей обеспечения государственных интересов СССР»[106]106
  Известия ЦК КПСС 1990. №5. C.19I; датируется по: РГАСПИ. Ф.17. Оп.119. Д.1253. Л.270, 281.


[Закрыть].

Все это лишний раз подтверждает тот факт, что так называемая «миролюбивая внешняя политика СССР» являлась не более чем пропагандистской кампанией, под прикрытием которой советское руководство стремилось обеспечить наиболее благоприятные условия для «сокрушения капитализма» военным путем. Эти условия, судя по приводимым документам, заключались в создании военно-промышленного комплекса, способного обеспечить наступательные действия Красной Армии, и в возникновении войны между остальными великими державами. В этих условиях можно было под прикрытием лозунгов о «миролюбии СССР» начать «экспорт революции» в страны Европы, первым этапом которого стало расширение территории Советского Союза в 1939– 1940 гг. Относительная легкость, с которой были присоединены эти территории, способствовала формированию среди командного состава Красной Армии боевого наступательного духа. Для его поддержания весной 1941 г. была переиздана брошюра М.В. Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия»[107]107
  Фрунзе М.В. Единая военная доктрина и Красная Армия. М., 1941.


[Закрыть], в которой излагались задачи советских войск в духе наступательной доктрины.

Однако советское руководство понимало, что наступление Красной Армии под лозунгами социальных перемен могло привести к сплочению капиталистических государств в единый антисоветский блок. Не случайно с конца 1940 г. в директивах зарубежным компартиям ИККИ стал отходить от классовых ориентиров, выдвигая на первый план общенациональные задачи. Неслучайно, по нашему мнению, и намерение Сталина, высказанное им 20 апреля 1941 г., распустить Коминтерн, что позволило бы лучше маскировать влияние СССР на зарубежные компартии и способствовало бы расширению их социальной базы. Сталин считал, что «важно, чтобы они (зарубежные компартии. – М.М.) внедрились в своем народе и концентрировались на своих особых собственных задачах», после решения которых можно будет вновь создать международную коммунистическую организацию. К сожалению, до сих пор неизвестно, когда же именно планировалось распустить Коминтерн. Уже в первые часы войны Сталин указал на необходимость убрать вопрос о социальной революции и сосредоточиться на пропаганде отечественной войны[108]108
  Фирсов Ф.И. Указ. соч. С.33–34.


[Закрыть]. Сам этот лозунг был позаимствован из работы В.И. Ленина «Главная задача наших дней», где указывалось, что «Россия идет теперь... к национальному подъему, к великой отечественной войне», которая «является войной за социалистическое отечество, за социализм, как отечество, за Советскую республику, как отряд всемирной армии социализма» и ведет «к международной социалистической революции»[109]109
  Ленин В.И. ПСС М., 1981. Т.36. С.82.


[Закрыть]. Вполне вероятно, что именно под этим лозунгом и планировалось вести войну с Германией, но не ту, которая началась.

Интересно отметить, что вопрос о новом расширении «фронта социализма» встал именно в мае – июне 1941 г. Как заявил 15 мая Жданов на совещании работников кино в ЦК ВКП(б), «если обстоятельства нам позволят, то мы и дальше будем расширять фронт социализма»[110]110
  Невежин В.А. Указ. соч. С.95–97; Константиновскии Г. 17 лет борьбы и побед ленинизма // Мировое хозяйство и мировая политика. 1941. №1. С.12.


[Закрыть]. Однако в 1941 г. расширять «фронт социализма» далее на Запад можно было лишь сокрушив Германию, которая, по мнению советского руководства, являлась главным противником СССР. Для этой цели был готов достаточно серьезный инструмент – Красная Армия, которая еще осенью 1939 г. была удостоена эпитета «армия-освободительница»[111]111
  Невежин В.А. Указ. соч. С.95–97; Константиновскии Г. 17 лет борьбы и побед ленинизма // Мировое хозяйство и мировая политика. 1941. №1. С.12.


[Закрыть].

«Советский Союз сейчас сильнее, чем прежде, а завтра будет еще сильнее, – отмечалось в проекте директивы ГУПП. – Красная Армия и советский народ, обороняя нашу страну, обязаны действовать наступательным образом, от обороны переходить, когда этого потребуют обстоятельства, к военной политике наступательных действий». По мнению авторов доклада ГУПП, «современная международная обстановка является исключительно напряженной. Война непосредственно подошла к границам нашей родины. Каждый день и час возможно нападение империалистов на Советский Союз, которое мы должны быть готовы предупредить своими наступательными действиями. [...] Опыт военных действий показал, что оборонительная стратегия против превосходящих моторизованных частей (Германии. – М.М.) никакого успеха не давала и оканчивалась поражением. Следовательно, против Германии нужно применить ту же наступательную стратегию, подкрепленную мощной техникой (выделено мной. – М.М.). Задача всего начсостава Красной Армии – изучать опыт современной войны и использовать его в подготовке наших бойцов. Вся учеба всех родов войск Красной Армии должна быть пропитана наступательным духом».

«Германская армия еще не столкнулась с равноценным противником, равным ей как по численности войск, так и по их техническому оснащению и боевой выучке. Между тем такое столкновение не за горами». Интересно отметить, что начальник Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александров сделал к этому предложению следующее примечание: «Этакой формулировки никак нельзя допускать. Это означало бы раскрыть карты врагу»[112]112
  РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.27. Л.75, 120, 103-104, 99-100.


[Закрыть].

Подобные рассуждения в директивных документах ЦК ВКП(б) наряду с данными о непосредственных военных приготовлениях Красной Армии к наступлению, о чем будет сказано ниже, недвусмысленно свидетельствуют о намерении советского руководства совершить летом 1941 г. нападение на Германию. Подобные замыслы, естественно, приходилось держать в строгой тайне, чем и объясняется вышеприведенное примечание начальника Управления пропаганды и агитации ЦК. В этом контексте понятна резко негативная реакция ЦК ВКП(б) на публикацию 21 мая 1941 г. в «Комсомольской правде» статьи полкового комиссара И. Баканова «Учение Ленина – Сталина о войне», в которой в несколько смягченной форме изложены некоторые идеи вышеприведенных документов о борьбе с пацифизмом, подготовке молодежи к службе в армии, усилении оборонной мощи и боевого наступательного духа советского народа, постоянной подготовке к войне, поскольку только уничтожение капитализма приведет к миру без войн, а пока этого не случилось, большевики выступают за прогрессивные, справедливые войны.

Хотя статья была написана в достаточно общих выражениях и не упоминала Германию в качестве противника, она стала предметом обсуждения на высшем партийном Олимпе. В постановлении Политбюро, посвященном этой публикации, указывалось на необходимость более жесткого контроля со стороны Управления пропаганды и агитации за статьями на внешнеполитические темы, а непосредственные виновники ее появления в газете были сняты с работы[113]113
  Комсомольская правда. 21 мая 1941 г.; РГАСПИ. Ф.17. Оп.117. Д.278. Л.2.


[Закрыть]. Единственно, что допускалось в прессе, были туманные намеки «Правды» на возможность «всяких неожиданностей» в современной международной обстановке. Тем временем в войсках началась демонстрация антифашистских фильмов и одновременно планировалась серия публикаций в антигерманском духе во всех основных изданиях[114]114
  Правда. 1, 2, 6, 16, 31 мая, 3 и 12 июня 1941 г.; РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.27. Л.55-57; Д.28. Л.31, 34-39; Шейнис З.С. Перед нашествием. Из записной книжки 1939–1941 годов // Новая и новейшая история. 1990. №1. С.118; Вишневский Вс. Указ. соч. С.109.


[Закрыть]. Режим строгой маскировки распространялся даже на Коминтерн, которому было отказано в публикации воззвания к 1 мая 1941 г. с обстоятельным анализом международного положения, поскольку это «могло раскрыть наши карты врагу»[115]115
  Фирсов Ф.И. Указ. соч. С.33.


[Закрыть]. Вообще в апреле – июне 1941 г. советское руководство вело столь осторожную внешнюю политику[116]116
  Орлов А.С. Указ. соч. С.46, 54; Волков В.К. Советско-германские отношения и советская политика на Балканах накануне гитлеровского нападения на СССР (осень 1940 – первая половина 1941 г.) // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в период фашистской агрессии на Балканах и подготовки нападения на СССР. М.,1992. С.15-17.


[Закрыть], что это дало ряду авторов повод говорить об умиротворении Германии[117]117
  Новая и новейшая история. 1993. №3. С.42–43, 44.


[Закрыть]. Однако известные на сегодня материалы не подтверждают эту версию.