Текст книги "Бой без выстрелов"

Автор книги: Дмитрий Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава восьмая
Над фронтом ночь

Темная сентябрьская ночь стояла над фронтом. Но война не знает различия между днем и ночью. Под светомаскировкой по обе стороны линии фронта военная жизнь шла своим чередом.

Со скрытыми огнями в кромешной темноте мчались к фронту, тревожно постукивая на стыках рельсов, эшелоны. Где-то при свете коптилок в блиндажах склонялись над картами командиры советских дивизий, отмечая путь пройденный и тот, который еще предстоит пройти в нелегких боях. Где-то, закрывшись с головой маскировочной плащ-палаткой, ползли в ночной поиск солдаты-разведчики.

Ночной эфир над фронтом был наполнен радиосигналами. Они летели, то замирая, то сплетаясь в сплошной клубок точек и тире, голосов, цифр…

Освещенный зеленым огоньком своей рации, быстро работал ключом берлинский газетчик Фред. И, выбирая его сигналы из путаницы голосов, их принимал чуткий приемник на радиостанции Центра советской разведки. Под карандашом шифровальщика еле слышные сигналы превращались в строчки:

«Корреспондент 75 сообщает координаты группы „Циклон-Юг“, начало операции ускорено. Начнется завтра. Повторяю: начало завтра…»

…В предгорьях Карпат, за двести километров от линии фронта, в советском тылу, на заброшенном хуторе, вздрагивая от ночного холода и страха, включил свою портативную рацию и Микола Скляной.

Снова, как и все эти дни, Центр абвера ответил немедленно, и лейтенант Крюгер, сидевший рядом с радистом, продиктовал:

– «Командира группы принять готовы. Все в порядке». – И, подождав, пока Скляной закончит передачу, добавил по-русски: Ну что ж, раньше так раньше. Меньше эшелонов пройдет к фронту. Так, Иван?

…А по темному загородному шоссе из Берлина на секретный военный аэродром мчалось несколько машин со светомаскировочными синими подфарниками. Люди в первой машине – сером фургоне с военным крестом на борту – неторопливо переговаривались.

– …И тут, Мишель, представляешь себе, Клетц говорит: «Я еду с вами»!

– Да, момент не из приятных. Но почему ты выбрал «Медведя»?

– Ты знаешь, я не выбирал. Ведь у меня был список машин, и среди них значился номер грузовика из «Медведя». Клетц захотел туда съездить. Ну, а потом я подумал, что будет лучше, если он сам тебя найдет.

– А как ты сумел позвонить мне?

– Это было несложно. Я поехал заправлять машину. Труднее было протянуть полтора часа, чтобы дать тебе время доехать до «Медведя». А ты хорошо держишься. Но смотри не перехватывай. Мельтцер опытнее Клетца. Ты хорошо переклеил фотографию на удостоверении. Пришлось повозиться?

– Твоя школа. К твоему звонку я был уже готов.

– Продумай еще раз каждое слово. И вот еще что: обязательно сразу после приземления свяжись с нашими. Они предупреждены. Теперь помолчим. Перед дорогой…

Километрах в трех от фургона, нагоняя его, шел «оппель-капитан». На заднем, сиденье подполковник Мельтцер говорил Клетцу:

– …но ведь и обер-лейтенант Либель принимал участие в поисках!

– Ваш Либель птенец в таких делах. Он искал бы еще двое суток. В Гамбурге у нас бывали и не такие случаи.

Мельтцер замолчал, и внезапно простая догадка озарила его. Ну конечно! Как он раньше этого не понял? У Клетца есть своя связь с капитаном Шварцбруком. Наверное, Шварцбрук сообщил Клетцу, что прибыл и отдыхает в «Медведе». Оберштурмбаннфюрер и капитан разыграли всю эту историю, как по нотам. Вот почему Клетц так уверенно поехал в кабаре. Этот бывший полицейский не так прост, как кажется, с ним необходимо быть осторожнее!

– Я думаю, – сказал Мельтцер, – что для всех нас будет лучше забыть эту историю с поисками. Приказ отдан – мы его исполняем в срок. Я благодарен и Либелю и вам.

Клетц не ответил… Он загадочно, как показалось Мельтцеру, улыбнулся.

Еще в двух километрах позади бесшумно летел по асфальту огромный лакированный «хорх». Генерал Кребс, откинувшись на мягкое сиденье, молчал, углубленный в свои мысли. Ему не о чем было разговаривать ни с адъютантом, ни с шофером. Он думал только о том, что его личное присутствие на аэродроме даст ему потом право говорить, что он, а не кто-нибудь другой своими руками организовал эту операцию.

У самого въезда на аэродром «оппель-капитан» нагнал фургон. Обе машины рядом, словно принимая парад, проехали вдоль строя ночных бомбардировщиков, стоявших на краю летного поля, и повернули в ту сторону, где на бетонной ленте уже рокотал, прогревая моторы, «юнкерс-290».

Пока солдаты из аэродромной команды перегружали из фургона в самолет последнюю часть снаряжения для группы, четыре человека, стоя поодаль, разговаривали.

– Да, вы заставили нас поволноваться, капитан, мы беспокоились, а здесь еще начальство перенесло вылет.

– Я этого не знал, господин подполковник, имею же я право хоть немного отдохнуть? Мне всю войну не приходилось бывать в Берлине.

– Вам не к чему оправдываться, дорогой капитан, – вставил Клетц, – как представитель «СД», я могу удостоверить, что с вашей стороны нет никакой вины. Виноват обер-лейтенант Либель, который не сумел вовремя встретить вас.

– Я прошу вас, господин оберштурмбаннфюрер, не придавать этому значения. Обер-лейтенант, кажется, помог найти меня. Кто же знал, что вылет перенесут?

– Согласен с вами, дорогой капитан, но у каждого из нас есть свои обязанности.

– Я должен передать вам пакет, господин подполковник. Вот он… А это я беру с собой. Портфель мне больше не нужен. Обер-лейтенант, возьмите его на память о нашей встрече. О! Кажется, прибыло начальство?

К самолету легко подкатил лакированный «хорх».

– Да, это сам генерал Кребс, пойдемте, я вас представлю ему, – сказал Мельтцер.

Генерал, выйдя из машины, прервал официальный доклад подполковника:

– Все это я уже знаю, подполковник, нам надо спешить. Капитан Шварцбрук! – Он вгляделся в лицо офицера, сделавшего шаг вперед. – Я кое-что слышал о вас, капитан, ведь вы были участником спасения Муссолини, когда его вырвали из рук мятежников летом прошлого года?

– Так точно, генерал.

– Мне приятно с вами познакомиться. Почему вы до сих пор в мундире?

– В русскую форму я переоденусь в самолете, русский мундир на плечах – большая тяжесть, господин генерал!

Подполковник Мельтцер шепнул Либелю:

– Он умеет разговаривать с начальством, этот капитан.

Кребс продолжал:

– Я приблизил срок вылета но личному указанию фюрера. Сейчас наступило самое удобное время для действий вашей группы… Помните, что основной удар надо нанести по коммуникациям. Мосты, тоннели, железнодорожные узлы. Ясно? Желаю вам удачи, капитан! И помните, что обо всех действиях вашей группы будут докладывать лично фюреру. Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – отозвались офицеры, вскидывая руки.

Генерал повернулся к Мельтцеру и Клетцу.

– Прошу вас, господа, лично проследить за радиосвязью с группой в течение ближайших суток.

Отдав это распоряжение, Кребс, считая, что его миссия здесь окончена, уехал.

– В свою очередь, желаю вам счастливого пути, господин капитан, – Сказал Мельтцер. – Надо спешить. Рассвет уже близко.

– Счастливо оставаться, господа, до свидания, обер-лейтенант! – сказал Мишель, пожимая руки. Надеюсь, мы еще встретимся и у нас будет больше времени для разговора.

Командир группы легко поднялся по трапу в кабину самолета. Офицеры отошли к своим машинам. «Юнкере» взревел и побежал по взлетной дорожке. Две маленькие звездочки от выхлопов мотора еще некоторое время виднелись в ночном небе, но вскоре и они растаяли на востоке.

– Отличный парень этот капитан, – сказал Клетц, открывая дверцу машины.

– Если бы все офицеры вермахта были такими, мы давно бы одержали победу, – ответил Либель.

Клетц остановился.

– Что вы хотите этим сказать, обер-лейтенант?

– Только то, что капитан Шварцбрук образец настоящего солдата фюрера, господин оберштурмбаннфюрер.

– Не мешало бы кое-кому из абвера брать с него пример, – сказал Клетц. – Эти люди рискуют жизнью… Да, между прочим, я все-таки узнал, кто лично знает Шварцбрука. Это лейтенант Крюгер. Он сейчас временно возглавляет диверсионную группу «Циклон-Юг».

Либель резко повернулся и отошел к своей машине.

– Прошу прощения, мне надо осмотреть мотор. Я сегодня совсем загонял свой фургон.

Открыв крышку капота, Либель навалился грудью на крыло машины. Он старался сдержать себя, но какая-то мгновенная слабость сковала тело. Он крепко стиснул пальцами лицо: вот они, эти экспромты. Как он мог не учесть такого поворота? Если бы суметь вовремя предупредить об этом Мишеля. Нужно что-то предпринять, и немедленно. Иначе провал!

Он протянул руки к мотору, бесцельно шаря по нему, точно там, в лабиринте горячего металла, был спрятан ответ на новый вопрос, вставший перед ним.

За спиной проскрипел голос Клетца:

– Давайте быстрее, обер-лейтенант. Пора ехать. Я очень сожалею, дорогой подполковник, но не смогу поехать с вами на радиостанцию. У меня еще куча дел.

Либель резко выпрямился.

– Все готово, можно ехать. Позвольте, господин подполковник, я поеду на радиостанцию вместе с вами? Хочется довести дело до конца.

Либель снова чувствовал во всем теле необычайную легкость, будто бы и не было позади этих напряженных часов. Мельтцер пересел в его машину.

Вместо главы девятой

Не подлежит оглашению

Начальнику отдела контрразведки «СМЕРШ»

Майору МЕЛЬНИЧЕНКО Б. Т.

В дополнение к ранее данным указаниям приказываю закончить операцию по захвату группы «Циклон-Юг» сегодня не позднее 18 часов. План операции остается без изменений. Следует обратить особое внимание на безопасность прибывшего сегодня командира группы, имеющего документы на имя ст. лейтенанта МВД В. Дутиса. Немедленно после задержания указанное лицо должно быть изолировано от участников диверсионной группы и доставлено ко мне лично.

Генерал-майор БЫСТРОВ.

Глава десятая
Поединок на хуторе

Лейтенант Крюгер сидел в хате за столом и неторопливо хлебал из большой глиняной миски молоко с накрошенным туда хлебом. После концентратов это нехитрое крестьянское блюдо казалось ему райской пищей. Напротив него, подперев голову руками, сидел Микола Скляной. Над ним весь угол занимали черные, в серебре иконы. Лейтенант, медленно двигая челюстью, разглядывал их. Оба они не спали всю ночь, ожидая прибытия капитана Шварцбрука. По инструкции сразу же после приземления капитан должен был явиться сюда, на этот удаленный от дорог и деревень хутор. Однако прошел уже полдень, а новый командир все еще не появлялся.

– Иван, – сказал Крюгер, – а ты знаешь, что в Европе очень ценятся старые русские иконы? Когда я был в Париже, то вот за это, – он указал на угол, – можно было бы приобрести целое состояние.

– У нас во Львове можно было бы достать кое-что и поинтереснее. До войны, конечно. Сейчас вряд ли что осталось. – Скляной вздохнул. – Господин лейтенант, вас не беспокоит, что его все еще нет? Может быть, господин капитан отправился прямо в отряд?

– Это исключено, – Крюгер допил остатки молока прямо из миски. – Шварцбрук должен прибыть сюда. Наверное, его немного отнесло ветром. А потом у него кое-какой груз. Он должен его где-то спрятать… А куда ты дел старуху?

– Запер в погребе.

– Я ведь приказал тебе убрать ее.

– Мне не хотелось стрелять, здесь очень далеко слышно.

– Можно было бы и без стрельбы. Ну ладно. Нечего тебе рассиживаться, иди-ка посмотри вокруг.

Скляной нехотя взял из-под лавки советский автомат, одернул кургузый, выгоревший штатский пиджачок и, тяжело шаркая сапогами по глиняному полу, вышел из хаты.

Лейтенант слышал, как скрипнула калитка в изгороди. Он больше не мог сопротивляться одолевавшему его сну. Пятнадцать минут, убеждал он себя, не больше. Это после еды. Черные иконы в серебряных оправах расплывались перед ним. Лейтенант положил голову на стол и уснул, как провалился в темную душную яму. Снился ему Берлин. Он идет с капитаном Шварцбруком по Унтер-ден-Линден. Они тащат огромный ящик с иконами.

…Скляной засел в кустах неподалеку от единственной заросшей травой дороги, ведущей на хутор. Ему было не до сна. Одолевала смутная тревога. Что-то уж очень долго нет командира группы. А ну как его схватили при приземлении? Тогда всем им будет конец. Капитан, конечно, ради своего спасения выдаст всю группу. Может быть, удрать сейчас, пока он здесь один? А куда пойдешь? Скляной задумчиво смотрел на дорогу, спускавшуюся с холма. И вдруг он вздрогнул. Прямо по тропе вдоль кустов шел человек в форме советского офицера. Он шел свободно, не таясь. За плечами у него был вещевой мешок, какой Микола и сам носил когда-то.

Скляной схватил автомат, потом отложил его. Высокий молодой офицер с полевыми погонами старшего лейтенанта подходил все ближе. Радист поднялся из-за кустов. Увидев Скляного, офицер остановился.

– Ну, что смотришь, парень, – спросил он, улыбаясь, – не знаешь, где здесь живет лесник Семен Макарович?

На сердце у Скляного отлегло, это был пароль для встречи.

– Семен Макарович уехал во Львов, будет через три дня, – ответил он. – Здравствуйте, господин Шварцбрук, давно вас ждем.

– Тише ты, как тебя зовут?

– Иван, – сказал Скляной. – Пойдемте скорее в хату, там вас ждет лейтенант Крюгер.

– А откуда ты знаешь мою фамилию?

– Лейтенант сказал, он ведь воевал вместе с вами!

Мишель остановился, внимательно глядя на «Ивана». Тот тоже встал.

– Ну и порядки здесь у вас! Не слишком ли много разговоров? – Он перешел на немецкий язык. – По-немецки понимаешь?

– Научился, – ответил Скляной.

– Ну, хорошо, идем, сейчас устроим сюрприз лейтенанту.

– Какой сюрприз? – Скляной робко улыбнулся.

– Увидишь, только не забегай вперед! Возьми мой рюкзак.

Мирно беседуя, они дошли до хутора. В хате они увидели лейтенанта Крюгера, который все еще крепко спал, положив на стол свою лохматую голову.

– Он что, пьян? – спросил шепотом Мишель.

– Нет, просто не спал ночью.

Мишель подошел к Крюгеру и потряс его за плечо.

Крюгер вскочил на ноги.

– Вы крепко спите, лейтенант, а спать не время!

Крюгер таращил глаза. Перед ним стоял незнакомый человек. Рядом, скрывая усмешку, переминался с ноги на ногу Скляной.

Крюгер быстро пришел в себя, рука его непроизвольно схватилась за пистолет.

Но офицер крепко придержал его руку.

– Что вы собираетесь делать, лейтенант?

– Кто вы? – спросил Крюгер, пытаясь вырвать руку.

– Я капитан Шварцбрук, если вам угодно, – улыбаясь, ответил офицер. Крюгер отскочил к стене, схватив со стола автомат.

– Это не Шварцбрук, Иван, кого ты привел?! – закричал он.

– Успокойте свои нервы, лейтенант. «Циклон распространяется на восток!»

Услышав условный пароль, Крюгер не выстрелил. Скляной не очень понимал, что происходит.

– Руки вверх! – скомандовал Крюгер. – Быстрее, быстрее! Вот так! А теперь выкладывайте: кто вы такой? Вы не капитан Шварцбрук. Я знаю его лично!

Мишель улыбнулся.

– Вы меня обрадовали, лейтенант Крюгер. Если бы вы не оказали, мне такой встречи, вам пришлось бы плохо. Ваш радист уже внушил мне подозрение, признав во мне Шварцбрука.

– Говорите ясней!

– Разумеется, я не капитан Шварцбрук. Но таково решение командования. В Берлине появилось подозрение: не успели ли русские подменить вашу группу. Если бы и вы признали во мне Шварцбрука, то сами понимаете…

Крюгер медленно опустил автомат.

– Я шел на риск, конечно, но теперь все в порядке. Шварцбрук примкнет к нам по пути. А пока командование группой поручено мне.

– Я ничего не знаю об этом!

– В том-то все и дело. Узнаете. Ладно, откройте мой рюкзак, там есть фляга с французским коньяком. Мне его подарил перед отлетом генерал Кребс.

Осведомленность и манера говорить несколько успокоили Крюгера. «Черт знает, что они там, наверху, могут накрутить? – подумал он. – Хотя, конечно, чтобы прикрыть от риска Шварцбрука, может быть…»

– Неужели вы думаете, Крюгер, – продолжал Мишель, – что если бы я шел к вам не по своей воле, то наш разговор все еще продолжался бы? Вас уже давно бы схватили.

Крюгер был в растерянности. Нет, конечно, он не поверил. Но стрелять тоже не решался. А вдруг это правда? Очень уж уверенно держит себя этот человек. И потом такой чистый берлинский выговор…

– Но где гарантия, что вы говорите правду? И почему я должен передать вам командование группой?

– Гарантией будет прибытие Шварцбрука через три дня, а пока, дорогой Крюгер, вам придется подчиниться.

Но Крюгеру очень не хотелось расставаться со своей ролью командира.

– Ваше имя и звание, – спросил он.

– Обер-лейтенант абвера Фридрих Боле, а по документам старший лейтенант конвойных войск МВД Вилис Дутис. – Мишель достал из кармана кителя удостоверение. Крюгер внимательно осмотрел его. На фотографии был человек, называвший себя Боле.

Микола Скляной тем временем достал из рюкзака большую флягу. Повесив автомат на плечо, он пошарил на полке, прикрытой занавеской, и обнаружил там несколько огромных отлитых из зеленого стекла рюмок, оставшихся в хате с лучших времен.

Три рюмки он поставил на стол. Гость сразу же подошел к столу и, взяв флягу, наполнил рюмки. Крюгер по-прежнему стоял у стены, держа автомат в опущенной руке. Микола не решился присесть к столу раньше лейтенанта и тоже остался стоять. Офицер сел на лавку спиной к Скляному и поднял рюмку.

– Ну, кажется, можно поздравить меня с прибытием. Да что вы в самом деле? В конце концов я застал вас спящим, лейтенант, и мог сделать что угодно, чего же вы боитесь? Сразу чувствуется, что вы из фронтовой разведки. В абвере бывают и не такие комбинации!

Но Крюгер не спешил. Он действительно не был искушенным и опытным разведчиком. Его роль в операциях в основном всегда сводилась к диверсиям. Если нужно было подорвать мост или железнодорожную линию, тут Крюгер не стал бы ни у кого спрашивать совета. А в этой ситуации он никак не мог разобраться.

– Иван, – обратился он, наконец, к Скляному, – пойди и немедленно запроси Центр. Передай такую радиограмму… – он задумался. – Как бы это сформулировать? Дай бумагу. – Он черкнул несколько цифр на листке. – Вот.

– Слушаюсь, господин лейтенант!

– Я буду здесь. – Крюгер взглянул на прибывшего офицера. Тот спокойно поставил на стол рюмку.

– Первую радиограмму должен передать я, – сказал Мишель. – Кроме того, отныне, как командир группы, только я буду передавать радиограммы. – Он встал из-за стола.

– Ни с места! – закричал Крюгер, снова подымая автомат. – Извините, господин обер-лейтенант, сначала вы проверяли меня, а теперь я проверяю вас. Я не выпущу вас живым до того, как мне ответит Центр. Иван, отправляйся немедленно!

Скляной, словно обрадовавшись возможности убраться из этой комнаты, где с минуты на минуту того и гляди начнется перестрелка, быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Учтите, лейтенант, что ответственность за промедление с началом операции вы берете на себя.

Крюгер молчал. Через некоторое время он сам спросил у Мишеля:

– Вы давно из Берлина?

– Вылетел сегодня ночью. Слушайте, сколько времени уйдет на этот ваш запрос?

– Я думаю, не больше часа.

– А сколько идти до группы?

– Об этом мы поговорим позже.

Мишель прикидывал: если час уйдет на запрос и еще хотя бы час пути до группы, то все будет в порядке, за это время чекисты уже успеют оцепить район. Хорошо, что он последовал совету Карла и после приземления установил связь с советской контрразведкой. Группа не выйдет отсюда. Но теперь в опасности Либель. Нельзя проваливать группу в открытую. Они могут успеть сообщить. Надо любой ценой вывести из строя рацию. Но как? Этот рыжий бандит наверняка будет стрелять, если начать сопротивляться. Надо чем-нибудь отвлечь его внимание.

Он сделал настороженное лицо и поднял руку. – И вдруг Мишель сам, к своему удивлению, услышал сдавленный женский крик, доносившийся откуда-то, будто из-под земли…

Однако Крюгер спокойно ответил:

Боюсь, что вскоре в этом доме еще кто-нибудь закричит.

Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Глава одиннадцатая
Радист узнает почерк

Дежурный радист приемной радиостанции абвера под Берлином принял вахту по связи с группой «Циклон-Юг» ровно в полдень. Проверив точность настройки на диапазон, обер-ефрейтор Тоске нацепил наушники и, приняв удобную позу, приготовился слушать. Рядом с ним уже шестой час непрерывно по собственной инициативе дежурил обер-лейтенант Либель. Он вызвался и здесь помогать Мельтцеру. Вахта постоянной связи с группой была похожа на рыбную ловлю в незнакомом месте. Не известно, в какой именно момент клюнет. Пока что из эфира доносился только обычный треск и шорох атмосферных разрядов. Днем помех было больше. Тоске для развлечения постарался себе представить радиста группы. Россию он видел только на картинках и в кино, поэтому она представлялась ему длинным рядом серых деревянных изб. Радист «Циклона» с автоматом на плече должен был, наверное, скрываться в подвале именно такого дома. Вот, прислушиваясь к шагам наверху, он включает питание рации, берется за ключ…

Тоске вдруг и в самом деле услышал тонкое, искаженное дневными помехами попискивание, условные позывные «Циклона». Он откорректировал волну и, подождав вызова, ответил трижды условными сигналами. Да, это был «Циклон-Юг». Радист группы мог бы передавать и другие сигналы, но дежурный на радиостанции Центра все равно узнал бы его. У каждого радиста при работе на ключе есть свой «почерк», такой же определенный, как и тот, которым человек пишет па бумаге. Всех своих клиентов, засевших где-то в русском тылу, Тоске отлично узнавал по почерку, да, это безусловно «Циклон-Юг».

– «Циклон-Юг» вызывает, – сказал обер-ефрейтор Либелю. – Приготовьтесь записывать.

«Циклон-Юг», – диктовал радист, – просит подтвердить изменения в плане операции. Следует ли передать командование прибывшему вместо командира. Выйду на связь через 15 минут, 15 минут. Я «Циклон-Юг». – Сняв наушники, Тоске посмотрел на Либеля. – Вы все поняли?

– О, да! – ответил Либель. Он взял бланк с записью и зашагал по коридору.

В соседнем с аппаратной кабинете у большого стола сидел, о чем-то разговаривая с офицером радиостанции, подполковник Мельтцер. Либель подошел к подполковнику.

– Ну, наконец-то «Циклон-Юг» отвечает. Вот радиограмма.

– Что там? – спросил Мельтцер.

Либель прочел так, как он записал, слово в слово. «Циклон просит подтвердить изменения плана операции, следует ли передать командование прибывшему».

– Дайте-ка мне радиограмму. – Мельтцер два раза прочел бланк расшифровки. – Что это значит? Разве ему раньше не было дано распоряжений? Какие изменения? – Мельтцер в недоумении перевернул бланк и посмотрел на него с обратной стороны.

– Я, кажется, догадываюсь, господин подполковник, – заговорил Либель. – Мне Шварцбрук говорил еще по дороге сюда, что они не очень ладили в свое время с лейтенантом Крюгером. Видимо, Крюгер сомневается в его полномочиях. Кроме того, лейтенант, вероятно, имеет в виду время начала операции. Он почему-то не согласен начинать раньше на сутки. Наверное, не успел подготовиться.

– Ах, вот оно что? Черт бы побрал всех этих карьеристов. Нашли время и место для выяснения отношений. И это хваленые фронтовые разведчики! С нашими такого не бывает. Либель запишите текст ответной радиограммы:

«Все полномочия переходят к прибывшему командиру группы. Операцию начать немедленно. Доложить об исполнении». Кроме того, спросите у них, когда они смогут доложить о начале операции.

Либель быстро записывал.

– Вы, наверное, смертельно устали, обер-лейтенант, – сказал Мельтцер. – Сдайте радиограмму и поезжайте отдыхать. Вы за минувшие сутки как следует поработали.

– Я хотел бы остаться здесь, с вами, господин подполковник.

«Парень явно хочет взять реванш», – подумал Мельтцер.

– Ну хорошо, обер-лейтенант, можете остаться. Что это вы носите пистолет в боковом кармане?

– Я положил его туда еще днем, во время поисков Шварцбрука, да так и забыл.

Через полчаса поступила новая радиограмма «Циклона».

– Вот теперь это похоже на стиль Шварцбрука! – воскликнул Либель, подавая бланк Мельтцеру.

«Циклон распространяется. Первая сводка будет дана завтра утром».

Подполковник взял телефонную трубку.

– Это подполковник Мельтцер из абвера, соедините меня с генералом Кребсом. – Прикрыв рукой, он сказал Либелю: – На этот раз первым доложу я, а не Клетц. – И подтянувшись, отрапортовал в телефонную трубку: – Докладывает подполковник Мельтцер, господин генерал. «Циклон распространяется». Первая сводка будет получена завтра утром… Благодарю вас, господин генерал!

Либель с большим трудом довел машину от радиостанции до Берлина. На набережной Тирпиц, у штаб-квартиры абвера, он высадил Мельтцера, а сам поехал домой. Что происходит сейчас там, у Мишеля? «Циклон-Юг» не должен провалиться немедленно. Если группа исчезнет, то это вызовет серьезные подозрения. С другой стороны, положение Мишеля в группе тоже рискованное. Одно только успокаивало Карла Либеля: у Мишеля рядом друзья. Они помогут.

Либель приехал домой, лег в постель и усилием воли заставил себя уснуть. Неизвестно, что еще впереди. Нужно быть свежим, готовым ко всему. За долгие годы работы во вражеском тылу он привык управлять своими чувствами.

А на далеком хуторе в Прикарпатье в этот час события приобрели новый оборот.

В тот момент, когда послышался крик, Мишель лихорадочно обдумывал свой следующий шаг. Этот Крюгер из тех головорезов, что может в любую минуту выпустить в него всю обойму своего «вальтера».

Напряжение росло. Выручил Скляной. Он ворвался в хату с шифровкой. Расшифровав радиограмму Центра, Крюгер, улыбаясь, спросил Мишеля:

– Простите, господин обер-лейтенант, не имеете ли вы отношение к группенфюреру [2]2
  Группенфюрер – генерал-лейтенант «СС». Эрнст Боле – один из руководителей «СС» гитлеровского рейха.


[Закрыть]господину Эрнсту Боле?

– Я его близкий родственник, – сухо ответил Мишель.

– Вам уже приходилось бывать в России?

– Конечно!

– В таком случае, я очень рад нашему знакомству. И еще раз прошу прощения за неласковую встречу.

– Пустяки, служба прежде всего. Однако кто это там так кричит?

– Это хозяйка хутора, старуха, мы заперли ее в погребе. Иван, я же приказал тебе ее ликвидировать!

– Минутку, лейтенант, теперь командовать буду я. Старуха может нам еще пригодиться. Иван, приведи ее сюда. Надеюсь, вы не говорили при ней по-немецки?

– Я ее даже не видел, – ответил Крюгер.

«Старуха» оказалась женщиной лет около пятидесяти. На ней был тот самый кожух, который она ссужала несколько часов назад Скляному. Увидев людей в советской военной форме, она сразу же заговорила.

– Где же это видано, паны офицеры, чтобы совать людей в подвал. Змей! – Она погрозила кулаком Скляному. – Дезертир проклятый. Добрались до тебя!

Мишель засмеялся.

– Наш товарищ поступил, конечно, неправильно. Но он не дезертир, гражданка. Вы что, одна здесь живете?

– Совсем одна, – ответила женщина, – мужа в сорок первом году забрали в армию. Два сына было. Один в партизаны ушел, другой не знаю куда. – Она замолчала, опустив глаза.

– Он служил в полиции? – спросил Крюгер.

– Кто же его знает, где он служил. Полгода уж нет. Одна с хозяйством управляюсь. Да и хозяйства осталось: корова, лошадь да куры.

– Не так плохо для этого времени, – сказал Мишель. – Вы хотите, чтобы муж и сыновья вернулись?

– А как же не хотеть?

– Тогда надо помочь нам. Вы должны запрячь лошадь и проводить нас до станции.

– Нет такого права, чтобы лошадей отбирать, – закричала женщина.

– Мы не отбираем. Вы поедете с нами, – спокойно и настойчиво сказал Мишель. – А со станции возьмете лошадь обратно.

– Не поеду, хоть стреляйте, не поеду.

Крюгер поднял было пистолет. Но «обер-лейтенант Боле» задержал его.

– Учтите, гражданка, ваш муж и сын советские солдаты, ваш долг помочь нам.

Женщина постояла молча, потом слезы потекли у нее по щекам. Она повернулась и, вытирая глаза концом платка, пошла запрягать лошадь.