Текст книги "Спящий. Прелюдия Пустоши (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Олегович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21

Не знаю, почему я принял такое решение. Уже после, когда теплый ветер щекотал лицо, а мышцы рук крепко держали обмякшую тэли, в голове проскочила четкая идея: если они передают заразу через укус и человек магическим образом не трансформируется сразу же, значит здесь дело не только в те́нниши, но и в какой-то вполне материальной субстанции. Как яд змеи. Яд не распространяется мгновенно, ему нужно какое-то время. Если девушка могла быть заражена, то отсеченная конечность может дать шанс избежать этого. Если нет, что ж, этого никто уже не узнает. В любом случае, я взял ответственность за ее судьбу, а Зи говорила никогда этого не делать.

Весь наш побег из трактира занял не больше часа, и когда впереди показались старенькие дизеры, прямо на дороге, я нашел силы ускориться. Врата уже были распахнуты, и за рулем одного из аппаратов сидел Лэсс. Когда он завидел нас, мгновенно выскочил из салона.

– Док, аптечку, быстро, – завопил я, не добежав до них шагов двадцать.

А если я опоздал и тяну в салон будущего монстра?

– Великий чародей! – раздалось позади. – Где же ты, ароматный властелин мира? Я хочу тебя всего!

Только не сейчас!

У меня внутри все перевернулось от этих слов. Демоны, перевернулось не только из-за ужаса! В первую очередь, в голове мгновенно всплывали образы манящей разносчицы, которая страстно сжимала меня своими горячими бедрами. И только потом рваная пасть возвращала меня в реальность. Куча увиденной мерзости не смогла полностью выбросить из головы "человеческую" часть этих созданий. Даже тот гуль, что лежал на столе в трактире, больше вспоминался простым пленным, будто мы захватили члена какой-нибудь банды головорезов.

– Давай ее сюда, – приманил Док к заднему сиденью дизера. – Почему у нее нет руки?

Лэсс кружил рядом с нами и тараторил что-то на своем. Он почему-то тормошил именно меня, будто я отвечал за нее. Вопил что-то на своем. Пришлось вырубить парня. Не до разборок.

– Не прячься, великий чародей! – снова разлился по поселению звонкий голос Варисы. – Где же ты?

Я уложил Ки́миту и запрыгнул следом. Лэсса по моей просьбе утащили в другой дизер, чтобы не мешался, когда придет в себя. Желтые фары загорелись, задние пропеллеры загудели, и я сразу же возненавидел этот звук. Дарсийские модели работали гораздо тише, а этот треск мгновенно оповестил гулей, где мы, если они еще не знали. Судя по тому, что Вариса не у врат, наемники все-таки не полегли просто так, а хорошенько потрепали детишек. И вообще, радовало то, что у нелюдей, похоже, нет особого зрения или слуха, а то бы мы и из трактира не выбрались.

Выкатывались из поселения спешно, молча. Когда между вратами и дизером было шагов тридцать, появилось трое гулей, и среди них я узнал громилу трактирщика и Варису. Двое замерли, видать, поняв, что нас уже не догнать, но разносчица сразу же рванула следом. Она неслась за нами как хищница, ловя лицом дорожную пыль, пятнадцать рим, не меньше. Красивое платье превратилось в лохмотья, ноги босиком. Я закинул последние три патрона в барабан и решил подстрелить ее, чтобы замедлить, но попасть умудрился только с последней попытки, ранив в плечо. И когда Вариса наконец остановилась, она просто послала воздушный поцелуй вдогонку…

Аптечка наемников оказалась хороша. Дорогие обезболивающие, ампулы с антибиотиком, даже волшебный порошок чародеев. Последний, правда, был в единственном экземпляре, и либо это аптечка командира наемников, либо мы нарвались на чью-то заначку. Зелье было бы куда лучше, ведь выпив один флакон, человек мог забыть о любых ранах. Если он еще жив. Конечно, зелья были разного качества, но даже самое дешевое могло бы зарастить обрубок руки Ки́миты уже через пару рим. Саму руку не вернуть, но заражение и месяцы мучений с обработкой и перебинтовкой ей бы не грозили. Но это слишком дорогое удовольствие даже для элитных наемников Малиуса.

Тем не менее, порошок уже что-то. Кхану́ была в отключке, и даже обезболивающее не пришлось колоть, чего я, честно говоря, делать не умел. Я нервно обработал им рану и перебинтовал, попутно матеря себя за глупость – это было не мое дело.

Пропелеры тихо шумели, отработанный пар расплывался в стороны по земле, а Док вертел рулевое колесо и активно поглядывал назад. Рядом с ним сидел Парс. В специальной выемке на приборной панели между сиденьями горел красный огонь. В дарсийских моделях нет этой детали. Вообще, от него было мало света, и я не понимал, почему эта штуковина отпугивает те́нниши.

Откинулся на жесткую спинку сиденья и закрыл глаза.

Чуть больше двух зим назад, в таверне, я услышал рассказ одного старого пьянчуги, который клянчил на бутылку и предлагал за это истории. Нам с ребятами было скучно, и мы угостили дряхлого старика. Он оказался хреновым рассказчиком, может поэтому его слова казались бредом.

Так вот, семьдесят зим назад в порту пришвартовался фрегат. Но это потом уже стало ясно, что это был за корабль. На этом фрегате вернулась наша вторая делегация после заключения договоров с прибрежными вольными княжествами. Но прибыли не одни. Среди них оказалось несколько человек, чьи тела были под завязку "набиты" те́нниши. Как это выглядит? Спешно заливающий в горло грай старикан сказал – ничего подозрительного. Просто человек мучается в горячке. Такие люди не сходят с ума, не бросаются убивать, а просто болеют до того момента, пока те́нниши буквально не истощает их, поглощая саму жизнь. Затем сила выплескивается наружу, будто пауки из разбитой банки. Позже таких носителей прозвали инкубаторами.

В следующие пару месяцев вся прибрежная провинция утопала в ужасе. Ее изолировали и убивали всех, кто пытался бежать оттуда. Была настоящая чистка. Люди снова вспомнили про крематории, и никто не совался на кладбища. Никто не был уверен в своей безопасности, пока солнце не поднималось над горизонтом. В отличие от вольных княжеств, дарсийцы не были готовы к этому…

С того события прошло куча времени, и до этого бесового поселения я считал подобные рассказы чем-то далеким и полумифическим. История, конечно, штука важная, но далеко не объективная и часто лживая. Наш Власий четвертый постоянно ее корректирует, стирая ненужные моменты из памяти подданных. Меньшинство прекрасно понимает это, но что мы такое против толпы неотесанных зевак, некоторые из которых серьезно верят в божественное происхождение великого короля. Я бы даже не удивился, если бы оказалось, что никакой те́нниши не существует, а все это очередная байка для желающих искать лучшей жизни в вольных княжествах.

Короче, сложно серьезно воспринимать угрозу, когда вокруг тишь да гладь, а убивают друг друга только люди. Особенно сомнительно верить словам пьяниц, которые за бутылку горькой готовы ботинки тебе вылизывать, буквально. Даже за недельную поездку в поезде по княжествам, мне встречались такие жеистории и красный огонь на каждом шагу.

Впереди нас гнал второй дизер, вздымая клубами дыма дорожную пыль, которую подсвечивали наши фары. Не знаю, куда нас вел наемник, но очень надеюсь, что к безопасному тракту на Рома́гис.

Жутко хотелось спать. Но я не смел закрыть глаза, ведь остальные в том же самом состоянии, и если я усну, что убережет нас, когда сдастся кто-то другой? Сжимал на груди камешек, думал о том, с чем мы столкнулись и кого потеряли. А ведь кто-то остался у гулей, живой. Какая-то часть обратится, какая-то уйдет на корм.

– Вот дерьмо! – завопил Док, резко уводя паровик в сторону, от чего он сильно накренился, пропеллеры загудели сильнее.

Нас нагоняли два других дизера с приглушенными фарами.

– Наверное, это за нами, – испуганно выдал Док, когда рядом, по левому борту, поравнялся один из паровиков. Эти были на вид новенькие, выкрашенные в голубой цвет.

Толстяк резко дал заднюю, и мы почти остановились. Один из дизеров последовал нашему примеру, и из окна высунулось гладко выбритое лицо. За ним последовало второе лицо, такое же, а дальше на нас уставились дула револьверов.

Док резко рванул вбок, и в этот момент хлопнули выстрелы. По задней части паровика прошлись пули, стуча по металлу. Несомненно, они метили в двигатель, проще ведь остановить транспорт, чем на ходу целиться в головы, но Док не дал им возможности.

– Похоже, они решили, что парень с нами, – крикнул Док, взяв разгон.

Второй дизер нагнал бегущий впереди нас паровик, но по нему сразу же начали палить. Наемник за рулем, и если Лэсс еще не пришел в себя, значит это Гирс и светловолосый. В ответ по их кузову тоже забарабанили пули.

– Может остановиться и… объясниться? – нервно спросил Док, вдавливая педаль газа. Парс молча смотрел на него и вообще держался тише воды.

Глава 22

– Нас не оставят в живых, – невесело усмехнулся я, таки разобравшись, как отстегнуть патронташ Ки́миты. – И эти взгляды не принадлежат крестьянам или простым наемника. Уж поверь. И если они не устранили или не выкрали цель где-нибудь в городе перед отправлением, значит это должно остаться в Пустоши.

Он поморщился:

– Говоришь слишком уверенно… для своего возраста.

Следующие полчаса наш дизер крутился как волчок, выдувая клубы пара, вздымая пыль, пытаясь занять лучшую позицию для стрельбы, но получалось это весьма плохо, ведь у них была модель не хуже дарсийской. А в нашем паровике задний ход был слишком слабым, чтобы нормально маневрировать.

Преследователи тоже не палили почем зря, а пытались примоститься так, чтобы в первую очередь остановить нас. Все это продолжалось не долго, нам все-таки попали в двигатель, и аппарат спустя десяток секунд замер посреди голого поля. Я столкнул Ки́миту на пол, под сиденье, выскочил наружу и спрятался за кузовом, выжидая момент.

Вот дизер наемников приближается к нам и делает круг, пара пуль проходит по металлу рикошетом. Парс опустошает обойму, расстреливая их кузов. Патроны у Дока тоже закончились, и он просто прижался к сиденью.

Вижу переднюю часть кузова из своего укрытия, направляю ствол и выпускаю по нему два двенадцатимиллиметровых. Я знаю, где расположены самые слабые места двигателя и вопрос только в меткости и удаче.

– Есть, – обронил я невольно, когда паровик убийц ушел в сторону и замер в двадцати шагах от нас.

Но все только начинается. У них есть патроны – у нас нет. У них есть подмога, а за нами вряд ли кто-то вернется. Если я правильно понял, там трое нанятых убийц, а у нас… Парс и Док. Когда они решат действовать – вопрос времени, а его у нас может и не быть. Я в заднице, причем ничем не лучше той, из которой недавно выбрался. Но нужно выжить. Я не могу бесславно умереть посреди поля рядом с тупицей и недокомандиром. Меня ждет бесова академия.

Пару рим была тишина, в которой я слышал сиплое дыхание Парса даже снаружи, а еще Док скрипел сиденьем. Мое же сердце стучало со скоростью лошадиного галопа. И все это на фоне стрекота насекомых и шелеста травы, будто ветер проводил по ней своей прозрачной дланью. Недалеко раздался глухой "угуг" пустынника и за ним последовали частые хлопки крыльев.

Я содрогнулся, невольно вспомнив слова Ки́миты о Донрю. Но трава, это ведь не листья, а ветер можно услышать где угодно. Красный огонь есть, хоть и в виде свечи, но этого ведь должно хватать, раз место подготовлено только под нее, так? И я уж точно не собираюсь соблазняться на красавицу посреди равнины в Пустоши.

Задуло. Поежился. Чего они молчат? Почему не выходят из дизера? Так ведь можно и сутки просидеть.

Хлопнула дверь паровика. Вторая. Третья.

"Стоп. Откуда здесь столько травы для такого шума?"

Как только я задался этим вопросом, стрекот насекомых смолк, и повисла полная тишина, в которой, кажется, я услышал как в моих венах шумит кровь. Спина покрылась потом не хуже, чем когда на мне сидела Вариса. В ушах загудело, и я медленно высунул голову из укрытия.

Между нашими паровиками замер сгусток мрака, который не пропускал свет луны и казался чем-то нереальным, будто портал в ничто. Этот мрак имел очертания гуманоида.

– Тереза, – сонливо сказал один из наемников, протягивая руку мраку.

– Откуда ты здесь, Кора? – сказал второй, следуя за соратниками. – Тебе не стоит здесь быть.

Я невольно уставился на странную фигуру, и мир вокруг начал сужаться. Пространство будто задрожало, прошлось волнами, голова закружилась. Я зажмурился…

… – Виктор, сынок, – раздался отдаленно знакомый женский голос, и мои глаза открылись.

Красивая женщина сидит на корточках напротив меня, улыбается и держит мою ладонь. У нее голубые глаза и светлые ровные волосы, с темными прядями. Кожа блестит потом.

– Все в порядке? Может мне тебя понести? – спрашивает она улыбчиво, подмигивая.

Мы стоим на пыльной дороге. Вокруг только сухие, одинокие кустарники, и яркое, злое солнце. Очень похоже на то, что я видел днем за стеклом дилижанса.

В теле чувствуется странная слабость и неустойчивость. Голова склонилась вниз, и я увидел ноги. Мне не больше трех лет…

Внезапно все померкло, и вот меня уже несут на руках. Вокруг лес, ночь. Мы бежим. Я слышу частое дыхание женщины, которая, по-видимому, моя мать. Она спотыкается, и мы почти падаем.

– Катерина, остановись! – мужской сильный голос раскатывается по округе, хлопки крыльев подорвавшихся ночных птиц вторят этому гласу, и женщина вздрагивает.

Маленькому мне очень страшно, а вместе с ним и мне. Я хочу спросить, что за бесовщина происходит, но мои губы не слушаются, и вместо вопроса я начинаю плакать. Внутри все дрожит. Я вообще не могу двигать ни единой мышцей в теле и вижу только то, куда смотрит мальчик. Чувствую то же что и он. Виктор. Похоже, это маленький я…

Снова смена картинки.

Теперь мы рядом с какой-то деревушкой на узкой дороге, ведущей к низким воротам. Поселение окружено весьма символическим, рыхлым забором, через который взрослый человек спокойно перешагнет. На улице царят сумерки.

Что здесь происходит? Это сон или воспоминания? Почему мне так плохо?

– Виктор, мальчик мой, послушай меня и запомни каждое слово. Это очень важно, – привлекла мое внимание женщина. Она вкладывает в мою ладонь камешек и сжимает ее своей рукой. В ее глазах страх, лицо уставшее, испачкано грязью. – Сынок, никогда не расставайся с этим камешком. Всегда носи его с собой. Если будет страшно, сожми его крепко-крепко. Запомни эти слова. Повтори.

– Мама, – всхлипываю маленький я и пытаюсь сунуться к ней. Хочу в безопасность.

– Повтори! – серьезно повторяет женщина, удерживая меня на месте, и тоже роняется слезы.

– Все… гда… носить, – произносит тоненький голос. – Сжимать…

Она выдыхает и обнимает меня. Тепло. Едва слышно шепчет:

– Я хочу, чтобы ты вырос добрым и хорошим мужчиной. Хочу, чтобы ты был сильным как богатырь, смелым как герой из историй. И сынок, не забудь найти центр и открыть мамин секрет.

Последнее она прошептала.

Я понимаю ее слова, очень хорошо, несмотря на пронизывающие мысли тяжелые эмоции, но маленькая версия меня продолжает размазывать сопли по ее теплой коже. Она прощается, несомненно прощается. Как же больно… Я не хочу чувствовать эту боль.

Она перестает сжимать меня, внимательно рассматривает лицо, грустно улыбается, кивает:

– Сейчас мама ненадолго уйдет, а ты беги к нашему домику и жди меня там. Никуда не выходи до утра. Понял?

Маленький я кивнул и снова вокруг темнота…

…Я открыл глаза и увидел перед собой черную фигуру. Она находилась на том же месте и будто всасывала в себя ночь, отрицала любой свет. Но я уже не сидел в укрытии, а стоял в трех шагах от нее, протягивая левую руку. Правая сжимала камешек, он был горячий. В груди замерла тягучая, вселенская тоска.

– Обожаю твою запеканку, родная, – сказал Док справа от меня, топая к фигуре.

– Стой, – обронил я и хотел толкнуть его, но тело плохо слушалось, будто меня удерживали лоскутами резины. – Что за…

Почти одновременно со мной раздался голос Ки́миты. Девушка говорила что-то я на своем языке, тоже тянула руку и медленно шла вперед, мимо меня. Бинты на обрубке руки были красными, лицо бледное, растрепанные волосы развевались на поднявшемся ветре.

– Нет, – отчаянно крикнул я, потянув руку к ней, но это было слишком тяжело и медленно. В результате я смог только наклониться вперед и упал на нее, повалив на землю. Прижал своим телом.

Ветер резко стих, но листва продолжала шелестеть. Я невольно поднял взгляд.

На черной голове разомкнулись веки и под ними оказались голубые глаза. Затем сквозь черноту проявился рот, нос, уши, светлые волосы. Спустя пару ударов сердца на меня смотрела женщина из видения. Следом преобразилось все тело, скопировав даже ту рваную одежду, в которой она была возле деревни.

– Мальчик мой, – произнесла она ласково. – Иди ко мне, мы так долго не виделись.

У меня в голове все помутилось, по телу разлилась сладкая нега, и до носа добрался аромат ее духов.

"Это ведь моя настоящая мама? Она так похожа на Зири. Как же здорово, что она здесь. Нужно их познакомить!".

На груди стало горячо, раздражающе горячо, это отвлекало. Я потянул руку и схватил камешек, чтобы сорвать его.

– Ай, – вырвалось у меня, когда горячий камешек обжог ладонь. В это мгновение в голове что-то перевернулось и меня будто выдернуло из темной воды.

Глава 23

Я часто задышал и уставился на женщину.

– Ты не хочешь ко мне, сынок? – обидчиво спросила она, и по сознанию снова пробежалась волна тепла и желания прижаться к ней. Меня будто сквардом заправили.

Рука крепче сжала камешек, и я почувствовал, как он раскалился, но не отпустил его, сказав Донрю́:

– Нет!

Спустя мгновение образ женщины замерцал, и вместо нее появился молодой парень, кхану́, в странной черной мантии и очках. Лицо жилистое, взгляд мягкий, даже приветливый.

– Нет! – уперто выкрикнул я, крепко сжимая обжигающий как уголек камень. Кажется, я почувствовал запах поджаренной кожи.

Снова смена и теперь на меня уставились зеленые глаза Ори. Нет, только не она! Ее здесь точно не должно быть. Она мертва…

Я уже понимал, что происходит и не сдвинулся с места, все так же прижимая телом трепыхающуюся Ки́миту. Девушка активно пыталась выбраться из-под меня, протягивая единственную руку к Донрю́.

Все вокруг резко завибрировало, будто воздух – вода, и в нее бросили камень. Меня затошнило и навалилась невероятная усталость, захотелось закрыть глаза и уснуть. Но руку жег камешек, и я держался.

Образ мачехи замерцал, и вместо нее снова появилась фигура из мрака. Она резко дернулась вперед, и ее "лицо" нависло надо мной. Повеяло жутким, пронизывающим холодом, и этот холод будто коснулся не столько тела, сколько моих мыслей. Я сжал камешек еще крепче. Донрю́ склонила голову к моей груди и будто бы принюхалась. Отшатнулась, переместилась назад, на то место, где стояла до этого.

А затем все закончилось. Внезапно. Фигура из мрака просто растеклась на земле, будто разлитая смола и впиталась в нее.

Я сначала ничего не понял, напряженно ждал, что она вылезет где-то рядом, но потом посмотрел налево и увидел тонкую полосу красного рассвета.

– Вот дерьмо, – обронил я и одернул руку от камешка. Пальцы и ладонь были хорошо так прожжены и поджаренное мясо даже пузырилось, будто лежало на сковороде. В одно мгновение пришла адская боль, и я неистово завопил. Скатился с кхану́ и не знал, куда деть руку, хотелось землю грызть. Скулил, рыдал, буквально бился головой.

Даже не знаю сколько это прожалось, но я каким-то образом умудрился доползти до дизера и достать из аптечки ампулу с обезболивающим. Дрожащими руками набрал в шприц жидкость и кое как вогнал себе в вену. Эта штука должна подействовать быстро, ведь рассчитана на экстренную ситуацию. Посмотрел на прожженную ладонь, нервно выдохнул и зачерпнул из маленькой коробочки зеленую мазь, для вот таких случаев. Обильно покрыл ожог.

Теперь нормально револьвер держать долго не смогу, благо Зири заставила научиться стрелять с обеих рук. Левой получалось чуть хуже, но на приемлемом уровне…

* * *

Та́лим пришел в себя намного раньше, чем открыл глаза. Он долго лежал и пытался убедить себя, что все это сон, но мир грез не исчезал.

В помещении горела одна единственная свеча, и полумрак царил повсюду. Воздух влажный и спертый. Воняло старым потом, испражнениями и страхом. Вокруг были люди. Кто-то сидел, подпирая спиной каменную стену, а кто-то лежал на холодном полу. Та́лиму не потребовалось много времени, чтобы понять, что они в подвале.

Когда неизвестные наемники ушли, Малиусцы еще долго сидели в засаде опасаясь стрелка, но в конечном итоге, один из парней добрался до места и оповестил, что там только трупы. Они сразу же выдвинулись к поселению. Им долго не открывали ворота и пара ребят просто пробрались внутрь, открыв проход. Это было странно и Та́лим приказал всем быть наготове.

А затем они встретили гуля, который, спотыкаясь, ковылял по единственной улице поселения. Его деформированное лицо было в крови, как и одежда. Наемники без промедления пристрелили создание, но за ним появились другие. Безумия к ситуации добавил тот факт, что местные охотники внезапно напали на них. Началась перестрелка. Местные не пытались выдвинуть какие-нибудь требования, договориться или хотя бы объяснить причину нападения. А также причину присутствия гуля в поселении. И когда уставшим и измотанным парням показалось, что они выберутся из передряги, заметив на крыше сарая группу отстреливающих гулей людей – появились дети. Они появились со стороны засевших охотников, и обескураженные Малиусцы от этой картины воспылали праведным гневом, искренне возненавидев тех, кто прикрывается малышами.

Эти малыши их же и уничтожили.

Та́лим отчетливо вспомнил, как девочка, едва достающая макушкой до его пояса, внезапно прыгнула на него. Он успел заметить, что вместо рта у нее появилась уродливая пасть, полная острых клыков и машинально спустил курок. Но не всем так повезло. Парней буквально смели, вгрызаясь в плоть, разбрызгивая во все стороны кровь. Дети рычали, мерзко визжали, молниеносно перепрыгивали с одного наемника на другого и оказались сильнее, чем должны были быть. Та́лим понял, что битва проиграна и к своему стыду – бежал. За ним погналось одно из созданий. Парень хотел добраться до врат, запрыгнуть в дизер и без остановки гнать до самой границы, но кто-то его хорошо приложил по голове. Последнее, что он увидел, это как мерзкое создание, которое казалось безобидным ребенком, проскочило мимо него, даже не притронувшись, и исчезло в тени домов…

Люк подвала скрипнул и тусклый, желтый свет ворвался в помещение. Та́лима едва не стошнило от места, в котором кучками сидели истощенные люди. Одно дело чуять эту вонь и понимать, где ты находишся, и другое увидеть.

Плечистый мужчина уверенно подошел к нему и потащил за собой, будто он не восьмидесятикилограммовый парень, а пятнадцатилетняя бледная дворянка. Его подняли наверх и бросили на пол. Парень поморщился от неожиданно яркого света и прикрыл лицо рукой.

– Ну ты и варвар, Сэд, – сочувственно произнес приятный женский голос, бережно поднимая Та́лима на ноги. – Молодой, жилистый, ммм… но запах не тот.

Теплые пальцы пробежались по его лицу, ощупывали плечи, руки, задницу. Та́лим решил, что его глаза уже достаточно свыклись и убрал руку.

Перед ним стояла молодая и привлекательная представительница вымирающего ныне народа и́ннуров. Не чистокровная. Девушка небрежно разглядывала Та́лима, закручивая длинные, черные волосы в косу.

Они находились в небольшой комнате, как показалось парню, обычного жилого дома. Окна закрыты наглухо, но электрические лампы работали отменно. В центре комнаты за крепким столом, сидели еще несколько человек и пили вино, но странно густое. Оно будто красное молоко стекало по выпуклым бокалам и окрашивало губы людей.

В конце концов, подвал, молчаливое нападение и странное поведение этих людей навели Та́лима на единственно логичную мысль – работорговцы. Очень наглые, на редкость смелые, каким-то образом использующие в своих целях тварей те́нниши, поставщики рабов.

Та́лим оторвал взгляд от бокала с вином, собрался, расправил плечи, и сказал:

– Я член Семьи Малиуса – Та́лим Циций младший. Вы осознаете, с кем связались?

– О, и с кем же? – весело выгнула бровь и́ннурка.

– Семья Малиуса – самая влиятельная наемническая организация гильдии наемников Дарсии. Мы – элита. Даже сам король знает нашу фамилию. Я могу заплатить за себя. Хорошо заплатить…

Внезапный хохот находящихся в комнате людей оборвал Та́лима, и он невольно поник. Смеялись все, кроме здоровяка, что притащил его наверх. Хмурый мужчина медленно нарезал недожаренный стейк и казалось, вообще не интересовался происходящим.

– Перекусить не хочешь? – спросила девушка, утирая капельки слез с уголков глаз.

– П-перекусить?

И́ннурка кивнула:

– Да, присаживайся.

Та́лим несмело шагнул вперед и уселся на свободный стул.

– Стейк? – предложила и́ннурка, пододвигая парню тарелку. – Не стесняйся, налетай!

– С вашего позволения, – одними губами сказал Та́лим и принялся нарезать мясо. Он убедился, что верно определил степень его прожарки, но в этой странной ситуации решил не показывать отвращения и закинул кусочек в рот. Жевать было неудобно, и он постарался быстрее проглотить. Мало того, что стейк был недожаренным, это был простой кусок мяса, без приправ и соли.

– Нравится? – участливо поинтересовалась полукровка и́ннурка и, дождавшись кивка Та́лима, добавила, – тогда ешь еще, тебе пригодятся силы.

– Приг-годятся? – спросил тот.

Девушка погрозила пальцем:

– Меньше слов, больше дров.

Когда стейк был полностью поглощен, дверь одной их комнат открылась, и появилась еще одна девушка, с горбинкой на носу и тонкими губами. Она выгнула бровь, заметив Та́лима, и встретившись взглядом с и́ннуркой, хмыкнула:

– Развлекаешься?

– Типа того.

– Ну и извращенка же ты, Вариса, – весело сказала новенькая.

Та́лим нахмурился. Этот короткий диалог сильно смутил его. Пока он жевал полусырое мясо, попутно готовил нужные слова, чтобы продолжить убеждать работорговцев отпустить его. Он собирался написать письмо Семье с просьбой выслать деньги. Круглая сумма убедит любого, ведь ради чего все это может быть, как не ради золота? Все в мире решает золото, и нужно просто озвучить нужную сумму. Он даже не планировал хитрить. Лишь бы благополучно выбраться из передряги.