Текст книги "Уратмир"

Автор книги: Дмитрий Буркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

По идеально ровной «гладко-слёзной» тропе стелился тёплый туман, похожий на немного парящую, лёгкую прослойку всемогущей энергии, которая сохранилась от прикосновения Инродверга. Так оставшаяся эктодуховная абсурдная правда, словно живой дым, перемещалась по поверхности «вселенской тропы», направляясь в огромные ворота «Храма рождения». От начала «векторной действительной передачи манипуляционного случайного, реализующего структуры материала» стороны зелёного холма, где обретала свой конец «Вселенская тропа», по направлению дороги из слёз творца с обеих сторон стояли величественные статуи могущественных первородных, старцев, воинов, духов, драконов хранителей белых миров. Длинный прямоугольный, с полукруглыми выпуклостями посередине храм парил над землёй, словно невесомый. Он имел округлые формы, его стены были настолько белыми, что при первом взгляде на него резало глаза. Их величественность и цельность достигалась значимостью куска белой горы, доставленного с планеты Неровайла – «свирг-дома» хранителей светлого камня. По всему периметру были выточены такие же прямоугольные окна, только расположены они были по-вертикали. Окна не имели стёкол, их свойством был ветер, который периодически искажался, но при этом они сохраняли глубокий тёмно-зелёный тон. Врата храма имели уникальные свойства, не присущие для любых других дверей во Вселенной. Они представляли собой две цельные половины из пород волшебного дерева Реворна, растущего только на Артакриле. Деревья представляли собой могучих исполинов, имели громадные стволы тепло-бордового цвета, их макушки стремились высоко к небесному своду. У основания ствола, словно по венам, протекала необыкновенная густая энергия ‑  силы этого главного города белого мира. Деревья служили проводником энергии, которая постоянно проходила очищение и насыщение как на небе, так и на земле. Та светлая энергия, которая поднималась от земли к небу, имела бело-золотой цвет, а та энергия, которая шла сверху вниз  ‑ бело-серебряного цвета. Это был цикл жизни через постоянное вдохновение всей «сути белого мира».

При первом взгляде на врата сразу бросалась их величина и форма, напоминающая сильно вытянутую кверху радугу со створками непроницаемого бордового цвета. Вблизи можно было рассмотреть выделяющиеся, словно нарезанные лоскуты, энергетические каналы: на левой стороне они были бело-золотого оттенка и плавно устремлялись к основанию путей правой бело-серебряной стороны. Это взаимодействие энергетического холотропного единства чудо-створ порождает необычный эффект целостного прохода и проникновения «Великой правды». В этом состоянии они проявляли настоящий мир «Храма рождения». В распахнутом положении там можно было увидеть только голые стены и дорогу, созданную слезами блаженства. Проход через закрытые врата открывал взору изысканные убранства храма, поистине царственные виды, заставляющие находиться в «реальной нереальности». Именно тогда и только тогда можно было войти в храм через закрытые створы чудо-врат.

Внутри храм жил собственной вседуховной жизнью. Повсюду в непроизвольном порядке на небольших островках росли плакучие от счастья деревья, огибаемые тоненькими весело бегущими ручейками, разрезающими всю территорию храма на небольшие кусочки суши. Площадки из теснённого камня грязно-морковного цвета, образованные будто бы в хаотичном и в то же время шахматном порядке по всему храмовому пространству, представляли собой островки отдыха с лавочками грёз из реворного дерева. Эти клочки каменных островков соединялись небольшими прозрачными воздушными мостиками, которые образовывал туман там, где возникала необходимость перейти ручеёк. Сладкие пения множества неведомых и дивных птиц в огромном помещении создавали удивительное эхо. В середине храма возвышалась площадка, обрамлённая изысканно-резными колоннами. Это и было то самое место ‑ место сотворения «белого мира».

Орион был сильно впечатлён такой холотропной реальностью, интегрирующей живые системы и холодные монументальные архитектурные сооружения. Пять Царствующих Отцов ждали юного избранника в центре впечатляющего храма на его главной площадке. Хронос вёл его по игривым облачным мостикам, чем ещё более удивлял Ориона.

‑ Мальчик мой! Это великий день для всего нашего Мира ‑ с гордостью в глазах произнёс Хронос. Для молодого первородного эти слова значили очень много. С рождения он жил именно для этого момента. Слова названного родителя,  который с момента своего первого воспоминания вкладывал в него всё, будто бы ставили точку в том предназначенном пути.

‑ Да отец! Это наша победа ‑ ответил Орион, ожидая, что после церемонии он принесёт мир всему «белому» сообществу и будет гарантом превосходства в силе перед ослабленным злом.

Проходя по воздушным мостам храма, которые непременно вели его к центру творения, он отдавался на откуп моменту. Множество приглашённых видели того, на которого была возложена немыслимая честь. Окидывая некоторых гостей беглым взглядом, Орион видел большое счастье на лицах и неоспоримую веру в его твёрдую силу.

‑ Отец? – шёпотом, слегка наклонясь в сторону Хроноса, сказал молодой избранный.

‑ Да, Орион! ‑ отвечал Хронос, абсолютно не смотря на сына. Он стоял с гордо приподнятым подбородком, приветствуя знакомых ему гостей, кивая и улыбаясь им.

‑ Отче, я вижу в глазах наших собратьев огромную надежду, которую они связывают со мной ‑ немного встревожено сказал юноша из-под капюшона мантии тёмно-сиреневого цвета.

Оставались считанные относительные минуты до начала церемонии. Вдруг пред Орионом появилось удивительное создание Вселенной. В одно мгновение он почувствовал жар, холод, тепло и мороз. Сердце стало биться чаще трепета организма, словно поддаваясь чарующей музыке, вызывающей желание стать родным этому творению чистоты, защитить его, укрыть, прикоснутся к нему. Сию секунду, «без мгновения» избранный понял, что дальнейшая бессмертная жизнь без этой девушки немыслима. Могущество, которое он приобрёл, совершая невообразимые подвиги, и даже величайшее предназначение он готов был променять на один единственный взгляд, наполненный чистейшей невинностью, вдохновляющий на новую жизнь, пробуждающий желания, наделяющий мужеством, требующий уважения, подбрасывающий в облака, воспламеняющий «суть-плазму». В его сердце родилась та самая первородная любовь избранного юноши, на котором лежала ответственность за спокойствие собратьев, к застенчивой от своего умиления девушке. Тёмно-русая чудо-краса с хрупкими очертаниями, робко улыбающаяся, с милыми ямочками на щеках впечаталась в сознание молодого миссии. Больше и чище этих чувств не могло быть на этом свете.

Не успев опомнится, он оказался в центре круга творения, где пять Царствующих Отцов уже проводили церемонию, а его доспехи обретали последнюю стадию могущества каждого из пяти первородных этносов «белого мира». Инициация прошла совершенно незаметно, притом что ждал он этого момента каждый вздох своей жизни. Но теперь все его мысли были с той милой незнакомкой. Конец обретения венчали слова Генрорда:

‑ Братья! Я обращаюсь к четырём Царствующим отцам ‑ обернувшись, произнёс он. ‑ Дети наши! Мы много испытали за те семь циклов, прошедших со дня сотворения этой Вселенной «Великим Разумом Инродверга». Венценосное событие осталось в памяти далеко минувших дней. Мы пережили огромное количество битв с «чёрным миром». Со дня творения не было не единого мига, когда бы мы не противостояли нашему вечному врагу до последнего «Я». Много великих, светлых, лучезарных братьев пало в этом извечном противостоянии.

И далее совершенно стихшим голосом Генрорд произнёс, наверное, самую желанную фразу, которую все хотели услышать:

‑ Наступил тот самый момент… Мы все долго ждали и трепетно верили....

После чего все приглашённые гости, как по сигналу, синхронно начали аплодировать. Их радость была совершенно искренней.

Генрорд развернулся полубоком к Ориону и пригласил к себе. Шаги парня были робкими, в движениях чувствовалось стеснение. Не слишком уверенной походкой он всё же вошёл в центр, над которым не было довлеющей высоты. Старейший Отец тут же крепко обнял его, похлопывая по спине и негромко приговаривая:

‑ Свершилось! Свершилось!

Зал залился аплодисментами.

Естественным образом приближалось время пира, который должен был состояться в замке Архсу, где «Высеченный зал Собраний» был полностью готов к приёму гостей и венчанию грандиозного события ‑ посвящения Ориона.

В центр круга творения вышел Градвирг:

‑ Друзья мои! Мы рады пригласить всех на дальнейшее празднование в наш первый дом Архсу, который уже готов встретить нас, обеспечивая эксклюзивную возможность широкой и индивидуальной коммуникации с избранным.

Замок Архсу был не менее восхитителен, чем «Храм Рождения».  Прежде всего вызывала восторг целостность конструкции, вырезанной из сплошной скалы тёмно-янтарного цвета. Монолитные стены завораживали и поражали восхитительным оттенком приторно-жёлтого цвета, вызывая неповторимую яркость в глазах, смотревших на них. Сияющий, светящийся замок настраивал любое существо, находящееся рядом, на душевное равновесие и спокойствие, заставляя проникнуться величием первоосновы «белого мира». В целом сооружение имело форму полумесяца. От горы в центре находилось огромное пространство высеченного «зала Собраний», которое своим зернисто-оранжевым цветом подчёркивало законченную структуру замка. В торце грандиозного помещения стоял единый трон с пятью «десницами пристанищ». Изваяние походило на ладонь «левой пятерни», сложенную в виде чаши,  с расставленными по кругу перстами, где и располагались Царствующие Отцы. Отсюда просматривался весь зал.

Итак, всё было готово для начала праздника. Яркие бальные наряды женщин придавали шарм праздничному событию, а мужские строгие военные мундиры подчёркивали статус мероприятия. Звуки фанфар возвестили о выходе пяти Царствующих Отцов, которые заняли место на огромных тронах.

Бал должен был начинать Орион с танца уважения ‑ «Ламинас». Хронос вывел его в центр зала, оставил в середине и медленно удалился на достаточное расстояние. Так же поступили и все присутствующие особы мужского пола. Вблизи молодого первородного остались только молодые девушки, ожидающие приглашения на танец избранным существом «белого мира». Орион быстро огляделся. Тут же его взгляд, словно заворожённый, остановился на той незнакомке, чья жизнь была дороже собственной. Величественный воин, избранник пяти Царств, обречённый играть главенствующую роль в любом сражении, совершивший множество неповторимых подвигов, не задумываясь рисковавший своим бессмертием ради спасения других, не ведающий страха в своём взоре, воздействующий своим энергетическим полем так, что трепетали «Драконы обилия» повелители стихий всех природных элементов, принцы и цари разных миров; вселявший ужас во всех своих соперников, приручивший «чёрных демонов», убивавший духов «иззакрая», теперь боялся, да, боялся подойти к хрупкой, немножко неловкой девушке.

К ней его подталкивало не мужество, а неловкая ситуация ожидания окружающих. Он долго и упёрто смотрел на неё и все уже расступились перед его взором. Сделав несколько шагов в её направлении и протягивая руку, Орион произнёс дрожащим голосом с комом в горле:

‑ Окажите мне честь?

‑ Я буду рада, – тонким и игривым голоском ответила незнакомка, поклонившись и подав ему руку.

Огромный торжественный зал, наполненный великими существами, затаив дыхание наблюдал за этой порхающей парой. Искорку между повзрослевшими детьми, наверное, почувствовали все, и даже старый Генрорд, который притворялся то слабовидящим, то слабослышащим. Бесспорно, готовясь к «Великому сну», он намеривался понянчить правнуков. Старейший праотец не упускал случая упомянуть об этом каждому встретившемуся на пути бедолаге, и, конечно, Генрорд был доволен выбором Ориона. Эта прекрасная незнакомка, в которую неотвратимо влюбился молодой избранный, была его внучкой. «Непослушная девочка Лели», ‑ так называл Великий дед шкодливую девчонку. Он очень любил это дитя и желал ей только добра.

Повзрослевшая Лели объявила своему роду о том, что хочет связать свою жизнь со служением в храме Инродверга, и посвятить этому своё вечное существование. Такое заявление очень огорчило Генрорда, который непременно хотел видеть свою любимую внучку счастливой и шкодной как сейчас. Также дедушка хотел поиграть со своими правнуками до того момента, как уснёт на «пять циклов».

В то время когда Орион и Леля делали свои первые шаги под небесно ритмичную музыку, танцуя «Ламинас», на лице Великого дедушки сияла улыбка. Постоянно чопорный, всегда рассудительный старик начал вести себя как маленький ребёнок, покачивая головой в разные стороны, и хлопая в ладоши под ритм музыки. Он и сам чуть было не пустился в пляс.

Это зрелище заставило всех четырёх собратьев, сидевших в гордых позах с непоколебимыми взглядами, медленно развернуться в сторону старшего брата и с большим удовольствием и интересом наблюдать за ожившим стариком. Они все были практически одного «дня-события» с начала творения «белого мира». Но Генрорд как самый старший из братьев обычно вёл себя сдержанно и серьёзно, и тем страннее выглядела его оживлённость для остальных Праотцов. Это событие задало тон дальнейшему прохождению праздника. Четыре «Отца», переглянувшись между собой, недолго думая, рассмеялись. Конечно же, они понимали, почему так счастлив и весел Царствующий в своём королевстве.

Кружась в танце и восхищаясь Лели, Орион почти не дышал. Девушка в ослепительно белом платье грациозно передвигалась, периодически непроизвольно касаясь лица юного избранного шелковистыми, мягкими локонами, что приводило его в беспамятное состояние. Приятный аромат от первородной девушки дурманил мысли молодого «миссии». А в те моменты, когда Лели начинала непроизвольно улыбаться, видя опустошённое лицо «великого» – вводили его в окончательный транс. От этого безвластного состояния безмятежности мимика взрослого, сильного «Изначального», который всегда был серьёзен и всячески старался привести себя в состояние «великой равностности», выглядела по-детски наивной.

Музыка остановилась, и Орион наконец-то смог привести себя в свойственную ему норму. Он осмелился и невнятно произнес:

‑ Как твоё имя?

Он ждал ответа с искренностью ребёнка.

‑ Лели, ‑ улыбаясь, ответила она.

Прошло несколько «условных минут», а праздник набирал обороты. Все пришедшие гости зарядились положительными эмоциями от Праотцов и продолжали танцевать. Одурманенный юноша никак не мог сформулировать внятный, и как ему казалось, обязательно нужный вопрос к прекрасной особе. В его мыслях было опасение отпугнуть её каким-нибудь ненужным словом, и тем самым попасть в группу назойливых парней. Причудливый вид Ориона вызывал неподдельную радость у «первопричинной красотки».

‑ Лели, давай выйдем на лестничную площадку, я покажу тебе твою звезду, ‑ с трудом вымолвил Орион.

‑ Мою звезду?!

‑ Да. При рождении любого «первородного существа» Вселенная будто делает в космосе метку в знак великой радости.

Она очень заинтересовалась тем, что сказал названный «миссия».

‑ Да. Пойдёмте скорей!

Двигаясь вместе к лестничной площадке, они всё больше радовали Генрорда, который, не пряча довольной улыбки, словно гусь, высоко вытянул шею над торжественным залом. Сверкая густой серебристой бородой, он провожал их пристальным взглядом. Движению пары постоянно мешали  возникающие на их пути гости, которые всячески пытались познакомиться с Орионом лично. Великий дедушка, видя эту картину и понимая, что у ребят возникает сложность с уединением, совершенно изменился в лице. Его густые брови приняли привычный сдвинуто напряжённый вид. В его взгляде сгустились тучи. Он тут же нахмурено посмотрел в сторону, где стоял начальник легиона охраны города Артакрила ‑  сердитый и строгий, но верный как цепной пёс пяти Праотцам ‑ Стражил. Заметив призывный взор, он подбежал к Генрорду. Став на левое колено, обратился к раздражённому, но чересчур любящему дедушке:

‑ Да, мой Отец!

‑ Стражил, посмотри в зал. Видишь, Орион с моей внучкой пытается пробраться через ряды пристающих приглашённых гостей к лестничной площадке? А им всячески мешают!  Сделай так, чтобы они беспрепятственно дошли, куда им хочется, не заметив твоей помощи! И пусть ни одна первородная душа не помешает их общению!

Ещё в тот момент, когда Генрорд насупил брови и напряг мужественные скулы, многие сразу всё поняли. Пропавшая улыбка Великого деда являлась сигналом для бдительных гостей, знающих о суровости его нравов. Они сразу поняли, что пора отстать от нарождающейся пары. Конечно, некоторые отчаянные, проигнорировавшие хмурые брови ревнивого деда, не записались в самоубийцы, и среагировали на ухудшающиеся гримасы неумолимо нещадного лиходея Стражила, который стал чернее тучи от недобрых нашёптываний Праотца. Все отлично знали деспотичный нрав начальника легиона охраны Артакрила и не хотели лишний раз доводить ситуацию до общения с ним, тем более, понимая, что он предпочитал пользоваться грубой силой в процессе общения. Таким образом роковая судьба не смогла свести Стражила хоть с одним из замешкавшихся гостей. В одно мгновенье все потенциальные жертвы необязательных тяжких обстоятельств отстали от Ориона и продолжили веселиться, а пара быстро добралась до лестничной площадки на свежий воздух.

Как только двое покинули зал, суровый и понимающий только себя Стражил мгновенно закрыл за ними двери, с серьёзным и напряжённым видом, скрестив на груди руки, закрыл собой единственный проход. Приглашённые осознали, что уйти с бала ни у кого не получится, так как цепной пёс Генрорда был совершенно невосприимчив к любым доводам, жалобам, молению, панике или отчаянью. Уединение Ориона с Лели опять положительно повлияло на настроение первородного деда, который, словно по мановению волшебной палочки, опять энергично задвигался и начал улыбаться.

Тем временем наша пара удобно расположилась на уютной и великолепной, как и весь Артакрил, площадке. В глазах Лели читалось безусловное любопытство. Они подошли к невысокой ограде, которая по кругу обрамляла открытое пространство. Девушка, будто бы порхнув, легко приблизилась к узорчатому парапету и также неощутимо с вопросительным видом на лице в полоборота развернулась к очарованному парню.

От этого места с двух сторон вниз текли две мелкие речушки. Их лоно напоминало лестницу для спуска и подъема. Проход по мягко плещущимся ручейкам можно было осуществить только босиком. Внизу они впадали в песочную россыпь, которая была постоянно тёплой. При спуске вниз ноги наступали на золотистые сыпучие песчинки, которые обладали удивительными свойствами – не прилипали к мокрым ступням. Эти две природные лестницы своим журчанием создавали проникновенный шум, обрамляющий изысканной огранкой замечательный пейзаж, открывающийся каждому, кто находился там.

Орион тихо подошёл к Лели. Взгляд его был загадочный и вызывал у неё дрожь.

‑ Смотри,  ‑ произнёс Орион.

Его кулак был сжат, от него исходило лучистое сине-белое свечение. Заинтригованная красавица посмотрела вверх. Вокруг неё было тёмно-сизое налитое небо, усеянное, будто бы неаккуратным художником, звёздным бисером. Такой ночной небосвод можно было увидеть только на Артакриле. Орион открыл ладошку и в этот момент начали происходить фантастические вещи…

Лели не могла поверить своим глазам: все звёзды начали увеличиваться, а космос стал приближаться. Оставаясь на месте, парочка совершала головокружительный космический полёт. Они всё быстрее и быстрее мчали по необъятным просторам бесконечности. Их скорость была невероятна, они очень близко проносились мимо огненных гигантов, которые были на удивление холодны. Этот памятно-завораживающий сон творился наяву. Она немного пугалась такой близости с мега-планетами и манёвренности между астероидами ‑ до этого её глаза ничего подобного не видели. Поверить в такое было очень сложно даже для простых бессмертных.

Страх и любопытство рисовали на застенчивом личике довольно комичную картину. Не выдерживая такой экстремальной гонки, очаровательная девушка обняла Ориона. Он одним взмахом своей руки  невозмутимо и твёрдо крутил целую Вселенную вокруг них.

‑ Не бойся! ‑ твёрдым голосом вымолвил он. 

Девушка приподняла голову и посмотрела в его невозмутимое лицо. В ту же секунду она почувствовала безграничную уверенность, будто природный родник бил из картинного избранного, она успокоилась, перестала смотреть вверх, потупила взор, попутно о чём-то задумавшись.

Тихонько выпустив свой затяжной и тревожный вдох, она перестала бояться и прижалась к Ориону ещё сильнее.

‑ Вот, смотри! ‑ опустив голову, с нескрываемой радостью обратился благообразный избранный к сопящей в его грудь красавице.

Она пыталась поднять голову вверх, но сильный зелёно-синий цвет, словно яркое зерцало, бросал на неё свои лучи, будто бы стыдливо пробуя  открыть её взору своё великолепие. Лели щурясь, привыкала к этому свету, тем самым постепенно выстраивала образную картину планеты, которая родилась в её честь. Вскоре её взору открылось чудо ‑ великолепная планета, с виду напоминавшая огромный изумруд. Она с восторгом подняла свои руки к лицу и несколько раз пыталась что-то сказать, но у неё ничего не получалось.

‑ Орион, это великолепно! Это чудо! Она безупречна! Какой красивый цвет! ‑ всё-таки выплеснулись слова из утончённой девы.

‑ Это всё не прекраснее твоих глаз, – произнёс мужественный чистопородный, смотря на Лели. Ей было очень приятно услышать такие слова.

В ходе непринуждённого общения время для влюбленных пролетало незаметно. Тем временем королевский вечер продолжался. Все беспечно танцевали, отдыхали, общались, всё шло своим чередом. Между молодыми улетучилось молчаливое напряжение. Тот барьер во взаимоотношениях, который обычно бывает при первой встрече между влюбленными, сам собой исчез. Неотразимый миссия всё сильнее хотел понравиться зеленоглазой чаровнице, которой, в свою очередь, импонировала компания молодого благообразного и милый Орион был ей по сердцу.

Они разговаривали об её увлечениях. Из её слов парень понимал, что Лели, на вид хрупкая и нежная девушка, имеет среди других своих качеств бунтарский дух и сильный характер. Ей безумно нравились волнующие умопомрачительные вещи, и в то же время первородная была очень скромна. Она никак не могла назвать подкупающего взглядом Ориона на «Ты», во многом почтительно обращаясь к нему на «Вы». С каждой яркой вспышкой смеха пара приближалась к доверительному чувству. Они прогуливались по обширной лестничной площадке и незаметно приблизились к спускающемуся ручейку.

‑ Лели, ты видела «Сад Богов»? ‑ спросил храбрый Орион.

‑ Нет, но мой дедушка много рассказывал о нём. Там любила гулять моя мама, когда была маленькой.

‑Я тоже никогда там не был. Мой учитель, Хронос, тоже часто упоминал о нем. Он говорил, что это просто потрясающее место. Побывавший там однажды никогда не забудет это место.

‑ Да-да-да, ‑ вторила ему мягкая, как тёплый день, девушка.

‑ Моя мама говорила, что в этом саду водятся волшебные зверьки Нукли, которых мало кто видел. С начала времён все спорят об их существовании. По слухам, увидеть зверьков может только тот, кто их поймает, а это по плечу только очень могущественному существу, сила которого практически безгранична. ‑ Фактически это никому никогда не удавалось кроме нескольких созданий, ‑ произнесла Леля, чем вызвала большой интерес у парня. Он тоже знал об их существовании из сказок Хроноса.

‑ Кто же эти создания, сумевшие поймать Нукли? ‑ с большим интересом спросил он.

‑ Первым, кому удалось поймать зверька, был мой дедушка Генрорд.

И тут Орион понял, что Лели внучка первородного Праотца.

‑ Вторым был Градвирг, тем самым он выиграл право возглавить Царствующих братьев. Во времена третьего утра он стал главнокомандующим всех объединённых войск «белого мира», и как ты знаешь, по сей день им и является.

В этот же миг юноша чётко осознал, что Нукли таили в себе очень значимые события для всего светлого прошлого и будущего.

‑ Кто ещё? Был ли ещё кто-нибудь, кто ловил Нукли?

С юношеских пор Орион мечтал стать знаменитым, великим и всячески хотел утвердиться, да так, чтобы это мгновенно стало событием для всех. Но даже все совершённые известные подвиги не уменьшали его постоянных высоких требований к себе.

‑ Да. Был и ещё один, кто поймал это…

‑ Кто? Кто? Говори! Не томи! ‑ вопрошал любопытный избранный.

‑ Кайн! Кайн поймал Нукли, и тем самым подтвердил свою великую силу. Множество могучих существ пытались поймать это создание голыми руками, но никому не удалось. Больше того, вообще очень мало тех, кто мог попасть в «Сад Богов», а сейчас это совершить невозможно…

‑ Да, Хронос рассказывал мне, что сад по кругу охраняют лучшие войны Стражила, а истошные вопли смерти отправят любого к упокоению сырой твердью. Ворота можно открыть только ключом, который он хранит как зеницу ока…

Между тем, они уже стояли у начала левой ручейковой лестницы. Орион предложил Лели спуститься вниз и посмотреть на столь восхитительные виды великого Артакрила.

‑ Но я замочу ноги и мне неудобно снимать туфельки, а осквернять великие лестницы хождением по ним в обуви мне совсем не хочется, ‑ произнесла Лели.

‑ Это единственная причина, из-за которой ты не можешь идти со мной? – улыбнувшись спросил Орион.

‑ Да, конечно, я бы с радостью прогулялась по узким улочкам, о которых мне столько рассказывала мама. Но мне действительно не с руки разуваться.

Орион быстро скинул со своих ног вязанные из кожи высокие парадные башмаки, переливающиеся золотым светом, с кисточками на носах, и в одно движение, приблизившись к шикарной девушке, подхватил её на руки, словно пушинку.

‑ Что это?! ‑ с огромным удивлением от таких действий видного парня, воскликнула Лели.

‑ Не бойся, я держу.

‑ Да я и не боюсь. Сломаешь, будешь долго и бессмысленно объясняться с моим дедушкой, ‑ так недвусмысленно пошутила хрупкая особа. Двигающийся вниз Орион качнулся в бок, в шутку, будто бы подвернул ногу. Девушка громко вскрикнула и крепко обняла избранного. Он начал громко хохотать.

‑ Так всё-таки боишься? Не доверяешь мне? ‑ сказал юноша, опуская её на песок, вспоминая о том, как чистопородная только что всем видом пыталась показать ему свою самостоятельность и храбрость. От этого Орион расплывался в улыбке.

‑ Доверяй, но проверяй, ‑ сказала Лели, сложив гримасу, понимая из-за чего «лыбится» симпатичный, но напыщенный самолюбием Орион.

‑ Ну, прости, я не хотел тебя обидеть. Прощаешь? ‑ мило улыбнувшись  произнёс избранный.

‑ Нет! ‑ ответила порядочная непоседа, ехидно прищурив ярко сверкающие глазки, будто что-то задумала и, играя на чувствах парня как на тонкострунном инструменте, произнесла:

‑ Ну, это же просто шутка…

Простодушный и честный Орион не подозревал о существовании на-смешливого женского коварства. Он ещё раз повторил:

‑ Ну, что ты! Шучу я! Ты самая смелая…

В характере первородной проскакивало то, что она ничего никому не прощает в свой адрес, даже самые мелкие зацепы. В ней текла царская, божественная «сути-жизни-плазма». Она чётко осознавала свой статус и свою величину. Всё это и острый ум накладывало отпечаток на её характер.

‑ Глупо и мелко пошутить, а потом быстро извиниться может каждый. Словом, извиниться мастаки все, и только по-настоящему достойные могут извиниться не только словом, но и делом.

Этим она задела самолюбие Ориона, для которого такие понятия, как  «Честь», «Совесть», «Сила», «Отвага», «Доблесть», «Воля», «Мужество», «Величие», «Традиции» были очень значимы. Лели в своей речи косвенно употребила все эти термины, она даже умудрилась задеть гордость парня.

‑ Скажи что, и я всё сделаю. Нет такого во Вселенной, чего я не смогу! ‑  без доли сомнения, с огнём в глазах  уже просто требовал «новопредназначеный».

Его решимость очень нравилась неугомонной девчушке. Конечно же, она хотела  поиграть с ним, и поставить роскошного златовласого юношу на место. Благо, что её первородное благочестие и природный ум давали такую возможность.

‑ Ладно, уже! Хватит! Пойдём! ‑ переводя тему и делая быстрые шаги в сторону протоптанных тропинок, говорила девушка. Он тут же метнулся за ней, не понимая, почему она так быстро увильнула от ответа, не назначив выкуп за прощение.

‑ Ты ничего мне не сказала. Скажи. Что я должен сделать? Не существует того, чего я не смогу! Орион неистово требовал ответа.

‑ Ничто не властно над нами, да, Орион? Для всей нынешней, прошлой и будущей Вселенной мы самые великие и могущественные существа. Другие создания по-разному относятся к нам. Некоторые боготворят, некоторые боятся, но все они едины в своём трепете к нам. Никто из них и близко не может представить грани нашей силы просто потому, что считают её неограниченной. Они ловят каждое слово, произнесённое первородным, каждый наш взгляд. Любое наше появление считается пророческим. А знаешь, что самое интересное? Нам это нравится! Нас захлёстывают эти эмоциональные, восхваляющие богов оды, молитвы и дифирамбы. Нам нравится быть милосердными, карающими, наделяющими, мудрыми, высокопарными, всевластными, яркими, безошибочными. Даже мы поверили в реальность своей безупречности. Неужели «Ты», великий Орион, и впрямь считаешь, что можешь всё? Помни, эти слова ты произносишь подобному, кто на самом деле знает грани первородной силы, кто понимает уровень безупречности только лишь как собственную выдумку, ‑ с глубоким осмыслением произнесла Лели. В них крылись довольно долгие терзания «белых первородных» о том, что же всё-таки делать дальше. Существовать в ареале своей божественной сути, наблюдая за корневыми схемами жизни во Вселенной, либо сделать попытку остановить бесконечно рождающиеся поползновения пустоты, возобладать над их границами первородной сути.