Текст книги "Уратмир"

Автор книги: Дмитрий Буркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

 

 

 

 

 

Дмитрий Олегович Буркин

 

 

 

 

 

УРАТМИР

 

Книга I

ЗЕМНАЯ ПРИСТАНЬ

 

Сказка. Выдумка. Фантастика.

Альтернативная реальность.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ставрополь

2016

УДК 821.161.1

ББК 84.2 (2 Рос=Рус)-442

     Б 914

 

 

 

 

 

 

 

Буркин, Д. О.

Б 914                 Уратмир : Сказка. Выдумка. Фантастика. Альтернативная реальность. – Ставрополь : Литера, 2016.

Кн. 1 : Земная пристань. – 380 с. – ISBN  978-5-91662-022-1.

ISBN  978-5-91662-022-1

 

УДК 821.161.1

ББК 84.2 (2 Рос=Рус)-442

 

 

 

В попытке объяснить, понять, представить окружающую нас Вселенную, люди делают, выносят и выдвигают предположения. Затем, в попытках истолковать сформулированные предположения, человек прибегает к тем инструментам и процедурам, которые возникали и формировались в течение относительной эволюции, в проявленном определённом многообразии человеческой жизни. Фундаментальная последовательность пространства наук – математики, физики, химии, философии, астрономии, географии, экологии, биологии – сходится к познанию природы явлений. Сопоставление с реальностью происходит через цифру, цвет, формулу, фигуру, весы, циркуль, наугольник. Мы же предлагаем мысль, опосредованную через букву, слово, предложение и, наконец, эту книгу. Эксперимент над образцом: Что мы? Для чего мы? Что вокруг нас? Из чего всё? Зачем так, а не иначе?

                  

 

Охраняется Законом РФ об авторском праве.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается

без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона

будут преследоваться в судебном порядке.

 

Печатается в авторской редакции.

 

 

 

 

 

 

 

ISBN  978-5-91662-022-1                                                                                © Буркин Д. О., 2016

                                                                                                                                                       © ООО «Литера», 2016

Глава I: НАЧАЛО, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ

 

 

В этой истории есть сказка

 

Часть 1. Происхождение Вселенной

 

Какой-то старый хриплый «Голос» пытается вызвать «Вас» на разговор, он словно скребётся в закрытую дверь. «Голос», который «Вы» слышите, находится где-то рядом. Неожиданно «Вас» озаряет удивительная мысль:  оказывается, «Вы» не можете отказаться его слушать. Оглянувшись по сторонам, «Вы» обнаруживаете, что у голоса нет рассказчика. Подумав ещё секунду, «Вы» начинаете понимать, что странный и непонятно о чём говорящий «Голос», оказывается, принадлежит «Вам»:

‑ Вселенная представляет собой необъятное пространство, которое невозможно вообразить, нарисовать, увидеть, почувствовать, понять посредством нашего материального естества.

«Голос» становится всё громче. «Вы» с нескрываемым интересом вслушиваетесь и пытаетесь понять, что ему от «Вас» нужно?

‑ Как ты представляешь себя в этом пространстве? Какова твоя роль в этой бесконечности? В чём смысл твоего существования?

«Голос» вновь и вновь пытается вызвать «Вас» на разговор, задавая бессмысленные, на первый взгляд, вопросы. Эти безжалостные попытки, ждущие ответа, для «Вас» не имеют никакого смысла. «Вы» не знаете ответ. У «Вас» нет права отвечать за то, чем «Вы» не являетесь.

‑ Кто ты? Кто я? Зачем ты здесь? Эти вопросы заведомо вызывают у «Вас» раздражение.

«Вы» начинаете дергаться. Проходит несколько секунд. Всего лишь несколько секунд… А ведь это то самое время, в момент которого «Вы» «попытались»! Это то время, когда «Вы» смогли задать правильные вопросы, это то время, когда вопрос имеет смысл… Вопрос не имеет смысла, когда на него есть ответ, являющийся причиной вопроса.

‑ Стоп! Я ‑ это я! Что за глупости? Какова моя роль?.. Как это, кто я? После этих бессмысленных секундных рассуждений «Вам» на помощь приходят собственная личность, жизненный опыт и воспоминания, позволяющие обрести патент на тот ответ, который позволен. Последние химические реакции детерминируют миропонимание, сидящее в «Вас», на генном уровне, и проявляющееся в каждом вздохе, в каждом пойманном взглядом оттенке цвета, в каждом съеденном продукте, в каждом естественном прикосновении к объективности, называемой реальностью. Познание дает право выбора, делает жизнь непредсказуемой, безропотно по каким-то немыслимым причинам осуществляет процесс получения действительности. Но так ли это очевидно? «Ваше» право на ответ заканчивается там, где начинается претензия на правильный вопрос, ‑ в этом и есть суть смысла вашей жизни. После нескольких мучительных мгновений правды Вы начинаете думать: «Так именно в этом заключается суть неправды и поиска ответов на вопросы, задаваемые якобы объективно-познаваемой реальностью?». И тут мозг вновь начинает сводить воедино несчётное количество жизненных факторов, влияющих на формирование вашей личности, рождая ответы на поставленные вопросы. «Рыба не может увидеть то, что видит орёл; черепаха не может бежать как зебра – «рождённый ползать ‑ летать не может». А человек не может подумать о том, чего не видел; не может бежать быстрее своих возможностей; не может думать о том, чего не знает. Человек может думать только с позиции своего «Я». Но вот зависит ли «возможность» от индивида? Является ли «знание» человеческим продуктом? Своим «бегом» мы хоть что-нибудь вокруг вынуждаем дать нам вероятность причины? Вдруг рассудок не в нас? А предоставление «возможности» что-то знать лишь провоцирует нас понимать…

Мы все думаем по-разному. Попытайтесь представить размышления по интересующим нас вопросам с позиции разных, но в целом одинаково разносторонних людей. Нас интересует ответ человека, считающего себя умнее тех, кто был до него; умнее тех, кто будет; умнее тех, кто есть сейчас…

Итак, перед нами «скептик» средних лет, где-то до сорока, проживший сложный период нашей истории, возможно, атеист, ну, или верующий в меру своей духовности, работающий в некрупной по размеру фирме по продаже мебели. Он второй помощник первого зама директора, обеспечивающий стабильный документооборот. Он трудится, не сказать, чтоб и много, но и не мало. В его семье несколько детей разного возраста и жена, которая работает в продуктовом магазине. Планы на жизнь этого человека могут быть разнообразны. В основном они сводятся либо к зарабатыванию денег для обеспечения своего благосостояния, либо к продвижению по карьерной лестнице, в зависимости от того, насколько достала его эта работа. Но главным всё равно остаются деньги. Для чего они ему нужны? Казалось бы, глупый вопрос, но мы рассмотрим его поподробнее. Это позволит нам прочувствовать сегмент человеческой встроенности в искусственный коридор, якобы не выдуманной модели поведения.

Деньги нужны для покупки еды и горячительных напитков; для оплаты коммуникаций; для обустройства жилища; для приобретения квартиры, дома, машины, одежды; для покупки туров на отдых, подарков своим близким; для оплаты телевидения, интернета, телефона; для подати, будь то в религиозные учреждения или на улице нуждающимся.

Итак, за деньги этот скептик старается приобрести уважение, оказывая помощь детям, нуждающимся в операции, давая взаймы, жертвуя в благотворительные фонды. Таким образом, получается, что деньги настолько интегрированы в жизнь «2-го помощника 1-го зама», что дают ему чувство комфорта и эмоциональной стабильности в окружающей реальности, обеспечивают нигилисту избранность и открывают путь развития с безусловным вкусом жизни. Можно сказать, что деньги похожи на «соль». Мы можем кушать множество разных продуктов, предвкушая разновкусие, но без соли они не имеют своих вкусовых особенностей. Соль дает продуктам их неповторимость, соль – это тот связующий элемент, который дает нам возможность насладиться той или иной едой. Вот так и деньги дают нашему герою возможность почувствовать себя самым умным, они дают ему даже веру в то, что за подати он получит слова искренней благодарности. Да что там вера! Наш реалист-скептик считает, что за деньги он в определённой мере получает любовь. Весь внутренний мир такого человека чётко выстраивает и прививает рамки его Вселенной. Мозг детерминирует представления о ней и специфицирует значимое место нахождения, тем самым вычерчивает суть обычной человеческой жизни.

И тут мы возвращаемся к нашему вопросу и задаём его внутреннему голосу такого человека:

«…Как понять, какая она Вселенная? Что мы в ней?..»

Ответы такого «самого умного» человека могут быть разными, и в то же время примерно одинаковыми:

«…Зачем ты меня спрашиваешь об этих глупостях, если сам не знаешь?»

«Тебе больше не о чем подумать?»

«Пойди лучше и займись делом! Чем-нибудь нужным»

«Бог создал всё!»

«Блин, в машине масло нужно поменять!»

«Спустись с небес на землю!»

«Займись чем-нибудь реальным!»

«У интернета спроси!»

«Любой поисковик знает всё!»

«Ну, с точки зрения теории…»

«Наука в скором времени разберётся!» ‑ и так далее…

Таких ответов может быть гораздо больше, и они будут всегда разными, а, по сути, сводятся к тому, что человек не может выпрыгнуть из себя и вообразить то, что неподвластно его органам чувств и представлениям.

Человек есть порождение себя. Его суть – это выбор при действиях. Нет ни обстоятельств, ни случайностей, нет разности происходящего в нас. Есть совершенно справедливый мир для всех. Если мы что-то ищем, чувствуем, видим, едим, слушаем ‑ это значит, что мы этого захотели, нет никакой случайности в наших действиях. Если мы делаем «это» – значит нам «это» нужно. Всё остальное ‑ предсуществующее и последующее нашему пониманию ‑ лишь попытки оправдать себя. На самом деле  мы не познаём, а ежесекундно создаём нашу реальность из квинтэссенции возможного опыта, созданного как вынужденный ресурс. Познают и отражают мир рецепторы и мозг, а наши потребности «интересуются», насколько это хорошо или плохо, сладко или горько, холодно или жарко, больно или не больно, приятно или неприятно и так далее.

Мы можем брать абсолютно разных людей и задавать им те же самые вопросы, их ответ не удивит нас. Но прежде чем ваш внутренний голос погрузится в мир, сотворённый в этой истории, нам необходимо понять одну вещь: «Вы» не можете понять то, что не укладывается в «Ваше» естество, и тут главное ‑ «Вы». «Вы» транслятор. Если «Вы» не подумаете о чём-либо, этого не произойдёт. И наконец, из этого следует феноменальный вопрос:  «Если бы «Вы» не отражали реальность, существовала бы она?»…

Первичен тот, кто об «этом» подумал: абсолют нужен там, где бесконечность причин ‑ ловушка лишь для того, кто хочет остаться в поле условий свободы.

 

 

 

Время демона начнётся тогда,

когда все всё понимают,

а сделать ничего не могут.

 

Великое событие, произошедшее до времени, до расстояний, до объёмов, до планет, до галактик, до света, до тьмы, до окраски миров в разные цвета, до радости, до боли, до белого и чёрного. Произошло то, что это впервые представил Инродверг ‑ Великий Разум. Невообразимое количество совершенно невероятных мыслей в одно мгновение обуревали им, тем самым создавая то, что он представлял. Это было похоже на безумие, но источником был он. Не было никого, но уже была возможность для всех…

Ещё один таинственный и незакономерный случай, произошедший в начале времен, обусловил ход течения всех удивительных событий, происходивших в дальнейшем на бесконечном и всё время расширяющемся пространстве Вселенной. Этот так называемый «случай двух противоположностей» предопределил ту ситуацию, когда всё во Вселенной получило свой антипод: «хорошо» держало за руку «плохо», «белое» не было бы видно без «чёрного», «добро» не нашло бы смысл без «зла»; звук не был бы слышен без тишины. Этот случай был словно насмешка Великого разума, который тем самым вложил смысл в то, что он создал. Но как мы знаем, каждый случай есть обратная сторона закономерности. Множественность, разность и большая противоположность сотворённой Инродвергом жизни, разбросанной им же на бесконечной территории космоса, привела к единственному на тот период виду взаимоотношений, называемых «войной». Нежелание слушать друг друга, а зачастую простое стремление защититься, обезопаситься, убрав тех, кто считались опасными, непонятными, чьи устои несли угрозу для выживания другой противоположности, приводили к жесточайшему противостоянию.

Страшным истребительным войнам до полного уничтожения не было видно конца. «Белый мир», ведомый пятью Праотцами пяти основных этносов «Доброго мира», видел правоту своего мира во всём. По легенде, первым сотворённым во Вселенной «белым существом» был Генрорд, являя собой первейшее дыхание Инродверга. Его мудрость и старшинство никем и никогда не оспаривались, он правил миром Аквиума. Его братья – Праотцы ‑ также были сотворены «Всеобъемлющим взором». Все они имели противоположности среди представителей «чёрного мира», и эти семь прасуществ именовали себя «Чёрными богами».

Шла третья вселенская ночь от сотворения мира… Пространство расширялось, рождались новые молодые миры, которые со временем принимали одну из сторон праэтносов или уничтожались. Губительные поступки эталонных неразумных творений Великого разума привели к событиям, которые кардинально повлияли на весь ход истории мира, сотворённого Инродвергом.

 

 

Дэмо

Часть 2. Рождение легенды

 

Сектор Ксар-Ксар, планета Плиам, седьмое утро от сотворения Вселенной Великим Разумом.

Этот спокойный кусок пространства, образованный в постоянно расширяющейся Вселенной, был тихой заводью, до которого ещё не докатилось эхо большого побоища – первородно-плазменного пролития, которое словно быстро распространяющаяся эпидемия захватывала здоровые части одного единого организма, созданного Инродвергом.

Теплая, небольшая, но очень красивая планета Плиам беспечно кружила по чёрной бездне космического пространства, являя ему свою красоту. Этот яркий аметист представлял собой удивительную экосистему, в которой сосуществовало множество живых организмов. Жизнь на Плиаме всецело зависела от наделения и насыщения планеты светом от Рио. Яркий фиолетовый свет от объекта, напоминающего наше Солнце, был умеренный, создавая тем самым необычно отраженное свечение Плиама. Большой светящийся гигант на фоне небольшой планеты, на первый взгляд, являлся главной проблемой для жизни на ней. Но совершенно непонятные свойства Рио давали Плиаму не только подходящую среду для обитания, но и способствовали быстрой эволюции единственных разумных существ, обитающих там. Плиамцы были очень похожи на землян. Единственное отличие ‑ радужная оболочка глаз: она была расширена и имела сиреневый оттенок, такой же, как у светила Рио. Глаза отражали свет, который они видели при рождении. Каждый плиамец не только душой принадлежал своей планете, но и был ей обязан своим взором. Этот народ, безусловно, принадлежал «белому миру» и относился к светлой стороне разделённой Вселенной. Их мышление вплеталось в единый клубок неотделимых ниточек, составляющих природу планеты, которая награждала Плиамцев невероятно красивыми видами окружающей среды, способствуя развитию их высокой духовности и позволяя мирно сосуществовать друг с другом. Эта гармония создавала особые благоприятные условия для жизни. Моря и океаны имели вид крупных разбросанных капель, которые словно после слепого дождя раскинулись по всей территории планеты. Удивительное восхищение вызывала прозрачно-сиреневая окраска воды. Многообразие животного мира на Плиаме естественным образом раскрашивало эту планету, раскрывая её целостное чудесное наполнение…

Но самыми яркими и уникальными из всех обитателей были птицы Шио – существа, принадлежащие светилу Рио. Поражал их размер, а красота восхищала взор. Величина такой птицы была под стать земному африканскому слону. По виду они напоминали цаплю с розово-сиреневым окрасом перьев, заряжающихся светом Рио. Их чудо-оперение обладало огромной силой. Плиамцы глубоко почитали Шио, считая их необъяснимые качества священными и уникальными. Этим птицам приписывались неординарные магические свойства: их появление в любом уголке планеты было предзнаменованием большой удачи. Само это слово «Шио» было окутано большим количеством мифов и легенд. Климат на этом сиреневом свете везде был одинаковым. Цикличности времён года не наблюдалось, зато на выпадение осадков в виде снега или дождя влияли птицы Шио. Смена погодных условий целиком и полностью зависела только от перемещения крупных стай этих птиц. Сильные плео-магнитные поля, исходящие от их крыльев, искажали пространство и вызывали изменения климата. Каждый плиамец отождествлял появление перелётных вестников с изменениями настроения души Рио. При этом никто никогда не мог понять, какую же погоду они принесут…

 

Равнина Ама широко раскинула свои владения по всей территории государства Амея, где преобладало большинство двух родов, рождённых под знаком Рио. Город Авео, улица Кирта, дом 24. Совершенно обычное строение, как и все остальные на этой улице, напоминающее полумесяц молочного цвета, прогнутый в сторону улицы. Лицевая сторона дома была полностью застеклена, крыша отсвечивала тёмно-зелёный глубокий оттенок и напоминала снежные сугробы, свисающие с гор. Фасадный газон был густо усеян пурпурной, коротко стриженой травой. Интерес вызывал и тот факт, что все дома, стоявшие по правой стороне улицы, где и находился интересующий нас дом, не имели между собой отгородок в виде заборов. Данное обстоятельство указывало на незапамятное происхождение квартала, а вновь переселяющиеся соседи сразу отгораживались невысоким забором. Из этого следует, что правая сторона улицы Кирта была заселена только старинными жителями, поселившимися там с момента её основания. В целом эти дома отличались только цветом крыш и ландшафтным дизайном. Окинув взглядом прилегающие окрестности, становится очевиден значимый философский принцип отличий между сторонами улиц ‑ каждый незаселённый дом на левой стороне не имел крыши, а был накрыт обычным материалом, напоминающим брезент.

 

Авео ‑ небольшой город, представляющий собой стационарную перевалочную базу. Нужно отметить, что почти все плиамские населённые пункты были небольшими  и представляли собой родовые селения. Все жители планеты рождались под определёнными знаками общественной стратификации и были сильно привязаны к месту жизнедеятельности своего рода. Они искренне верили в то, что каждый род был сотворён для определённой цели. Такая, на первый взгляд, незамысловатая система содержала в себе чёткую неотъемлемую закономерность, проявляющуюся в наследственной предрасположенности к определённой деятельности. Рождённый под знаком труда плиамец мог в дальнейшем стать только тружеником и поселиться только в этих родовых общинах. В основном, большая часть населения этой планеты была рождена именно под знаком труда, который давал труженикам большой выбор разных рабочих профессий, и обычно дети выбирали мастерство своего отца. Но в случае рождения девочки вступал в силу древний традиционный порядок, понимание которого заставляет нас вспомнить о разном цвете крыш домов, которые, как мы помним, у каждой семьи разные. Всё дело в том, что плиамцы верили в Рио, наделявшее их жизненной силой. У появлявшихся на сиреневый свет мальчиков  сила была спрятана очень глубоко, и поэтому оттенок ногтей у них был одного прозрачно-фиолетового тона. Девочки же рождались с разноцветным и ярким оттенком ногтей, демонстрирующим открытое проявление полной жизненной силы планеты Плиам в той или иной девушке.

Эти незамысловатые особенности проявления фенотипических признаков раскрывали философские значения течения жизни на этой планете, заключающиеся в том, что мальчики имели силу Рио, а девочки были в полной гармонии и равновесии с Плиамом. И вот для того чтобы каждый юноша полностью гармонизировался со своей планетой и обрёл свою полноценность, ему было жизненно необходимо найти свою девушку ‑ свою половинку. По традиции, в качестве свадебного подарка молодой муж должен был сделать крышу семейного дома цветом оттенка ногтей своей суженой. Этот ритуал сигнализировал Рио о том, что жизненные силы новоиспечённого главы семейства стали полноценными, и он обрёл родство на этой планете  в подаренном ему ещё одном цвете, ради которого нужно жить.

Свет Рио пробирался по улице Кирта ‑ это рождался новый день. Необыкновенно наполненный и заряженный жизненной силой воздух крался по старому кварталу вместе со светом восходящего Рио. Он отвоевывал у уходящей ночи всё новые и новые территории проявляющегося пространства. Это прекрасное по своей красоте событие ознаменовало собой приход утра…

Вдруг непонятный громкий крик прорезал кристальную чистоту:

‑ Смэк! Смэк!

В этом возгласе чувствовалась раздражительность:

‑ Где ты? Просыпайся! ‑ опять прокричал плиамец, стоявший у газона дома № 24.

Выглядел он внушительно: широкоплечий, рослый, с фактурным лицом, коротко стриженный. Весь его вид излучал встревоженность. Вступив босыми ногами на пурпурный газон, он небыстрой походкой направился к двери дома, лениво протирая заспанные глаза. Он явно только что проснулся. Смешные, приспущенные до бёдер тёмно-синие штаны с лямочками на ступнях указывали на спешку и острую необходимость кому-то что-то высказать. При передвижении его живот напоминал энергично колышущееся желе, подчёркивая неуклюжесть и нелепость всей ситуации. Хромой шаг свидетельствовал о травме, полученной недавно.

‑ Смэк! Ты слышишь меня? Смэк! Я не дам тебе спокойной жизни после вчерашнего! ‑ орал сильно раздражённый плиамец. Но угрюмое лицо и нахмуренные рыжие брови делали его совершенно смешным. Приближаясь к дому соседа, он мысленно долбил в закрытую дверь и всё чаще бормотал себе под нос:

‑ Сейчас он узнает! Я ему всё скажу! Случайность?! Да какая это случайность!

 

До цели оставался один шаг…  Вдруг дверь неожиданно распахнулась и прямо перед его носом как ни в чём не бывало появился Смэк. Мужчина являл собой само спокойствие, его будто бы вообще не волновала раздражённость соседа. Статная трудовая фигура хозяина дома всегда излучала силу и уверенность. В его могучей руке было блюдце с печеньками, по форме напоминающими птичек Шио. Печеньки издавали удивительный запах земной ванили с тонким вкраплением парного молока и тёртых лесных орешков. Кончиками огромных пальцев левой руки он очень аккуратно, чтобы не раздавить, держал почти доеденный крохотный кусочек этого лакомства. Очевидно, что сладость была изготовлена не для него, а для кого-то поменьше. Безумно приятный аромат этой выпечки, вырывавшийся из открытых дверей дома № 24, разлетелся практически на пол-улицы. Увидев Смэка, ворчащий плиамец стал раздражаться ещё сильнее, что незамедлительно отразилось на его угрюмом ощетиненном лице в виде непроизвольного подёргивания мимических лицевых мышц левого глаза. И, тем не менее, эта усугубляющаяся гримаса приобретала всё более потешный вид, так как изумительный запах печений, которые так любил наш разгневанный плиамец, способствовал тому, что мгновенно из его памяти улетучились раздражительность и тревога. Больше того, этот запах напрочь выбил из его головы весь набор жёстких фраз, приготовленных для хозяина дома, ‑ все нелицеприятные обороты стремительно улетучились. В этот момент и без того комичное выражение лица непрошенного гостя стало похоже на умиляющуюся мордочку пятилетнего мальчика, увидевшего в магазине невообразимо бесчисленное множество самых разных удивительных, желаемых игрушек…

‑ Будешь печенько, Крамс? ‑ с небольшой иронией в голосе произнёс Смэк, пытаясь придать ситуации абсолютную обыденность.

Оцепенение Крамса сменилось огромным желанием вкусить лакомство и насладиться ароматом восхитительно пахнувших печений. Пока в голове Крамса бурлил котёл с эмоциями, переживаниями, связанными с болью в ноге и попыткой вспомнить, что же он хотел сказать, крепкая рука Смэка приблизила тарелку с лакомством к его носу. В результате у совершенно обалдевшего плиамца окончательно смешались и запутались все мысли о предстоящей отместке и претензии к соседу. В этот неуловимый миг рука Крамса, повинуясь инстинкту, схватила печенье. Дальнейшие слова Смэка окончательно сняли напряжённость в запутанной ситуации:

‑ Заходи в дом, Крамс, там, на кухне, твой любимый свежевыжатый априксный сок. С этими печеньями вкус будет просто восхитительный.

И теперь уже совершенно удовлетворённый Крамс, жующий такое желанное печенье, покорно топал за Смэком.

Дом Смэка представлял собой полумесяц. По всей длине строения растянулся замысловато-изогнутый коридор, левый край которого врезался в кухню, правый венчала лестница-затейница, а по центру расположилась массивная двухстворчатая дверь, стерегущая вход в огромный гармонично стремящийся к кухне зал. В интерьере в основном преобладали изумрудные оттенки и даже раскинувшийся в коридоре ковёр напоминал зелёную шахматную доску. Любого вошедшего сюда больше всего восхищали поразительные витриноподобные стены, увешанные дорогими эксклюзивными мечами, щитами и декоративными подсвечниками. Эта своеобразная экспозиция свидетельствовала о том, что хозяин дома славился мастерством в работе с материалами, напоминающими земные металлы. Смэк своими руками творил разные удивительные вещицы. Процесс изготовления плиамских шедевров кузнечного искусства кардинально отличался от земных способов обработки. На Земле огнедышащая печь является главной героиней в процессе переговоров с металлом, а на Плиаме доменную функцию выполняет холод, под воздействием которого плиамские металлы становятся гибкими и позволяют себя преобразовывать.

Смэк неторопливым шагом направился в сторону зала, по дороге дожевывая последние печеньки и мурлыкая какую-то незаурядную мелодию. За ним молча плёлся обиженный сосед. По мере их приближения к кухне Крамс всё отчётливее понимал, что в ней кто-то что-то готовит. В то же время с другой стороны дома ‑ со стороны лестницы-затейницы ‑ донёсся сильный грохот. Обернувшись, он заметил быстро передвигающиеся маленькие стопы ребёнка, и сию секунду раздался громкий детский возглас:

‑ Дядя Крэмс! Дядя Крэмс! Привет!

Этот писклявый голосок сразу же развеселил Крэмса. Прошло ещё мгновение, и перед ним появилась прекрасная девочка-придумщица  с невообразимой улыбкой и радужными, ярко светящимися от счастья глазками тёмно-сиреневого цвета. Распахнув свои объятия, ребёнок готовился прыгнуть к нему на руки.

‑ Мика, ты растёшь на глазах! Папа доделал тебе твой шатёр? ‑ успел произнести Крэмс во время прыжка Мики в его объятия. Девочка в ту же секунду нахмурилась.

‑ Папа говорит, что ему некогда и что он доделает на следующей неделе.

Из кухни донёсся очень приятный женский голос:

‑ Этот папа может только всё ломать и делать людям больно, играя в свой любимый Стрижлог!

В тот же момент из зала раздался голос Смэка:

‑ Я всё слышу!

После этой словесной перепалки в проёме кухни появилась женщина с длинными русыми волосами. Она вытирала руки какой-то кухонной тряпкой  и явно была чем-то встревожена.

‑ Здравствуй, Крэмс.

‑ Привет, Аайя.

‑ Как ты себя чувствуешь после вчерашнего матча? ‑ с каким-то недвусмысленным сожалением спросила милая женщина.

‑ Было бы лучше, если бы не твой муж! ‑  с явным негодованием, покачав головой, ответил Крэмс.

Аайя направилась в зал, проходя мимо Крэмса, который держал в руках ещё немного сонную, но радостную от встречи с дядей Крэмом  Мику. Зайдя в зал, рассудительная мать, нахмурив брови, стала ещё более недовольной, увидев сидящего в кресле Смэка. Её муж со свойственным ему изяществом, закинув ноги на стол, медленно пролистывал свой любимый постер о рыбалке и с глубоким чувством удовлетворения поедал печеньки Шио. Такая нерукотворная сцена происходила практически каждое новое утро общей совместной жизни Аайи и Смэка, вызывая у неё уже даже не раздражение и не желание призвать Смэка к совести, а простую естественную инстинктивную реакцию ‑ треснуть его чем-нибудь тяжёлым по голове, чтоб наконец-то его мозг усвоил – эти печеньки для всей семьи, и их надо кушать всем вместе. После этих гневных мыслей Аайя постаралась взять себя в руки. Тем не менее, её не покидал один забавный вопрос: «Как удается мужу каждое утро совершенно незаметно уводить у неё из-под носа этот поднос с невероятно вкусно пахнущей выпечкой?».