Текст книги "Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР"

Автор книги: Дмитрий Верхотуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

На этом заседании было создано Особое совещание под председательством Дзержинского, которое занялось срочной выработкой мер подъема производства угля в тресте «Донуголь». События начала 1924 года пододвинули Дзержинского к посту руководителя промышленностью. За работой в комиссии по тресту «Донуголь» его застало новое назначение. Он был назначен Председателем ВСНХ.

Глава вторая
Железный Феликс

«Того, кто рекомендует сократить общее производство нашей металлопромышленности… того надо посадить в сумасшедший дом, а не серьезно с ним полемизировать в передовице органа СТО».

Ф.Э. Дзержинский. Из статьи в «Правде»

«Если мы теперь не проделаем значительной подготовительной работы в области металлургии, то по истечении нескольких лет мы теряем целую эпоху для ее развития».

Ф.Э. Дзержинский. Из выступления в Политбюро ЦК ВКП(б).

Советская историческая наука, а вслед за ней и российская утверждают, что начало индустриализации было положено судьбоносными решениями XIV съезда партии в декабре 1925 года. Это общепризнанная и, можно сказать, официально утвержденная точка зрения. Можно перелистать советские учебники истории, учебник истории партии, множество монографических трудов и везде найти, что начало индустриализации связывается с решениями этого самого съезда партии.

А что было до этого? До этого, отвечают те же учебники и монографии, был «восстановительный период». То есть когда промышленность и хозяйство восстанавливались после Гражданской войны. Мол, промышленность была сильно разрушена войной, производство резко сократилось и для того, чтобы приступить к дальнейшему развитию, нужно было восстановить производство хотя бы до уровня, приближающегося к уровню производства 1913 года.

Странная точка зрения, надо сказать. Во-первых, от взятия Крыма до созыва XIV съезда прошло ровным счетом пять лет. Слишком длинный получается этот «восстановительный период». Потом, во-вторых, цель хозяйственной деятельности на этом этапе, провозглашенная историками, вызывает сомнения. Даже если и принять, что какой-то «восстановительный период» существовал, если лозунги «восстановления» провозглашались, то нужно тогда их предъявить: вот Ленин говорил то-то, вот в Госплане говорили то-то, то же самое говорили в Совтрудобороне и в ВСНХ. Вот такие, с совершенно определенными формулировками, были приняты решения. Этих речей и постановлений советские историки предъявить не смогли. Вместо этого весьма туманные рассуждения насчет того, что нужно было восстановить промышленность после войны.

В-третьих, эта точка зрения совершенно не вяжется с фактом существования плана ГОЭРЛО. В этом плане ничего не говорилось о восстановлении промышленности и хозяйства. Зато много говорилось о перевооружении промышленности на основе электроэнергетики. Этот план никто не отменял, и он действовал вплоть до 1929 года, до принятия первого пятилетнего плана.

Ну и, в-четвертых, концепция «восстановительного периода» совершенно игнорирует советское хозяйственное строительство до 1925 года, которое было довольно интенсивным по возможностям того времени, и было совершенно очевидно направлено на индустриализацию страны. До 1929 года был построен и введен в действие целый комплекс новых предприятий, на работу которых во многом опиралась дальнейшая индустриализация по пятилетнему плану.

Так что выделение этого «восстановительного периода» ошибочно. Такового не было, да и, в общем, не могло быть. Большевики с первых своих шагов в хозяйственной политике однозначно заявили о том, что собираются переустраивать русское хозяйство на новых основах. Впоследствии они не отходили от этой позиции даже под угрозой военного поражения и краха всего начинания. Эта идея проводилась в жизнь с невиданной настойчивостью и последовательностью. Даже когда топливный и продовольственный кризис заставили Ленина бросить большую часть промышленного комплекса, он все равно не отказался от идеи переустройства.

Забегая вперед, скажу, что версию о существовании «восстановительного периода» пустил в широкое обращение Сталин на XV конференции в ноябре 1926 года.

Наследники Ленина в идее индустриализации ни на минуту не сомневались. Это сейчас теоретики и историки пытаются найти какие-то «теории аграризации», «аграрного социализма» в их теоретическом наследии. Но из всей деятельности большевистских вождей и их высказываний вытекает нечто обратное – твердое устремление к индустриализации. Правые и левые сходились в этом вопросе. Спор шел лишь о сроках и методах.

Более того, индустриализация осуществлялась на основе тех достижений, которые были сделаны в середине 1920-х годов. Металл, стройматериалы, машины шли на стройки в том числе и с новых заводов, построенных уже в середине 1920-х годов. С 1924 по 1929 год была серьезно реконструирована металлургическая промышленность Юга, которая позволила увеличить выпуск оборудования и конструкций на уже существующих советских заводах. Трудности тогда были огромные. Но без введенных в середине 1920-х годов мощностей было бы еще труднее.

Сам пятилетний план составлялся на основе опыта плана ГОЭРЛО и опыта ежегодного планирования, проводившегося в середине 1920-х годов. Без этого опыта пятилетний план не был бы составлен. Основной метод планирования в пятилетках – контрольные цифры, с помощью которых Кржижановский отстоял план ГОЭРЛО от ползучей ревизии, – был разработан как раз до принятия решения об индустриализации СССР.

Сталинская версия индустриализации – это лучшее из арсенала советской хозяйственной политики, выработанной за десять лет Советской власти. Сталин взял из предыдущей работы наиболее эффективные и показавшие себя методы и развил их применение до грандиозных масштабов.

Кроме всего уже перечисленного, был еще человек, который привел советскую промышленность к индустриализации и который начал масштабную и планомерную политику развития тяжелой индустрии и неуклонно проводил ее до самой своей смерти. Этим человеком был Феликс Эдмундович Дзержинский. Его мы с полным правом можем назвать «отцом советской индустриализации».

Итак, 2 февраля 1924 года Дзержинский стал главой всего государственного хозяйства – Председателем ВСНХ. Под его руководством оказалась государственная промышленность, только что перенесшая кризис цен и перепроизводства и потому находившаяся пока не в лучшем состоянии. Наркомом путей сообщения вместо Дзержинского стал Ян Рудзутак.

Весть о назначении Дзержинского вызвала у работников ВСНХ далеко не однозначные настроения. Вот как их описывает Валентинов:

«Осведомленные» люди шептали, что Дзержинский появился в ВСНХ, чтобы с присущими ему методами навести в нем порядок, с этой целью он приведет с собой когорту испытанных чекистов, и в каждом отделе, в каждом бюро ВСНХ будет помещен шпион-«сексот». Дополняясь всяческими деталями, приносимыми фантазиями и страхом, такие разговоры создавали заразительно-нервозное настроение. Конец ВСНХ – он скоро превратится в отделение экономического управления ГПУ»[40]40
  Валентинов. Н. Наследники Ленина. М.: Терра, 1991. Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина: годы работы в ВСНХ во время НЭПа. Воспоминания. М.: Современник, 1991, с. 161.


[Закрыть].

В конечном счете работники ВСНХ стали смотреть на эпоху фактического безвластия, продолжавшегося все время номинального руководства ВСНХ Рыковым, как на эпоху счастья, спокойствия и процветания. Все ждали новых расправ и арестов и были готовы тут же бежать к Рыкову за помощью. Однако вскоре этим работникам пришлось убедиться в обратном. Дзержинский сразу занял жесткую позицию защиты и поддержки специалистов.

К 15 марта 1924 года комиссия Госплана по металлопромышленности должна была внести в Совет Труда и Обороны доклад о состоянии отрасли и о мерах к подъему производства. Но комиссия Госплана этого не выполнила.

20 марта Политбюро ЦК образовало специальную комиссию Политбюро по металлопромышленности, названную Высшей правительственной комиссией (ВПК), под председательством Дзержинского. В нее вошли председатель Центральной контрольной комиссии и нарком Рабоче-крестьянской инспекции Куйбышев, председатель Госплана СССР Кржижановский, нарком финансов Сокольников, нарком путей собщения Рудзутак и секретарь ВЦСПС А.И. Догадов[41]41
  Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 73–74.


[Закрыть]. Этой комиссии предстояло разобраться с положением в металлопромышленности, предложить программу ее развития и решить наконец спорный вопрос о производстве паровозов.

5 апреля 1924 года в ВСНХ состоялось первое совещание по металлу, на котором и был снова поставлен вопрос о паровозах. Только Дзержинский занимал уже совершенно другую позицию. Сам он объяснил изменение своих взглядов уходом из НКПС из-под давления железнодорожников и очевидным ростом железнодорожного грузооборота в 1923/24 году. А потом, как он писал, став председателем ВСНХ, взглянул на проблему производства паровозов не с узкой ведомственной точки зрения, как раньше, а с точки зрения интересов всей государственной промышленности в целом. И нашел, что строительство паровозов является удобным и надежным рычагом быстрого развития металлопромышленности: металлургии и машиностроения[42]42
  Хромов С.С. Указ. соч. С. 78.


[Закрыть].

Мысль Дзержинского шла таким образом. На тот момент, когда он вступил в должность председателя ВСНХ, большая часть заводов стояли законсервированными. Это были в основном мелкие и средние заводы. Крупные предприятия, к которым относились такие заводы, как Путиловский, Сормовский, Луганский, Коломенский, Брянский, работали, но, как правило, с большой недогрузкой оборудования и мощностей. По всей государственной промышленности работало только 31,4 % довоенных производственных мощностей[43]43
  Хромов С.С. Указ. соч. С. 148.


[Закрыть]. Поддержание недогруженных производств в рабочем состоянии требовало очень даже не маленьких затрат как денежных, так и натуральных. Работающие на половину мощности металлургические заводы все равно требовали топлива. Работающие на половину производительности рабочие все равно требовали зарплаты. Основные затраты по промышленности шли именно на поддержание таких предприятий.

Вот здесь Дзержинский и увидел возможности, которые открывались при развертывании паровозостроения. Во-первых, нагружались заводы. Производство паровозов подтягивало за собой другие связанные с ним производства. Для их строительства нужен металл, и паровозостроение толкает вперед развитие металлургии. На основе растущей металлургии можно развить металлопромышленность и по-настоящему насытить рынок металлоизделиями, обеспечить доходность государственной промышленности, обзавестись оборотными средствами и сделать накопления, остро необходимые для восстановления основного капитала.

Потому в списке задач для Главметалла паровозостроение стояло первым пунктом, как самое важное мероприятие. Дзержинский решил сделать паровоз локомотивом экономического роста. Кроме этого, перед Главметаллом были поставлены задачи обеспечения рынка металлоизделиями, сокращения финансирования неработающих заводов, увеличения заработной платы металлистов и разработки плана восстановления основного капитала государственной промышленности[44]44
  Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 79.


[Закрыть].

22 апреля 1924 года ВПК рассмотрела план паровозостроения, составленный Госпланом. Госплан разработал в июне – июле 1922 года программу строительства паровозов. Согласно этой программе, до 1925 года советские заводы должны были выпустить 508 паровозов[45]45
  Хромов С.С. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть]. Комиссия сочла этот план приемлемым и передала его на утверждение в Совет Труда и Обороны. 7 мая 1924 года СТО утвердил этот план. Строительство паровозов должно было обойтись в 35 млн. рублей[46]46
  Значит, один паровоз стоил в 1924 году примерно 68 тысяч рублей золотом. Шведский паровоз был вдвое дороже.


[Закрыть]. Дзержинский же после утверждения этого плана обратился в СТО с ходатайством увеличить загрузку паровозостроительных заводов и выделить средства на ремонт паровозного парка сверх уже запланированных сумм.

Вместе с паровозным вопросом в ВПК рассматривался вопрос строительства советского флота. От флота в 1079 судов общим дедвейтом 865 тысяч брутто-регистровых тонн, которые имелись в России до войны, в СССР осталось 143 судна вместимостью 82 тысячи регистровых тонн[47]47
  Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 89.


[Закрыть]. Это были в основном небольшие пароходы, годные для речного и каботажного судоходства. Крупные суда либо погибли, либо были захвачены уходящими из России добровольцами.

Расширение внешней торговли СССР, как воздуха, требовало строительства торгового флота. По подсчетам Наркомвнешторга, требовался флот общей вместимостью 3 млн. брутто-регистровых тонн. Это в 3,5 раза больше, чем было в довоенной России и в 36,5 раза больше, чем имелось в наличии.

Проблема встала серьезнейшая. От внешней торговли зависело дальнейшее развитие советского хозяйства. Весь советский экспорт требовал развития морского судоходства. Без судов сколь-нибудь серьезный экспорт леса, например, был невозможен. Лесные запасы находились вдалеке от железных дорог, да и пропускная способность их не позволяла развернуть массовую вывозку. То же самое было с хлебом. Все закупки за рубежом тоже зависели от судоходства. Оборудование из Германии можно везти железными дорогами. Но из Соединенных Штатов и из Великобритании что-то вывезти можно было только морем.

Конечно, суда, в крайнем случае, можно зафрахтовать. Но этот путь Наркомвнешторг не устраивал. Он был чрезмерно дорогим.

16 мая 1924 года в Президиуме ВСНХ состоялось обсуждение этого вопроса. Секция транспорта Главного экономического управления ВСНХ представило план развития судостроения на ближайшие пять лет. Согласно ему, до 1929 года должны быть построены 167 судов стоимостью 129 млн. рублей. На следующий 1924/25 год планировалась постройка двух судов стоимостью 21 млн. рублей[48]48
  Значит, одно судно в 1924 году в среднем обходилось в 10 млн рублей. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 91.


[Закрыть]. Эта программа на следующий хозяйственный год по затратам соответствовала стоимости 154 паровозов.

Это обстоятельство, видно, и вызвало сомнения у Дзержинского. При нехватке металла, какая сложилась в 1924 году, вряд ли такая программа будет выполнена. А если даже и попытаться, то, вполне вероятно, что будет сорвана не только программа судостроения, но и паровозостроения. Дзержинский дал указания Главметаллу проверить план, а Наркомату контроля проверить расчеты главка. Результаты их сошлись: план оказался совершенно нереальным.

Стоило только взяться за решение хозяйственных вопросов, как проблемы посыпались, словно из рога изобилия. Очень скоро обнаружилось, что в стране свирепствует новый кризис – металлический. Побороли топливный, побороли продовольственный, побороли кризис перепроизводства и цен и вот теперь столкнулись с новым кризисом.

Рассмотрение двух металлоемких программ сразу показало, насколько шатким остается положение в государственном хозяйстве. Государство, хоть и держит в своих руках крупную промышленность, тем не менее неспособно осуществлять крупные проекты. Паровозы и суда – это то, что остро необходимо. А ведь нужно еще вооружать армию: строить танки, выпускать орудия, строить военный флот и авиацию, производить боеприпасы. Это тоже потребует колоссальных затрат металла. Нужно развивать сельское хозяйство: налаживать выпуск тракторов. И на это дело нужно много металла. Нужно развивать транспорт: налаживать выпуск автомобилей. Все это – металл. Причем не всякий, а высококачественный, выплавленный из качественного чугуна.

Из-за событий осени 1923 года металлургическая промышленность вступила в 1923/24 хозяйственный год без производственной программы. Попытки Дзержинского всерьез поставить этот вопрос в Совете Труда и Обороны в ноябре-декабре 1923 года закончились неудачей. А теперь же, когда он был уже председателем ВСНХ и ВПК, вопрос о размерах производства металла был поставлен всерьез. 5 мая 1924 года ВПК рассмотрела данные о производстве и потреблении металла.

Расчеты выходили такие. На следующий 1924/25 год потребности в металле в текущих ценах[49]49
  Стоимость пуда чугуна в 1924 году – 1 рубль 25 копеек. Тонна стоила 70 рублей, а 1 тысяча тонн чугуна – 70 тысяч рублей.


[Закрыть] исчислялись в 419,7 млн. рублей. Это примерно соответствовало 5 млн. 995 тысячам тонн чугуна. Из которых 1 млн. 880 тысяч тонн должна была потребить государственная промышленность, а 2 млн. 110 тысяч тонн должно быть выпущено на рынок[50]50
  Это расчет по чугуну. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 112.


[Закрыть].

Дзержинский устанавливает производственную программу на остаток 1923/24 хозяйственного года, на пять месяцев, на уровне выплавки 556,8 тысяч тонн чугуна, 816 тысяч тонн стали и выпуска 544 тысяч тонн проката[51]51
  Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 86.


[Закрыть]. Эта программа соответствовала годовому плану примерно в 1 млн. 110 тысячи тонн чугуна.

Такое призводство покрывало только шестую часть потребностей страны в металле. Но для промышленности получился весьма и весьма амбициозный план. Кроме того, Наркомат финансов требовал сократить финансирование промышленности, чтобы не вызвать инфляцию только-только стабилизированного рубля. Складывалось положение, когда средств для такого производства могло и не хватить. Это обстоятельство и побудило Дзержинского обратиться в Совет Труда и Обороны с просьбой еще немного увеличить программу строительства паровозов и добавить финансирования.

Дзержинский полагал, увеличив заказ НКПС, таким путем перебросить хотя бы еще немного средств в металлургию и поднять еще хотя бы ненамного выплавку металла.

Но только обращениями Дзержинский не ограничился. Обладая прямой властью над государственной промышленностью, он сам делает шаги для ускоренного подъема советской металлопромышленности. Южные металлургические заводы, которые до войны производили львиную долю русского чугуна и стали, теперь стояли или работали с минимальной загрузкой. Стояли потушенными самые крупные домны. На Петровском заводе крупная домна вырабатывала доменный газ и лишь в качестве побочного продукта получала чугун. Дзержинский решил такое положение переломить.

30 мая 1924 года Президиум ВСНХ принимает решение задуть домны на крупнейших металлургических заводах Юга: Юзовском, Екатеринославском и Краматорском заводах, которые стояли с 1918 года. К пуску были намечены: домна № 1 на Юзовском заводе производительностью 288 тонн в сутки; домна № 1 на Екатеринославском заводе производительностью 192 тонны в сутки и домна № 3 Краматорского завода производительностью 192 тонны в сутки. В десятых числах июня они были задуты. Только эти три домны могли выплавить более 20 тысяч тонн чугуна в месяц, или 245 тысяч тонн в год. Производство чугуна в СССР с 15 июня 1924 года возросло на 40 %[52]52
  Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 119.


[Закрыть].

За какие-то считаные дни в своем промышленном производстве СССР сделал большой рывок. Но даже этого рывка оказалось недостаточно. Имеющееся работающее производство могло обеспечить потребности в металле только на 10 %. Если же будет выполнено задание, поставленное Дзержинским и ВПК, и производство металла увеличится еще в полтора раза, то все равно, как ни крути, наличный запас будет составлять только 15 % заявленной потребности. Нужно было срочно что-то делать для увеличения производства металла. Так что идея индустриализации совсем не была какой-то отвлеченной идеей, как утверждают многие историки. Это была совсем не мысль, вдруг отчего-то ударившая в голову руководству партии. Это был на деле ответ на новый кризис, гораздо более масштабный и глубокий, чем те, которые уже сотрясали советское хозяйство.

Острый дефицит металла оказался опасней, чем голод и нехватка угля. Металл был нужен везде, от самого крупного завода, до самого захудалого крестьянского хозяйства. Разный металл, конечно. Путиловскому заводу подавай сляб и литейный чугун, высококачественную сталь. Мелкому заводу и мастерской нужен листовой металл, проволока и мелкий сортовой прокат. Зажиточный крестьянин-единоличник купит кровельное железо и сельхозинвентарь. А бедному крестьянину, каким бы нищим он ни был, все равно нужна металлическая посуда и пригоршня гвоздей. Сельхозинвентарь требовался создаваемым колхозам и совхозам.

Государственной промышленности металл был нужен, как воздух, для обновления оборудования и основных фондов. Транспорту – для строительства вагонов, паровозов, судов, прокладки железнодорожных путей. Рынок требовал металлических изделий. Все эти требования так или иначе упирались в ворота металлургических заводов, которые принадлежали государству.

Дефицит металла приобретал политический смысл. Это был главный товар, который в середине 1920-х годов государственная промышленность могла предложить на внутреннем рынке. Тогда еще не были массово организованы колхозы и совхозы, и Великий перелом еще не наступил. С крестьянином приходилось торговать, обменивая продукцию промышленности на хлеб. Лояльность рабочих держалась на снабжении и в конечном счете на поступлении хлеба от крестьянского хозяйства, на торговле с ним. И крестьянская лояльность держалась только на торговле. Пока государственная промышленность предлагает ему сравнительно дешевые промышленные товары, крестьянин доволен. А как только их поступление прекратится, то крестьянин задержит поставку хлеба, и никакими реквизициями его не выбьешь. В случае попытки взять хлеб силой крестьянин начнет войну.

Дефицит металла вполне мог привести к тому, что мог обрушиться внутренний рынок, и страна могла вернуться к положению 1920–1921 годов. Кризис навалился в полной мере на хозяйство СССР летом, накануне хлебозаготовительной кампании, и мог принести свои плоды уже осенью 1924 года.

Любой признак нестабильности в СССР в 1924 году вполне мог привести к попытке свергнуть Советскую власть вторжением извне. На Балканах находилась расквартированная в нескольких странах Русская армия. Чины этой армии создали Русский Общевойсковой Союз – РОВС, полуполитическую, полувоенную организацию для борьбы с Советской властью. Командование армии, несмотря на огромные трудности содержания армии в середине 1920-х годов, еще не оставляло надежду возобновить войну и не отказывалось от самой мысли борьбы с Советами. Вторжение в 1924 году Русской армии несомненно привело бы к катастрофическим последствиям, поскольку Красная Армия была фактически распущена.

Так что нужно было как можно быстрее развить производство металла, чтобы удовлетворить потребности внутреннего рынка и промышленности. Это была первая и главная задача индустриализации СССР.

Крестьянин в 1920-х годах держал Советскую власть за горло. Его экономическая власть была огромной. Тогда это был подлинный класс-гегемон. Конечно, каждый отдельный крестьянин ничего не мог сделать против могущественного аппарата ОГПУ. Но масса крестьян превращалась в колоссальную силу. В СССР 100 млн. крестьян. Всех их не перестреляешь и в лагерь не посадишь. В Гражданскую войну крестьяне накопили запасы оружия и боеприпасов, приобрели опыт боев и партизанских операций и были готовы дать достойный отпор коммунистам.

Но если взять, хотя бы даже чисто теоретическим образом, и всех крестьян посадить в лагеря, то кто же тогда будет хлеб сеять? Кто будет скот выращивать? Кто будет возделывать технические культуры? Кто будет заготавливать дрова и деловой лес? Кто будет в армии служить?

Кратко говоря, большевики властвовали над страной, обладая мощным аппаратом ОГПУ. Недовольные подвергались репрессиям. Большевики обладали мощным промышленным комплексом и большой экономической властью. В их руках была монополия внешней торговли и банков. Советское государственное хозяйство было трестировано и синдицировано, отличалось от крестьянского хозяйства несопоставимо высоким уровнем концентрации капитала и средств производства. Самый маленький государственный завод был раз в пятьдесят мощнее крестьянской ремесленной мастерской.

Но только вся эта мощь имела одну ахиллесову пяту – зависимость от поставок продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Большевики могли воевать против крестьянина «карающим мечом революции» – ОГПУ. А крестьянин мог воевать против большевиков «костлявой рукой голода». И было еще неизвестно, чье оружие эффективнее.

Эта зависимость тревожила Ленина еще в Гражданскую войну. Он уже в 1918 году стал искать способы и методы освобождения от крестьянской власти над страной. Все эти дореволюционные споры о крестьянском вопросе, все прения о том, как бы дать крестьянину клочок земли, обласкать и пригреть, кончились тем, что крестьяне в 1917 году разграбили помещичьи хозяйства, разделили землю и почти полностью уничтожили товарное хозяйство на селе. До войны большая часть товарного хлеба производилась именно в крупных хозяйствах. Теперь, когда их не стало, вся остальная страна стала зависеть от крестьянского излишка, который крестьянин может дать, а может и не дать.

Какие бы уступки крестьянину ни были сделаны, все равно хлеба недостаточно. Излишек слишком мал и составляет сотню или полсотни пудов на хозяйство и то в урожайный год. А в неурожай деревня сама голодает.

Выход из этого был только один – организация товарных хозяйств. 11 июня 1918 года был выпущен декрет о создании в деревнях комитетов бедноты, руками которых предполагалось создать эти коллективные хозяйства. Дров при этом наломали порядочно. Беднота, получив в руки власть, бросилась грабить более зажиточных крестьян. Из всей этой затеи вышел полный конфуз, и 23 ноября 1918 года Ленин был вынужден комбеды упразднить.

Там же, где все-таки появились первые коллективные хозяйства, дела шли из рук вон плохо. Опыта ведения большого коллективного хозяйства у организаторов первых колхозов, совхозов и коммун не было. Всему пришлось учиться на ходу. Кроме того, накладывались огромные трудности, созданные войной. Было мало сельхозинвентаря, скота и лошадей. Из-за многочисленных мобилизаций лошадей в армию большинство хозяйств осталось без тяглового скота, и вдобавок на хозяйство возлагалось содержание огромного количества едоков в коммунах. В общем, первые совхозы и коммуны разорились.

Но от идеи коллективного хозяйства не отказались. Это была общая для всех социалистов идея. Общая и принимаемая ими совершенно некритически. Провалив первую попытку, Ленин решает пойти путем более долгим и сложным, но зато более продуктивным. Идея коллективного хозяйства связывается с техническим перевооружением сельского хозяйства, с машинной обработкой земли. Расширяются способы объединения крестьян в коллективные хозяйства. Это могут быть кооперативы самых разных видов, товарищества, артели, коммуны.

Социалистический сектор сельского хозяйства остро нуждался в тягловом скоте и в сельхозинвентаре. Примитивное ручное хозяйство на самодельных плугах и сохах, с агротехникой «на глазок» не могло давать много товарного хлеба и в этом отношении мало чем отличалось от крестьянского хозяйства. Для того, чтобы резко поднять производство в сельском хозяйстве, требовалось его перевооружить, дать вместо лошадей трактора, а вместо деревянной сохи – стальной плуг.

Ленин с огромным вниманием интересовался способами машинной обработки земли. Еще в марте 1918 года он дал указание организовать в г. Марксштадт завод по производству тракторов и выделить на закупку станков 100 тысяч рублей. Эта инициатива так и не была реализована, но попытки что-то сделать продолжались. В августе 1919 года на Обуховском заводе было собрано три трактора «Холт», скопированных с американского трактора. Завод продолжал изготовление и сборку тракторов и до 1924 года выпустил еще 50 машин[53]53
  Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. С. 155.


[Закрыть]. По ленинской инициативе в конце 1921 года было изготовлено несколько электроплугов и 22 октября на Бутырском хуторе в присутствии Ленина было проведено их испытание.

Тракторам уделялось огромное внимание. Большие закупки тракторов начались уже летом 1921 года. В этом году было куплено тракторов и сельскохозяйственных машин на сумму 49 млн. 469 тысяч рублей[54]54
  Внешняя торговля СССР за 1918–1940 годы. Статистический обзор. М.: Внешторгиздат, 1960, с. 240.


[Закрыть]. Они были переданы в государственные совхозы. В последующие годы до 1923/24 года было куплено тракторов еще на 39,3 млн. рублей[55]55
  Внешняя торговля СССР за 1918–1940 годы. Статистический обзор. С. 240.


[Закрыть]. Это примерно 17 тысяч тракторов в общей сложности. Ленин так оценил значение этих тракторов: «Если бы можно было направить в деревню сто тысяч тракторов, снабдив их топливом и частями, что, как вы понимаете, пока фантазия, вот тогда бы крестьянин сказал: «Я за коммунию», то есть за коммунизм».

100 тысяч тракторов в 1921 году для Ленина было действительно фантазией. Но ни он сам, ни его сподвижники и не собирались останавливаться и ограничиваться только закупками тракторов за границей. По-настоящему решить вопрос наличия тракторов можно было, только наладив их производство в РСФСР.

Вопрос оказался не таким простым, как могло бы показаться. Собственного тракторостроения в России не было. Трактора русская промышленность перед войной только начала осваивать. На Путиловском заводе в бывшей артиллерийской мастерской было налажено кустарное изготовление и сборка тракторов. Несколько тракторов в год – это был максимум производства. Ленину же требовались сотни тысяч машин.

В начале 1923 года в Госплане была образована комиссия по изучению перспектив тракторостроения. Она должна была изучить иностранные образцы тракторов разных типов, определить лучший по характеристикам, самый легкий в изготовлении и самый дешевый, а также изучить, на каких заводах и в каком количестве возможно изготовление тракторов. В мае 1923 года для выпуска в России был выбран трактор «Фордзон» фирмы Форда. Он оказался самым легким, самым технологичным и самым лучшим трактором.

Вскоре после этого завод «Красный путиловец», бывший Путиловский, получил для изучения образец «Фордзона». 10 июня 1923 года правление Ленмаштреста выдало заводу заказ на производство 5 тракторов. Вскоре после этого решения на «Красный путиловец» поступил новый трактор «Фордзон», предназначенный для изучения в качестве образца. На заводе предстояло снять со всех 715 деталей трактора чертежи и организовать их изготовление.

Выбор остановился на «Красном путиловце» потому, что этот завод был единственным в СССР, на котором имелся достаточно развитый цикл производства. Именно здесь было налажено наиболее сложное и точное производство орудийных стволов. Более точного производства в стране не было. Здесь же была мощная кузнечная мастерская, которая могла производить поковки для деталей трактора. Другие заводы такого производства не имели. Здесь же была одна из первых в России автомобильных мастерских. «Путиловец» был лучше всего подготовлен для развития тракторостроения.

Освоение трактора было для завода сложным и очень трудным делом. Целый ряд деталей, особенно деталей двигателя, требовал такой точности и чистоты обработки, какую сложно было добиться на имеющемся оборудовании завода. Тракторостроение отличалось от паровозостроения тем, что выдвигались гораздо более строгие требования к обработке деталей. Кроме того, не было подходящего инструмента, могущего обеспечить требуемую точность и чистоту, и не было опыта изготовления такого рода деталей. Все это сыграло свою роль.

После пробного пуска трактора началась работа над чертежами и размерами. Трактор разобрали на части, в автомобильной мастерской организовали измерительную лабораторию, где начался обмер всех деталей трактора и составление эскизов. По этим эскизам в проектном бюро завода делались чертежи деталей и разрабатывались сборочные чертежи трактора. Конструкторы завода Седов, Горохов и Рогозин изучали конструкцию трактора. Когда эта работа была сделана, началось изготовление деталей: