Текст книги "Черный князь"

Автор книги: Дмитрий Светлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Что решили? – нетерпеливо спросил поджидавший у конца насыпи Дидык.

– Ничего, – пожав плечами, ответил Норманн, – сейчас вместе осмотрим эту сторону, затем определимся.

– Надо другое место искать, здесь низина с трухлявым ельником, а за поворотом еще одно болото, – недовольно сказал воевода.

Норманн покосился на россыпь хиленьких, покрытых мхом елочек, за которыми просматривался поворот дороги к следующему болоту, и заинтересованно спросил:

– У поворота хватит места для построения нашей дружины?

– Никакого прока из этой бестолковщины не получится! – возразил Дыдык. – Сухо здесь да там, а посередине сырая, кочковатая земля. Норги нас краем болота обойдут!

Безрадостный пейзаж совершенно не подходил для планируемого сражения – дружина Магнуса Норвежского без труда обойдет заслон. Норманн еще раз посмотрел на реденький лесок и спросил:

– Захар Иванович, твои воины за день вырубят все эти деревца?

– Тебе лень другое место искать? – буркнул воевода. – Заманим врага на себя, а дальше что? Отобьем атаку – и сами козлами заскачем через ямы и колдобины!

– А вы что скажете? – обернулся Норманн к княжичам.

– Норгам тяжело придется, бежать неудобно, надо все время под ноги смотреть, из лука не выстрелить, – сразу ответил Василий Васильевич.

– Аркебузы успеют сделать полдюжины залпов, да лучники колчан ополовинят, – добавил Федор Андреевич.

– Ну и что? Побьем половину врагов, остальные убегут за болото и начнут нам козни строить! – возразил Дидык.

И воевода, и княжичи сказали правильно, выбранная позиция как нельзя лучше подходила для обороны и совершенно не годилась для атаки. Норманн не собирался отбиваться за щитами, надо было разгромить Магнуса Норвежского, что возможно было осуществить только с помощью активных действий.

– Мы сможем атаковать колонной и рассечь ряды норгов на две половины? – спросил он у воеводы.

– Трудновато, на дороге соберется толпа, люди непроизвольно выберут самое удобное место, – без раздумий ответил Дидык.

– Мы в центре пушку поставим, а еще лучше две! – встрял Василий Васильевич.

– Чего гадать, – нехотя ответил воевода, – пошли землю осматривать.

Районы предполагаемого построения войск более походили на обширный луг и полностью отвечали требованиям самого придирчивого военачальника. Зато по полю предполагаемого боя нельзя было побежать – здесь запросто можно было не только сломать ногу, но и свернуть себе шею. На поиск позиций для орудий ушло несколько часов. Если со скрытностью не возникало вопросов (батареи легко замаскировать фальшивым кустарником), то маневр отступления или преследования неизбежно натыкался на вытекающие из болота ручейки или слишком мягкий грунт. Устав от бесцельного хождения за князем, Захар Иванович Дидык раздраженно спросил:

– Андрей Федорович, что мы все ходим вокруг да около? Ты словами опиши требующееся для пушек место.

Оглянувшись на покорно идущих сзади княжичей, Норманн озадаченно потер переносицу. Он действительно метался туда-сюда, а его помощникам просто неизвестны были условия, в которых может работать артиллерия. Стараясь скрыть навалившееся раздражение, он спросил у воеводы:

– Вроде мы все осмотрели, теперь укажи место для пушек.

– Для обстрела изготовившегося к атаке врага лучше всего подойдет вот та сухая залысинка. – Дидык указал рукой на проплешину у самого края болота.

– С противоположного края я видел похожее местечко! – тут же подал голос Василий Васильевич.

– Было дело, – уже спокойнее сказал Норманн, – теперь надо определиться с путями отхода.

– Здесь до залива совсем недалеко, – с некоторым удивлением заметил воевода, – протащить пушки-стрелялки всего-то пять сотен шагов, а там корабельные канониры обласкают врагов.

– Как ты собираешься тащить пушки? В мокрой земле колеса сразу увязнут! – недовольно воскликнул князь.

– Бревна парно лыком увяжем, наши пушки заскользят, словно на саночках, – пояснил Федор Александрович.

Откровенно говоря, Норманн не понял идеи с парными бревнами и лыком, а слова тверского княжича не вызвали никакой ассоциации с саночками. Смысл предложения стал понятен только после того, как Василий Васильевич с Федором Александровичем показали начало гати, оказавшейся подобием деревянного рельсового пути. До крайности простая и надежная конструкция позволяла перемещать орудия легко и быстро. Что же, правителю карельских земель оставалось только похвалить воеводу с княжичами за находчивость и дельные предложения да убраться обратно на галеру. В эти времена люди жили совсем в иных условиях, их окружали изготовленные из дерева редукторы, угловые синхронные передачи и прочие разные колеса. Причем все это выглядело совсем не так, как привычные металлические шестерни. Что в такой ситуации мог подсказать человек двадцать первого века? Да ничего! Князь не знал древней механики, а окружающие его люди не представляют кинематики будущего. Невозможно провести параллель между приводом кузнечного молота от водяного колеса и от электродвигателя. Сейчас эпоха совсем иных инженерных решений, весьма элегантных, надо заметить.

Норманн оставался на палубе галеры до самого конца швартовки к причалу Норчепинга. Нет, он не любовался высокими холмами с ютившимися у самого берега хлипкими домишками рыбаков. Его не привлекал вид разбросанных по заливу островов и гранитных скал. Он пытался оценить таланты русских командиров, которые в тысяча семьсот девятнадцатом году высадили здесь тридцатипятитысячный десант. Захват плодородных земель, а затем и расположенных на севере серебряных рудников и золотых приисков, являлся актом давления на Швецию и ее союзников. В Англии и Голландии не могли поверить, что в Швеции практически не осталось мужчин. Покорная капитуляция семнадцатитысячной армии перед шеститысячным корпусом князя Меншикова воспринималась как личная трусость фельдмаршала фон Реншильда. Вот и высадил Петр свой десант, так сказать, для наглядности, а в довесок ликвидировал в Архангельске таможню. Последнее действие больно ударило по лондонским дельцам, ибо датчане не собирались пропускать английских купцов через балтийские проливы.

– Андрей Федорович! Шушун к нам бежит! Не случилось ли что?

Встревоженный возглас шкипера вырвал Норманна из размышлений над смыслом былых исторических событий. Впрочем, в данном случае деяния Петра Великого являлись не прошлым, а будущим. Воевода корабелов торопливо перепрыгнул через фальшборт и рассерженно воскликнул:

– Скажи свое слово, князь! Нельзя боевые галеры хлебным товаром заваливать!

– Поздравляю тебя с захватом шведского торга! – Норманн троекратно расцеловал корабельного воеводу. – Велики ли наши потери?

– Да какие могут быть потери? Стража разбежалась, а крестьяне с купцами смирно сидят. И вообще, здесь земли датского короля, свеи отродясь тут не жили, – в некоторой растерянности ответил Шушун.

– Сам чего прибежал? Неужели торг совсем без амбаров? – озабоченно поинтересовался Норманн.

– При чем здесь торг! – уже не столь эмоционально воскликнул воевода корабелов. – Мы в самый разгар ярмарки попали. У кого товар на телегах, у кого в долбленках.

С ярмаркой им повезло, здесь должно было собраться не менее половины населения края. Норманн сделал несколько шагов к трапу и, обернувшись, позвал Шушуна:

– Пошли, похвастайся добычей да по пути объясни причину своей тревоги.

Корабельный воевода снял с головы парчовую мурмолку с серебряным околышем спереди и куньими хвостиками сзади, затем тщательно вытер платком выступивший пот и только после этого степенно ответил:

– Трофеи знатные, взятого хлеба на два года хватит, и льна с полотном много, и железа с медью не на одну дюжину кораблей.

– Скобяной товар на ярмарке от местных кузнецов или псковские купцы привезли? – обходя многочисленные лужи, спросил Норманн.

– Полоумных нет, рядом с изделиями псковских скобарей никто не поставит даже подковы для крестьянской кобылы, – усмехнулся Шушун.

Что верно, то верно, псковские кузнецы славились на всю Европу. Любой купец, завидев три переплетенных кольца, сразу опознавал клеймо Качана, а ворон с молотом в клюве являлся родовым знаком кузниц Воронца.

– Так что там с хлебом? Неужели некуда ссыпать? – с невинным видом спросил Норманн.

– Французский сотник де Оньян норовит галеры зерном завалить! – пожаловался воевода корабелов.

Ну что за жизнь? Без споров не проходит и дня, причем чаще всего ругаются по пустякам. Вероятнее всего, де Оньян хотел уберечь трофейное зерно от дождей, а Шушун не разрешил использовать для этой цели боевые галеры. Оба и правы, и не правы: хлеб надо сберечь, а воеводе следует не упираться бараном, а дать совет.

– Пошли разбираться, – вздохнул Норманн. – Где этот француз?

– Да вон он, – поморщился Шушун, – к тебе спешит, сейчас жаловаться на меня начнет.

Де Оньян, вставляя в латинскую речь русские слова, действительно выдал гневную тираду, смысл которой соответствовал уже сказанному корабельным воеводой. Не давая сваре пойти по второму кругу, Норманн попросил обоих показать захваченных крестьян. Пленники, как и ожидалось, оставались в своих походных жилищах, чаще всего на телегу набрасывали дерюгу, а семейство устраивалось внизу между колес. Прибывшие по воде ютились на своих лодках под сплетенными из камыша навесами. На некотором отдалении образовался отдельный лагерь из стариков и старух. Вероятнее всего, их насильно отделили, сейчас жестокое время – «пенсионерам» в Карелию не попасть. Но они не уходили в надежде умилостивить пришельцев и воссоединиться со своими детьми и внуками. По логике человеколюбия несчастным следовало бы дать по монетке, но в это время поступки диктовала совершенно другая реальность. Весть о розданных деньгах мгновенно облетела бы окрестности, и бедолаг в лучшем случае ограбили бы, а в худшем – прибили.

Зерна на ярмарке действительно было много, правду сказал Шушун, этим набегом они обеспечат княжество как минимум на два года. За хлебными рядами начинались загоны для скота, затем ровненькой шеренгой стояли стожки теребленого льна или конопли, а перед ними аккуратные стопочки серого полотна или дерюжки. В здешних краях поташ не выварить, и каустика нет, поэтому ткань выбелить нечем. После гончарного ряда со всевозможной посудой и веселыми свистульками начинался столярный – с детскими кроватками-качалками, незатейливой мебелью и прочими мисками-ложками. Искомое оказалось практически у причалов, рядом с примитивными прессами для обжима тюков льна и конопли. Аккуратные штабеля корзин, коробов и всевозможных туесков заканчивались пирамидами бочек.

– Береза? – постучав пальцем по бочонку, спросил Норманн.

– На перевозку зерна пускают или березу, или осину, – ответил Шушун и закашлялся.

Понял корабельный воевода княжеский намек, понял! И де Оньян нервно зашаркал ножкой, в Аквитании зерно тоже возили в бочках, и в Испании. Сейчас практически не было иной тары, вариации касались лишь видов древесины, для сыпучих грузов использовали ее гигроскопичные сорта. Скрывая довольную ухмылку, Норманн сделал вид, что поглаживает свои усы.

– Ты не считал порожние суда пришлых торговцев? – спросил он корабельного воеводу.

– Чего считать? Аукцион начнется в воскресенье… Должен был начаться. А корабелы… вон, смурые у трактира. – Шушун указал на толпу мужчин с постными физиономиями.

– Вот и ладненько! – повеселел Норманн. – Торг начинай прям сейчас – с распродажи железа.

– Давай полотно с дерюгой сразу продадим, для переселенцев достаточно и четверти ярмарки, – предложил корабельный воевода.

– Не спеши, для начала следует вывезти нужный товар в Медвежий замок, – возразил Норманн. – Попробуй нанять шкиперов на перевозку льна и зерна.

– Наши корабелы завтра должны прийти, – напомнил Шушун.

Ну вот, снова начинается скрытый спор! Редко кто из людей сразу признает неправоту, чаще всего, не пытаясь разобраться в сути, отстаивают свою точку зрения.

– Не забывай о прибыли, в Любеке наши корабелы возьмут за полотно двойную цену от здешней, – напомнил Норманн.

Корабельный старшина немного помолчал, но затем согласился:

– Разница получится большая, даже не считая обратного пути с солью в Ригу. Тутошние купцы за перевозку с радостью возьмутся. Выг за услугу сделает скидку на наш товар.

– Вот и ладненько, – как бы одобрил Норманн, – бери это дело на себя.

Шушун с важным видом зашагал к трактиру, там сразу началась нервная суета. Корабельный воевода давно уже стал известной личностью, так что купцы вполне обоснованно приготовились услышать важные новости.

– Я могу послать рабов засыпать бочки зерном? – глядя вслед Шушуну, спросил де Оньян.

– Да, хватит им прохлаждаться, – ответил Норманн, – надо весь товар готовить к погрузке на корабли.

– Простите, господин герцог, – несколько смущенно заговорил француз, – с какой целью здесь установлены давилки? Виноград на севере не растет.

Шевалье де Оньяну невдомек, что есть прессы для увязывания тюков: лен во Франции не растет, а шерсть перевозят в корзинах. Причем французы поступают так не по глупости. Люди уже знают о самовозгорании прессованных тюков шерсти, а способа, как этого избежать, еще не нашли. Норманн вкратце объяснил принципы торговли льном. Покупатель должен определить как качество льна, так и степень его теребления и очистки от коросты. Поэтому товар привозят обычными стожками, а увязывает его в кипы уже покупатель – после завершения сделки.

На другой день огромная поляна между причалами и рекой выглядела как настоящая ярмарка. Многоголосый людской гомон дополнялся скрипом грузовых блоков и руганью шкиперов, которым не нравилась неуклюжая работа крестьян. Впрочем, последние не оставались в долгу и злобно огрызались. Месье де Оньян оказался не только толковым распорядителем, но и ревностным защитником интересов трудового народа. Во всяком случае крестьяне сразу признали в нем своего нового хозяина, но жалобами и просьбами не досаждали. После завершения традиционной тренировки по рукопашному бою и последующего спарринга Норманн оказался в окружении молодых парней. Достаточно крепкие крестьяне встали на колени и начали упрашивать взять их на воинскую службу. Тут Великий князь и попал: он имел смутное представление о размерах собственного войска, а набора новобранцев вообще не касался.

– Нил! Леанта! Разберитесь с молодежью! Я пройдусь по рядам, надо проверить Шушуна с де Оньяном! – И с гордо поднятой головой пошагал на ярмарку.

Два с половиной года назад Норманн брал в создаваемую дружину буквально всех подряд. А сейчас? Судя по количеству вытащенных на берег драккаров, Ульфор взял в набег до пяти сотен мурманов. Несколько поодаль стояли карфи Лунда, шведский воевода ушел к озерам с полуторасотенной дружиной. Пять сотен воинов под командой Дидыка готовились к встрече с королем Магнусом Норвежским. Еще три сотни воинов ушли с Геландом к Упсале, им предстояло подразнить королевскую рать. Это было далеко не все. В Лифляндии осталось не менее трехсот мурманов, еще две сотни осваивались в новой крепости на озере Имандра. Если вспомнить гарнизоны Ругодива, Марь-горы, Корелы и Сердоболя да прибавить учебные центры баронов фон Кюстрова, фон Марева и фон Гренинга, то получится огромная армия. М-да, такую ораву вооруженных людей нельзя оставлять без дела, не поймут. Вон у московского князя собственная дружина и трехсот человек не составит, остальные в найме.

– Да ну их! – неожиданно для себя вслух воскликнул Норманн. – До портала осталось всего ничего, без меня разберутся!

– Мессир чем-то недоволен? – неожиданно послышалось сзади.

Обращение по-латыни подсказало, что тут присутствует де Оньян, который, не желая беспокоить сюзерена, вежливо сопровождал его в нескольких шагах сзади.

– Завтра придут корабли за переселенцами, а где для них зерно и скот? Я не вижу даже необходимой домашней утвари! – излишне резко сказал Норманн. Впрочем, недовольство было обращено не на француза, а на самого себя.

– Я позволил себе назначить нескольких рабов старейшинами, комплектация необходимых продуктов и вещей проходит под их руководством, – невозмутимо ответил де Оньян.

– Хвалю! Верное решение, тебе без помощников не управиться! – Похвала прозвучала несколько фальшиво, поэтому Норманн добавил: – Похвастаешься результатом?

– Сочту за честь, – учтиво ответил де Оньян и повел сюзерена к палаточному лагерю.

Женщины и дети, не занятые на погрузке судов, скрупулезно отмеряли зерно; пшеница это или еще что-то, Норманн не понял, не успел стать специалистом по зерновым культурам. Чуть в сторонке разбирали телеги, вытаскивали на просушку лодки, осматривали и сортировали скотину. Группа детишек с серьезным видом раскладывала в короба рыболовные крючки с клубочками бечевы. Более взрослые пацаны укладывали сети, девушки любовно комплектовали наборы посуды. Норманн практически не слушал пояснений де Оньяна: глядя на деревянные вилы, мотыги и грабли, он поражался обилию необходимых в крестьянском быту вещей.

– Мессир одобряет мои действия или надо что-то изменить?

Вопрос вывел Норманна из раздумий над особенностями бытия простолюдинов, глянув на штабеля клеток с птицей, он задал глупый вопрос:

– Ваши товарищи не присылали весточки?

– Весь отряд высадился на южном берегу залива и вернется непосредственно в Медвежий замок. Невостребованный крестьянский инвентарь также доставят в замок, я лично прослежу за исполнением, – по-военному четко доложил де Оньян.

Норманн еще раз похвалил француза за усердие и бесцельно зашагал меж торговых рядов. Как-то незаметно его окружила полудюжина воинов из княжеской сотни, а встречающиеся торговцы и крестьяне почтительно кланялись чуть ли не до самой земли. Машинально приветствуя людей, князь с горечью думал о собственной беспомощности в этом мире. Дело здесь было не в деревянных лопатах, вилах и граблях – подобный инвентарь дожил до двадцать первого века. Все намного сложнее, у человека эпохи высоких технологий совершенно иной менталитет, ему невозможно адаптироваться к условиям коллективного выживания. Сейчас слова «один за всех, и все за одного» были отнюдь не лозунгом, а нормой жизни, и домострой с главенством старейшины являлся суровой необходимостью сохранения рода.

Дни побежали в минорной самокритике, приходили и уходили корабли, так и не состоявшаяся ярмарка постепенно опустела. Но вот начали возвращаться мурманы: взяв хорошую добычу, они в довесок пригоняли крепких парней и девушек. Через полторы недели прибыли корабли с посланцами гроссмейстера Дитриха фон Альтенбурга и с почти батальоном землемеров. Вместе с немцами приехали обещанные Федором Даниловичем Вянгинским специалисты по торговле недвижимым имуществом. Причем новгородцы выступали в роли независимых экспертов и обещали составить договор «по правде». Тут, как назло, появился отряд Лунда с пленными, благо шведы правильно оценили ситуацию. Не подавая вида, что каким-то образом причастны к карельскому князю, они неспешно разместились на карфи и вскоре скрылись за ближайшими островами. Случайный эпизод подарил возможность посетовать на неблагодарность местного населения, которое не желало оставаться под властью Тевтонского ордена.

– Господин герцог! Господин герцог! Просыпайтесь! – Громкий голос Хайнца вырвал Норманна из крепкого сна.

– Нас атакуют? – Рука карельского князя потянулась к мечам.

– Нет, что вы, герр фон Русс! – слуга даже всплеснул руками. – С севера прибыли драккары, ярл Геланд просит о срочной встрече.

– Пусть ждет на палубе! – недовольно пробурчал Норманн.

Хайнц что-то прошептал второму слуге, а сам, встав на колени, сначала обул хозяина, затем помог надеть подаренный персидским шахиншахом халат. Завершив процесс спешного облачения, протянул крошечную серебряную стопочку со святой водой и просвиркой. Все, теперь можно было выходить на люди.

– Беда, Рус! – с угрюмой серьезностью вместо приветствия заявил Геланд. – Сюда идут драккары Магнуса Норвежского.

– Сколько их? – нервно спросил Норманн.

– Более полусотни, к полудню подойдет драккар Люнгена, он назовет точное количество судов и людей.

– Королевская дружина погналась за тобой или они целенаправленно идут в Норчепинг? – Норманн задал самый важный вопрос.

– Им нужен ты! Мы сразу пошли на восток, а королевская дружина, словно нас и не видела, повернула на юг.

Хреновый сюрпризец! Король послал как минимум тысячу человек! Что можно противопоставить столь мощному десанту? Две шестипушечные галеры, три сотни воинов Геланда да княжескую сотню Нила. Дать морской бой? Абсолютная бессмыслица, драккары победят числом, на глади залива они без труда возьмут на абордаж менее поворотливые корабли.

– Нил! – Норманн позвал своего оруженосца. – Посылай к Дидыку верховых с приказом стоять на месте. Галеры подготовить к отражению десанта.

– Ты не хочешь звать подмогу? – не скрывая удивления, спросил сотник.

– Мы проворонили королевских соглядатаев! Стоит Дидыку уйти с позиции, как он тут же получит удар в спину.

– Мессир, что прикажете делать мне? – выступил вперед де Оньян.

– Спать, уважаемый барон, идите спать! – невольно улыбнулся Норманн. – Утром мне понадобятся ваша ясная голова и советы по подготовке позиций.

– Вы не забывайте про рабов, – напомнил француз, – не так-то просто вывезти тысячу человек.

– И корабли надо убрать, – встрял сотник корабелов, – нам из залива уже не выйти.

– У тебя самая легкая задача, – ответил Норманн. – Перегонишь коги в затон, что рядом с причалами.

– Зачем? Норги уведут! Как пить дать уведут! – воскликнул Микша. – Кто же в здравом уме бросает добро под ноги врагов?

– С чего это ты решил, что мы бросим корабли без призора? – недовольно спросил Норманн. – Вход перекроем галерами и шуганем врага пушками.

– Конунг, ты про нас не забыл? – подал голос стоявший в тени Ульфор.

– А ты откуда взялся? – Норманн даже вздрогнул от неожиданности. – Вроде пять дней назад мы с тобой расцеловались на прощанье.

– Море с Геландом свело, – с хитрой улыбкой ответил лидер мурманов, – вместе с ним и вернулся. – Затем серьезно добавил: – Со мной дюжина дюжин воинов.

– Всем спать! – приказал Норманн. – Утро вечера мудренее, детали оговорим через полчаса после восхода солнца.

Сидя на кровати, князь Карельских земель в очередной раз укорял себя в непредусмотрительности. С чего это вдруг он понадеялся на преданность купцов Готланда? Он зерно пронес мимо их носа, а те в благодарность не оповестят местного правителя о реальной силе пришельцев? Вот и получил «привет» в виде десанта! Будет или нет второй отряд, Норманн не знал, но сам на месте Магнуса Норвежского обязательно ударил бы с двух сторон. Если заставить противника уйти с подготовленных позиций, то победа обеспечена. Местный правитель не мог не понимать, что пушки являются главным козырем пришельцев. Огнестрельное оружие еще оставалось диковинкой, но не секретом, и главный его недостаток уже был общеизвестен. Орудия требовали длительной подготовки к бою, а скорострельность не превышала одного выстрела в день. Медь нельзя быстро охлаждать, иначе она станет хрупкой как стекло. Первые пушки даже покрывали тепловой изоляцией из досок и кожи, впоследствии точно так же поступали с котлами паровозов.

Проснулся от непонятного ощущения. Отражаясь от воды, солнечные блики устроили на подволоке [14]14
  Подволок– потолок.


[Закрыть]каюты забавный танец ярких светотеней. После легкого толчка галера слегка накренилась, снаружи послышались неразборчивые команды, солнечные зайчики побежали к двери. Корабль явно двигался! Почему?

– Не ленись! Набивай канат втугую! – послышалось с палубы.

Команда шкипера позволила вспомнить о ночной тревоге и приказе загнать корабли в ближайший к причалам затон. Норманн лениво потянулся и снова принялся наблюдать за танцем отраженных водой солнечных зайчиков. Итак, сегодня-завтра подойдут драккары с десантом. Предотвратить высадку врага не представляется возможным. Поставить пушки у причала? Ха! Рядом километры незащищенного берега, выбирай любое другое место! А другое – это какое? Справа начинался затон, который упирался в гранитную скалу. Причем скала выходила к заливу и тянулась вдоль берега километра на полтора. Уже хорошо! Высадившись там, противник сначала полезет на крутой холм, затем поскачет козлом по неприятному спуску. Левее оборудованных причалов находился утоптанный берег, где обычно стояли карфи и драккары. Далее начиналась болотистая пойма местной речушки. Причем заросшая камышом низина простиралась до самого Норчепинга. Норги могли высадиться непосредственно в городке, а затем по мосту перейти к торгу и причалам.

– Хайнц! – позвал повеселевший Норманн. – Мыться, бриться! И прикажи Нилу собирать господ на военный совет!

В двери тотчас показалась физиономия слуги, новый день начался по заведенному порядку, разве что несколько позже обычного. На завтрак подали свежевыловленного угря горячего копчения и парное молоко с яблочным штруделем. Не просто объедение, а смерть топ-моделям!

– Где там Нил? – нехотя оторвавшись от еды, спросил Норманн.

– Под бортом, дожидается в долбленке, – протягивая салфетку, смоченную в слабом яблочном уксусе, ответил слуга.

Норманн нервно поежился – он откровенно боялся этих неустойчивых лодчонок. Другие люди спокойно гребли стоя, а у него не получалось даже ровно сесть. Ну да ладно, пора.

– Люнген вернулся! – Нил первым делом выложил самую главную новость. – Ты оказался прав, норги встали под северным берегом и кого-то поджидают.

– Вряд ли, – не согласился Норманн, – они показывают себя, хотят напугать, надеются победить за счет наших ошибок.

Долбленка в два гребка подлетела к берегу, где Микша помог князю достойно сойти на берег. Военный совет собрался под сооруженным рядом с причалами навесом. Уже хорошо, осознали возможность присутствия тайных соглядатаев, иначе выбрали бы трактир.

– Доброго утречка, Андрей Федорович! – в разнобой поздоровались военачальники.

– И вам здравствовать! – слегка поклонился Норманн. – Какие новости?

– Люнгена послушаешь или мне позволишь пересказать? – спросил Геланд.

– Сам рассказывай! – устраиваясь на лавке, ответил князь.

– Норги встали у северного берега, где дорога выходит к заливу. Под рукой Магнуса Норвежского пять дюжин драккаров.

– Дозорные разглядели короля или только его корабль? – уточнил Норманн.

– Самого видели! – ухмыльнулся Геланд. – Близко подошли и сказали пару ласковых. Ты же знаешь характер Леанты.

Присутствующие засмеялись, что-что, а задиристый характер валькирии ни для кого не был секретом.

– Вероятнее всего, норги поджидают вторую часть отряда. Желают нанести одновременный удар с двух сторон, – предположил де Оньян.

Отец Иоанис, выступавший при французе в роли переводчика, деликатно кашлянул и от себя добавил:

– Не спешим ли мы с принятием решений? Надо бы гонца от Дидыка дождаться.

– Дождемся, – спокойно ответил Норманн, – времени у нас предостаточно. Король берет нас на испуг.

– Его лазутчики шарятся окрест, ночью дозор перехватил в камышах лодку. Пленные стращали нас, говорили о трехтысячном войске, – выдал неожиданную новость Микша.

– Где они? – встрепенулся Ульфор. – Отдай! У меня они соловьями запоют!

– У Нила слишком рьяная молодежь, – недовольно фыркнул старшина корабелов. – Надо было по ногам бить, а они с десяти метров насквозь стрелами прошили.

– Хорошая новость, – разглаживая фасонистую бородку, отметил Норманн. – У Магнуса своя дружина не более тысячи, плюс две тысячи всевозможного сброда.

– Причем с Готланда или Аландских островов к нему не пришло ни одного человека! Это точно! Я бы знал! – добавил Геланд.

План предстоящего сражения составили достаточно быстро: дело было не в единодушии мнений, а в ограниченности возможностей. Затем приступили к подготовке отражения вражеской атаки. Первым делом изготовили рогатки и побросали увязанные лыком простенькие заграждения в русло реки. Решись норги на высадку непосредственно в Норчепинге, насыщенный препятствиями илистый грунт серьезно затруднил бы атаку через реку. Затем установили рогатки в водах залива. Совершенно бесполезная работа, нехитрое заграждение не способно повредить драккар, если только незначительно задержать процесс высадки десанта. В завершение несколько линий рогаток увязали на спуске с холма, чем фактически обезопасили себя от фланговой атаки. Конструкция-то простенькая, да попробуй разрубить хотя бы половину. За это время крестьяне подготовили артиллерийские позиции и ушли за холм, где им предстояло пережидать смертельно опасную схватку.

Гонец от Дидыка прибыл еще до полудня и сообщил, что по дороге из Упсалы идет отряд примерной численностью в полторы-две тысячи человек. Второй посыльный прискакал среди ночи и сказал, что королевская эскадра ушла в направлении на Норчепинг. Поблагодарив нарочного за хорошую весть, Норманн повернулся на другой бок и стал досматривать прерванный сон. Пускай враг всю ночь машет веслами, а ему с дружиной необходимо встретить новый день с ясными головами и свежими силами. Первые лучи поднимающегося солнца отразились от земли радужным сиянием утренней росы. После легкой пробежки Норманн прыгнул в объятия неожиданно теплой воды залива. Пару раз нырнул, затем широкими взмахами отмерил стометровку. Выходя на берег, вспугнул застывшего на мелководье щуренка. Хорошо жить в четырнадцатом веке! Люди еще не успели загадить Землю, у кромки воды не найдешь разбросанных окурков, нигде не валяются разодранные пакеты и сплющенные пластиковые бутылки.

– Рус, иди к нам! – позвал Ульфор. – Лучшего завтрака нигде не найдешь!

И правда, у костра ему вручили миску жареных миног. Наслаждаясь нежным мясом, Норманн обратил внимание на несколько необычный привкус и спросил:

– Здесь какая-то приправа или что-то добавили?

– Речную миногу предварительно вымачивают в кислом молоке! – пояснил Ульфор. – До сих пор не могу забыть Францию, там рыбу чесночным духом портят.

Мурман был прав, там чесноком забивали неприятные запахи, а здесь добавили аромат свежего сыра.

– Идут! Идут! – Возглас черной птицей пронесся над лужайкой.

– Извини, друг! – оглянувшись на бегущего Нила, сказал Норманн. – Надо молодежь придержать. Драккарам еще два часа грести, а сотник уже заметался.

– Пошли его ко мне, – предложил Ульфор, – иначе сам убегается и людей замучает.

Лидер норвежцев оказался абсолютно прав, сейчас воинам был необходим абсолютный покой, словно больному перед тяжелой операцией. Излишняя нервозность начальства грозила быстро поднять эмоциональный накал готовящейся к бою дружины. Как следствие, в решающий момент у людей могли сдать нервы. Нил уже принялся поторапливать свою сотню, требовалось остановить его до первых приказов, иначе действия грозили обернуться сумятицей и неизбежной потерей авторитета.