Текст книги "Повести и рассказы"
Автор книги: Дмитрий Нечай
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– Нам предстоит серьезный разговор, и я хотел бы, чтобы вы отнеслись ко всему, сказанному здесь, предельно внимательно.
Он сел в кресло напротив и, сняв шляпу, положил ее на стол перед собой. Элмер увидел, что незнакомец совершенно лысый. Даже не только лысый, но и без бровей и ресниц. На его худощавом лице, как и на всей голове в целом, не было ни единого волоса, он был идеально гладким, и его лысина сияла от световых бликов.
Редактор очнулся.
– Да, конечно, но прежде я хотел бы принести свои извинения за то беспокойство, которое я причинил вам в предыдущие наши встречи, хотя таковыми их и не назовешь. Я совершенно ни при чем и понятия не имел, что за вами такая охота.
Незнакомец улыбнулся:
– Да, вы правы, охота. Все, видите ли, желают заполучить меня, а некоторые просто убить. Тут все зависит от их интереса, что кому надо, так сказать.
Элмер поправил свитер.
– Извините, а не мог бы я записать нашу беседу на диктофон, профессиональная хватка, понимаете ли, репортаж– так уж достоверный.
Незнакомец отрицательно покачал головой:
– Господин редактор, я думаю, вас ждет большой сюрприз, когда вы узнаете, что я не только голос свой вам запишу, но и кое-что еще.
Он достал из тумбочки, стоявшей справа от него, видеокамеру.
– Если бы я не нуждался во всем этом, то вы бы никогда не узнали обо мне. Ставьте камеру в автоматический режим и начнем, пожалуй, нашу беседу.
Элмер установил камеру на тумбе так, чтобы в кадр они попадали вместе, и, включив весь свет, имеющийся в комнате, сел на свое место.
– Итак, я хотел встретиться с вами, чтобы сообщить об очень важном событии, – начал незнакомец, – меня зовут Жан Пэрэ. Много лет я занимался вопросами биогенной инженерии. Сначала я работал в закрытом институте стратегических исследований, затем в спецотделе биологического вооружения, а потом я работал сам. Они лишь снабжали меня всем необходимым в моих исследованиях и регулярно интересовались результатами.
Элмер внимательно слушал. Было похоже на то, что дело пахло чем-то грандиозным, что может вызвать не просто взрыв в прессе, а нечто значительно большее.
– Я работал над проблемой ускоренной регенерации у человека, -продолжал незнакомец.
– В последнее время в секретные лаборатории поступило распоряжение ускорить разработку средств, влияющих на быстрый рост и восстановление поврежденных и вовсе утраченных органов. Их интересовала возможность создания специального препарата, позволяющего быстро и эффективно ставить в строй искалеченных в боях солдат. Кроме того, как всякое достижение такого рода, оно было вполне пригодно и для более широкого спектра проблем.
На последних стадиях исследований, где-то около двух лет назад, мне и двум моим коллегам удалось добиться успеха, правда, с кое-какими последующими осложнениями. Например, при регенерации руки на восемьдесят процентов ее былого размера, при первичном остатке двадцати, от которых и начинался рост остального, наступало сильное истощение организма, требующее отдельного вмешательства. И в результате срок полной реконструкции составлял месяца четыре, не меньше, а требовали от нас – месяц-полтора от силы. Конечно, и это был грандиозный успех, и лишь тупицы на руководящих постах не могли этого понять, им требовалось сокращение сроков до одного месяца.
В июне прошлого года наша группа изготовила новый препарат для сверхускоренного восстановления при минимальном побочном истощении и последующем быстром поднятии утраченного веса и сил. Но мы слегка передержали его при приготовлении, и эффект получился ужасным. Пациент умер у нас на глазах. А лишь через два дня я понял, что случилось, проведя несколько вскрытий , и поспешил запросить дополнительных сроков и средств.
Я рассказал о своих догадках двум коллегам, с которыми работал, и в течении следующего месяца мы убедились в правоте моих открытий. Официально разработки назывались по-прежнему, и для чиновников мы застряли на месте, буксуя и пытаясь перепрыгнуть через неожиданное препятствие. Опасаясь быть раскрытыми, мы все же кое-как доработали основную тему и придерживали ее для отчета. Через три месяца нас совсем прижали со сроками, и мы были вынуждены выложить уже давно готовую разработку, встав перед дилеммой: сообщать или нет о новом открытии.
Элмер привстал:
–Но вы ведь раньше никогда не скрывали от руководства своих результатов. Почему же в этот раз были такие сомнения?
Пэрэ провел рукой по своей зеркальной лысине.
– Да, раньше не скрывал. Этот случай был особый. Наша тройка сошлась на том, что открытое нами весьма опасная новинка для человечества в целом, используй кто-нибудь это в своих узких интересах. А тем более , имей он на то полную монополию. И поэтому мы решили скрыть результаты ото всех, хотя они и не были полностью завершены. Вот сейчас я и подхожу к самому главному в нашей беседе, к сути дела.
Доработанный нами препарат для регенерации оказался чем-то вроде растворителя, плавящего пластмассу. Поначалу я сильно испугался, опасаясь, что старое средство с новой добавкой не действует, и все зашло в тупик. К тому же, новое действие совершенно ненужное и губительно. Но по прошествии трех дней усиленного исследования погибшего пациента я, изучив все реакции, произошедшие в нем, понял, что открыто нечто совершенно необычное и потрясающее. Надеюсь, то, что эксперименты производились на людях, вас не шокирует? Это, безусловно, противозаконно и жестоко, но мы ведь лишь исполнители. Сам закон разрешил нам это, сама власть, не так ли? Да и, кстати, эксперименты на животных, как бы они ни были приближены по реакциям и прочему к организму человека, никогда не отражают на все сто процентов именно ту реакцию, которая будет у человека. А в таких исследованиях, как наши, и тем более в такие сроки, только так и можно работать.
Итак, новый препарат, найденный нами в результате ошибки при изготовлении старого, оказывал следующее действие... – Пэрэ откинулся на спинку кресла и расстегнул воротник рубашки.
– Он расплавляет органику тела, превращая ее в беспорядочное месиво. Вот стоите вы, и вдруг оплыли в холмик биомассы, как обоженный пластик. Я места себе не находил, когда увидел, что там внутри твориться у этого человека, который погиб у нас. Но рук мы не опустили, мы разложили от и до все, входящее в состав, сравнили с составом органики, и тут нас осенило, и в несколько недель препарат был создан на девяносто процентов. Он также плавил органику, но не убивал, мы сумели подчинить процесс плавления импульсам мозга, и при стабильном состоянии нервов и нормальной уверенности в себе разложенная масса тела поддавалась фиксации.
Элмер не шевелился, он все своим естеством вникал в сказанное Пэрэ, это захваывало и увлекало его, он уже был не в состоянии слышать что-либо еще, кроме рассказа, появись оно в комнате.
– В последующем месяце мы достигли своего апогея. Мы окончательно привязали любое действие, даже малейшее изменение, к импульсам мозга, и у нас дух перехватывало, когда мы убедились в новых возможностях этого вещества.
Принявший препарат мог изменять свою форму, ограничиваясь лишь своей фантазией. Он сплавлялся в куб, ровный и гладкий, тут же становился псом или просто огромной табуреткой – он мог все. Достаточно было лишь зримо и четко представить себе то, во что хочешь преобразоваться.
В организме творилось что-то невероятное. Кости скелета и черепа, не вступая в перемешивание с другой органикой, образовывали новый скелет -каркас, а более мягкие ткани располагались относительно этой конфигурации. Причем, ни один орган не прекращал функционировать и не терял своего места и роли в общей системе. Даже мозг был способен расплющиться в тонкую пластинку, преобразуясь вместе со всей формой.
Единственной помехой при этих трансформациях были волосы. Они рассеивались и не только мешали, но и создавали реальную угрозу при попадании в жизненно важные органы и точки. Теперь, я надеюсь, вы понимаете, почему я лысый, без бровей и ресниц. На моем теле вы не встретите ни единого волоска, я вывел их специальным раствором, и они уже никогда не будут мешать мне своим ростом. Тогда, на краю обрыва, когда я впервые увидел вас и услышал, что вы журналист, я понял, что это мой шанс, может быть, единственный. Да-да, не смотрите так на меня.
В тот день, когда вы все считали, что я упал с обрыва, я мирно лежал большим и гладким валуном чуть поодаль и с интересом за вами за всеми наблюдал. Глаза мне правда, пришлось сделать узкими и расположить их у самой земли в виде двух щелей, а то бы вы меня могли быстро заметить.
Кстати, при перемене формы оказалось возможным и небольшое изменение окраски. Ярким, как апельсин, стать не получается, но оттеночные цвета вполне доступны. Следует лишь хорошенько себе это представить и дать команду на плавление. Это не сложно, поверьте, это надо чувствовать, а если вы приняли препарат, то уж, поверьте мне, почувствуете.
Я осознаю, что мы действовали несколько бесчеловечно, устраняли после каждого эксперимента объект, на котором проводили исследования. Но поймите нас правильно, мы не могли поступить иначе, потому что в таком случае не сумели бы скрыть своей работы. А я надеюсь, что теперь вы понимаете, что отдавать ее разведке и армии было бы преступлением в планетарном масштабе. К тому же, это открытие по своей сути и перспективе стоит гораздо выше, нежели какие-то там выведывания секретов и шпионаж, и, тем более, чем использование на войне.
Впечатления захлестывали Элмера с головой, как океанические волны, и он барахтался среди них, пытаясь ухватить столь недостающего воздуха
– Между прочим, тогда, в парке, где эти идиоты из разведки убили ни в чем не повинного человека, приняв его за меня, я тоже был рядом с вами. Не догадываетесь, в виде чего?
Элмер оторопел.
– Признаться, нет. Разве что скамейки, что ли ?
– Ну что вы, господин редактор, я не позволил бы, во-первых, на мне сидеть. А потом, запомните, что при трансформации человек может принят форму не любых размеров. Размер обусловлен объемом вашего тела, и если вы захотите стать ростом, скажем, метра два, то вам придется изрядно похудеть. А там, в парке, я был, самому смешно, ящиком для мусора, что стоял рядом с вами. Мне еще пришлось, к тому же, превратиться в него в четыре утра, а уйти оттуда из-за этого снайпера аж в полвосьмого. Ума не приложу, чего он там сидел еще столько времени в кустах.
Ну, вот, мы что-то немного отвлеклись. Закончив программу по регенерации, я имею в виду официальную сдачу работы комиссии, мы оказались без средств и возможностей далее развивать нашу тему. И более того, мы не могли делать промежуточные работы из-за боязни быть разоблаченными, и мы решили перенести исследования в домашнюю лабораторию одного из нашей тройки. В подвале своего дома он оборудовал отличную лабораторию. То, чего не хватало, мы могли иногда брать с работы, отговариваясь, что хотим кое-что проверить дома.
На четвертый месяц, если считать от самого начала работы, мы довели препарат до совершенства и изготовили контрольную партию, которую спрятали в очень надежном месте. К этому времени на работе нас основательно загрузили, и мы бы все равно не смогли больше работать дома, не оставалось времени, так что завершить все мы успели как раз вовремя. Но как это всегда бывает, по окончании одного приходит в голову другое, и один из нас предложил провести эксперимент по дополнению препарата. Он лишь вводил специально разработанный им раствор в уже готовое, после приема первого препарата, к трансформации тела.
Состав раствора показался нам очень интересным, и мы хотели увидеть, какие последствия дает он, накладываясь на наше прежнее открытие. Пока мы готовились, один из нас заболел, а потом его перевели на другие разработки. Мы поддерживали с ним контакт, но он не участвовал в создании раствора и, следовательно, не знал состава полностью. Старого состава он, кстати, тоже не знал полностью, так как не был специалистом в этой области. Для эксперимента требовался человек, и мы, неоправданно рискуя, изъяли его из нашей рабочей программы, ограничившись лишь туманными объяснениями. Нас можно понять, мы были увлечены и, конечно же, потеряли контроль и трезвость в оценке ситуации.
Успех был настолько велик, что мы чуть не сошли с ума от радости. Объект не только обладал возможностью изменять форму, но и проявлял фантастические возможности во многих областях. Нам удалось поднять его интеллект до невиданных высот, так же возросли физические возможности. Чуть позже я вам их продемонстрирую. Мы рыдали, когда, зафиксировав все результаты и в общем уже закончив эту тему, пришел момент устранить доказательства ее существования. Этот человек был совершеннее нас во всем, и лишь доверие к нам погубило его, иначе мы бы были бессильны что-либо сделать с ним.
Тем временем наш третий коллега, видимо, под влиянием финансовых трудностей, а может и еще чего-нибудь, решил проинформировать руководство о наших достижениях. Накануне он узнал об удачной доработке, и, наверное, это переполнило чашу его терпения. Но сделал он это так неуклюже и грубо, что произошла утечка информации за пределы нашего начальства и даже нашего ведомства.
И вот тут все и началось. На следующий же день домашнюю лабораторию разгромили до основания в поисках готового препарата. Мой коллега держался до конца. Он так и не сказал им, где спрятана контрольная партия. За день до этого мы перенесли место хранения, дополнив прежние ампулы ампулами с самым новым препаратом. Третий этого не знал и изрядно сел в лужу, приведя комиссию и всех остальных, допущенных к расследованию, в пустое место. Они убили второго, точнее, он умер в муках. Они, конечно, не хотели его смерти, так как он нес нужную им информацию, но выхода он им не оставлял.
После его смерти начали искать меня. И вот тогда я понял, что ни за что не смогу уйти от них, останься я тем, кем я был тогда. Они бы выловили меня в двадцать четыре часа в любой точке страны и мира. Я принял последнюю модификацию препарата, чтобы спастись и сохранить его состав. Если бы за мною гонялась только разведка и спецотдел моего института, я бы, может, и не так волновался. Им я нужен живым любой ценой, ибо только я знаю способ изготовления, они это прекрасно понимают. Но, к сожалению, есть и еще кое-кто.
Из-за утечки информации об этом стало известно спецотделам ведущих корпораций, занимающихся промышленным и, по ходу дела, всем остальным шпионажем. После приема препарата человек не нуждается во многих продуктах цивилизации столь остро, как прежде. А в некоторых продуктах и вовсе не испытывает никакой потребности. Например, мне ни к чему те же калькуляторы, компьютер мне нужен лишь для передачи информации на расстояние и как справочник, прочитав который я более в нем не нуждаюсь, и многое другое, без чего обычный человек полноценно функционировать не может. И вот, быстро сообразив, что будет с их доходами, получи эта штука распространение, они принимают единственно верное в этой ситуации решение: убить меня. Таким образом они спасают свои миллионы, выручаемые на продаже этих вспомогательных средств.
Там, в ресторане, где вы меня дожидались, меня хотели убить именно эти люди, и, кстати, убил их не я, а также гоняющаяся за мной разведка. Ее представители также присутствовали в ресторане. Видимо, эти господа контролировали ваш телефон. Ну, а разведка, как ей и полагается по рангу, следила за вами глобально, по всем направлениям, хотя и допустила пробой в отношении телефона. Наверное, кому-то показалось, что ему мало платят, и он решил заработать у корпораций за информацию о вашем участии в погоне над обрывом. Те платят отменно и действуют иногда довольно проворно. Так что, сами видите, в каких условиях приходится жить. Вот и сейчас вы привели за собой кое-кого.
Элмер вздрогнул.
– Как? Неужели таки привел? Но я же петлял, как лиса, неужели не отстали?
Пэрэ подвинулся к столику.
– Конечно, не отстали. Вы что же считаете, что когда раскручивается дело с такими перспективами, за Вами будут следить несколько человек, даже несколько десятков человек? Нет, за Вами следили тысячи, и находятся они везде, так что если Вы пытаетесь избавится от, так сказать, "хвоста", то он же ждал Вас и впереди по маршруту Вашего следования, и по бокам, и даже сверху, в небесах. Вашим единственным шансом было исчезнуть, испариться на пустом месте, что я за Вас и сделал. А Вы в это время преспокойно проследовали в эту квартиру. Между прочим, снятую мной всего на месяц, так что, где моя база, они все равно не узнали бы. Мне изрядно помог, сам того не понимая, и третий наш участник. Он по своей специальности не является ни биологом, ни даже химиком, и его участие в нашей тройке заключалось в основном во вспомогательных работах. И уж тем паче мы никогда не демонстрировали ему ничего того, что можно было бы считать стержневым, или хотя бы важным. Он лишь однажды случайно присутствовал при неудачном эксперименте, когда объект на глазах превратился в бесформенную кучу органики. Ну и в самом конце, я уже говорил, мы его ознакомили с результатами действия новой добавки. Так что его информация ни коим образом не может помочь им меня обнаружить. А вот с Вами я, конечно, рискую. И хотя, даже сообщи Вы им все, что я Вам сказал, я имею еще довольно большие шансы. Не станете же Вы стрелять во все, что Вас окружает и хватать все, что вокруг Вас находится, а я могу стать почти всем из этого. Но все же я на Вас рассчитываю и попытаюсь поверить, потому что Вы мне нужны, а я нужен Вам. Вы мне, как инструмент в осуществлении моего плана, а я Вам, как живая сенсация, найденная Вами и больше никем. Сейчас я, как и обещал, продемонстрирую Вам кое-какие мои возможности, после чего изложу свое предложение, и будем считать его обращением к нации и правительству.
Элмер увидел, как Пэрэ весь оплавился – как тающее мороженное, потом бесформенной лужей стек с кресла, оставив на нем одежду, и расплылся по полу тонким слоем розовой гущи. Лужа постепенно концентрировалась и вмиг поднялась ровным и гладким столбом. В центре появились глаза и рот.
– Я думаю, что это вполне убеждает в правоте мною сказанного, а специалисты дадут свою оценку этим кадрам, так как удостоверятся в их подлинности, – произнес он и, приобретая прежний вид, начал одеваться.
Элмер был поражен, он впервые в жизни присутствовал при подобном, как по зрелищности, так и по значению.
– Ну, и что же я могу сделать для вас, господин Пэрэ? – Элмер посмотрел влево, где стояла камера – попало ли все это в кадр? По углу , под которым располагался объектив, было похоже, что попало.
– Всему свое время, господин редактор, – Пэрэ застегнул последнюю пуговицу на рубашке и сел в кресло. – Я совсем забыл вкратце рассказать о некоторых особенностях тела при ранениях, как огнестрельных, так и всех остальных. При трансформации попавший в тело предмет, пуля или что-то там другое, совершенно свободно как бы выплевывается наружу. Нанесенные же ранения сплавляются, как дырка в куске свинца при переплавке, в ту же формочку, что и раньше. Надеюсь, теперь станет особо понятен интерес военных и разведки к этому открытию. Только попадание в мозг, невыносимая окружающая среда, огонь, вода и т.д., могут уничтожить эту форму. Простая стрельба по ней лишь уменьшает ее общий объем, да и то незначительно.
Пэрэ с минуту помолчал.
– Теперь мы подошли к моменту, когда я хотел бы в лице известного всем журналиста, которого прошу представить меня народу, обратиться к вам с предложением.
Пэрэ начал работать на камеру. Элмер видел это и боялся помешать. Наступала кульминация, а уж он-то знал, насколько она важна как средство, действующее на поведение и психологию масс.
– В процессе формирования человека как вида, как формы живой материи, он начал преобразовываться в конкретную форму. Эта форма была предопределена конкретной средой его обитания и окружающими его условиями. Он не мог выбирать, он лишь получил то, что оптимально, надо сказать, подходило под его способ и метод жизни. Но в процессе эволюции разума физическая плоть его тела исчерпала себя как инструмент для воплощения его идей и потребностей. Встав перед ограничивающей его в развитии формой своего тела и его конечными возможностями, человек, за невозможностью и неимением ничего лучшего, пошел по пути дополнительных и вспомогательных средств, воздействуя на которые силой своего тела, человек многократно увеличивает свою силу, свою власть и влияние.
Рост и разнообразие вспомогательных средств росло прямо пропорционально росту человеческих амбиций и стремления к развитию. Но как бы ни были многооперационны и совершенны дополнительные, искусственные средства человека, остающееся неизменным статичное его начало есть ни что иное, как тормоз. При разрастании и усовершенствовании своих дополнений первичная форма заставляет все это ориентироваться лишь на себя. Все и вся вокруг подгоняется под стандарт изначальной человеческой формы и силы. Две руки, две ноги, голова и определенные усилия, с которыми человек может воздействовать на окружающее его. Подобная однобокость не может служить признаком усовершенствования в полной мере. На данном отрезке развития цивилизация вступает в стремительный рост темпов прогресса. И особенно важно сейчас, чтобы люди, как вид, получили полную свободу в способности изменения своей конфигурации. Это даст не только дополнительные резервы в выборе вспомогательных средств, но и необозримо расширит изначальные способности индивида, что неизбежно приведет и к возрастанию дополняющего, как следствие.
До сего момента человечество имело полученную в наследство форму , по-своему положительную и нужную, но сейчас оно особо нуждается именно в той форме, которая предназначена для эксплуатации мозгом и определяемой им же. Подобная форма совершенна и обладает как прежними свойствами, так и целым рядом новых. Для более упрощенного перехода необходимо закрепить прежнюю форму законодательно как классическую и использовать ее во всех ситуациях, не требующих значительного усилия или использования вспомогательных средств. В отношении же к остальным ситуациям возможно использование любых других форм тела, изменяемых для оптимальной адаптации. Это уже дело времени, желания и фантазии. Мы, господа, не есть те, кого мы видим в зеркале и на улицах, это марионетки, безжалостно эксплуатирующиеся нами. Мы со страхом приняли бы наш истинный облик. Маленьких, серовато-бледных, похожих на яйца в инкубаторе, слепых и глухих, злобных, сидящих в беззащитной биомассе тела и распоряжающихся ею. Так давайте же посмотрим правде в глаза и признаемся друг другу в том, что тело должно быть таким, каким мы его желаем видеть, и никаким другим. А уж каким его желает видеть каждый – это его собственное дело. Добавляя к этому вновь приобретенные способности повышенного интеллекта, которые могут сами по себе рассматриваться, как такая же отдельная возможность человечества, хотелось бы объединить все вышеуказанное.
Итак, мы с вами вступаем в новую эпоху. Эпоху биоинтеллектуальной революции, дающей необозримые перспективы развития. Я готов передать вам все это, но я вправе и я требую соблюдения ряда условий, без которого все это превратиться лишь в оружие ограниченной кучки монополистов, одержимых угаром власти.
Прежде всего, необходимо юридически закрепить ответственность за использование трансформации в преступных целях. Более детальную разработку закона можно поручить специалистам в этой области. Так же, во избежание монополизации, прививать препарат поголовно, параллельно с вручением паспорта при совершеннолетии. Так удастся избежать двух главных зол: монополию на трансформацию и неумелое обращение с нею вследствие недостаточного развития. Все остальные проблемы и связанные с ними решения я предоставляю вам. Считаю, что они не способны значительно изменить основу того, что уже произойдет, в худшую сторону.
Пэрэ окончил свое воззвание и обратился к Элмеру:
– Ну, вот, господин редактор, я рассчитываю на ваши связи и жду этого репортажа в эфире. Без всяких вырезок и монтажа, от и до, все, как было, иначе я не гарантирую выполнения своего обещания. После него я жду, также в эфире, обращение президента к народу с гарантией выполнения моих условий в случае предоставления препарата. Ну и, разумеется, я застрахуюсь, размножив запись и сохранив у себя часть препарата. И в случае чего смогу совершить вторую попытку в будущем.
Пэрэ встал и выключил камеру.
– Ночь придется провести у меня, а рано утром я жду ваших действий.
Он вставил взятую из камеры кассету в двухкассетный магнитофон. Вторая кассета была уже там, и он включил запись.
– И не ищите меня, я сам вас найду, если все пройдет нормально.
– Послушайте, Пэрэ, – начал Элмер, – я все время хочу спросить, но все время забываю, как вы умудрились достать тот пистолет-пулемет, который бросили у обрыва? Мне говорили, что это редкое и охраняемое от широкого распространения оружие.
Пэрэ широко улыбнулся:
– А как вы думаете, зачем я требую уголовной ответственности? При этой перемене формы я могу проникнуть, куда угодно, что я и делал. Но я делал это, чтобы спастись, а кто-то может использовать такой шанс совсем в других целях.
* * *
Утро было, как и день назад, серое и дождливое. Пэрэ сидел у себя дома и думал обо всем произошедшем. Он вывел Элмера с кассетой еще в четыре утра и напряженно ждал известий. Он считал, что сделал ставку верно – журналист с известностью не меньшей, чем у президента, которому открыты первые полосы всех газет, лишь пожелай он этого, не мог ничего не сделать. Он должен был пробиться с этим материалом.
Если не он, то на сегодняшний день не было никого больше для подобной бомбы.
Пэрэ плохо спал, и с утра его тянуло вздремнуть. Утренний выпуск новостей уже подходил к концу, и он прилег на кровать, сонно щурясь на экран. Неожиданно выпуск прервался. Пэрэ широко открыл глаза и встал.
На экране был Элмер, он был слегка взволнован.
Изложив вкратце суть дела, журналист подчеркнул, что спецслужбы могут попытаться сорвать эфир с показом репортажа, но персонал предпринял все меры и сделает все возможное, чтобы этого не случилось.
Пэрэ просидел у телевизора до самого конца, и только, когда Элмер подводил итоги по окончании обращения, он выключил телевизор и опустился на колени. Сорвать трансляцию даже не пытались. Его удар застал всех врасплох. Это был глубочайший нокаут, после которого следует победа его нанесшего.
Он сделал это! Он подарил это человечеству, а, значит, смерть человека, напополам с ним причастного к этому открытию, и смерть многих других была не напрасной.
Теперь оставалось дождаться выступления президента, а оно обязательно последует, в этом Пэрэ уже не сомневался.
1992 г.
ЦЕНА ПРОЗРЕНИЯ
Окно с легкостью распахнулось наружу, и Юдиф оказался окруженным множеством отдаленных звуков, долетающих снизу. Он перегнулся через подоконник и посмотрел туда, где виднелось дно колодца, образованного стенами стоящих рядом домов. Машины, как маленькие разноцветные точки, хаотично перемещались, то замирая перед светофорами, то суетливо ускоряясь, обгоняя друг друга на широкой части дороги. Для того, чтобы увидеть людей, было слишком высоко. Юдиф отошел от окна и лениво потянулся. Приятная истома волной прокатилась по всему телу. Он отстегнул ремень и, скинув рубашку, направился в душ, на ходу снимая часы и подыскивая место, куда бы он мог их швырнуть. Едва нога ступила на порог ванной комнаты, как раздался мягкий зуммер телефонного звонка. Сделав резкое движение кругом и беззвучно проронив ругательство, Юдиф направился к телефону.
Голос был знакомый и значил для него только одно: есть еще одна работа, а, значит, неплохие деньги, может быть, даже очень неплохие.
– Добрый день. Я буду банален и спрошу, не оторвал ли я вас от чего-нибудь важного или не помешал ли чему-нибудь? – поинтересовался звонящий.
– Нет, господин Тристан, я готов выслушать вас, даже сидя на унитазе, так как знаю, что беспокоить понапрасну вы не будете.
– Ну, что ж, – голос на том конце провода стал мягче, – тогда ближе к делу. В этот раз встречаться не будем, поговорим так. Линия сейчас чистая, не волнуйтесь, а лишним доказательством этого будет то, что я вам сообщу. Надеюсь, вы понимаете, что будь что-то не в порядке, я бы не стал так дешево светиться?
Юдиф покачал головой в знак согласия.
– Да, конечно же, господин Тристан, итак, я вас слушаю, – при этом он нажал кнопку спаренного с аппаратом магнитофона. В его практике случалось всякое, и он не хотел повторять прошлых ошибок. Кроме того, никогда не мешало прослушать беседу еще пару раз. Малейшая интонация или пауза часто давали ему больше информации, чем весь разговор.
В трубке послышался шелест бумаги.
– Что ж, приступим, – начал Тристан. – В данном случае вам придется самому искать пути к объекту, это первое, что не так, как раньше. Дело в том, что у нас нет никаких возможностей добраться до него, ни физически, ни морально. По закону он чист, улик нет, имидж – безукоризненный. Преуспевающий бизнесмен, щедрый меценат, отличный семьянин и т.д. и т.п. Мы искали его пять лет, а потом еще шесть – искали что-нибудь на него. К нашему великому сожалению единственный вывод, который мы можем извлечь из проделанной работы, – это то, что он совершенно неуязвим и для нас недосягаем. Имя – Тимоти, вы его, наверняка, уже вспомнили. Живет в собственном небольшом, но шикарном замке недалеко от города. Жена недавно погибла в автокатастрофе, есть сын девяти лет, зовут Гил. Замок неприступен даже для армии. Я думаю, что в экстренном случае им пришлось бы сперва несколько дней долбить его из гаубиц, а уж потом идти на штурм. Хотя с виду ничего особенного нет. Нам понадобился месяц, чтобы разобраться, в чем там изюминка.
Детальные исследования скрытых укрепления, снятые нашими спутниками, вам предоставят.
Юдиф переложил трубку в левую руку.
– Теперь я вижу, что дело не из легких. Раз уж ваши спутники задействованы, то игра, видимо, стоит свеч.
Голос хмыкнул.
– Еще как стоит. Официально он – владелец химико-фармацевтического концерна. Продукция: медикаменты, минеральные добавки, химические красители и многое другое. Но по нашим данным, без всяких сомнений, через его фирмы и филиалы идет поток самых разнообразных отходов. Куда они исчезают и что он от этого имеет – в точности не знает никто. За все время наблюдений удалось установить лишь то, что суммарный объем финансов всего этого концерна -лишь жалкие гроши, которые он пускает на легальное прикрытие своей деятельности. Основная же сумма уходит куда-то в наукоемкие производства и, естественно, в его карман.