Текст книги "Полководцы Московского царства"

Автор книги: Дмитрий Володихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

А осенью 1503-го или, по мнению иных специалистов, в первой половине 1504 года Ю. З. Кошкин скончался[123]123
  Веселовский С. Б. Исследование по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 150.


[Закрыть]. Счастлив он был в своей судьбе: высоко летал, познал вкус победы, насладился удачным браком. Его супруга, Ирина Ивановна из древнего и знатного рода Тучковых-Морозовых, родила ему шестерых сыновей и пережила мужа на треть века. Третий сын, Роман, стал прадедом первого русского царя из династии Романовых. По нему, Роману Юрьевичу, кстати, династия и получила свое имя.

А вот для его брата карьера полководца еще далеко не была окончена. Иван III по-прежнему «ставил» на него – как минимум осознавая недюжинный опыт воеводы.

Ни страшный разгром на Ведроши, ни поражение 1501 года под Мстиславлем[124]124
  О нём подробно будет рассказано в главе, посвященной князю Александру Владимировичу Ростовскому.


[Закрыть] еще не остудили пыл литовцев, они пытались сопротивляться. В свою очередь, московское командование переоценило степень ослабления противника. В 1502 году большая рать московская во главе с сыном Ивана III князем Дмитрием по прозвищу Жилка попытала счастья под Смоленском. Под рукой Дмитрия Ивановича собралась команда отличных военачальников. Сын знаменитого Д. Д. Холмского, Василий Данилович, был старшим из них, а вторым числился Я. З. Кошкин. Поход начался летом, усталые полки вернулись к Москве 23 октября; кампания закончилась неудачей. Смоленск штурмовали, применяли артиллерию, но, как сообщает летопись, «града… не взя, понеже крепок бе». Войска, осаждавшие Смоленск, сумели всего лишь разорить его окрестности. Дмитрий Жилка, оправдываясь, заявил, что его плохо слушались: дворянская конница разъезжалась по богатой Смоленской земле без его ведома, ища возможности пограбить местное население. Виновных после возвращения в Москву арестовали, кого-то били кнутом «на торгу», кого-то «в тюрму пометали»[125]125
  Типографская летопись // Полное собрание русских летописей. Пг., 1921. Т. 24. С. 215.


[Закрыть].

Относительно действительных причин неудачи высказывались разные соображения: помимо самовольного отъезда бойцов московской конницы в дальние волости для грабежа здесь и недостаток продовольствия, и относительная слабость осадной артиллерии, и мощь крепостных сооружений, и лояльность смолян великому князю литовскому, от которого они незадолго до начала осады получили льготную грамоту по налогам; в литовских источниках находили даже намеки на некую эпидемию, выкосившую часть осаждающих. Однако главная причина неудачи, возможно, кроется в ином. На исход осады Смоленска самым скверным образом повлияла слабость московского командования. Дмитрий Иванович Жилка не раз возглавлял большое войско, однако боевые достижения его – неизменно более чем скромные, а в 1506 году он покажет редкое легкомыслие и самонадеянность в драматических битвах под Казанью. Он скорее мешал более опытным военачальникам осуществлять тактическую работу. Воеводы с очевидным тактическим дарованием, то есть прежде всего Яков Захарьин (второй воевода Большого полка) и князь А. В. Ростовский, стоявший несколько ниже в служебной иерархии, не имели решающего голоса, что, по всей видимости, привело к трагическим последствиям. Современный исследователь Н. С. Борисов, знаток воеводского корпуса Московского государства, резонно заметил о Дмитрии Жилке: «Ни в этом походе, ни в других он не отличился полководческими дарованиями». И далее: «Дмитрий Жилка явно не годился на роль диктатора», – а потому не сумел «железной рукой» восстановить дисциплину в армии, когда осаждающие увлеклись грабежами в ущерб основной цели похода[126]126
  Борисов Н. С. Иван III. М., 2000. С. 494, 495.


[Закрыть]. Думается, это еще весьма мягкая и щадящая оценка высокородного командующего.

Силы обеих борющихся сторон истощились. Россия не могла продолжать масштабные наступательные действия, а Литва не имела ресурсов, чтобы перейти в контрнаступление. Начавшиеся переговоры привели к огромным территориальным приобретениям для русской стороны[127]127
  Об этом подробно рассказано в главе, посвященной князю Д. В. Щене.


[Закрыть]. Притом обе державы сохранили иллюзию, что ход вооруженной борьбы легко переломить. Москва мечтала о новом сокрушительном ударе, о том, как все русские земли, когда-то, до XIII столетия, являвшиеся частью «Империи Рюриковичей», окажутся под властью государей московских. Западный оппонент искал способ перечеркнуть результат двух сокрушительно неудачных войн, исправить какую-то непонятную ошибку в борьбе с Москвой, еще четверть века назад казавшейся слабым противником…

Василий III ценил Я. З. Кошкина не меньше, чем его отец. Поэтому, когда разразилась новая московско-литовская война (1507–1508), уже немолодого полководца вновь поставили в строй. Яков Захарьич совершил несколько походов, из них два особенно хорошо показали его надежность и энергичность.

На сторону Москвы перешел «инсургент» – русско-литовский князь Михаил Львович Глинский, богатый магнат, влиятельный вельможа. Он поднял знамя восстания, но особенных успехов не достиг. Теперь князю пришло время подумать о собственной голове… Василий III отправил войска ему на помощь.

Весной 1508 года московские рати двинулись навстречу войскам восставших. Я. З. Кошкин вел армию из пяти полков – большую силу. Ему удалось соединиться с Глинским, вывести его из литовских владений, попутно разорив неприятельские области под Минском, у Орши и под Дубровной. «Они оттудова пошли под Кричев и подо Мстисловль, – сообщают документы того времени, – да и быв под теми городы и землю Литовскую воевав… отписали к великому князю с рубежа, что они вышли из Литовские земли на брянские места»[128]128
  Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1977. Т. I. Ч. I. С. 102.


[Закрыть].

Ни одного города взять не удалось, но все же этот дальний рейд следует считать тактическим успехом: русские воеводы вытащили союзника из довольно сложной ситуации, угрожавшей ему разгромом, нанесли урон противнику, ушли без потерь. Притом очень хорошо видно, что новая московско-литовская кампания сделала Я. З. Кошкина одним из признанных лидеров русской армии, военачальником, который постоянно возглавляет полевые соединения. Даже в счастливом 1500-м, когда ему сдались Брянск и Путивль, Яков Захарьич не имел столь значительного влияния на военные дела.

Осенью 1508 года литовцы начали масштабную наступательную операцию в районе Дорогобужа. От Смоленска на Дорогобуж двигался литовский полководец Станислав Кишка с войсками. Он попытался отбить город, взятый когда-то Ю. З. Кошкиным и пятью годами ранее по мирному соглашению вошедший в состав России.

Ход боевых действий не вполне ясен, но, видимо, Кишка успел дойти до города и занял своими отрядами как минимум посады дорогобужские (судьба крепости не отражена в русских источниках, а вот литовские сообщают, что Кишка город спалил). Авангардные части литовский полководец отправил далее на восток.

Оборонительная операция потребовала значительных резервов. Навстречу Кишке вышла из Москвы и русская армия во главе с испытанным Яковом Захарьиным-Кошкиным. Ему придали отряд, стоявший в Можайске и возглавлявшийся князьями В. Д. Холмским и А. В. Ростовским. Холмский доложил: людей у них мало, требуется пополнение. «З городов» стали срочно собирать пищальников и посоху для отправки под Дорогобуж. В конечном итоге армия, предназначенная для контрудара, приняла устрашающий вид: туда стянули большие силы.

При соединении двух самостоятельных корпусов первенствующее место получил князь В. Д. Холмский, а Я. З. Кошкин оказался у него в полку вторым воеводой.

Армия готовилась к генеральному сражению. Тем временем литовцы начали строить оборонительные сооружения в Дорогобуже. Они планировали здесь закрепиться.

От Вязьмы к Дорогобужу были заранее выдвинуты легкие силы князя М. В. Горбатого-Кислого, Александра Заболоцкого и Андрея Салтыкова – «литовских людей отведать и языков добывать».

У Дорогобужа передовой отряд литовцев был разбит авангардными частями русского войска и потерял около ста человек. Кишка, как говорилось выше, уже был в Дорогобуже, но, услышав о приближении русских полков, отступил из города. Литовский полководец предпочел уступить позиции без боя. Московская армия встала на оборону Дорогобужа и осталась там даже после того, как неприятель ушел. Василий III, услышав об успехе своих воевод, немедленно распорядился отправить в Дорогобуж итальянских мастеров «Бартоломея да Мастробона» – ставить новую, мощную крепость. Дорогобуж, пока русская армия не добыла Смоленск, являлся драгоценным форпостом на западном рубеже России, его следовало беречь как зеницу ока…

Итак, русская армия готовилась к большой битве, ее не произошло, но был достигнут серьезный стратегический успех: удалось отбить Дорогобуж и заставить отступить литовское воинство.

Война закончилась тем, что ни одна из сторон не подавила вторую. Никто не достиг своих целей, никто не получил крупных территориальных приобретений. Окончательное решение в судьбе московско-литовской борьбы, еще недавно казавшееся столь близким, отодвинулось в далекое будущее. Многие поколения по обе стороны «литовского рубежа» примут в ней участие.

Но это не должно ронять имени Я. З. Кошкина – седого ратоборца войн с Литвой. Он сделал все, к чему обязывал его долг воеводы, нигде не сплоховал.

По итогам множества кампаний следует признать за Яковом Захарьичем великие заслуги перед государями Иваном III, Василием III и юной Россией. Правители московские заслуги эти видели и оценивали по достоинству. Я. З. Кошкин провел жизнь маститого вельможи. Он не раз вел переговоры с литовцами; наместничал в Коломне, затем в Новгороде, потом опять вернулся в Коломну; он присутствовал на торжественных событиях: составлении Иваном III завещания, помолвке сестры Василия III Евдокии с царевичем Петром и помолвке «своякини» Василия III Марьи Сабуровой с князем Василием Семеновичем Старо-дубским…

Жизнь боярина завершилась еще бóльшим торжеством. Осенью 1509 года Василий III отправился в Новгород, а Я. З. Кошкина оставил в Москве старшим в боярском правительстве, то есть кем-то вроде своего заместителя. Чего тут больше – почести или ответственности? И того и другого хватало. Яков Захарьич вознесся на доселе небывалую высоту… и умер 15 марта 1510 года[129]129
  Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 184.


[Закрыть].

Так представитель рода Захарьиных-Кошкиных впервые оказался в непосредственной близости от монаршего венца…

Глава 5
КНЯЗЬ
АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ РОСТОВСКИЙ

Русская история необыкновенно богата большими воинскими победами. Столь богата, что иной раз потомки бесстрашных воинов не обращают внимания на их триумфы «второго ряда». Иной раз на периферии исторического сознания оказываются полководцы и боевые достижения, которые составили бы основные главы в национальной истории народа менее значительного, нежели русский. А мы… мы до такой степени привыкли быть богачами на сей счет, что порой относимся к своему драгоценному достоянию расточительно. Мы время от времени забываем такое, чему никогда, ни при каких обстоятельствах не следует быть забытым.

У нас есть великий Суворов. И в тени его перестают замечать великого Румянцева. У нас есть великий Ушаков. И в тени его размываются черты великого Сенявина. У нас есть великий Пожарский. Многие ли видят рядом с ним других выдающихся полководцев Московского государства? А ведь это была эпоха, когда наша страна быстро расширялась и победоносные русские полки шли в бой под командой незаурядных вождей.

Один из них, своего рода Румянцев XVI века, ныне почти забытый, но для своего времени знаменитый полководец, – князь Александр Владимирович Ростовский. В эпоху московско-литовских войн он одержал как минимум три крупные победы. В 1500 году князь Ростовский взял Торопец, в 1501-м выиграл у литовцев бой под Мстиславлем, а в 1517-м тактически переиграл и заставил отступить гетмана Острожского под Опочкой.

Стоит хорошенько отдраить звонкую медь его имени и заставить ее сиять во всем древнем величии.

Александр Владимирович родился в 1470-х годах.

Тогда разветвленный дом ростовских Рюриковичей должен был искать свое место при дворе Ивана III. Статус удельных князей остался для него в прошлом, родовые земли свои он потерял, и будущность князей ростовских зависела теперь от того, сколь успешно ведущие представители этого дома встроятся в механизмы московской службы.

В свою очередь, для Московской державы актуальным был вопрос о том, как отбирать представителей подобных семейств в состав военно-политической элиты. Москва должна была нарастить состав правящего класса. Совсем недавно из небольшого Московского княжества родилась громадная Россия. Задачи, которые теперь, после создания централизованного Русского государства, решали ее правители и правительство, многократно увеличились в масштабах. Узкий круг старых боярских семей Москвы справиться с ними уже не мог. Но отбор выходцев из бывших удельных князей, регионального боярства и знатных иноземцев на высшие ступени правящей элиты еще не завершился, он как раз набирал обороты. Личная лояльность государю и личные таланты в ту пору могли не только высоко поднять самого знатного служильца, но и дать всему его роду твердое положение при дворе, в административной и военной системе Московского государства…

Возвращаясь к Александру Владимировичу: от него и его ближайшей родни зависело, какие позиции займет в среде русской служилой аристократии семейство ростовских Рюриковичей. Фактически решалась судьба семейства на несколько поколений вперед. Честной службой и воинским искусством он мог многого добиться для всего Ростовского дома. И на всю жизнь князь избрал этот добрый путь – путь храброго и верного служильца.

Впервые князь получил крупное назначение в 1492 году. В качестве первого воеводы Передового полка в большой пятиполковой армии Александр Владимирович участвует в походе «на Северу». Тогда Северская земля являлась частью Великого княжества Литовского. Поход окончился успешно: московские полки взяли Мценск и Любутск. Вообще прославиться Александру Владимировичу суждено было именно на московско-литовском фронте. Но богатая воинская биография то бросала его против шведов, то под Казань, то ставила во главе живого заслона от гибельных набегов крымского хана… Все двадцать с лишним боевых операций с его участием требуют целой книги, в одной главе о них рассказать невозможно. Поэтому стоит сосредоточиться на главных его достижениях.

К началу великой московско-литовской войны 1500–1503 годов, когда воинское дарование Александра Владимировича развернулось в полной мере, за ним числится как минимум пять операций, в рамках которых он выступал либо как полковой воевода в составе крупного полевого соединения, либо как командующий подобным соединением. Попробовал себя и в наступательных действиях, и в оборонительных. Это солидный опыт, подготовивший князя А. В. Ростовского к самым известным победам его воеводской биографии.

Итак, в 1499 году на службу Ивану III переходят несколько видных верховских князей (до того они подчинялись литовским правителям), из-за чего разражается новая война с Литвой. Для Московского государства она принесла громадное расширение территории, большую воинскую славу и показала его военно-политическое могущество. А для Великого княжества Литовского это вооруженное противостояние обернулось катастрофой.

Война застает Александра Владимировича в должности псковского наместника. Он собирает псковичей и наносит удар по северо-восточным окраинам Великого княжества Литовского. Поход князя А. В. Ростовского совершался летом 1500 года. Он довольно скупо освещен источниками, однако можно понять, что на сей раз полководец добился выдающегося успеха.

Ему удалось взять Торопец и пленить тамошнего литовского наместника князя Семена Соколинского; это произошло 9 августа 1500 года. Поход рассматривался современниками как крупное военное предприятие, он даже попал на страницы позднего новгородского летописания, крайне скудного известиями обо всем, что происходило за пределами Новгородчины. Помимо взятия Торопца рать князя Ростовского разорила окрестности Полоцка и Витебска, увела с собой множество пленников. Город Торопец – крупный административный центр, обладавший сильной (хотя и деревянной) крепостью. Удар в этом месте должен был весьма болезненно сказаться на общем положении Великого княжества Литовского. В 1503 году, когда было заключено мирное соглашение, Торопец с окрестными волостями перешел к Московскому государству.

Весной 1501 года Александр Владимирович покинул псковское наместничество: его решили использовать прежде всего не как администратора, а как искусного полководца на литовском фронте. Князю поручили ответственную операцию, где он должен был тесно взаимодействовать с новыми союзниками Ивана III. Чтобы понять, кто эти союзники и сколь важно их участие в войне, требуется сделать небольшое отступление.

По примеру верховских князей на сторону Ивана III перешли два удельных князя, контролировавших ключевые, стратегически важные города у «литовского рубежа»: князь Семен Иванович Можайский и князь Василий Иванович Шемячич. Прежде это были противники Москвы. Семен Иванович возглавлял войско, активно боровшееся за верховские городки в прошлую московско-литовскую войну. А теперь они отдали Москве под власть свои владения: Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч, Рыльск и Новгород-Северский. С их же помощью Иван III забрал у Литвы Путивль. В литовском доме как будто обрушилась стена. В обороне восточных рубежей появилась чудовищная брешь в несколько сотен километров. Закрыть ее было просто нечем. Великий князь московский склонен был использовать до последней возможности и эту брешь, и военные ресурсы новых своих полуподданных-полусоюзников. Осенью 1501 года войска обоих князей по распоряжению Ивана III были направлены к Мстиславлю, где стоял сильный литовский заслон. По словам летописи, его возглавляли «князь Михайло Ижеславский… да великого князя Александра Литовского воевода Остафей Дашкович з двором великого князя заставою и с желныри», – а также некий воевода Якуш Костевич.

Причина перехода князей на сторону Москвы лежит как в политической, так и в религиозной плоскостях. Великий князь литовский Александр предпринял действия, приведшие в итоге к самым плачевным для него последствиям. До конца XV века нерушимость православия на русских землях Великого княжества Литовского была чем-то само собой разумеющимся. М. Меховский в своем трактате «О двух Сарматиях» писал, что «… в Полоцке, Смоленске и затем к югу за Киев все… держатся греческого обряда и подчиняются патриарху Константинопольскому». Великий князь Александр сделал попытку принудительного введения унии среди всего православного населения, а также оказал давление на свою жену Елену Ивановну, дабы она оставила православие. В частности, в Полоцке между 1497 и 1500 годами был основан бернардинский костел, ему передана была земля, которой до этого владела православная церковь Святого Петра. По причине «нужи о греческом законе» в 1500 году на сторону Ивана III перешли сразу несколько сильнейших князей, ранее служивших Александру. Религиозно-политический конфликт был серьезнейшей причиной очередной московско-литовской войны. Православие являлось мощным козырем великих князей московских в борьбе за влияние на территории «Литовской Руси». Авторитет московского государя был бы подорван, не прими он энергичных мер к защите православия.

Возвращаясь к ситуации 1501 года: два удельных князя, недавно перешедших на сторону России, явно не располагали достаточными силами, чтобы разгромить литовский корпус под Мстиславлем. Летом 1500 года литовская армия во главе с гетманом князем Константином Ивановичем Острожским была разбита на реке Ведроши, сам Острожский попал в плен. За год литовцы вновь собрались с силами. Как видно, ядро новой армии находилось именно у Мстиславля – город оказался в ту пору на «передовой» – в непосредственной близости от земель, недавно занятых московскими полками; к тому же он с юга прикрывал Смоленск, пока еще занятый литовцами. Сюда пришел и «двор» (или, по крайней мере, часть «двора») великого князя литовского, то есть лучшие боевые формирования. Мстиславль давал литовцам отличную операционную базу для действий против любого наступления воевод Ивана III северо-западнее Стародуба и Брянска.

Поэтому главный элемент в большой пятиполковой армии, предназначенной для разгрома литовской группировки под Мстиславлем, составили московские полки, а не отряды удельных князей. А старшим среди «государевых воевод» был назначен князь А. В. Ростовский.

В воинских документах похода на Мстиславль Александр Владимирович ставится третьим по старшинству после князей С. И. Можайского и В. И. Шемячича. Формально их статус – статус удельных князей – выше статуса служилого аристократа, какой имел в Московском государстве Александр Владимирович. Однако именно князь А. В. Ростовский командовал основными силами армии, развернутой для наступления, то есть фактически являлся главнокомандующим.

В летописном известии о Мстиславльской наступательной операции Александр Владимирович назван «боярином». Можно предположить, что Иван III пожаловал этот высокий чин Александру Владимировичу в награду за взятие Торопца. Обретение боярства – большой скачок в карьере князя. Но и большая ответственность: надо и впредь проявлять себя на поле брани наилучшим образом…

Под Мстиславлем рать князя А. В. Ростовского и удельных князей нанесла литовцам серьезное поражение.

Летопись сообщает: «Приидоша воеводы к граду Мстиславлю ноября 4, в четверток, и срете их из града… И снидошася полки… И, Божиею милостию, одолеша полки великого князя… и многих литвы изсекоша, тысяч семь, а иных многих поимаша и знамена их поимаша, а князь Михайло едва утече в град. И воеводы великого князя, постояв у града, землю чиниша пусту, и возвратишася к Москве с многим пленом»[130]130
  Летописный свод 1518 года // Полное собрание русских летописей. Пг., 1921. Т. 28. С. 335; Воскресенская летопись. Продолжение// Полное собрание русских летописей. СПб., 1859. Т. 8. С. 240, 241.


[Закрыть]. В результате битвы московские воины «поймали» некоего вражеского военачальника Федня Скрыпова и пожгли посады Мстиславля, поскольку литовские воеводы «утекли» в город и их некому было оборонять.

Иван III, чрезвычайно трезвомыслящий политик, после битвы отправил в войско гонца Ивана Ярова с посланием для военачальников: «Вас… за вашу службу жаловать хотим». За пожалованиями «велел князь великий князю Александру и иным воеводам ехать к себе»[131]131
  Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1977. Т. I. Ч. I. С. 77.


[Закрыть]. Значит, Москва признавала высокую значимость победы, одержанной под Мстиславлем. Кстати, среди приглашенных к великому князю воевод Александр Владимирович поставлен на первое место. Тут можно увидеть не только старшинство князя А. В. Ростовского в походе, но и, по всей видимости, признание его особых заслуг на ратном поле.

Для неприятеля поражение у Мстиславля было вдвойне неприятным, поскольку он не сумел расквитаться за разгром на Ведроши и перехватить инициативу.

После первых, исключительно удачных действий Москвы и ее союзников война продолжалась еще долго, и шла она с переменным успехом.

Весной 1503 года между Москвой и Вильно было установлено перемирие, завершившее войну. Вместе с ним закончилась и боевая работа князя А. В. Ростовского на литовском фронте.

Великое княжество Литовское отдало Чернигов, Любеч, Торопец, Путивль, Брянск, Дорогобуж, Мосальск, Мценск, Трубчевск, Серпейск, Новгород-Северский, Рыльск, Гомель, Стародуб, Хотимль и Мглин, Карачев, Радогощ, Белую, а также ряд других городов. Это был самый крупный военный успех за всю жизнь Ивана III, наполненную громкими победами. Россия приобрела земли, сравнимые по площади с громадной Новгородчиной и, видимо, превосходящие ее по численности населения.

Взятие Торопца, успех под Мстиславлем и обретение боярского чина – таковы достижения Александра Владимировича. После Мстиславля он находился в зените славы. В ходе войны он был чуть ли не самым «востребованным» полководцем среди воевод Ивана III, который располагал в ту пору целой «обоймой» блистательных военачальников.

Очередная большая война с Литвой началась в 1512 году и продлилась около десятилетия. Двумя главными ее стратегическими направлениями были борьба за Смоленск и Полоцк.

Зимой 1512/13 года две большие русские армии вошли на земли Великого княжества Литовского. Первая из них двинулась на Смоленск, вторая – на Полоцк.

Весь 1513 год прошел под знаком отчаянных усилий московских воевод взять эти твердыни. Оба города упорно оборонялись, под их стенами полегло немало московских ратников. Полки отступали в изнеможении, но вскоре возвращались с новыми силами и опять начинали осаду. Никаких успехов! Казалось, вся сила московская будет бессмысленно перемолота в тяжелых боях…

В первой половине 1514 года Москва отдыхала от войны и собиралась с силами. Летом армия в очередной раз подошла к Смоленску. Ее возглавил лично Василий III – великий князь московский, сын и преемник Ивана III.

В итоге город сдался.

Вся оставшаяся часть войны прошла под знаком двух процессов: литвины прикладывают титанические, но тщетные усилия отбить Смоленск, а Москва наращивает столь же тщетные усилия, направленные к взятию еще и Полоцка. Итог войны: Полоцк взять не удалось, но Смоленск остался за Россией.

Смоленский триумф, к сожалению, скоро был омрачен поражением русского соединения под Оршей в том же 1514 году. Однако Литва не сумела реализовать преимущество, которое дала ей удача под Оршей. Победоносные ее войска подошли к Смоленску, ожидая, что город от одного их вида спустит флаг. Вышло иначе: литовцев отбили от Смоленска, они понесли большой урон и бежали, бросив обоз с припасами.

Важнейшим результатом Оршанской битвы да и в целом борьбы за Смоленск стало обессиливание обеих сторон. Их военный потенциал заметно сократился в результате понесенных потерь. Наносить удары прежней мощи не могли ни Великое княжество Литовское, ни Россия. Литовцы захватили несколько малых городков, Москва оказалась способна нанести ряд контрударов и даже занять Рославль, но на выполнение второй стратегической задачи – захват Полоцка – ей уже не хватило сил.

Князя А. В. Ростовского не коснулся позор поражения – он не участвовал в битве под Оршей.

С 1515 (то ли даже с конца 1514-го) года по 1517-й он возглавляет воинскую группировку, занимавшую позиции у Великих Лук. Наместничая в Новгороде на протяжении нескольких лет, Александр Владимирович играл роль идеального военного вождя для северо-западных регионов страны. Он действовал с большой осторожностью. Часть его сил оставалась на своих позициях, составляя заслон против потенциальных атак литовцев. А другую часть князь А. В. Ростовский отправлял вглубь территории неприятеля, тревожа его и не давая перейти в наступление.

Но у литовцев имелись прямо противоположные планы. Они собирались решительно атаковать именно здесь, на участке князя Ростовского.

В июне 1517 года Александр Владимирович вышел с войсками к Великим Лукам, чтобы продолжить тактику «заслона», активно оперирующего против литовцев.

Судя по списку воевод, князь А. В. Ростовский располагал крупными силами: в каждом полку по два-три воеводы – для небольшого полевого соединения хватало по одному воеводе на полк. Всего у него под началом оказалось десять воевод. Очевидно, разведка полководца загодя установила факт широкомасштабных приготовлений Литвы к наступательной операции на этом направлении.

Посол германского императора барон Сигизмунд Герберштейн проезжал 29 марта через Опочку и знал, что литовцы готовятся осадить ее. «Хотя в тех местах, – пишет он, – из-за частых болот, лесов и бесчисленных рек не найти, кажется, ни одного направления, удобного для движения войск, они тем не менее двигаются прямо, куда бы им ни было нужно, высылая вперед множество крестьян, которые обязаны удалить всякие препятствия: вырубить деревья и настлать мосты через болота и реки». Добравшись до Новгорода Великого, барон по поведению тамошнего наместника князя А. В. Ростовского понял: «Видимо, московиты… разузнали о приготовлениях короля к осаде Опочки»[132]132
  Герберштейн С. Московия. М., 2007. С. 388, 390; Лобин А. Н. Битва под Оршей 8 сентября 1514 года. СПб., 2011. С. 193.


[Закрыть].

Под команду Александра Владимировича был отправлен легкий корпус из-под Вязьмы: еще пятеро воевод с воинскими частями во главе с князем В. В. Шуйским, в том числе воевода полка Левой руки Иван Васильевич Ляцкий, которому предстояло сыграть выдающуюся роль в предстоящем столкновении с неприятелем. Вряд ли у Ляцкого под командой находилось тогда более тысячи человек, скорее он располагал всего несколькими сотнями бойцов. Примерно такими же силами располагал и князь Федор Васильевич Телепнев-Оболенский по прозвищу Лопата, числившийся у Великих Лук вторым воеводой Передового полка в армии князя А. В. Ростовского. Оболенскому также суждено было сыграть в грядущей битве незаурядную роль.

В сентябре 1517 года гетман Константин Острожский, когда-то разбитый на Ведроши, а затем одержавший победу под Оршей, двинулся из Полоцка на псковский «пригород» Опочку. Наместником Опочки и главой тамошнего гарнизона был Василий Михайлович Салтыков. Первым осадную армию Острожского встретил именно он.

Опочка не располагала мощными оборонительными сооружениями. По словам того же Герберштейна, там располагалась деревянная крепость (в отличие от Порхова и Пскова, где имелись каменные крепости), стоявшая «на высоком, островерхом, как конус, холме». Скорее этот холм и река у его основания обороняли Опочку, нежели ее невеликая крепостица[133]133
  Путешествие, совершенное автором в 2016 году в Опочку, и осмотр остатков ее земляных укреплений привели к следующему выводу: валы расположены так, что эту относительно небольшую крепость крайне трудно атаковать с любой точки. Штурмующий враг поставлен в крайне неудобные условия: круглые склоны холма, топкая почва вокруг него и невозможность установить артиллерию на близкую дистанцию огня (из-за речных протоков) делают сосредоточение войск для приступа рискованным.


[Закрыть]. Опочка была довольно значительным городом. Историк М. Н. Тихомиров считал, что Опочка в ту пору являлась крупным ремесленным центром со значительным рынком; у нее было богатое торговое прошлое, имелся обширный посад.

Но целью нападения была не одна Опочка. Да, в первой половине XVI столетия этот город мог считаться достойным призом для большой королевской армии, двинувшейся в генеральное наступление. Но за ним открывалась еще более заманчивая перспектива. Если бы Опочка быстро открыла ворота, польско-литовские войска получили бы возможность пойти дальше и захватить Вороноч[134]134
  Ныне Воронин или Воронач – городище и деревня в Псковской области.


[Закрыть], Врев, Владимирец, если повезет, то еще и Остров, Порхов, а то и сам Псков. Объектов для осады и захвата в Южном Припсковье хватало.

Наступление готовилось на протяжении многих месяцев. Польский король еще в апреле 1517 года указал собирать войска в Полоцке к сентябрю, к дню празднования Рождества Богородицы. Проезжая Опочку весной 1517-го, Герберштейн уже прекрасно знал, что король польский планирует склонить Москву к «сносным условиям мира», нанеся здесь удар собственными войсками и договорившись с крымцами об одновременном набеге на московские владения с юга. Перед началом кампании сам король Сигизмунд I явился в Полоцк, обсуждал там военные планы и, отправив войска, сам остался в городе «с малыми людьми». Очевидно, король возлагал на гетмана Острожского большие надежды и считал необходимым присмотреть за организацией тыловой поддержки наступления.

Полякам и литовцам удалось сконцентрировать на этом направлении значительные силы, в том числе собственно литовское ополчение Ю. Радзивилла, отряды поляков и центральноевропейских наемников («жолныри», «чахи, ляхи, угорове, литва и немцы… мураве, мозовшане, волохи и сербаве») под командой Я. Сверчовского, татарский отряд, группу военных инженеров («аристотели»), а также «великий наряд пушечный и пищальный». По реконструкции современного историка А. Н. Лобина[135]135
  Лобин А. Н. Оборона Опочки 1517 г.: «Бесова деревня» против армии Константина Острожского. М., 2017. С. 31, 32.


[Закрыть], сделанной на основе польско-литовских источников, армия гетмана могла насчитывать около десяти тысяч бойцов, включая четыре-пять тысяч наемников. Подойдя к Опочке 20 сентября, Острожский блокировал город со всех сторон, открыл огонь из пушек.