Текст книги "Осени не будет никогда"

Автор книги: Дмитрий Липскеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Тем более было странно видеть, как ее глаза покидают орбиты.

– Ну, дорогие мои, – проговорила она мужским голосом. – Ну, это, я вам скажу!.. – она выругалась коротко и сочно. – Чтобы номера на мозгах были написаны!..

– Какие номера? – не поняла Сашенька.

– Восьмизначные!

– Где! Где?!! – склонилась Бове над монитором компьютера.

– Да вот же!

Сан Сановна увеличила изображение и выделила нужный кусок квадратом.

– 56723811 – прочитал профессор Фишин.

– А что это за буквы? – непонятно кого спросила Сашенька.

– Латиница, – ответил учитель. – Только вверх ногами.

Сан Сановна тотчас развернула изображение, сделав его как можно четче.

– Bill, – прочла Сашенька. И следующее: – April…

18

Через некоторое время Мятникова вновь родила детенышей, и когда Билл попытался их сожрать, предупредила крыса, что перегрызет ему горло, когда тот будет спать.

– Буду рвать тебя на мелкие кусочки! – и страшно провыла.

– А где еды взять? – растерянно вопрошал американец.

– Оторви свою задницу и сам позаботься о себе!

– Мне очень тяжело ходить, – грустно посетовал американец.

– Конечно, – подтвердила Мятникова. – Разожрался, как свинья на убой!..

Вероятно, крыс испугался угроз Лили и стал иногда исчезать, возвращаясь довольным и сытым.

Она подозревала, что американский производитель занимается каннибализмом, но нотации читать отцу своих детей считала делом бесполезным. Животное…

Вскоре ее ждал еще один удар… Выросли детеныши, и прежде, чем покинуть материнское гнездо, покусали Мятникову чуть ли не до смерти, а сонному Биллу изжевали хвост.

– Я тебе говорил, – возмущался крыс. – Говорил, что лучше было этих гаденышей самим съесть!

Лиля слушала его и думала, что вот оно, истинное материнство. Вот ее высохшие соски и свалявшаяся шерсть на брюхе…

– Я ненавижу! – вдруг вскричала она. – Ненавижу!

– Чего? – поинтересовался Билл.

– Я ненавижу эту жизнь!

– Есть какая-нибудь другая?

– Есть! – пылко ответствовала Лиля.

– Какая же?

– Человеческая!

– И что? – все-таки душу Билла, при поруганном хвосте, успокаивала собачья медаль. – Хочешь прожить человечью жизнь?

– Я ненавижу! – вновь вскричала Мятникова.

– Слышал.

– Я ненавижу людей!

– Я тоже, – он полакал из лужи свое отражение. – Всех, кроме Слизкина и Василия Кузьмича.

– Давай остановим метро! – вдруг предложила Мятникова.

– Это что?

– Это такие большие железные поезда. Ты слышишь их грохот каждую минуту. Он не дает нам спать! Почему мы должны его слушать?! Надо остановить метро!

– Как мы будем это делать?

– Просто перегрызем кабель! Но во многих местах, чтобы люди не смогли сразу его починить!

Билл подумал немного и согласился.

– Хорошо, – сказал он. – А потом мы уедем в Америку!

– Куда? – обалдела Мятникова.

– Ко мне на Родину.

Ей стало страшно и любопытно одновременно.

– Это очень далеко!

– Дойдем.

– Дойти невозможно…

– Что же делать?

– Надо лететь!

– Гы-гы, – посмеялся Билл. – Ты что, птица?

– У людей есть самолеты, – попыталась объяснить Мятникова, все более зажигаясь идеей Билла. – Такие птицы, сделанные из железа!.. Мы можем быть уже послезавтра на твоей Родине!..

– Откуда знаешь?

– Уже летала.

– В Америку?

– В Питер.

Она хотела было поведать об Эрмитаже, но поняла, что объяснить крысу, что это такое, не сможет. А потому просто сказала:

– В музее была.

Билл неожиданно пришел в восторг.

– Да-да! Я слышал! Самое вкусное, что есть в жизни – это старинный багет! Его можно раздобыть только в музее! Но там всякий ультразвук, ловушки!.. Ты пробовала багет?

– Нет, – призналась Мятникова. – Но я его видела!..

– О-о-о! – с уважением протянул Билл. – Знал бы раньше, не стал бы есть твоих детей! Ты серьезная исследовательница… Почти, как я… Когда пойдем грызть кабель?

– Сначала мы прокатимся на поезде!

У Лили был план доехать до станции «Речной вокзал», а уже оттуда добраться до «Шереметьево».

– А это не страшно? – поинтересовался Билл.

– Что? – не поняла Мятникова.

– Кататься на поезде, который так громыхает и гудит?

– Как тебе не стыдно! – с укором произнесла она. – У тебя медаль! Ты – герой!

– Да-да, – вспомнил крыс.

Она провела его своими тайными ходами к тоннелю. Крыс пролезал в дыры с трудом и постоянно жаловался на усталость.

– Ничего, – подбадривала Мятникова. – Скоро похудеешь!

Он никак не мог привыкнуть к проносящимся поездам, пряча морду в подземные ходы.

– Мы пойдем между рельсов! Главное, не вставай на них – зажаришься, как шашлык.

– Как кто?

– Как крысы при газовом взрыве…

– Мне нужно немного здесь полежать, – трусил Билл.

Мятникова его не подгоняла, понимая такую трусость героя. Чего от него требовать! Крыса! Не человек же!.. Сама она нашла какой-то проводок и грызла его механически. Неожиданно у нее во рту что-то кисло заискрило, замкнуло, и она вдруг услышала человеческую речь, словно по радио.

– Не понимаю, что это! – произнес раздраженный, до родного знакомый голос.

Мятникова взбрыкнула от неожиданности задом, но проводов не отпустила.

– Эксперты определили подлинность, – подтвердил второй голос, тоже знакомый.

– Это какая-то враждебная экспансия! – первый голос стал металлическим. – Американцы!

И тут Лиля узнала голоса. Первый принадлежал Президенту России, а второй Премьеру. Она бы икнула от такого открытия, но крысиное горло не способно было издавать таких звуков.

– Нашли этого Рыбакова?

– Пойди, найди! – ответил Премьер. – Их десятки тысяч!

– Одиннадцать миллиардов у.е.?

– С копейками… То есть еще триста двадцать три миллиона…

– Шайзе! – выругался Президент по-немецки.

– Да, – подтвердил Премьер. – Херня какая-то!

– Ну, ничего, отыщется… Мы его в два счета раскрутим… Вот эти копейки ему и оставим, а остальное в счет казны!..

– Я вот что хочу предло…

Здесь что-то в проводочках расконтачилось, и голоса исчезли.

«Правительственная связь», – догадалась Лиля и с удовольствием перегрызла все проводки, имеювшиеся вокруг.

Из-за того, что она вмешалась в политическую жизнь страны, надпочечники Мятниковой вспрыснули в кровь такое количество адреналина, что она то и дело подпрыгивала, подталкивая Билла на окончательное решение.

– Давай же, герой! – кричала она. – Лезь на потолок тоннеля!..

Наконец, американец решился, выбрался наружу и тяжело, медленно, похожий не на крысу, а на коалу, полез по кабелям наверх.

Она лезла за ним гораздо ловчее, от того, что была меньше, и от охвативших ее душу внезапных мечтаний о новой жизни, о трансатлантическом перелете к этой жизни… И еще то подбадривало Мятникову, что она все-таки была не одна!..

Они висели на потолке полчаса, пока Билл, наконец, решился разжать когти и упасть на крышу летящего поезда. Некоторое время он лежал, прижавшись к поверхности, и почти умирал от ужаса, пока поезд не затормозил на ярко освещенной станции. Он поднял голову и спросил:

– Что это?

– Это люди, – ответила Мятникова, пьяная от скорости.

– А зачем они здесь?

– Их возят поезда…

– Хорошо быть людьми!.. – прокричал Билл, потому что поезд снова набирал ход.

А потом они спрыгнули на конечной и в ожидании ночи неутомимо грызли кабели, пока свет в метрополитене не погас, а люди не заорали в ужасе от предвосхищения теракта. Довольные грызуны переждали эвакуацию народонаселения и не спеша прошагали к мертвому эскалатору, по перилам выбрались на поверхность. Там уже опустилась ночь. Грызунов мучил голод, и Мятникова взяла грех на душу, съела половину рыжей крысы, которую придушил на помойке Билл. Ей было приятно до слез, что Билл сам предложил часть своей добычи, а потому она про себя сказала, что он ее муж, а мужья всегда содержат своих жен…

С восходом на небосклон Луны они собрались с духом и побежали вдоль шоссе. Где можно было, срезали через лес. По пути шугнули одичавшую дворнягу, и всякую полевую мелочь, называемую мышами, гоняли.

Оба галопировали, словно две породистые лошади. Их движения были синхронны, и сердца бились в унисон. Мятникову переполняло счастье, а Билл старался не потерять медаль героя.

К утру они прибыли в запретную зону аэропорта «Шереметьево», просто подлезли под бетонный забор и немного полежали в свежей траве, отдыхая от ночного марафона.

– Хорошо быть человеком, – вдруг опять проговорил Билл.

– С чего ты взял? – удивилась Мятникова.

– Потому что человек вручает собакам медаль, а не собака человеку… Потому что человек ездит на поезде, а не поезд на человеке, потому что крысу держат в вольере люди, а не крысы людей…

Логика Билла была по-своему железной. Но сейчас Лиля не хотела предаваться грустным мыслям. А потому она встала на задние лапы, указывая другу на взлетающие самолеты, и говорила, захлебываясь:

– Это я тебе вручила медаль! Это нас вез поезд, и сейчас мы полетим на самолете в твою Америку!.. Мы как люди!.. Мы лучше людей!

– Правда?

– Ну, конечно!

Ему почти передалось энергетическое состояние подруги, он смотрел в небо на взлетающие и опускающиеся самолеты, и, как Мятникова, тоже взбрыкивал задом, напоминая лошадку.

– Где наш самолет? – поинтересовался крыс. – Покажи мне его!

– Вон он! – Мятникова встала на задние лапы и повернула нос в направлении огромного «Боинга». – Ты видишь?

– Вижу, – подтвердил Билл.

– Это флаг твоей страны на его хвосте! Звездно-полосатый!..

– А что такое флаг?

Она на секунду задумалась и ответила совсем ему непонятное:

– Это символ совокупности достижений твоей страны! Когда достижений много, ты флаг уважаешь, когда мало…

– Съедаешь…

– Приготовься! Видишь тележку с чемоданами?

– Этот такие квадратные предметы?

– Прямоугольные…

– Вижу… Когда я был еще маленький, меня учили отличать квадраты от кружков. Моя сообразительность поражала людей!

– Перестань хвастать! – прикрикнула Лиля. – Сейчас мы побежим к тележке! Когда мы заберемся в нее, необходимо прогрызть дыру в любом чемодане и залезть в него. Спрятаться!

– А зачем? – не понял Билл.

– Затем, – пояснила Мятникова. – Затем, что эти чемоданы погрузят на самолет, который полетит в твою страну…

– А-а-а! – въехал Билл. – Это ты здорово придумала!

– Сейчас, тучка прикроет солнце.

Она смотрела на светило, щуря глаза, а когда большая черная непогода заслонила его, прокричала:

– Вперед, мой славный рыцарь!

И опять они побежали в слаженном порыве. И им все удалось. Билл в мгновение распорол резцом саквояж крокодиловой кожи и запрятал свое тело в пахучих шмотках. Мятниковой достался пластиковый кофр, в который она, впрочем, как и ее друг, проникла запросто.

Тележка стояла, и Мятникова не знала, когда она тронется. Но ей было приятно лежать в человеческих вещах и думать о новой жизни, о новых крысятах, которых она непременно воспитает по-человечески – добрыми, любящими родителей детьми. Она даже немного задремала, так ей было спокойно, а проснулась, когда тележку качнуло, и она поехала, поскрипывая несмазанной сцепкой.

А потом рабочие кидали чемоданы в нутро самолета. Вскоре дверь грузового отделения захлопнулась и, выбравшись из кофра, Мятникова позвала:

– Билл!..

– Я здесь…

– У нас получилось! – радовалась Мятникова.

– Мы что, уже летим?

– Пока нет, но уже скоро! Запустят двигатели, но ты не бойся шума, так положено!..

– Я ничего не боюсь! – опять прихвастнул Билл. – Ты ведь знаешь, я служил в специальном подразделении! Повернись задом!

Она решила ему не отказывать, и на несколько мгновений соития ей даже показалось, что она получила удовольствие, как моральное, так и физическое. Он хотел было победно завершить дело производителя, как взревели неожиданно самолетные двигатели. Напуганный герой отпрыгнул от Лили, так и не запустив в ее лоно свое горячее семя.

– Не бойся! – прокричала она. – Мы взлетаем!

Мятникова почувствовала, как самолет вырулил на взлетную площадку, услышала характерное для взлета завывание и взялась коготками за какую-то веревку.

– Держись!

Билл просто нырнул в свой крокодиловый саквояж и на нервной почве съел в нем зубную пасту вместе со щеткой, а также надкусил бумажник с денежными купюрами и пластиковыми картами.

Наконец, они взлетели, и двигатели стали работать тише.

– Ты слышишь меня? – спросила Мятникова.

– Слышу, – ответил Билл. – Теперь-то мы, наконец, летим?

– Летим, – ответила она просто.

– Хорошо.

Он появился из саквояжа с перепачканной «колгейтом» мордой, а она вытащила из кофра теплый плед из ангоры. Увидела своего героя и рассмеялась. Разложила плед, и они легли рядом. Легли и заснули, так как предыдущий день был тяжек для них обоих.

Проснулась она совсем счастливой. Размеренно гудели двигатели «Боинга», все фантазии и надежды осуществились даже во сне, а потому Лиля просто лежала с закрытыми глазами и думала о себе, как о Лиле Брик, а о Билле, как о Маяковском… Маяковский тоже бывал в Америке…

Все ее романтические мечтания сопровождал привычный звук обрабатываемого металла. Так обычно точил свои зубы толстый крыс… А ведь он мог перегрызть титан… Сильное, необыкновенное животное!..

Она неожиданно ужаснулась этому звуку, открыла глаза и вскочила на лапы. Огляделась, ища Билла.

Медалист как раз заканчивал с очередной связкой проводки. Металлическая крошка так и летела в разные стороны.

– Что ты делаешь! – закричала она.

– А что такое? – не отрываясь, поинтересовался он. – Дело обычное, точу зубы… Больно металл мягок…

– Немедленно перестань! Это же самолет, и ты нас погубишь! Наши мечты!..

Но было уже поздно. Билл превратил в металлическую труху несколько метров проводов, и пилоты в кабине гигантской машины потеряли не только связь с землей, но и управление самолетом. Рули отказали, и весь экипаж сидел с открытыми ртами, понимая, что если не произойдет чуда, то через несколько минут самолет сорвется с курса, и тогда…

Чуда не произошло. Умная машина, чьи мозги обескровил Билл своими гигиеническими процедурами, несколько раз клюнула пространство, а потом сорвалась в штопор.

– Как тихо! – с удовлетворением оценил Билл.

А потом его и Мятникову охватила невесомость. Кишки похолодели и словно поплыли отдельно от тел.

– Мы гибнем! – проговорила Лиля.

– Чегой-то?

– Мы падаем!..

– Куда? – удивлено поинтересовался он.

– На землю!

– В мою страну?

За бортом «Боинга» нарастал ужасающий свист, и, казалось, были слышны крики и предсмертные вопли людей.

– Ты сгрыз что-то важное, и теперь самолет падает! – пыталась объяснить объятая ужасом Мятникова.

– Я всегда делаю то, что важно!

– Сейчас ты сделал самое важное в своей жизни! Через несколько мгновений мы умрем!

– Я – здоров. У меня прекрасное самочувствие и отличная живучесть!

– Идиот! – успела проговорить она и потеряла возможность мыслить.

А потом удар!

«Боинг», захлебываясь, развалился на три части и пошел ко дну Атлантического океана.

К этому моменту на борту самолета не осталось ни одного живого человека, лишь две гигантские крысы выдержали перегрузки и теперь, задержав дыхание, мощно работая лапами, пытались вынырнуть на поверхность.

Мятникова первая выскочила на океанский простор и хватала, хватала воздух зубастой пастью, стараясь успокоить сердце, которое, казалось, готово было лопнуть.

Он вынырнул на поверхность минутой позже. Дышал спокойно, видимо, ему, действительно, всунули в голову какой-то чип.

– Это Америка? – поинтересовался Билл.

– Ага, – подтвердила она со злостью.

– А где земля? Ты говорила, что мы падаем на землю!..

– Я ошиблась… Под нами целый километр воды, а до Америки их уж точно пара тысяч.

– Далеко, – констатировал крыс, бултыхая лапами по воде, как собака.

– Погибли сотни людей! – взорвалось сознание Мятниковой.

– Хорошо, что мы не люди! Надо плыть в Америку!

От осознания, что натворил Билл, который не понимал произошедшего, Мятникова хотела добровольно хлебнугь воды и утонуть, но сил не хватило на собственную смерть, а потому она сказала, что до Америки плыть два года.

– Я плохо плаваю, – признался Билл. – И потом, мне жить осталось меньше года. Я ведь не молод…

Она ничего не ответила, просто поплыла на восток. Он засучил лапами вслед за ней, но с каждым ее гребком отставал все больше и больше.

Она вспомнила, что была двукратной чемпионкой Европы по плаванию, а потому передвигалась в воде с необычайной легкостью.

– Эй! – кричал он. – Подожди! У меня кончаются силы!

Она желала, чтобы он умер, как умерли ее мечты и мечты еще сотен людей, покоившихся сейчас на океанском дне, а потому подождала его, решив полюбоваться, как толстая тварь пойдет ко дну.

Билл вскоре подплыл и рассказал, что вода соленая, что ее пить нельзя – рвет.

Он был хитрым и совсем не хотел умирать, а потому неожиданно рванул к Мятниковой и вцепился зубами в ее хвост. Она попыталась было поднырнуть под него и царапнуть по пузу когтями, но встретила его когти, поранившись до крови.

– Плыви! – приказал он. – Ты хорошо плаваешь, а потому должна спасать меня!

– Ты!… Ты!…

Она не нашлась, что бы такого сказать убийственного, дабы ранить хотя бы его самолюбие, коли не тело. К тому же соль разъедала порезы на боку, а солнце нагревало голову, и пришлось нырнуть, дабы остудиться.

– Ну, плыви, плыви! – поторопил Билл. – Спасай меня!..

И она поплыла. Сказала лишь:

– Меня ненадолго хватит! Нет пресной воды, еды… Мы утонем!

– Ты постарайся! Я очень важная персона!

И опять ей нечего было сказать ему в ответ. Злость сбивала дыхание, и Мятниковой то и дело приходилось прихлебывать соленой воды.

– Ты – собачий медалист!

– Говорят, что собаки умнее человека, – ответил крыс. – Конечно, не все…

Его невозможно было пробить. Она знала, что и пытаться не стоит. Нет у него такого органа, нет у мерзкой крысы души!

Дальше они плыли в полном молчании. Удивительно, но Лиля совсем не уставала, словно была крысой водяной, а не сухопутной… Наступила ночь, и над океаном зависла огромная желтая луна.

– Как моя медаль, – сравнил Билл.

Луна светила щедро, и при этом грустном подобии солнца, в заемных лучах, Мятникова вдруг увидела рыбку, которую автоматически схватила зубами и тотчас проглотила, не жуя. А потом другую… И еще несколько поймала, набив мягкими косточками и плавниками живот…

К утру она вдруг почувствовала ужасающую боль в хвосте.

– Что ты делаешь?!. – закричала Лиля.

– Я ем, – ответил Билл.

– Что ты ешь?

– Твой хвост!

– Ах, ты паразит! – закричала она, вновь попыталась поднырнуть под крыса, чтобы нанести ему рану, но он так ей врезал по животу…

– Не могу же я умереть голодной смертью! – пояснил. – Но ты не волнуйся, я буду есть твой хвост по частям. Надо экономить! На сегодня я закончил!..

– Ты – редкая сволочь! Я тебя спасаю, а ты меня ешь!..

– Если спасаешь, то спасай до конца!

– Хочешь, я поймаю тебе рыбу?

– Тогда мне придется тебя отпустить, – подумал Билл вслух. – И ты уплывешь. Следовательно, я погибну… Буду есть твой хвост…

– Тебе никогда не стать человеком! – в сердцах произнесла Мятникова.

– Это правда…

– Так и сдохнешь крысой!

– Боюсь, тебя ожидает то же самое…

Вдруг она осознала его слова, так ясно и так драматично, что слезы брызнули из глаз! А ведь все из-за него! Не будь Билла, жила бы Мятникова в своем человеческом теле… Она зажмурилась изо всех сил и проговорила про себя из какой-то детской сказки:

– Вот я, вот я, превращаюсь в ЧЕЛОВЕКА!

После этих слов, она посчитала до трех и открыла глаза, вновь обнаружив крысиные лапы, неутомимо двигающиеся в воде.

– Ты – глупая! – частично подслушал мысли подруги Билл. – Все животные хотят стать людьми, но еще никто и никогда не осуществил своей мечты!

– Ты тоже хочешь стать человеком?

– Конечно.

– Чтобы ты стал тогда делать?

– Я бы вставлял глупым крысам чипы в мозги, ел бы колбасу и был бы, как Слизкин.

– А каким был Слизкин? – спросила Мятникова, продолжая плакать.

– Он научил меня всему. Был заботлив, самоотвержен…

– Что тебе мешает быть заботливым, самоотверженным?

– Инстинкт самосохранения. У людей его очень мало… Когда-то Слизкин рассказал мне, что грызунов в пять раз больше, чем всех остальных млекопитающих, вместе взятых. Потому что мы знаем самую главную цель всякого существа – выжить! Я выживаю и потому ем твой хвост…

Дальше они вновь плыли молча. Ей вновь ночью попалась стайка рыбешек, и она поела. А утром он опять откусил часть ее хвоста.

На это раз она не закричала, а лишь сдавленно застонала.

И вновь они плыли.

Она вдруг поняла, что, когда он доест ее хвост, то примется пожирать и ее саму.

– Совершенно верно, – подтвердил Билл. – Но я тебя экономлю…

– Спасибо…

Еще три раза Билл откусывал от ее хвоста, а потом она увидела большой белый корабль, стоящий под светом луны, словно волшебный. Там, наверху, на палубе, играла музыка, звучал человеческий смех, взлетали яркими снопами петарды и салюты.

– «Академик Иванов», – прочитала Мятникова на борту и увидела толстенную якорную цепь, уходившую в пучину морскую. – Мы спасены!

– Да? – обрадовался Билл.

– Мы заберемся по этой цепи в трюм корабля, и он отвезет нас на землю.

Так и сделали. Лезли вверх, словно горную вершину штурмовали…

А потом мчались с быстротой молнии, метались среди человеческих ног под истошный женский визг, пока, наконец, не скатились по лестнице со средней палубы в трюм.

Дышали тяжело и печально.

А наверху богатые женщины выговаривали капитану:

– У вас крысы на борту!

– Такие огромные, как медведи! – истерически вскрикивала тетя, габаритами не уступающая гималайской породе.

– Защитите наших женщин и детей от инфекций! – слышались голоса.

Капитан был мужчиной тертым. Его уравновешенность не могла поколебать и сотня истерических женщин. Он взял в одну руку бокал с шампанским, в другую микрофон, подул в него и произнес маленькую речь.

– Уважаемые дамы и господа! – продемонстрировал капитан чудесный бас. – Вы все образованные люди и, конечно, читали много художественной литературы, в которой описываются всевозможные крушения кораблей. Вы все прекрасно знаете, что первыми покидают судно… Кто?

– Крысы… – загудело общество.

– Правильно. Отсюда вывод: на нашем корабле крысы есть, а значит…

– Значит, мы не тонем, – проверещала худющая брюнетка в декольте.

– Слава Богу! – вскричал капитан. – На нашем корабле есть женщина-логик! И за нее я хочу поднять этот бокал! – Он лишь слегка пригубил, профессионально отметил восстановившееся спокойствие и незаметно кивнул ансамблю…

– Feelings… – услышала доносящееся с палубы Мятникова. Это была ее любимая песня, в которой говорилось о чувствах, которых у нее никогда не было… Или почти не было… Эх, Коровкин…

В этот момент пришлось забыть о музыке, так как Лиля почувствовала, что в трюме они с Биллом совсем не одни. Глаза привыкли к темноте, и спасенные рассмотрели с десяток крыс, совсем не маленького размера, которые, пригнув головы, медленно приближались к непрошенным гостям.

– Нас здесь не ждали, – оценил Билл.

– Порвут на коврики, – предположила Мятникова.

– Небоись…

За крупными крысами подкрадывались и мелкие, сверкая в темноте красными глазами.

– Сейчас бросятся, – предупредил Билл. – Иди ко мне за спину!..

Она вовсе не ожидала от него такого благородства, но среагировала быстро, укрывшись за его толстым задом.

То, как дрался Билл, можно было назвать искусством. Все его движения были молниеносно быстры, но и изящно ленивы. Он ничуть не волновался, вспарывая хозяевам животы, перекусывая глотки. Одной лапой вообще не пользовался, да и с места не сходил, так что Лиля ощущала себя, как в театре… Биллу понадобилось минут семь-восемь, чтобы навалить кучу трупов, на которую он взобрался, продемонстрировал перетрусившей мелочи медаль и яростно пискнул в отступившую толпу, объявив себя вожаком.

Несогласных не было, новеньким выделили самое сухое место в трюме, и жизнь пошла своим чередом. Хвост у Мятниковои, а вернее, его обрубок, зажил в один день, Билл иногда подходил к ней сзади, и она, вновь беременная, слушала вечерами свою любимую песню.

– Feelings… – соблазнял одиноких капитан.

А потом они неожиданно приплыли. Мятникова услышала, как женский голос вещал через громкоговоритель:

– Внимание, внимание!.. Наш «Академик Иванов» пришвартовался в порту города-героя Новороссийска. Господ, прибывших первым классом, ожидает автобус «мерседес» с номерным знаком 34-41. Остальные отправятся комфортабельными автобусами «Икарус» к поезду, отбывающему через два часа в столицу нашей Родины город Москву.

– Какая Москва? – крякнул Билл. – Соединенные Штаты Америки где?..

– Скажи спасибо, что жив остался!..

Американский герой Билл вдруг стал грустным и в дальнейшем безропотно подчинялся Мятниковой.

Им вновь удалось пробраться в багаж, и следовали они до Москвы в полном комфорте. По пути она родила шестерых крысят, которых Билл есть отказался, но они и сами померли, так как у Мятниковои не оказалось молока.

Билл всю дорогу молчал и даже на вопросы подруги не отвечал. Лишь когда они мчались галопом через весь Курский вокзал, вдруг проговорил:

– Слизкин… Василий Кузьмич…

И здесь она решила его бросить. Забыть навсегда мелочного героя с чипом в башке и без души в груди.

Она напрягла все свои силы, отпрыгнула в сторону и стрелой полетела к какой-то торчащей из земли трубе. Собираясь нырнуть в нее, она лишь на мгновение глянула назад, обнаружив Билла сидящим по-собачьи и грустно смотрящим ей вслед. И совсем не блестела на солнце медаль. Истерлась позолота…

Она бежала по каким-то коммуникациям и плакала. Сама не знала о чем. Наверное, ей больше не хотелось быть крысой, не хотелось рожать мертвых детенышей и подставлять свой зад по первой прихоти какого-то урода… Она услышала под землей звуки метро и поняла, что поедет домой. Она вернется на свою блочную Родину, прогрызет в двери квартиры дыру и будет жить по-человечьи… В крысином облике…