Текст книги "Нукенин (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Мазуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Я едва удержался, чтоб не начать есть до того, как сяду за стол.

Рис оказался с неприятным привкусом. Если бы меня это волновало, я бы может и расстроился. После сырого вепря какой-то испорченный рис уже не волнует.

– Дэн, чем вы тут занимаетесь?

– Читаем, работаем и гуляем, – снова как-то медленно ответил он.

– Научишь меня своему языку, – утвердительно сказал я ему и закинул в рот лепешку, давая ему знать, что не жду ответа.

После завтрака Дэн отвел меня в библиотеку. После знакомых мне архивов она показалась комнатой для мусора, в которую, почему-то выбрасывали только книги. Ну может я немного преувеличил.

Пару часов мы почитали, потом Дэн ушел на свою смену уборщиком, а я вместе с кучей таких же вышел на улицу.

Небольшая территория была окружена высоченной стеной, на которой была такая же высокая полоса из колючей проволоки. Наплевав на всех, я побежал в обход двора. Это то, что мне нужно, чтобы успокоится и осознать:

Я в тюрьме.

Бегал я до вечера, после чего нас загнали обратно в камеры.

*

Прошла пара недель. Все мои мысли о побеге упирались в непреодолимые препятствия. Я все пытался разминаться, но избавиться от скованности в теле не удавалось, видимо потому, что местной еды мне не хватает. Ранее я ел, как минимум, раза в два с половиной больше.

Зато в местной библиотеке я смог продолжить работать над левой рукой.

– Дэн?

– Хм?

– Что ты еще мне можешь рассказать? – я в который раз задавал этот вопрос. Уже на его родном – английском. Забавно простым оказался язык. После каждой такой фразы я узнавал что-то новое о тюрьме и людях.

– Хм, – он оглянулся по сторонам. – Пойдем.

Выйдя из читального зала мы пошли по лестнице вниз и дойдя до конца коридора, спустились снова. Всех патрулирующих охранников Дэн пропускал мимо, прячась за углами.

Когда за спиной осталось четыре этажа, стало холодно.

– Видишь вот эту дверь? – он указал на единственную дверь без окошка. – За ней есть то, что тебя заинтересует.

Я кивнул и после одного движения оказался на лестнице, что начиналась сразу за дверью. Через пролет я задрожал от холода. Было очень темно. Настолько, что даже привыкни мои глаза к темноте, я ничего бы не увидел…

Внезапно темноту прорезал свет – впереди открылась дверь и показался старик с седыми волосами.

– Проходи.

Осторожно вглядываясь в темноту, я прошел вперед и оказался в довольно уютной комнате, правда наполненной не особо приятным воздухом.

– Удзумаки?

Я кивнул, продолжая рассматривать комнату.

– Я тоже, – сказал он.

Я недоверчиво покосился на старика. Он был обычным, разве что не страдал дефектами – не был сутулым, болезненно худым или инвалидом. Скорее он, не смотря на жизнь в таком месте, оставался здоровым.

– Что ты можешь мне предложить? – подавил я удивление.

Тот протянул мне папку с документами, которую я сразу отдал ему назад.

– Не пойдет. У меня могут ее забрать.

Старик кивнул.

– Тогда чего тебе еще? – развел руками он. – Я знаю многое, но говорить очень долго.

В этот момент мне стрельнула мысль.

– Удзумаки ведь были мастерами печатей? – дождавшись кивка, я продолжил. – Как можно проявить скрытую информацию?

– Ты про свиток Каге, который украл? – он проигнорировал мое удивленное лицо. – Думаю здесь сработают родственные связи.

– Чего?

– Блокировку могут снять гены родственников Каге. По крайней мере я так думаю.

– Хай, – я уже приоткрыл дверь.

– Эй, – окликнул он. – Приходи сюда иногда. Тебе полезно будет прочитать то, что у меня есть…

*

Меня схватили за шкирку и вытолкнули из камеры. Не успел я и протереть глаза, как руки за спиной сомкнулись в наручники, как и ноги.

Уже через пару минут я сидел привязанным к стулу, тяжело дыша.

– Итак, что же тебе сказал наш общий знакомый?

Я никого не видел. Голос слышался спереди, мою голову вновь обездвижили ремнем на лбу, а из-за отсутствия света было неясно с кем я говорю.

– Кто? – переспросил я.

Пощечина.

– Давай без фокусов, – вкрадчиво прошептал захватчик.

– Чего тебе надо? Я вообще никого не трогал, – реплика получилась чересчур детской.

– Мне нужно, чтобы ты перестал брыкаться и сказал то, о чем я тебя прошу, – дрожащим голосом прохрипел неизвестный.

Я плюнул куда-то вперед и кажется попал, потому что в следующую секунду в голову ударил кулак, что разбил мне скулу в кровь.

– Зря, – вспыхнул свет.

Предо мной оказался мужчина в элегантной официальной форме.

– Сейчас тебе будет весело.

Тяжелый удар обрушился на лицо, а за ним еще. И так по всем телу.

Через несколько минут я сплюнул на пол кровью. Нет, не разбитая губа – нечто похуже.

– Ну ладно, – ухмыльнулся он.

В следующую секунду нож срезал мне кожу с плеча, а второй рукой мужчина насыпал в рану соль.

– Бл… – рот сразу закрыл кляп.

А затем мои недвижимые пальцы оказались в руках у него и под ногти вгрызлись иголки.

Тут я даже начал скучать за исследованиями в подвалах Конохи…

Через несколько часов я мешком пересек дверь камеры и упал на пол. Когда я потерял ориентацию в пространстве, они, кажется, поняли, что от меня ничего не добиться и вернули назад. Моя кровать была перерыта, но я и не обратил внимания, я едва дополз до нее и залез, открыв воздуху несколько ран. Я видел нары сверху, на высоте моего роста и взгляд привлек острый угол. Едва прикрыв глаза, я увидел, как моя голова размазывается о него. На удивление – это зрелище вызвало облегчение.

Кажется, меня все-таки сломали.

Глава 19

Той ночью мне спалось плохо. Преследовали сны, наполненные либо пытками, либо глупо бегающими образами, обычно представляющими собой лисиц всех сортов и мастей.

Инстинкт вопил. Спасибо Каю за его уроки, транс спасает меня, помогает не теряться разуму, когда отдыхает тело. Резко открыв глаза, я закрылся рукой. Сквозь ладонь прошло тонкое лезвие заточки, почти дойдя до шеи.

Я перехватил руку, держащую оружие, другой рукой, чуть повыше кисти и сдавил изо всех тех сил, что у меня еще оставались. Под пальцами захрустели кости. Резко уложив тело противника на мое место, и игнорируя его удары и пальцы, царапающие мне тело, ударил локтем в голову. Он затих сразу, но я не остановился. Третий удар, исполненный с максимальной яростью, заставил череп затрещать, а тело конвульсивно дернуться. И только с пятым, когда локоть оставил от головы человека нечто слабо напоминающее череп, я соскочил и отступил назад.

Меня взорвало, когда я съехал по стене и рванул заточку из правой ладони. Кровь хлынула одновременно со слезами. Я едва ли видел, как набежала охрана, увидела тело нападающего и меня рядом.

Никто и не собирался меня жалеть – следующие пару минут я провел на пути в карцер, а пришел в себя я только там и хрен знает через какое время.

В комнатушке было темно и тесно. Где-то в углу я нашел циновку, а в другом грубо вырытую яму.

…Я превратился в того, кого ранее так ненавидел – ежедневно думающего о суициде подростка. Поминутно впадая в блаженное забытье транса, все остальное время я наполнялся мыслями о том, как можно совершить самоубийство. Здесь у меня были деревянная миска и каменная стена. Что явно, после стольких безуспешных ударов по голове, не принесет толку. А стены были довольно гладкими и разодрать вены о них не представлялось возможным.

О собственной смерти я думал с интересом ученого. Через неделю в темной комнатке, мне уже началось казаться, что все, о чем я думаю, это как-то избито. Вот задушить самого себя – это круто. Я даже попробовал.

Воли не хватило.

Это прибавило к мыслям о суициде и ненависть к самому себе.

Через какое-то время я снова увидел свет. Из карцера я уже выходил самостоятельно, плохо помня все время, что там провел. А еще по кончикам пальцев правой руки пошла гангрена.

Зря я надеялся. Чтоб какая-то гангрена уделала мою регенерацию… Это из области фантастики.

Последующие месяцы я прожил на автомате. Абсолютно не зависящая от меня привычка растягиваться, затем завтрак, работа обед и ужин. А после – библиотека, где я, пряча ломящую правую руку в карман, вырисовывал карандашиком (а не загнать бы его себе в глаз?) на листе бумаги сначала странные квадратные фигурки, а затем и довольно реалистичные рисунки преследующих меня образов: бывшей команды, где Шикамару смотрит куда-то в сторону, а я лапаю Сакуру за задницу – одно из немногих проявлений юмора, на которые я сейчас способен; небольшой набросок, где мы с Милой лежим среди кустов, который я улучшал до такой степени, что скоро получил просто серый лист с едва угадывающимися образами; а еще рисунок лисьей морды с нереально гипертрофированной улыбкой.

По оценкам Дэна – получалось отлично. Это уже беспокоит – хорошо рисуют только сумасшедшие… Сарказм тоже уже не тот, что раньше.

В следующие месяцы я оправлялся. Нехватка еды заставляла целыми днями спать и это действительно постепенно возвращало адекватные мысли. Кроме работы по уборке и в прачечной, я начал посещать душ, где обрил свои спутанные патлы, полные вшей; а так же старика в подвалах.

Я не засыпал его вопросами о жизни, в принципе, даже имени не спросил. Я только читал старые документы – в основном печати, в которых я ничего не понимал и разные ценовые сводки во время строительства деревни. А еще старик сделал мне заточку и учил драться с ножом. В основном все было предельно просто – принять атаку противника в неопасную точку и убить его раньше, чем он вытащит нож из твоего тела.

А еще он сказал, что способен снять нейтрализатор. Только вот момент, когда у меня были силы, или желание убегать, уже давно прошел, так что я так и оставил нетронутой вшитую под кожу на бедре печать.

А заточка спряталась в подошве ботинка.

Второго человека я убил за день до своего дня рождения. Подбежавший во дворе заключенный, ударил меня плоской заточкой в спину. Прежде чем он успел удивиться, правая рука на автомате отбила нож в сторону, а левая, соединившись с поворотом тела, с выставленной косточкой среднего пальца, ударила в кадык, ломая хрупкий хрящ надвое.

Во время такой травмы умирают от испуга, что вызывает сердечный приступ. Забавный факт, про который бегло упоминали в справочнике по анатомии, который я нашел тут. А что мне еще вспоминать в карцере?

День рождения я встретил в чутком сне, вспомнив о нем, только оказавшись снова вне стен узенькой комнаты. На этот раз охранники меня еще и избили. Совершенно не впечатлило – отбитые почки перестали болеть на второй день, а ребер мне так и не сломали.

А еще забавно, что меня не парило, кому это так сильно захотелось меня убить.

Я впитал в себя большинство уроков Дэна, а взамен рассказал ему про японский. Не думаю, что он что-то понял – уж больно наши языки отличаются. Если английский был логичным, простым и четким, то японский – это эксклюзив для настойчивых и тех, кто, собственно, с ним родился.

Дэн не был ни тем, ни другим.

Когда мне показалось, что все уже наладилось, в камеру, взломав чахлый замок и вырубив стражу, забралось трое. Они скопились около постели.

Только я давно был в темном углу.

Загнав одному заточку в поясницу, я приложил второго о нары Дэна. Третий наотмашь ударил правой рукой и я отскочил назад, оставшись без низа рубашки, обнажив «уже-не-такой-каменный-как-хотелось» пресс. Следующий удар довольно качественным ножом я пропустил в стороне и трясущимися от гнева руками толкнул незадачливого убийцу в спину. Тот едва успел вставить руки перед стеной, тем самым занимая свою руку с ножом. Я тут же ударил под локоть согнутой правой руки прямым ударом ноги, сминая лучевые кости в гармошку. Его крик был недолгим, но достаточно громким, чтобы привлечь внимание, а затем прервался – голова тоже отправилась на свидание со стеной, только от злости я не контролировал силу и травмировал ему череп. Ничего, жить будет. Одного – очнувшегося, я снова отправил в царство сновидений мягким нажатием на шею.

В таком положении меня и застали набежавшие охранники. Окинув взглядом три тела, меня, устало почесывающего затылок на нарах, и сидящего сверху Дэна, они приступили к расспросам. В рассказе я изменил только происхождение раны на пояснице одного из врагов. Быть может, на этот раз дело обошлось бы и без карцера, так как за меня вступился Дэн, да и трупов не было, но я был раздражен и обозлен и назвал систему охраны в тюрьме жутким дерьмом.

Что, в принципе, было правдой, только вот я еще с восьми лет знаю, что правда никого в этом мире не колышет. Родная циновка, пропахшая моим потом, была встреченная довольной фразой: «Я скучал, малышка».

Когда разговариваешь с неодушевленными предметами, это плохо?

Всю неделю я провел, пялясь в потолок, жуя черствые лепешки и хихикая. Под конец моя подстилка даже начала отвечать. В основном спрашивая про жизнь, о которой я ей с удовольствием поведал, вспомнив всех своих девчонок и жизнь в Конохе.

Неодушевленные предметы – самые благодарные слушатели.

*

Заключенные обходят меня стороной. О том, что я убийца, кричат все их инстинкты. Я давно убийца, но здесь другое – я обозлен, словно зверь в углу клетки, к которому тянулся руки, а он раз за разом вгрызается в них зубами. Меня боятся все кроме Дэна. Да и тот явно потому, что без знакомств в тюрьме не выжить, а после его знакомства со мной никто не примет его в компанию.

Он чем-то похож на шакала, тезки сигаретного наполнителя, из старой сказки. Правда не раздражающий и иногда полезный.

А сегодня, двенадцатого апреля, высокие ворота в тюрьме открылись и въехала повозка. Такое бывало – она приносила заключенных. Но на этот раз выглядела немного по-другому – небольшая, с тканевой крышей и ведомая только одним жеребцом, гораздо более элегантным, чем те огромные тяжеловесы, что везли нам повозки с новенькими.

Повозка стояла ко мне под углом и я видел, как оттуда выходили, но совсем не долго – они скрывались за повозкой и, по всей видимости, шагали к зданию управления. Я мог бы передислоцироваться и рассмотреть подробнее, но мне было наплевать.

Уже вечером, сидя в библиотеке, я взял очередной листочек и два карандаша. Руки задвигались в разные стороны, вырисовывая на небольшом расстоянии два разных иероглифа. Карандаши двигались ловко и умело. Но, как и всегда, протянули недолго – мышца на левом предплечье неконтролируемо сократилась, линия резко искривилась, а за ней сбилась и правая рука. Яростно сломав кончики грифелей, я смял бумагу, закинул ее левой прямо в мусорную корзину, стоящую на другом конце помещения и откинулся на стул.

Гнев понемногу утих. Если бы я не попал, наверное от злости перевернул бы стол…

*

Резкая вспышка света заставила подскочить с кровати, инстинктивно готовясь к очередной схватке.

Но свет лился через окно в двери, в течении пары секунд. Тень, которую он создавал, резко ринулась на стоящих без движения охранников и двумя ударами успокоила обоих. Я рванул вперед и в следующую секунду чуть ли не столкнулся носами через решетку с человеком.

Чистая кожа, серьги в ушах, худая и красивая челюсть, высокий и толстый хвост, торчащий кверху, жилет чуунина. Узнать Шикамару смог бы не каждый, но мои инстинкты и нюх не подводят.

– Наруто? – с удивлением косится он на меня.

– Наруто, – неспешно утверждаю я, с ожиданием глядя на него. Меня сложно узнать, наверное – лицо обветрилось и загорело, а голова блестит лысиной.

– Я вытащу тебя.

– В чем подвох?

– Ни в чем, – злится Шика и склоняется над замком, так что я не вижу его лица.

– Год, знаешь ли, прошел. Если бы ты хотел, ты давно бы сделал это.

– Сейчас у меня есть беспроигрышная возможность, – замок щелкнул и дверь открылась без скрипа.

– Если так, то хорошо, – я возвращаюсь к кровати, одеваю тюремную обувь и выхожу из камеры.

– У нас немного времени. Поспеши, Наруто.

– Не так быстро, – осаждаю его я. – Сначала ты иди за мной.

– Что..?

Но я уже в конце коридора и у Шики нет другого выхода. Пару этажей вниз и я захожу в старый сырой подвал. До того, как мимо моей камеры пройдет пост, у нас около пятнадцати минут…

– Старик, – зову я в темноту.

Кряхтение и звук зажигающейся спички, чей свет перетекает в мерное свечение свечи.

– Что такое? – тихо шепчет он.

– Время.

Мужчина мгновенно подносит мне табуретку и я падаю на нее, закатывая штанину до таза. Холодные старческие пальцы касаются кожи, где проступает темный прямоугольник печати.

– Мне нужен полный доступ.

Я откинул хлипкую подошву и достав заточку, двумя движениями надрезал кожу. Старик протянул куда-то в сторону руку и достал чайник и белую тряпку. Отогнув кожу, он смыл кровь водой и вытер.

Шикамару стоял в двери как громом пораженный, мне же было абсолютно наплевать. Боль струилась через голову, но не впечатляла. Как будто котенок, который дергает тебя за штанину и не замечая реакции, уходит. Если что, можно и пнуть вдогонку.

Под кожей показался черный прямоугольник из какого-то синтетического материала, с тесненной печатью.

– Ух ты. Как интересно, – улыбнулся старик. – Забавно – если ее оторвать, то получится взрыв. Просто и эффективно.

– Давай быстрее. У меня не больше десяти минут, – недовольно прошипел я.

Затем я наблюдал за ювелирной работой. Сначала старик выводил по печати различные рисунки чакрой, которая почему-то не развеялась, а так и осталась светиться синим огнем. А затем около двух сотен печатей со скоростью пяти в секунду.

Помнится это высший уровень – пятерка в параметрах способностей. Старик не так прост.

А после печатей срыв бесполезного куска и возвращение кожи на место, без всяких пустот с воздухом. Боль раздражающе зацепила и я недовольно пнул «котенка», выбивая его из головы.

Довольно направив в руки чакру, я покосился на синеватые пальцы. Забрав белый кусок ткани, я обмотал ею рану.

– И все-таки, кто ты, старик? – затянул я узел.

– Пусть мое имя забудут, – улыбнулся он. – Достаточно знать, что я был лидером клана, когда была создана Коноха.

– Где все остальные члены клана?

– Ты с ними еще пересечешься, парень, – довольно сказал старик, казалось, будто он хочет самодовольно расхохотаться. – Уж поверь.

Опустив штанину, я кивнул и повернулся ко входу.

– Стой.

Старик протягивал мне папку.

…Довольно быстро преодолев коридоры, мы с Шикой оказались под открытым воздухом.

– Скрой чакру, – сказал Шикамару и протянул мне баночку с тональником. – Спрячь шрамы.

Опустив палец в тональник, я провел им по руке Шики. Тот вопросительно на меня покосился, но я не дождался результата и затем отточенными движениями намазал щеки.

– Веревка, – бросил он мне обрывок, – сделай вид, что руки связаны.

Я кивнул, сделал пару узлов и обмотав веревку вокруг кистей за спиной, спрятал ее концы в кулаках и подставил их под папку, спрятавшуюся под тюремной курткой.

Шикамару, сделав ленивое выражение, подвел меня к повозке и втолкнул внутрь.

Было довольно темно, только свечка в банке, наполненной рисом. Это обеспечивало безопасность тканевой крыше.

– Садись, – сказал Шика без выражения.

Я присел далеко от входа, куда толкнул меня Шикамару.

– Трогай.

Я опустил взгляд. Мои глаза исподлобья рассматривали человека напротив. Ух… А Хинатка стала ничего.

Шикамару поднялся и открыл тканевой вход, закрепив шторки по сторонам.

– Воздух свежий, – пояснил он с улыбкой.

Хината кивнула в ответ.

За нами закрылись ворота и мы двинулись по лесу. А меня все распирало, как бы поговорить с Шикамару. Что делать дальше?

Мы ехали около трех часов. Плечи затекли, держась на одном уровне, а пальцы устали сжимать веревки.

В тот момент, когда над деревьями заблестел рассвет, послышался топот копыт, что перекрыл уже привычный для меня топот лошади нашей повозки.

– Шиноби Конохи! Остановитесь!

Шикамару выглянул вперед, открыв мне вид на сандалии извозчика.

– Тюремные охранники, – длинная пауза. – Начинаем.

Повозка остановилась и я резко дернул руки в стороны, затыкая веревку за пояс, и достав из-под подошвы заточку. Прежде чем Хината опомнилась, я выскочил наперед повозки, откинув ткань. Извозчик обернулся и сразу получил заточку в глаз. Последнее славное дело бесславного ножа.

«Идиот».

– Арестовать! – резкий крик наездника впереди небольшого отряда.

Странная реакция на слово «арестовать». Подняв безвольное тело, я прикрылся от стрел и толкнул его вниз, лишь мимоходом отметив плащ и откатившиеся в сторону очки. Шино?

Сзади выскочил Шикамару, пуская по земле тень, а спереди выглянула Хината, которую я быстро поднял за шкирки и стянул ее кисти за спиной, обвязывая их веревкой. Как помешать ей складывать печати я подумаю потом, а пока достаточно просто в одну из ее рук вложить свою ладонь.

– Стоять! – кричу я. – Любая агрессия и перережу ей горло! – моя вторая рука подняла ее веки, показывая глаза.

– Хьюго, – выдохнул кто-то из отряда, откладывая лук.

– Хьюго Хината! Наследница! – крикнул я. – Шика!

Шикамару бросил мне кунай и через секунду тонкая тень двинулась вперед, растягиваясь между ног лошадей. Нара спокойно прошел вперед, держа печать крысы, игнорируя крики Хинаты в стиле: «что ты делаешь?!».

– Наруто, убей всех.

Убивать обездвиженных людей, даже с занятой брыкающейся Хинатой рукой – дело для младенца. Только после того как трупы сложили в кучу, Шика распустил печать и сразу схватил тройку лошадей за узды, успокаивая. Остальные убегали, панически боясь еще одной парализации. Ее при всем желании не было бы – Шикамару тяжело дышал.

– Я убью ее, – недовольно дернул я девчонку на себя.

– Наруто!

– Ты не ставил мне никаких условий, – недовольно сказал я, прижимая кунай к холеной шее. – Она – балласт.

В следующую секунду моя уже начавшая движение рука остановилась. Ублюдок!

Рука безвольно ушла в сторону и разжала пальцы.

– Если ты убьешь Хинату, элита клана Хьюго не оставит от нас и мокрого места.

Кунай прозвенел от удара о камни и тело отпустило.

– Если я ее не убью, от нас не оставят мокрого места Коноховцы. С этим балластом мы далеко не уйдем.

– Наруто!

– Хорошо!!! – зло прокричал я и толкнул девушку вперед. – Сам с ней и парься.

Я спрятал кунай за пояс тюремных штанов, поднял выпавшую в разгаре прыжков папку и запрыгнул на лошадь.

– С дороги, – бросил я Шикамару, держащего моего коня за узды.

– Стой! – в голосе звучало отчаяние.

– Мы ни о чем не договаривались.

– Постой, дай объясниться!

*

Шикамару, я пишу это в надежде, что ты еще жив, и что ты не скорбишь из-за того, что я мертв.

После того, как через наш дом прошел нукенин, правительство начало расследование. Улики близились к тому, что наш клан оказал ему помощь. Это вынуждало меня начать свое расследование.

В отличии от правительства, я сконцентрировался на разорванном на куски АНБУ и нападении Орочимару. Мне казалось, что они как-то связаны. Как оказалось, я ошибался. Но я наткнулся на факт, который лучше бы не трогал…

АНБУ, как и Орочимару (когда-то), принадлежал к неизвестной организации, действующей до сих пор. Проанализировав несколько важных событий для Конохи за последние десятки лет, я очень четко заметил влияние неизвестной силы.

А еще везде фигурировало имя Данзо – одного из советников Каге.

А теперь меня подставили. Я надеюсь, посланец пробьется к тебе. Кроме письма он должен передать тебе папки с документами.

Тебе нельзя возвращаться в Коноху. Здесь тебя ждет смерть.

– Ты хотел, чтоб я расплакался? – ухмыльнулся я.

– Нет, мне нужна помощь! – отчаянно шагал Шика туда сюда по поляне в лесу. Под деревом рядом сидела связанная по ногам и рукам Хината, беззвучно плача в кляп.

Три тяжелых рюкзака лежали под лошадьми.

– …Шикаку убит, за нами обоими охотятся. Мы можем помочь друг другу.

– Разберись с Хинатой, – недовольно покосился я на девчонку. – Сделай что-нибудь, чтоб она не замедляла нас. Завтра мы идем в страну Водопадов. Дай мне документы, которые тебе дал отец.

Две папки скоро оказались у меня в руках, а Шикамару ушел в сторону.

Сводка генетических обследований объекта 4.

Удзумаки Наруто. /Минато Намикадзе, Кушина Удзумаки.

171 см. 76 кг.

Генетические изменения: безопасное увеличение УО до 180 мл. Скорость процессов увеличена в 1.5 раза, регенерация вызвана чакрой, циркулирующей в животе и ускорена в 9-12 раз…

Забавное чтиво. Почитаю как-нибудь на досуге.

А вот вторая папка целиком и полностью состояла из отчетов миссий, счетов и чеков с подписями Шикаку – главы клана Нара.

Сидя на поляне уже вечером, я читал документы. Только сейчас я действительно обратил внимание на один из своеобразных тюремных бонусов – амплитуда адаптации глаз расширилась. Проще говоря – я вижу в темноте.

Где-то в стороне Шикамару сидит на корточках перед Хинатой и держит ее за руки, что-то вкрадчиво нашептывая. Ну что-что, а убеждает он неплохо.

Через пару минут я наткнулся на забавный отчет о миссии, в которой фигурировал некий «Ронин, владеющий Кеккей-генкай Пара. Настоящий зверь», в паре следующих отчетов я не раз натыкался на его описания, а затем наткнулся на копию письма третьему от Шикаку. Говорящую о том, что он (Шикаку), работая с неким Асумой – бывшим ниндзя-защитником, раскрыл одного из джинчурики Ивагакуре. И даже упоминалось имя – Хан.

Вот теперь мне точно нужно в страну Водопадов.

Собрав все документы с упоминанием Хана, я сложил их в первую папку, куда перекочевали и документы от старика, а вторую вернул Шикамару, без слов бросив ее ему под ноги. Хината хотела прожечь меня взглядом, но я ничем, кроме бокового зрения, ее не удостоил.

Устроившись на сросте толстых веток, я довольно откинул голову на ладонь, смотря на тонкий серп луны и глубоко дыша воздухом леса. Толстая папка с документами покоилась у меня под ягодицей.

Мягкий стук сандалией о дерево заставил сесть.

– Она пойдет с нами.

– И как тебе это удалось? – безразлично перевел взгляд в небо я.

– Она не самый умный в мире человек. Я представил тебя святым мучеником. Ей-то незачем мне не верить, да и, кажется мне, – она все еще в тебя влюблена, – короткая пауза. – Только вот зачем было убивать Шино, я не понимаю, Хината и к нему была сильно привязана.

– Радуйся. Если бы я его не убил, то мы бы не имели всех этих двадцати часов, что мы пинаем…

– Я понял, – перебил Шика.

– Я забираю его вещи и папку. Твои документы остаются тебе.

Шикамару только кивнул, так как я одним взглядом говорил, что он может забыть о моей помощи, если будет спорить.

За оставшееся время я пересобрал рюкзак Шино. Практически все представляло для меня ценность – белье, аптечка, кунаи и сюрикены, взрывные печати. А так же рис, который я отложил, так как мне противно было на него даже смотреть, и мои любимые пластиковые лотки, полные риса, рыбы и стеблей бамбука. Опустошив их, оставив только рис, который я выброшу при первом удобном случае, я и не думал сдерживать отрыжку, которая даже не разбудила мирно спящих рядом Шику и Хинату. Я сейчас расплачусь, еще бы за руки взялись.

Почему я тут не взял лошадей и не ушел? Видимо, я чувствовал, что Шика и не думает о моем убийстве. Но это, разумеется, не значит, что можно сбавлять бдительность, нет – ничего от Шикамару не принимать. Особенно в случае энтузиазма с его стороны. Есть тысячи способов скрытно убить. Всех их мне не предотвратить, но большинство – да.

На дно рюкзака я закинул тюремную обувь и куртку, оставив лишь относительно белую майку. К сожалению, единственная запасная пара штанов Шино на меня маленькая. Даже выше голени не натяну.

Привычно сосредоточившись, я погрузился в сон. Чувство было, как будто я просто закрыл глаза, но на деле я почти полноценно отдыхал. Голова отдохнет потом.

Утром мы выступили. Оказалось, что мы движемся по границе страны Рек, что довольно благоприятно – скоро мы остановимся недалеко от той притоки, где я был в прошлый раз. А так как сейчас снова весна, то мы вновь наберем еды.

Склонившись над рекой, я взглянул в отражение.

Не смотря на мой торс, который одним своим видом мог бы испугать непривычного зрителя, мое «смазливое личико» за все это время не пострадало, разве что я был жутко бледным, и даже загар не спасал от осознания этого факта.

Наловив рыбы, я снял одежду и довольно нырнул в чистую воду. Шикамару недовольно покосился на меня, дескать, рыбу пугаешь, а щеки Хинаты навевали мысль, что не так уж нам и нужен костер для ее жарки.

Но мы все-таки развели его и каждый сам себе жарил лососей. Возле реки мы можем себе это позволить – замести следы очень легко. Жарили все, кроме меня. Сырая рыба неожиданно оказалась очень вкусной.

Слежки, кстати, не было, но спокойствие явно ненадолго.

– Бросайте лошадей.

Сплавившись по реке, мы продолжили путь пешком.

Тут я осознал, насколько наша подготовка отличается. Даже не смотря на год в тюрьме, я продолжал без всяких проблем спринтовать, тогда как Шика, и тем более Хината, едва ли выдерживали даже три-четыре часа бега трусцой, что заставляло меня недовольно ходить на месте, пока они сбрасывали со спин рюкзаки и отдыхивались. Они еще и набивают рюкзаки непонятно чем. Мой легче в разы.

Но на второй остановке я заметил в этом плюс – я мог немного потренироваться. Растяжки, отжимания… Моя сила и выносливость упали, при чем довольно сильно.

Но не критично.

Глядя на то, как я после двухчасового бега сразу встаю на руки и отжимаюсь, обхватив одной рукой колено, Шикамару как-то безысходно фыркал, как я, когда увидел открытие пяти врат Ли.

*

С возвышения открылся вид на впадающую в море реку. Хината сбоку восхищенно выдохнула. Или, может, от усталости, кто знает.

– Я бегу один. Можете идти за мной, если захотите…

«Все равно не догоните».

Соскользнув по склону, я пропахал борозду своими тюремными штанами. Их-то не жалко.

Шика скользнул за мной.

Мягко сорвавшись с влажной земли, я схватился за ветку и, раздирая ставшие нежными ладони, вылетел вверх, мягко касаясь шершавой коры на следующей. Следующее движение бросает меня на другую, но она ломается подо мной и я кое как хватаю ствол дерева ладонью, которая мгновенно меня останавливает, светясь синевой.

Шика где-то рядом и я, принимая безмолвный вызов, прыгаю, уже держась более крупных веток. Я прыгаю дальше, изощренней, но Шика легче, мягко скользит по тонким веткам, которые проломились бы подо мной, или бежит по ветке, до самого ее кончика, после чего прыгает дальше.

Разодранные в кровь ладони пополнились поцарапанным локтем, как изнутри, так и снаружи, да потертыми стопами – отвык ходить босиком.

Ветки действительно довольно грубые, но раны меня не впечатляют. Затем я спрыгиваю вниз, мгновенно приземляясь на землю и бегу вперед. Шика за мной, но он окунается в грязь по колено и теряя равновесие, наклоняется вперед, оставаясь в комичной позе и устало дыша.

– Не спеши, – самодовольно бросаю я, скрываясь среди веток.

Маленькая победа держит настроение на отметке «выше среднего», пока я не добегаю до места, где тренировался с Каем.