Текст книги "Аутсайдер (футбольный детектив)"

Автор книги: Дмитрий Малков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава девятая

Если откровенно, журналистские расследования – не ее профиль, слишком велик в них риск двинуться по ложному следу. Это она чувствовала и сейчас: чем дальше Оксана уходила от точки А, тем сложнее ей было ориентироваться в пространстве. Но остановиться уже не могла. Поэтому теперь она даже не задалась вопросом, куда ей направиться – девушка уже направлялась туда.

Стоял сырой полдень. Заварин задал ей издевательский вопрос, знает ли она, кто занимает должность президента «Минерала», и она ответила «нет», но только для того, чтобы еще больше позлить оппонента. На самом же деле это было единственное, что она точно знала о верхнекамском футболе. За главного там Михаил Эйс, спортивный функционер, бывший министр спорта региона и одна из ключевых фигур в верхнекамском отделении «Единой России». Было время, когда Эйс занимался стратегическим планированием в партии, и его лицо украшало передовицы местных газет. А потом в партии произошел раскол, что-то они там не поделили, и Эйс ошибся с выбором стороны. Короче говоря, вынужден был покинуть свой пост, но вскоре ему предложили место в «Минерале».

Она еще раз сверилась со своей памятью – и прибавила газу.

Приемная депутата Шибанича кишела пенсионерами, не самое удачное время Оксана выбрала. С другой стороны – есть гарантия, что Шибанич на месте. Пенсионеры переругивались со смуглой секретаршей и друг с другом, потрясали какими-то бумагами, обменивались слухами о заработке народного избранника. В кабинет к депутату они входили то компактными группами, то по одному, но каждый раз надолго, и тот, кто стоял следующим в очереди, все норовил заглянуть в покои Шибанича с целью поторопить своих коллег.

– По какому вопросу? – обратилась к Оксане секретарша, обратив к ней загорелое лицо и дежурно улыбнувшись.

– По личному, – она не успела придумать повод.

– А именно?

– Хочу предложить выпускать районную газету. Общественно-политическую.

Вроде бы выглядело достоверно, но секретарша не впечатлилась, видимо, таких желающих было немало. Ее взяли на карандаш и порекомендовали запастись терпением. Она пыталась не думать о том, что теряет драгоценное время, но ожидание затянулось, и Оксана машинально стала прикидывать, что бы она успела сделать за эти два часа.

Наконец ее пригласили в кабинет.

– Оксана Викторовна, – официально сказал Шибанич.

– Добрый день.

– Для прессы у нас особый порядок, – напомнил депутат.

– Что есть, то есть. Вы ее игнорируете, в смысле прессу.

– Это не так. Все же стоило предварительно…

– Что вы знаете об избиении Ахмеда Беккая?

Она не жалела всех этих воротил и отказывала им в вежливости или хотя бы манерах. Чаще всего она рвала с места в карьер, и это приносило свои плоды – воротилы как будто стеснялись лгать ей. Но и они уже попривыкли к ее стилю ведения беседы в духе допроса, поэтому Шибанич тряхнул крупной вихрастой головой и изобразил недоумение, вроде как не расслышал вопроса.

– Не ожидал, – признался он. – При чем здесь Ахмед Беккай?

– При том, что он играет за клуб, который возглавляет Эйс.

– А при чем здесь Эйс?

Оксана закатила глаза.

– Послушайте, Оксана Викторовна, вы меня отвлекаете от важных дел. Есть люди, которым нужна помощь, – он кивнул в сторону приемной. – А кому вы хотите помочь?

– Не отвлекайтесь, Федор Евгеньич. Что вы знаете об избиении Ахмеда Беккая?

– Ничего. Вы меня в чем-то подозреваете?

– Пока нет. Как вы относитесь к Михаилу Эйсу?

– Никак не отношусь.

– Но вы должны признать, что у «Единой России» с ним давние счеты.

– Я не понимаю, к чему вы клоните. Да, у нас были некоторые разногласия, и каждый пошел своей дорогой.

– Кто может иметь зуб на Эйса?

– А, теперь понимаю, – улыбнулся Шибанич. – Вы думаете, что Эйсу мстят за его демарш.

– Так кто же?

– Это не похоже на вас, Оксана Викторовна.

У него была эта дурная привычка всех депутатов – обращаться к собеседнику как к пенсионеру, по имени-отчеству, с каким-то упреждающим сожалением, извиняющимся причмокиванием. Оксана не понимала, как этот человек может кому-то помогать, он всегда, сколько она его помнила, прикладывал максимум усилий только для одного – остаться как можно дальше в стороне от эпицентра событий. Даже в те памятные месяцы, когда в местном отделении «Единой России» шла междоусобная война, он умудрился отсидеться в отпуске.

– Что на меня не похоже? – уточнила Оксана.

– Вы пишете умные тексты, вы лучший политический обозреватель Верхнекамска. Вы аналитик и приверженец дедукции, а сейчас занимаетесь конспирологией. Может, вам чем-нибудь другим заняться? – непонятно на что намекнул Шибанич и умолк.

Она в очередной раз вспомнила про аккуратное колечко с опасным жалом, что находилось где-то в глубине ее сумочки, и ей стоило большого труда, чтобы осадить себя. Однако Шибанич в чем-то был прав, это и бесило. Она бродила впотьмах и натыкалась на острые углы.

– Признаю, ваша версия эффектная. Без Беккая «Минералу» придется туго, и Эйс, возможно, лишится части своего куска…

Он говорил это с наслаждением и мечтательно, пытаясь замаскировать улыбку.

– Но все-таки – нет, вы слишком увлеклись, вернитесь на землю, – оборвал Шибанич сам себя. – Верхнекамское отделение «Единой России» – это сплошь приличные, уравновешенные и приятные люди, – он, кажется, говорил исключительно о себе. – И потом, почему именно «Единая Россия»? Михаил Павлович вхож во многие сферы деловой жизни, так что для подтверждения вашей теории придется носом землю рыть.

– Не сомневайтесь, – пообещала Оксана.

– Жалко парня, – сказал Шибанич напоследок, и она не поняла, кого он имел в виду.

Заварин был бы доволен развитием событий. Он, вероятно, уже предвкушает, как на завтрашней летучке Оксана признается, что до сих пор не сдвинулась с мертвой точки. Но оставался еще один вариант. В городе одна-единственная приличная больница, значит, Беккая следовало искать именно там.

Над Верхнекамском повисли густые облака, больше напоминающие выхлопные газы. До стационара она добралась за две сигареты.

– Подскажите, в какой палате Ахмед Беккай.

Дежурная с какими-то неразборчивыми чертами лица уставилась в монитор.

– Фамилию по буквам.

– Беккай. Негр.

– А, – сказала дежурная. – В 368-й. Но к нему нельзя.

– Я родственник.

Оксана натянула бахилы и пошла в обход лифтов на лестничную площадку. Она не ошиблась, в пролете между четвертым и пятым этажом толпилась молодежь. Девушки щебетали о своем, парни мрачно курили. Практиканты. Оксана сказала тому, кто был ближе остальных:

– Одолжите халат. Мне ненадолго. Я верну.

Парень замер с сигаретой, поднесенной ко рту.

– А вам зачем?

– Мне ненадолго, – повторила она. – Мне нужно в операционную, к маме.

– Попросите у дежурной сестры, – сказал парень.

В ее сторону смотрели с любопытством.

– Придется возвращаться, а я спешу.

– Это мой халат, – почему-то напомнил молодой человек.

– Плачу пятьсот рублей.

Надо было сразу деньги предложить.

– Возьмите мой, возьмите мой, – понеслось со всех сторон.

Он схватила наугад, сунула кому-то купюру и поспешила вниз, на третий. Здесь было не так людно, как в холле, царила выверенная тишина. У нужной палаты дежурили полицейские, а на подоконнике сидела усталая девица модельного типажа. Оксана не поверила в свою удачу, но почувствовала облегчение. Она твердо зашагала в сторону дозорных.

– Вы к кому? – агрессивно подбоченились силовики.

– К ней, – сказала Оксана. – Я психолог.

Они критически оглядели ее халат, который был явно слишком велик, но расступились.

– Здравствуйте, – сказала Оксана.

– Здравствуйте.

– Я психолог.

– А я Марина, – бледно ответила девушка.

– Очень приятно. Если вы не против, мне хотелось бы побеседовать с вами.

– О чем?

– Я хочу вам помочь, вам пришлось нелегко. Давайте просто поговорим.

Это «просто поговорим» нечеловечески действует на женщин, объятых горем. Марина поплелась за Оксаной, они присели поодаль от полицейских.

– Меня допрашивали, – пожаловалась девушка. – Несколько раз. Они хотят знать. Они думают, что я что-то знаю. Но я не знаю. Ничего.

Оксане стало неловко перед ней, но угрызения совести пришли со значительным опозданием.

– Вам не стоит обвинять себя, – сказала журналистка наудачу.

– Я и не обвиняю. Но что сейчас будет? С ним. Со мной. С нами.

– Вы не сможете ему помочь. Он борется. А вам нужно поберечь себя.

– Как это не смогу? – спросила Марина.

– Вам нужно поберечь себя. Вам нужно отдохнуть. Если хотите, я отвезу вас домой.

– Нет-нет, – Марина повысила голос. – Я останусь. Вы что. Я должна быть тут. С ним.

За пределами больничных покоев девушка была бы более разговорчива. Ну ничего, придется колоть здесь. Дальше тянуть нет смысла.

– Как вы объясняете то, что произошло?

– Я не знаю, – Марина вернулась к своему полуобморочному состоянию.

– А что вам сказали полицейские?

– Что его ограбили и хотели убить, но у них не получилось.

– Они кого-нибудь задержали?

– Не знаю. Вроде бы нет.

Красота девушки расползалась по швам. Сейчас от нее остался только уныло вытянутый силуэт – длиннющие ноги, изнуренная худоба, осунувшееся лицо. Ни один фотограф не согласился бы снимать ее в таком виде.

Оксана вернулась к позаимствованной роли:

– Люди сильнее, чем кажутся.

Прозвучало пусто.

– Что если он умрет? Мне ничего толком не говорят. Что это вообще такое – кома? Это болезнь?

– Люди сильнее, чем кажутся. Это касается и вас. Вам нужно быть…

– Я не могу.

Хватит ходить вокруг да около.

– Кто, по-вашему, мог это сделать?

– Я не знаю.

– У него были враги?

– Вы что. Какие враги, – девушка как будто заподозрила что-то, вгляделась тщательнее, преодолевая апатию.

– Подумайте, Марина. Это необязательно на поверхности. Может быть, ему угрожали. Он рассказывал о таком?

– Нет.

– Может быть, он повздорил с кем-нибудь в баре, и ему пообещали отомстить.

– Нет.

Оксана чувствовала, что вновь оказалась на болотистой почве.

– Это случилось ночью. Почему вы были не вместе?

– Он сказал, что у него дела. Я так поняла.

– Какие дела?

В этот момент рядом с ними появился тот самый практикант, навис над девушками.

– Простите, вы не могли бы…

– Секунду.

Но времени ей так и не дали. В их сторону уже направлялся один из полицейских, хмурый и решительный. Оксана поднялась, на ходу стаскивая с себя халат.

– Я так ждала, что мы улетим в Москву, – сказала Марина, уже ни на кого не обращая внимания.

– В Москву? Зачем?

– Что здесь такое? – послышался голос наступающего опера.

Оксана бросила халат практиканту и поспешила на лестничную площадку. Она опасалась, что внизу ее попытаются задержать, но все обошлось, она выскочила на свежий воздух. В кармане изо всех сил вибрировал телефон.

– Ты работать собираешься? – спросил Ковин.

– Я и так работаю.

– В интернете появилось видео.

– Какое видео?

– С твоим участием. Там трое здоровяков раздевают тебя догола и…

– Поняла, – оборвала она поток его остроумия. – Я еду.

Глава десятая

Определить с точностью, где на Беккая набросились трое неизвестных, не представлялось возможным. Огороженная территория, скорее всего, жилой дом. Ни одной вывески или указателя улицы. Да и темень такая, что даже если бы у этой серой местности были приметы, они все равно потонули бы во мраке.

Видно, как Беккай выходит за ворота – и тут на него обрушиваются со всех сторон, валят на землю, яростно запинывают, топчут, почти скачут на нем. Катя, которая смотрела в монитор через плечо Ковина, ойкнула и, всхлипывая, уковыляла прочь.

На видео с трудом можно определить, что нападавших именно трое – они слились в единую силу, кружили над поверженным Беккаем, многоного выбивали из него жаркое дыхание, таявшее в остывшем воздухе. Затем двое отступили, а третий продолжил увечить жертву, и от усердия у него с головы спал капюшон, обнажив упрямую лысую голову.

Беккай не шевелился, лежал, раскинув сломанные руки, и вместо лица у него было темное пятно. Нападавший накинул капюшон, затем обыскал тело, дернул что-то из кармана – наверное, бумажник или телефон. Потом пощупал пульс на шее у Беккая. Они разошлись в разные стороны, как воронье, вспорхнувшее с опостылевшей падали.

В кабинете Ковина напряженно молчали.

– У меня есть информация, – сказал Заварин. Оксана уже успела забыть о его присутствии. – Мне бы все-таки хотелось…

– Это мой материал, – парировала она. – О том, что Беккай планировал отъезд в Москву, я и без тебя знаю.

– Откуда? – удивился Заварин.

– Давайте сначала, – сказала Оксана Ковину.

Она бы могла сказать Заварину, что его эксклюзив теперь курам на смех – после того, что она увидела на ролике. Заварин, чувствуя себя униженным и лишним, вновь отправился курить.

– Что думаешь? – спросил Ковин. – Праворадикалы?

Оксана нажала паузу на том моменте, где лысый щупал пульс у Беккая.

– Как это понять?

– Уместный вопрос.

– И обратите внимание, как они потом расходятся. Не валят толпой в одном направлении, потроша бумажник, а технично так, с умом, в разные стороны.

– Точно. Но все-таки – праворадикалы?

Оксана рассказала о своих приключениях в офисе «Стяга».

– Конечно, они будут все отрицать, но это и не твоя работа – колоть их, – сказал Ковин. – Не путай журналистское расследование с уголовным. У тебя улики – это факты.

– Нет у меня фактов.

– А это что? – спросил Ковин про видео.

– Это фильм ужасов.

– Включайся, Оксана.

– Я пытаюсь.

– Это праворадикалы? – нажал он.

– Должны быть они, но я не знаю… Они ведь там как дети… Как дети, которых родители забыли забрать из песочницы. И эти дети вместо того, чтобы играть в ножички и формочки, стали играть в войну, притащили в песочницу палки и арматуру, поразбивали друг другу носы, построили вокруг песочницы укрепления и договорились держать оборону до последней капли крови… Это дети. Они ничего не умеют планировать. А эти – спланировали. Разве можно бояться детей? А этих с видео я боюсь. И они не дети.

– Если хочешь, этим займется Заварин.

– Не хочу.

– Что будешь делать?

Ей начало чудиться, что против нее плетут заговор, что вся эта шумиха организована с целью отвлечь ее от чего-то действительно важного. Все это инсценировка – избиение, видеозапись, убитая горем модель, причастность или непричастность «Стяга». Ее будто бы тестировали, сможет ли Оксана остаться в стороне от лакомого информационного куска, не навязываться обстоятельствам и людям, хоть раз отказаться от своего амплуа докучливой бабенки, которая все обо всем хочет знать.

У Оксаны не было мужчины. Они были в ее повседневности, но не в ее жизни. Каждый день ей приходилось делить с обидчивым Завариным, высокомерным Ковиным, молчаливым Храповым и еще несколькими менее заметными коллегами. А также со всеми хамами на дорогах, альфа-самцами на редких вечеринках, мужьями сестер, братьями подруг и так далее. Плеяда этих нескончаемых полузнакомых мужиков, как она сейчас поняла, порядком истрепала ее далеко не железные нервы, поодиночке их еще можно было снести, но все вместе они превращали ее спланированную жизнь в ад. И каждый исполнял особую пытку.

Больше она не могла их видеть, но все-таки свести счеты кое с кем из них нужно было позарез. Она ушла не прощаясь. Оксана опасалась, что в тягучих вечерних пробках ее решительность сойдет на нет, но произошло обратное – ожидание только еще больше выводило из себя. До магазина ножей она добралась злая как средневековая ведьма.

Девушка не стала спрашивать разрешения у продавца, просто скользнула за прилавок, а потом – в подсобные помещения. У Захара собрался какой-то неонацистский сброд – тощие татуированные доходяги с неожиданно умными глазами. Захар со своей довольно средней комплекцией выглядел среди них царем горы.

– Выгони их, – сказала Оксана.

Захар смотрел только на нее, значит, расчет сработал, они для него пустое место. Впрочем, кто для него не пустое место? Тесак?

– Прошу прощения, – сказал Захар своим гостям. – Не могли бы вы…

Он был крайне обходителен с дистрофичными юношами, от его грубости не осталось и следа. Захар закрыл дверь, пошарил по карманам, не нашел.

– Есть курить? – спросил он.

Она протянула свои сигареты.

– Издеваешься? – Но все-таки взял одну, последнюю, вытянул ее за три затяжки.

– Знаешь, что я обо всем этом думаю? – спросила Оксана.

– Нет.

– Что ты трепло. Что ты ничего больше и не умеешь, кроме как врать. Ты врешь мне, своим шестеркам и, наверное, даже себе по привычке.

– Конкретнее, – попросил Захар.

– Конкретнее? Ахмеду Беккаю предложили контракт в Москве, можно считать, что Верхнекамск его потерял. Эйса сотоварищи это так разозлило, что они наняли вас для расправы. Вы свое дело сделали.

– Это называется клевета.

– Нет, в твоем случае это называется идиотизм.

– Ты считаешь, что нашла мотив?

– Именно.

– Но у тебя устаревшая информация. Ахмеда отговорили уезжать.

– Кто?

– Без понятия. Он должен был улететь еще вчера днем, но остался.

– Ему угрожали, шантажировали.

– Вряд ли. Так вот, скажи, зачем Эйсу сводить с ним счеты и тем более убивать?

Ей показалось, или Захар спрашивал совсем не риторически.

– А кто тебе сказал, что его хотели убить? – хмыкнула Оксана. – По-моему, только припугнуть.

– Ты видео смотрела?

– Да.

– Его хотели убить, – сказал Захар.

Он подошел к своему столу, открыл ноутбук, развернул его к Оксане.

– Внимательно, – сказал он.

Она бы предпочла не пересматривать ролик, но ей нужно было убедиться. Захар нажал «паузу» сразу после того, как трое атаковали Ахмеда Беккая.

– Ну, – сказал Захар. – Видишь?

– Что?

Он запустил видео сначала.

– Посмотри, как они бьют. Это профи. Целят в голову. Какие-то спецназовцы или даже менты, хрен их разберешь. По ним видно, что они этим зарабатывают на жизнь.

– Грабежом?

– Нет. Силой своей.

Оксане было сложно оценить специфику рукопашной, она решила поверить Захару.

– Но тут самое главное не это, – явно дожидаясь момента, сказал Захар.

– Не это?

– Нет. Ты вроде журналист, а самое интересное просмотрела. Обрати внимание, Ахмед выходит за ворота и останавливается. Оглядывается.

– И?

– Он ждет кого-то. Ему назначили встречу.

– Кто?

– Тот, кому он доверял абсолютно. Иначе он не отреагировал бы на просьбу увидеться поздно ночью.

– Ты это сейчас придумал? – спросила Оксана.

– Тебе решать, когда я это придумал. Ты сама сюда пришла.

– Что это значит?

Он захлопнул ноутбук, как дверь. Ей почудилось, что она осталась в одиночестве в этой занюханной конуре, и сейчас сюда могут нагрянуть те татуированные доходяги с умными глазами.

– То, что я тебе этого мог и не показывать, – сказал Захар.

– А, ну если ты надеешься, что отвел подозрения, то зря, – сардонически ответила Оксана.

– Я тебя не боюсь.

– Я тебя тоже.

– Да?

Он подошел к ней вплотную, но она не отпрянула. Он потянулся к ней губами, она отвернула голову. Тогда он настойчиво потянул ее за подбородок и все-таки поцеловал, а скорее врезался в нее губами, положил руку ей на затылок, а вторую на талию, будто собирался провести какой-то боевой прием. Потом Захар прижался всем телом и стал теснить ее назад. Оксана спиной уперлась в стенку сейфа и почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Захар целовал ее шею, скулы, дышал в лицо, а она смотрела ему за спину, ее руки висели вдоль тела. Потом он стал расстегивать ее пальто, но замер.

– Ты выглядишь усталой.

– Да, – сказала она. – Трудный день.

– Давай я уложу тебя спать.

– Ладно.

Он потушил свет в офисе, попрощался с продавцом. На улице дышалось легко, каждый вдох будто проходил насквозь. Они уселись в ее машину, Захар принялся химичить с радио, выискивая только ему одному известную станцию.

– Куда ехать? – спросила она.

– Я думал, мы к тебе, – не прекращая махинаций, ответил он.

– Пристегни ремень.

– Не беспокойся за меня.

– Закрой окно.

– Душно.

Она тронулась с места, но тут же заглохла.

– Может, я поведу?

Они покатили по безразличным к их страсти улицам, что переливались одна в другую. Захар прибавил громкость неразборчивой горланящей песни, положил руку Оксане на бедро, погладил, похлопал одобрительно.

– Когда ты первый раз у меня появилась, я сразу понял – что-то будет, – рассказал он. – Я даже долгое время думал, что ты для этого и пришла. Мне нравится, что ты все время задаешь вопросы, но иногда, извини, ты перегибаешь палку. И наверняка тебе это не один я говорю. Но ты мне нравишься. Ты вся такая маленькая, но ведешь себя как большая. Я сегодня весь день о тебе думал – после того как ты ко мне с утра пришла. У тебя есть кто-нибудь?

– Да. Начальство.

– А из парней?

– Ты говорил, они хотели его убить.

– Да.

– Им проще было использовать что-нибудь повесомее своих кулаков.

– Нет-нет, тут фишка в том, что все должно походить на разбой, но с непрогнозируемыми последствиями.

Она кивнула.

– Слушай, купи сигареты, закончились.

Они остановились возле табачного киоска.

– Какие ты куришь?

– Твои буду курить.

Он вылез из авто, сделал от него два шага, Оксана рванула с места. В зеркале заднего вида Захар смотрел ей вслед, сунув руки в карманы пуховика. Нырнув за поворот, она притормозила, выключила радио, закрыла окно со стороны пассажира. Она знала, что все сделала правильно, но не знала, что делать дальше.