Текст книги "Дорога из трупов"
Автор книги: Дмитрий Казаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
В руках Арс держал золотую чашу размером с ведро. Гостеприимные хозяева следили, чтобы она не пустела. А еще они скакали вокруг, кувыркались, блеяли, бодались, пели, пили и создавали такой кавардак, что от него голова разболелась бы и у трезвенника.
Ухитрись он затесаться в свиту Бухуса, Бога Безудержного Пьянства.
Сам бог восседал на огромной амфоре и больше всего напоминал закутанную в обрывок простыни свинью. Был он розовым, невероятно толстым, лысым и еще очень любил петь.
В этом студенты успели убедиться.
– Вы шумите, шумите надо мною, оливы, – распевал Бухус во всю мощь божественных легких, демонстрируя полное отсутствие слуха и голоса, – и тогда закажу я нам еще всем по пиву…
– И когда же это кончится, – вздохнул Арс, делая очередной глоток из чаши.
Вино было сладким, густым и очень крепким, так что голова у Топыряка звенела, а мир начинал подрагивать.
– Никогда, – отозвался один из сатиров, откликавшийся на имя Потерянные Деньги.
Вообще, прозвища спутники Безудержного Пьянства носили довольно странные – Грязные Шмотки, Рвота, Неожиданный Разврат, Драка, Болтовня, Сточная Канава и даже Вертолеты. Выглядели они все примерно одинаково – козлиные ноги, человеческий торс и рога на башке.
И столь же одинаково жадно они пили вино.
– Никогда? – уныло спросил Топыряк.
– Никогда, – подтвердил Потерянные Деньги. – Это бесконечная вечеринка без права на отдых. Никто не смеет тут заикаться о трезвости, похмелье и скуке… Меее! А ну, споем, друзья!
Он вскочил, вцепился руками в хвост кому-то из сородичей. Тот в ответ лягнул копытом, и завязалась драка. Теперь Арс видел Рыггантропова с чашей в руках и лавровым венком на ухе. Две менады, довольно скупо одетые (или богато раздетые, это уж как посмотреть), льнули к нему с обоих боков. Тили-Тили отчаянно махал ушами и пытался встать. Сам он выглядел трезвым и вполне осмысленно шипел, но вот ноги хозяина подводили.
– Привет, красавчик, – на колени Топыряку шлепнулась полненькая блондинистая менада, – выпьем?
– Конечно. – Арс был не в том настроении, чтобы спорить.
Очередной глоток оказался лишним, после него накатило желание пожаловаться на жизнь. Менада теснее прижалась к студенту, а тот вместо того, чтобы пустить в ход руки, забормотал ей в ухо:
– Что за ж-жизнь? А? Я ж-же самый обычный с-студент… почему мне вс-се это? Реализатор справедливости, беглые демоны… козлы говорящие… книги ссс-ссс заклинаниями…
– Козлы? – в ужасе спросила менада. – Где?
– Где-то там, – Арс махнул рукой в ту сторону, где до начала пьянки находился Ква-Ква.
– А у любви у нашей села гонорейка… о-ери-ери-йо, гонорейка! – завыл бог со своей амфоры.
Менада вскочила и удрала, но Топыряк не обратил на это внимания. Он продолжил жаловаться на жизнь, забыв, правда, что для этого нужно открывать рот и двигать языком.
– Давай танцевать! – завопил кто-то из сатиров, то ли Драка, то ли Сточная Канава. – А ну, йех!
Зазвенели бубны. Спутники бога образовали громадный хоровод и начали скакать, вихляя задницами. Кто-то попытался поднять Арса с земли, но это было то же самое, что тащить набитого цементом кота с липучками на лапах, не желающего, чтобы его куда-то тащили.
– Я мог бы стать рекою, быть темною водой! – грянул хор во главе с Бухусом. – Вечно молодой! Вечно пьяной!
И тут какой-то шустрый нейрон здравомыслия просочился через силовое поле пьянства и вонзился в голову Арса, точно копье в осиное гнездо. В мозгу зажужжали мысли.
– Эххх…. – сказал Топыряк, пытаясь оглядеться, а затем пополз в ту сторону, где сидел и мычал что-то под нос Рыггантропов.
На удар по плечу двоечник отреагировал поворотом головы, и в глазах его возникло недоумение:
– Типа, чего?
– Нас здесь сожрут! – сообщил Арс, стараясь одновременно орать, чтобы его услышал собеседник, и шептать, чтобы слов не уловили остальные. Результатом стало сдавленное клокотание.
– Кто? – удивился Рыггантропов.
– Они… – Топыряк показал на скачущих сатиров и менад.
– Они? Зачем? Эти сортиры и монады не выглядят голодными.
– Богам нужны жертвы. Нужна смерть ради них. Сомневаюсь, что кто-то поклоняется Безудержному Пьянству осознанно. – Язык отчаянно пытался заплетаться, так что с ним приходилось бороться. – И Бухус, похоже, взял дело в собственные руки. Нас упоят до смерти.
– В натуре. – Рыггантропов посмотрел на чашу в собственной руке так, словно держал большого вонючего клопа.
– Где Тили-Тили?
– Вот.
Двоечник поднял с земли некий предмет, который Арс считал пустым бурдюком. Предмет издал слабый свист и пошевелил ушами.
– Мы должны сражаться! – воскликнул Топыряк.
– Чарами? – поинтересовался Рыггантропов, вытаскивая из-под мантии иззубренный тесак, похожий на побывавшую в пасти акулы полосу металла. – Или вот энтим?
– Этм ты им не наврдш. – Пьяный язык наконец взял верх над усилиями воли. – И магя тоже не помжет…
– Тогда что, типа?
– Самовнушение. – Арс снова взял язык в руки. – Они ненавидят скуку и трезвость. И мы должны твердить, что нам скучно, и ни в коем случае не пить… – Тут он обнаружил, что поднес чашу ко рту и готовится сделать глоток. – Ай!
Попытался отшвырнуть тяжелый сосуд, но тот словно прилип к ладони.
– Ссамое внушение, – проговорил Рыггантропов. – Знаю, что это. Это когда хочешь в туалет, а сам себе говоришь, что не хочешь. В натуре?
– Ага, – согласился Топыряк, пытавшийся сражаться с чашей. – Уйди прочь, ты, сосуд греха… Мне скучно, я хочу остаться трезвым!
Чаша на мгновение окуталась лиловым сиянием, а затем выпала из руки, больно саданув по коленке и залив вином студенческую мантию.
– Кто посмел? – прогрохотал Бухус с амфоры, хоровод остановился, а музыка смолкла.
– Смертный противится нам? – прошипел один из сатиров, и глаза его в полумраке вечера зажглись желтым огнем.
– Противится? – взвизгнула одна из менад. – Не может быть!
– Может, – сообщил Рыггантропов. – И не один. Я тоже, это, противлюсь. – Он подумал и добавил, показав на Тили-Тили: – И он.
Йода, в данный момент способный противиться только дурным снам, захрапел.
Бухус встал с амфоры, в ручище его, розовой и блестящей, возник сосуд с высоким горлышком.
– Ты что, – сказал бог, ощерившись в улыбке, – меня не уважаешь?
– Уваж-жаю, – зубы Арса, осознав, что появилась угрожающая им опасность, нервно защелкали, – но пить не буд-ду. Мне на самом деле очень скучно, и сейчас у меня начнется похмелье.
Сатиры и менады, тесным кругом стоявшие вокруг студентов, дружно вздохнули и отступили на шаг. На физиономии бога возникла, но сразу пропала легкая неуверенность.
– Хорошо… – начал он.
– И мне, типа, скучно, – перебил Рыггантропов, сминая золотую чашу в кулаке. – Где, эти, современные методы работы с молодежью? А то все одно и то же. Приучаете подрастущее поколение к бутылке…
От местного вина в мозгу у двоечника неожиданно проснулись не работавшие до сих пор клетки.
– Э? – изумился Бухус, знающий только один метод работы с молодежью, тот самый, что включает в себя бутылки и безобразия. – Что?
Сатиры и менады отступили еще на шаг.
– Т-тоска тут з-зеленая, – проговорил Арс, борясь с собственной рукой, которой очень хотелось подобрать чашу.
– В натуре, – подтвердил Рыггантропов.
– Сссс… – добавил сквозь сон Тили-Тили.
И это стало последней каплей. Сатиры и менады дружно завопили, закружились в облаках разноцветного дыма. Фигура бога выросла, огромная амфора взорвалась, и во все стороны ударило винное цунами. Но исчезло, не пройдя и метра, а за ним пропали чаши, свита Бухуса и он сам…
Студенты остались втроем на темной поляне посреди горного леса. Сверху на них насмешливо уставились звезды.
– Мы победили, – сказал Арс, чувствуя, что ему неимоверно хочется выпить… хотя бы глоточек.
– Триумф и все такое, – буркнул Рыггантропов.
– Да… – у Топыряка еще хватило сил на то, чтобы кивнуть, а потом выпитое взяло-таки свое.
Все закружилось перед глазами, и он понял, почему одного из спутников Бухуса зовут Вертолеты.
Донесшийся из тумана звук заставил Потом Вытека вздрогнуть.
– Что это такое? – спросил посол, останавливаясь.
– Барабаны бьют, ваша чрезвычайность, – сообщил капитан Эверст Сиреп.
– Хм, да? – Потом Вытек задумался. – Где барабаны – там и люди, а у людей можно узнать, где мы.
Рассуждение было безупречным с точки зрения логики, и оно очень понравилось послу.
– Где барабаны, там и люди, – повторил он. – Ха, двигаем туда.
Чтобы дойти до источника звуков, пришлось обогнуть маленькое озеро, пробраться через заросли осоки и перемешать примерно тонну грязи. Затем глазам гостей из Ква-Ква предстала ровная площадка, в центре которой пылал огромный костер, а вокруг танцевали чернокожие человечки.
Трое из них колотили ладошками по похожим на стаканы барабанам, чьи бока покрывали цветастые узоры. А один пел, ну или скорее невнятно выкрикивал какие-то слова, тыча в стороны растопыренными пальцами.
– Ого, – сказал капитан, чей рассудок по-прежнему пребывал в отпуске на далеких теплых островах.
Вот уже несколько часов Эверст Сиреп прекрасно обходился без него.
Потом Вытек не позволил себе выразить чувства столь открыто, но и он был сильно изумлен. В Ква-Ква попадались люди с черными цветом кожи, в основном – выходцы из Лоскута Пески. Но они были нормального роста и, кроме цвета кожи, от остальных ничем не отличались.
А местные вполне сошли бы за своих в компании гномов (намазавшись белилами и нацепив накладные бороды) и могли похвастаться сложением выросшего в пустыне куста. Не руки и ноги, а палочки какие-то, и при этом – непропорционально большая голова.
– Может, это не люди? – шепотом предположил один из стражников.
– Скоро мы все узнаем, – буркнул посол.
И тут их заметили. Певец замолчал, барабанщики перестали мучить инструменты, а из группы танцоров вышел худосочный юнец. Дергаясь и покачиваясь, продолжая плясать на ходу, он подошел к пришельцам из Ква-Ква и улыбнулся.
Зубы у чернокожего были такие гнилые, что, наверное, светились в темноте.
– Йо, чуваки, – сказал он, тыча перед собой оттопыренными пальцами, – вы решили наш сейшен посетить… и мы рады, когда к нам гости приходить… Меня зовут Ти-Мати-Мати-Мати… Йо.
Похоже, что он пытался говорить стихами, но не знал, что не умеет их сочинять.
Потом Вытек сердито глянул на капитана, и тот осознал, что пора приступить к исполнению обязанностей. Эверст Сиреп прокашлялся, выпучил грудь и громко объявил:
– Перед вами чрезвычайный и полномочный посол… э, Ква-Ква Потом Вытек!
Мозг капитана при этом остался незадействованным.
– Круто, чувак, длинное имя – это клево, как сказала мне одна знакомая корова, йо, – произнес Ти-Мати, – присоединяйтесь к сейшену… расслабимся чуток, поймаем мы небольшой кайфок. Тут клубятся все клевые пацаны… вон сам Пятьдесят Копеек, – чернокожий в красной повязке помахал рукой, – вон Мацл, – тощий юноша с очень грязными волосами улыбнулся, – и даже Серя-Га, – певец, наряженный в набедренную повязку из крапивы, поклонился. – Йо. Расслабимся, покурим, немножко побандурим.
– Ответственно должен заявить… – начал Потом Вытек, но понял, что слова его здесь и сейчас ничего не значат.
– Забей, чувак, йо. – Пятьдесят Копеек извлек из-за уха дымящуюся самокрутку. – Надо расслабляться, и тогда проблемы не будут появляться… Нет ничего лучше хлип-хлопа и доброй травы…
Этот, похоже, умел разговаривать и прозой.
Стражники зашевелили ноздрями, в глазах их появилось напряженное ожидание. Самокрутки возникли в руках и у других чернокожих, потек сладковатый запах, и посол ощутил беспокойство.
– Расслабляемся, пацаны, и держим свои штаны, йо, – сказал Ти-Мати, вручая самокрутку капитану.
– Ты же не собираешься… – начал Потом Вытек.
– А почему нет? – Лишенный мозга Эверст Сиреп затянулся, и лицо его расплылось в улыбке.
Это выглядело странно – будто заулыбалось гранитное надгробие.
Стражники, обнаружив, что командир временно сдал полномочия, дружно ринулись к костру.
– Давай, Серя-Га! Взорви нам уши! – махнул рукой Ти-Мати и хлопнул посла по плечу, оставив грязный отпечаток. – Расслабляйся, дядя! И все будет чисто легко в мармеладе! Йо!
– Хлип-хлоп жив! – возопил Серя-Га, зарокотали барабаны, и певец начал выкрикивать галиматью, которую тут почему-то считали песней. – Я был первый парень на районе и лучше всех умел ковырять дырочки в батоне! Йо!
При этом он раскачивался всем телом, словно припадочный, и размахивал руками.
Стражники во главе с капитаном курили, и лица их отражали разную степень блаженства. Один из сержантов ухватил три самокрутки и две засунул в уши. Теперь он дымился, словно отходящий от причала пароход, а улыбка не убиралась с физиономии.
Потом Вытек стоял в одиночестве и чувствовал себя очень одиноким.
Чтобы исполнять хлип-хлоп, певцу нужно было плюс одно горло, а людям, собравшимся его слушать, – минус один мозг. Но это пение проникало внутрь организма и отыскивало там некие древние органы, давно спрятанные за напластованиями эволюции, и призывало их к восстанию. Оно напоминало о тех временах, когда предки человека еще не отрастили руки, чтобы залезть на деревья.
Через некоторое время посол ощутил, что готов ринуться в круг танцующих и непристойно затрясти задом.
– Дай сюда, – сказал он сержанту и выдернул у него из уха одну из самокруток. – А ну-ка…
После первой затяжки мир стал розовым, весь целиком, от тумана до травы под ногами. После второй появились пузыри, лиловые и красные. Они неспешно плыли мимо посла. А после третьей в теле обнаружились дергунчики и чесунчики, что заставили шевелиться все мускулы.
И одним танцором около костра стало больше.
Сколько все это продолжалось, Потом Вытек не смог бы сказать. Просто через какое-то время он обнаружил, что на Лоскутный мир опустился вечер и что веселье потихоньку стихает.
Барабанщики не лупили в барабаны, певцы бросили терзать уши слушателей.
– А ты клевый мужик, йо, – сказал послу подпрыгивавший рядом Пятьдесят Копеек, похожий на воздушный шарик из черной резины. – Только бледный какой-то… это плохое питание виновато…
– Аг-ха, – прохрипел Потом Вытек, пытаясь перестать танцевать и собрать мысли, похожие на клубок, с которым поиграл очень энергичный котенок. – Где мы?
– Ну ты даешь, йо! – Пятьдесят Копеек закурил новую самокрутку, и от нее потянулся желтый дым. – Это Утопия…
– О!
Посол знал про этот Лоскут, но куда лучше про него знали специалисты по растениям. Обычные, которые обожают собирать сушеные листочки в тетрадки и придумывать им всякие заковыристые названия. И продвинутые, что любят эти самые листочки курить, а потом придумывать заковыристые названия всему, что находится вокруг.
Земле, небу, облакам.
И еще эти продвинутые специалисты очень любят посмеяться.
На окутанных туманами болотах Лоскута Утопия росло больше видов «дури», чем во всем остальном Лоскутном мире. Неудивительно, что люди тут жили немножко странные и что именно здесь придумали хлип-хлоп.
– А где Дурьфы? – спросил Потом Вытек.
– Это вам налево надо, – ответил Пятьдесят Копеек. – Йо, в смысле, е-мое. Вечеринка окончилась.
В темноте вокруг костра обозначилось движение, и на освещенное пространство начали выходить женщины. Чернокожие, необычайно высокие, с решительными лицами и корзинами за спиной.
– Это кто? – пролепетал ошалевший посол.
– Наши жены, – Пятьдесят Копеек сунул недокуренную самокрутку за ухо, – пушки заряжены. Повеселились, пора и на отдых.
– Они такие большие…
– Ну, должен же кто-то хозяйством зани… – Огромная ладонь ухватила Пятьдесят Копеек поперек туловища и потащила вверх. Он успел только помахать рукой, после чего исчез в корзине одной из женщин.
Великанские дамы собрали хлипхлоперов, точно грибы, и удалились в темноту, что-то ворча.
– Йо, – сказал Потом Вытек, упал на землю и потерял сознание.
В Ква-Ква имелся собственный темный маг.
Правда, в соответствии с городской спецификой он вынужден был обходиться без зловещего Черного Замка и армии из миллиона-другого вонючих зомби. Но этот темный маг великолепно справлялся и так.
Он прилежно лелеял черные замыслы, регулярно занимался магией, такой темной, что ее не было видно даже в ясный день. Совершал всяческие злодейства, в основном за деньги, и по большей части мелкие (но скажите, кто сейчас готов оплатить существенное негодяйство?).
Усердно занимался самообразованием, читая книги вроде «100 спосабов достичь величчия» или «Пороки для всех: самоучитель с илюстрациями, таблиццами и сводныими комментариями». Держал в подвале маленькую камеру пыток для опытов и мечтал о том дне, когда захватит власть в Ква-Ква и покажет всем этим… всем…
А еще он стеснялся собственных прыщей и всегда ходил в надвинутом на лицо капюшоне. За это мага прозвали Скрытным, и прозвали так надежно, что настоящее его имя оказалось крепко-накрепко забыто.
Обитал Скрытный в особняке на правой окраине.
Эту ночь маг провел не без пользы, поработал с купленным на прошлой неделе гримуаром, после чего тот едва уполз в книжный шкаф. Скрытный сотворил амулет трезвости, что не даст жертве ощутить последствия употребления алкоголя.
Для некоторых подобная ситуация – настоящая пытка.
Время приблизилось к рассвету, и Скрытный собрался отправиться спать, когда уловил шум за окном.
– Кхе-кхе, – сказал кто-то, и дальше события понеслись, точно кошка, которой плеснули скипидару под хвост.
Раздался звон, окно разбилось. Плотная штора полетела на пол, и на подоконнике возникло нечто похожее на ту же штору, но вооруженную двумя серпами и вырастившую пару ног.
Скрытный выпучил глаза и небрежным жестом отправил в гостя небольшую молнию. Но та почему-то угодила в один из серпов и с шипением скончалась в белой вспышке.
Надежная боевая магия отказывает редко, но порой это случается…
Дверь комнаты затрещала и слетела с петель, внутрь ворвалось плохо выбритое облако вооруженного кольями чесночного запаха. Надсадно закряхтело и отскочило в сторону.
Послышались тяжелые шаги.
– Убирайтесь прочь! Безумцы! – рявкнул Скрытный, активируя висевший на шее амулет Семи Звезд. Тот заискрил, как отсыревший фейерверк, испустил громкий звук «шшш» и развалился.
Защитная сфера не возникла.
Вместе с тяжелыми шагами в комнату ворвался голый по пояс здоровяк в фартуке и с поварешкой в руке. За ним показался седоусый старик в меховой шапке и накидке из того же материала. Все четверо двинулись на Скрытного, целеустремленно оттесняя его к стенке.
– Чего вам надо? – спросил маг. – Кто вы такие? Я нашлю на вас страшные проклятия, вроде Рыбьей Вони или Гнилой Плоти…
– Помню, подхватил их лет пятьдесят назад, – сообщило облако чесночного запаха. – А вообще меня проклинали раз сто. И ничего, жив. А почему? Да потому, что проклятия на нас не действуют!
В следующее мгновение Скрытный оказался прижат к стене и окружен таким количеством острых предметов, словно залез в кухонный стол маньяка-людоеда. Он замер, чувствуя, как горло щекочет что-то холодное.
– Теперь мы будем с тобой разговаривать, – сказал здоровяк, чья поварешка выглядела тяжелой, будто сталелитейный завод, – так, как положено героям с темным магом. По правилам, надо бы тебя заковать, но цепей мы не захватили. Колдовать не пробуй, ну а если захочешь мерзко похихикать или злобно повыть – то на здоровье, не стесняйся.
«Герои?» – Скрытный заледенел.
Он знал о героях достаточно, чтобы покрыться холодным потом не только снаружи, но и изнутри.
– Но что… я же еще ничего… не сделал… – просипел маг. – У меня даже замка нет… вы не имеете права!
– Знаем-знаем, – вздохнула занавеска с серпами. – Кхе-кхе. Нам очень жаль и все такое. Но кризис, сам понимаешь…
– Успей ты сделать что-нибудь, мы бы с тобой даже не стали разговаривать, – сообщил здоровяк гулким басом, от которого в шкафу беспокойно заерзали книги.
Обладатель меховой шапки улыбнулся.
Лучше бы он этого не делал. Температура у Скрытного внутри упала намного ниже абсолютного нуля.
– Мы пришли к тебе как клиенты, – сообщило облако чесночной вони, и маг разглядел, кто за ним прячется – маленький старикашка, самый обычный, каких полно на улицах, только с двумя осиновыми кольями в руках.
– Странный способ приходить… – пробурчал маг.
– Извини, по-другому не умеем, – развел серпами закутанный в черную ткань тип и при этом едва не отрезал Скрытному нос. – Как ты, кхе-кхе, это себе представляешь? Вроде стучим в дверь святилища какого-нибудь безумного бога Курлык-Бултыха и просим так вежливо: «Э, отдайте нам сокровища, вон ту девку с алтаря, а сами перережьте друг другу глотки». Мы же герои…
– Э… ну, может быть, скажете, зачем пришли?
Меховая Шапка переглянулся со Здоровяком, Чесночные Колья почесал в носу, и все это не убирая оружия от тела мага.
У того возникло ощущение, что незваные гости несколько смущены.
– Нам нужна помощь… – признался замотанный в тряпки тип, еще больший приверженец скрытности, чем сам Скрытный. – Но если ты кому-нибудь расскажешь про это, то мы убьем тебя!
– Хорошо-хорошо, я слушаю… – Скрытный пустил в ход тон, который долго тренировал и который в учебнике актерского мастерства описывался как «утонченно-злодейский».
Затем ему на самом деле пришлось слушать.
Перебивая друг друга и борясь с желанием перерезать магу горло – такое желание у героев было почти бессознательным, – незваные гости поведали, как они собираются в ближайшее время зарабатывать деньги. Скрытный, челюсть которого отвисла почти до подмышек, не в первый раз порадовался, что лицо его спрятано, и осторожно спросил:
– А как насчет оплаты?
– Мы заплатим тебе бездельем, – сообщил Здоровяк.
– Это как?
– Очень просто, – пояснил Чесночные Колья. – Ничего не сделаем с тобой. Как тебе такой вариант?
Скрытный осмотрел приставленные к его горлу колья, серпы, чудовищно длинную саблю и поварешку, после чего решил, что его такой вариант устраивает.
– У меня есть кое-что для вас, – сказал он. – Может быть, отпустите меня, чтобы я начал работу?
– Отпустить темного мага? – просипел Чесночные Колья. – Это невозможно… нельзя… не по правилам…
– Но мы должны это сделать, – проговорил Здоровяк. – Мы же тренировались! На время перестать быть героем… Давай, и – раз!
Многоразнообразное оружие опустилось.
Скрытный почувствовал себя несколько комфортнее.
– Я никогда не отпускал их, кхе-кхе, – из-под черного балахона донесся всхлип, – и этим гордился… а теперь? Что я расскажу внукам?
– У тебя есть внуки? – поразился Меховая Шапка.
– Может быть, и есть, кто знает? Но дело в принципе, ты же понимаешь, что я согласно парадигме не могу…
– Тихо! – рявкнул Здоровяк. – Разговоры потом. Сейчас дело.
– Да, верно, – Скрытный кивнул, но очень медленно, чтобы это движение ни в коем случае не было воспринято как враждебное. – У меня есть для вас одно подходящее заклинание. И его…
Герои слушали, мрачно сопя и буравя мага подозрительными взглядами.
– Заклинание девять один один? – переспросил Чесночные Колья. – Это почему оно так называется?
– Вот уж не знаю. Так его обозвал создатель. Я могу начинать?
– Конечно, – кивнул Здоровяк. – Только без глупостей, а то инстинкты в нас могут взять верх, и тогда тебя ничего не спасет.
Скрытный кивнул. Он это очень хорошо понимал.
Двигаясь, как эстонский сапер по минному полю, маг прошел к шкафу и принялся доставать колдовские причиндалы – ритуальный нож из дерева, бронзовую чашу, парочку свечей из белого воска, резиновый символ антиплодородия на палочке и стеклянный шар с моделью мэрского дворца внутри.
Когда случайно тряхнул шар, в нем закружились белые хлопья фальшивых снежинок.
– Это зачем, кхе-кхе? – поинтересовался замотанный в тряпки.
– Будет символизировать Ква-Ква. Ведь вы хотите, чтобы в зоне охвата был весь город?
– Типа того, – кивнул Здоровяк.
Герои наблюдали за Скрытным, как новички клуба анонимных алкоголиков за открытой бутылкой водки. Лица их кривились, мускулы подергивались, из горла лезли угрозы, которые надлежит бросать в лицо темному магу, прежде чем сделать из него отбивную, фарш или куриные окорочка.
Скрытный нарисовал на полу круг, в центр поместил модель дворца в стеклянном шаре и поставил найденное за шкафом ржавое ведро. Ведро ученик мага, Тадеуш, использовал для мытья пола. Запылали свечи, потек запах горячего воска и лаванды.
– Это не оружие, – предупредил Скрытный и только после этого взял деревянный нож. – Я не хочу на вас нападать.
Чесночные Колья разочарованно всхлипнул.
Маг замахал руками, забормотал слова заклинания. Линии магического круга засияли, точно шнурки из света, дым закрутился в спираль, а модель дворца и ведро окутало облачко тьмы.
– Это похоже на те обряды, что совершали, кхе-кхе, Костяные Жрецы Некрополиса, – прошептал Стукнутый Черный. – Помню, ух и удивлены они были, став костяными по-настоящему…
– Тихо ты, – осадил приятеля Агрогорн Эльфолюбивый. – Еще помешаешь.
– Хорошо, что он не вампир. – Старый Осинник бросил в рот дольку чеснока и с хрустом раскусил. – А то бы я не удержался. Или все-таки вампир? Может быть, заглянуть под капюшон? Что мы там найдем?
– Белогвардейскую сволочь, – уверенно ответил Чапай, последние лет сто пребывавший в некоей особой реальности.
Дом темного мага они отыскали без труда. Чтобы герой да не нашел злобного колдуна? Ну а Брежена решили не брать с собой, поскольку тот не очень хорошо умел подкрадываться.
Слишком сильно звенели медали.
Скрытный вновь взмахнул руками, и линии рисунка сменили цвет, став ярко-красными, а потом и вовсе погасли. Свечи потухли, а тьма рассеялась, явив взглядам модель мэрского дворца и ведро.
Ни тот, ни другой предмет на первый взгляд ничуть не изменились.
– Вот и все, – сказал маг, – готово.
– Что готово? – удивился Агрогорн.
– Вот эта штука стала ретранслятором заклинания. – Скрытный очень медленно нагнулся и поднял ведро. – Наверное, нужно пояснить?
С таким же успехом он мог спросить у отправившегося в плавание топора, не пригодится ли ему спасжилет.
– Любой, кто в пределах города произнесет кодовую фразу, а именно – «девять один один», выходит на связь с этой штукой. Проще говоря, его голос донесется из ведра и сможет вам рассказать, где он и что происходит.
– Ага, понятно. – Чапай почесал в затылке кончиком сабли. – Мы должны сидеть и слушать? А как мы отправимся к нему на помощь?
– Тут достаточно уже вам взяться за ведро и проговорить «девять один один», – пояснил Скрытный. – И вас перенесет прямиком туда, где стоит вызывавший. Время доставки – пять секунд. Да, работает эта штука на органических жидкостях, так что не забывайте поливать ее.
– Орг чего? Каких костях? – спросил Старый Осинник, благодаря крикливым вампирам давно и основательно лишившийся слуха.
– На крови, моче, слюне…
– То есть надо туда плевать и… все остальное? – Агрогорн, судя по виду, размышлял, не издеваются ли над ними.
– В общем, да, – кивнул маг. – Хотя сойдет все что угодно – молоко, кефир, подлива от мяса.
– Ага, – хозяин «Сломанного меча» несколько успокоился.
– Немедленно отдай это, грязный колдун! – Стукнутый Черный шагнул вперед, и тут в голосе его появились извиняющиеся нотки. – Я хотел сказать – спасибо. Привычки, сам понимаешь…
Скрытный только вздохнул.
– Теперь осталось, чтобы о нас узнали по всему городу, – проговорил Чапай. – Забирай ведро и пошли.
Герои еще немного покрушили обстановку, без энтузиазма, просто по привычке, а затем ушли.
– Вот уж точно – неудачное начало дня, – пробормотал Скрытный, глядя на пролом в стене и разрубленный в щепу книжный шкаф. – Но ничего, хорошо смеется тот, у кого остается рот.
Герои имеют право издеваться над темным магом.
Но зато он имеет право на месть, подлую, кровавую и ужасную.
Проснувшись, Мосик Лужа с неудовольствием обнаружил, что утро едва-едва наступило. В первый момент он даже решил вынести ему выговор за опоздание, но потом вспомнил, что утро не входит в штатное расписание мэрии, и несколько огорчился по этому поводу.
Спать не хотелось, так что мэр вылез из кровати и принялся одеваться.
Ночевал он сегодня, для разнообразия, не в кабинете, а в личных апартаментах, что занимали одно из крыльев дворца. Тут обитала (в смысле, изредка показывалась) супруга главы города, которой Мосик Лужа несколько побаивался, а также многочисленные дети, в которых мэр немного путался.
Облачившись в халат, Мосик Лужа тихо, чтобы не потревожить жену, выбрался из спальни и пинком в бок разбудил Сарданапала, секретаря, клеврета и помощника на все части тела.
– Хватит дрыхнуть, – велел он, – рабочий день наступил.
Юноша на побегушках зевнул и, уныло потирая бок, отправился на кухню, узнать насчет завтрака. Вернувшись, он с удивлением обнаружил, что мэр сидит за рабочим столом и ковыряется в толстом слое пергаментных листов, покрывавших столешницу подобно пластам донных отложений. Воистину, сегодня на Мосика Лужу снизошло желание поработать.
Крайне редкая вещь для чиновников высокого ранга.
– Чего смотришь? – спросил мэр. – Где новости? Я хочу знать, что происходит в моем городе! Да, посланцы к оракулу еще не вернулись?
– Никто не сообщал, – пискнул Сарданька, думая, что на собственном столе мэр найдет разве что новости прошлого года, а если вскроет нижние, давно закаменевшие слои документов, то и прошлого века. – Сию секунду. Только сбегаю в департамент надзора.
Этот департамент был создан предшественником Мосика Лужи в мэрском кресле, Борком Большим, и занимался тем, что собирал объективную информацию о положении дел в Ква-Ква.
Или, если говорить неофициально, коллекционировал слухи, причем занимался этим круглосуточно.
Юноша на побегушках совершил еще один забег по дворцу.
– Принес? – встретил его мэр, поставивший поднос с булочками и кофе поверх овеществленной бюрократии.
Тут копились все бумажки (или пергамашки, что точнее), с которыми Мосик Лужа собирался поработать в неофициальной обстановке. «Поработать» означало «положить и забыть».
– Да, господин, – пропыхтел клеврет.
– Тогда читай. – И мэр приступил к работе, то есть отхлебнул кофе и, выбрав булочку побольше, вонзил в нее зубы.
Стараясь не думать о запахе горячей сдобы, Сарданапал поднес к глазам полученный от дежурного клерка листок.
– О быкротстве объявил банк «Хрюндель и Сыновья», одно из стырейших финансовых учреждений.
– О быкротстве? Стырейших? – уточнил Мосик Лужа.
– Ну, типа как они много стырили… – пояснил клеврет, – за эти века-то, и признали себя бычьем позорным… То есть заплакали, раскаялись и сказали, что денег у них больше нет.
– Ага. Ну да. Никогда не разбирался в этих финансовых терминах. Продолжай.
– Безумная Пифия предсказала конец света примерно через два-три дня.
В ответ на эту новость мэр лишь зевнул.
Горластая предсказательница, обитавшая на улице Толстой Звезды, изрекала такие пророчества не реже раза в месяц. И никогда не ошибалась. Просто конец света заходил в Ква-Ква, оглядывался, принюхивался и решал, что на этот раз он произойдет где-нибудь в другом, более приятном месте.
