Текст книги "Игра титанов"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Хм… ну, ладно… это, и я с вами, – сдался Бенеш.

Они вымыли котелки, затушили костер и отправились в путь.

Вечерний лес был очень тихим. Молчали птицы, куда-то делись насекомые, даже ветер не качал верхушки деревьев. Остров, чудилось, скован ужасом от того, что творилось на главной площади Харида.

Саттия шагала бесшумно, точно летела, а вот гном и маг то и дело спотыкались, шуршали ветками.

– Тихо вы, – цыкала на них Саттия. – Претесь, как пьяные буйволы…

А затем они пришли, оказались в густых зарослях на небольшом холме, откуда хорошо был виден город. До развалин ратуши по прямой отсюда оставалось локтей двести, можно было разглядеть внутренности святилища, где пылали сотни факелов, и алтарь – белый необработанный камень.

Воины в белых плащах стояли кольцом, прикрывая храм со всех сторон, внутри было только четверо – двое гоблинов, человек и орк.

– Началось, – прошептала Саттия, когда те затянули унылую песню. – На каком это языке?

– На гоблинском, – отозвался Гундихар. – Так, сейчас… в честь Сокрытого, что стал Явным, в честь Господина, Тринадцатого. Содрогнется небо, и земля сотрясется. Истина восторжествует. Истина. Истина. Ну и так же дальше, в том же духе, что он вернется и накостыляет всем… Это что, богам, что ли?

– Так и есть. – Бенеш вытер вспотевший лоб. – Это последователи Тринадцатого. Их вроде бы уничтожили после низвержения Восставшего Мага, но, как видно, не всех, да…

Пение закончилось, и орк шагнул вперед, снимая с себя одежду. Лег на алтарь, в руке одного из гоблинов блеснул кривой нож. Саттия тихонько вскрикнула, когда лезвие вошло в плоть, брызнула кровь. В вечерней тишине отчетливо прозвучал хруст ребер, и гоблин поднял над головой трепещущее сердце.

Тело убрали, окровавленный комок лег на его место, и вновь зазвучала песня, на этот раз грозная и на каком-то вовсе непонятном наречии.

– Ох… – Бенеш вздрогнул, сердце будто пронзило иглой, когда алтарный камень вспыхнул красным огнем.

Пламя с ревом ударило вверх, в крышу, и из него на пол святилища шагнуло высокое существо. Оно оказалось полностью обнаженным, и свет факелов ползал по алой маслянистой коже. Пылали огромные глаза, а на фигуре можно было увидеть признаки обоих полов.

– Ой, какая гадость… – Гундихар сплюнул, ладонь его крепче сжалась на рукояти «годморгона». – Это еще кто?

– С-сам б-бог, – пролепетал Бенеш, испытывая сильное желание вскочить на ноги и побежать изо всех сил.

Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Что для собрата Анхила и Селиты их жалкие попытки спрятаться? Меньше, чем ничего.

– Говори, – на языке людей прорычал бог, и голос его полетел над Теносом, заставив качнуться деревья.

Опустившиеся на колени гоблины затараторили разом, потом один замолчал. Лицо Тринадцатого исказилось, с пальцев закапало нечто, похожее то ли на светящуюся кровь, то ли на огонь.

– Никаких следов? Вообще ничего? – Бог глянул в сторону Бенеша, Саттии и Гундихара, и все трое замерли от ужаса.

– Ничего, Господин, – сказал человек.

– Жаль. – Тринадцатый отвел взгляд, и молодой маг понял, что вновь может дышать и двигаться. – Этот остров пуст, как панцирь черепахи, сдохшей рядом с муравейником, и настолько же неинтересен мне. Благодарю за службу, и возвращайтесь домой.

Он превратился в облако пламени, мелькнули очертания исполинского глаза с тринадцатью зрачками, созвездия Молота, Крылатой Рыбы. А затем огонь втянулся в алтарный камень и исчез.

Обладатели белых плащей начали подниматься с коленей.

Не обменявшись ни единым словом, они забрали факелы, выстроились в колонну и зашагали к оставленному у причала кораблю. Словно громадная огненная змея поползла в сторону моря.

Саттия, Бенеш и Гундихар молча смотрели, как слуги Тринадцатого забираются в галеру, как отдают швартовы, как корабль неторопливо отходит от берега и скрывается в окутавшем море сумраке.

А потом они, как и прежде, остались на Теносе втроем.

Часть вторая
Размен фигур

Познавший силу Госпожи должен применять ее только во благо собственному народу. Все остальное значения не имеет.

Надпись, выбитая на парадных воротах Цитадели

Глава 6
Младший

Утро наступило бурное и ветреное. С моря притащило облака с дождем, но тот быстро закончился. К моменту, когда путешественники отправились дальше, небольшие лужи остались только в тени.

– Ух как жарит, – заметил Юрьян, когда солнце выглянуло из-за туч и сверху обрушилась настоящая лавина зноя. – Хотя чего удивляться? Скоро макушка лета, а в это время даже у нас тепло.

Олен уже знал, что год Вейхорна делится на три, а не на четыре сезона – теплый, холодный и сырой. В каждом имелось по три месяца, а они заключали в себе по тридцать одному дню.

Наткнулись на настоящую стену из черных отвесных скал, уходившую в море. Пришлось шагать прочь от воды, чтобы найти место для подъема. Когда полезли вверх, Рендалл вновь ощутил то же беспокойство, что и вчера, но на этот раз оно оказалось намного более острым.

Тревога ворочалась внутри колючим шаром, и он вздрагивал при каждом шорохе.

– Что такое? – спросила Хельга.

– Сам не знаю, клянусь Селитой, – признался Рендалл.

Одолели скалы, открылась заросшая кудрявыми деревьями ложбина. Блеснул между изумрудными кронами ручеек, стал виден мелкий залив с песчаными берегами.

– Дым, – сказала лиафри, и тут Олен тоже осознал, что чует знакомый горьковатый аромат.

– Ой-ёй, тут могут жить кивагор, – завертел головой Юрьян. – Дикие, как те, о которых сказано в саге «О Самых Первых»: «Дивен облик и чудны их речи, но страшны они будут в час бешеной сечи…»

– Мы им не враги. – Рендалл поправил пояс с мечом. – Поэтому пойдем спокойно. Думаю, что…

Рыжий оскалился и зашипел. Колыхнулись ветви, и из зарослей выскочил мужчина с мечом. Сверкнуло лезвие, плеснули на ветру длинные светлые волосы, зеленые глаза полыхнули гневом.

Оцилан прыгнул с места, выставил когти. Но чужак с поразительной легкостью ушел в сторону. Еще и успел садануть кота рукоятью меча по загривку. Прозвучало злое мяуканье, Рыжий врезался в древесный ствол. Некоторое время повисел на нем, потом с тихим писком сполз в траву.

Выигранного времени хватило, чтобы обнажила меч Хельга.

– Ты умрешь, – сказала она буднично, делая шаг вперед.

– Точно-точно, укуси меня крабы! – Юрьян заскакал воинственным петушком, потащил из ножен клинок.

Зеленоглазый чужак только усмехнулся краем губ.

А Олен стоял и смотрел, будучи не в силах отвести глаз. Все ему говорили, да и сам он верил, что людей в мире Вейхорна нет. Но сейчас перед ним был человек или кто-то невероятно на него похожий. Глаза с опущенными наружными уголками, небольшой рост, хрупкое сложение.

И никаких странностей, какими отличались лишь похожие на людей жители Вейхорна.

– Руби его! – Юрьян атаковал первым, немного отстала от него и Хельга.

Чужак двинулся так стремительно, что превратился в сверкающее пятно. Лязгнул металл, раз, второй, и скальд отскочил в сторону. Опустил глаза, уставился на грудь, где набухал кровью разрез на рубахе.

– Меня убили! А, умираю! – завопил Шустрый, закатил глаза и шмякнулся навзничь.

Лиафри сумела не получить ран в первой сшибке, но было видно, насколько трудно это ей далось. Девушка тяжело дышала, волосы растрепались, а по безупречному лицу тек пот.

– Чего же ты? Помогай! – сказала она напряженным голосом.

– Да… – Олен положил ладонь на рукоять меча, и тут чужак напал сам, обратился в вихрь из быстрых движений и взблесков стали.

Хельга отступила на шаг, завертела клинком. Удивленно вздохнула, оказавшись без него. Зеленоглазый оскалился, занес меч для удара, и тут Олен сделал стремительный выпад.

И невероятным образом промахнулся.

На то, чтобы расстраиваться, времени не было. Пришлось отражать чужую атаку, отбивать сыпавшиеся со всех направлений удары. Рендалл вертелся, как уж на сковороде, полосовал ледяным клинком ставший каким-то густым воздух. Прыгал, уходя с линии атаки.

И при этом еле-еле успевал.

Зеленоглазый был невероятно, просто божественно быстр.

В памяти, доставшейся Олену от предков, хранились воспоминания о тысячах схваток, о сотнях великолепных бойцов. Но никто из владык Золотой империи, а они всегда ценили воинское умение, не сталкивался с подобным. Никто не встречал такого мечника.

И уроженец Заячьего Скока, несмотря на всю силу и умение, проигрывал. Он пятился, даже не думал о том, чтобы контратаковать, а на руках и плечах один за другим появлялись порезы, небольшие, но опасные тем, что с утекавшей через них кровью будет уходить и сила…

Хельга подобрала меч, попыталась атаковать сбоку, но была отброшена ударом чудовищной силы. Вылез из зарослей Рыжий, но его прыжок пропал зря, а сам кот еле ускользнул из-под чужого клинка и потерял несколько шерстинок с пушистого хвоста.

– Ах ты зараза… – прошептал Олен, и тут Сердце Пламени почуяло, что хозяину грозит опасность.

Перстень обернулся клубом ало-золотого огня и выплюнул язык пламени. Тот с ревом ударил прямо в зеленоглазого. Рендалл ожидал крика боли, но не услышал вообще ничего.

Огонь исчез, а чужак обнаружился на том же месте, целый и невредимый.

– Проклятые колдуны, вам меня не взять! – заорал он, потрясая мечом, и белое лицо его перекосилось от ненависти.

– Да какие мы колдуны… – отозвался Олен, делая шаг назад и пытаясь хоть как-то восстановить дыхание.

Грудь ходила ходуном, руки и ноги тряслись, а пот заливал глаза.

– Что? – Зеленоглазый остановился. – Откуда ты знаешь этот язык? Кто ты вообще такой?

– Да вот… – Рендалл осознал, что чужак говорит на совершенно незнакомом наречии и что понятным оно стало мгновенно, с самого первого слова. – До сегодняшнего дня я не знал его.

– Честно? – Зеленоглазый опустил меч, задумчиво потер подбородок. – А ну-ка, ну-ка, мы посмотрим…

Во взгляде его появился интерес.

Зашевелилась упавшая Хельга, очумело затрясла головой и начала неторопливо подниматься.

– Ты, девица, займись раненым, – бросил чужак на языке барги. – Там неглубокий порез, ничего страшного.

Лиафри посмотрела на него удивленно, но послушно зашагала к Юрьяну. Перевернула на спину, и тот застонал. Стоявший вздыбив шерсть Рыжий уселся на задницу и принялся вылизывать бок.

– Если чутье меня не подводит, то ты человек, – проговорил чужак на своем наречии. – Или, если сказать точнее, был им когда-то. Но это же невероятно, это просто безумие. Открылись новые двери?

Узкое лицо расколола кривая улыбка, и зеленоглазый засмеялся, дико и страшно, колотя себя по бедрам.

– Очень смешно, – сказал Олен, – бросился на нас из засады, чуть не убил, а теперь ржет точно конь? Вот уж ха-ха…

Боевой азарт и злость все еще бродили внутри, но на самом деле он был рад, что все так закончилось. Прекрасно понимал, что против этого обманчиво хрупкого воина не устоял бы.

– Ладно, извини, – зеленоглазый перестал хохотать. – Принял вас за колдунов, что решили забрать мою силу. Такие не особенно умные порой встречаются в этом мире, хотя реже и реже. Меня зовут Харальд… Харальд Младший,[3]3
  О том, кто такой Харальд, можно узнать из романов «Я, маг!», «Истребитель магов» и «Маг без магии».


[Закрыть] хотя я даже не знаю, имеет ли смысл это прозвище.

– Олен, – буркнул Рендалл, не спеша убирать клинок в ножны. – А мои спутники тебе сами представятся. Когда захотят.

Пришедший в себя Юрьян ошалело моргал и, похоже, никак не мог поверить, что жив. Хельга выглядела спокойной, хотя в ее фиолетовых глазах поблескивала опаска, а Рыжий невозмутимо зевал.

– Ладно дуться, – посерьезнел Харальд. – Случилось недоразумение. К счастью, никто особо не пострадал. Окажись вы менее умелыми воинами, я бы просто убил всех… – Он бросил взгляд на кота. – Четверых. А ты что, не рад видеть сородича? Сколько ты в Вейхорне?

– Пятнадцать дней.

– А я – более шестнадцати веков.

– Чего? – Олен махнул рукой: – Ладно тебе придумывать. Столько не живут даже эльфы. Или ты…

Возникло подозрение, что перед ним очередной бог этого странного мира. Но если это так, почему он остановился, не добил тех, кто оказался слабее? Нет, бессмертные так себя не ведут.

– Эльфы не живут, а такие, как я, – живут. – Харальд грустно улыбнулся. – И я просидел в Вейхорне столько лет не потому, что мне этого хотелось. А потому, что не смог выйти за его пределы. И ты, судя по всему, теперь мой собрат по несчастью. Если, конечно, ты не великий маг, что умеет странствовать между мирами с такой легкостью, с какой бабочка перелетает с цветка на цветок.

– Нет. Я не маг… – Слова замерзли у Олена в горле, он нутром почуял, что собеседник не врет, что он вправду провел всю эту бездну времени в пределах Вейхорна. – Так сколько тебе лет и откуда ты родом?

– Около шести тысяч, если мерить оборотами моего родного мира. – Зеленые глаза стали задумчивыми. – А что до того, как он называется, я даже и не знаю. Миры в Пироге лишены имен.

– В Пироге? Что это? – От обилия новых сведений у Рендалла закружилась голова, он ощутил себя, как в те дни, когда только взял в руки ледяной клинок и убегал от воинов Харугота, не понимая, что происходит.

– Лучше разговаривать на сытый желудок, – сказал Харальд. – Поднимайте своего парня, и пошли ко мне. Тут недалеко. Эй, сиаи, – перешел он на наречие барги. – Идти сможешь? А есть?

– Да, – ответил Юрьян. – Смогу как-нибудь. Челюсть не задета.

– Тогда вперед.

Охающему скальду помогли подняться на ноги и вслед за Харальдом пошли вниз, в долину. По сторонам очутились серые корявые стволы, вверху – густые кроны, скрывшие небо. В тени оказалось куда приятнее, чем на палящем солнце, а аромат травы щекотал ноздри.

Через сотню шагов стал виден дом у ручья – сваи высотой в несколько локтей, бревенчатые стены, крытая дерном крыша.

– Во второй половине лета, когда тают льды Сверкающего хребта, ручей разливается, – пояснил Харальд. – Тогда я некоторое время живу над озером. Так, прошу вот сюда, на лестницу.

Поднялись на идущую с одной стороны дома террасу, где стоял прямоугольный стол и четыре табурета.

– Садитесь, – махнул рукой хозяин. – Сейчас принесу чего-нибудь поесть. Охота вчера была удачной…

Скрипнула дверь, и он исчез внутри дома.

Олен опустился на один из табуретов, рядом уселись спутники. Оцилан вспрыгнул на стол и улегся.

– Кто этот тип? – прошептал Юрьян, стрельнув глазами в сторону двери. – О чем вы с ним говорили?

– Он мой сородич. И он… нам не враг. – Рендалл не был особенно уверен в своих словах, но ему очень хотелось, чтобы все обстояло именно таким образом.

Скальд мрачно засопел, а Хельга нахмурилась.

Появился Харальд с большим деревянным блюдом, на котором лежали пласты жареного мяса. Рядом с ним поставил миску с зеленовато-желтыми стручками длиной с ладонь.

– Ешьте, – сказал он. – Из питья только вода, иного тут добыть трудно. Да и разносолы, честно говоря, тоже.

Рыжий обнюхал мясо и с урчанием утащил один из кусков. Юрьян схватил стручок и принялся сдирать с него кожицу. Под ней обнаружилась белая мякоть, довольно мерзкая на вид. Но скальд жевал ее с аппетитом, и Олен отважился попробовать. Стручок оказался сладким.

– Я виноват перед вами, – сказал Харальд, когда гости утолили голод. – Поэтому начну рассказывать первым. Вам известно о том, как устроен мир? О Предвечной Тьме, Верхней и Нижней Сторонах?

– Известно.

– Очень хорошо…

Дальше речь пошла о том, что погруженные во Тьму миры могут слипаться и долгое время находиться рядом и что таких миров может быть сколько угодно. Олен только головой покачал, узнав, что подобное образование висит на месте, а не плывет вверх или вниз.

– Так что, оно никогда не попадает в огонь Верхней Стороны или в лед Нижней? – спросил он.

– Похоже на то. По крайней мере, до тех пор, пока сохраняет единство. – Харальд почесал затылок. – Тот Пирог, где я родился, много тысячелетий не знал катастроф вроде той, что едва не погубила Вейхорн. Все то время, что я провел в его пределах.

– Так сколько же тебе лет? – влез в разговор Юрьян.

– Более шести тысяч.

– Так ты что, помнишь Падение Небес? – Глаза скальда сделались точно донышки от кружек.

– Помню. Я сам едва выжил тогда. Но речь сейчас не об этом…

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Харальд родился в одном из миров их совокупности, именуемой Пирогом. Что-то не поделил с местными богами, научился видеть Двери, соединяющие соседние миры, и проходить через них.

– Любой, кто сумел покинуть пределы родной сферы и выжить, перестает быть просто человеком или эльфом, орком или сиаи… – Тут зеленоглазый хмыкнул. – А становится… неважно кем… Опять я отвлекся.

Вышло так, что Харальд забрел в Вейхорн, который, пролетая мимо, на какое-то время «прилип» к Пирогу. Но связь оказалась непрочной, быстро разорвалась, и Дверь закрылась, оставив человека в чужом мире.

– Вот так я очутился тут. Попытался обратиться к магам той расы, что обитала здесь тогда, но они не смогли мне помочь. Богов я и трогать не стал, слишком уж не люблю их… Ну а потом грянуло Падение Небес.

Он замолчал, задумчиво почесал нос.

– Это выглядит… звучит бредово, – сказал Юрьян. – Никогда бы не поверил, если бы сам, своими глазами, не увидел, как ты, Олен, свалился с неба. И с того дня я наслушался всего такого, что готов уверовать во что угодно. В шесть тысячелетий, и в Пироги, и в Двери…

– Да, а тебя как забросило в Вейхорн? – спросил Харальд.

Рендалл вздохнул и принялся рассказывать с самого начала, с того дня, когда на Заячий Скок напали воины Харугота Безарионского…

– Оружие из кости йотуна, – сказал Харальд, когда Олен замолчал, – и перстень, что позволяет обращаться к Первородному Огню. Неудивительно, что местные хозяева засуетились. Любой из них, получив эти вещи, сумеет возвыситься над собратьями, стать настоящим богом…

– А сейчас они что, не настоящие? – в очередной раз вытаращил глаза скальд.

– Они вообще не боги, хотя бессмертны и могучи. Но сила их ограничена территорией, на которой живут верующие. В одном из миров, где мне довелось побывать, таких существ называют титанами.

– Титаны… – попробовал на вкус незнакомое слово Рендалл. – Мне не хочется быть дичью в их охоте, поэтому я готов пожертвовать чем угодно, может быть, Сердцем Пламени или мечом, лишь бы выбраться отсюда.

– Увы, в этом помочь я ничем не могу, – развел руками Харальд. – Мы с тобой пленники этого мира…

Отчаяние навалилось на Олена, тяжелое и черное, как свинцовая туча. Неужели он обречен оставаться здесь? Неужели нет способа вернуться туда, где ждет Саттия и где родной Алион трещит по швам?

– А уттарны? Они умеют путешествовать между мирами.

– Уттарны… да. – Харальд покачал головой. – За проведенные здесь века я не узнал о них почти ничего. Их маги повелевают странными силами, но какими именно – мне неведомо. Можно попробовать добраться до них.

– Я сталкивалась с уттарнами, – сказала Хельга. – Они очень необычные. Не похожи ни на кого.

– С этим разберемся на месте. – Харальд поднялся. – Ладно, в путь отправимся завтра, а сегодня будьте моими гостями.

– Ты пойдешь с нами? – удивился Олен.

– А ты против? Надоело мне сидеть на одном месте, можно и кости размять. И, кроме того, я чувствую, что с твоим появлением в этом мире многое изменится. Не знаю, правда, к худу или к добру…

Рыжий муркнул, спрыгнул со стола, а затем и с террасы. Задрал хвост и отправился в заросли.

– Раз мы тут до вечера, я пойду на ручей, помоюсь, – сказала Хельга.

– А я отправлюсь спать, – заявил Юрьян. – А то в последнее время мне никак не удается выспаться.

Харальд отвел его в комнату, лиафри скрылась между деревьями, и Олен остался на террасе вдвоем с хозяином дома.

– Скажи, – проговорил он, – что ты имел в виду, когда упомянул о том, что я… был человеком? Больно странно это прозвучало. Я им и остался, новая рука не выросла.

– И новая голова, – усмехнулся Харальд. – Но теперь ты, если не дашь кому-либо себя убить, проживешь очень долго. Сколько точно – не знаю, но сотни и сотни лет. Ты не постареешь, а наречия любого мира, куда занесет тебя судьба, будут для тебя словно родные.

Рендалл почувствовал, что падает в глубокую темную яму, в горле пересохло, а голова закружилась.

– Нет, это невозможно… – прошептал он. – Я не верю… Я никогда не хотел… Зачем это мне?

Как ни старался, не смог представить, что будет жить тогда, когда все, кто родился с ним в одно время, умрут.

– От нашего желания тут ничего не зависит, – в голосе Харальда прорезалось сочувствие. – Многие люди, и сиаи, и гномы, отдали бы что угодно за бессмертие и вечную молодость. Но когда получаешь это вот так, в подарок, выясняется, что быть долгожителем не так уж приятно…

– Нет, я не верю… – повторил Олен, но сам остановил себя, вспомнив, как легко он начал говорить на языках Вейхорна.

Почти мгновенно приспособился к чужому миру, к его воздуху, к непривычному солнцу и незнакомым звездам. Разве способен на такое обычный человек? Или даже не человек, а эльф или какой другой родан?

– К этому просто надо привыкнуть, – сказал Харальд. – На привыкание уйдет день, месяц или год, но ты постепенно сживешься с этой мыслью, научишься спокойно принимать то, что ты другой, не такой, как все.

Рендалл промолчал, слова куда-то исчезли, в голове образовалась звенящая пустота.

– Отдыхай. – Хозяин дома поднялся. – Если чего захочешь, то я в задней комнате.

Он ушел, Олен остался в одиночестве.

Сидел, глядя на колышущуюся листву, на плывущие по небу облака. Сердце билось торопливо и неровно, одолевало желание напиться в дым, до потери рассудка, чтобы ничего не помнить и ни о чем не беспокоиться.

Вернулась Хельга, бросила на Рендалла вопросительный взгляд, но ничего не сказала. Ушла в дом, оттуда донеслись приглушенные голоса, постукивание посуды, потянуло дымом.

– Вот зараза… – сказал Олен. – Разве я просил об этом? Разве мечтал? На что оно все нужно – колдовские мечи, волшебные перстни, императорские троны? На что годится подобная требуха?

И он саданул кулаком по столу с такой силой, что тот скрипнул.

До самого вечера пробыл в каком-то странном оцепенении, и ночной сон не принес облегчения. Проснулся на рассвете с тяжестью на сердце, не почувствовал вкуса того, что ел на завтрак.

– Ну вот, можно отправляться в дорогу, – сказал Харальд, когда плошки были вымыты, а вещи уложены. – Этот дом немало лет послужил мне, и, может быть, я сюда еще вернусь.

– Куда пойдем? – нетерпеливо поинтересовался Юрьян.

– На юг. Доберемся до Хиррона, а там сядем на корабль, идущий в сторону Тысячи островов.

Долина с ручьем осталась позади, вновь потянулись бесплодные скалы, лишь кое-где покрытые щетиной кустарника. Тропка увела в сторону от моря, зато по левую руку открылся вид на горы – нагромождение острых пиков, темных провалов и причудливо изогнутых хребтов.

Харальд шагал бодро, Юрьян, по обыкновению, бормотал себе под нос – складывал стихи, а Олен тащился позади всех, мрачно глядя себе под ноги.

– Что с тобой? – поинтересовалась Хельга.

– Ничего. – Он отвел взгляд.

– Я бы так не сказала, – покачала головой девушка. – После вчерашнего разговора ты сам не свой.

– Ты даже не представляешь, насколько не свой. – Рендалл дернул себя за ухо. – Но ничего, это все ерунда. Пройдет.

Она не сказала ничего, но поглядела с сомнением.

После полудня переправились через довольно большую реку, а вскоре начали встречать признаки того, что даже в этом краю кто-то живет. Сперва наткнулись на остатки шалаша, а потом набрели на место, где совсем недавно разделывали горного барана.

Кровь успела свернуться, над клубком внутренностей с противным жужжанием вились мухи.

– Скоро доберемся до селения кивагор, – сообщил Харальд. – Диких, что не подчиняются никому и живут так, как их предки тысячу лет назад. Меня там знают, можно запастись едой в дорогу.

Примерно через милю свернули в узкое ущелье, по дну которого бежал небольшой ручеек. Олен почувствовал запах дыма, ущелье расширилось и превратилось в настоящую котловину. В ее стенах обнаружилось множество квадратных и прямоугольных отверстий. Стал виден крохотный водопад, изливающийся с высоты в пару десятков локтей.

– Они живут в скалах? – спросил Юрьян. – Ой-ёй, как интересно. Ух ты, и сколько же тут народу обитает?

– Достаточно, – ответил Харальд.

Появлению чужаков никто особенно не удивился. Игравшие на берегу ручья дети вытаращили глазенки и с воплями помчались к собственным жилищам. Из дверей начали выглядывать женщины, с ног до головы замотанные в цветастые тряпки. Затем появились мужчины, почти голые, только в небольших, отделанных бахромой передниках из мягкой кожи.

В руках они держали копья, поблескивали на солнце обсидиановые наконечники.

– Нас встречают, – сказал Харальд, поворачивая туда, где из дверного проема, щурясь, выбирался морщинистый старец. – Это, если не ошибаюсь, их вождь, он же главный служитель богини. – Тут он перешел на наречие кивагор: – Мир тебе, почтенный.

– И тебе мир, – ответил морщинистый, с удивлением разглядывая Хельгу. – И спутникам твоим. Ты – древний, что живет в долине на севере. Присаживайся, не откажись от нашего угощения.

– И не подумаю отказаться.

У входа в дом, выдолбленный в скале, лежали несколько плоских валунов, которые использовались в качестве лавок. Вождь опустился на один из них, путешественники сели на соседний. Подошедшая женщина с поклоном раздала глиняные чашки, из высокого кувшина плеснула в них козьего молока.

– Угощайтесь. – Старый кивагор сделал глоток. – В такую жару приятно освежить горло, особенно с дороги…

И они с Харальдом завели длинный разговор о погоде, о том, как расплодились в этом году скальные попрыгунчики.

– Хорошо, – сказал вождь, когда эта важная тема была рассмотрена со всех сторон. – Что привело тебя и твоих спутников к нам?

Харальд улыбнулся и перешел к делу.

Вскоре они стали обладателями кожаного мешка с копченой козлятиной, корзины фруктов, похожих на сливы, но более крупных и с прочной кожицей. Удалось купить еще лук и связку нормальных стрел.

– Добрый обмен, – кивнул старый кивагор, разглядывая полученный от Харальда слиток золота.

– И я так думаю. – Тот поднялся. – Да будет ваша охота удачной, а стада – плодовиты. Но нам нужно продолжать путь.

– Да, конечно. Идите, – кивнул вождь, и тут по его лицу пробежала странная тень – то ли недовольства, то ли сомнения.

Все время, что они шли по котловине, Олен спиной чувствовал внимательный взгляд.

– Не нравится мне этот тип, – сказала Хельга, когда ущелье закончилось и они вновь вышли на тропу.

Харальд удивленно поднял светлые брови:

– Почему?

Девушка некоторое время подумала, прежде чем ответить.

– Такое чувство, что он прячет топор за спиной.

– Невозможно. Законы гостеприимства для кивагор священны. Кстати, а где кот?

– Бродит где-то, – пожал плечами Олен. – Но не беспокойся, он нас отыщет, даже если мы спустимся на морское дно.

Прошли через еще одно ущелье, где скалы сходились так тесно, что не было видно неба. Из него выбрались на берег моря и зашагали по монотонно похрустывающей гальке.

– Эх, не люблю я море, – проговорил Юрьян, – особенно когда сам по нему плаваю. Но оно такое красивое, заешь меня крабы! Недаром Ариан Три Пальца посвятил ему целый цикл вис. Они так и называются – Морские Висы…

Пляж сузился до полоски в десяток локтей, слева его поджали громадные серые валуны. В расщелинах рос мох, а сами камни выглядели так, словно лежали на этом месте с момента рождения Вейхорна.

– Это еще что? – Олен повернулся на донесшийся сверху шорох, увидел, как кто-то перескочил с одного камня на другой.

– Нападение… – Меч оказался у Харальда в руках, он сделал быстрое движение, на гальку упало перерубленное копье.

– Топор за спиной! – крикнул Олен, вытаскивая клинок.

А потом вокруг оказалось очень много кивагор. Они ринулись со всех сторон, потрясая копьями и размахивая топорами. Рендалл отбил нацеленный в голову удар, ответным свалил самого шустрого из врагов.

Юрьян замешкался и, если бы не Хельга, схлопотал бы копьем в грудь, прямо в прежнюю рану.

– Спасибо, – выдохнул он, вскидывая меч.

Лиафри не ответила. Она была занята – отмахивалась сразу от двух могучих воинов.

– Ничего не понимаю, – Харальд во время боя ухитрялся еще и разговаривать. – Мы… же… только… что… были… у них… в гостях…

В каждой паузе между словами он успевал нанести удар, стремительный и, как правило, смертельный.

– Вот уж не знаю. – Олен пригнулся и подрубил одному из кивагор ноги. Клинок из кости йотуна легко рассек и мышцы, и кости. Воин свалился, не издав даже стона, но лицо его посерело, а глаза закатились. – Или чем не угодили?

Хельга свалила здоровяка с топором, еще одного ухитрился ранить Юрьян, и кивагор обратились в бегство.

– Пусть бегут. – Харальд опустил занесенный для удара меч. – Так, кто-нибудь живой остался? Надо бы с ним поговорить.

Среди трупов отыскали раненого, Хельга принесла воды и плеснула кивагор в лицо. Тот зашевелился, поднял веки, в светло-серых, почти прозрачных глазах возник страх.

– Слушай меня, – сказал Харальд с нехорошей улыбкой. – Еще сегодня я пил молоко с вашим вождем. Чего случилось такого, что он послал своих воинов убить меня? А ну, говори!

– Перебирающая Камни, – прошептал кивагор трясущимися губами. – Она явилась и велела… приказала… мы не хотели, но что было делать? Все в ее власти, и наши жизни тоже…

– Что он там бормочет? – встрял Юрьян.

– Варо-Вак не оставила мысли разжиться моим имуществом, – проговорил Олен. – И решила использовать вот этих парней. Лично явилась к ним. Вождь, наверное, чуть не двинулся головой от счастья.

– Так что, теперь все обитатели этих богами проклятых мест будут охотиться на нас? – воскликнул скальд. – Или, может быть, все до единого кивагор? Тогда нам проще самим утопиться в море.

Харальд задумчиво почесал подбородок:

– Насчет того, что все кивагор, – вряд ли. Но даже парочка племен может доставить изрядное беспокойство. Если они будут нападать постоянно, то рано или поздно мы упадем от усталости. И даже эта штука, – он бросил взгляд на Сердце Пламени, – не поможет.

– Что ты предлагаешь? – спокойно осведомилась Хельга.

– Дикие кивагор живут в основном около моря. Если уйти в глубь суши, прочь от берега, сделать крюк…

– А есть ли в этом смысл? – спросил Олен. – Ну, ускользнем сейчас. Что, южнее не верят в Варо-Вак? Сородичи этих голых парней, – он мотнул головой в сторону одного из трупов, – носят одежду, но так же ревностно выполняют приказы своей богини. Может быть, надо попытаться напасть на нее саму?

– Это невозможно, – покачал головой Харальд. – Она везде, где есть те, кто поклоняется ей. Ты будешь сражаться с камнями и рассветами, с ящерицами, скалами и всеми кивагор? Ну а насчет того, что нас ждет на юге, – это мы еще посмотрим. Дикарей заставить воевать легче, чем моряков или ремесленников.

– Я за то, чтобы пойти в горы, – сказал Юрьян. – Я могу помахать мечом, но не так люблю его, чтобы заниматься этим каждый день. Лучше побить ноги в скалах, чем убивать ни в чем не виноватых бедолаг. Как сказал Варок Косматый князю Желтых Лисиц: «Нет чести в том, чтобы уничтожать обманутых…»