Текст книги "Украденные имена"

Автор книги: Дмитрий Лисаускас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Дмитрий Лисаускас
Украденные имена

Я словно на чёртовом колесе.

В одну минуту я

на вершине мира, а в другую – на дне.

К/ф «С любовью, Саймон»

Глава 1

Желтый автобус

Герой и ретроспектива

Когда долго живёшь среди людей,

которые чего-то не делают,

начинаешь думать, что и сам не можешь…

Джейкоб Стоун. Т/с The Librarians

Мы должны научиться распознавать их сами –

важные перекрёстки на нашем жизненном пути,

ведь путевых указателей нет.

Эрнест Хемингуэй

Всё, что я понял за последнее время так это то, что жизнь – сплошное разочарование. Вот и сегодня, я просыпаюсь от криков. Солнечный свет из окна ярко освещает комнату, падая лучом на постер «Удивительных историй» – сериала про НЛО. Удивительно, но меня до сих пор никто не трогает. Встаю и слышу, как родители ссорятся в гостиной:

– Ты хоть раз можешь сам что-то приготовить? Я уже устала сама смотреть за Дэнни и Робин (это мои младшие брат и сестра), они мне мотают нервы, посиди с ними сам!

Рядом на столике лежит книга про Гарри Поттера.

О нет… – думаю я, – как я мог забыть! И быстро прячу книгу в шкаф.

Это они ещё Билли Айлиш не слушали…

– Попроси Джима, он всё равно ничем не занят! Пусть хоть с детьми посидит. А мне нужно заниматься ремонтом.

– Ты постоянно занят им, как не в пристройке, так у Роббинсов. А в моей комнате не можешь шкаф починить! Я не хотела этих переездов, я уже итак от всего устала!

Пока они выясняют отношения, у меня есть немного времени. Хотя дома постоянно какие-то проблемы, всё же это лучше, чем будни в школе. Недавно мы переехали, и в новой школе мне так и не удалось завести друзей. Ну, кроме Билла, и то, мы познакомились пару дней назад. На кастинге в ситком, который оба не прошли.

В тот день я вбежал в наполненный людьми коридор, собираясь покинуть здание. И как мне только пришло в голову прийти на этот кастинг? На главную роль! О чём я только думал? Если я боюсь даже с кем-то познакомиться! Заговорить первым. Как я буду находиться в центре внимания, если я жутко этого боюсь? Постоянно улыбаться, быть объектом желания, давать интервью… Нет, это была ошибка. Я всегда хотел сняться в кино, но когда дело дошло до проб… И как я буду побеждать, если я уже убегаю? – подумал я. Вокруг полно подростков, похожих на меня, и почти каждый из них лучше и симпатичнее. И, наверное, уж точно успешнее…

Уже на лестнице я увидел парня из нашей школы. В синей кофте с канадским флагом. Заметив меня, он сказал:

– Привет, не подскажешь, куда пройти? Я немного опоздал, надеюсь, ещё можно успеть

– Да, конечно. – ответил я, неожиданно для себя, и пошёл с ним обратно…

Он совсем недавно перевёлся к нам и учился в параллельном классе. Я даже не знал, как его зовут. В целом он выглядел порядочным и располагающим. Внимательный взгляд, дружелюбная улыбка.

– Ты уже прошёл? – спросил он

– Э… нет. Я собирался просто выйти на пару минут.

– Ты долго уже тут сидишь?

– Э, нет, только пришел.

– Много людей?

– Ну… Хватает…

Мы зашли в коридор с пол сотней подростков, похожих на нас. И присели. Я посмотрел на него, а он на меня. Неловкая пауза.

– Кстати, я Билл.

– Джим. Приятно познакомится. А почему ты перевёлся?

– Мы переехали из Эшвила, в Северной Каролине. Родители уже много лет хотели переехать сюда.

– Как думаешь, кто из всех этих людей может получить главную роль? – вдруг сказал он.

Как мимо нас проходил парень, в красной олимпийке. Загорелый, накаченный, взлохмаченные волосы только дополняли общий идеал. Широкая улыбка практически не исчезала с его лица. Он подошёл к девушке, одетой в обтягивающие джинсы, которая стояла недалеко от нас, и они обнялись.

– Ну что там? – спросила она, – как всё прошло? Майку снимал?

– Ну конечно, снимал! Всё путём, ждём звонок.

И они вместе поднялись и ушли. Мы смотрели им вслед.

– Оу, – сказал Билл, – мда… я начинаю сомневаться.

– Да… – выдохнул я. – Я уже хочу свалить отсюда.

– Согласен… Ладно, попробовать стоит. Хотя мне тоже не по себе.

В тот день кастинг мы не прошли, но нас позвали сняться в массовке…

А сегодня мы с Биллом встречаемся, чтобы… Оу – я смотрю на часы… Так и опоздать можно!

Быстро и тихо одеваюсь, потому что сегодня я очень спешу! Только бы родители не разозлились и не передумали меня отпускать…

Открываю дверь и тихо пробираюсь по прихожей. Солнечные лучи расположились по всему полу, за углом в гостиной ругаются папа с мамой. Выходит папа. Как всегда, в самый нужный момент…

– Джим, наконец ты проснулся. Иди помоги маме, я должен уйти

– Но… Я же говорил, что сегодня я не могу! Мне нужно ехать, мы же договаривались…

Я уже привык так жить. Чем дальше и отвлечённее я воспринимаю то, что происходит, тем лучше и спокойнее.

Через пять минут я всё же покидаю дом, почти на бегу завязывая шнурки.

Уже на улице замечаю журнал на лужайке, недалеко от почтового ящика. Потом заберу. И вот я, наконец, сажусь на автобус.

Жизнь всегда говорит тебе: хотелку прикрути. Обязательно найдутся люди, которые скажут тебе, что ты не в сказке живёшь, и что жизнь – боль. Да, жизнь разочаровывала меня везде, где только можно, но я был не из тех, кто так просто с этим соглашался.

Я знал, что если с тобой происходят какие-то необычные вещи, то что-то невероятное ждёт тебя.

И я жил с этим ожиданием каждый день…

…

Воздух Аризоны плавился так, что одинокое дерево на горизонте плясало вовсю. В нём было нечто странное. Он словно расходился волнами. Вдруг в небе появились огни и летающая тарелка опустилась и зависла над выжженной степью.

Мы ехали на стареньком Форде 1969 года с откидным верхом, который мчался по трассе. Мы с Биллом, моим приятелем, сидели сзади. Вдруг он показывает рукой влево и кричит:

– Смотрите! Это они!

Мы все поворачиваемся… В метрах 150-ти от нас повис летающий объект со странным свечением. А затем все увидели фигуры пришельцев…

 Нас ещё не успел сковать страх, как вдруг автомобиль качнуло от резкого поворота и… что? Мы съехали с трассы, и автомобиль остановился… Дэрил, сидевший за рулём, выходит из машины и  прикладывает руку к глазам:

– Невероятно!

– Что? – в изумлении реагируют все, – серьёзно?

Я машу головой. Кто же так делает, кто бежит к пришельцам? Кто сам лезет в тёмный подвал? Но всё же выбегаю вслед за ним, и тоже смотрю в их сторону и кричу:

– Пришельцы! Верните нам Элвиса!

Необычное свечение исчезает, и мы видим три фигуры, направляющиеся в нашу сторону.

– Боже! Они и нас заберут! – кричит Глория, которая тоже вышла из машины и стала сзади нас.

Дэрил идёт в их сторону…

– Стой!

– Что ты делаешь? Это небезопасно!

Но он словно не слышит нас. Мимо нас проносятся двое ковбоев на лошадях, со свистом рассекая воздух. И тут мы слышим шум падающих железяк и…

– Да блин! Ну кто это так прицепил? Серьёзно? – кричит ассистент-помощник и бежит в сторону инопланетян, у которых отвалились части серебряной одежды.

– Стоп! Стоп! – кричит режиссёр.

Ковбои останавливаются, по всей съёмочной площадке проносится гул неодобрения.

– Где Джулия? Позовите костюмера! Где она? Джулия, я же просил закрепить нормально! Почему мы не можем снять это уже четвёртый раз?

– Ну вот кто так делает, – говорю я Биллу, – кто увидев инопланетян, останавливает машину?

– Ну это ладно, но серебреные пришельцы… это прошлый век.

– Девять дублей! То ковбои тупят, то пришельцы забывают включить сияние на своей тарелке! – говорит Кейт, которая играет девушку главного героя.

– Терпение, Кейт, наконец-то у тебя есть эпизодическая роль, – говорит мистер Паркер, который играет учёного.

– Да, но мне даже её не дают нормально сыграть! Да и что это за роль! Всего на две сцены, притом что у других героинь по три и даже четыре!

– Ну кто же виноват, что герой фильма такой ветреный…

Тейлор Паркер – историк, автор книги и нескольких документальных фильмов. Благодаря тому, что он периодически появляется на телевидении, его позвали сыграть, по сути, роль самого себя. Ему 35 лет, его покладистый характер, спокойный и уверенный взгляд располагают к нему.

Одно время он преподавал в моей школе, когда мы только переехали. Я сидел на уроке в один из дней, и внимательно слушал профессора. В то время я увлекался историей майя, выискивал в журналах статьи про них, смотрел фильмы и настолько погрузился в их историю, что однажды мне приснился самый настоящий исторический сон. Его я и решил изложить на листочке, просто для себя. И настолько увлёкся этим повествованием, что не заметил внимания профессора, который подошёл к моей парте.

– Так с, чем это мы тут заняты?

– Э… – неуверенно промолчал я.

– Если позволите, я изыму этот листочек, и если в нём что-то написано по теме,

После урока профессор сказал:

– Роуд, подойдите ко мне, пожалуйста.

Я уже готовил ответ, почему не слушал профессора, как он спросил:

– Ты сам это придумал?

– Я просто решил записать сон.

– Тебе приснился Монтесума?

– Да. Я просто много читал про него, и…

– А чем он тебя задел?

– Мне кажется, он не заслуживал такой смерти. Ведь он не был виноват в глупой вере своего народа, а его попытки спасти жизни людей – народ расценил как предательство.

Тогда профессор хмыкнул, задумавшись о чём-то, и похвалил мою тягу к истории. А в один из разов я побывал у него дома, где он показал мне огромные глянцевые энциклопедии, в которых были сногсшибающие иллюстрации, захватывающие дух. Он показал привезённые из Мексики пиритовые украшения и головной убор из тёмно-зелёных перьев птицы кетцаль, купленный на рынке… Тогда же он поделился, что пишет книгу, которая частично затрагивает их историю. А потом – он уехал в Нью-Йорк. Поэтому меня ошарашила эта встреча.

– Билл, представляешь, это просто невероятно, я и не думал, что встречу профессора, когда он допишет эту книгу!

Мы уже успели наговорится с ним о многом.

Мы провели много разговоров об истории между съёмками этой сцены и предыдущей. Обговорили и любимые фильмы, которые вдохновили нас оказаться сегодня здесь.

Услышав, что я выписываю исторический журнал по почте, Тейлор Паркер заметил:

– Это довольно неплохо. Я сам в детстве собирал исторические статьи. История – прекрасная штука, и я вам настоятельно рекомендую более глубоко погрузиться. Не ограничивайтесь просто журналами или статьями на форумах. Историю нужно изучать периодами, понимать контекст времени. Сейчас я готовлю к изданию книгу на тему американских тайных обществ. Мне удалось найти некоторые интересные документы, так что если будете в Нью-Йорке, обязательно заходите! Через пару месяцев будет презентация.

 В следующей сцене пришельцев больше, и мы играем некоторых из них, полностью закрывшись в серебряные скафандры. Главный герой фильма – Дэрил, – храбро сражается с ними, и мы падаем один за другим. Вот уже последний валится с грохотом на землю, поднимая пыль. Дэрил ставит ногу на поверженного инопланетянина:

– Получи! Чёртов пришелец!

К нему бежит Глория и обнимает его. Он улыбается белоснежной улыбкой, и они стоят на фоне дерева и поверженных инопланетян.

Ужасно душно. Эти странные железные скафандры превращаются в душилку, нечем дышать. Мы все в пыли. Солнце жарит неимоверно.

"Да уж, несладко приходится инопланетянам…” – думаю я. Вечно отваливается что-то и нас долго латают и клеят. Из-за того, что бюджет фильма очень маленький, а сценарий – тупой, – постоянно что-то идёт не так. Но для меня и это радость. Уже хорошо, что я не играл того парня, который гнал коров, и увидел НЛО.

Сцену прерывают, чтобы поправить причёску главному герою. Вокруг него бегают, держат зонтик. Я ухожу немного дальше от всех в степь. Эти два дня, пока снимают наш эпизод, я наслаждался обстановкой. Но сейчас… я смотрю на многих людей, которые совершенно раскрепощены, улыбаются на 32 зуба, и словно ничего не боятся. А в моей голове ворох мыслей, и я понимаю, что не могу также отвлечься, быть таким же непринуждённым. Моя жизнь была насыщена яркими моментами в эти времена, только вот не совсем приятными. Жизнь так… огромна… и иногда я чувствую, что не справляюсь… Вокруг одна несправедливость, и я не знаю, что делать. Даже оказавшись здесь, я вижу как лицемерны люди. По большому счёту всем на меня наплевать. Миру всё равно на мои мечты. Его не интересуют мои страхи, он не боится причинять боль.

Кейт, которая играет с Дэрилом в главной роли, повторяет свою реплику:

– О, Дэрил, я так боялась, что с тобой что-то случится…

– О, нет дорогая, я же ковбой… хоть и не на лошади

– Ах, Дэрил, – смеётся она.

Режиссёр делает поправку:

– Когда ты её обнимаешь, напряги мускулы рук.

Совсем скоро мы покидаем съёмочную площадку на автобусе. И уезжаем из степи, которая играла роль Аризоны. Завтра съёмка ковбойских погонь, которые мы очень хотели увидеть с Биллом, но сниматься мы уже не будем. Вся эта обстановка будет происходить без нас. А может, я просто устал за эти два дня, на солнце, в жаре и пыли… Когда я шёл на кастинг, я был полон оптимизма, но чем больше времени я провожу на съёмочной площадке, тем больше мои надежды сменяют сомнения. Раньше мне казалось что я сделаю шаг, и меня заметят. Но на меня попросту не смотрят, иногда даже что-то говоря, не смотрят. Это то место, где я в толпе во всех смыслах, и я начинаю понимать, что именно здесь я чувствую себя ещё ничтожнее и ужаснее, а мои страхи здесь ещё сильнее.

Сходя с автобуса, мы с Биллом прощаемся с нашим новым знакомым, который издаёт книгу в Нью-Йорке. Он играет роль учёного, которого похищают инопланетяне. Он дал нам свои визитки, и сказал, что если мы будем на презентации, то в честь такого знакомства он подарит нам по экземпляру своей книги.

– Давай полетим в Нью-Йорк на презентацию? Заодно попутешествуем, нужно когда-то начинать.

– Это было бы отлично! – говорю я.

– Осталось только насобирать на поездку.

И я начинаю понимать, что, скорее всего, мы никуда не полетим. Родители почти никогда не давали мне карманных денег, и взять их мне было неоткуда.

– Эх, да уж, остаётся только мечтать.

– Ну слушай, мы с тобой уже снялись в фильме. Теперь нас позвали на презентацию книги нас! В Нью-Йорк!

– Я недавно читал, что если вселенная посылает тебе шанс, нужно его использовать.

– Да. – соглашаюсь я, – Что же, до встречи!

– До встречи!

Еду в автобусе, смотря в окно. И думаю:

И зачем мне это новое знакомство? Я уже усвоил для себя одну страшную вещь: каждый человек рано или поздно сделает что-то, что тебя разочарует по меньшей мере. Это всего лишь вопрос времени. Мне стало страшно жить с этой мыслью, после того как прошли последние пару лет.

Я люблю новых людей, незнакомых, приятелей, которые ещё уважают друг друга, никогда не сделают тебе больно и не успеют испортить отношения. Мне казалось я один боялся их испортить, и, кажется, я был самым одиноким в этом отношении. Люди кучкуются оттого, что им нечего делать. Я наблюдал в школе, как встречаясь, они говорили о каких-то мелочах, ерунде, дико ржали, а периодически ссорились. А я и понятия не имею, найду ли я хоть кого-то, с кем мне действительно будет интересно общаться. Пока что до сих пор – одна скука.

Скоро я становлюсь совершеннолетним, а я до сих пор не нашёл своего места в мире, не знаю, чего я хочу, и что делать. Я убегаю от всего, нахожусь на грани депрессии и нервного срыва. Это полный провал.

…

  Три дня спустя…

На съёмочной площадке царит оживление. Группа людей сопровождает кого-то, по-видимому, известного. Мы смотрим в их сторону, и вдруг видим Стивена Спилберга.

– Что? – мы в невероятном удивлении.

– Спилберг тоже будет работать над фильмом? Неужели?

– А какая нам теперь разница? Всё равно у нас сегодня последний съёмочный день…

Режиссёр и главные герои идут навстречу, готовясь приветствовать знаменитого режиссёра.

Мистер Спилберг проходит мимо нас, внимательно вглядываясь в каждого, и вдруг говорит:

– Давайте попробуем вас?

Да, он говорит это нам. Нам с Биллом.

И мы идём вместе с ним, а вся съёмочная площадка наблюдает с онемевшим выражением. Главные герои провожают нас взглядом, полным недовольства, пытаясь понять, чем они плохи…

Звонок.

Неужели я задремал? Конец урока. Кто-то сзади ударил меня по голове. Смех. Шум и крики заполняют класс.

Если вы ещё не поняли, это мой обычный день в школе. Моя жизнь в то время была просто насыщена яркими моментами…

Через пять минут уже никого нет. Я пытаюсь найти свою кофту. Пришла уборщица.

– Ты что-то ищешь? – спросила она

– Да, я не могу найти свою вещь.

– Твоя? – она достаёт из мусорки кофту. На ней следы от обуви.

– Да…

Пряча глаза, быстро беру свою кофту и ухожу. В нашей школе не было понятия жёстких шуток. Делали всё, что приходило в голову. Либо ты присоединялся к компаниям и делал то же, либо терпел всё, что могли придумать другие.

Ещё один день позади.

Встречаю Билла.

– Привет! Как день прошёл?

– Не спрашивай. Эти придурки меня достали. – отвечаю я.

– Слушай, да у вас тут и вправду дикари. У меня в школе такого не было.

– Ты уже всё? Идешь домой?

– Нет, у нас ещё один урок.

– Ладно, пока.

Покидаю школу. И облегчённо вздыхаю. Свобода. Я уже привык к издёвкам и всему прочему, но было обидно.

Иду по тротуару. Рядом со мной останавливается жёлтый автобус. Я  показываю, что буду идти. В окнах смеющиеся рожи.

Моя жизнь была похожа на этот жёлтый автобус, мне казалось, что всё лучшее проходит мимо меня. И то, что даётся другим с лёгкостью – требует от меня больших усилий.

Лучше в тишине и самому. Скоро всё это закончится. Скоро лето.

В те годы я чувствовал себя полным неудачником, которому не суждено прикоснуться к высотам. Но мечтал ли я? Мечтал. Постоянно. Возвращаясь по пыльной дороге со школы, в жаре, и думая о том, что когда-то я всё это вычеркну из своей памяти навсегда. Не жалея. Ни минуты. Главное, что вместе с неприязнью окружающих, я сам испытывал её к себе. Поэтому и старался убежать от всего, чего только можно было сбежать. Я был бегущим. Убегающим. И уставшим от постоянного бега. Но что сделать, чтобы наконец спокойно идти по жизни и с чувством достоинства – я не знал. Я понимал, что допустил с самого начала много ошибок. Много провалов. И понимал, что моя жизнь теперь больше не будет прежней. Это было страшно. Мне казалось, раз я допустил ошибки я больше не один из тех, кто может побеждать и быть на высоте.

– На то она и жизнь, мы не в сказке живём. Одно дело мечты, воображалки, а другое дело – реальная жизнь. – я слышал эти слова не раз.

Но хоть убей, я не хотел с этим соглашаться.

Подхожу к дому. Поднимаю с газона журнал. Я, наверное, был единственным подростком в нашем районе, который что-то выписывал.

Ну да, на улице 21 век, а у нас нет интернета. Билли Айлиш в 17 выступает на церемонии Оскар, её представляет Стивен Спилберг, а я… Я просто смотрю фильмы, и… не знаю, что делать.

– Джим, ты вернулся? – слышу я голос родителей

– Да.

– Почему кофта грязная? Ты как свинья! Сам будешь стирать.

– Джим! – зовёт меня папа – у меня есть для тебя работа.

– Я сейчас не могу. – отвечаю я, не глядя на него. И со злостью кидаю кофту куда-то за стол.

– У тебя что, проблемы в школе?

– Нет

– А почему ты не можешь?

– Я что, не могу отдохнуть после школы? Я устал! Что, нельзя сделать это позже?

– Почему ты опять такой злой? – спрашивает мама.

– Я не злой.

– Так, иди успокойся, и…

– Мама, можешь просто оставить меня в покое?

– Что с тобой такое?

– Со мной всё хорошо!

Почему взрослые не понимают ничего? Что у них вообще в голове?

Захожу в свою комнату, и закрываю дверь. На стенах висят постеры фильмов. На полке над письменным столом – диски, книжки Жюля Верна, Стивена Кинга, Даниэля Дэфо.

Я, как и Робинзон Крузо, большую часть времени был на необитаемом острове собственных мыслей. От мира меня отделял целый океан. Когда дома никого не было, а такое случалось не так часто, я мог смотреть фильмы. Наш телевизор стоял в гостиной, и всё, что на нём смотрели – это проповеди. Он не всегда выдерживал моих многочасовых киносеансов. Я мог смотреть фильмы до тех пор, пока не закрывались глаза, или не начинал моргать экран телевизора, или зависал DVD. В один из дней мой просмотр Индианы Джонса закончился реальным щелчком и клубами дыма.

– Мне крышка…

И я присел на край дивана.

Злопротивный телевизор. Я почти уверен, что как только придут родители, он заработает.

Но телевизор так и не заработал…

Пользуясь воображением вовсю, читая книги, я путешествовал в мирах, которые были моей Терабитией, где я был свободен от всех проблем, а мир был гораздо более интересным. В фильмах у героев непременно происходили крышесносящие события. Они обретали друзей, и их жизнь менялась. А моя оставалась такой же обычной. Год за годом.

Меня беспокоило то, что я не могу написать идеальный сценарий для своей жизни. Постоянно всё идёт не так, как я задумывал… Я никогда не знаю, что может произойти, как это скажется на мне, и это очень напрягало.

Дверь открылась. Зашёл папа.

– Нужно поговорить.

– Что опять?

– Мы переезжаем. Уезжаем из США.

– Что? Но… почему? Я не хочу!

Мне хватило прежнего переезда. В новой школе у меня уже не было друзей, и я так и не смог влиться в общую атмосферу. Каждый день в школе был для меня буднем в аду… Последние пару лет…

Родители хотели, чтобы я поступил в духовную семинарию, чтобы по крайней мере, продолжал профессию отца и был строителем, но я абсолютно точно понимал, что не смогу жить такой жизнью.

– У тебя есть призвание, ты не просто так появился на свет. Ты должен вести людей к свету.

– Я не хочу быть проповедником. – говорил я, каждый раз, когда об этом заходила тема.

– Ничего, поучишься, узнаешь и, может, передумаешь.

– Но я не хочу!

– Ты когда вообще последний раз Библию читал? У тебя все стены в этих плакатах.

– Это не плакаты, это постеры!

– Что это за фильмы? Мы же запретили тебе смотреть Гарри Поттера! Там колдовство!

Я не сразу понял, как сильно изменилась моя жизнь и почему. Но после того как родители увлеклись религией, в нашей семье многое пошло наперекосяк. С каждым годом они всё больше углублялись в религию и отдалялись от обычной нормальной жизни. Вскоре в нашей семье больше не было телевидения, а со временем мы забыли что такое кинотеатры, концерты и друзья. От богослужения к богослужению. От потрясения к ещё большему потрясению. Мир стал отчуждённым и враждебным. Жизнь словно проходила мимо. Я ужасно не хотел быть проповедником. Для меня это означало постоянно ходить в белой рубашке, жить на чужие пожертвования и постоянно читать Библию. Мне было страшно признаться себе в том, что мне эта книга не нравится. Я не понимал людей, которые были героями тех историй, их поступки и решения, а многое вызывало противоречивые чувства или неприятие. Закрывая Библию, я всегда чувствовал облегчение и радовался, что живу в наше время. Моя школьная жизнь катилась с огромной горы. Я не имел друзей, и моё время там жёстко ограничивалось занятиями.

Но где-то внутри себя я понимал, что есть миссия, о которой мне постоянно говорят, а есть моя мечта, жизнь, которую я себе представляю. И я ужасно не хотел, чтобы конец света настал. Я хотел жить. Мне хотелось видеть в мире лишь прекрасное. Каждая невероятная история, будь то фильм или книга, пробуждали во мне заветное желание жить такой же наполненной и прекрасной жизнью, и создать нечто прекрасное, что как и мне в своё время очень помогло. Я собирал мысли великих, и они становились частью моего мировоззрения.

Спустя два месяца…

Учебный год закончился, и мы с Биллом почти не виделись. Он уехал к родственникам, а я почти всегда сидел дома, так как друзей у меня не было. Я уже давным – давно забыл про свои мысли, что мне и одному хорошо, без друзей, и жалел, что Билл уехал. Лето заканчивалось, и я уже ничего не ждал. Это был тот период жизни, когда одна эпоха с шумом и болью заканчивалась, а что должно было быть за ней, мне не было ясно. Я чувствовал, как рушится весь мой мир. Как улетает в пропасть всё то, что должно было получиться, и с некоторой роковой предрешённостью, я смиряюсь с этим. Я не вижу ничего. Я не знаю, что будет в будущем. И пока мой мир рушился и разлетался на части, стремительно меняясь всё вокруг, я пытался надеяться и видеть что-то хорошее.

Каждый раз, когда мы были в церкви, тысячи вопросов не давали мне покоя. Я понял, что совершенно по-другому вижу мир, думаю по–другому и хочу другой жизни. И было страшно признаться, что мне нравятся и парни тоже. Поэтому церковь для меня стала местом страха и неприятия. Я не понимал героев Библии и радовался тому, что не живу в её время. Я понимал, что герои её историй вызывают во мне только вопросы и непонимание. Все вокруг были как будто другими, как будто ничего не замечали, им всё нравилось, а я чувствовал себя чужим. Постоянно. И всякий раз я спешил как можно быстрее вернуться домой.

А дома – солнечный свет уютно падал из окна на письменный стол. Это были моменты радости, которыми нельзя было описать тот период бессилия и череды разных событий, обрушившихся на мою голову. Каждый день нужно было терпеть всё, что происходило, и возвращаться к своим мечтам. Единственное, благодаря чему я радовался жизни – это были фильмы и книги. Я не хотел иметь ничего общего с реальной жизнью. Самые лучшие моменты были тогда, когда начинался фильм и я забывал обо всём. Каждый, кто заявлял, что фильмы – это фильмы, а в жизни всё по-другому – автоматически выпадал из моего круга общения.

Мне казалось, что будущее ужасно. Все вокруг твердили о конце света. Обама узаконил гей-браки и поэтому теперь конец света. Я закрывался в своей комнате от всего этого, пока было лето, и мне было хорошо. Периодически родители ссорились, мама плакала.

Я был искренен и исполнен благих намерений, а жизнь вовсе не боялась разочаровывать меня во всём, о чём только можно подумать. Моими лучшими друзьями были вымышленные герои, ведь я точно знал, что они не предадут. Они не позволят себе чего-нибудь такого, что обычно могли позволить себе  люди. Я упорно не замечал реальность. И поэтому отгородился от неё стопками исторических журналов, приключенческих романов и голливудских фильмов.

Я понимал, что всё время так продолжаться не может. Моя голова была забита вопросами, а обстоятельства вокруг – действительно непростыми. И где-то глубоко внутри себя я понимал, что уединился в свой вымышленный лучший мир, чтобы в ходе просмотров фильмов, чтении художественных романов последовательно искать ответы на тысячи вопросов, истекающих от одного, огромного, громадного вопроса где-то внутри: Как мне жить в этом мире? Я понимал, что должен найти своё место, обрести свою истину и только так я могу стать счастливым. Мои попытки менять мир к лучшему вокруг себя, казалось, всё рушили и мир агрессивно пресекал их, загоняя меня всё дальше в себя, пока наконец я сам не захлопнул эти двери. И не захотел абстрагироваться от всего происходящего. И обрести что-то такое, что поможет мне жить.

Я поставил на паузу «Остров Ним».

Такой фильм испортили!

Всё так хорошо начиналось, пока опять не заговорили про то, что нужно идти навстречу собственному счастью в реальном мире. К чему это? Явно лишнее. Зачем вообще нужен реальный мир, всё и так хорошо.

Но вот что вызывает удивление, так это главная героиня, писательница, не выходившая из дома 16 недель. Вот это достижение. До чего же круто, ведь дома есть тысячи дел, которыми можно заняться. Я быстро начал подсчитывать, сколько я не выходил из дома… Но несмотря на то что всё свободное время я только и сидел дома, но рекорд киношной героини побить не мог. Вчера мне пришлось выйти, чтобы… вынести мусор.

Разочарованно вздохнув, я продолжил просмотр.

Но где-то внутри себя я понимал, что также однажды пойду навстречу собственному реальному счастью… Что не всё время будет вот так, и наступит момент, когда я расставлю для себя все точки. А пока…

Раздался звонок.

– Привет, Джим! Это Билл!

– О, привет

– Ты открывал свою электронную почту? Мистер Паркер зовёт нас помогать ему в проведении презентации книги!

– Здорово!

– Ты едешь?

– Я пока не знаю, я тебе перезвоню.

Да. Есть что-то хорошее. И за него нужно хвататься. А всё неприятное просто забыть....

– Папа, я хочу поехать в Нью-Йорк. Меня позвали помогать на презентации книги.

– Ну вот. О чём я и говорил. Сначала фильмы, а потом чем всё это закончится, тем что ты уйдёшь из церкви?

– Ты и так ведёшь почти мирскую жизнь. Никуда ты не поедешь.

– Но почему!

Я со злостью закрываю дверь.

– Это мы виноваты. Мы позволяли ему смотреть все эти фильмы, и вот теперь он одержим этой идеей. Из-за нас он может уйти в мир! – слышу я крики дома.

О нет.

– Значит так, с сегодняшнего дня – никаких телевизоров. Всё очень серьёзно.

– А что я сама могу?! Ты опять нагнетаешь! А я тебе сама говорила! Смотри за ним, воспитывай! Я ещё не успела отойти от родов, как этот переезд, вся жизнь коту под хвост. Не надо мне говорить. Я тебя предупреждала.

Захожу. Родители смотрят на меня.

– Вот. Посмотри на него.

Я вздыхаю.

– Вот что мы вырастили.

И мама захлопнув двери убегает в свою комнату. Опять плакать и молиться.   Что же…

– Джим, нам нужно поговорить.

– О чём разговаривать?! Что я сделал?

– Ты сам не понимаешь, насколько всё серьёзно.

– Я не хочу ни о чём говорить.

– Вот. Видишь, ты стал грубым. Ты становишься мирским с каждым днём. Нам же было сказано! Бойтесь чуждого огня! Бог милостив, но он может и поразить!

Что и следовало ожидать, мне устроили разговор с пастором.

Серьёзный взгляд анализирующе направлен на меня. Молчание. Спокойный голос:

– Ты помнишь, что делали с непокорными сыновьями в Ветхом Завете?

Я вздыхаю.

– Я, конечно, не говорю это к тому, что тебя нужно побить камнями, наш Бог милостив, и поэтому он всем даёт шанс. Но его терпение не безгранично. Я буду говорить с тобой открыто. Ты болен. Я вижу, тебя тянет совсем в другую сторону, и ты не осознаёшь всю серьёзность.

– Я всё понимаю. И я не собираюсь заниматься ничем плохим.

– Это ты так говоришь поначалу. Враг никогда не раскрывает карты сразу. Когда ты увидишь всё, будет уже поздно. Знаешь, однажды то, чем ты занимаешься, разрушиться, как карточный домик. И на развалинах этого своего вымышленного мира, ты вспомнишь мои слова…

Я набрал Билла.

– Привет, ещё раз.

– Привет. Так ты едешь?!

– Нет. Я никуда не поеду.

– Почему?

Я даже не почувствовал сил, что-то объяснять. Мне было всё равно.

– Дел полно. – холодно ответил я.

– Да ладно, ты же хотел ехать? А как же побывать в Нью-Йорке?

Я вздохнул, не зная, что ответить.

– Давай тогда хоть куда-то сходим. – сказал он. – я сам, наверное, не поеду.

– Не знаю. Может потом. Всё, извини, я не могу говорить.