Текст книги "Судьба еврея в СССР"

Автор книги: Дмитрий Лаптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лаптев Дмитрий
Судьба еврея в СССР

Дмитрий Лаптев

Судьба еврея в СССР

Длинный, бестолковый, загаженный людьми и предметами рынок. Дождь. Полупьяный кавказец за прилавком с тощей редиской. Ленивые мокрые собаки попрятались под редкие деревянные навесы, где их брезговали покупатели; восседая на черных деревьях истерически выли свою вечную песню птицы-мутанты... еще по рынку из конца в конец ходил веселый милиционер, которого боялся Ф., и не зря.

– Эй, синагога, – поманил пальцем, – ты, ты... Документы есть?

"Как будто Константин Константинович меня не знает," горестно задумывался Ф., расстегивая дрожащими пальцами свой ободранный плащ и вытаскивая справку. Жить как всегда было плохо.

– И как тебе, шнобель, документы дают. Я бы не дал. Я бы тебя, еврюгу, вот что – в зоопарк бы в клетку посадил и гражданам за деньги показывал бы. Как свинью на ВДНХ. Хоть какая-то польза. За мутью пришел, а?

– Н-н-н... нет... я за редисочкой... правда...

Милиционер брезгливо кинул справку в лужу, что плескалась у ног Ф., пожал плечами и двинул своей дорогой.

"Пронесло, – понял Ф., вылавливая документ, – все равно гады!" Ему захотелось напиться.

Полупьяный кавказец с редиской, доселе равнодушно наблюдавший сцену, засмеялся:

– Гы! Как свынью, гаварит на ВДНХ! Такой тощий свинья никаму не нужный свинья! Тебя в цирк надо – дрессированный обезьяна показывать!

– Здравствуйте, товарищ Бобикян. Почем у Вас сегодня редиска?

– Ты что гаваришь! Разве тебе ридиска нужен? Тебе не ридиска нужин – тебе кой-кто другой нужин! Гы! – на ужин.

Ф. смутился.

– Это, конечно-же... Но и редиски, вот, надо.

– Зачем жиду ридиска! А – бери – мне все равно, хоть подавысь!

Началась торговля. Дурацкая редиска потянула аж на четверть общей цены – товарищ Бобикян заставил купить ее всю. Ф. набил овощем авоську, стеклянную же баночку с малиновой пузырящейся жидкостью аккуратно и боязливо спрятал во внутренний карман пиджачка.

"Теперь надо безукоризненно продумать обратную дорогу, Ф. хорошо помнил как две недели назад его отловили какие-то комсомольцы, избили, отобрали муть и все деньги, – Я не пойду через парк, потому что там граждане натравят на меня выгуливаемых собак; я не пойду также и в обход по улице Летчика Кукушкина, где свирепствует банда Васьки из четвертого "А"; я не пойду и вдоль трамвайных путей – там меня задавит трамвай, Ф. машинально достал из авоськи красный пучок и отгрыз. – Я пойду так – сперва крадучись вдоль дома, в котором живет академик Петров, затем я быстро-быстро перебегу через улицу и окажусь в кустарнике. Оттуда... оттуда я, пожалуй, смогу незаметно перебраться к дому номер четыре с проходным подъездом, проскочив который мне останется спрыгнуть в заброшенную канаву и скоро бежать... и вот я почти дома." Ф. положил редиску обратно, вздохнул и приступил к реализации.

Реализация, однако, затухла уже на втором пункте перебежать улицу Летчика Кукушкина оказалось решительно невозможно, ввиду милицейского оцепления – по трассе ожидался авто товарища Собакова. Дружинники отловили Ф. в кустах, долго били, но по счастью, отправили не сразу на Лубянку, а в местное отделение. Участковый его знал.

– Ребята, да никакой он не террорист – обычный жидяра и живет в доме номер одиннадцать, второй подъезд. Выбить ему зубы, да пинком...

– А че он тогда в кустах прятался, – упирались бдительные – обыскать хотя-бы!

– Срал, наверное... жиды всегда по религии в кустах, это самое... Эй ты, – повернулся участковый, – пес! Что делал в кустах? Ну-ка – карманы!

"Все пропало, – в ужасе решил Ф., вспоминая Уголовный Кодекс, – "...незаконное владение жидом или приравненными к жидам категориями граждан мутью наказывается пожизненными исправительными работами на самых вонючих стройках народного хозяйства". И в этот момент на улице раздался оглушительный взрыв!

– Это... – протянул участковый и, оставив на столе фуражку, ломанулся в открытую дверь; вслед за ним выскочили и другие; в их числе Ф., который, не став выяснять причин происходящего, принялся со всех ног улепетывать куда глаза глядят.

В тот день он не решился вернуться домой, переночевав на каком– то мокром чердаке в компании злобного серого кота с голодными голубыми глазами, который сожрал ночью всю редиску. Утром Ф. ощупал внутренний карман – муть лежала на месте. Тогда он определил пойти к Вольфенштейну.

"Я учился с Вольфенштейном в одном Вузе. Он еврей – он мне поможет. Он многого добился в жизни... Что же там, все-таки рвануло?" – думал Ф.

Вольфенштейн действительно добился многого. Он оказался одним из той кучки мерзавцев, на которых молчаливо не распространялось "Совместное Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о безусловных и решительных мерах по искоренению в СССР жидов". Такие как Вольфенштейн, пойдя в услужение режиму, косвенно способствовали травле своих братьев, получив взамен от власти право легально приобретать муть.

Ф. не пустили в трамвай ("жидам не положено!"), и он пешком брел километров с десяток, прижимаясь к домам, отсиживаясь в кустарниках и забегая в подъезды при виде детей и милиционеров. Два раза его покусали собаки, один раз двинул палкой лысый пенсионер... Пионеры и школьники кидались в него калом животных. Старушки – современницы первых пятилеток отпускали в его адрес поганые мерзости; какой-то крепкий мужик – по виду рабочий – дал по шее мощным кулаком; прелестная-же девушка, увидев несчастного из окна, закидала того тухлыми яйцами и помидорами.

"СССР – говно!" – почувствовал Ф.

Вокруг, весело и уверенно передвигались советские люди. Их лица были счастливы и одухотворены. Партия дала им все. Партия дала им муть.

"Я буду писать товарищу Сталину," – решился Ф.

– И Лазарю Моисеевичу, – добавил он вслух.

Советские люди вокруг не расслышали. У многих из них в руках были карточки, дающие право законно и дешево купить муть в любом продовольственном магазине. На следующий год Партия вообще планировала карточки отменить.

Ф. наконец-то добрался до высокого дома, где в одной из квартир обитал со своей семьей Председатель Правления Общества Содействия Освобождению Азии и Африки, товарищ К. И. Вольфенштейн. В подъезде расположился свирепый консьерж в военной форме, но без погон.

– Чего тебе, носатый! – заорал страж подъезда.

– М-м-мне ю-ю-ю... к товарищу Во... Вольфен...

– Всем надо к товарищу Вольфенштейну! Товарищ Вольфенштейн на работе, и всякую сволочь к нему пускать не велено! Пшел вон, гадюка!

Ф. достал из кармана немного денег.

– Ну пожалуйста... Он меня знает. Он меня впустит...

Консьерж воровато положил сумму в карман гимнастерки и смягчился:

– Ну... коли так – щас позвоню. Але, хи-хи-хи, Изольда Львовна? Это Кобыло вас потревожил, хи-хи... Ага, сторож, сторож... Как Ваше драгоценное здоровьице? А Карл Иаковлевич дома? Нету? А тут его один това... один мужик спрашивает... да... говорит, что знакомый. Гнать в жопу? Так точно, хи-хи-хи. Ваше приказание будет выполнено, уважаемая Изольда Львовна. Нет, нет... рвань какая-то... с пустой авоськой. В жопу, в жопу! В сраную, вонючую жопу! Так точно, почтеннейшая Изольда Львовна, это вы изволили совершенно правильно выразиться – в мерзкую, грязную, сраную, вонючую жопу! Всего наилучшего, Изольда Львовна.

Консьерж со страшной фамилией Кобыло положил трубку.

– Нет, жидяра, не пустит она тебя. Если сбегаешь за водкой – так и быть, посиди тут у меня, подожди его... а-а-а тебе не продадут! А может у тебя муть есть? Если есть, то тоже неплохо.

– Что Вы! – испугался Ф. – Нам же не положено. А водку я могу купить у спекулянта. Чуть-чуть дороже, но деньги у меня есть, пока...

Ф. очень не хотелось опять тащиться по улице, но иного выхода не было – в противном случае приходилось вообще неизвестно сколько времени торчать снаружи в ожидании Вольфенштейна. Бутылку он купил в двойную цену, заработав за время похода три удара по шее и пинок в живот. Еще в него плюнула старуха.

Товарищ Кобыло был доволен.

– Вот, – весело потирая руки произнес он, – и от жидов ведь польза бывает!

Он плеснул Ф. сто граммов в грязный, пахнущий керосином, стакан, сам-же приложился из горла.

– Ухх... Слышь, жидяра – а признайся, покушение – ваших рук дело?

– К-какое, – похолодел Ф., – какое такое покушение?

– Совсем дурак? На товарища Собакова покушение!

– Не... я не знаю... Я газет сегодня не читал. И радио не слушал. А что – было покушение на товарища Собакова? И его убили?

– Не радуйся, носатый – жив товарищ Собаков! Террорист бросил бомбу в машину, но он уцелел. К сожалению, – консьерж встал по стойке смирно и горестно произнес, – пострадала теща товарища Собакова.

– Теща?

– Вот именно, теща. Взрывом ей оторвало голову. Врачи обещают, что ходить она сможет только к осени.

"Чего он несет!" – подумал Ф., но промолчал.

– Врага, – продолжал Кобыло, – захватили на месте преступления.

– И кто же им оказался?

Но Ф. не довелось услышать подробности до конца, потому как заскрипели автомобильные тормоза, открылась входная дверь, и в подъезд вошел Карл Иаковлевич Вольфенштейн собственной персоной. Консьерж с тысячерублевой улыбкой кинулся ему навстречу:

– Здравствуйте, уважаемый товарищ Вольфенштейн! Вернулись уже, хе-хе, с работы? А Вас тута дожидаются...

– Лыс-сый! – Председатель Правления, казалось, не верил глазам. – Лысый! Да это ты! Сколько же мы не виделись!

– Да, Карлу... то есть – да, Карл Иаковлевич... Вот я... А не виделись мы три года. Как раз до Постановления...

Вольфенштейн помрачнел. "Ладно, пойдем, – кивнул он Ф., только это... давай-ка ты по лестнице. Пятый этаж, я там тебя встречу." С этими словами Вольфенштейн нажал кнопку лифта.

– Нельзя жидам на лифте, – подтвердил Кобыло, – не положено Постановлением. Тем более, когда враги бомбы кидают. Беги, беги... Вона – лестница.

Вольфенштейн представил Ф. жене – омерзительной толстухе с жабьим ртом, которая, обдав последнего гримасой, удалилась, как она сказала – "в будуар".

– У меня дети на даче, – сказал хозяин, – будешь жрать? сейчас прислуге скажу.

После обеда расселись в кабинете на кожаных диванах. Пили коньяк.

– Ну, – спросил Вольфенштейн, – ты ведь не просто так пришел?

– Я, Карл Иаковлевич, в беду попал.

– И в какую же? – недовольно буркнул хозяин.

– Это покушение... вчерашнее. Я там рядом был, домой просто шел. А меня арестовали, до взрыва еще... А потом взрыв, ну – я и убежал, зачем-то. А теперь меня, наверное, разыскивают, как соучастника. Тем более, что я им подозрительным показался.

Вольфенштейн тяжело вздохнул и задумался.

– А ты точно не при чем?

– Да что Вы, Карл Иаковлевич! Вы сколько лет-то меня знаете! Я и мышки не обижу!

– Смотри, Лысый! Подведешь – из под земли достану! Сегодня переночуешь здесь, в прихожей, на сундуке. Завтра вечером, приеду с работы – разберемся. Ничего руками не трогай и из квартиры не выходи. Пол подмети, кстати, заодно...

Спал Ф. плохо. Утром пришла какая-то бабка, огрела его сковородкой, велела вставать и идти помогать ей на кухне. Весь день Ф. мыл полы и окна, выбивал ковры и диваны, перетаскивал мебель... Заветную баночку он переложил в свой ботинок. Вечером приехал Вольфенштейн.

– Плохи твои дела, Лысый, – начал было он, но, обнаружив Ф. в неподдельном ужасе, рассмеялся, – шучу, шучу! Никто тебя не ищет, тем более, что всех бандитов уже схватили. Фашисты недобитые, паразиты... Их ждет суровый суд народа! торжественно изрек Вольфенштейн.

– Значит я могу вернуться домой и на работу? – не верил Ф.

– Можешь, можешь. А кстати, а где ты работаешь?

Ф. опустил голову.

– Мусорщиком. Еврею можно только мусорщиком. А ведь у меня диссертация – "Кожные и венерические заболевания у представителей советского крупного и прочего рогатого скота". Карл Иаковлевич, ну почему в мире столько несправедливости!

Вольфенштейн недовольно поморщился.

– В мире, дорогуша, несправедливости действительно хватает. Но в Советском Союзе никакой несправедливости нет и быть не может! Партия знает что она делает!

– Но Карл Иаковлевич... а если я напишу письмо товарищу Сталину?

Хозяин пожал плечами.

– Пиши. Каждый может написать письмо товарищу Сталину. Только я не вижу повода...

Вольфенштейн пообещал Ф. похлопотать, чтобы того не выгоняли с работы за прогул.

– Но больше я ничего сделать не могу. Постановление закон для каждого советского человека! Я скажу шоферу, чтобы отвез тебя домой.

Дома соседка избила Ф. шваброй за то, что тот, якобы, сожрал ее галоши. Полежав и поохав пару часов на раскладушке, Ф. затем встал и приступил в ночи писать письмо Вождям.

"Почтеннейшие товарищи Сталин, а также и Лазарь Моисеевич!"

Ф. грыз карандаш, бросал его на стол, рвал написанное, писал снова...

"... каждый день хожу избиенный и окровавленный... не пускают в транспорт и магазин... без мути человек жить не может... били и отняли все деньги... соседи не пускают в туалет... муть... кассир забирает себе пятую часть зарплаты, говорит жидам деньги все равно не нужны, раз им муть не положена... права человека... дорогой товарищ Сталин, а также и Лазарь Моисеевич... муть... муть... скоро, говорят, всех евреев отправят на Луну... скоро, говорят, всех евреев будут топить в Москве-реке... муть... скоро, говорят, всех евреев будут скармливать крокодилам в зоопарке... проблема мути взяла за горло... избили так, что орать не мог... отняли все деньги... муть... высшее образование спец. по пробл. сов. крупн. рог. и проч. скота... работаю весь в говне... муть..."

Из-за грамматических ошибок переписывать пришлось несколько раз. Удовлетворившись в результате, Ф. запечатал послание в конверт и надписал адрес – "Кремль, Сталину, а также и Лазарю Моисеевичу".

Наконец можно было употребить муть.

Ф. прошел на кухню. В квартире все спали, иначе бы просто не пустили – вот почему он всегда приготовлял и употреблял продукт в два-три часа ночи; соседи-же, ничего и никого не боясь, проделывали это в любое время, вызывая у Ф. зависть и горечь.

"Права человека," – подумал Ф., доставая соль, сахар, перец и горчицу.

Он открыл баночку, внимательно понюхал, поморщился, достал с полки блюдце. Взял столовую ложку, зачерпнул немного из баночки, перелил... Растер специи в блюдце. Вынул из кармана заранее приготовленные спички, настругал серы. Смешал все это обратно в баночку. Добавил уксуса и марганцовки. Произнес заклинание. Продукт был готов.

"Миллионы и миллионы счастливых граждан Советского Союза с самого детства честно и свободно употребляют муть – главное достижение социализма. И хотя сейчас, всего через пять лет после победы в Великой Отечественной Войне, не удалось еще восстановить производство продукта в полной мере, Партия делает все, чтобы максимально удовлетворить потребности населения. Ибо право советских людей на муть заложено в Сталинской Конституции!"

"Свиньи, – шептал Ф., – возвращаясь в свою крохотную комнатку, – фашисты, антисемиты, сионисты, собаки... Как вор какой– то..."

Ф. взял пипетку, набрал ее из баночки полностью. Затем, стоя посередине комнаты, медленно поднял голову и закапал половину в правый глаз. Тоже самое проделал с левым. Не опуская голову, наощупь, положил пипетку на стол. Еще через полчаса его натурально завязало в морской узел, а зубы принялись выбивать "Марш советских танкистов". Изо рта потекла какая-то гадость. Редкие волосы встали дыбом.

Так он пролежал на полу узлом до семи утра, когда пришла пора собираться на работу. Обалдевший от ощущений, ради которых и стоило жить, Ф. с трудом развязывался, вспоминая пригрезившиеся ему волшебные сады и фонтаны, между которых кружили миллионы прекрасных девственниц, пытавшиеся его соблазнить; он вспоминал неземную музыку Космоса, с которой сливался в своих фантастических путешествиях этой ночи...

– Все, пора на работу, – сказал Ф.

Он встал и пошел на работу.

Ответ от Вождей пришел быстро – уже через неделю Ф. держал в руках грязноватый конвертик, помеченный "Москва, Кремль, Управление делами ЦК КПСС". Внутри оказался уже совсем вонючий листок с буквами.

"От руки, – горестно шепнул Ф., – лень было печатать..."

Он приступил читать:

"Жидяра.

Если ты, сука жидовская, плохо понимаешь политику Партии, то нас это не ебет! Убирай свое говно и не приставай к нам со своей сраной программой! Партия знает чего делает, неуклонно повышая жизненный уровень советского народа, являясь авангардом всего прогрессивного человечества в деле построения социализма и коммунизма..

С коммунистическим приветом

Сталин.

P.S. А за предложение – спасибо"

"Какое предложение? Так он за или против?" – офигел Ф.

Внизу, корявым почерком было приписано:

"Ты, бл... (неразборчиво) сука, говно е... (неразборчиво)... ное, мудак (неразборчиво)... ев ху... (неразборчиво) пидо... (неразборчиво).

Лазарь Моисеевич."

– Вот так, – сказал Ф., – любовь Партии к простому народу.

Внезапно его осенило.

– Надо ехать в Израиль, страну евреев! – воскликнул Ф.

"Но как туда добраться? – подумалось – Может быть Вольфенштейн поможет!"

Вольфенштейн помочь согласился.

– Надоел ты мне, жидовская морда. Может действительно отправить тебя. Хоть в Африку.

Они сидели в Вольфенштейновском кабинете и пили коньяк.

– Я сделаю тебе паспорт, временный паспорт, чтобы только доехать до Одессы. Органы будут думать что ты мой человек отправляешься в Турцию – содействовать ее освобождению. В Одессе тебя встретят. Делай все, что тебе скажут, и через неделю окажешься в Стамбуле. Там увидишься с местными коммунистами– подпольщиками, заодно передашь им кое-что... Они отправят тебя дальше. Только... – Вольфенштейн хитро взглянул на Ф., взял ежедневник и написал цифру. – Это стоит вот столько.

– Но... у меня нет таких денег!

– Продашь все, что у тебя есть. Не тащить же барахло за границу. Срок – неделя. Тогда принесешь деньги и получишь паспорт.

Всю неделю Ф. продавал вещи и употреблял по ночам муть. На работу он больше не ходил.

Паспорт оказался именно таким, как и писал Маяковский красным и свирепым, с огромным гербом на обложке. Ф. с гордостью положил его во внутренний карман, туда, где обычно складывал баночки.

– И без фокусов, – предупредил Вольфенштейн, – приедешь в Одессу – и сразу к товарищу Кобыло.

– Как к Кобыло? – удивился Ф.

– Родной брат, – пояснил Вольфенштейн, – У тебя поезд завтра?

– Завтра.

– Ну, смотри... Может когда еще увидимся...

Они увиделись раньше, чем предполагал Вольфенштейн.

Ф. уже сел в вагон (одноместный люкс с роскошным диваном), как к нему постучали.

– Документы! – сурово потребовал штатский.

– А, да, да, конечно.

Ф. протянул паспорт с приятным ощущением собственной значимости.

– Пройдемте!

– Как! – поперхнулся Ф. – Я здесь со специальной миссией!

– Миссия отменяется, жидовская морда!

Чекист железной хваткой рванул несчастного за шиворот, выволок на площадь перед вокзалом, где и передал "секретного агента" каким-то военным около грузовика.

– Еще один, – сказал чекист.

– Вот – жида поймали... – одобряли прохожие.

Военные швырнули Ф. в кузов. Там уже валялись люди.

– Где я? – спросил Ф. у людей.

Солдат закрыл железную дверь кузова и машина медленно тронулась.

– Куда нас везут! – в страхе заорал Ф.

– Куда-куда... В зоопарк, – прозвучало из темноты.

– Зачем?

– Ты что, газет не читаешь?

– Н-н-нет...

– Вышло Совместное Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

– Какое Постановление! – рявкнул Ф.

– Всех евреев отправлять на корм крокодилам, – был ответ.

Ф. схватился за волосы и отключился. В зоопарке его избили, приведя в себя.

– Послушайте товарищ! – зашептал Ф. какому-то, судя по всему, большому начальнику. – Это недоразумение. У меня... Я советский разведчик, отправляюсь в Одессу с секретной миссией. У меня поручение лично от товарища Вольфенштейна... Вы ведь знаете товарища Вольфенштейна, а товарищ...

Товарищ посмотрел в лицо Ф. и спокойно заметил:

– Знаю ли я товарища Вольфенштейна? Конечно знаю. Он был здесь две минуты назад.

– Товарищ! Я тоже должен видеть Вольфенштейна! Ну пожалуйста, ну товарищ!

Начальник поднял голову, кого-то разыскивая.

– Кобыло!

Невысокий крепкий старшина мгновенно возник перед ними.

– Вы т-т-тоже Кобыло... – пробормотал Ф.

– У нас большая семья, – вежливо отвечал тот.

– Кобыло, – скомандовал начальник, – отведи его к Вольфенштейну.

Старшина с сомнением покачал головой: "Боюсь, что уже поздно, товарищ Кобыло"

– Как! – чуть не плача вскричал Ф. – Неужели он уже уехал! А – товарищи Кобыло!

– Пойдемте! – сказал старшина. – Вон к той решетке.

Бывший товарищ Вольфенштейн медленно исчезал в пасти гигантского буро-зеленого чудовища. Ф. закрыл глаза.

– Скажите, – взмолился Ф., – а почему... а зачем так...

– Какой-то сознательный товарищ, – также тихо, серьезно и вежливо отвечал старшина Кобыло, – написал товарищу Сталину и предложил три варианта решения вопроса. Товарищ Сталин посоветовался с Лазарем Моисеевичем и выбрал самый экономически грамотный. Товарищ Сталин всегда прислушивается к пожеланиям трудящихся. Вы какую рептилию предпочтете – эта сейчас питается, прийдется подождать; но вон в том вольере...

Крокодилы громко чавкали, лениво стуча мощными хвостами.

– Кстати, – добавил старшина. – Лазарь Моисеевич тоже здесь. На случай, если Вы и его захотите видеть...