Текст книги "Дневник горнорабочего (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кравцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Считал коллег опытными подземными волками, а они сегодня забурили вагоны с материалами и не смогли поставить. Толковали что–то о шпалах, костылях, так ничего и не сделали.

Да, мой товарищ оказался вором! В бане вытащили мелочь из кармана куртки. Около рубля – ерунда, и все же неприятно.

Наблюдал как ГРОЗы рубят и лущат медный кабель. Даже помогал вынести, но в долю к ним не попал. Вырученные деньги они пропили сразу же по выезду.

4 декабря

Переброшен командованием на новый участок фронта. Видимо, как рабочий, отсутствие которого не скажется на доставке материалов. Выполняю обезьянью работу. Сижу на пересыпе и подбираю товар, вываливающийся из его многочисленных дыр. Глотаю пыль, с коллегами не контактирую, выношу металл.

9 декабря

К стволу нас возит старый разбитый автобус, в прошлом – катафалк. Когда он приезжает, рабочие всей массой ломятся в двери. Толкаются, падают, упавших затаптывают. Все спешат опуститься первой клетью, чтобы занять место в площадке. Лезут, обдирая руки, сбивая каски и теряя спасатели. Кто–нибудь обязательно тащит с собой ведро масла или буровую штангу, обливая и травмируя остальных. На вид автобус небольшой, но при умелом и тесном размещении туда набивается человек 50. Сидений нет – стоим, висим. Держаться не за что, кроме всегда открытых окошечек–амбразур под потолком. С улицы это жутко выглядит – старый грязный автобус едет по городу, а из щелей сверху торчат черные руки. Приезжаем к стволу, вываливаемся. «Этап привезли!» – шутят коллеги.

Наверное, это символично – возить шахтеров, потенциальных смертников, в катафалке.

11 декабря

Перевели меня в другое звено. Становлюсь незаменим – кидают на самые горячие участки (а точнее, затыкают мной дырки в графике). Всю смену рвалась цепь на конвейере. Пультовой со слесарем ее соединяли, я ассистировал – подавал инструменты, держал храп (храповый механизм, что–то типа собачки на спортивном велосипеде). В конце смены сорвало болты и этот храповый механизм грохнулся мне на ноги. А весит он килограммов 20.

12 декабря

Давно хотелось нахамить какому нибудь–начальнику, послать его на ой, назвать пидаром и гондоном. Сегодня довелось это сделать. Не сразу, правда. Долго страдал молча, подбирал обидные слова, бурчал под нос, огрызался в рамках дозволенного и считал себя ничтожеством. Потом вырвалось и понеслось, сразу стало легче. А произошло все из–за моих с горным мастером разногласий по вопросу предотвращения просыпания товара на нижнюю ленту.

Сыпало с начала смены. Я предлагал остановить конвейер и поставить недостающие гирлянды, он утверждал, что надо чистить барабан. – Иди, бля, чисти! – был его единственный аргумент. И я шел, бля, и чистил, пока не выбился из сил. Разругавшись и пославши друг друга на ой, мы занялись тем что: он демонстративно взялся за лопату, я разыскал слесаря. Хорошо, что не пошел на гору, как он предлагал (он предложил уебывать) – после этого мне бы уже не оправдаться.

Вместе со слесарем поставили таки эти гирлянды, сыпать перестало. Я почистил барабан и окрестности, чтобы доказать гаду, что работы не боюсь и считаю недопустимым сдавать смену в таком виде. Заебался за день изрядно.

Горняк обещал настучать начальнику участка. Вот такая производственная проблема.

15 декабря

Против моих ожиданий конфликт разрешился без крови. Горняк все же сообщил начальнику о моем негодяйском поведении, тот пожурил меня, но без энтузиазма. Пришлось мне всю смену быть ударником коммунистического труда, за что и заслужил похвалу товарищей. К сожалению, нужно послать на ой начальство, чтобы обратить их внимание на свою работу. Иначе они просто ничего не заметят.

Горняк всю смену косился при встречах, а под конец задушевно поинтересовался, как у меня дела.

16 декабря

Работа моя проходит под девизом: ни дня без килограмма! Ежедневно выношу и сдаю металл – сейчас это единственный способ свести концы с концами. Вернуться бы в советские времена с их бесхозяйственностью и изобилием! Вот бы потешил свои нечистые руки!

Со своим давешним оппонентом, горным мастером, сталкиваюсь довольно часто. Судьба зажимает нас в один угол автобуса, помещает наши робы на соседние крючки, притискивает друг к другу в клети. Волком он уже не смотрит, сегодня даже разбудил, когда шел на гору. И от картин жестокой мести я начинаю склоняться к мысли, что он нормальный мужик.

17 декабря

Знакомлюсь с трудовым коллективом. Это звено не бухает так сильно, как предыдущее. О бутыльке даже не говорят. А о чем говорят? О бабах, больных зубах, работе.

Мужики с соседнего участка развлекаются тем, что подъебывают баптиста Витю. Вот, говорят, был нормальным человеком, пил, гулял. А сейчас… Тот слабо защищается, даже пытается проповедовать. Однажды толстый и тупой Толик, главный Витин мучитель, пошутил:

– А чё ты ждешь–то? Ложись на шнек – уже вечером будешь с Богом разговаривать.

Витя вмиг переменился:

– Не искушай! – грозно одернул он дурака.

Недавно наш катафалк сломался, к стволу нас везли в телеге трактора Т-150. Ветер свищет, холодно. Смотрю на коллег: сжались, закутались, в одинаковых черных робах, с отчаянием в глазах. Ну чем не зеки?

По выезду подали свежевыкрашенный автобус с новыми деревянными скамейками. Теперь ездим с комфортом и потихоньку ломаем его.

19 декабря

Торчу одиноким пугалом на своем пересыпе. Ленту отрегулировал, сыпать перестало, и делать теперь нечего. Спать не дают снующие мимо людишки. Каждый раз, завидев вдалеке свет, я вскакиваю и хватаюсь за лопату. А это оказывается какой–нибудь ГРОЗ или слесарь.

Зам. нач. участка Верховский напоминает мне моего командира роты. Так же грозен и суров, и говорит сплошными каламбурами и прибаутками.

– Куда подевали лопаты? Я лично выдал 10 новых лопат! Вчера пролез по лаве, нашел три – возраста Надежды Константиновны Крупской!

– Что ты шипишь как змей траншейный?!

– Если начальник сладкий, его быстро слижут.

Мужики называют его «бюро по трудоустройству». Как только он появляется в лаве, тут же находит всем работу. Попробуй тут усни.

25 декабря

Сегодня мне повезло. У комбайнера погасла лампа, он взял мою. Я получил законное право бездельничать. И, как назло, не спалось. Лежал в темноте, на слух контролировал работу пересыпа и думал. Друзья мои сейчас в белых рубашках, в чистых офисах. А я во мраке с перепачканной рожей. Вот уж действительно: неученье – тьма.

26 декабря

После наряда пришел в грязную баню и обнаружил на своем крючке одинокую каску. Спиздили все: фуфайку, сапоги, штаны. Даже исподнее с портянками.

Такая досада взяла. В чем, **ядь, на работу ходить?!

Коллеги вскладчину помогли одеться. Один дал куртку, другой штаны. Только сапог ни у кого не нашлось. Пришлось мне снять (спиздить) их с чьего–то крючка. Завтра придет человек на работу – сапог нет. Поматерится и тоже возьмет чужие. Так и идет эта цепочка краж бесконечно.

Всю смену пребывал в удрученном настроении. Жалко фуфайку, она была как шинель у солдата – на ней спал, ей же укрывался, ее под голову ложил. Под конец опять повезло. Выехали раньше – выдавали сломанную звездочку от конвейера. Встречные шахтеры шутили:

– Звезду дали?

Так что везение и невезение – это случайное стечение обстоятельств. В данный момент обстоятельства сложились так, позже (опять же случайно) сложатся по другому, в твою пользу.

2001 год

8 января

День повышенной добычи. Участок за сутки дал 500 т. угля, за что получил 200 грн. гонорара. Наше звено пропивало свои 40 грн (200: 4 = 40? Неужели?) сразу по выезду, я тоже участвовал. Слушал шахтные истории и поучения захмелевших стариков. Вот, кстати, одна из них.

Звено поссорилось со своим горным мастером. Это были рабочие ШСУ (шахтостроительного управления) – полные оторвы. В те времена в ШСУ шли только отщепенцы, успевшие сделать несколько кругов по всем шахтам города и никуда больше не принимавшиеся. Они загнали горняка под перевернутый вагон, а выпустили только на следующий день, покладистого и слегка поседевшего.

12 января

Иногда я ненавижу свою работу, изредка горжусь ей, в основном же бываю к ней равнодушен. Но есть в ней два момента, которые нравятся всегда, это тормозок и баня. Тормозок – это как аванс, утешение за предстоящую долгую смену. А награда за труды – баня.

Нужно обязательно рассказать о бане.

В чистой – ряды вешалок и лавки. Мы раздеваемся и голожопые, с тормозками и сигаретами в руках идем в грязную. Тут же за столом сидят банщицы – женщины пенсионного возраста. На нас не смотрят. За время работы они перевидали столько хуёв, что их трудно чем–либо удивить. Единственный, кто вызывает их интерес – это наш Саня М-чук, за свои выдающиеся параметры прозванный «трехногим». На него, как на экспонат кунсткамеры, приходят посмотреть банщицы из соседних женской и ИТР-овской бань. А посмотреть есть на что, уж поверьте.

Далее – грязная баня с подвешенными на крючках робами. Как–то на шахту устроилась группа молдаван–гостарбайтеров. Пришли они первый раз в грязную баню, увидели робы – несколько сотен черных вонючих шахтерок.

– А чья это одежда?

– А это тех, кого в шахте убило, – ответил какой–то шутник.

Молдаван как ветром сдуло.

Здесь сухо и тепло, а к удушливому смраду быстро привыкаешь (правда, и отвыкаешь тоже быстро. Когда я возвращаюсь с сессии, в нос шибает с новой силой). Здесь можно поспать с похмелья или прямо голым выпить бутылек, если на улице непогода. Здесь по выезду мы из шахтеров превращаемся в обычных людей.

4 февраля

Сессия закончилась, первый рабочий день. За две недели ничего не изменилось – шланги рвутся, цепь выскакивает, мазута не качает. Приди я через год, будет то же самое. Время в этой шахте измеряется не месяцами и годами, а лавами и жизнями. Рассказывая о давних событиях, старики говорят: это было в такой–то лаве. Или: это было, когда убило такого–то.

Узнав о моем студенчестве, коллеги шутят:

– Ты теперь в лаву не лезь. Башку отдавит ненароком, как учится будешь?

– Ничего, – отвечаю. – В нашем институте можно и без башки учиться. Лишь бы деньги были.

С недавних пор я собрался стать ГРОЗом, А их бьет одного за другим – то пальцы, то спину. Сегодня одному кисть разрезало. Я ухитряюсь, ничего не делая, получать травмы, а что будет в лаве?

7 февраля

Два дня умирал на лопате и пил по выезду водку. Сегодня, наконец, выходной.

Недавно звонил приятель из прошлой, поверхностной жизни. Задавал дежурные вопросы: как дела? как на работе? Я рассказал ему, как на работе. Вчера, например, порвали цепь на конвейере и полсмены с ней проеблись. Сначала думали, что рештак комбайном просадили, а оказалось, что скребок на нижней цепи вывернуло. Поставили на храп, начали соединять, а тут откос вырвало и пультового чуть не травмировало.

Думаю, больше не позвонит.

8 февраля

Не в первый раз удивляюсь, насколько в шахте все продумано. Громоздкое многотонное оборудование, которое я считаю вечным и неподвижным, легко разбирается и транспортируется. Все, что опускается в шахту, можно из нее вывезти, нет ничего неподвижного. И все, кроме меня, знают, как это делается. Многолетний опыт плюс рабочая смекалка. Я со своими двумя неоконченными высшими никогда не додумаюсь до самого простого и оптимального решения, которое принимает любой ГРОЗ.

14 февраля

На работе читал газету «Пресс–шанс» (Я только в шахте ее читаю – коллеги заворачивают в нее тормозки. Зато от корки, как говорится, до корки – делать–то больше нечего), нашел следующий стих:

Шахтерский труд не каждому под силу,

Надеть шахтерки не любому по плечу,

Отбойный молоток послушен лишь мужчинам,

Там, где другим – мурашки по хребту…

Сочинил, наверняка, какой нибудь работяга, страдающий графоманией.

16 февраля

У знакомого парня отказали почки. Его положили в больницу, собирались оперировать. Через несколько дней все пришло в норму, выкарабкался. Он–то выкарабкался, а я теперь не могу спокойно спать на холодных распилах, думаю о своих почках. И респиратор («намордник») спокойно носить не могу – коллеги напугали болезнью сердца вследствие затрудненного дыхания. И не надевать страшно, когда видишь сплошную стену пыли, а в бане выплевываешь черную мокроту.

Узнал, наконец, почему ГРОЗы при встрече называют друг друга «кормильцами». Оказывается, после бутыльков отдельные рабочие любят бродить по городу, бить себя в грудь и кричать: «Я всю шахту кормлю!»

18 февраля

Коллеги рассказали историю про моего предшественника, пересыпщика Юру по кличке Пони. Однажды загорелась лента. Даже не загорелась – задымила. Год назад взорвалась угольная пыль на ш-те им. Баракова, погибло 80 человек. Все еще находились под впечатлением от этой аварии. Проснувшись и увидев дым, Юра с перепугу заскочил в лаву (раньше он и близко к ней подходить опасался) и помчался, не касаясь почвы коленями. На полпути он наткнулся на спящих ГРОЗов.

– Там! … загорелось! … все в дыму! Что делать?!!

Один из работяг лениво поднял голову:

– А что теперь сделаешь? Ложись, привыкай к земле.

Ленту потушили, а фраза «Ложись, привыкай к земле» стала расхожей. Если случается какая–нибудь заминка в работе и ГРОЗы лежат в лаве, кто–нибудь обязательно спрашивает:

– Что, к земле привыкаете?

19 февраля

В 4‑ю смену проспал. Подскочил за 20 минут до наряда и, не поев, не собрав тормозка, помчался на шахту. Бежал по ночному городу, пугая редких прохожих, и думал:

– Что мы за люди такие? Денег нам не платят, а мы боимся опоздать на работу. А если опаздываем, то мчимся, сломя голову. Или я один такой? Вот сейчас упаду в открытый канализационный люк (крышки посдавали в металлолом), травмируюсь и сам же буду в этом виноват – на работу положено ездить шахтным автобусом.

Успел, хотя и был в мыле.

22 февраля

Мне дали ученика! Приняли на участок нового ГРП, в мои обязанности входит показать ему рабочее место, дать лопату и определить направление работ. Мужик лет сорока со спитой рожей, первым делом сообщил мне, как он вчера набухался. Я уже собрался было рассказывать ему, как устроена шахта, что такое ствол, клеть, штрек, лава и т. д., но вовремя узнал, что он полжизни проходил ГРОЗом, и заткнулся.

Совместный труд показал, что работать по–стахановски он не намерен. «Смелого пуля боится, лодыря – ой заебешь!» – говорят про таких. Этот был лодырем–профессионалом. Нет, работать он не отказывался, но постоянно уходил поссать, покурить, попить воды. Пришлось мне махать лопатой за двоих, чтобы выполнить поставленную задачу.

24 февраля

Верховский Леонид Иваныч, наш папка на три следующих смены, идет с нами в шахту. «Три дня каторги» – мрачно шутят ГРОЗы. Но он необыкновенно спокоен. Правда, опять твердил про «сдроченных на кактус», про «тупых как три залупы, скрученных вместе запальческой проволокой» и припахал ползвена. Это я виноват. Забыл про его страсть находить людям работу и спокойно лежал на пересыпе. В результате пришлось вместе с коллегами менять течку и поправлять гирлянды.

Юра Пони закончил курсы ГРОЗ, ходит учеником. Гордо носит наколенники, не снимает их даже в автобусе. Чтоб, значит, все видели, что он уже не какой–нибудь сраный ГРП, он – «горбатый», «кормилец». Принятый в пионеры, я так же гордо нес свой первый пионерский галстук.

25 февраля

Взяли в звено нового горного мастера

Коллеги сразу же назвали его – круглого и розовощекого – «маленьким пускателем». Спрашиваю, почему. А папаша его, говорят, работает на нашем участке. И рожа у него шире крышки от пускателя. Рассказывают, сидели как–то в нарядной, говорили о работе. Что в пригородном поселке новое предприятие открылось, неплохо платят. Может бросить эту шахту к черту…. Папаша краем уха услышал разговор.

– А что, что? Что за работа? Где?

– Да здесь, неподалеку. Берут с такими вот мордами, как у тебя. Подсолнухи об них выбивают.

2 марта

Получаю зарплату – толкаюсь в нарядной среди возбужденных коллег. Многие пришли с женами, наверное, чтобы избежать соблазна пропить деньги. Некоторым работягам денег на руки не дают, за них получают жены. В ведомости против их фамилий стоит отметка – этот точно не донесет, пропьет. Они тоскливо сидят в стороне, ждут, когда товарищи ссудят им пару рублей.

Наш участковый торговец самогоном расположился неподалеку. Он никогда не изучал маркетинг, но знает, что продавать товар нужно там, где сосредоточено наибольшее количество покупателей.

Очень удобно иметь своего личного торговца. К примеру, решило звено выпить. Среди ночи звонят ему прямо из шахты – по выезду он уже встречает их с водкой и закуской. И все в долг, под запись.

Сегодня он собирает долги. При нем две больших хозяйственных сумки с самогоном. Работяги рассчитываются за старое и загружаются новым.

Получаю свою стопку новеньких хрустящих купюр, довольный иду домой. Нарядная пустеет. Остался лишь ворох разноцветных бумажных лент от денежных пачек. Но шахта еще долго не успокоится. Отдельные тела будут до ночи шататься по двору, останавливать идущую на работу смену, учить их вырубываться, задвигать, крепить. Будут бить себя в грудь и кричать:

– В лаве я любого за пояс заткну!

5 марта

Когда поступает команда выделить по одному работяге с участка на какие–нибудь авральные работы, жертвуют обычно самым бесполезным элементом звена – пересыпщиком. Вот и сегодня я с двумя стариками был направлен на погрузку роликов. Оба проработали в шахте лет по 40 и знали всех генералов, директоров и нач. участков еще учениками. Я не представляю себе и года в этой шахте, а тут 40 лет!…

Выезжал в компании молодых ублюдков. Восьмилетка – ПТУ – шахта. Глупые шутки, обилие мата, деланная рабочая крутость. Разговор только о блядях и водке. «Ужасающее потомство недоносков и броненосцев», как говорил Кортасар. Не люблю я подрастающее поколение. Причем обе его ветви: и тех, что выбрали «Пепси», и сегодняшних моих соседей по клети – пролетарское быдло, любителей водки, шансона и тупых хохочущих кобыл. А ведь я всего лет на 8–10 старше их. Что же дальше будет? Со мной и будущим, которое попадет в такие руки?

7 марта

Опускались в клети. Неопытная, видать, машинистка так дернула клеть, что внутренности подкатили к горлу, на секунду я почувствовал состояние невесомости. Мужики разразились бранью в ее адрес, вспомнили всех родственников до седьмого колена. Слава богу, говорят, не успели сработать парашюты, иначе висеть нам в этой клети пару часов, пока не вытащили бы.

8 марта.

Раньше жетон «Выезд» сдавали горному мастеру перед выездом. Отсюда, видимо, и пошло выражение: «Я – горный мастер, а не вешалка для жетонов!» Наш горняк Игорек даже с ролью вешалки для жетонов не справляется. Сегодня опять выкинул номер. Сидел на пульту, захотел покурить. Прикуриваем мы обычно от маслостанции, там есть такая вращающаяся ойня – прижимаешь к ней кусок проволоки, за пару секунд она накаляется докрасна. А он перепутал кнопки на пульту и вместо маслостанции запустил конвейер, когда на нем работали люди. Чуть не покалечил ползвена. ГРОЗы повыскакивали из лавы с бешеными глазами и клеваками в руках, хотели его убить да потом немного успокоились. В связи с этим вспоминали страшные истории. Как ошметки порубанного комбайнера собирают по всей лаве, ножом срезают с зубков. Жене приносят целлофановый пакет – вот ваш муж. Как голова в каске вращается, застряв между зубками шнека, и только по свету лампы (странно – не погасла!) замечают, что порубали человека. Старые подземные волки много таких историй знают. На моем коротком шахтерском веку ничего подобного еще не случалось, и слава богу. Как раз тот случай, когда лучше семь раз услышать, чем один раз увидеть.

11 марта

Наблюдал, как наш горный мастерок неумело соединяет порванную цепь. И покрикивает на слесаря, пытающегося его научить. Быстро он оправился от недавнего конфуза. В тот же день. Первые полчаса сидел тише воды, но уже по выезду кричал на стволового. При такой наглости и самоуверенности мог бы дослужиться до больших начальников, не будь он безнадежно глуп.

13 марта

Все, я решил заняться изучением нашего Игорька. Интересных персонажей вокруг много, но он единственный в своем роде, хотя и типичный представитель тупой и недалекой половины (да какой половины! трех четвертей, не меньше!) человечества. Что о нем известно: 23 года, пухлая морда и начинающееся брюшко, папа – толстый и ленивый шахтер – работает на нашем участке. Глуп, нагл, хамоват и самоуверен.

Слушая, как он пытается раскрутить рабочих на бутылек (за отпуск, день рождения и просто так), звено решило, что это любитель выпить на халяву. А мне кажется, что ему просто не о чем больше говорить. Прожил мало, в армии не был, шахтерского опыта нет, книг не читал, острых сексуальных переживаний не испытывал. А бутылек – благодатная тема, здесь есть о чем поговорить. Позже выяснилось, что выпить на халяву он действительно любит, а также покурить, пожрать, потрахаться и т.  д.Пустой, никчемный человечишко, а гляди–ка: уже обзавелся собственным исследователем.

14 марта

Мой поднадзорный сегодня очень хотел выпить, склонял звено к хищению и продаже одного зубка от комбайна. Но те были не в настроении и отказали. Игорек расстроился и рассказал мне, почему любит пить. За стаканом, мол, можно попиздеть о том, о сем. Я возразил, что на бутыльке говорят в основном о работе, что все истории уже рассказаны и ничего нового не происходит. Он не согласился. А по дороге к стволу снова отличился.

От нашей лавы до ствола километра два. Обычно нас возят, а сегодня или машина забурилась или еще что, короче, шли пешком. Когда до ствола оставалось метров 500, мимо провезли груз. Наш мастерок запрыгнул на вагон, улегся на уголь и показывал нам язык – идите, идите, дураки, а я проедусь с комфортом. В клети обнаружилось, что он потерял интерферометр – прибор, при помощи которого замеряют содержание метана в воздухе. За порчу или потерю этих приборов горных мастеров ебут нещадно. Игорек выскочил из клети и побежал к лаве. Злые, голодные и уставшие ГРОЗы ждали его в автобусе (в баню не везут, пока не выедут все до последнего) и ругались почем зря, пока он бегал по шахте и искал прибор. И ведь нашел! Оказалось, выронил его, когда запрыгивал на вагон. Вот она, хитрожопость по–русски: проехаться 500 метров на вагоне, а затем пробежать 4 километра пешком.

22 марта

Впервые увидел как обрушилась бровка. Мы только пришли на пульт и развернули тормозки.

Предыдущая смена выбиралась из лавы, когда от бровки отделился корж и рухнул вниз, завалив конвейер и все три дороги. Вылезший последним работяга ошеломленно смотрел на куски породы размером с холодильник на том месте, где он был секунду назад.

– Вот это тебе повезло! – присвистнули мужики.

Да уж, повезло. И ему, и мне. Иначе пришлось бы в первый раз в жизни вытаскивать жмурика из–под завала.

24 марта

Обещают в скором времени выдать зарплату за январь. Никто в это не верит, но слушают и передают друг другу с удовольствием. Людям не нужна правда, они хотят слышать то, что приятно слышать. Недаром казнили гонцов, приносивших плохую весть. Обычай такой был.

Верховский: …сидеть в тылу, любить жену фронтовика и искать себя в списках награжденных.

25 марта

Участок медленно и осторожно, боясь спугнуть, приближается к плану. Горбатые говорят об этом шепотом, чтобы не сглазить. В случае удачи они получат большие премии, а я – нет. Все ближе приближаюсь к лаве: помогаю таскать лес, соединять цепь, задвигать головку. Хочу, чтобы мои старания оценили и приняли в общество настоящих мужчин, хочу самую опасную и денежную шахтную профессию, надоело быть пересыпщиком.

Наш мастерок покрикивает на рабочих, показывает зубы. Очевидно, он очень горд тем, что такой молодой, а уже горный мастер. Поэтому любимая его фраза: «Это не я у тебя в путевке записан, а ты у меня». Тонкий намек на то, кто в данной ситуации начальник, а кто – дурак.

28 марта

Мои коллеги выполнили таки план, теперь грызут сверхплановые метры и мечтают о больших деньгах. Хотя и подозревают, что будет как обычно – все равно обманут, ничего не дадут. Взрослых мужиков, грозных ГРОЗов открыто унижают и наебывают, и они, много раз ходившие под смертью, робеют перед начальством. Бунтари и смутьяны давно рассчитались, остались скромные и тихие. Их водят вокруг пальца, смеются им в глаза – они терпят. Уязвленное самолюбие лечат водкой и трудом ударным. Я – один из них.

1 апреля

Кто–то принес в лаву эротическую газету. Читали ее всем звеном. Насколько все убого: «киска», «пещерка», «розочка»! Сперму называют «нектаром», клитор – «горошиной». Слово «ой» гораздо приличнее всех этих пошлых эвфемизмов – «жезл», «ствол».

Сидели на пульту, когда прибежал взмыленный горняк:

– Доставайте носилки, комбайнера понесете!

Мы подскочили:

– Что случилось!

– Ага, купились! С первым апреля!

Комбайнер действительно травмировался, но не сильно, сам пошел на гору. А горняк как в воду глядел. Через несколько лет этого комбайнера уже взаправду несли на носилках, раздавленного породой.

2 апреля

По выезду встретили работягу из нашего звена, находящегося в отпуске. «Замышляется что–то недоброе», – сразу почуял я. Большая хозяйственная сумка в его руках усиливала подозрения.

Точно! Сегодня же бутылек, мужики говорили! Моясь в бане, я был настроен решительно – не пойду! Выпьешь с утра двести граммов, и день пропал. Но когда все потянулись в сад («Все в сад!»), отбросил все аргументы против и пошел с ними. Слаб человек.

Пил самогон, слушал бутыльковые разговоры. Каждый из собутыльников был по–своему интересен, но никто никому не давал сказать слова. Все захлебывались своими историями, перебивали друг друга, никто никого не слушал.

Пить, конечно, вредно. Но приятно. Приятно чувствовать себя членом стаи, таким же, как эти сильные и бесстрашные мужики. И пусть ни о чем, кроме работы, с ними не поговоришь, зато в работе они красивы и уверенны. Я смотрю на них и завидую – мне никогда не достичь такого понимания с железом. Наверное, так и появилось выражение «вшивый интеллигент».

Верховский: …зачатый в Монголии за юртой…

6 апреля

На работе ничего нового, кроме того, что нас опять наебали. Вместо 900 ГРОЗам обещают 700, соответственно уменьшается и моя доля. Начальник кричит, Верховский острит, работяги молчат, а если возмущаются, то робко и несмело. Зато в лаве все герои – негодуют, требуют справедливости. Хочется закричать: – Мужики! Что же вы как не мужики?! Вы же ничего не боитесь! Почему позволяете издеваться и обманывать себя?!

Плакаты:

«Шахтер! Помни: курить в шахте – преступление!»

«Сон в шахте приводит к несчастным случаям.»

8 апреля

Два дня боролся с пересыпом. И чинил его, и латал, но товар неуклонно сыпался на нижнюю ленту. В конце концов плюнул и начал тупо работать лопатой. Всю повышенную добычь, что давали красавцы-ГРОЗы, я выгребал из–под барабана.

13 апреля

Ночью порвалась лента на КРУ (вот тоже непонятная аббревиатура). Всю смену лежали на распилах, кто–то спал, кто–то травил байки. Я безуспешно пытался примкнуть то к тем, то к другим. Замерз и устал. Ничего не делать за деньги – это, оказывается, тоже непростая работа.

Тащу с работы все, что попадает под руку: респираторы, цепные болты, зубила – вещи, абсолютно бесполезные в моем хозяйстве. Однако, запас беды не чинит. В этом убедились мои старшие товарищи, беззаботно жившие при социализме, приворовывавшие помаленьку, в меру надобности, а теперь кусающие локти. Во мне умирает несун. Умирает, потому что негде реализовать свою страсть к государственному. Сейчас я краду с работы скорее из солидарности с товарищами. И потому что жаба душит.

16 апреля

Сегодня мне в который раз повезло. Спал на пересыпе, подложив фуфаечку, и видел сладкие сны, а лента по сборному штреку остановилась, в то время как наша продолжала крутиться. Если бы доблестные ГРОЗы вздумали дать добычь, меня (точнее, уклон) засыпало бы по самую кровлю. Пришлось бы трое суток в четыре смены его откапывать.

Мое стремление стать ГРОЗом несколько скисло после рассказа о том, какая лава нас ждет впереди. В ней полно воды, рабочие ползают там как ондатры (то есть из воды торчат только зубы) и писают прямо в штаны. Не буду спешить с приобретением высокооплачиваемой профессии.

23 апреля

Дали мне смешного помощника – горнорабочего Леху. Худой, ушастый, веснушчатый, он похож на обезьянку из «38 попугаев». Карикатура, а не шахтер. И говорит совершенную дичь. Несмешно и не вовремя шутит, пытается рассказывать истории из своей короткой жизни – совсем как я в молодости. Работяги на редкость по–доброму приняли его, хотя такого, казалось бы, сам бог велел подьебывать.

Леха только что закончил курсы ГРП, сегодня был его первый день в шахте. Я вручил ему лопату и показал фронт работ, а сам ушел под лаву.

– Что, припахал молодого? – смеялись коллеги.

Вовсе нет! Я вообще против дедовщины в любом ее виде. Теоретически против. Но так приятно было лежать на распилах и слушать байки старых подземных волков, зная, что с твоей лопатой на твоем пересыпе ебется другой человек! Неоднократно порывался сходить помочь ему, но каждый раз лень пересиливала.

В конце смены Леха был мокрым, как мышь, черным, как ГРОЗ, и, наверное, очень уставшим. Ну а как ты хотел? «Шахтерский труд не каждому под силу…»

26 апреля

Я жестоко болен. Простыл, вероятно, шлепая дырявыми сапогами по лужам, при каждом шаге чувствуя новые поступления холодной воды. Причина неважна, следствия ужасны – кашель, насморк, боль в груди и слабость во всем организме. В ночь иду на работу, лечиться лопатой. «Не лопата – подруга!» – сказал один шахтерский поэт. Она избавит от сомнений и дурных мыслей, вылечит любую болезнь. Это точно. Когда кто–нибудь из коллег приходит на работу с жуткого перепоя, он просится на лопату. Полсмены ударного труда – и весь яд выходит из организма вместе с потом.

27 апреля

Самый адский день моей подземной жизни. В погоне за лишней упряжкой пошел на работу с температурой. Думал, отлежу смену на пересыпе, как часто бывало. Вместо этого пришлось таскать тяжеленные (250 кг) рештаки. От слабости и головокружения я страшно тупил. Не понимал действий товарищей, путал команды, ронял свой угол рештака.

К тому же все время хотелось пить. Свою флягу я опустошил сразу же, а работяги, приняв мою жажду за похмельный сушняк, смеялись и неохотно делились водой.

По выезду пошел в медпункт. Добрая тетя–докторица измерила температуру и отправила меня на больничный с диагнозом ОРЗ.

13 мая

Отработал первую послебольничную смену. С радостью встретил коллег – и веселых балагуров и угрюмых молчунов. Даже горному мастеру Подсвинку был рад. (Эту кличку Игорек получил недавно. Я спросил, почему. Ну, раз папу называют Кнуром, значит, сын – Подсвинок, ответили ГРОЗы). Шахта не изменилась за время моего отсутствия. Раскачивали конвейер, разбирали породу, устраняли порывы, ставили откосы и держали храп, засыпали в турбомуфту песок, рубили болты, зачищали под задвижку, два раза вырубывались и т. д. – продолжать можно бесконечно.