Текст книги "Когда судьба смеется (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Когда судьба смеется
https://ficbook.net/readfic/793154
Автор:
Дмитрий Крамер (https://ficbook.net/authors/259022)
Беты (редакторы):
lekdemi (https://ficbook.net/authors/282339)
Фэндом:
Ориджиналы
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Экшн (action), Психология, Повседневность
Предупреждения:
Инцест, Твинцест, Нецензурная лексика, Групповой секс, Секс с использованием посторонних предметов
Размер:
Миди, 39 страниц
Кол-во частей:
16
Статус:
закончен
Описание:
Вася и Эдик – два брата-близнеца, разделенные в младенчестве благодаря неудачно сложившимся обстоятельствам. Первый вырос в глухой деревне под Курском, второй – сын крупного бизнесмена, житель столицы. Они абсолютно похожи, и однажды волей судьбы ребята знакомятся на спортивном состязании. Сразу сообразив что к чему, они шутки ради решают поменяться ролями...
Примечания автора:
Аудиоверсия фанфика: http://vk.com/dm_kramer?w=wall-53799101_325
Озвучка: Наталья Степанова https://vk.com/public_free_like_wind
Содержание
Содержание
Глава 1. Где-то под Курском, осень, 1995 год
Глава 2. Василий. Спустя 18 лет
Глава 3. Жизнь Эдуарда
Глава 4. Подготовка к матчу
Глава 5. Судьбоносная встреча
Глава 6. Матч
Глава 7. Знакомство с Ярославом
Глава 8. В Москве
Глава 9. Мучения Ярослава
Глава 10. Спасение Васи
Глава 11. В деревне
Глава 12. Кража
Глава 13. Затруднительное положение
Глава 14. Недетская влюбленность
Глава 15. Примирение
Заключение
Глава 1. Где-то под Курском, осень, 1995 год
Что может быть хуже середины октября в Суджанском районе Курской области? Когда нельзя выбраться из этой слякоти и грязи? "Хуже – это разгар зимы" – скажет вам опытный тракторист-алкоголик Борис Теремчук, тогда из села Плехово не только нельзя выбраться, но и заехать туда тоже невозможно. Даже на тракторе.
Этот день был схож с чередой таких же дней, как и год назад, и десять лет назад, и даже двести. Покосившиеся, темные хатенки с мрачными окнами-глазницами, обрамленными прогнившими ресницами-ставнями, хлопающими на ветру, мрачновато и тоскливо смотрелись на фоне тусклого ситцевого неба и голых деревьев, покачивающихся и скрипящих. В селе Плехово было пусто, да и кто пойдет гулять под вечер в такую погоду, когда уже третью неделю моросящий дождь размыл все, что и до этого язык не поворачивался назвать дорогой? Когда чтобы дойти от хатенки до сарая, где переживает холода тощая скотина, нужно надевать резиновые сапоги, потому что грязи буквально по колено?
Сергей Окулин с тревогой смотрел в лобовое стекло на бедненькую местность, кусая губы и стараясь не показывать своей беременной супруге, что он находится в полнейшей топографической прострации. Однако Екатерина, красивая шатенка с огромным, лежащим на коленях животом, уже и так всё поняла.
– Сережа, у меня опять внутри было... Ну...
– Схватки?! – бизнесмен, владелец львиной доли акций одного крупного металлургического предприятия, резко нажал на педаль газа, и мерседес шестисотой модели окончательно и бесповоротно увяз в осенней курской слякоти, – Да блядство! Гребаная деревня!
Мужчина со всей дури ударил по рулю, но желаемого эффекта это не принесло. Иномарка как застряла, так и стояла, только громко жужжа, когда бизнесмен нервно давил на газ.
– Сереженька, что же делать? – Екатерина нервно гладила живот, глядя на мужа глазами, наполненными ужасом. – Может, сходить куда, попросить трактор? Чтобы нас вытащили?
– Последний трактор тут пропили еще два года назад, – с отчаянием в голосе произнес мужчина, затем перевел взгляд на жену. – Что? Как ты?
– Воды отходят... Сиденье мокрое, – женщина была готова заплакать. Сергей выключил мотор, затем поцеловал жену в губы и произнес:
– Потерпи еще хоть полчасика, я оббегу ближайшие хаты, может, есть доктор.
Екатерина послушно кивнула, правда не особенно понимая, как тут можно «потерпеть», а бизнесмен выскочил из машины и побежал к ближайшему деревянному домику, окруженному покосившимся забором. Пнув мимоходом тявкающую шавку, сидящую на цепи, Сергей начал бить кулаками в дверь. Минут через пять в прихожей послышались шаги, и на пороге появился мужик возраста от тридцати до пятидесяти, пьяный, с круглой красной физиономией.
– Хули ломишься, ты ваще, блять, кто?
– Здравствуйте, – бизнесмен виновато улыбнулся, понимая, что, видно, в это время года найти трезвого мужика в деревне, подобной этой, просто невозможно. – Меня зовут Сергей, у меня машина застряла в грязи, а там беременная жена и у нее схватки.
– Я Борис, – промычало тело, вываливаясь на улицу и оглядывая погрязший в жиже автомобиль. – Крутой Сережка... Ну чё... Толкнем твою колымагу?
– У меня там жена, рожает... – бизнесмен сглотнул. – Тут есть врач?
– Хто? – Борис нехорошо засмеялся, и владелец крупного металлургического предприятия нервно поежился.
– Моя жена рожает. Как же ей без врача?
– А как местные бабы рожают? А как сто лет назад рожали? Баба – она баба, у нее природа, не захочет, да всё равно готового младенца между ног выкинет, – со знанием дела произнес Борис, вызывая едва ли не полуобморочное состояние у Сергея. – Но ты не ссы, тащи свою жену ко мне в дом, у меня баба поможет, санитаркой она была, пока больница пару лет назад не накрылась.
– А еще кто-то нам может помочь? – бизнесмен с тоской оглядывал безлюдную местность.
– Может, – икнул Борис. – Ветеринар Толеха. Только он в это время обычно хуже чем я. Бухает, как скотина. А что тут еще делать в это время? Да и в любое другое тоже.
– Ага... – сглотнул бизнесмен и побежал к машине. Екатерина уже охала, мало что соображая. Очередные схватки. Сергей помог ей выбраться из машины и, придерживая, повел в сторону дома Бориса, проклиная себя за то, что согласился на уговоры жены взять ее с собой на переговоры с партнером. Хотя, как ее было оставить, если прошла информация, что на бизнесмена и его семью готовится покушение? Тут нужно было брать ее в охапку и куда-нибудь ехать. Вот и приехали.
В домике было тепло и, хотя глава семейства явно был запойным алкоголиком, внутри стоял приятный запах выпечки, смешанный с каким-то другим запахом, типичным для всех деревенских домов. Из одной из комнат выскочила женщина лет тридцати пяти, миловидная, большеглазая, с волосами, забранными в пучок, в платке, накинутым на плечи.
– Ой, Боженьки, да она ж сейчас родит! – хозяйка дома подбежала к Екатерине и помогла ей добраться до высокой деревенской кровати, куда ее тут же и уложила. – Что ж такое, роженица, да в такой глуши?
– Даша, надо помочь им, – икнул Борис, глядя на огромный живот жены бизнесмена. – Ты прими у нее роды, а нам еще тачку их из грязи вытаскивать.
Сергей только молча кивал, понимая, что сейчас эта пара, которая в иные моменты жизни никогда бы не внушила бизнесмену хоть сколько-нибудь доверия, теперь – последняя надежда выбраться из навалившихся проблем с минимальными потерями.
– Мы тут натоптали, – только и смог ответить Сергей, глядя на свежеиспачканные вязаные половики, которыми был застлан пол.
– Ничего-ничего, не переживайте, – Дарья металась по комнате, доставая простыни и полотенца. – Когда Боренька обычно с попойки приходит, он тоже не разувается. А вы в таком состоянии... Вы идите, занимайтесь чем, тут мужикам делать нечего. Вытащите машину, идите на кухню, там самогон есть, картошка, капустка квашеная. Главное, не мешайте...
Сергей кивнул и вышел из комнаты, понимая, что сейчас не в состоянии не то чтобы вытащить машину, он не может уже даже ходить. Борис это прекрасно понял и потащил бизнесмена сразу на кухню, где налил себе и ему по граненому стакану мутной жидкости. Сергей в несколько глотков выпил всё, с удивлением констатируя, что абсолютно ничего не чувствует, настолько сильным было нервное напряжение. Борис налил ему еще самогона, и только после второго стакана мужчина начал чувствовать нарастающее опьянение.
– Закусывай, закусывай... – хозяин подвинул бизнесмену банку с огурцами. – А я трактористом раньше был, вот только у нас всю технику распродали. Разворовали!..
Дарья вышла к мужикам под утро, держа на руках крупненького мальчика.
– Смотрите, какой... – женщина протянула отцу ребенка. – Только не берите пока, не берите. Правда, хорошенький?
– А Екатерина как? – Сергей смотрел, не отрываясь, на ребенка.
– Хорошо, спит. Но вам всё равно в больницу бы, а то мало ли, вдруг чего. Вы это, – Дарья оглядела стол с пустой бутылкой, – спать ложитесь, вам же еще в дорогу. У нас ни больницы, ничего, а вдруг ребенку или матери хуже станет?
– Да, да... – бизнесмен закивал головой, поднимаясь. Через восемь часов Сергей и Екатерина ехали в сторону Курска, на прощание отблагодарив пару крупной суммой денег. А Дарья сидела в комнате среди расшитых подушек и нянчила второго младенца, о существовании которого чета Окулиных не имела никакого понятия.
– Оставила таки... – Борис оперся на косяк, глядя на абсолютно счастливую супругу.
– Да, только Боря, ты хоть пей теперь меньше, нам Васеньку поднимать надо.
– Васенька? Василий? – тракторист покачал головой. – А красивое имя, – мужик сел рядом, трогая подушечками пальцев щеку ребенка. – Только какую же ему профессию дать? Эх, жаль у нас все тракторы разворовали, а так... Будет шофером, таксистом!
– Тише, Боря, – Дарья мягко улыбнулась. – Подрастет – сам решит. Главное, чтобы не пил...
Глава 2. Василий. Спустя 18 лет
Василий вырос очень непохожим на родителей. По большому счету, даже если мальчишку исследовать с лупой, проверяя каждый кусочек его худощавого тела, найти хотя бы намек на какую-нибудь общую черту с мамой или папой невозможно в принципе. Это знал он сам, это знал Борис, Дарья, а также всё село, из тех, кто еще не поумирал и не разъехался.
Вася еще в детстве заинтересовался своим несходством с ближними и дальними родственниками, о чем периодически спрашивал у матери, которая постоянно ссылалась на какого-то несуществующего предка, в которого якобы пошел мальчик, а также пересказывала учебник по анатомии за девятый класс, в котором говорилось, что даже у белых родителей может родиться чернокожий ребенок, если в роду затесался представитель африканской расы. Так что Вася в некотором смысле лет до четырнадцати радовался, что он не негр.
Однако в остальном у мальчишки с его приемными родителями было полное взаимопонимание. Дарья в нем души не чаяла, особенно на фоне своего непутевого супруга, который пить так и не бросил, а вот заработками семью особенно не жаловал. Именно по этой причине мальчишка с детства научился выращивать хороший буряк и картошку и, что особенно удивляло, никогда не жаловался. Вася был спокойным, меланхоличным и очень вдумчивым мальчиком. Каждый раз отправляясь на грядки, он брал с собой блокнотик и ручку и сочинял стихи. Также Вася много времени проводил с книгой, в дурные компании не лез, а алкоголь вообще поклялся в рот не брать, глядя, как это пагубно действует на отца.
Когда за спиной у мальчишки остался одиннадцатый класс, он, к удивлению обоих родителей, без проблем поступил в Курский Государственный Университет на факультет философии, чем вдребезги разбил мечту отца стать трактористом. Дарья же радовалась, надеясь, что мальчишка сможет вырваться из этого богом забытого села.
Первый курс стал для Васи настоящим шоком. И дело было вовсе не в нагрузке и не в программе обучения. Встала проблема общения. За пару недель тихий, некоммуникабельный паренек стал изгоем всего курса. Над Васей смеялись и девочки, которые вышагивали на высоченных шпильках и в поразительно коротких юбочках, и парни, которые подспудно почувствовали слабину Васи, его неумение приспосабливаться.
Первые полгода мальчишка еще пытался бороться за свое место под солнцем, но тут неожиданный удар подкосил его. Умер Борис. И хотя Вася ненавидел творящуюся в доме вечную пьянку, когда отца не стало, мальчишка совершенно замкнулся в себе. Признаваться однокурсникам, делиться своим горем, он не хотел, поэтому просто смирился с ролью изгоя, молча терпя насмешки всего коллектива. Но среди общего числа недоброжелателей особенно выделялся Ярик, Ярослав Мишин, который не мог по каким-то своим причинам спокойно реагировать на Васю.
Голубоглазый блондин со смазливой физиономией, любимец местных девушек, придирался ко всему: дурацкой одежде Васи (не по моде, явно старой), к манерам, к худобе мальчишки и, конечно же, к типичному сельскому говору, с вечным «хаканьем» и оборотами из разряда «анадысь» вместо «вчера», «глякося» вместо «посмотри» и «нынча» вместо «сегодня». Ярослав постоянно передразнивал Васю, который вскоре стал просто бояться открыть рот, а когда ему приходилось читать доклады или отвечать на вопросы преподавателей во время пар, то от волнения мальчишка начинал говорить исключительно на диалекте, от которого тщетно пытался избавиться.
Ярослав обожал такие моменты. Сидя недалеко от подростка, обычно в обществе какой-нибудь сисястой «буренки», парень высокомерно поглядывал на Васю, слушая его едва ли не более внимательно, чем преподаватель, и запоминая каждое слово, чтобы на перемене торжественно подойти к нему и громко передразнить, видя, как тот краснеет и смущается.
В один из дней Ярослав подошел к мальчишке, сидящем в аудитории с конспектом в руках, и насыпал ему на стол горку семечек. Девчонки засмеялись, но Вася продолжал смотреть в тетрадь, как будто ничего не происходит.
– Эй, овца, я тебе гостинец принес, – Ярик взял немного семечек и стал сыпать их на голову парня. – Не слышу благодарности. Или твои алкаши родители тебя не обучали хорошим манерам?
– Отвали, – прошептал Вася, стряхивая с головы семечки и снова погружаясь в конспект.
– Э нет... – Ярик вдруг запрыгнул на стол, за которым сидел мальчишка и, достав из кармана газету, продемонстрировал ее однокурсникам. – Господа, прошу обратить внимание, что мы имеем честь учиться в одной группе с начинающим поэтом, рядом с которым Есенин – просто жалкий рифмоплет. Обратите внимание на газету в моих руках. Последний выпуск «Курского парнаса» опубликует на своих страницах выдающееся произведение Василия Теремчука, в котором он описывает свои трудовые сельскохозяйственные будни на картофельных полях...
А дальше Ярослав под гогот однокурсников начал читать опубликованное в газете стихотворение Васи. И хотя это было красивое стихотворение о природе, мальчишка тут же почувствовал себя так, как будто написал что-то непристойное. Было ужасно стыдно. Не выдержав всей этой сцены, парень вскочил и пулей вылетел из аудитории. Ярик спрыгнул со стола и побежал следом за мальчишкой. Нагнал он его на лестнице, которая из-за начала пары быстро опустела.
– Куда пошел, поэт? – презрительно протянул Ярик, поигрывая газетой. Вася молчал, чувствуя, что краснеет от стыда и обиды. Парень не мог понять, за что его травят? Ну кому надо, что он там пишет? Но нет, надо... Ярик же не успокаивался. – Что ты такой грустный, тебя сегодня с утра что, в жопу кактусом трахнули? Педик...
– Я не педик... – прорычал Вася.
– Стихи в наше время только педики сочиняют, особенно такие стихи, как твое. Ты что, думаешь, что ты чего-то стоишь? Ты посмешище. Посмотри на себя, – Ярик брезгливо коснулся пальцем рубашки Васи, – Что это? Да я бы лучше голым ходил, чем в такой одежде... Над тобой даже девки смеются...
Вася молча слушал, понимая всю правоту слов Ярика. Сам-то обидчик был привлекателен, модно одевался, носил стильную стрижку, вечно хвастался то айфоном, то айпадом и имел успех у девчонок. А Вася? Да, он хорошо учился, зато во всем остальном... Мальчишка не понимал, что он внешне не менее привлекательный, чем Ярик, и даже лучше его по многим параметрам. Но никто никогда об этом не говорил Васе, и парень просто не смел думать, что может даже отдаленно кому-то понравиться.
– Что молчишь, деревенщина? Ты хоть понимаешь, что ты даже не в силах за себя постоять? – Ярик облизнул пересохшие губы и, убедившись, что никого нет поблизости, влепил мальчишке звонкую пощечину. Вася попятился назад и уперся в стену. Ярик в ответ рассмеялся, – Я теперь тебя буду мануально воспитывать, ничтожество.
И, презрительно хмыкнув, Ярослав отправился в аудиторию
Глава 3. Жизнь Эдуарда
Если глядя на Василия, у всех окружающих возникала масса вопросов, в кого пошел мальчик, то в случае с Эдуардом всё было ясно как день. Глаза темно-карие – мамины, волосы светло-каштановые – тоже мамины, тонкие губы и выдающиеся скулы – в папу. Получилось красиво, по крайней мере самому Эдику нравилось, а также нравилось его родителям, трем девушкам с параллельного курса, двум парням-одногруппникам и даже одному профессору, сутулому старичку с кафедры теории коммуникативистики и печатного слова. Правда, надо отдать Эдику должное, ни с кем из них он интимную связь не поддерживал. Потому что ему никто не нравился. Мальчишка вообще вырос очень требовательным к окружающим и, позиционируя себя как поклонник прекрасного, изводил коллектив вечными жалобами на несовершенство окружающих людей. Эдик мог долго и пространно рассказывать, глядя на собеседников и высокомерно морщась, что их одежда является пощечиной общественному вкусу, что рубашка не гармонирует с джинсами, а в такую погоду надевать белые кроссовки просто верх неприличия и прическа такая уже не в моде... Но обычно в такие моменты его прерывал однокурсник, Саша Орехов, комментируя речь Эдика чем-то приземленным и просторечным, что-то типа: "Короче, ты мудак, ты мудак и ты мудак". После чего Саша поворачивался непосредственно к самому эстету и следующие десять минут парни на всю аудиторию выясняли ориентацию друг друга, которая, к слову сказать, ни для кого не являлась секретом.
Эдик был честным гомосексуалистом, о чем не постеснялся даже сообщить любимым родителям, которые после таких известий первые два месяца водили сына по психологам и к гадалкам, но, не достигнув никакого результата, потом полгода ходили туда сами.
С Сашей ситуация была сложнее. Он отрицал свою любовь к мужскому полу, но злые языки поговаривали, что на одной из квартирных вечеринок миловидного брюнета, находившегося в сильном алкогольном опьянении, нещадно драл, непонятно как оказавшийся там, младший преподаватель Максим Владимирович, и, кажется, не по любви, а за оценку «отлично». Впоследствии сам Саша категорически отрицал случившееся и даже начал встречаться с прыщавой отличницей Светой, что косвенным образом подтверждало, что мальчишка чувствовал себя неуверенно, а значит, и в квартире преподавателя всё-таки что-то произошло.
Эдик напрямую никогда не вспоминал Саше эту сплетню, парню были свойственны черты благородства, однако на рыцаря он всё-таки не тянул.
– Слушай сюда, уёбище, – Эдик со злостью смотрел на однокурсника. – Прежде чем перебивать меня, ты хоть раз в жизни закрой сессию не через постель.
– Что ты имеешь в виду, пидор?
– Что имею, то и введу.
– Губу закатай, – фыркнул Саша, ухмыляясь. – Такому ничтожеству как ты...
– Да ты скоро на панель пойдешь, лишь бы тебя за неуспеваемость не выгнали.
– Девочки, сядьте по местам, уже десять минут, как идет пара, – вошедшая в аудиторию в самый разгар скандала ответственная за курс преподавательница, Мария Сергеевна, классическая старая дева, безэмоционально устроилась за столом, открывая журнал. Парни с ненавистью покосились друг на друга и под тихий хохот одногруппников сели каждый на свое место. Но никто, кроме самих скандалистов, не чувствовал возмущения: факультет журналистики и не такое видел в своих древних стенах.
– Итак, во-первых, я отмечу кто пойдет по какой специализации. Напомню, их три: радио, телевидение, печать. Потом обсудим факультативы, – женщина надела очки и принялась записывать.
– Афанасьев!
– Печать.
– Белов!!
– Телевидение.
– Брыльски!
– Телевидение.
Марья Сергеевна монотонно перечисляла фамилии курса:
– Окулин!
– Печать, – произнес мальчишка и покосился на Сашу, заметив, что тот отвлекся. Эдик заранее выяснил, что выбрал одногруппник и злобно улыбнулся, выжидая.
– Орехов!
– А... – парень поднял голову, но тут раздался голос Эдика.
– Он будет орально работать. По привычке...
– Что? – Марья Сергеевна поправила очки, глядя на вспыхнувшего Сашу.
– Ртом, губками, – пояснил Эдик, виртуозно изобразив с помощью карандаша сосательные действия, сопровождаемые соответствующими звуками, при этом с удовольствием косясь на мрачнеющего парня.
– Окулин, да помолчи ты! Орехов, тебя куда записывать?
– Радио, – процедил Саша и в одно мгновение оказался рядом с обидчиком. – Ну сейчас ты огребешь, мразь...
Дальше была банальная драка. Разнимать студентов никто не спешил, даже Мария Сергеевна, которая спокойно опросила оставшийся курс и только после этого подошла к катающимся по полу парням.
– Оба к декану, быстро. Вы меня достали своими разборками.
