Текст книги "Вернуть Дворянство 4 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Я понял, именно об этом говорил покойный Сяо отцу. Ну да, теперь картинка сложилась. Миура что-то сказал про дискредитацию. То есть неважно, проведут ли они людей или нет, сам факт передачи денег Заливскому младшему уже должен вынудить меня свалить с этой пристани.

Возможно, Обата договорились со стариком Игорем Семеновичем Касаткиным, который звал меня во время балла-маскарада. Как бы это всё еще обстряпать, чтобы скандал не вышел из семьи Заливских. Все же Боря нормальный мужик, а то что с братом не повезло, ну с кем не бывает.

Только бы нам не прошляпить момент, когда диверсанты зайдут.

– Цветок ответь Зятю, – принялся я вызывать Розу.

– На приёме.

– Смотри. Сейчас берешь бойцов, топаешь к дежурному смены и вместе организовываете наблюдение за подходами к пристани. Полностью – и с города, и с соседних доком, и с воды. Мне доложишь, что придумали.

– Поняла. Выполняю.

– Ворон Зятю, – продолжил я наводить суету.

– Ворон на связи.

– Кто там дежурный по сонару сегодня?

– Мой боцман.

– Пусть внимательней будет, второго поставь еще и меняй почаще. Скажем, по два часа смены.

– Принял.

Ну вроде лучше все равно не подготовиться.

Потом произошла пересменка. Доджон уехал, вместо него явился Сундук.

Я собрал совет, где рассказал им последние новости. Мы дежурно обсудили грядущие события. Бойцы засиделись, отдохнули, и даже те, кто еще не до конца восстановился, рвались в бой.

– Так, двух отличившихся мне надо, – заявил я, – для очень важного задания.

– Шестую Возьми, – пожал плечами Сан Саныч.

– Нет. Мужиков именно.

– Ну тогда Петьку Долматова и Лёху Большого, – сказал Маслов. – После ранения оба.

– Вызывай сюда.

Парни прибыли. Встали по стойке смирно.

– Расслабьтесь, – сказал я. – Задача следующая. Есть некоторые договоренности с одним важным человеком, сильно влиятельным в кулуарной политике города. Вы отправляетесь на миссию под прикрытием. Справитесь?

– Постараемся!

– Так точно.

– Вот и смотрите, здесь адреса, – я протянул им листок. – Поедите одни, без прикрытия. Думайте сами, как лучше, вместе пойдете или по одному. Обойти надо все адреса и добыть информацию. Вам придется сильно постараться.

Парни решительно покивали.

– Я понимаю, задача не простая. Но вы на морально волевых должны тянуть! Не уронить, так сказать, честь, нашего подразделения. Действовать придется в полном обмундировании в условиях потенциальной бактериологически опасной среды.

– А что за информацию то собрать надо? – уточнил Петька.

– Как сотрудницы данных заведений отзываются о происходящих событиях. И в нашу ли пользу.

– А что за заведения?

– Бордели!

Отправив пару на такую опасную миссию, я оглядел офигевший совет.

– Так мы тоже неплохо трудились, – обиженно проговорил Сан Саныч.

– Не могу рисковать столь ценным кадром, – серьезно проговорил я, и все заржали.

Дежурно покидав еще пару шуток дождался, когда все успокоятся и спросил:

– Кто у нас тут поязыкастей есть?

– Да кто угодно, – пожала плечами Джи-А.

– Надо чтобы на трех языках говорил, – пояснил я.

– Сундук? – напомнила помощница. – Либо Неждана.

– Точно. Сундук.

– Вот ему отделение в усиление и баржу с тачками Обата надо распродать. Прям так и дайте объявление большими буквами. «Ворованные машины Обата, дешево».

– А баржу? – спросил Маслов.

– Баржу оставь пока. Вдруг пригодится. Затаримся чем-нибудь, когда обратно поплывем. Кстати, надо прикинуть список товаров и начать закупаться уже сейчас, чтобы порожняком не ехать потом. Так, с этим решили. Что еще на повестке дня?

– Сегодня забрали еще двух пленных японок, у которых проблемы с документами были, – сказал Лёха Малый. – Так что остались только три, которые уже как бы прижились.

– В смысле прижились?

– Ну по кухне там шуршат туда-сюда. Им возвращаться особо некуда, а здесь у них уже ухажеры, спрашивают, могут ли остаться.

– Ох уж этот эффект «белого рыцаря», верхом на шагоходе, – хохотнул я. – По базе их пробейте, домой пусть скатаются, если есть желание, потом недельку им утрясти все дела и на Муиндо ближайшим рейсом, тут им делать нечего.

– Понял.

Далее я поехал в тюрьму Паков. Требовалось поболтать с пленниками.

* * *

– Условия у вас, конечно, царские, госпожа Сигура, – сказал я, входя в камеру с Касуми.

– Вы! – она вскочила, сжав кулачки.

– Я, – не стал отпираться. – Пообщаемся?

– Я ничего вам не скажу.

– Не будьте так категоричны, пока не начались пытки, – максимально спокойно и вежливо вещал я учительским тонов. – Я, вообще, считаю их ужасным атавизмом, мне кажется, можно переступить это ненужное действие, и вы мне просто все расскажете. Все в выигрыше.

Она так и стояла ничего не ответив.

– Что ж, – я поджал губы. – Тогда нырнем в средневековье, – пожал я плечами, закатывая столик с пыточными инструментами и большой «икс» на колёсиках, чтобы фиксировать жертву.

– Стойте, – сказала она. – Я ничего особо не знаю, в этом нет смысла. Девушка попятилась к стене.

Я достал телефон и набрал её отцу.

– Добрый день, Сигура-сан. У нас небольшое недопонимание с вашей дочерью. Хочу с ней поговорить, а она запирается, как решать будем. Есть два варианта, классический, где мы вырвем ответы силой и современный, где вы просто прикажете ей выдать всё, что она знает. Уж слово главы клана, тем более родного отца она выполнит, я полагаю.

Я смотрел на её расширившиеся глаза и протянул трубку.

– Да, – ответила она. – Да. Всё хорошо. Не переживай. Кормят. Кровать удобная. Книги есть. Хорошо. Я все скажу.

Я забрал телефон и отключился.

– Вот видите, госпожа Сигура. Можно же даже в клановой войне вести себя цивилизованно.

Я отвернулся, чтобы выкатить столик, но в этот момент, она схватила скальпель и ударила. Я перехватил руку, отвел в сторону и сжал до боли, призывая выпустить инструмент. Оружие со звоном упало. Девушка отшагнула, держась за пульсирующую болью руку.

– А теперь поднимите, – все так же безупречно вежливо попросил я. Какое-то время она стояла, злобно глядя на меня, но потом все же нагнулась и подрагивающими руками положила скальпель на поднос. – Благоразумие вам к лицу.

Я выкатил столик и закрылся в камере.

– Итак, расскажите мне о себе.

* * *

Я долго с ней разговаривал, выясняя больше личные детали, чем какие-то сведения. Все-таки психологический портрет противников может оказаться даже важнее. Впрочем и информацией тоже разжился.

Понятно, что сейчас Сигура исправят все известное Косуми, поэтому банальностей я и не спрашивал.

А вот с пленниками Хонов так легко не вышло. Суми Хон была сговорчивая девушка, а юнец выказывал всяческое презрение, которое выветрилось сразу, как он переехал в камеру со более спартанскими условиями. А затем я ему еще в морду дал, чтобы следил за словами. Плен пленом, но вести себя надо нормально. Потом уже общение заладилось.

К вечеру весь город знал, что Сеульский Карлик убил заказчиков и не тронул цель. Мне звонил Заливский, мэр и даже госпожа Лилия. Приезжали представители каких-то местных родов, но с ними мне не хотелось разговаривать, дежурные сказали, что меня нет.

Следом набрал Безымяныш.

– И ты туда же? – устало спросил я.

– Что такое?

– Да так. Приедешь, узнаешь. Чего хотел-то?

– Совет нужен, – сказал воспитанник. – У меня есть подозрения, что в банде крыса. Я боюсь, как бы на нас не напали в лагере или по дороге. Кто-то может слить маршрут Обата.

– В лагерь вряд ли сунуться. В движении взять проще. Если что группы быстрого реагирования у нас заряжены. Ты хочешь вычислить предателя?

– Да. Маршруты разные определить всем, и какой улетит Обата, там и крот.

– Ну да. Только у тебя тридцать человек. Сложновато…

– Угу.

– Можно по временной задержке сделать. Под каждую группу картеж из машин. А по факту, людей толком не будет. И на кого нападут, там и предатель. Хотя нет, лажа выйдет.

– Сейчас карту открою, может, по дорогам как-то получится.

Я сделал тоже самое.

– Всё. Вижу, – затараторил я, идея вырисовывалась. – Смотри. Развилка от лагеря вашего идет через километр уже. Обозначаешь каждой группе свой маршрут, но надо как-то сделать, чтобы они не контактировали друг с другом.

– Ладно, придумаю что-нибудь.

– Всё. Мы наблюдателей на развилку поставим. Будет ясно ближе к делу, что там к чему. Вряд ли мимо нас приготовления к засаде пройдет.

Я отключился и принялся раздавать приказы. В каюту зашла Джи-А.

– У меня серьезный вопрос.

– Слушаю.

– Почему нельзя всегда использовать подавитель?

– Я думал это очевидно. Ты помнишь его радиус действия?

– Метров тридцать.

– Шагов тридцать. Не так-то просто на такую дистанцию подойти к по-настоящему сильному противнику. К тому же, это недальновидно в долгосрочной перспективе.

– Не поняла, – немного нахмурилась она.

– Подавитель сегодня есть, а завтра нет, – терпеливо стал пояснять я. – А ты у себя всегда в наличии, понимаешь. Табурщик развивается в бою. Когда сердце стучит так, что заглушает остальные звуки. Когда энергоканалы аж стонут от перенапряжения. Тогда их пропускная способность растет, как и сила источника. Вспомни меня в день нашего знакомства и сейчас. Этого всего бы не было, если бы я каждый раз не смотрел в лицо смерти. Мы должны закаляться о сильных противников, и каждый раз подходя к черте становясь чуточку сильнее. В миг смертельной опасности ты создаешь техники куда быстрее. Мозг это запоминает. Выйдя за пределы, ты за ними и остаешься. И так раз за разом. Шаг за шагом и становятся великими воинами. Тренировками этого не достичь. В реальной схватке мы только закрепляем пройденное. А если всегда полагаться на подавитель, никогда не станешь сильным. Точнее, сильным положим, станешь, а вот могущественным, уже нет. Закуклишься в развитии. А это для нас смерти подобно. Потому что у нас есть только мы и больше никого. Ядро будущего клана. Если оно рыхлое, то все остальное будет таким же. Вспомни хотя бы Безымяныша после пробуждения дара, он стал гораздо сильнее, потому что побывал за гранью.

– Это опасная игра. Как бы не перегореть раз и навсегда.

– Отсечка. Ты помнишь. Мы оттачивали. Всегда оставляешь пару процентов. Это касается не только ультимативных навыков. И тогда все будет хорошо.

* * *

– Вас попробуют взять на марше, – сказал я. – По дороге на автосвалку.

– Ха. Никогда бы ни на кого в той группе не подумал, – сказал Безымяныш. – Ладно. Предателя сейчас попробую вычислить и убрать.

– Несмотря на траур твои родичи серьезно подготовились. Дорогу перекрыли в костюмах рабочих. Все дела. Взрывчатку заложили прямо под асфальт. Я проверил. Работал очень хороший подрывник. Два маленьких взрыва запрут с краёв большой. Энергии деваться некуда будет, она вверх вся уйдет. Огневики доработают.

– Вы прикрывать будете?

– Да. Большой группой. Даже слишком.

– Понял.

Сложнее всего было незаметно доставить до места шагачи. Все же массивные и громкие роботы. Придется в бой вступать без них, а те под шумок потом подтянуться.

На позиции вышли тихо. По связи не переговаривались. А сигналы о готовности давали щелчками, которые легко спутать с простыми помехами. На душе было неспокойно, и я решил перестраховаться.

Виктор Палыч ударил по тому месту, где была заложена бомба. Прогремел взрыв, а следом еще тройка. Асфальт разметало. Колонна Безымяныша резко остановилась. Двери распахнулись. Банда дала деру, разбегаясь в обе стороны на обочину. Машины одна за другой стали взлетать на воздух. Обатовцы ринулись за шпаной.

Громыхнула винтовка Сан Саныча. Боец в БШБ сделал еще два неловких шага с дырой в районе сердца, а потом сервоприводы отказали, и он встал. Кровь вытекала, оставляя разводы на гладкой броне.

Я вскинул гранотомет на плечо. Какая-то японская четырехзарядка. По очереди отстрелял все ракеты и бросил неудобную трубу. В рядах противника пока не было паники. Они разделились на две группы. Одна пошла встречать нас, другая погналась за отрядом Безымяныша. Да только те уже не отступали.

Смерчи сплошной стеной закрыли Псов, от вражеских техник, позволяя ученику навести порядок в строю и разбить воинство на группы.

Нам бы их Обатовцев зажать и выдавить в лесополку на шагачи. Было бы отлично.

Я скользнул в невидимость и влетел во вражеский строй, разрубая автоматы световым мечом. Совершив маленькую диверсию, отскочил за дорожный щит и проявился в реальности.

Как-то меня заметили. Огненный столб ударил так неожиданно, что, если б не чуйка, точно попался бы.

Эффективно помочь своим не вышло. По мне вдруг начали прицельно работать. Молнии, ледяные копья, файерболы, пули, разломы, и даже разрезы пространства. Всё это сплошным потоком летело в меня, так что вся помощь заключалась лишь в отвлечении внимания.

Уклон. Перекат. Прыжок. Импульс. Так, а вот это на блок примем. Ух! Тяжелый выстрел каменной картечи.

Снова рывок вперед. Стена песка. Удар в доспех. Импульс.

Из полета меня вырвала черная тень. Я влетел дерево и бросил быстрый взгляд уходя от атаки ветряных когтей. Это была девчонка в облегающем костюме. Я обратил внимание, что у нее почти нет груди, когда она снова влетела в меня, откидывая назад.

Она создавала что-то вроде воздушного коридора, который ускорял её во множество раз.

Я скрестил руки у лица, принимая на блок очередной её выпад. Удар оказался такой силы, что я поехал назад, по колено зарывшись в землю. Охренеть!

Ну давай лоб в лоб!

Импульс! Мы столкнулись в полете и нас откинуло в разные стороны. Я прорвал спиной сетку рабицу, влетев в ржавый корпус старой машины. Девчонка же прошила насквозь дорожный рекламный банер и застряла в трубках каркаса на высоте метров десяти.

Я, не вставая, направил луч, срезая столб. Он завалился, долбанув противницу как молотом по наковальне. Тут же швырнул в место падения сферу света. Мигнула вспышка и раздался взрыв.

Доспех с нее слетел, а потому давление металлоконструкции попросту сломало тело во множестве мест.

Я ринулся помогать остальным. Джи-А работала как миномет, попросту спамя микровулканами. Сан Саныч бил прицельно в очень подходящий момент, сбивая техники или опрокидывая обатовцев на спину. Маслов занялся каким-то сильным третьеранговым огневиком.

А когда два воплощенных пламени сталкиваются, остальным лучше разбежаться в стороны. Сверкало так, что часть забора попросту сплавилась. Горело поле. Пылал лес.

Безымяныш поймал момент и швырял в огонь бывших соклановцев ветряной дланью.

Мы потихоньку стали их выдавливать. Но тут как саранча выскочило подкрепление противника. Пять в комуфляже пять в большой штурмовой броне, явно японского производства. Я использовал импульс и пронзил бойца, закованного в двухметровые латы. Но тут чуйка взвыла, аж холка встала, по-звериному. Уж не знаю, на каких резервах довернул БШБ, придерживая за руку, а в нем вместе с пилотом центнера полтора, если не два.

По мне долбили как из пушки, но я видел, что это непонятная техника то ли огненная, то ли газовая. Воняло серой. Демон какой-то, не удержался от нервного смешка.

Лупил точно и часто. Спустя десяток секунд. От БШБ осталась смятая оболочка, будто большая сдавленная жестяная банка.

И тут как раз подтянулись шагачи.

Пулеметные очереди и пушки заставили четвертые и пятые ранги жаться к третьим, чей доспех был в силах выдержать подобный напор.

Какой-то мастер защиты кинул купол на всю группу, но по нему тут же дали залп из нескольких десятков техник. Защитное поле вспыхнуло океаном пересветов и исчезло.

И тут я увидел давнего врага. Отбросив шагач стальным кулаком, Суда Рю влетел в эпицентр схватки. Гигантский ржавый молот ударил по защите Нежданы, оставив на стальном куполе вмятину, а следующий миг огромные диски разлетелись по всей округе. Суда не жалел энергии, поливая всё вокруг. С небес вонзались в землю железные копья.

Один из банды Безымяныша лишь на миг замешкался. На его туловище схлопнулся большой ржавый капкан. Доспех жалобно мигнул и в следующий миг, техника перекусила человека пополам, будто огромная акулья пасть.

– В этот раз ты не уйдешь, – зло рыкнул я.

Но тут все поле расчертило сплошным лесом матовых кристаллов. Один из шагачей оказался заперт среди наклонных заточенных колонн, не в силах пошевелиться, страдальчески жужжа приводами.

Твою мать!

– Изаму Обата! – заорал я по связи. – Все назад.

Изаму Обата. Земляной табур, как и все в их роду. Только вот он был особо спектра. Соль земли.

Огромный соляной столб опустился на очередной шагач, вдавливая его в землю.

Я встретился взглядом со стариком. И не узнал его. Он выглядел старше лет на двадцать, чем виделся мне в прошлый раз. При этом двигался как боец в самом рассвете сил.

Он пришел мстить.

Глава 14

Я никогда не сталкивался с мощью старых табурщиков вот так. Видел, как сдерживаются мастера в школе и будучи зрителем на дуэлях. Но когда видишь воочию, это совсем иное.

Площадь покрытия, сила, скорость. Феноменально! Это пугало. Видя подобное, впервые захотелось дожить до старости.

Россыпи огромных кристаллов расцветали повсюду, заставляя нас отступать. Бойцы вырывались из странной техники. Щиты четвертого и пятого ранга гудели от натуги.

Я ринулся вперед, закрывая собой Шестую. Девчонка рубила мечем кристаллы, которые с хрустом ломались, но вот её зажало, сдавило. Раздался сдержанный стон.

Световым лучом я снес растущие соляные сталагмиты. Шестая с шумом вздохнула, держась за грудь и упав на одно колено. Тут же с небес рухнуло матово белое копье, спасая, я дернул девчонку за хвост, выбившийся из-за шлема в пылу схватки. Она взвизгнула, отползая. Крикнула испуганное «спасибо» и побежала дальше.

Петька Долматов лихо по казачьи с двумя саблями одной настоящей, окутанной табуром, второй полностью состоящей из энергии отбивался от вражеских техник, прикрывая отступление наших.

Хорошо, что Изаму не лупил точечно. А то бы щелкал доспехи низкоранговых как орешки.

Но вот огромный столб в влетел в Петьку. И тот покатился кубарем, по целому полю острых соляных кристаллов. Вскочил, с содранными руками, скинул шлем с потрескавшимся лобовым стеклом. Я послал луч, рассекая летящий в казака белый шар. Далматов рассек по инерции долетевшие осколки и, прихрамывая, бросился прочь.

Он пробежал мимо, и я заметил, как соляная пыль тает от контакта с кровью, и как боец кривиться, оттого, что ядреная субстанция лезет в раны.

По доспеху прилетело два осколка и пару пуль. Стоять нельзя. Я двинулся и увидел, как десяток ржавых мечей влетают в барьер Лехи Большого. Мужик роняет разом потяжелевший стихийный щит и спешно создает новый. Спиной упирается в неожиданно возникшую сзади преграду – железную крестовину.

Я подскочил, разрубил препятствие световым мечом. Но за это время в его доспех прилетело сразу от трех японских стрелков и все это время врезались железные снаряды Суда Рю. Очередной меч прошил и стихийный щит и личный, а следом и штурмовую броню.

Боец хекнул, подсев. А я по-борцовски схватил его за руку и взвалил на плечи. Отбежал шагов двадцать, сбросил на руки лекарю.

– Суда Рю! – крикнул ошалело. – В этот раз ты не уйдешь!

И тут же как молот Тора влетело в мою защиту огромное орудие, разбив песчаный блок и заставив надсадно выдохнуть, после удара по ребрам.

– Я возьму на себя деда, – кричит Безымяныш.

Секунду переглядываемся, но он выдерживает мой взгляд. Приходиться кивнуть.

– Давай.

Из леса выходит еще несколько человек.

– Личная охрана Изаму, – говорит Джи-А.

– Неждана, Джи-А, они на вас.

Обе кивнули.

Вот и началось аниме!

В прошлый раз я был недостаточно быстр, но сейчас все свершится по-другому.

Я начал понимать природу моих ускорений. Это всё свет. Он разрезает воздух, убирая его сопротивление. Он пропитывает меня каждой своей частицей. Излучение куда быстрее человека.

В лабиринте машин наши и Обата сталкиваются чуть ли не в рукопашную.

Я играючи отбиваю пока мелкие железные снаряды, что посылает Суда, но бьюсь не в полную силу, больше кошу глазом на Безымяныша.

Торнадо ученика разметало острые соляные осколки. И парень ударил по старику таким потоком молний, что у меня в ушах зазвенело, а отряд японцев в БШБ, просто встал. Электронная начинка брони сдохла от статической волны.

Дед оскалился.

– Бастард на славу получился! Даже жаль убивать.

На этих словах из-под земли ударил огромная соляная змея. Она переливалась на солнце тысячью граней.

«Как же красиво!» – успел подумать я прежде, чем многотонный монстр рухнул на воспитанника.

И тут мне стало не до разглядываний. Рю скомкал силой мысли автомобиль и метнул в меня. Импульс! Я полетел навстречу, рассекая железяку в воздухе. Зигзагом ушел от залпа железных дротиков и вышел на дистанцию удара мечом. Суда взметнулся вверх на стальном столбе, но я уже знал этот фокус. Бросил вспышку и срубил по диагонали.

Он не понял, что съезжает в сторону, а увидеть ничего не мог. Я впечатал ему в грудь сферу света, и укрылся стеной песка.

Я недовольно поморщился, понимая, что вложился сильнее, чем хотел. Энергия не бесконечна. Из техники вырвались бесконтрольные лучи, разрезая машины и японца в БШБ, что пытался выбраться.

А следом грянул взрыв. От ударной волны песчаная преграда обернулась неровной оплавленной стеной, я тут же превратил её в рой острых осколков и направил в выползающего из груды ржавых дисков противника.

Железо разом взметнулось, прикрывая табурщика. Обатовец принял несколько стеклящек на доспех, а потом начал швырять в меня дисками.

Уклон. Перекат. Прыжок. Разрубить мечом.

Мне надоело бегать. Я стрельнул лазерами из глаз, начав сшибать их как тарелки в тире. И тогда противник метнул всю груду. Они понеслись на меня как рой жирных ржавых пчел.

И я рискнул!

Интуит я или погулять вышел?

На пути следования соткалось кольцо. Я пустил в него один единственный луч, который принялся отражаться от внутренних поверхностей, создав сетку. Куча железных болванок пролетела через него и рухнула вниз нашинкованная будто яблоко.

И ведь попробую повторить, хрен получится.

Обатовец понял, что свои техники у него быстрее. И переключился на старый стиль, лишь изредка между умениями подхватывая гнилой остов машины и швыряя в меня.

Фоном мне сыпался шум боя. Я лишь мельком успевал бросать взгляды по сторонам и никак не мог помочь своим людям.

– Серебряный минус! – звучит голос Нежданны.

– Бойцы у крана, врассыпную, – кричит Джи-А и местность там накрывает метеоритный дождь совместной бомбардировки Виктора Палыча и Джи-А.

– Я пустой! – докладывает пилот Француз, цепляет япошку в БШБ как живой щит в левую и две бронедвери в правую, отступая под залпами вражеских техник. Файрболы вреда не наносят. Ледяные стрелы, заставляют лишь морщится от треска, с которым они разлетаются об броню, а вот от земляных шаров машина каждый раз вздрагивает всем корпусом и немного теряет баланс.

– Доспех трещит! – орет Леха Малый, и тут его вбивает в землю черная длань угольной техники.

– Вытаскиваю Лёху, – кричит Шестая.

Я бросаю взгляд. Её крохотная фигура хватает за шкирку мужика без создания. Она выставляет руку, расширяя личный доспех на двоих.

«Да ну нахер!» – проносится в голове мысль.

Не все бриллиантового уровня мастера так умеют. И тут простая девчонка в отчаянном порыве берет и накрывает товарища.

Антрацитовые дротики влетают один за другим, будто их посылает целое племя туземцев. Стихийные щиты сыплются, а следом слетает личный. Техники врезаются в броню, что-то соскальзывает или застревает в пластинах, другие вязнут в теле.

– Ранена, – хрипит в эфир Шестая, но не бросает Лёху и доспех на нём держит.

Я больше не могу на этом фокусироваться. Сердце болит. Отрубаю эфир.

«Я вас всех гандонов здесь положу!» – понимаю это удивительно ясно. Либо сдохну, либо всех убью.

Суда Рю создаёт странные техники – шары метрового диаметра, от которых идёт цепь к капканам размером с машину, они щелкают стальными зубами разбегаются во все стороны.

Сколько же еще у тебя сюрпризов, упырёнок?

Капкан прыгнул на меня, раскрылась огромная ржавая пасть. Я оставил светящийся фантом и просто обошел преграду, разрубив цепь.

Капкан снес обманку и попрыгал дальше, зажевал декоративную проволочную статую, а следом кинулся за японцем.

Боец с крупнокалиберным пулеметом, принялся обстреливать тварь, но пули просто отлетали и оставляли дыры, не в силах разрушить необычную технику. Капкан перекусил бойца и замер.

Возле обатовца возникли поршневые пушки и в меня полетели ржавые ядра. Взрыхлили землю, давили ржавые машины, рушили целые башни, выстроенные из них.

Импульс. Импульс. Импульс!

Я ушел серией быстрых рывков. Рю зарядил пушки на очередной залп, но я взрезал их потоком дазеров.

Диски отбил мечом и, наконец, достиг противника. Плазменный кулак влетел в защиту, неся на себе энергию всего моего гнева. В момент контакта произошло что-то вроде взрыва, и Суда отбросило метров на двадцать.

Я метнул в него плазменный меч, который застрял в ржавом стихийном щите. Я шел вперед, прожигая защиту лазерами из глаз. Поток становился все шире, в какой-то момент глаза заболели, но я продолжал. И Рю дрогнул!

Его снесло еще шагов на пятнадцать, впечатав в корпус старого погрузчика.

Стрела крана, экскаваторный ковш и каток асфальтоукладчика ринулись на меня. Обатовец вскочил, опуская с небес железный молот.

Удар! Второй! Третий! И железная колотуха вбивает меня в землю. Доспех вздрагивает. Вибрации идут на пределе. Сознание плывет.

Я пытался проморгаться и увидел как три десятка машин взметнулись высь, разворачиваясь в полете. За ними выстроились ржавые копья, а над ними навис огромный кусок железный руды, закрывший солнце.

«Только не использовать гойле. Не гойле. Оно нужно на Изаму!» – подыхающей рыбиной билась в голове мысль.

И в тот миг, когда тройная стена атакующих техник уже должна была меня накрыть, я стал живой плазмой. Я и есть солнце. Я и есть свет!

Импульс!

Я прошил все преграды влетая в японца и хватая его за горло. Смертельная, как он думал, атака не удалась. Суда забился в руках не в силах вырваться или создать технику. Руки плавили его защиту, заставляя направлять туда всю энергию.

И в этот момент я отвел правую руку и чтобы было сил вогнал её в доспех. Я почувствовал, как его пленка трепещет по пальцами, пытался её прорвать будто очень плотный целлофан.

Суда заорал, буквально излучая доспех энергии, я в ответ завопил еще громче, пытаясь его прорвать, и вот полотно поддалось. Лишь на долю секунды, но потом снова восстановилось, смыкаясь на руке. Но было уже поздно.

Ладонь пошла к цели. Я проплавил пластины брони, что стекали каплями, вместе с горящими кусками формы, а затем прожег плоть и ребра, глядя как кровь запекается на руках. Я схватил сердце противника и зажарил его.

Вынув руку, отпустил горло. Тело рухнуло с прожжённой дырой в груди. А я устало упал на колени.

Смахнул пот со лба. Вытер рукавом кровь, вытекающую из носа. Устало поднялся и пошел. Моего ученика обижают. Нельзя так.

– Эй старик, твою мать, – вяло бормотал я. – А ну иди сюда. Я тоже кое-чего могу.

Безымяныш ушел в глухую защиту. Не будь он таким молодым и быстрым, да в добавок полимагом, давно бы с предками знакомился.

Но под двойные атаки подстроиться непросто, а Изаму никуда не торопился, не тот возраст, только поэтому, у меня еще был воспитанник.

Я послал луч света, но вырвался он такой тонкий, что стыдно стало. Изаму недоуменно обернулся, и сразу потерял ко мне интерес. Обидно блин.

Краем глаза уловив, что я все еще иду, он небрежно взмахнул рукой. И из гор соли и осколков соткались ужасающие четырехлапые твари, то ли химеры, то ли кристаллические горгульи.

Они ринулись во все стороны, не только ко мне.

Я выхватил глок. Выстрел, второй… пятый. Соль осыпалась с тела, но твари было плевать. Она неслась на меня. Распласталась в прыжке, и тут справа мелькнул силуэт. Петька Долматов толкнул меня плечом, одновременно разрубая тварь табурной саблей.

Понадобилось три удара, чтобы развалить гадину. Казак бросил мне настоящую саблю, я благодарно кивнул, окутывая её табуром, а в руках парня возникло еще две таких же, сияющих его задорной энергией.

Мы встали спиной к спине, крутясь и матерясь, ахая и рыча, вертелись как два волка против стаи шакалов.

Я принял на клинок выпад зубов кристаллической твари, вложился корпусом, откинув её и тут же ткнул в пасть, заставляя рассыпаться. Отскочил назад, от выпада новой, спиной уперевшись в Петькину спину. Разворот, и вот уже я разрубил лапу другой гадины, пнул по морде, и тут же получил по клинку. Мелкий монстр встал на задние лапы, наваливаясь на меня всем весом и пытаясь вцепиться в горло. Саблей не даю это сделать. Нашарил второй рукой запасной глок вставил в рот соляного монстра и выпустил всю обойму, башка крошится, и я откидываю тулово.

Оглядываемся. Вроде всё.

Обатовцы отступают.

– Никто не должен уйти. Ни одна мразь, – хриплю в эфир. – Петька давай тоже, за ними, – говорю уже спокойно ему. Он кивает. Я швыряю ему саблю.

Подбежав к японской БШБ без бойца внутри, отстёгиваю ручную турель. Чтобы выстрелить нужно зажать рычажки внутри. Отрастил на руках наросты, как рукавицы брони, и продел.

Глава клана Обата тем временем сжимает Безымяныша в гигантском соляном кулаке. Ученик трещит, переливаясь молниями, но технике Изаму плевать.

Надсадно хекнув, поднимял оружие и пустил пару пробных очередей, прицеливаясь. Примерно по траектории понял, как держать ствол и, зажав рычаги, упёрся спиной в машину, чтобы не кидала назад отдача, и начал поливать Изаму.

Старик вынужден реагировать. Не тот калибр, чтобы не заметить. От отшвырнул Безымяныша и, возведя стихийные щиты пошел на меня с лицом человека, которого муха вынудила тянуться за газетой.

Ну давай! Иди ближе. Я для тебя кое-что берег, засранец.

Я и есть песок!

В груди ёкает. На секунду меня обдал теплый ветром. Я словно оказался где-то среди инжирных деревьев и смокв. А потом из груди, как в тот раз с Павлом Богдановым, вырывается песок.

Сплошным поток. Я его не контролировал, не управлял им. Просто не смог обуздать пустыню.

Он словно символ самого времени, обращал всё в себя, стачивал валяющееся на земле орудие, амуницию, а затем и тело мертвого обатовца, соляные столбы обращал в белую пыль. Она смешивалась с золотистыми крупинками и становилась частью безумного хоровода.

Изаму окутывается в кокон. Но, и он истончается.

Старик хмурился. Его лицо, искаженное сквозь кристаллы соли, кажется карикатурным, а потом становится безумным. Он начал хохотать, но я не слышал смеха из-за шелеста песка. Соляная защита исчезла, остался лишь личный доспех.

Старик выставил руки, защита немного отошла от тела, уплотнилась, расширилась. Изаму держа доспех. Но кожа все же трескается будто обветренная, слишком сильное давление, доходит и до тела.