Текст книги "Адмирал Империи 30 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Коровников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: бета-сектор, планета Никополь-16.

Борт линкора «Аврора».

Дата: 3 апреля 2215 года.

– Здорово, Иваныч, здорово, дорогой! – Яким Наливайко, высокий и широкоплечий казачий полковник, обнял меня так крепко, что кости затрещали. В его объятиях чувствовалась недюжинная сила. Яким был облачен в форменный мундир космического казачества – алый доломан, расшитый золотом, темно-синие галифе и высокие хромовые сапоги. На боку у него в ножнах висела казачья шашка. Наливайко выглядел как всегда браво и лихо, под стать своей неукротимой, бесшабашной натуре.

Мы встретились с ним совершенно случайно, столкнувшись лбами на причальном пирсе линкора «Аврора», когда я как раз покидал борт флагмана после аудиенции у командира дивизии, а Яким наоборот прилетел на своем легком разведывательном катере «Чайка», чтобы попасть на прием к Василию Ивановичу Козицыну. Радость от неожиданной встречи была обоюдной – мы с Якимом давно не виделись, со времен боев в «Тавриде», где наши пути разошлись.

– Рад тебя видеть в добром здравии, Александр Иванович! – продолжал меж тем Яким, хлопая меня по плечам своими ручищами. – Как ты понимаешь, наш 4-ый Кубанский казачий авиаполк теперь приписан к дивизии контр-адмирала Козицына…

– Да, до меня уже дошли такие слухи, – кивнул я, с трудом вырываясь из медвежьих объятий старого друга. – А как же так вышло? Раньше, помнится, оба ваших казачьих полка числились в распоряжении покойного вице-адмирала Козлова. Что изменилось?

– Да ты и сам видишь, как все перемешалось, Иваныч, – тяжело вздохнул Яким, сокрушенно качая головой. Даже его лихо закрученные вверх усы печально обвисли. – Сначала Козлов, царствие ему небесное, сложил голову в бою, а сейчас и его дивизию, 9-ую «линейную», расформировали за ненадобностью. Часть кораблей разбросали по другим соединениям, часть на верфях стоит за негодностью к дальнейшей службе. А наши казачьи полки, в частности 4-ый Кубанский, в рассыпную пошли. Кого куда. Ведь мы же тем более без «Атаманов» остались, да еще и в неполном составе. Вот и гоняют как неприкаянных из дивизии в дивизию…

Полковник в сердцах махнул рукой и сплюнул на пирс.

– Так значит, 9-и дивизии больше нет? – удивился я последним новостям.

– Нет, формально она числится, – досадливо отмахнулся Яким. – просто теперь ее корабли стоят под началом Самсонова. За неимением, понимаешь ли, лишних дивизионных адмиралов наш командующий пригробастал их себе. Сам-то Самсонов тоже так, временная фигура на этом месте, пока не сыщется кандидатура посолиднее. В общем, бардак в космофлоте…

– М-да, незавидная у тебя судьба складывается, – посочувствовал я полковнику.

– Да что ты, Иваныч! – с горечью воскликнул Наливайко. – Никому сейчас не нужны со своими проблемами какие-то там казаки. Ведь от двух наших некогда прославленных космополков практически ничего не осталось – ни доброй половины истребителей, ни авианосцев, одни жалкие ошметки былой славы. Вот и кочуем теперь как космические бродяги от одного флотского подразделения к другому, где пригреют да накормят…

Яким заводясь все сильнее, гневно сверкнул глазами и сжал свои огромные кулаки, явно желая хорошенько накостылять кому-нибудь по шее. Я знал этот его взгляд – Наливайко и в мирное-то время был сущим разбойником, а сейчас, когда над ним и его казаками нависла нешуточная угроза расформирования и забвения, он и вовсе стал сам не свой от переполнявшей его ярости.

– Неужели Василий Иванович Козицын тоже от тебя отмахнулся? – удивленно приподнял я бровь, кивнув в сторону лифтовой капсулы, вроде как указывая на командный отсек, где в этот момент находился вице-адмирал. – Он же сам природный донской казак, соответственно и свой в доску мужик.

– Одно слово что казак, – недовольно отмахнулся полковник. – Этому толстопузому борову, упакованному в свой адмиральский мундир, только до собственных кораблей и их экипажей есть дело. На нас ему глубоко плевать с Эйфелевой, мать ее, башни. Я уж который день у него в приемной просиживаю штаны, умоляя пристроить нас к делу, дать хоть какой завалящий кораблик под наши нужды. А он все завтраками кормит, к помощникам своим отсылает – пусть, мол они с вами разбираются, куда-нибудь пристраивают. Измором хочет взять, не иначе!

Яким обиженно насупился и отвернулся, всем своим видом демонстрируя вселенскую скорбь и разочарование в некогда уважаемом им командире.

– Наш «Атаман-12», наш родной авианосец-база, геройски сгинул, не выдержал огня противника, – горестно продолжал меж тем Наливайко, театрально утирая скупую мужскую слезу. – С тех пор так и мыкаемся на своих потрепанных истребителях, сирые и убогие, в поисках нового пристанища.

Полковник подвел меня к ближайшему иллюминатору и страдальчески взмахнул рукой, обводя внушительную панораму кораблей 3-й дивизии, застывших на орбите в идеальном боевом порядке:

– Ты погляди, Александр Иваныч, погляди. Полюбуйся, сколько добра пропадает почем зря! Вымпелов у Козицына столько, что девать некуда – хоть одним местом жри. А этот жлоб хренов, этот скупердяй никак не может, вернее не желает выделить нам хотя бы один старенький, захудалый линкоришко или крейсер, чтобы мы могли с комфортом там разместиться. Ведь нет зажал свои корабли, не вырвешь…

– Не кипятись ты так, Яким, – постарался я утешить разобиженного полковника, примирительно положив руку ему на плечо. – Не сердись на Козицына. Василий Иванович сейчас сам по уши в делах, на ходу зашывается, бедолага. Ты же знаешь, какая обстановка сейчас в секторе и на флотах. Одной доукомплектацией новых экипажей замотаешься! А тут ещё ежедневные авралы да маневры. Ему сейчас только твоих проблем для полного счастья не хватало.

– Да я все понимаю, – вздохнул Наливайко, смягчаясь. – Это я так, сгоряча… По справедливости если, Козицын мужик правильный. Просто не могу без дела сидеть и в неопределенности…

– Хорошо, что понимаешь, – улыбнулся я. – Слушай, я проголодался, давай лучше подкрепимся в местной офицерской столовой. Перекусим на скорую руку, а заодно нормально так потолкуем о твоем ближайшем будущем. Глядишь, чего и надумаем.

Яким мигом воспрянул духом, оскалив в улыбке свои крупные белые зубы:

– О, это мне уже нравится. Тем более, на голодный желудок никакие планы не построишь. Я твое предложение двумя руками поддерживаю. Уж больно ты, Иваныч, меня своими последними словами заинтриговал…

– Есть у меня кое-какие соображения на твой счет, – загадочно улыбнулся я, подмигнув бравому полковнику. – Обсудим все за трапезой.

С этими словами я подхватил приободрившегося Якима под локоть и решительно направился к ближайшей лифтовой капсуле, которая резво домчала нас на самую верхнюю палубу исполинского линкора, где располагалась просторная и уютная офицерская кают-компания вместе со столовой.

– Не томи, Александр Иванович, – нетерпеливо подался вперед казачий полковник, едва мы расположились за столиком в офицерской столовой линкора «Аврора». Яким смотрел на меня горящими глазами, в которых плескались одновременно любопытство и жгучее желание поскорее узнать приятные новости, которые я ему приберег. – Ну же, не дай помереть от нетерпения. Говори уже, что задумал, какие у тебя соображения на наш счет?

Я с улыбкой глянул на старого боевого товарища. Прямо как дитя малое, честное слово. Вон как глазенками-то сверкает, руки чуть ли не потирает в предвкушении. Эх, Яким, Яким, вечно ты со своей горячей кубанской кровью раньше времени все карты раскрыть норовишь. Ладно, придется сразу огорошить тебя сногсшибательными новостями, а то ведь не успокоишься.

– Ну что же, слушай, – торжественно начал я, для пущей важности откашлявшись в кулак. – Первым делом докладываю – нашел я тебе и твоим лихим казачкам новое пристанище, достойное гнездо, так сказать. А именно – огромный, почище иного астероида, линейный корабль! Как тебе такой поворот?

Наливайко аж подпрыгнул на стуле от такого сообщения, чуть не опрокинув стол. Его кустистые брови взлетели чуть ли не до самой кубанки.

– Вот это да! – восхищенно выдохнул он. – Целый линкор⁈ Ты не шутишь, Иваныч! И откуда ж ты такое сокровище? Колись давай, не тени!

Я важно похлопал себя по нагрудной электронной планке, на которой было написана моя новая должность – командующий 27-ой «линейной» дивизии Черноморского космического флота, и на которую Наливайко конечно же внимания не обратил.

Что касалось состава моей пусть и маленькой на фоне остальных, но все еще боеспособной дивизии. Как оказалось, 27-я «линейная», пусть и потрепанная в боях, все еще оставалась грозной силой. Главной ударной силой соединения, конечно же, был мой собственный флагман тяжелый крейсер «Одинокий», который сейчас проходил срочный ремонт и модернизацию в доках верфи Никополя-16. Но и помимо него имелось немало весьма достойных вымпелов.

Первым номером в этом почетном списке значился линейный корабль первого ранга «Императрица Мария», настоящий исполин океана звезд. То был дредноут старой постройки, но все еще крепкий и грозный. За ним шел новейший тяжелый крейсер, только-только сошедший со стапелей и еще не успевший обрести собственное имя, числившийся в реестре лишь под номером. Как знать, может, мне еще выпадет честь лично окрестить этого красавца.

А вот далее в перечне кораблей дивизии, увы, наблюдался заметный провал. Тяжелых крейсеров осталось всего два – не менее почтенный ветеран «Очаков» и горемычный «Меркурий», флагман предыдущего комдива контр-адмирала Гуля, сбежавшего, как нам известно на «Новую Москву». Остальные крупные корабли соединения погибли смертью храбрых в недавних жестоких сражениях. Ну а замыкали скорбный список всего четыре эсминца поддержки, столь незначительных на фоне своих старших собратьев, что на них никто внимания не обращал.

Так что выбор у меня, прямо скажем, был невелик. Но меня это ничуть не смутило. Рассудив, что на безрыбье, как говорится, и рак щука, я, недолго думая, решил предложить Якиму Наливайко с его казачьей вольницей перебраться всем скопом на борт могучей «Императрицы Марии». Туда отлично впишутся их уцелевшие истребители МиГ-1. А для пущей мотивации я решил лично назначить полковника Наливайко командиром этого линкора, благо насущная вакансия имелась.

Озвучив все эти соображения вслух, я откинулся на спинку стула и с интересом воззрился на своего визави, ожидая его реакции. И надо сказать, я ничуть не просчитался в своих ожиданиях. Услышав столь щедрое предложение, Яким сначала застыл с отвисшей челюстью, не в силах вымолвить ни слова, а потом вдруг сорвался с места и, отчаянно замахав руками, заорал, что есть мочи:

– Вот это удружил… Ну, спасибо тебе, Александр Иванович! Спасибо, брат! – Наливайко аж прослезился от нахлынувших эмоций. Здоровенный бородатый детина сейчас походил на малое дитя, получившее самый желанный подарок на день рождения. – Ей-богу, не подведу, будь спокоен! Оправдаю, как говорится, доверие командования…

Яким расчувствовался не на шутку. Он бегал вокруг стола, приплясывая на месте от возбуждения и радостно потрясая могучими кулаками.

– Ну, надо же, целехонький линкор, все одно что неприступный замок… Эх, и зададим же мы теперь жару, с такой-то громадиной! – продолжал бурно восторгаться полковник. – И ведь как удачно все складывается – наших МиГов у меня в последнем бою и вправду немного осталось. Раньше вон, приходилось вечно мыкаться без места, искать, где бы приткнуть наши машины. С авианосцами-то у нас вечно напряженка была. А теперь красота – свой собственный линейный корабль имеем… Все истребители влёгкую разместим, за милую душу, еще и место останется. Красотища!

Наливайко вдруг спохватился и уставился на меня горящими глазами:

– Погоди, Иваныч, так ты ж меня еще и капитаном, то бишь командиром этой монструозины назначаешь? Я правильно понял, а? Ну, ты не просто друг, ты отец родной! Век не забуду…

– Будет тебе, – я смущенно отмахнулся от пылких изъявлений благодарности. – Ведь не чужие же, сочтемся как-нибудь на том свете. А капитаном я тебя и впрямь ставлю, пора уж тебе расти, так сказать в большие люди выходить. Хватит уже в твои-то годы на истребителях гонять да на разведывательных «чайках». Ты ж как-никак целый казачий полковник, вот и командуй теперь соответственно чину – линейным кораблем.

Счастливый Наливайко немедленно заказал себе по такому случаю добрую половину офицерского меню, да еще кучу всяких деликатесов, невесть каким ветром занесенных на военный линкор видимо с планеты под нами. И конечно же, куда ж без этого, полковник не преминул затребовать у услужливого кибер-стюарда парочку бутылок забористого деметрийского вина.

На радостях Яким принялся уминать заказанные яства за обе щеки, лишь изредка прерываясь, чтобы промочить горло изрядной порцией красного. Полковник ел так самозабвенно и с таким аппетитом, словно голодал до этого, по меньшей мере, неделю. Я удивился, куда только в него столько влезает. Сам же я, как обычно, ограничился легким стандартным завтраком.

Заметив мой более чем скромный рацион, разрумянившийся Наливайко неодобрительно покачал кудлатой головой и с укором посмотрел на меня:

– Александр Иванович, ну что ж ты, в самом деле. По-прежнему в рот не берешь ничего крепче морковного сока? Совсем в своих космических походах от жизни отрешился, – полковник шумно отхлебнул еще вина прямо из горлышка и смачно отрыгнул. – Как можно так пресно и уныло куковать, ума не приложу! Ни тебе горячительного, ни тебе закуски достойной, одна трава в тарелке. Разве ж это жизнь?

Я лишь усмехнулся и философски пожал плечами:

– Ну, что поделать, у каждого свой путь и свои привычки. Не всем же, знаешь ли, на этом свете так лихо да безоглядно гореть, как ты. Кому-то надо и честь мундира блюсти, и трезвую голову на плечах иметь.

– Эх, Иваныч, – патетически взмахнул полупустой бутылкой захмелевший Наливайко, расплескав немного вина на стол. Его глаза лихорадочно блестели, а на щеках пылал румянец. – Ты пойми, воля, одна только воля и настоящая, ничем не замутненная, свобода – вот что главное в этой жизни! Я так скажу: казак без воли, что птица без крыльев. Ничто и звать никак!

Полковник для пущей убедительности грохнул бутылкой по столу и подался вперед, сверля меня пронзительным взглядом:

– Запомни, друг мой, я человек вольный, никем не прирученный. Сам себе и господин, сам себе и хозяин! Ни перед кем шапку не ломаю, в ноги не кланяюсь. Потому и дышу, стало быть, полной грудью. Всем телом ощущаю каждое мгновение… Вот и выходит, что я зорче и ярче многих живу, куда там пресным да зажатым сухарям…

Наливайко азартно заерзал на стуле, в порыве красноречия смахнув на пол салфетки и столовые приборы. Он то и дело взмахивал руками, рубя воздух на манер своей плазменной казачьей шашки. На нас уже начали оборачиваться немногочисленные посетители кают-компании, с любопытством наблюдая за не на шутку расходившимся полковником.

– А все, почему? – хитро прищурился Яким. – Да потому, Иваныч, что за свою вольную волюшку крепко держусь, в узде ее не держу. Посему и порядки у меня, значится, простые – что на уме, то и на языке! Захотел есть от пуза – ем! Приспичило выпить до головокружения – пью! Женщин завидел пригожих – тут же лечу знакомиться, амурничать напропалую. Все у меня безо всяких экивоков и недомолвок.

С этими словами разгоряченный Яким одним махом допил остатки вина и смачно зажевал их здоровенным куском мяса. Обстоятельно расправившись с едой и как следует облизав пальцы, полковник продолжил свою прочувствованную тираду:

– В общем, ты и сам все понимаешь, Александр Иванович. В конечном итоге, как ты верно подметил, за то время, что мы с тобой не виделись, ровным счетом ничегошеньки не поменялось! Каким я был, таким и остался… И тебе, кстати, тоже не мешало бы иногда хотя бы попробовать жить на полную катушку…

– Что именно попробовать? Пить и любить женщин? – я скептически приподнял бровь, в упор глядя на разошедшегося не на шутку полковника Наливайко. Если с выпивкой у меня были давние и непреодолимые разногласия, то на амурном фронте, честно говоря, в последнее время и впрямь царило некоторое затишье. Что поделать – не до любовных утех, знаете ли, когда на тебе ответственность за целую космическую эскадру, да еще «янки» полгалактики так и норовят сожрать с потрохами при малейшей нашей оплошности.

– А то ж! – уверенно подтвердил Яким, и игриво подмигнув мне, многозначительно кивнул куда-то в сторону. – Посмотри, сколько вокруг соблазнов, глаза разбегаются. А ты все хмуришься, и нос воротишь как сыч лесной. Видя твою кислую физиономию, любой нормальный, здравомыслящий человек подумает не кончился ли адмирал Васильков, не постарел ли…

С этими словами Наливайко бесцеремонно развернул меня за плечи, ткнув пальцем в сторону дальнего столика, за которым расположились две молоденькие девушки в аккуратной форме лейтенантов космофлота. Они о чем-то весело щебетали, поминутно заливаясь звонким смехом и бросая в нашу сторону заинтересованные взгляды. Надо полагать, мое неожиданное появление в кают-компании «Авроры», да еще в обществе колоритного казачьего полковника не осталось незамеченным прекрасным полом.

Я лишь досадливо отмахнулся. Вот только покорения сердец хорошеньких лейтенанток мне сейчас и не хватало для полного, так сказать, комплекта радостей.

– Слушай, Яким, ты мне зубы-то не заговаривай, – проворчал я, старательно отводя взгляд от красоток в мундирчиках, так волнующе обтягивающих их аппетитные формы. – Не до того сейчас, сам понимать должен. Да и потом, были у меня в последнее время занятия поинтереснее, чем девиц по кабакам галактическим выискивать.

Наливайко понимающе хмыкнул и сочувственно похлопал меня по плечу:

– Аааа, ну да, как же, как же… Краем уха слыхал я о твоих злоключениях, Иваныч. О том, как тебя, значится, повязали и упекли куда-то на перевоспитание, – полковник осекся на полуслове и благоразумно заткнулся, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд из-под насупленных бровей.

Да уж, лучше Якиму и впрямь не развивать скользкую тему моего пребывания в штрафбате. Спохватившись, Яким примирительно улыбнулся и с показной беззаботностью продолжил:

– Но все ведь обошлось, Александр Иванович. Ты снова на коне, в строю, при своих орлах. Видать, Бог любит отчаянных…

– Кстати, а ведь возвращением в родные пенаты я обязан ни много ни мало одной весьма достойной особе прекрасного пола, – усмехнулся я, продолжая тему.

При этой моей фразе у полковника аж глаза полезли на лоб от неподдельного изумления пополам с жгучим любопытством. Он так и застыл, не донеся вилку с нацепленным на нее мясом до рта.

– Нуу-у! – протянул Наливайко, жадно впившись в меня цепким взором прищуренных глаз. – Ушам своим не верю! Так, стало быть, в этой истории замешана еще и женщина? Не томи, признавайся – кто она, твоя благодетельница? Поди, первая красавица галактики, не меньше, опять эта очаровательная пигалица-княжна?

Я лишь загадочно улыбнулся, не спеша открывать все карты. Делиться с кем бы то ни было интимными подробностями своего внезапного освобождения, а тем паче связывать это с именем Доминики Кантор мне сейчас хотелось меньше всего. Да и не в моих это правилах – компрометировать женщин. Пусть даже речь идет о женщине в адмиральских погонах. Поэтому я решил аккуратно увести разговор в сторону.

– Прости, Яким, но давай не будем вдаваться в детали на эту тему, – как можно более непринужденно произнес я, всем своим видом давая понять, что продолжения этой животрепещущей истории не последует. – Ты ж меня знаешь – о подобных вещах я предпочитаю помалкивать. Тем более, что разговор сейчас не обо мне, а о тебе и твоих ребятах. Давай лучше вернемся к делам насущным.

Однако Наливайко оказался не так-то прост. Видать, крепко ему в печенку запал этот пикантный нюанс с таинственной спасительницей контр-адмирала Василькова из лап правосудия. Полковник упрямо наклонил голову, словно боевой конь, и прищурился, сверля меня пытливым взглядом:

– Ладно, Сашок, не хочешь колоться – твое дело, – миролюбиво пробасил Яким, поглаживая свою окладистую рыжую бороду. – Я не инквизитор какой, пытать тебя ни в жисть не стану. Тайны они на то и тайны. Но ты уж, будь добр, успокой мою трепетную казацкую душеньку хоть в одном. Так, самую малость, одним словечком обмолвись, для моего же, дурня стоеросового, спокойствия.

С этими словами Наливайко заговорщически подался вперед и понизил голос, обдавая меня ароматом перегара и чеснока:

– Скажи мне, только честно – твоя девица-то, ну, в смысле та, что тебя выручила – она, часом, будет белого цвета кожи, али как?

– Чего? – опешил я, совершенно сбитый с толку неожиданным вопросом старого друга. – Какая на хрен разница, какого цвета у нее кожа? Ты совсем сбрендил от деметрийского, Яким? Что за дурацкие вопросы?

Наливайко энергично замотал головой, отчего его многочисленные блестящие награды на кителе угрожающе зазвенели, грозя разлететься по всей кают-компании:

– Да ты не понял! Вникни, брат – ежели эта, кхм, дама сердца твоя случайным образом не черная, будто головешка дымящая, то все в ажуре. Мне это позарез знать надо…

– Ааа, вот ты о чем, – наконец сообразил я, что к чему и весело рассмеялся. – Да ты, никак, никак, ревнуешь, старый греховодник? Так вот, успокою тебя – не переживай, моя спасительница вовсе не Наэма Белло, объект твоих пылких грез и вожделений, а совсем другая женщина. Успокойся на счет этого.

– Слава те, Господи! – гулко выдохнул Яким, картинно утирая пот со лба рукавом и растекаясь в блаженной улыбке, сиявшей у него, казалось, даже в усах. – А то я уж было совсем разнервничался. Думаю, не мой ли сокол ясный, Санька-бродяга, часом, на охотничьи угодья залетел, что казаку Наливайке отведены? И что теперь, выходит, придется своего дружка закадычного на дуэль вызывать за такое дело…

– А ты попробуй, – весело рассмеялся я. – На дуэль он меня вызвать… Ты лучше сразу про харакири вспомни, быстрее будет. Головой-то хоть иногда думай, прежде чем языком трепать.

– Да чего такого сказал? – искренне изумился Яким, пожимая плечами и смотря на меня извиняющимся взглядом. – Конечно же я знаю что мало кто выйдет победителем из схватки с тобой. Это я так для проформы ляпнул… Просто если кто-то позарится на эту чернявенькую зазнобу, на Наэму мою ненаглядную, того я в порошок сотру и в шелковый блин раскатаю! Невзирая на лица, чины и былые заслуги!

Наливайко грозно стукнул кулаком по столешнице, расплескав вино на свою парадную форму, отчего та стала выглядеть так, словно полковник только что вернулся с кровавого абордажа.

– Вот так вот, – продолжал между тем разоряться поборник казачьих традиций. – Кто на «шоколадку» мою глаз положил, с тем разговор будет короткий!

– Кто это тут чья «шоколадка»⁈ – неожиданно раздался за нашими спинами чей-то сердитый голос.