Текст книги "Волк. Тайна Черной пирамиды"
Автор книги: Дмитрий Карпин
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Не смей поворачиваться ко мне спиной и говорить мне «хватит»! – прокричал он, нанося удар в незащищенную спину испанца.
Но этот прием, впрочем, как и ожидал Владимир, Мартин отбил, даже не поворачиваясь, а лишь перекинув шпагу через себя. Только после этого испанец резко развернулся и толкнул Волкова ладонью в грудь, отчего тот ударился в дверь одного из денников, а его клинок оказался прижат к груди шпагой де Вильи, опустившейся сверху. Таким образом, Владимир был вдавлен в дверь, а его шея оказалась между двух острых лезвий.
– Чертов мальчишка, никогда не смей атаковать меня в спину! – прорычал испанец.
– Ну, я ведь знал, что ты будешь готов, старый мудрый лис, – пролепетал Владимир, косясь на острые лезвия, находящиеся в опасной близости от собственной шеи. Затем он виновато улыбнулся и добавил: – Продолжим?
Испанец расхохотался и, медленно опустив шпагу, отошел назад.
– Значит, волчонок решил немного поскалить зубки?! Ну, что ж, продолжим! – произнес де Вилья, и как сокол поднял правую руку вверх, так чтобы кончик шпаги смотрел прямо на Волкова.
Владимир тут же кинулся в атаку и сделал выпад, но Мартин отбил его шпагу в сторону. Молодой дворянин отпрянул назад и, сделав обманное движение, ударил сбоку, но испанец вновь оказался на высоте. Их клинки все сходились и расходились в загадочном танце стали, высекая искры и завывая от ударов. Владимир продолжал атаковать, наступая вперед и стараясь задеть учителя, испанец же отступал, отводя опасные удары ученика в стороны, но было видно, что на его лице сияет довольная ухмылка.
Атаки Владимира становились все опаснее и молниеноснее. Азарт схватки заставил его забыть обо всем и думать только о клинке и сопернике. «Шпага должна быть продолжением твоего тела», – часто говаривал де Вилья в былые годы, и Волков усвоил этот урок, всегда считая клинок частью себя. Шпага и сейчас являлась продолжением руки, и все чувства заострились на ее кончике, ищущем невидимую лазейку в безупречной защите испанца. И вот, такая лазейка нашлась. Его учитель слишком высоко задрал шпагу, когда парировал очередной удар, и Владимир поспешил воспользоваться этим его упущением, он ринулся вперед и… Мартин развернулся на месте, пропустив шпагу мимо себя, а заодно с ней и самого Волкова и, оказавшись у Владимира за спиной, ударил его кончиком эфеса по макушке.
– А-а-а, черт! – вскрикнул молодой дворянин, хватаясь за ушибленную макушку. – Больно ведь!
– Будь внимателен, – только и сказал Мартин и вновь принял боевую позу, развернувшись в пол-оборота и держа правую руку со шпагой впереди, а левую отведя назад. – Нападай!
И Волков вновь кинулся в атаку…
На улице ярко светило солнце. Дворовая кошка, наслаждаясь последними теплыми днями, улеглась возле входа в конюшню и, закрыв глаза, принялась нежиться в лучиках солнца. Несколько крепостных, глядя на барский дом, что-то бурно обсуждали, наверное, получив задание от Митяя Пафнутича, по приведению усадьбы в надлежащий вид. Авдотья тоже вышла во двор и развешивала мокрые простыни для просушки, как вдруг…
Дверь из конюшни с оглушительным грохотом распахнулась, и из нее вылетел барин, и, чуть не задавив дворовую кошку, успевшую лишь в самый последний момент с возмущенным мяуканьем отскочить в сторону, плюхнулся наземь. А следом за ним вышел испанец и приставил к хозяйской шее острие клинка.
Авдотья выпустила из рук таз, полный чистого, только что выстиранного, белья, и дико заверещала:
– Что ж это делается-то, господи?! Ирод проклятый нашего барина жизни лишает! Мужики!..
Крепостные, занятые делами, обернулись на вопли ключницы и, побросав занятия, поспешили на зов.
– Не верещи, старуха! – прикрикнул на нее Мартин.
– Старуха?! – возмутилась ключница. – Да я… если хочешь знать… может и помоложе тебя буду!
– Тихо, тихо, Авдотья, – поспешил успокоить верную крепостную Владимир. – Мы просто упражнялись.
Де Вилья подал Волкову руку и тот поднялся. Крепостные, прибежавшие на крик, присмирев, встали подле Авдотьи, с небезосновательной опаской поглядывая на шпагу испанца. Может с последнего визита Мартина де Вильи и прошло почти десять лет, но кто он такой и каковы его умения, жители деревни Волковки помнили преотлично.
– Эх, барин, – всплеснула руками ключница. – Не доведут вас до добра ваши забавы! Насадит он вас на свою шпагу когда-нибудь, как мясо на вертел, я батюшке вашему все время это твердила.
– Ты мне еще поговори! – прикрикнул испанец.
– Кстати, о мясе, – произнес Владимир, стараясь разрядить обстановку. – Авдотья, дорогая, приготовь мне, пожалуйста, что-нибудь поесть, а то я так проголодался с дороги. Мартин, ты голоден?
– Вообще-то я уже завтракал, но не откажусь и еще разок!
– Конечно, не откажется, – пробурчала Авдотья. – На чужие шиши то!
– Что ты там сказала? – зарычал Мартин.
– Ой, ничего, ничего! – поспешила оправдаться ключница. – Уже бегу, барин, все сейчас будет, пожалуйте в гостиную, пожалуйста.
– И вина не забудь! – вдогонку Авдотье прикрикнул испанец.
Владимир лишь усмехнулся и возвратил Мартину шпагу.
– А как же наша тренировка? – удивился испанец.
– Я думаю, на сегодня хватит.
– Эх, – недовольно вздохнул Мартин. – Возьмусь я за тебя, волчонок!
– Конечно, возьмешься, Мартин, куда же я от тебя денусь, – расхохотался Владимир и похлопал былого наставника по плечу. – Но только не сейчас. Сейчас я голоден. Так что пойдем-с, откушаем-с.
***
Владимир Волков и Мартин де Вилья сидели в гостиной за столом, ломившимся от всевозможных блюд, любезно приготовленных Авдотьей. Владимир доедал мясо с грибами, а Мартин наполнял очередной бокал вином.
– Так что это за юная дева, amigo, что смогла пленить твое сердце? – делая глоток вина, спросил Мартин.
– Я бы не стал утверждать, что ей удалось пленить мое сердце, – заканчивая с грибами и мясом и переходя к вину, ответил Владимир. – Просто она разожгла в нем искру, которая, я боюсь, может перерасти в пламя.
– Отчего же боишься?
– Она принадлежит другому.
– Ха-ха, – усмехнулся испанец. – И когда же это останавливало тебя, волчонок?
– Проблема в том, что этот другой – мой друг!
– И он хороший amigo?
– Один из лучших! А ты знаешь, как у меня их мало.
– Однако дилемма. Что выбрать: честь и совесть или любовь и страсть?!
– Да, в принципе нет никакой дилеммы, Мартин, – делая глоток вина и отставляя бокал в сторону, произнес Владимир, откинувшись на мягкое кресло. – Любви, как таковой нет, ее просто не существует в природе! А то, что мы по ошибке принимаем за нее, это лишь сильная и мимолетная страсть, со временем перерастающая в привязанность.
– Так мог сказать только человек, испытавший настоящую и сильную amor*, но потерявший ее и взамен получивший болезненный шрам на сердце, как напоминание о прошлых ошибках, – философски заметил испанец.
*Amor (исп.) – любовь
Владимир внимательно, прищурив глаза, посмотрел на Мартина, а затем усмехнулся и произнес:
– Чертов испанец, а я уже стал забывать, что ты намного умнее и хитрее, чем кажешься!
– Облик часто бывает обманчив, и все мы носим маски, притворяясь под гнетом бесчисленных правил и ненужных моральных и этических норм, и только этот чудный божественный дар, – Мартин высоко поднял бокал с вином, – срывает с нас маски и показывает истинную натуру!
– Ну, ты загнул, философ, – расхохотался Владимир. – Вино делает из нас тех, кто мы есть?! По-моему, избыток этого напитка в организме превращает нас в животных и порождает самые низменные желания.
– Это я и имел в виду, мой юный волчонок! – сказал де Вилья. – Мы все по природе своей лишь дикие звери, совсем недавно вышедшие из лесов и спустившиеся с гор. Просто кто-то когда-то наделил нас разумом, чуть выше, чем у наших четвероногих братьев, и привил мораль, эту лживую puta**, скрывающую истинную натуру. А этот чудесный напиток, – испанец сделал глоток и, осушив бокал, продолжил, – между состоянием легкого опьянения и фазой превращения в зверя, дарует нам истину, пусть и на краткий миг. Вся истина в вине, мой amigo, и не ищи другой!
** Puta (исп.) – шлюха
– Слова, достойные поэта, – заметил Владимир.
– Отдам их любому из этих стихоплетов по бросовой цене, – нашелся испанец.
– А ты сегодня в ударе, мой друг! Еще вина?
– Конечно! Когда это я от него отказывался, – лукаво усмехнулся Мартин и протянул Владимиру бокал.
Волков наполнил фужер испанца и, подлив вина и себе, произнес:
– Кстати, завтра мы с тобой приглашены на прием, так что не напивайся сегодня сильно.
– Мы? – удивился испанец. – И кто же это позвал к себе Мартина де Вилью?
– Ну, если быть до конца откровенным, на этот прием приглашен я один, но, думаю, что против твоего присутствия никто возражать не будет, скорее, наоборот, твое появление придаст шарм этому вечеру.
Испанец прищурил глаза, и, лукаво посмотрев на Владимира, произнес:
– По-моему, ты что-то не договариваешь мне, хитрый волчонок. Зачем я нужен тебе на этом вечере? А ну, говори!
– Ну да, тебя не проведешь, старый лис, – усмехнулся Владимир. – Твое присутствие мне действительно необходимо для дела. Хочу поставить на место одного молодого выскочку, имеющего наглость усомниться в твоем существовании, и, как следствие, в моем умении владеть шпагой.
– Каков наглец! – возмутился де Вилья. – Усомнился в моем существовании?! Ну, это уже оскорбление! И отчего же ты сам не насадил его на свою спицу, малыш? – И испанец кивнул в сторону трости со скрытым клинком, лежащую на столике рядом.
– Не представилось возможности, мой дорогой друг. Но я и не хочу нанизывать его на мою, как ты выразился спицу, я всего лишь хочу проучить наглеца и преподать урок.
– Самый хороший урок ты можешь преподать ему, пустив кровь!
– Боюсь, он слишком осторожен для этого.
– Боюсь, тогда он просто трус, – фыркнул Мартин.
– Вот именно! – кивнул Владимир. – А что лучше всего не уязвляет мужское самолюбие, чем доказательство его трусости в присутствии всего света, о котором потом еще долго будут судачить злые языки?!
– Ну и плут же ты, – расхохотался Мартин и потрепал Волкова по голове.
– Поднимем за это наши бокалы!
Они чокнулись и выпили. Владимир вновь принялся наполнять фужеры, а Мартин спросил:
– И что же это за мероприятие, на котором мы будем вынуждены появиться завтра?
– День рождения одной юной и очень милой особы.
– Значит fiesta.
– Почему именно fiesta?
– Fiesta – праздник жизни, мой amigo, а мы ведь будем чествовать жизнь!
– Тогда пусть будет fiesta, – согласился Владимир.
– Подозреваю, что эта юная особа и есть та, что разожгла искру в твоем сердце?!
– От тебя ничего невозможно скрыть, старый лис. Да, это она: Анечка Ларионова, красивое и юное создание, подобное ангелу, спустившемуся с небес.
– Ты ведь хотел оставить эти вздорные мысли во благо своего amigo, – усмехнулся Мартин.
– Хотел, – кивнул Владимир. – Но они не перестают меня мучить.
– Чаще всего мы не выбираем свою amor, она сама находит нас в самые неожиданные моменты нашего бытия, – со вздохом произнес испанец, а затем сделал глоток вина и, закрыв глаза, минуту помедлил, как бы вспоминая что-то, после чего добавил. – Так было и со мной.
– Ты был влюблен?! – удивился Владимир. – Никогда бы не подумал. Я всегда считал, что твоя истинная любовь – это вино и драки.
– Кое-чего ты все-таки обо мне не знаешь, волчонок, – театрально взмахнув рукой, сказал испанец. – А я ведь когда-то был даже женат и любил до безумия. Ее звали Аделаида – красивая и горячая женщина, как и ее родная Каталония! И я любил ее больше, чем саму жизнь!
– И что же случилось?
– Случился Бонапарт вместе со своим войском, – с грустью произнес де Вилья. – Однажды его армия вошла в наши земли и, грабя и убивая, они двинулись дальше, как языки пламени, врезающиеся в беззащитное древо. Некоторые присоединились к завоевателю, поскольку перешедшим на его сторону были обещаны всяческие привилегии, а слава Наполеона уже далеко шла впереди его армии. Другие, и в их числе оказался я, решили воевать с захватчиком, но присоединиться к войскам я не успел. Однажды ночью Наполеоновская армия напала на наш город. Уцелевших собрали на площади, и Бонапарт объявил, что всем перешедшим на его сторону будет дарована свобода. Тогда я был еще молод и глуп, и честь ценил превыше всего остального, и я отказался. В отместку они надругались над женщинами не присоединившихся к ним врагов, в их числе оказалась и моя супруга… – Испанец глубоко вздохнул, было видно, что даже спустя годы воспоминания тех дней терзают его сердце. – Она не выдержала позора и покончила с собой. Я же, сбежав из плена, присоединился к союзным войскам и, раздираемый ненавистью и жаждой мщения, стал ярым и безжалостным противником Наполеоновской армии. Один лишь бог ведает, как я был страшен, ведь ни один француз, подвернувшийся мне на поле боя, не уходил живым, я никогда не брал пленных и никогда никого не щадил. Но… а впрочем, не будем о грустном, – натянув привычную надменную улыбку, произнес Мартин. – Давай зальем все эти воспоминания вином, и больше никогда не будем предаваться им.
– Прости меня, Мартин, что я затронул эту тему, – произнес Владимир, в этот момент ему стало жалко былого наставника и старого друга, и в сердцах он корил себя за этот разговор.
– Не стоит, – улыбнулся испанец. – Время лечит любые раны, а это было так давно, что я почти забыл.
Владимир хмыкнул.
– Да ладно ты, парень, – похлопал его по плечу де Вилья. – Расслабься, ведь завтра нас ожидает fiesta!
Глава 8
Fiesta
Большую часть следующего дня Владимир провел стоя перед зеркалом, прихорашиваясь или примеряя тот или иной наряд. Мартин, который несколько раз заходил к нему в комнату, все время смеялся или отпускал нелестные шутки типа: «Ну, ты прямо барышня на выданье», после чего довольный собой удалялся. Волков пропускал эти замечания мимо ушей и возвращался к делам.
Ближе к вечеру он был готов: вымыт, чисто выбрит, приятно надушен и одет, как с иголочки, в черный костюм, замшевые перчатки, блестящий цилиндр и плащ, поверх которого оказался небрежно накинут белоснежный шарф. Как всегда образ дополняла увесистая трость с серебряным набалдашником в виде головы волка. В таком виде молодой дворянин спустился вниз, где его уже давно ожидал Мартин. Увидев Волкова, испанец лишь усмехнулся, хотя и сам, на искушенный взгляд Владимира, выглядел более чем вызывающе: в высоких сапогах до колен, коричневой куртке из мягкой кожи и темно-зеленом плаще, один конец которого оказался перекинут через плечо, а другой, проходя под мышкой, соединялся на груди золотой цепочкой; на голове у Мартина красовалась широкополая шляпа с павлиньим пером, а в левом ухе поблескивала жемчужная серьга.
– Вот так должен выглядеть настоящий мужчина! – гордо заявил испанец.
– Прости меня, Мартин, – усмехнулся Владимир, – но, я думаю, что перья мне не пойдут.
– Каков наглец! – возмутился испанец. – Я купил эту шляпу в самом Мадриде и там это последний писк!
– Возможно, в Мадриде перья и правда в моде, но у нас… ты больше похож на расфуфыренную курицу!
– Гнусный мальчишка! – взревел де Вилья. – Если ты еще раз что-нибудь скажешь о моей шляпе, я не посмотрю на то, что ты стал взрослым и разукрашу твою задницу пряжкой своего ремня, как в былые годы!
– Хорошо, хорошо, – постарался успокоить наставника Волков. – Как тебе будет угодно. И, если хочешь знать, у тебя довольно миленькая шляпка, у нас такие тоже носят… – Владимир отступил на шаг и добавил, – правда, лишь дамы.
Де Вилья покраснел, а его глаза наполнились негодованием, и он уж было открыл рот, чтобы хоть что-то возмущенно сказать, но Владимир опередил его:
– Не кипятись, Мартин, я пошутил! Давай обсудим новые веянья моды как-нибудь в другой, более удобный момент, а пока предадимся более насущным делам. К тому же мы уже опаздываем! Карета подана, так что поторопимся.
– Карета, тоже мне карета, – пробурчал Мартин. – Знаю я твои кареты! Так, старый скрипучий экипаж! Но ты как всегда выкрутился, cachorro*. Если бы не этот прием, я бы надрал твою задницу!
* Cachorro (исп.) – щенок
– Какое счастье, что он меня спас, – усмехнулся Владимир и направился к выходу. – Кстати, а твоя серьга довольно мила.
– Правда?
– Нет, я опять пошутил.
– Гнусный мальчишка!..
***
Не прошло и часу, как их экипаж прибыл к парадной поместья Ларионовых. В дверях гостей встречали слуги, которые, любезно кланяясь, забирали у вновь пришедших верхнюю одежду и показывали, куда следовать дальше. Владимир отдал им макинтош и цилиндр, Мартин тоже скинул плащ-накидку и уже собирался снять шляпу, как вдруг один из слуг произнес:
– И шпагу, господин.
– Что? – возмутился испанец. – Ты хочешь, чтобы я отдал тебе свою шпагу?! А, может, мне еще и кальсоны снять и пойти на прием к твоей госпоже с голым задом?!
– Нет, господин, – пролепетал напуганный слуга. – Я прошу у вас только шпагу.
– Мартин, не паясничай, – произнес Владимир. – Просто отдай ему шпагу, здесь так принято.
– Почему же тогда они не просят твою трость?
– Потому-что это всего лишь трость! – с нажимом на последнее слово, сказал Волков.
– Всего лишь трость! – передразнил испанец.
– Ах, кто это у нас тут возмущается? – раздался неожиданно чей-то голос, и Владимир тут же признал его, отметив про себя, что у мадам Ларионовой должно быть дар, всегда появляться не к месту. Впрочем, его негодование быстро сменилось улыбкой, а глаза просияли, когда он увидел, что вслед за маман спешит и дочка.
– Bonjour, Елизавета Федоровна, bonjour, Анечка, – любезно улыбнулся Волков.
– А, Владимир, я отчего-то так и подумала, что это именно вы, – лениво произнесла мадам Ларионова, наводя на испанца лорнет. – Ах, кто это с вами?
– Это мой старый друг и наставник…
– Мартин де Вилья, к вашим услугам, сударыни, – снимая перед дамами шляпу, отчеканил испанец. Затем он нежно обхватил ручку Елизаветы Федоровны и, поцеловав ее, произнес: – Владимир сказал мне, что мы едем на день рождения к одной юной даме, но он и словом не обмолвился, что у нее такая красивая старшая сестра.
Мадам Ларионова покраснела, как должно быть не краснела уже много лет, и, в смятении отдернув руку, произнесла:
– Вы мне бессовестно льстите!
– Отчего же, мадам? – разыграл истинное удивление Мартин. – Вы так похожи на эту юную даму, – испанец кивнул в сторону Ани, скрывающей улыбку за нежно голубым бархатным веером, и добавил, – кем вы еще можете ей приходиться, как не сестрой?
Владимир тоже в этот момент еле сдерживал усмешку, опасаясь, что Елизавета Федоровна рассердится, но обаяние Мартина оказалось на высоте, и мадам Ларионова поддалась ему. Она игриво рассмеялась и, махнув на льстеца рукой, произнесла:
– Ох уж мне эти испанцы, они все такие галантные, не то, что наши ухажеры! – Затем она перевела взгляд на Волкова и произнесла: – Владимир, вы поступили верно, пригласив друга. Думаю, он всем придется по нраву.
– Я в этом не сомневаюсь, мадам, – кивнул Владимир.
– А теперь проходите и не задерживайте гостей, – сказала Елизавета Федоровна. – Поднимайтесь наверх, там уже почти все собрались.
– Я провожу их, маман, – робко произнесла Аня.
– Нет, нет, – отвергла это предложение мадам Ларионова. – Ты останешься со мной, доченька, и будешь встречать гостей, как и подобает приличной барышне.
– Хорошо, маман, – кивнула Аня.
– Не волнуйтесь, – подмигнул девушке Владимир. – Мы никуда не убежим и будем с нетерпением вас ожидать. К тому же, я еще не вручил вам подарок!
– Да, и что же это? – с нетерпением спросила Аня.
– Надеюсь не очередной дикий зверь?! – сказала мадам Ларионова. – Ваш вчерашний подарок загадил нам все ковры в доме!
– О нет, мадам, – улыбнулся Владимир. – Мой нынешний подарок куда более безобиден. Он лишь влияет на человеческие умы, хотя многие могут найти это куда опаснее, чем загаженные ковры.
И Волков протянул Ане книгу, скрытую под подарочной бумагой.
– Помнится, вы говорили мне, что любите читать, но у вас не всегда это получается из-за недостатка книг, поэтому я решил подарить вам свою любимую. Надеюсь, она вам понравится. С днем рождения, Аня!
– Спасибо, Владимир, – сказала Аня и, улыбнувшись, поцеловала молодого дворянина в щеку, на что Елизавета Федоровна всплеснула руками, а затем принялась объяснять дочке, как должны вести себя приличные дамы.
Аня покраснела и покорно принялась слушать нотации матери, зато в ее глазах Владимир разглядел радость этому легкому бунту. В этом состоянии Волков и его наставник оставили дам и пошли наверх к остальным гостям.
– А ты приглянулся мадам Ларионовой, – произнес Владимир.
Мартин лишь фыркнул.
– А мне кажется, вы бы подошли друг другу, – продолжил Волков. – Она вдова, к тому же владеет неплохим состоянием…
– Меня не привлекают старушки, – отрезал Мартин.
– Ну, в старушках тоже есть свои плюсы: они опытны в любовных утехах и, самое главное, их век короток.
– Ха, – усмехнулся испанец. – С моим-то образом жизни, боюсь, что она проживет дольше. К тому же меня не привлекает перспектива окончить свои дни в России.
– А где же? На родине?
– Конечно! Мужчина, если ему не посчастливилось умереть на поле боя, забрав с собой как можно больше врагов, должен умирать на той земле, которая его и породила: пьяный, довольный и под звуки музыки. Вот вернусь домой, женюсь на какой-нибудь молодой и горячей испанке и заживу спокойно у себя на фазеекнде, разводя быков для корриды.
– Ты заживешь спокойно?! – удивился Владимир. – И будешь разводить быков?! Прости, но я не могу в это поверить – спокойная жизнь не для тебя!
– Ошибаешься, волчонок! В старости даже самым отчаянным сорвиголовам хочется немного мира и покоя, – тут Мартин усмехнулся и добавил, – и нежных женских объятий, чтобы скрасить последние дни существования!
– Ты не меняешься, старый лис! – рассмеялся Владимир и похлопал наставника по плечу.
Меж тем, длинная лестница, ведущая на второй этаж особняка Ларионовых, кончилась, и перед приятелями открылся большой, заполненный людьми зал. Дамы и господа в вечерних платьях и туалетах, разбившись по группам, мило беседовали. Завидев вновь пришедших, многие одарили их взглядами, большая часть которых оказалась направленна к испанцу и его необычному, не свойственному российской публике, виду.
– А ты здесь самая пестрая птица, мой друг, – произнес Волков и, ударив кончиком трости по паркетному полу, гордо пошел вперед.
– Владимир! – тут же раздался окрик.
Молодой дворянин обернулся и увидел спешащего к нему через весь зал Зайцева.
– Рад тебя видеть, Павел, – пожав руку друга, произнес Волков.
– А я то как рад, дружище! – не удовлетворившись пожатием руки и приобняв друга, воскликнул Зайцев. – Без тебя здесь так скучно: Анечка вместе с маменькой встречает гостей внизу, Орлов уже в который раз пересказывает свои кавказские байки, а я вынужден слушать их и скучать. Бог ты мой, кто это с тобой?! – только тут сияющие голубые глаза Павла разглядели испанца стоящего рядом, – Неужели это и есть легендарный Мартин?!
– Да, это именно я – Мартин де Вилья!
– Несказанно рад встрече! – пожав руку новому знакомому, произнес Зайцев. – Я столько о вас слышал!
– Обрадован, что моя слава меня опережает, – растянув губы в улыбке, сказал Мартин.
– Так чего же мы ждем? – произнес Павел. – Пойдемте быстрей к остальным и представим им твоего друга. Мне кажется, что кое-кто будет удивлен, увидев его. – И Зайцев подмигнул другу.
– На это я и рассчитываю, – усмехнулся Владимир.
Но двинуться дальше им не удалось, так как к господам неожиданно подошла Аня, небрежно помахивая веером и мило улыбаясь.
– О, моя красавица, вы здесь?! – проворковал Павел.
– Неужели маменька вас отпустила? – спросил Владимир.
– Да, – кивнула Аня. – Все гости уже прибыли и маменька сейчас отдает последние распоряжения слугам, а те накрывают на стол.
– Отличная новость, – ухмыльнулся Мартин. – Я так голоден, что съел бы лошадь!
– Ну, господин де Вилья, лошади я вам не обещаю, – произнесла Аня. – Но искренне надеюсь, что наш праздничный ужин придется вам по вкусу, там будут и рябчики и кролики…
– Надеюсь, что мой заяц не окажется в числе блюд, – пошутил Волков.
– Конечно же, нет, Владимир, как вы могли обо мне такое подумать?! Маменька, конечно, хотела отдать его на кухню, но я уговорила ее этого не делать.
– Твой заяц? – с непониманием посмотрел на друга Зайцев.
– Да, мой заяц, – кивнул Владимир. – Правда, он уже не мой, но…
– Теперь он мой, – перебила Аня. – При нашей последней встрече месье Волков подарил мне его.
– При вашей последней встрече? – удивился Павел.
– Уверяю тебя, это была всего лишь случайность, – сказал Владимир. – Я возвращался с охоты и встретил Аню…
– Кто знает, была случайность ли это, – подмигнув Волкову, произнесла Аня. – Вы ведь специально возвращались через наши земли, Владимир. Лично мне приятно думать, что вы жаждали случайной встречи со мной. – И девушка звонко рассмеялась, поспешив скрыть улыбку за кружевами веера.
Зайцев с негодованием посмотрел на Аню, а затем на Владимира, но Волков покачал головой и с нажимом произнес:
– Уверяю вас, мадмуазель, что это была всего лишь случайность, мне просто хотелось развеяться и проверить прыть моего жеребца, потому я так далеко и уехал от своих земель.
– Кто знает, – улыбнулась Аня. – Но мне опять пора. Маменька уже заждалась. Сейчас мы будем всех приглашать за стол, так что не расходитесь далеко, господа… И, Владимир, я надеюсь, что сегодня вы подарите мне танец!
– Всенепременно, – кивнул Волков, тайком бросив взгляд на Павла, который покраснел от негодования.
И Анечка удалилась, оставив господ одних.
– Владимир, мне кажется, я что-то не так понял? – возмущенно произнес Павел, в упор глядя на друга. – Или ты решил приударить за Анечкой, не смотря на мои чувства к ней?!
– Это не совсем так, дружище, – поспешил оправдаться Волков.
– Что значит не совсем?
– Прости, я не так выразился… Уверяю тебя, у меня и в мыслях ничего подобного не было!
– Но ее слова и взгляды говорят об обратном!
– Павел, послушай…
– Ничего не хочу и слушать! – замотав головой, произнес Зайцев. – Прости меня, друг!.. Честь имею!
И, кивнув Владимиру, разгоряченный Павел поспешил прочь, расталкивая господ и дам.
– Похоже, эта Анечка еще та сердцеедка! – многозначительно хмыкнув, заключил Мартин.
Владимир посмотрел на испанца, открыл было рот, но потом опустил голову и промолчал.
В этот момент гостей начали приглашать к столу.
– Не печалься, amigo, – положив руку на плечо ученика, произнес Мартин. – Жизнь – это всего лишь череда мелких недоразумений! Пошли же за праздничный стол, выпьем вина и забудем об этой мелкой несуразице!
Владимир кивнул, и они с Мартином двинулись к столу, за который уже стекались остальные гости. Стол оказался богато накрыт и украшен, он ломился от различных блюд и яств, среди которых оказались царская уха из трех видов рыб на первое, утка, запеченная с апельсинами и красной капустой фламбе, с вишневым соусом, буженина из дикого кабана и осетрина, в сливочном соусе на второе. Помимо этого на столе имелось великое множество закусок и различных салатов и, конечно же, вино и шампанское всех видов. У Мартина, увидевшего все это, заблестели глаза, и он, аппетитно облизнувшись, произнес:
– Сегодня живем!
Все поспешили за стол. Аня с маменькой сидели во главе, Владимир с Мартином разместились рядом, напротив них по другую сторону оказались Зайцев, Орлов и граф Рябов со своим незабвенным спутником, бравым гусаром Смолиным. Волков кивнул им и получил такой же кивок в ответ. Граф с интересом посмотрел на испанца, затем спросил что-то у Павла, тот как-то растерянно ответил и граф переключился на Смолина, зашептав тому что-то на ухо.
«Интересно, о чем это они там шепчутся?» – подумал Владимир, но возможности расслышать их разговор у него не имелось.
Все подняли первый бокал за именинницу и принялись за яства. Потом последовал второй тост за родителей Анечки: покойного Петра Карловича помянули добрым словом, а Елизавете Федоровне пожелали долгих лет жизни. Следующий тост был за любовь, и имениннице пожелали самого лучшего и самого богатого супруга, который только может сыскаться. В этот момент Владимир поймал на себе лукавый взгляд Ани, но отвечать на него не стал и отвел взор в сторону, краем глаза увидев, как недовольно смотрит на него Зайцев. Друг явно ревновал его к возлюбленной, и на эту ревность он имел все основания, и повод, который Волков сам неосторожно даровал ему. Аппетит Владимира оказался испорчен, а в голову украдкой полезли недобрые и мучительные мысли.
Зато на аппетит Мартина ничто не могло повлиять, испанец ел за двоих, а вино пил за троих, меж тем успевая общаться с публикой, проявляющей к нему недюжинный интерес, и перешучиваться с Елизаветой Федоровной, чей интерес оказался выше всех прочих.
После того, как все наелись, заиграла музыка и те, кто помоложе направились танцевать мазурку. Владимир намеренно остался за столом и сделал вид, что о чем-то увлеченно беседует с Мартином, а сам краем глаза принялся наблюдать за Аней. К девушке подошел Павел и пригласил ее на танец, та не отказала ему, и они бросились в пляс… Владимир с облегчением вздохнул.
– Самый подлый поступок – это предавать свое сердце, – поняв, о чем думает Волков, заметил де Вилья. – Она же нравится тебе?! Так иди же и танцуй с ней и не обращай внимания на этого занудного пижона.
– Иногда веленью сердца лучше предпочесть голос разума, – произнес Владимир. – Этот занудный пижон – мой лучший друг и я бы очень не хотел ранить его чувства.
– Но… – начал, было, Мартин, но Волков перебил его:
– Я знаю наперед, что ты скажешь, мой дорогой друг, но не стоит!
– Как хочешь, – пожал плечами Мартин и подвинул к себе поближе графин с вином.
Тут к ним подошел Орлов и дружески похлопал Волкова по плечу.
– Друг мой, Владимир, приветствую тебя! – звучно сказал он и улыбнулся в густые усы. – Представь меня своему товарищу.
– Алексей Орлов, Мартин де Вилья, – без лишних слов коротко бросил Владимир и украдкой поглядел туда, где танцевали Павел и Аня.
– Это большая честь для меня – познакомится с вами, – присаживаясь рядом, сказал Алексей. – Я столько слышал о вас и о вашем искусстве. Могу ли я рассчитывать на то, что вы дадите мне пару уроков?
– Рассчитывать можешь, – усмехнулся Мартин. – Но обещать не буду, поскольку задерживаться в России надолго я не собираюсь. Скоро наступят холода, а у вас такие суровые морозы, что, боюсь, очередной зимы здесь я не переживу. Сам не представляю, как я выдерживал их раньше, наверное, пил вина больше, чем обычно!
– С учетом того, сколько ты пьешь, твоя кровь уже давно должна была превратиться в спирт, и ты вообще не должен чувствовать холода, – пошутил Волков.