Текст книги "Становление академической традиции в русском народно-инструментальном искусстве XIX столетия"

Автор книги: Дмитрий Варламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

В. В. Андреев предпринял максимум усилий, чтобы сохранить самобытность и национальное своеобразие в конструкции балалайки, в чем ярко проявилась его приверженность народной традиции. Сравнивая андреевскую балалайку с ее народным прототипом, можно обнаружить, что конструктор привел в соответствие с акустическими требованиями форму кузова, создав естественный резонатор, скорректировал длину грифа, приспособив его к исполнению хроматической гаммы по всему диапазону, заменил перевязные лады на стационарные и использовал при изготовлении инструмента твердые породы дерева. Предпринятая В. В. Андреевым реконструкция обиходных балалаек была продиктована, как справедливо отмечает В. М. Блок, «новыми художественными условиями и задачами, связанными с объединением их в оркестре, – на это балалайки и другие народные инструменты, разумеется, не были изначально рассчитаны».[40]40
  Блок В. М. Оркестр русских народных инструментов / В. М. Блок. – М.: Музыка, 1986. – стр. 24.


[Закрыть]

Все эти изменения в конструкции балалайки, безусловно, повлияли на тембр инструмента, придав ему силу, плотность и протяженность в звучании, что более всего соответствовало сложившейся академической традиции, не противореча при этом и народной практике. Приверженность андреевской балалайки народной традиции отмечает и М. И. Имханицкий. В частности, он пишет о том, что в усовершенствованном инструменте «были сохранены все лучшие качества фольклорного прототипа – характерная звонкость тембра, выразительная проникновенность звука, особая ритмическая четкость игры и т. д. Сохранила она треугольную форму деки, количество струн. Исполнительские приемы в основном остались прежними».[41]41
  Имханицкий М. И. У истоков русской народной оркестровой культуры / М. И. Имханицкий. – М.: Музыка, 1987. – стр. 55.


[Закрыть] Исполнение традиционного репертуара на усовершенствованной балалайке, по выражению К. А. Верткова, становилось «более точным, да и более легким».[42]42
  Вертков К. А. Русские народные музыкальные инструменты / К. А. Вертков. – Л.: Музыка, 1975. – стр. 189.


[Закрыть] Кроме того, конструктивные, инновации позволили расширить репертуар балалаечников за счет произведений русской и зарубежной классики.

Однако существует и иная точка зрения, рассматривающая нововведения В. В. Андреева как отход от народных традиций: конструктивные изменения в усовершенствованной балалайке так же, как позднее и в домре, трактуются некоторыми исследователями как коренные, сущностные изменения вида. Так, В. А. Вольфович в учебном пособии «Русские национальные музыкальные инструменты: устные и письменные традиции» пишет о непримиримом противоречии между устной и письменной культурами и, не утруждая себя подбором научно обоснованных доказательств, утверждает, будто андреевский оркестр сформирован «исключительно на европейских музыкальных традициях»,[43]43
  Вольфович В. А. Русские национальные музыкальные инструменты: устные и письменные традиции / В. А. Вольфович. – Челябинск: Челябинский гос. институт культуры и искусств, 1997. Изд. 2-е, испр. и дополн. – стр. 190.


[Закрыть] весьма далеких от «коренных народных музыкальных традиций россиян» [там же, стр. 176]. Ему возражает М. И. Имханицкий, утверждая, что усовершенствованные и реконструированные русские народные инструменты «не утратили основные свойства своих фольклорных прототипов. Первое – они сохранили характерный, только им присущий тембр звука. Второе – теми же, что и в прототипах, остались основные приемы игры. Третье – не были изменены главные конструктивные особенности и форма инструментов. Все это позволило сохранить их способность к полноценной передаче народных песен, наигрышей, танцевальной фольклорной музыки».[44]44
  Имханицкий М. И. История исполнительства на русских народных инструментах / М. И. Имханицкий – М.: изд-во РАМ им. Гнесиных, 2002. – стр. 123.


[Закрыть] И с этой точкой зрения можно вполне согласиться.

Тот факт, что андреевские балалайки сразу же прижились в практике народных исполнителей, не потребовав от них специального переучивания, говорит сам за себя: балалайка осталась той же, лишь облагородилась внешне и содержательно. «Звуковые качества усовершенствованного инструмента, – пишет М. И. Имханицкий, – оказались более яркими, <...> звучание стало более насыщенным, громким, тембр – звонче, интонация чище, чем на фольклорном инструменте».[45]45
  Имханицкий М. И. У истоков русской народной оркестровой культуры / М. И. Имханицкий. – М.: Музыка, 1987. – стр. 55.


[Закрыть]

На наш взгляд, в деятельности В. В. Андреева следует видеть не создание новой, а развитие народной традиции, приведение ее в соответствие с современными представлениями о музыкальных ценностях. К. А. Вертков отмечает в этой связи, что одной из существеннейших причин, способствовавших проникновению андреевской балалайки и балалаечно-домрового оркестра в народный музыкальный быт, явилось удивительное их соответствие музыке, которая пользовалась в это время наибольшей популярностью среди широких слоев любителей.[46]46
  Вертков К. А. Русские народные музыкальные инструменты / К. А. Вертков. – Л.: Музыка, 1975. – стр. 189.


[Закрыть] Современники подсчитали, что в год 10-летнего юбилея Великорусского оркестра В. В. Андреева только в Петербурге насчитывалось около 20000 любителей, игравших на усовершенствованных балалайках [там же, стр. 190].

Деятельность реформатора русского народного инструментария подвергалась и другой критике со стороны «блюстителей чистоты народной культуры». Обвинения состояли, с одной стороны, в претензиях по поводу отхода от народных традиций, в подражании Западу, а с другой – наоборот, в отвлечении народа от истинной (то есть академической) культуры.

Эти проблемы лежат в основе известного противостояния и даже противоборства поборников трех– и четырехструнного вариантов русской домры. Это противоборство происходило не только в области теоретических размышлений, но и в форме открытой борьбы. Свидетельство тому – полемика в российской прессе. К примеру, создатель четырехструнной домры Г. П. Любимов, доказывая национальную исконность домры собственной конструкции и ее преимущества перед андреевской, писал: «То балалаечное баловство, которое проделывалось в бесчисленных великорусских оркестрах, насажденных В. В. Андреевым, не может, конечно, учитываться как серьезное дело по насаждению музыкальной культуры в массах, да эта задача не особенно и интересовала насадителей великорусских оркестров».[47]47
  Любимов Г. П. Музыкально-инструментальная работа: организация, методика, репертуар нар. инстр. кружков / Г. П. Любимов – М.: 1927.  – стр. 57.


[Закрыть]

В этой оппозиции ярко проявилась разница в видах академизации (естественная академизация и культурная экспансия). В творчестве андреевцев ощущается последовательное следование традициям исполнительства: репертуар, художественно-выразительные средства происходили из традиционной практики и только потом переосмысливались и развивались. В отличие от них четырехструнники преимущественно использовали заимствованный репертуар (в основном скрипичный) и адекватные средства передачи, что демонстрирует приемы культурной экспансии. Однако, в конечном счете, оба вида домрового исполнительства имели позитивную направленность, так как в целом способствовали развитию национального искусства.

К числу вопросов, поставленных перед В. В. Андреевым музыкальной критикой, относятся следующие: 1) Зачем совершенствовать и возрождать музыкальные орудия народа, которые он сам оставил и заменил другими? 2) Потеряли ли свое народное значение усовершенствованные и цивилизованные великорусские инструменты? 3) Почему русский оркестр состоит из разновидностей инструментов, тогда как в народе существует только один вид балалайки? 4) Почему в оркестре используется принятая в европейской музыке гармонизация и аранжировка? 5) Почему великорусский оркестр, кроме народной музыки, играет и переложения, и попурри на различные темы? 6) Верно ли, что балалаечное искусство порождает дилетантизм в музыке и вызывает упадок музыкальных вкусов?[48]48
  Андреев В. В. Материалы и документы / В. В. Андреев; сост., текстолог. подготовка, примеч. Б. Б. Грановского. – М.: Музыка, 1986. – стр. 90-96.


[Закрыть]

В нескольких статьях В. В. Андреев ответил на эти вопросы. В частности, он писал о том, что русский народ никогда не оставлял своих инструментов, но в силу объективных причин они отстали в своем развитии от европейских инструментов, перестали соответствовать «культуре переживаемой эпохи», и потому их реконструкция стала естественным результатом реализации потребности народа в обновленном инструментарии. Усовершенствованные инструменты не могли потерять своего народного значения в силу того, что на этих инструментах музыканту играть значительно легче. Кроме того, усовершенствование инструментов коснулось лишь качественной стороны (об этом говорилось выше). Практика создания разновидностей инструментов существовала на Руси издревле: известно, что еще в XVI-XVII веках у скоморохов использовались разновидности домры: домра басистая, домра малая, или домришка. Именно на основании этих данных были созданы разновидности домр и балалаек, что никак не противоречит народной практике.

В отношении гармонизации народных мелодий В. В. Андреев отметил, что придерживается мнения о возможности и даже необходимости использования трех видов гармонизации и аранжировки: во-первых, чисто в народном стиле, во-вторых, с помощью внесения разнообразия в народный стиль и, в-третьих, в стиле общеевропейской традиции. Последний вид, хотя пока и недоступен для восприятия широкой публикой, но, по убеждению В. В. Андреева, настанет время, когда вкус народа разовьется до такого понимания.

Верность народным традициям в первых обработках народных мелодий, сделанных для Великорусского оркестра, подтвердил позже известный специалист в области народной музыки А. С. Илюхин. В частности, он пишет: «Оценивая обработки русских народных песен Н. П. Фомина, необходимо прежде всего отметить как важнейшее их достоинство – полное соответствие принципов обработки тематического материала духу народной песни. Автор использует характернейшие приемы развития, свойственные русской песне...».[49]49
  Илюхин А. С.  Материалы к курсу истории исполнительства на русских народных музыкальных инструментах. Вып. 1 / А. С. Илюхин. – М.: ГМПИ. им. Гнесиных, 1971. – стр. 21.


[Закрыть]

Обвинения в отношении к репертуарной политике В. В. Андреев отвергает, заметив, что не видит смысла в ограничении репертуара лишь народными мелодиями, так как усовершенствованный оркестр имеет возможность без искажений исполнять классические произведения, и тем самым удовлетворяются современные потребности народа. Последнее обвинение в дилетантизме исполнителей на усовершенствованных домрах и балалайках он отклонил, заметив, что дилетантизм не есть признак исполнения на народных инструментах и что он может проявляться в любом виде инструментального исполнительства. Главное же состоит в том, что «дело совершенствования и распространения народных инструментов и песен – дело живое, почвенное и является внутренней назревшей потребностью самой нации».[50]50
  Андреев В. В. Материалы и документы / В. В. Андреев; сост., текстолог. подготовка, примеч. Б. Б. Грановского. – М.: Музыка, 1986. – стр. 48.


[Закрыть]

Этот факт отмечается многими исследователями истории русского народного инструментализма. Так, М. И. Имханицкий пишет, что создание усовершенствованной балалайки по-своему отразило не только общественную музыкальную потребность в возрождении и культивировании традиций русской народной музыки, но и воплотило идеи музыкального просветительства.[51]51
  Имханицкий М. И. У истоков русской народной оркестровой культуры / М. И. Имханицкий. – М.: Музыка, 1987. – стр. 47.


[Закрыть]

Деятельность основоположника коллективной игры на струнных народных инструментах поддерживалась большим количеством последователей как в России, так и за рубежом (во всех странах, где гастролировал оркестр В. В. Андреева). Андреевскую балалайку, по свидетельству современников, можно было встретить в любом уголке необъятной России. Поэтому неудивительно, что традиция академического исполнительства на усовершенствованных инструментах быстро распространялась по всей стране. По свидетельствам исследователей, в начале XX столетия на внутренний рынок России ежегодно поступало около 200000 балалаек и домр на общую сумму, достигавшую полутора миллионов рублей.[52]52
  Вертков К. А. Русские народные музыкальные инструменты / К. А. Вертков. – Л.: Музыка, 1975. – стр. 188.


[Закрыть]

Своеобразной самостоятельной ветвью народного творчества стало исполнительство на гармониках. Разновидности гармоник вплоть до конца XIX столетия не считались русскими народными инструментами, хотя было общепризнано, что гармоника является самым распространенным в народе инструментом. Как и в балалаечном исполнительстве, в гармонно-баянном искусстве был свой образец для подражания. Им стал оркестр хроматических гармоник Белобородова-Хегстрема. Именно в нем основное развитие получила академическая традиция исполнительства, и именно с него она начала свое победное шествие, будучи уже в XX столетии поддержанной государственной властью Страны Советов.

Изобретатель первой в России хроматической гармоники Н. И. Белобородов, заложивший основы коллективной игры на гармониках, передал в 1900 году руководство созданного им оркестра своему ученику В. П. Хегстрему, продолжившему развитие академической традиции. В. П. Хегстрем ввел в оркестр усовершенствованные хроматические инструменты собственной конструкции. Кроме того, в коллективе использовались специально изготовленные разновидности оркестровых гармоник, различавшихся по диапазону.

Большое внимание в этом оркестре уделялось учебной работе. Характерной чертой было то, что все участники, преимущественно рабочие тульских заводов, играли только по нотам. Это отличало данное объединение гармонистов от всех других, существовавших в это время. Спонтанно складывались основные формы организации занятий. Наряду с общими репетициями, проводились сыгрывания по партиям, а также шли индивидуальные занятия.

Репертуар оркестра включал обработки народных песен и танцев, популярные марши и танцевальные пьесы. Появлялись в его репертуаре и переложения произведений отечественных и зарубежных композиторов: Увертюра «Пиковая дама» Ф. Зуппе, отрывки из оперы «Иван Сусанин» М. И. Глинки, Фантазия Ш. Гуно на темы из оперы «Фауст». Так закладывались основные направления современного репертуара. В нем отчетливо прослеживается тенденция к выполнению социального заказа, направленного на удовлетворение художественных потребностей публики, воспитание эстетического вкуса, подъем художественной культуры масс.

Особого внимания заслуживает пропагандистская работа коллектива. Как справедливо отметил А. М. Мирек, в основе деятельности оркестра лежал не коммерческий подход, а увлеченность идеей, любовь к инструменту и музыке вообще.[53]53
  Мирек А. М. ... и звучит гармоника / А. М. Мирек – М.: Сов. композитор, 1979. – стр. 84.


[Закрыть] На протяжении десятилетий оркестр тульских гармонистов вел активную концертную деятельность, особенно в период руководства В. П. Хегстрема (1900-1920), гастролируя в Москве, Петербурге, Воронеже, Калуге, Пензе, Курске и других городах России. 10 декабря 1907 года состоялось уникальное событие для всего гармонно-баянного дела: оркестр под управлением В. П. Хегстрема с большим успехом выступил в Малом зале Московской консерватории. Это был первый случай, когда оркестр гармоник представлял свое искусство в «храме музыки» перед взыскательной публикой.

Тенденция к объединению гармонистов в коллективы оркестров и ансамблей, обусловленная как объективными, так и субъективными факторами, обозначенными выше, носит весьма устойчивый характер. Она проявилась не только в организации большого количества коллективов, но и в объединении многих из них на межколлективном уровне. С этой целью в 1906 году В. П. Хегстрем совместно с участниками своего оркестра организовал Первое российское общество любителей игры на хроматических гармониках. В 1910 году образовалось Первое товарищество волжских гармонистов под управлением Т. Пихаренко.

В репертуаре оркестров и ансамблей конца XIX – начала XX века были незатейливые народные мелодии, такие как «По улице мостовой», «Выйду ль я на реченьку», «Светит месяц», «Во саду ли, в огороде», попурри на широко известные темы из опер и оперетт, различные танцевальные мелодии на любой вкус – от «Барыни» и «Камаринской» до «Аргентинского танго» и вальса «Дунайские волны», а также модные в фабричной среде песни типа «Любовь Маруси» и «Маруся отравилась».

Своеобразно проявлялась пропагандистская функция оркестров и ансамблей гармоник, основанная прежде всего на пропаганде самого инструмента. В это время отношение к гармонике было весьма противоречивым. С одной стороны, признавалась ее массовая распространенность, с другой – в вину ей ставилось вытеснение старинных инструментов, в частности балалайки, и искажение народной песни. По выражению В. В. Андреева, гармоника «не только не способствовала передаче народной песни, но нанесла ей существенный вред...».[54]54
  Андреев В. В. Материалы и документы / В. В. Андреев; сост., текстолог. подготовка, примеч. Б. Б. Грановского. – М.: Музыка, 1986. – стр. 32.


[Закрыть] Поэтому национальную музыку в репертуаре гармонистов в тот период нельзя признать выражением традиции – это, скорее, дань моде, утвердившейся благодаря распространению популярной музыки. Гармоника постепенно нащупывала свое место в народном искусстве, она приспосабливалась к нему сама и оказывала влияние на особенности развития творческого процесса в рамках этого искусства. Говорить об успешной пропаганде национальной музыки средствами оркестров и ансамблей гармоник как о следствии внутреннего единства вида в то время вряд ли было возможно: пропагандировалась сама гармоника, а в качестве пропагандистского средства использовалась популярная в то время традиционная музыка.

В XIX веке, как отмечалось выше, разновидности гармоник еще не имели статуса русского народного инструмента. Отношение их к национальному инструментарию в общественном сознании сложилось лишь в XX столетии. Видимо, эго позднее обретение данного статуса дало основание В. М. Блоку утверждать, что оркестр, состоящий из одних гармоник, не является русским народным оркестром, хотя при этом он обладает своей специфической выразительностью.[55]55
  Блок В. М. Оркестр русских народных инструментов / В. М. Блок. – М.: Музыка, 1986. – стр. 22.


[Закрыть] К данному выводу автор приходит на основе структурного анализа составов оркестров (национального, симфонического и духового), тогда как народный характер оркестра гармоник проявляется прежде всего в социальной сущности инструментария, на что В. М. Блок внимания не обращает.

Большинство оркестров и ансамблей рубежа XIX-XX веков были профессиональными коллективами, выступавшими не только на концертных площадках, но и в цирках, в парках, на ярмарках и народных гуляньях. Это не было случайным: получение профессионального статуса диктовалось условиями существовавшего общественно-политического строя, и прежде всего отсутствием экономической поддержки со стороны царского правительства. Оркестры и ансамбли в лице своих представителей были вынуждены заниматься профессиональной (по форме ее организации) деятельностью, хотя сами они были еще далеко не профессиональными по своему художественному уровню.

В данной связи необходимо отметить, что совершенствование и изменение инструментария – закономерный исторический процесс, который имел место всегда. В этом смысле реформы В. В. Андреева также предстают как естественные и необходимые.

Подводя итоги вышесказанному, обратим внимание на следующее:

• в конце XIX – начале XX века в России в лучших коллективах исполнителей на народных инструментах происходило становление академических традиций; в них появлялись важнейшие нововведения, связанные с академизацией: такие как переход к письменной системе хранения и передачи музыкальной информации с помощью нотной системы знаков, хроматизация инструментария (балалайки, домры, гуслей, гармоники), создание оригинального репертуара для русских народных инструментов и оркестров, в основе которого используются унифицированные ладовые системы; со временем выработанные в этих коллективах традиции обрели устойчивую тенденцию, получив распространение в других оркестрах и ансамблях, а также в сольном исполнительстве;

• становление академических традиций происходило одновременно с другими встречными процессами – например, с отказом от некоторых фольклорных традиций, связанных с типично фольклорным мышлением, ибо изменившиеся социальные условия существования художественного творчества способствовали серьезным преобразованиям в общественном сознании масс;

• отход от фольклорных традиций ни в коем случае не означал изменения народных традиций: академическая традиция не нивелирует народную, а развивает ее;[56]56
  Фольклорные традиции, как и академические, не являются ни синонимом, ни антитезой народным традициям.  Фольклорные традиции всегда окрашены  элементами синкретичности, как главной чертой в характеристике народного мышления. Тогда как академическое искусство выступает носителем дифференцированного мышления, которое в музыке можно назвать интонационным.


[Закрыть] продемонстрированные на примерах известных оркестров преобразования способствовали упрочению социального статуса народных инструментов, росту их социальной значимости, укреплению национального своеобразия и повышению художественного уровня, – все это, в конечном счете, свидетельствует о сохранении и развитии народных традиций.

Заключение

Важнейшей тенденцией развития русского национально-инструментального искусства в XIX-XX столетии, как было показано выше, является его академизация, под которой понимается процесс эволюционирования синкретичного фольклорного мышления, языка и творчества в универсальную систему академического искусства. В ходе наблюдения, эмпирического и теоретического анализа процессов академизации, происходящих в русском народно-инструментальном музыкальном искусстве, обнаружены тенденции, которые при сопоставлении их с отдельными традициями, сложившимися в истории западноевропейского и отечественного искусства, представляются устойчивыми закономерностями. К ним можно отнести десинкретизацию музыкального мышления и языка, унификацию и дифференциацию образных, интонационных, стилистических сфер музыкального искусства.

Анализ закономерностей академизации показывает их взаимную детерминированность, а потому их процессуальность в ходе структурирования приобретает устойчивый характер.

Предпосылками появления в российском национальном инструментализме XIX столетия академических тенденций стали глубокие изменения социальных и художественных условий его функционирования. Катаклизмы российского общества этого периода в первую очередь способствовали обострению национальных чувств народа. Патриотическое движение 1812 года, демократические тенденции 60-х годов, обусловленные освобождением крестьянства от крепостного права, активизация общественной жизни во второй половине XIX века – все это благотворно сказалось на активизации национального начала во всех сферах жизнедеятельности общества. Эти изменения в мировоззрении россиян не могли не затронуть процессы демократизации отечественного искусства в целом.

В это время высокого художественного уровня достигли практически все жанры академического музыкального искусства: опера, балет, симфоническое и камерное творчество. В стране начинает складываться система музыкального образования (Московская и Петербургская консерватории, ряд средних профессиональных учебных заведений в «столицах» и губернских центрах, Бесплатная музыкальная школа Балакирева-Ломакина и их последователи), появляется ряд общественных музыкальных организаций (Русское музыкальное общество со своими региональными подразделениями, Русское хоровое общество, Музыкально-теоретическая библиотека, Общество русских драматических писателей и оперных композиторов и др.), формируется собственная национальная школа музыкального искусства, приобретающая поистине мировое значение.

Сложившиеся в русском классическом искусстве академические традиции постепенно охватывали все более широкие слои населения страны. Изменялись не только формы и содержание отношений народа и искусства, но и художественные представления народа, его эстетические ценности. Наконец, процессы академизации стали постепенно проникать и в более консервативные фольклорные традиции, распространяясь в том числе и на национальный инструментализм.

Популярные в то время в народе традиционные и новые музыкальные инструменты (балалайка, многочисленные разновидности гармоник, гусли, гитара и др.) постепенно совершенствовались, становились хроматическими и темперированными. Потребность в хроматизации и темперации возникала в ответ на развитие «слуха нации» (Б. В. Асафьев), обогащение средств музыкальной выразительности и появление новых художественных форм и жанров. Кроме того, изобретение и применение в практике более совершенных технологий изготовления музыкальных инструментов способствовало их внедрению в производство национального инструментария.

Стали изменяться традиционные формы и методы музыкальной педагогики. Основанная ранее исключительно на устной системе передачи опыта исполнительства и творчества, народная педагогика постепенно заимствовала у русского академического искусства присущие ему письменные формы передачи художественной информации (различные виды табулатуры, а затем и нотную систему коммуникации). Развивающийся процесс академизации естественно вызвал к жизни стремление народных музыкантов к профессионализации. В недрах народного творчества все активнее формировались новые способы передачи художественного опыта. Стихийно складывалась закономерная тенденция к объединению музыкантов: в коллективах исполнителей на народных инструментах стали актуализироваться учебные, воспитательные, художественно-эстетические, коммуникативные, гедонистические и иные функции. Выделение самостоятельных социальных функций также явилось следствием десинкретизации фольклорного творчества.

Народные традиции исполнительства, педагогики, творчества и производства музыкальных инструментов преобразовывались в соответствии с изменениями социальных представлений о звуко-художественных идеалах, что является естественным процессом эволюции музыкального мышления общества. Анализ показывает, что изменения, происходившие в функционировании народного музыкально-инструментального искусства на рубеже ХIХ-ХХ веков, не изменили сущности этого искусства, а лишь привели национально-инструментальное творчество в соответствие с требованиями времени.