Текст книги "1900. Русские штурмуют Пекин"
Автор книги: Дмитрий Янчевецкий
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Попытку приобрести морскую базу в Китае (на побережье провинции Чжэцзян) предприняла в 1899 году даже Италия, пославшая в китайские воды эскадру. Однако престиж Италии после поражения в войне с Эфиопией был крайне низок, поэтому ничем не подкрепленные притязания итальянцев смогло отвергнуть даже китайское правительство.
Таким образом, к концу XIX века Китай был поделен на сферы влияния крупнейших империалистических держав. Сфера влияния Франции охватывала южные провинции Юньнань, Гуанси, Гуандун и остров Хайнань; Англии – район реки Янцзы и ее притоков; Германии – Шаньдун; России – Маньчжурию и районы севернее Великой Китайской стены; Японии – провинцию Фуцзянь (в ее сферу влияния фактически входила и Корея).
Экономика Китая находилась под сильнейшим влиянием иностранного капитала. С 1894 по 1898 год Китай получил семь иностранных займов на общую сумму 54 млн фунтов стерлингов. Одним из важнейших средств подчинения китайской экономики иностранным державам было строительство железных дорог и капиталовложения в разработку крупных месторождений полезных ископаемых, в гораздо меньшей степени – строительство мануфактур. В общей сложности Англия получила право на строительство железных дорог протяженностью 2800 км, Россия – 1530 км, Германия – 720 км, Бельгия – 650 км, Франция – 420 км, США – 300 км.
Проникновение иностранного влияния, подчинение страны заморским державам и продолжающееся обнищание населения вызвали недовольство у китайцев из всех социальных слоев. Голод и стихийные бедствия 1898 года вызвали восстания крестьянства и бедноты в ряде провинций Китая: в Аньхой, Цзянси, Сычуань и других.
Зачинщиками и организаторами выступлений были многочисленные тайные общества, весьма традиционные для Китая. Наиболее массовым из них являлось общество «Ихэцюань», что значит «Кулак, поднятый во имя мира и справедливости»; в 1899 году оно получило название «Ихэтуань» («Отряды мира и справедливости»). Основную массу участников этого движения составляли разорившиеся крестьяне, ремесленники, низы образованного слоя («шеньши»). Наибольшее влияние оно приобрело в северных и северо-восточных районах Китая, особенно в Шаньдуне, где в 1898 году произошли первые антинемецкие выступления.
В марте 1899 года германские войска оккупировали город Ичжоу в Шаньдуне, что вызвало возмущение китайцев по всей стране. Назначенный в декабре 1899 года губернатором Шаньдуна сановник Юань Шикай (бывший китайский представитель в Корее) совместно с германской карательной экспедицией организовал расправы над повстанцами. Однако движение не прекратилось – более того, с октября 1898 по май 1900 года оно выплеснулось за пределы Шаньдуна, охватив провинцию Чжили, а к сентябрю 1901 года – провинцию Шаньси и значительную часть Маньчжурии. Центром восстания стал район Пекин – Баодин – Тяньцзинь.
В мае 1900 года повстанцы разрушили принадлежавшую Германии железную дорогу около Баодина, что послужило толчком ко всеобщему восстанию. Многочисленные отряды повстанцев стали стягиваться к Пекину и Тяньцзиню и 14 июня при поддержке перешедших на их сторону правительственных войск заняли Пекин.
Иностранные послы потребовали от китайского правительства решительной борьбы с повстанцами. Под предлогом охраны дипломатических миссий в Тяньцзине были высажены войска европейских государств, 10 июня отсюда на Пекин выступил объединенный двухтысячный отряд под командованием английского адмирала Сеймура. Встретив сопротивление повстанцев, отряд Сеймура не достиг Пекина и 26 июня отступил обратно в Тяньцзинь, где в течение некоторого времени был вынужден выдерживать осаду в строениях китайского арсенала.
Тем временем у фортов Таку собралась интернациональная англо-франко-русско-японо-германская эскадра. 16 июня командующему укреплениями был предъявлен ультиматум с требованием о сдаче. На следующий день после отказа китайцев от капитуляции союзники атаковали форты, которые были захвачены после длительной бомбардировки и штурма.
20 июня императрица Цы Си, вопреки позиции части сановников, подписала эдикт, объявляющий войну всем иностранным державам, участвовавшим в интервенции. С повстанцами-ихэтуанями было установлено перемирие. В тот же день в Пекине был убит германский посланник фон Кеттелер, вопреки предупреждениям китайских властей покинувший посольский квартал. Иностранным посольствам было предложено покинуть Пекин, но они отказались выполнить это требование. Началась почти двухмесячная осада посольского квартала в Пекине.
14 июля объединенный отряд иностранных держав занял Тяньцзинь. Тем временем начались боевые действия на границе Маньчжурии и России, повстанческие отряды и подразделения регулярной китайской армии атаковали КВЖД и попытались переправиться через Амур. Одновременно в Шанхае высадились английские, а вслед за ними французские и немецкие войска.
6 августа 1900 года началось наступление на Пекин объединенной армии пяти держав, насчитывавшей в общей сложности 19 000 солдат, из них 8 тысяч японских, 5 тысяч русских, 3 тысячи английских (индийских), 2 тысячи американских и 800 французских (аннамитские стрелки). Кроме того, в кампании приняли участие символические контингенты от Италии и Австро-Венгрии – по 50 человек. Германские войска, несмотря на страстное желание кайзера, не смогли принять участие в этом походе – они были скованы операциями в Шаньдуне, а отправленное 27 июля из рейха семитысячное подкрепление еще не успело прибыть.
14 августа союзная армия вошла в Пекин и сняла осаду с посольского квартала. Еще 7 августа китайское правительство, бежавшее в Сиань, обратилось к правительствам иностранных держав с просьбой о мире. 6 сентября императрица Цы Си издала указ, возлагавший всю ответственность за события на повстанцев-ихэтуаней. Императорские войска получили приказ совместно с войсками интервентов подавить народное восстание.
27 сентября в Пекин прибыл германский фельдмаршал Вальдерзее, назначенный кайзером командующим всеми немецкими войсками в Китае. Судя по всему, фельдмаршал не отличался большим умом – он сразу же потребовал себе поста главнокомандующего объединенными союзными силами как представитель наиболее «пострадавшей» державы. Представители остальных стран с радостью согласились передать немцу всю грязную работу по руководству карательными экспедициями. В этом Вальдерзее преуспел – между 12 декабря 1900-го и концом апреля 1901 года им было организовано 45 экспедиций, в 35 из которых участвовали только немецкие солдаты.
Россия, формально находящаяся с Китаем в союзнических отношениях, предпочла уклониться от участия в этих акциях. Русские войска покинули Пекин вскоре после захвата китайской столицы интервентами, еще до прибытия сюда Вальдерзее. Позднее Россия настаивала на выводе иностранных войск из Китая – но в то же время ее войска продолжали оккупировать Маньчжурию, что обостряло противоречия между Россией и другими державами. Вдобавок в октябре – ноябре 1900 года русские войска без противодействия китайцев заняли строящийся на английские деньги порт Нючжуан и участок железной дороги Шанхайгуань– Пекин, а также всю южную Маньчжурию до границы провинции Чжили. Идя еще дальше, командующий Приамурским военным округом генерал Гродеков предлагал не возвращать Китаю правый берег Амура, ибо «китайцы очень скоро войдут в силу, будут в состоянии со своего берега разгромить наши поселения и сделают для нас невозможным всякое сообщение по названной реке» [27]27
Цит. по: Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1. С конца XVI в. по 1917 г. – М.: Мысль, 1973. – С. 208.
[Закрыть].
Лишь 7 сентября 1901 года китайское правительство подписало так называемый «Заключительный протокол», предусматривавший уплату Китаем контрибуции в 450 млн лян (а с процентами до 1940 года – 980 млн лян, или 15 млрд рублей золотом), уничтожение укреплений Дагу, запрещение на два года ввоза оружия в Китай и предоставление иностранным государствам права держать войска для постоянной охраны посольств.
8 апреля 1902 года наконец-то было подписано русско-китайское соглашение о выводе русских войск из Маньчжурии. По нему Россия обязалась вернуть Китаю железную дорогу Шанхайгуань – Инкоу – Синьминьтун, а Китай в свою очередь не должен был «приглашать другие державы участвовать в охране, постройке и эксплуатации»дороги и позволять «иностранным державам занимать возвращаемую русскими территорию». Россия должна была в течение шести месяцев вывести свои войска из юго-западной части Мукденской провинции, в следующие шесть месяцев – из остальной части Мукденской провинции, а еще в следующие шесть месяцев (то есть с 8 апреля по 8 октября 1903 года) – все войска из провинции Хэйлунцзян, «буде не возникнет смут, и образ действий других держав тому не воспрепятствует» [28]28
Там же. С. 220.
[Закрыть].
Однако 18 апреля 1903 года китайскому правительству были предъявлены дополнительные условия выполнения Россией соглашения – не допускать экономической деятельности иностранцев на очищаемых от русских войск территориях и не отчуждать их в пользу иностранных держав. Китай отказался выполнять эти условия, а 12 августа 1903 года через японского посланника в Петербурге был передан японский проект соглашения по Корее и Маньчжурии. Он предусматривал признания Россией исключительных прав Японии в Корее и одновременно – равных с Россией экономических прав в Маньчжурии (за Россией признавались лишь преимущественные права в железнодорожном строительстве). В ответ российское правительство 5 октября предъявило Японии свой проект соглашения, который оставлял Маньчжурию целиком в русской сфере влияния, признавая лишь японские интересы в Корее – причем без права вводить туда войска без консультаций с Россией и вообще использовать территорию Кореи в стратегических целях. Вся территория севернее 39-й параллели объявлялась нейтральной, ни одна из сторон не могла держать там какие-либо вооруженные силы (5-й и 6-й пункты проекта).
21 декабря последовал японский ответ, выражавший несогласие с нейтрализацией Кореи и запрещением Японии использовать ее в военных целях. 6 января 1904 года Япония получила ответ России. Она продолжала настаивать на 5-м и 6-м пунктах октябрьского проекта, предлагая в обмен отказ от исключительных прав в Маньчжурии: Россия «не будет чинить препятствий Японии и другим державам в пользовании правами и преимуществами, приобретенными в силу существующих договоров с Китаем, за исключением устройства сеттльментов» [29]29
Романов Б. А.Очерки дипломатической истории Русско-японской войны. 1895–1907. – М. – Л.: Изд. Академии наук СССР, 1955. – С. 251.
[Закрыть].
В ответ на это предложение 13 января 1904 года Япония фактически выдвинула ультиматум России: ее окончательными условиями были полная свобода рук в Корее и признание равных прав всех государств в Маньчжурии.
Российский ответ на этот ультиматум был сформулирован в самом конце января и выдержан в примирительных тонах: Россия соглашалась на равенство прав всех держав в Маньчжурии при условии сохранения территориальной целостности Китая, отказывалась от требования нейтральной зоны в Корее, но продолжала настаивать на неиспользовании территории Кореи в стратегических целях.
Текст ответа был окончательно утвержден 2 февраля и на следующий день отправлен в двух экземплярах – один по телеграфу непосредственно в Токио, другой через Порт-Артур. 4 февраля об отправке ответа был официально извещен японский посол в Петербурге Курино. Однако на следующий день Курино получил указание из Токио: «…ввиду промедлений, остающихся большей частью необъяснимыми… прекратить настоящие бессодержательные переговоры»и прервать дипломатические сношения с российским правительством. Позднее выяснилось, что телеграмма русскому послу в Японии Розену еще 3 февраля была задержана на телеграфе в Нагасаки и достигла адресата лишь 7 февраля.
6 февраля японский министр иностранных дел Комура заявил американскому послу, что война будет объявлена только после отъезда из Токио русского посольства и что у Японии «нет намерения открывать военные действия до объявления войны» [30]30
Там же. С. 267.
[Закрыть].
Менее чем через двое суток, в ночь на 8 февраля 1905 года, японский флот внезапно атаковал русские корабли в Порт-Артуре, а утром предъявил требование капитуляции стационерам в Чемульпо. 10 февраля в письме своему сыну американский президент Теодор Рузвельт писал: «И между нами – ибо ты не должен говорить об этом никому, – я был в высшей степени рад японской победе, ибо Япония играет в нашу игру» [31]31
Там же, со ссылкой на кн.: Pringle Н.Theodore Roosevelt. New York, 1931. Р. 375.
[Закрыть].
В мире есть высшая справедливость – и тридцать восемь лет спустя эта игра аукнется Америке в Перл-Харборе…
Но зададим же более насущный ныне вопрос: чем же закончилась «большая игра» великих держав за Китай и какой из методов ее ведения оказался наиболее эффективным?
Россия, делавшая ставку на политическое проникновение, подкрепленное военной силой, до конца XIX века добилась заметных успехов – но в начале XX века была остановлена Японией, применившей обратную пропорцию: грубая военная сила, подкрепленная хорошо продуманными политическими действиями.
Финансово-экономические методы, подкрепленные военной силой, на рубеже веков выглядели гораздо эффективнее. Но в 1930-х годах Англия и Франция точно так же оказались беспомощны перед японской грубой силой, как и Россия тремя десятилетиями ранее. А еще десять лет спустя круг замкнулся: японская военная мощь в свою очередь была повергнута американской военной мощью, подкрепленной мощью экономической.
На Тихом океане – но не на континенте, где возобладала идеология, принесенная в Китай из революционной России в 1920-х годах. Сорок лет спустя после поражения России в войне с Японией Советский Союз не только взял реванш – он добился гораздо большего, дав Китаю свой образ и сотворив из него свое подобие. Точно так же, как Испания когда-то принесла в Америку свой язык и свою культуру.
Где сейчас испанская (а тем паче Римская) империя. А большая часть Америки до сих пор исповедует католицизм, говорит по-испански и именуется Латинской. И не будет ли через несколько веков (а может, и десятилетий) вопрос о победителе поставлен по-другому: игру в Китае выиграл Китай – а вот кому удалось ее не проиграть?
Владислав Гончаров
От издателя
Император Петр Великий, основав Санкт-Петербург у берегов Балтийского моря, прорубил для России окно в Европу и дал ей выход на простор Атлантического океана, но проникновенный взор Великого Преобразователя уже тогда устремлялся на Восток.
В царствование Государя Императора Николая II Россия открыла себе широкие двери и на Восток к Тихому океану – занятием Порт-Артура, на берегах Желтого моря, в 1898 году.
Постройка Великого Сибирского железнодорожного пути и Маньчжурской железной дороги сковала Порт-Артур с Петербургом непрерывной цепью рельс и, соединив берега двух океанов, положила начало новой истории для Восточной России и Северного Китая.
Не успели русские устроить свою новую колонию на Квантуне, как неожиданно грянуло восстание боксеров, потрясшее весь Север Китая и Маньчжурию, и русские войска впервые появились «у стен недвижного Китая» – в Таку, Тяньцзине, Пекине и Мукдене.
В книге «У стен недвижного Китая» автор дает, в большинстве случаев как очевидец, описание военных действий русских и союзных войск, спасавших европейцев из очага восстания боксеров. Таким образом, в настоящем издании нашли себе место живые картины: штурма фортов Таку, экспедиции адмирала Сеймура, эпопеи Тяньцзиньской осады, соединенного похода международных войск на Пекин, завершившегося занятием столицы богдыхана, при штурме которой автор был проводником русского передового отряда.
Войско Белого Царя в столице богдыхана
Для усмирения Маньчжурии и спасения Маньчжурской железной дороги Россия была вынуждена занять своими войсками Маньчжурию и ее столицу – Мукден.
В книге дано описание похода на Мукден и изложены первые труды русских по восстановлению в Маньчжурии порядка, законности и спокойствия.
Спешно написанные при боевой обстановке отрывочные корреспонденции, помещенные в 1900 году на страницах «Нового Края», приведены ныне автором в стройную систему: путем введения вновь написанных глав установлена связь событий, самые же события получили должное освещение. Таким образом, перед читающей публикой впервые появляется законченный исторический очерк событий боксерского восстания в Китае с момента их возникновения и со всеми их последствиями для России до настоящего времени.
Мы почти не знаем, что делается за многовековыми стенами издавна уединившегося и ныне растревоженного Европою Китая. А между тем из всех государств, граничащих с Россиею, Китай является нашим главным и древнейшим соседом: мы имеем общую пограничную линию на протяжении 9000 верст от Ташкента до Владивостока. Добрые отношения между Россией и Китаем, 200 лет не омрачавшиеся ни одною войною, с каждым днем становятся более тесными, разнообразными и сложными. Будем надеяться, что эти связи останутся неизменно дружественными для блага обоих великих соседних народов.
П. А. Артемьев
От автора
Широкое содействие, оказанное моему труду Главным начальником Квантунской области генерал-адъютантом Е. И. Алексеевым, дало возможность этой книге появиться на свет в том виде и в тех размерах, в каких она была задумана автором, желавшим дать описание блестящей деятельности русских на Дальнем Востоке в пору испытаний.
Два образованнейших китайца – компрадор Русско-Китайского банка в Порт-Артуре г. Фон Вай Хин и г. Ливачан, вполне сочувствуя изданию книги, написанной в духе вековой русско-китайской дружбы, оказали щедрую материальную поддержку в самом начале издания.
Следующие лица любезно предоставили в распоряжение автора свои коллекции фотографий, снятых во время военных действий в Китае: доктор И. В. Падлевский, сестра милосердия Люси Пюи-Мутрэйль, подполковник 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Муравьев, фотограф В. С. Мацкевич, капитан Мошинский, поручик Люпов, лейтенант Родионов, лейтенант Бурхановский, консул А. Н. Островерхов, вице-консул П. Г. Тидеман, инженер В. К. Якобсон, Н. К. Эльтеков и др., – которым автор выражает глубокую благодарность.
Из всех книг, посвященных иностранными авторами китайской войне 1900 года, выдающимся явилось сочинение английского корреспондента Генри Сэвэдж-Лэндора «China and the Allies», роскошно изданное в Лондоне и дающее наиболее точную и беспристрастную хронику событий. Для русских читателей эта книга интересна тем, что ее автор подробно и весьма сочувственно описывает труды и значение русских в этой войне.
С любезного согласия г. Лэндора наиболее интересные иллюстрации его издания помещены также в моей книге.
В русской литературе появились обстоятельные сочинения капитана А. В. Полторацкого, капитана К. К. Кушакова, ротмистра Ю. Л. Ельца, доктора В. Н. Корсакова и замечательный труд молодого профессора Владивостокского института восточных языков А. В. Рудакова «Общество Ихэтуань», представляющий не только в России, но и за границей первое научное исследование вопроса о боксерах в Китае. Указанные сочинения послужили мне материалами при обработке моего дневника.
Книга «У стен недвижного Китая» не лишена многих пробелов и недочетов, за которые автора извинит китайское изречение:
«В книге не скажешь всех слов – словами не скажешь всех мыслей».
Дмитрий ЯнчевецкийС.-Петербург, 1902 г.
Первая часть
Тяньцзинь
Бал в Порт-Артуре
14 мая 1900 года
В воскресенье 14 мая [32]32
Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, все даты приводятся по старому стилю.
[Закрыть]1900 г. вице-адмирал Евгений Иванович Алексеев, за пять месяцев перед тем вступивший в управление Квантунскою областью и командование войсками и эскадрою, давал первый бал порт-артурскому обществу.
Это был чудный бал на берегах Тихого океана… Молодость и красота, чины и заслуги Порт-Артура, Дальнего и Талиенвана веселились в живой панораме туалетов всех цветов радуги, смеющихся лиц, пронизывающих взглядов и прекрасных плеч, в волнах неумолкаемых ласкающих звуков и в лучах электрических лилий…
Единственное украшение и утешение Квантуна – наши дамы явились в нарядном убранстве, в котором вкус спорил с оригинальностью. Были показаны самые последние моды Парижа, для чего были опустошены все магазины Артура. На элегантных костюмах дам было, кажется, больше цветов, чем растительности на всем Квантуне, и, наверное, больше бриллиантов, драгоценных камней и золота, чем в Золотой горе.
Я любовался на трех изящных граций, которые были одеты в одинаковые антично-простые костюмы и переносили меня в мир Эллады и муз.
Я видел перед собою воздушный туалет томных и неуловимых цветов, как вечер в Нагасаки; или черный туалет, таинственный и непроницаемый, как тропическая ночь; или великолепный алый костюм цвета самой бурной страсти или артурского зноя. Предо мной витал прелестный наряд, усыпанный незабудками, голубой цвет которого напоминал небо Японии; или строго выдержанный наряд в розах, с нежными красками которого не могла бы сравниться квантунская весна. Для передачи этого красивого миража, в который сумели облечься порт-артурские дамы с помощью своих китайских портных, – у меня не хватает ни слов, ни умения.
Тем более я не нахожу в себе никаких способностей для описания наружности, грации и чарующей любезности муз и терпсихор Ляодунского полуострова, прекрасных, как японские розы и китайские ненюфары.
На балу присутствовали среди гостей: начальник Тихоокеанской эскадры вице-адмирал Гильтебрандт, младший флагман контр-адмирал Веселаго, командир порта контр-адмирал Старк, генерал-майор Стессель, Порт-артурский окружный суд в полном составе, начальники отдельных частей и управлений. Кроме того, главным начальником края были приглашены на бал все кают-компании и офицеры всех частей, с их супругами, представители гражданских, городских и коммерческих учреждений и др.
Зал, гостиная и буфет блистали электричеством и оживленным обществом. Были гости из других городов. Между прочим, был талантливый гость из Кореи А. И. Павлов, занимающий там весьма ответственный дипломатический пост и получивший первый закал еще на палубе русского военного корабля для несения трудной службы в горниле Дальнего Востока.
Представительницей соседнего с Артуром города Чифу явилась прекрасная американка с черными глазами, в голубом платье, приятный цвет которого был чище и нежнее волн Печилийского залива, доставивших эту гостью на бал.
Мужчины всех форм и родов оружия, включая несколько меланхолических фраков, говорили дамам остроумнейшие слова, в которых было не меньше соли, чем в Бицзывоских соляных варницах, и тончайшие и деликатнейшие комплименты, не уступая в любезности самым ученым китайским мандаринам, которые также не были забыты внимательным хозяином бала и присутствовали на балу во главе с вновь пожалованным китайским генералом Тифонтаем, в дорогих шелках самых удивительных цветов и узоров.
Был старший механик Хо, старшина китайских купцов Фан, компрадор Русско-Китайского банка Фон и другие.
Хозяин праздника принимал гостей с искренним радушием русского боярина и никого не забывал своим вниманием.
Молодежь танцевала с увлечением.
Нетанцующие либо разместились в гостиной и буфете, где прохлаждающие напитки, вино и шампанское лились тропическим ливнем, либо укрылись в палатке, растянутой в саду за единственными вечно зелеными полями Квантуна – карточными.
Главный начальник Квантунской области генерал-адъютант вице-адмирал Е. И. Алексеев
Из зала, по искусственной галерее из флагов, гости выходили в фантастический сад, сверкавший тысячами фонарей и электрических лампочек, которые причудливыми линиями извивались по аллеям, между цветов, на деревьях, отражались в пруду и освещали уединенные беседки для уединенных бесед. Чудно был иллюминован «грот нежных вздохов и невольных признаний».
Тихая ночь, сад, усыпанный звездами электрических огней, гуляющие нарядные пары, звуки музыки, разнообразное общество, общее оживление и веселье – все сливалось в феерическую картину, которая происходила не в окрестностях Петербурга или Москвы, но в 10 000 верст от них, на конце пустынного и полудикого Ляодунского полуострова, у волн Тихого океана.
На этом балу были получены тревожные телеграммы из Пекина и Тяньцзиня.
– Скажите, пожалуйста, – обратился я к одному молодому иностранному дипломату, бывшему проездом из Пекина, – что такое там у вас в Китае происходит? Около Пекина боксеры напали на китайцев-христиан и сожгли их вместе с храмом. В Вэйхайвэе китайцы напали на английских офицеров и двух ранили. Что это значит?
– Это совершенно ничего не значит, – ответил дипломат, – в Китае подобные беспорядки происходят каждый год в какой-нибудь из провинций, и если им придавать значение, то в таком случае нам пришлось бы оккупировать Китай и держать в нем международную армию в несколько миллионов штыков во всех городах. Наш дипломатический корпус в Пекине никогда не обращает никакого внимания на все эти возмущения. Эти беспорядки в порядке вещей. Теперь в Пекине дипломаты гораздо более интересуются любительскими спектаклями и весенними скачками. А посланники собираются выезжать на дачу в Пэйтахо.
– Ну, а если события усложнятся? – полюбопытствовал я.
– Тогда адмиралы сделают морскую демонстрацию в Таку и вышлют интернациональный десант, который сделает веселую военную прогулку в Пекин. Мы устроим им торжественную встречу с музыкой и шампанским. Офицеров пригласим в число членов нашего клуба и будем с ними все лето играть в теннис. Осенью десант вернется на суда, и инцидент окончится так же, как он оканчивался раньше.
– Ну, а ваше мнение о нынешних китайских беспорядках? – спросил я знатного китайца-коммерсанта в длинном одеянии из тончайшего шелка бирюзового цвета.
– Какие китайские беспорядки? – переспросил он.
– Те, что теперь происходят в Печилийской провинции.
– Это другая провинция, которая нас не касается, – ответил коротко китаец.
Этот волшебный бал закончился красивым котильоном [33]33
Танец-игра, танцевался на мотив вальса, польки или мазурки. Ведущие совершали по залу тур вальса, после чего кавалер оставлял даму в центре зала, выбирал среди танцоров еще двух кавалеров, вместе с которыми составлял круг возле дамы. Дама должна была выбрать себе партнера для следующей фигуры. Котильон предоставлял танцующим множество возможностей для флирта, решительного объяснения и потому был любимейшим из бальных танцев. Одним из элементов котильона является известная детская игра «ручеек».
[Закрыть], программа которого делает честь его устроителям и дирижерам, выказавшим изобретательность и удивительную неутомимость во время танцев.
В продолжение котильона от имени хозяина праздника дамам были поднесены на память, кроме разных котильонных значков, лент с надписями, вееров с вышитыми русскими военными флагами, изящные золотые сувениры, в виде морских атрибутов, кортиков, палашей, якорей и т. д.
Последняя фигура котильона была самая эффектная – битва конфетти, в которой и дамы и кавалеры принимали самое горячее участие и усердно обсыпали друг друга импровизированным снегом, и могли спасаться только с помощью изящных зонтиков, любезно поднесенных дамам. Еще ни разу на Квантуне не выпадало так много снега, как на этом балу. А большой снег, по китайской примете, хорошее предзнаменование. Увы! ему не суждено было сбыться.
При звуках прощального вальса, среди снега и цветов, общее оживление достигло высшего напряжения, пары стали кружиться если не с быстротой тайфуна, то со скоростью маньчжурских поездов, причем, конечно, не обошлось без столкновений, кончавшихся, впрочем, как всегда, благополучно.
К сожалению, «где есть начало – там непременно есть и конец», как говорит китайская поговорка.
В 4 часа утра, когда уже светало, гости стали расходиться и разъезжаться, прощаясь с гостеприимным хозяином, и поэтический бал на берегах Тихого океана кончился.
Ничто не предвещало грозы, которая разразилась через три недели. Неужели эти статные моряки и стрелки, сверкавшие на балу молодостью и здоровьем, не предчувствовали, что через три недели им придется день и ночь биться около Тяньцзиньского вокзала и изнемогать от жары, голода, жажды и бессилия.
Неужели сердце не подсказало одной из этих изящных граций в нежно-розовом газе, которая беззаботно порхала в вальсе и сияла своими чарующими улыбающимися глазами, что только через три недели она наденет черное платье горя и слез и будет убиваться по своем безвременно убитом юном герое.
18 мая
Из Пекина получено известие, что боксеры разрушают полотно железной дороги на Ханькоу, жгут станции и осадили французских и бельгийских инженеров.
Посланники потребовали десант для охраны миссий. 16 мая наши суда «Сисой Великий», «Дмитрий Донской», «Кореец», «Гремящий», «Гайдамак» и «Всадник» ушли из Порт-Артура в Таку под флагом контр-адмирала Веселаго. С судов отправлен десант из 72 матросов, под командою офицеров Радена и Дена, которые прибыли в Пекин 18 мая.
В Тяньцзинь посланы 25 казаков с сотником Семеновым. «Гайдамак», «Всадник» и миноноски будут поддерживать почтовое сообщение между Порт-Артуром и Таку.
В Артуре ходят разные слухи. Военные предсказывают, что они скоро будут брать Пекин, и говорят, что если им прикажут, то они завоюют Маньчжурию и весь Китай.
Наши казаки у Великой Китайской стены
21 мая
Сегодня в Пушкинской русско-китайской школе торжественно окончили учебный год. Эта школа, в которой я учил русскому языку около сотни китайцев, от мала до велика, была одним из лучших памятников деятельности ее основателя – бывшего начальника Квантунского полуострова генерала Суботича. Адмиралом Алексеевым она была преобразована и расширена.
На молебен в школу приехал адмирал Алексеев, только что получивший снова несколько тревожных телеграмм из Тяньцзиня. По окончании молебна, прощаясь с китайскими учениками, он обратился ко мне:
– Не хотите ли поехать в Тяньцзинь и Пекин и узнать, что там такое происходит?
– Слушаюсь. Когда прикажете выехать?
– Вы поедете сегодня вечером на военном судне, как корреспондент «Нового Края».
– Слушаюсь, я готов.
Когда адмирал сел в экипаж, китайцы выбежали на улицу и старательно кричали «ура» вслед русскому цзяньцзюню.
Я собрал своих учеников и сказал им несколько прощальных слов по-китайски:
– Прощайте, ученики. Будьте здоровы, отдыхайте и через два месяца возвращайтесь снова в школу! Вы, может быть, слышали, что теперь вокруг Пекина ихэтуань-боксеры производят большие беспорядки. Помните, что если что-нибудь с вами случится, то самую надежную защиту и покой вы найдете только в Порт-Артуре у русских. Прощайте, дети! Осенью мы с вами увидимся опять.
– До свидания! До свидания! – закричали дети по-русски.
Увы! Этих милых доверчивых детей мне более не суждено было видеть.
Я простился с редактором порт-артурской газеты «Новый Край» подполковником Артемьевым, у которого состоял помощником, и стал готовиться к отъезду. Вечером я навестил моих друзей-китайцев, которые дали мне рекомендательные письма в Тяньцзинь и Пекин. Дипломатический чиновник, состоящий при адмирале Алексееве, И. Я. Коростовец любезно дал мне рекомендательные письма в русскую миссию в Пекине.
Отход «Гайдамака» в Таку был назначен на другой день в 6 часов утра.
