Текст книги "1900. Русские штурмуют Пекин"

Автор книги: Дмитрий Янчевецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Освобождены

9 июня

В 3 1/2 часа утра китайцы всеми силами обрушились на овраг, в котором засели наши роты, охранявшие вокзал. Но наши выбивавшиеся из сил стрелки и офицеры решили не пропустить китайцев. Собрались с духом…

– Вон по гребню насыпи!.. Видишь?.. По постоянному прицелу!.. 400 шагов!.. Курок!.. Пальба ротою!.. Пли!.. – кричали в утреннем полусумраке ротные командиры, промокшие от свежей росы, пота, обрызганные кровью, осыпанные песком, грязью, задымленные, волнуясь и не сводя глаз с длинной цепи китайских войск, которые все в большем числе высыпали из-за насыпи железной дороги.

^{Дом, зажженный китайской гранатой}

Грянул залп! другой! третий!.. удачно!.. Роты, собравшиеся вокруг вокзала, дружно поддерживали друг друга. Китайцы не устояли и начали отступать.

Перестрелка стала ослабевать и к полудню совершенно стихла. Бой, по-видимому, кончился. Из наших окопов унесли 12 убитых стрелков и 28 раненых.

Но китайцы не успокоились и спустили по реке два брандера – две горящие барки, наполненные хворостом, чтобы сжечь наш мост. В то же время они открыли по мосту огонь шрапнелью.

Подполковник Илинский, подпоручик Виноградов с саперами и матросами бросились выручать мост. Развели мост. Перехватили горящие барки и пропустили плавучий огонь, а также китайские трупы, которые кучами сбились у моста и так заражали воздух, что по мосту было трудно проходить. Мост был спасен.

Китайцы все не отчаивались. Перед вокзалом неожиданно выросла новая китайская батарея, которая сейчас же открыла огонь. 5-я рота Черского и 7-я Полторацкого бросились недолго думая на батарею, выбили китайских артиллеристов и взяли одно орудие. Неугомонный и неустрашимый Полторацкий со своей ротой снова забрался в китайский город, снова был остановлен, возвращен обратно и снова получил отеческое увещание от командира полка не увлекаться.

Китайский огонь мало-помалу совершенно затих. Ни по городу, ни по вокзалу китайцы больше не стреляли.

После целой недели тревог и отчаяния тяньцзиньцы в первый раз передохнули. Мы не знали, чем объяснить неожиданное молчание китайских батарей.

Китайцы-перебежчики рассказывали в госпитале, что, по слухам, в китайском лагере произошли раздоры между войсками и боксерами.

10 июня

Китайцы с утра молчат, но что-то строят и укрепляют против нашего правого фланга на вокзале. Безмолвие на китайских батареях странно и подозрительно. Что они замышляют?

Полковник Анисимов хотел сделать вылазку, чтобы помешать китайцам возводить их новые укрепления, но к нему неожиданно прискакал весь в пыли, на взмыленной лошади казак Дмитриев, один из тех трех казаков, которые 6 июня были отправлены из Тяньцзиня в Тонку с донесениями.

Казак чудом проскочил через кольцо китайских застав и батарей, окружавших Тяньцзинь, и привез записку от генерала Стесселя, который сообщал Анисимову, что он со своим отрядом наступает на Тяньцзинь и приказывает Анисимову содействовать его наступлению и выбить китайцев с восточного фронта, так как отряд Стесселя подходит с юго-восточной стороны.

Слава Богу! Мы освобождены!

Анисимов приказал Ширинскому взять 4 роты и 2 десантных орудия и пробиться через городской вал, окружающий Тяньцзинь и занятый китайцами. Анисимов хотел представить своему бригадному начальнику генералу Стесселю 12-й полк в блестящем виде, как будто короткой, но тяжелой осады и не бывало, – и приказал всем людям надеть чистые запасные рубахи.

^{Китайское орудие}

Забыв труды осады, стрелки действовали как на параде. Взобрались на городской вал, полезли прямо на большую 6-дюймовую пушку, стоявшую у городских ворот и причинившую нам столько бедствий, переколотили прислугу, забрали пушку и так напугали китайцев, что те в смятении бежали со всего городского вала. 12 наших стрелков были ранены.

Роты 12-го полка перебрались через вал, и в 3 часа дня вдали показался 9-й полк, который шел навстречу, под выстрелами китайских импаней.

Радостное «ура» двух сошедшихся братских полков одной Квантунской бригады прокатилось по равнине [60]60
  Роты 9-го и 12-го Восточно-Сибирских стрелковых полков встретились в 15.00 местного времени.


[Закрыть].

Штурм фортов Таку

3 июня

К 3 июня адмиралам, командовавшим международной эскадрой в Таку, были известны следующие данные о положении дел.

Адмирал Сеймур со своей экспедицией находился неизвестно где между Тяньцзинем и Пекином, отрезанный от Тяньцзиня китайскими войсками, боксерами и разрушенной железной дорогой.

Около 2000 китайских правительственных войск прибыло в форты Таку. По слухам, китайское правительство решило стянуть к фортам Таку значительное количество своих войск. He было сомнения, что эти меры принимались с целью воспрепятствовать дальнейшим высадкам иностранных войск в Таку.

Из Пекина было получено известие об убийстве китайскими солдатами чиновника японского посольства. Князь Дуань, верховный предводитель боксеров, был назначен главнокомандующим всех войск в Китае. Его ближайшими советниками и главными членами Цзунлиямыня были назначены ненавистники иностранцев – маньчжуры Юй Сянь и Ган И и министр юстиции – китаец Чжао Шуцяо.

Поэтому 2 и 3 июня на крейсере «Россия» у старейшего в чине – начальника русской Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Гильтебрандта состоялись заседания адмиралов международной эскадры.

На этих заседаниях было выяснено, что образ действий китайцев в отношении союзников носит, безусловно, враждебный характер. Они уже пытаются разрушить железную дорогу между Таку и Тяньцзинем и даже закладывают мины в устье Пэйхо. Поэтому решено принять немедленно меры к тому, чтобы сохранить сообщение с Тяньцзинем и держать вход в реку Пэйхо свободным.

^{Форт Таку, взятый русскими}

Так как на фортах китайцы стали обнаруживать какую-то лихорадочную деятельность, то на последнем утреннем заседании 3 июня адмиралы постановили вручить ультиматумы чжилийскому вице-королю Юй Лу и коменданту крепости Таку генералу Ло Юнгуань с требованием передать им форты к 2 часам ночи. В случае к этому сроку форты не будут очищены китайскими войсками, то союзники будут вынуждены взять форты силою. При этом адмиралы постановили ожидать ответа от китайского генерала до 4 часов утра.

Ультиматум был подписан: от имени России – вице-адмиралом Гильтебрандтом, Франции – контр-адмиралом Курежолем, Англии – контр-адмиралом Брюйсом, Германии – капитаном 1-го ранга Гулихом, Японии – капитаном 1-го ранга Нагаминэ, Италии – капитаном 1-го ранга Казелла, Австрии – капитаном Монтальмаром [61]61
  По сведениям В. Г. Дацышена, ультиматум подписали: от австрийской стороны – Конович, от германской – Бендеманн. См.: Дацышен В. Г.Русско-китайская война 1900 г. Ч. II. Поход на Пекин. – СПб., 1999. – С. 87.


[Закрыть].

Ультиматум был передан китайскому коменданту Ло лейтенантом Бахметьевым, командиром одного из наших миноносцев. Его сопровождал в качестве переводчика английский лоцман Джонсон.

Генерал Ло принял нашего офицера любезно и сказал, что он согласен сдать форты, но желал бы знать, намерены ли союзники занять все форты или один по их выбору. Свой ответ комендант обещал дать до назначенного срока.

В то же время в Тяньцзинь был послан с одним матросом мичман Шрамченко, которому было поручено доставить ультиматум вице-королю Чжилийской провинции.

Предстояло взять миром или силою четыре форта: 2 на левом берегу Пэйхо – Северо-западный и Северный и 2 на правом – Южный и Новый. Позади Северо-западного форта находилась брошенная импань. Форты, тянувшиеся на протяжении трех верст с юга на север вдоль морского берега, были вооружены сильной артиллерией в 240 орудий разных систем и калибров, из которых 54 орудия было новейшей системы Армстронга [62]62
  По официальным данным, форты были вооружены 177 орудиями, из них 19 современных калибра от 120 до 240 мм. Гарнизон фортов достигал 2–3 тысяч человек, еще столько же было расположено в ближайших окрестностях. См.: Попов И. М.Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М., 2004. С. 202; Дацышен В. Г.Русско-китайская война 1900 г. Ч. II. Поход на Пекин. – СПб., 1999. – С. 148.


[Закрыть]. Орудия были прочно установлены, имели круговой обстрел и могли обстреливать как устье реки, так и реку, которая благодаря своим постоянным извивам, на протяжении 12 верст от устья вверх, четыре раза идет почти параллельно фортам. Расстояние между фортами, запирающими устье, не более 100 сажен.

Так как большие суда могут подойти к морскому берегу не ближе 20 верст, то форты Таку могут быть взяты только канонерскими лодками, при условии если они будут пропущены в реку.

Такими лодками, которые были назначены бомбардировать форты в случае необходимости, были: русские – пришедший накануне из России «Гиляк», «Кореец», «Бобр»; французский – «Лион»; английские – «Альджерин» и контр-миноносец «Вайтин» [63]63
  Английские миноносцы «Вайтин» и «Фэм» и два русских миноносца (№ 203 и № 207) стояли в реке немного ниже станции Тонку и имели задачей наблюдение и последующую атаку четырех китайских боевых кораблей, стоявших у доков. Там же на якоре стояли японская канонерская лодка «Акаги», из-за неисправности машин не принимавшая участия в бомбардировке фортов, и американский пароход «Монокаси». Последний должен был оставаться нейтральным до тех пор, пока он сам не подвергнется китайской атаке.


[Закрыть]и германский – «Ильтис».

Жители в Таку и Тонку получили приказание в течение часа оставить дома и перейти для безопасности на американское военное судно «Монокаси», которое было поставлено далеко в реке, по возможности вне поля выстрелов.

^{Капитан 2-го ранга Добровольский}

В устье реки появились китайские шаланды, которые, не стесняясь присутствия иностранных военных судов, смело закладывали мины вдоль бара. Английский «Вайтин», проходя через бар, задел одну из мин, которая почему-то не взорвалась.

В 5 часов вечера у командира «Бобра» Добровольского был собран военный совет из русских и иностранных командиров лодок и миноносцев, которые выработали порядок боя и расположение судов. Сигнал к бою должен был подать «Бобр».

Десантный отряд, составленный на случай боя под общим начальством германского капитана Поля, имел: 350 английских матросов под командою капитана Крэддока; 230 японских под начальством капитана Хаттори; 130 германских; 50 австрийских, 25 итальянских с лейтенантом Танка.

В тот же день в Таку пришел крейсер «Адмирал Корнилов», доставивший сводную роту 12-го полка из 168 человек под командою поручика Станкевича. Рота была сейчас же перевезена на баржах в Тонку и получила приказание присоединиться к международному десанту, который остановился биваком около станции железной дороги.

В 8 часов 30 минут вечера «Бобр» переменил свое место и стал ниже «Корейца». «Альджерин» и «Вайтин», стоявшие в устье между фортами, также перешли и стали ниже «Бобра» у поворота реки. Таким образом, к ночи по линии, почти параллельной фортам, растянулись суда: «Вайтин», «Альджерин», «Бобр», «Кореец» и «Гиляк». За следующим поворотом реки вверх по течению также параллельно фортам стали: «Лион», «Ильтис», «Атаго» и «Монокаси».

Оставалось два часа до решительного срока. На фортах вспыхнули два электрических прожектора, навели свет на лодки, стоявшие в тылу, и снова потухли. Комендант крепости генерал Ло получил по телеграфу, соединявшему крепость с Тяньцзинем, приказание ни в каком случае не отдавать фортов Таку иностранцам.

Проверив прожектором, что почти все канонерские лодки стоят на прежних местах, по которым уже давно наведены фортовые орудия, и зная, что иностранцы приведут свою угрозу в исполнение, а исход боя мог быть для китайцев скорее удачен, чем наоборот, и не особенно доверяя всемогуществу иностранных войск, особенно после неудачи Сеймура, генерал Ло, повинуясь повелению из Пекина, приказал открыть огонь по лодкам, не дожидаясь, когда иностранцы сами начнут штурмовать.

Ночь была темная. Черная длинная линия фортов, грозная и безмолвная, едва была заметна при тусклом сиянии луны, прятавшейся за облаками. До решительного срока оставался час и десять минут. Томительное ожидание…

– Сдадут или будут стрелять?

«Конечно, сдадут! Разве китайцы решатся отстаивать свою крепость? Ну, выпустят несколько снарядов, попугают, а потом непременно сдадутся…» – так думали наши офицеры и не особенно беспокоились о наступающем бое.

^{Офицеры «Гиляка»}

На всех судах разведены пары и орудия заряжены…

На новом форту сверкнул огонь. Грянул выстрел, и граната, жужжа, пронеслась над «Гиляком». Форты засветились. Снаряды за снарядами проносились над лодками. На наших судах пробили боевую тревогу. Сперва «Бобр» подал сигнал, затем «Гиляк», «Кореец» и «Альджерин» стали отвечать своим огнем.

Расстояние от «Гиляка» до ближайшего Северо-западного форта было 700 сажен, а до самого отдаленного Нового форта 1200. Снаряды за снарядами очень точно пролетали над лодками, но еще ни одна не была задета. Возможно предполагать, что китайские орудия были наведены на лодки в полную воду. Так как при начале боя был отлив, то суда опустились, что и вызвало перелет снарядов.

Французский «Лион» и германский «Ильтис» спустились вниз по реке и, открыв огонь на ходу, присоединились к союзникам. Английские контр-миноносцы «Вайтин» и «Фэм» атаковали 4 китайских истребителя миноносцев. Китайцы пробовали защищаться ружейными и пистолетными выстрелами, но несколько английских выстрелов из орудий заставили китайцев бежать. Англичане отвели взятые в плен истребители в Тонку [64]64
  Один из китайских минных крейсеров и военный паровой катер, а также Адмиралтейство в Тонку были захвачены командами миноносцев № 203 и 207.


[Закрыть]. По пути китайским 5-дюймовым снарядом был разбит один из котлов на «Вайтине».

Семнадцать гранат и одна шрапнель попали в германскую лодку «Ильтис» и совершенно разбили ее верхнюю палубу. Ее командир Ланц был тяжело ранен 25 осколками стали и дерева и потерял ногу. При этом германцы впервые лично познакомились с прекрасным действием германских гранат из крупповских орудий, которыми были вооружены форты Таку. Один германский офицер и шесть нижних чинов были убиты, 17 ранены. Одна граната произвела взрыв и пожар на французском «Лионе». Из его команды 1 был убит и 46 ранено. Японец «Атаго» не принимал участия в бою, так как у него была попорчена машина. Другой японец – «Кагеро» находился по ту сторону бара и вместе с русскими миноносцами зорко наблюдал за китайским крейсером «Хай Тен», который, однако, не выказывал ни малейшего намерения вмешаться в бой. На крейсере был флаг китайского адмирала.

Форты и канонерские лодки продолжали громить друг друга. Боевым электрическим фонарем «Гиляк» стал кидать ослепительные лучи света на форты, которые ответили дождем снарядов по «Гиляку» и соседним лодкам.

Разорвавшаяся граната ранила осколками сигнальщика, комендора и минного офицера лейтенанта Богданова, бывшего на марсе. Осколок резнул ему рот, щеку и ухо. Шедший к фонарю квартирмейстер Иванов свалился на ходу: осколком ему снесло голову.

Но ни офицеры, ни матросы не обращали внимания на проносившиеся снаряды, и все были на своих местах. Комендоры быстро заряжали орудия и производили выстрел за выстрелом. Одни матросы стояли у элеватора, принимали снаряды, другие подавали их на тележке к орудию.

Было около 3 часов утра, когда комендор доложил артиллерийскому офицеру лейтенанту Титову, что у 75-миллиметрового орудия потухли электрические лампочки, освещавшие прицел и мушку. Титов осмотрел провода, исправил их и, когда лампочки засветились, снова вернулся к орудию.

Взрыв, оглушительный грохот и сильный удар в спину сбили с ног Титова. Он упал ниц и почувствовал жестокий ожог спины, однако имел силу вскочить и броситься в сторону от взрыва.

Ничего не понимая и ничего не чувствуя, Титов оглянулся. Перед ним лежали матросы. Другие стояли в столбняке и с немым ужасом глядели на Титова, у которого волною пламени, вырвавшейся из элеватора, обожгло лицо, голову, грудь, спину и руки. Огнем был сожжен до тла его китель. От совершенно испепелившейся фуражки остался один околышек. Почувствовав нестерпимую боль по всему телу, Титов понял, что с ним случилось. Доктор Свечников перевязал всего израненного и обожженного Титова.

Это был взрыв патронного погреба для орудийных снарядов, произведенный китайской гранатой. Взрывом 136 патронов была сорвана и выпучена палуба над погребом, произведен пожар в жилой и на верхней палубе около орудий. Огонь охватил стоявшие на палубе снаряды и людей, но, по счастью, снаряды не дали взрыва. Этим огнем был жестоко изранен лейтенант Титов, убито 5 и ранено 38 нижних чинов.

Однако ни командир «Гиляка» Сарычев, который продолжал наводить 120-мм орудие, ни его офицеры Бахирев, Веселаго, Фукс и Беренс не потерялись и не прекращали огня из других орудий. Пожар был залит брандспойтами и ведрами в 15 минут. Инженеры-механики Буссе и Лавров немедленно нашли и с матросами заделали пробоину и исправили машину, так что через 2 1/2 часа корабль мог снова двигаться. Но и матросы «Гиляка» не дрогнули и вместе с офицерами упорно и неустрашимо продолжали одновременно спасать свой корабль и громить форты. Кочегар Плужников пробрался в самое опасное место пожара и, зная, что рядом с ним находится 120-мм патронный погреб, шлангом потушил пожар. Он был сильно обожжен и, сделав свое дело, потерял сознание. В то же время в этот погреб, грозивший ежеминутно взрывом, спустился рулевой Улановский и, стоя по пояс в воде, подавал патроны, чтобы пушка могла действовать безостановочно.

Уже после боя, когда на «Гиляке» стали считать раны и недостающих товарищей, в обломках нашли сожженное тело с обнаженными мускулами и жилами, с металлической цепочкой и фельдфебельской дудкой на груди. Это было тело храброго фельдфебеля Федора Гурьева. От водолаза Злобина остался один уголь. А от марсового Янченко, бывшего в погребе при взрыве, не осталось и следа. Даже офицерский повар француз Жан Батист был обожжен, туша пожар. Всего на «Гиляке» было убито 8 человек, ранено 48.

^{Лейтенант Сарычев}

В 3 часа утра в корпус «Корейца» угодил первый китайский снаряд. Над бомбовым погребом загорелась кают-компания.

– Пробить малый пожар! Затопить кормовые, бомбовый погреб, крюйт-камору и патронное отделение! – раздалась команда командира Сильмана.

Живо матросы стали накачивать ручные и паровые пумпы, разнесли шланги и быстро потушили пожар.

Обрадовались китайцы своему успеху и стали выпускать снаряды по «Корейцу» все в одну точку. Один их снаряд пронизал насквозь и разрушил все офицерские каюты правого борта и водонепроницаемую переборку в машинное отделение.

Лейтенант Бураков спускался по трапу вниз, чтобы по приказанию командира наблюдать за тушением пожара, и упал бездыханный, пронзенный осколком гранаты в шею. С ним были убиты 3 матроса.

^{Лейтенант Бураков}

Несмотря на пожар, люди продолжали свое дело по расписанию, и командир «Корейца» Сильман приказал производить стрельбу из 8-дюймового правого орудия пироксилиновыми бомбами. После второго выстрела на одном из фортов взвился клуб дыма и огня и раздался взрыв порохового погреба. «Ура!» – закричала радостно команда.

Но китайцы сейчас же отомстили. Их граната пробила правый борт над верхней палубой и, разорвавшись, разбила вдребезги кочегарные вентиляторы. Осколками снаряда был смертельно ранен в обе ноги лейтенант Деденев.

Взошло солнце, которое бедный Деденев видел в последний раз. Его положили в уцелевшую каюту. Истекая кровью и геройски перенося непереносимые страдания, он все время расспрашивал о ходе боя и с нетерпением ожидал известия о победе. В 3 часа 15 минут дня, когда на всех фортах уже давно развевались союзные флаги, лейтенанта Деденева не стало.

^{Капитан 1-го ранга Сильман}

Кроме этих роковых снарядов, еще несколько гранат влетело в корпус «Корейца» и пробило и поломало переборки, вентиляторную машинку. К концу боя, кроме двух офицеров, на «Корейце» было убито 9 матросов и ранено 20.

Потеряв двух своих лучших товарищей, все офицеры «Корейца» не потеряли самообладания и уверенности в победе. Все офицеры от старшего лейтенанта Тундермана, старшего механика Зражевского и до младшего мичмана Рененкампфа, сменившего Буракова, отстаивали вверенный им корабль и не давали молчать своей артиллерии.

^{Лейтенант Тундерман}

^{«Кореец»}

Счастливее всех других лодок оказался «Бобр». Разделяя все труды, опасности и тревоги своих сотоварищей, поддерживал их своим огнем, и, безостановочно поражая ядрами китайские форты, «Бобр» взорвал пороховой погреб Нового форта, но сам никаких серьезных повреждений не получил, и по редкой счастливой случайности все офицеры и матросы «Бобра» из адского огня, которым они были окружены, вышли целыми. Судовой врач «Бобра» Русанов перевязывал раненых на «Корейце», так как врач последнего Кальнин был оглушен снарядом и несколько часов лежал в обмороке. Как это ни странно, но на одной из рей «Бобра», нетронутого снарядами, все время боя держались два голубя.

^{Поручик Станкевич}

В 1 час ночи, когда раздались первые выстрелы с китайских фортов по лодкам, русский десант Станкевича, высаженный на левый берег Пэйхо, соединился с японцами, германцами и англичанами у заброшенной батареи и двинулся вперед походным порядком. В авангарде шли германцы под прикрытием дозоров [65]65
  В английских источниках указывается следующая численность штурмовых отрядов: 590 англичан, 23 итальянца, 150 американцев, 250 немцев, 1000 русских; число японцев не называется Общее командование было возложено на британского коммандера Крэддока и германского капитана Поля. (См.: Dix C. C. The World Navies in the Boxer Rebellion. L., 1905. P. 100.) Реальное число русских войск завышено, всего в штурме принимали участие не более 700 человек из русского морского десанта и стрелков 9-го Восточно-Сибирского полка. Основные силы пехоты и артиллерии корпуса Стесселя были высажены в Тонку 6 июня.


[Закрыть].

В 800 шагах от форта международный отряд остановился и стал ожидать, когда ослабеет огонь китайских орудий. В 1 1/2 часа ночи, когда уже светало и опасно было оставаться в виду фортов, капитан Поль собрал на совещание всех командиров. Ввиду того что канонерские лодки не нанесли никакого вреда фортам и не предвиделось возможности взять Северо-западный форт, избранный для штурма, командиры решили отступить.

Тогда Станкевич предложил выждать час времени и уверял, что к этому времени действие артиллерии на форту будет ослаблено. Однако командиры не были согласны со Станкевичем и настаивали на необходимости отступить.

– Я тоже не согласен с вами и категорически заявляю, что не отступлю и в крайнем случае пойду брать форт один, – сказал Станкевич и пошел со своей ротой вперед.

Станкевич решил расположить роту за валом рва, чтоб атаковать одному форт, когда огонь ослабеет. В случае невозможности он хотел держаться за валом, надеясь, что китайцы не посмеют сделать вылазку из форта.

Рассвет быстро наступал. Японцы и германцы отошли шагов 200, но потом рассыпались цепью, чтобы не быть заметными, и остановились. Англичане и итальянцы растянулись вправо от русских. Германцы и австрийцы снова подвинулись назад к русским и стали за ними во второй линии. Японцы рассыпались в третьей линии.

Китайцы заметили подходившие к форту десанты и сейчас же открыли по ним огонь из орудий и ружей.

Русские и иностранцы стали немедленно обстреливать прислугу у китайских орудий и китайцев, стрелявших из-за гребня вала на форту.

Англичане и русские, перебегая и снова залегая, быстро подвигались к воротам. Было 5 часов утра. Цепи добежали до широкого рва, наполненного водою, и остановились.

Поручик Станкевич с подпоручиком Янчисом, тремя унтер-офицерами и двумя стрелками бросились к воротам, ворота взломали прикладами, влетели в форт, наполненный китайцами, и изнутри первыми взобрались на стену.

Японцы, бывшие позади соединенного отряда, стремительно побежали вперед, обогнали весь отряд и вслед за русскими бросились на форт. Весь соединенный отряд кричал «ура» и бежал. Все стремились первыми проникнуть в ворота.

Ошеломленные китайцы собрались с духом и встретили японцев – своих давнишних непримиримых врагов жестоким ружейным огнем. Японский командир капитан Хаттори всего несколько шагов не добежал до ворот и упал убитый. Юный лейтенант Шираиши сейчас же занял место своего погибшего храброго товарища и ворвался с японцами внутрь форта. Убегая, китайцы успели навести на японцев одно орудие. Японский матрос стал подымать на китайском флагштоке японский флаг Восходящего Солнца и упал убитый. Подбежали англичане, и так как у них в запасе всегда было много своих флагов, то английский флаг взвился первым над китайским фортом. У русских в нужную минуту обыкновенно ничего не оказывалось, кроме храбрости. И поэтому Станкевич прибил к флагштоку погон унтер-офицера своей роты.

В 5 часов 30 минут утра, когда союзники увидали на Северо-западном форту английский флаг, радостное «ура» прогремело со всех лодок.

В 6 часов утра все лодки снялись с якоря и пошли вниз по реке, чтобы бомбардировать Южный и Новый форты.

Заняв Северо-западный форт, союзный десант бросился атаковать следующий, Северный форт, из которого китайцы уже бежали в смятении. Форт был живо занят союзниками. Снова взвился английский флаг. Один австрийский артиллерист так искусно повернул китайское орудие на Южный форт, что после первого же выстрела на форту раздался оглушительный взрыв и пороховой погреб взлетел на воздух. Уцелевшие от взрыва китайцы бросились в бегство, но попадали под пули пулеметов Максима, которые безостановочно стучали на марсах «Гиляка».

^{Китайский миноносец}

Десанты в лодках переправились через Пэйхо. В 6 часов 30 минут утра были заняты оба южные форты. Русский флаг был водружен на Южном форту; германский и австрийский на Новом; японский на Северном; британский и итальянский на Северно-западном.

Наши миноносцы не бездействовали. Лейтенант Славинский с командою матросов с одного из миноносцев занял китайское адмиралтейство и поднял на нем русский флаг. Лейтенанты Эшапар и Бахметов со своими миноносцами сперва наблюдали за китайским крейсером «Хай Тен», а затем перевозили десанты через Пэйхо для занятия южных фортов.

Китайские истребители миноносцев, взятые в плен, были распределены между Россией, Англией, Францией и Германией. Занятый нами миноносец был окрещен именем первой жертвы Такуского боя: «Лейтенант Бураков».

Комендант Ло до последних сил отстаивал вверенную ему крепость. На всех взятых фортах у орудий были найдены храбрые защитники с оторванными руками, ногами и головами. Вдоль парапета повсюду валялись китайские стрелки и артиллеристы. Повсюду бетонные стены фортов были побиты, поломаны и взорваны европейскими снарядами – всюду были видны кровавые следы жестокой канонады европейских лодок.

Видя свое бессилие и не желая живым уйти из вверенной ему, но павшей крепости, генерал Ло, по долгу китайского военачальника, принял золото и скончался в мучениях.

Заведование занятыми нами мастерскими в китайском адмиралтействе было поручено энергичному моряку, знающему китайский язык, мичману Редкину.