Текст книги "Сказки человека, который дружил с драконом"

Автор книги: Дмитрий Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

ХРАНИТЕЛЬ

«Да, жизнь – это безумие. Но великая мудрость воина заключается в том, чтобы верно выбрать себе безумие».

Пауло Коэльо

тот Ангел сам напросился в Ангелы-Хранители. Он хотел защищать. Но в нём чувствовалась какая-то особенная заряженность. Он не стал проходить обычную школу подготовки, а привязался к командиру четвёрки крадущихся. Крадущиеся – особая боевая каста разведчиков, специально подготовленных для действий во Тьме. Он месяцами ходил хвостиком за будущим наставником, уговаривая научить искусству боя. Тот лишь отмахивался, как от назойливой мухи. Но время и настырность взяли своё. Наставник подумал, что единственный способ отвязаться – начать учить. Мол не выдержит привязавшаяся вша суровости подготовки крадущихся и пойдёт стандартным путём – в школу Хранителей. Но не тут-то было. И по мере того, как потихоньку ученик делал успехи, всё более и более привязывался Наставник. И сам не заметил, как научил новичка даже делать Гранул – защитный энергетический кокон. Когда боевой Ангел попадал во Тьме в безвыходное положение – он образовывал Гранул. Гранул был и защитой и саркофагом одновременно. Потому что в нём Ангелу суждено было покоиться до самого Страшного Суда, покуда сама Тьма не будет разрушена. Что-что – а это уж Ангелам-Хранителям было совсем ни к чему. Во Тьму спускались лишь крадущиеся. И когда пришло время Ученику уходить за своей первой душой, Наставник пришёл проводить его в Путь.

– Удачи тебе! – сказал Наставник. – Она никому не помешает.

– Будьте осторожны Там… – ответил Ученик. – Когда я вернусь – я надеюсь, что мы увидимся.

В ответ Наставник лишь улыбнулся.

Минуло сорок лет. Неожиданно Наставника вызвал командир гарроты – неприметный ангел с пепельно-седыми крыльями.

– У нас проблема с твоим учеником.

Наставник молчал. Он знал своего ученика и верил в него. Он просто ждал пояснений.

– Вверенный ему человек покончил жизнь самоубийством, – продолжил седокрылый. – В принципе, он заслужил Рай. Добро милосердно и умеет прощать. Но Рай ему не нужен!..Ему нужен покой. Смерть – полная Смерть. Смерть и для души…Этого мы не можем. Это может лишь Тьма.

– В чём проблема с моим учеником? Он плохо сражался за своего подопечного?

– Нет! Сражался он отважно. Как я уже сказал, его подопечный мог быть в Раю, если бы захотел.

– Тогда в чем?

– Проблема в том, что он собирается последовать за ним.

Наставник застал Ученика недалеко за воротами Рая отчаянно о чём-то спорившего с Душой подопечного. Завидев Учителя, Хранитель прервал разговор какой-то жесткой фразой и подошёл. Остановившись в двух шагах, он с почтением поклонился и по лицу его невольно расползлась улыбка.

– Его решение окончательно? – кивнул Наставник в сторону души.

По лицу Ученика пробежала гримаса боли. В ответ он лишь кивнул.

– Тогда о чём вы спорили?

– Он не хочет, чтобы я шёл с ним.

– И что ты ему сказал?

– Что он хозяин своему выбору. Но также должен уважать выбор других. Он выбрал. Но и я хозяин своему. И я тоже выбрал.

– Окончательно?

Ученик ответил не сразу.

– Ты же знаешь Учитель, что такое Пустота – там во Тьме. Когда он будет задыхаться там без света, без надежды… И никого не будет рядом, кто бы его любил… Я никогда не смогу себе простить, если не буду с ним в эти мгновения… Ему ведь будет легче.

Учитель тяжело вздохнул.

– Я учил тебя искусству крадущихся, и ты знаешь, что тебя там ждет. Когда он умрет – ты останешься во Тьме один. На – возьми!

Наставник сдернул с плеча маскировочный плащ крадущихся: – Он греет во Тьме!

И помолчав, с грустью добавил:

– Я не могу пойти с тобой, хотя и хотел бы. Но… – он достал свой чёрный кривой меч. – Возьми его! Он долгие годы был мне верным другом. Пусть будет с тобой, как если бы был Я…

И долго смотрел вслед уходящей Душе и её Ангелу-Хранителю. А когда они скрылись из глаз, пошёл по узкой тропе на скалу, нависающую над Тьмой. Там сел на камень и начал ждать.

Он долгие месяцы учил Хранителя и точно знал – что будет дальше. И он ждал – пока не увидел как во Тьме вспыхнул и засверкал кокон Гранула. Потом Тьма вокруг Гранула начала сгущаться, затем свет гранула затянуло лёгким туманом и он виднелся, как луна сквозь неплотные тучи. Потихоньку плотность Тьмы усиливалась, пока она не заволокла его совсем.

Долго Учитель не мог уйти. Всё сидел и сидел, вглядываясь во Тьму.

Прошло два года. В утро одного дня часовые ворот неожиданно доложили о появлении Тёмного. Тёмный стоял вдалеке, отвернувшись от света, скорчившись и накрывшись плащом. В поднятой кверху лапе, в когтях был зажат знак парламентёра.

Такого не помнили давно. Для переговоров вызвали крадущихся.

Когда боевой Ангел приблизился к Тёмному, стало заметно, что Тёмный мелко дрожал. Свет был болезен для него, и ему было страшно. Не спасал даже накинутый плащ. Было видно, что если бы не ужас перед пославшим его Господином – он бы просто бросился наутёк.

– Что надо Тварь? – спросил Ангел.

Тёмный, не откидывая плащ, глухо ответил:

– Мы просим забрать Его!

– Кого? – не понял Ангел.

– Два года назад Ангел-Хранитель ушёл в наши владения вслед за Душой и образовал Гранул.

– Я помню.

– Душа умерла полгода назад. Обрела покой. Мы просим забрать Ангела!

– Что-то я не припомню, чтобы вы отдали хотя бы одного из моих товарищей. И в благородстве вас не заподозришь. Выкладывай как есть или проваливай!

– Ты же знаешь, когда крадущийся не может прорваться в Свет, он образует Гранул. И он обречён быть там до Страшного Суда. Но он ждёт и ему темно – это нас радует. А этот ничего не ждёт. Сидит над своей мёртвой Душой – весь ушёл в себя. Ничего не ждёт и никуда не хочет. Просто светит и светит – будь он проклят. Мы уж и так и сяк! И часовых сняли, и коридор расчистили – так он даже глаза не открыл. Никакой радости – лишь один свет. Измаялись мы. Заберите Его! И Вам и Нам легче будет!

Тёмный махнул лапой со знаком и стало видно, как далеко внизу начала расступаться Тьма, образуя коридор – словно лунная дорожка по тёмному морю.

Спустя полчаса по образовавшемуся лучу, сквозь расступившуюся Тьму, ушли вниз к Гранулу две боевые четвёрки во главе с Наставником.

У Гранула восьмёрка на всякий случай заняла оборону. Наставник с трепетом взглянул на своего Ученика. Тот сидел, скрестив ноги, глаза были закрыты и чувствовалось, что он где– то далеко внутри себя. Меч был не в ножнах, а на коленях, а поверх него лежали сцепленные кисти рук. Перед ним, бережно завёрнутая в маскировочный плащ, покоилась мёртвая Душа. Но особенно Наставника поразило лицо. Оно было сосредоточенно и спокойно. Это был уже не Ангел-Хранитель – в нём чувствовалась мощь крадущихся. Такая сила – что он понял, что перед ним ученик, превзошедший своего учителя. И хотя взор Ученика ничего не видел, Наставник почтительно склонился в поклоне. Потом с осторожностью коснулся рукой Гранула – и его оболочка рассыпалась мелкими звёздочками.

И лишь тогда Хранитель открыл глаза.

Из Тьмы по лучу света поднимался Хранитель. Он шёл, неся на согнутых руках завёрнутую в маскировочный плащ мёртвую Душу. Остальная процессия, с обнажёнными мечами, шла следом – чуть в отдалении.

У ворот Рая он в задумчивости остановился, постоял немного и решительно сделав несколько шагов влево от ворот, опустился на одно колено и бережно положил свою ношу на землю. Не оглядываясь, в полном молчании, достал меч и начал рыть им могилу прямо у внешней стороны стены. И никто не осмелился ни остановить его, ни подойти, ни нарушить тишину.

Закончив, и утрамбовав ладонями землю, он молча постоял над ней, а затем резким движением, там где положено быть кресту, воткнул меч. И не оборачиваясь, глухо выдавил:

– Он был воином!..Как и Я.

Затем отвернулся и решительным шагом вошёл в ворота. Остальные вошли следом. Лишь изумлённые часовые ворот остались рядом со свежевырытой могилой и воткнутым в неё мечом.

На следующий день Господь вызвал Наставника.

– Я хочу наградить его. Но Я знаю, что он ничего не попросит для себя. Ты учил его. Тебе ведома его душа. Что бы ты хотел ему подарить?…Твоё решение будет Моей волей.

Наставник ответил не задумываясь:

– Говорят, что для учителя фехтования – счастье это когда ни один из его учеников не был убит на дуэли. Для Ангелов-Хранителей нет высшей награды, чем когда их подопечный попадает в Рай. Потому как их боль – его боль; их счастье – его счастье.

Господь задумался.

– Вам не ведомы судьбы людей, – после недолгой паузы сказал Он. – Но не Мне… Пусть будет по-твоему. Отныне Я Сам буду выбирать ему назначения. Но он знать не должен. Да будет так!

Что касается Хранителя – то все его подопечные попадают в Рай. И с улыбкой на лице провожает он их до ворот. Но каждый раз, прежде чем уйти за новым, подолгу сидит он в молчании у могилы возле стены. И каждый раз стражники ворот заходят внутрь, давая ему побыть одному.

С тех пор Ангелы-хранители, уходя за новой, вверенной им душой, пусть ненадолго, присаживаются у этой могилы. А уходя, кладут правую руку на рукоять воткнутого в неё меча. Говорят, он приносит удачу.

ЧЕЛОВЕК И СМЕРТЬ

еловек ждал Смерти. Он дождался чуда и на душе его было светло и ему хотелось повторить слова: «СЧАСТЬЯ ВСЕМ, БЕСПЛАТНО – ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫМ!»

Ожидая свою гостью, он в шутку называл её Курносой, представляя под капюшоном пустоту глазниц и косу в костлявой руке. Он часто внутренне улыбался ей, говоря: «Давай, Курносая, – я жду тебя».

Однажды, идя в ночи и представляя Смерть своей спутницей, он, как всегда, улыбался ей и вёл очередной шутливый диалог. И вдруг на мгновение он представил, каково ей. И человек содрогнулся и остановился. Тысячелетиями, встречая людей, она видела в их глазах страх, боль, ненависть, отчаяние. Вслед ей неслись проклятия. Она видела всю Боль и Страдания Истории. Но ведь Смерть – тоже Женщина. Человек ужаснулся. Он почувствовал тьму предназначения жить среди ненависти и боли и безнадёжность тоски по красоте и счастью. Отчаяние оттого, что тебя не могут любить и невозможность даже взглянуть в зеркало без страха увидеть пустые глазницы.

И человеку захотелось стать волшебником. Он увидел в Смерти женщину, и ему захотелось сделать для неё Чудо. Он представил, как после Страшного Суда Бог смоет с неё её предназначение, и она превратится в прекрасную юную девушку с льняными волосами и чудесными зелёными глазами. А вечная спутница коса превратится в друга – громадную чёрную пантеру, которая не покинет её никогда.

Он увидел Её на лугу среди полевых цветов, бегущую – с развевающимися светлыми волосами и бездонными зелёными глазами полными ликования – к замку, где её ждут любовь и счастье. И рядом с прекрасной девушкой по лугу, среди маков и васильков, громадными прыжками неслась к замку чёрная пантера.

Когда человек умер, его встретила Смерть – в чёрном балахоне, с косой в костлявой руке и чёрными впадинами глазниц и носа под капюшоном. В его глазах Смерть увидела своё отражение, но таким, какой её видел он – юной девушкой с зелёными глазами полными Счастья. И Смерть улыбнулась, – и улыбка её была ПРЕКРАСНОЙ.

РАЙ

се истории о животных в этой сказке подлинные и имели место на самом деле.

Повсюду, насколько хватало глаз, расстилалась Темнота. Посредине Темноты возвышалось дерево – корявая цветущая вишня, вся усыпанная белоснежными благоухающими цветами. Под деревом стоял длинный дубовый стол с двумя скамьями напротив друг друга. На столе – кувшин с красным вином, два хрустальных бокала и подсвечники с горящими свечами. На скамьях лицом друг к другу сидели Человек и Ангел.

И не было больше ничего, кроме зияющей чернотой Пустоты, цветущего дерева, стола, двух хрустальных бокалов с багровым терпким вином, пламени свечей, Человека и Ангела.

Да, чуть не забыл. Была ещё тарелка сыра – белого, чуть солёного, нарезанного тонкими хрупкими ломтиками.

– Ну вот ты и умер, – начал Ангел. – Ты в Раю.

Ангел обвёл рукой окружающую их Пустоту.

– Не удивляйся, что ничего нет. Это потому, что Рай у каждого свой. Каким бы ты хотел, чтобы он был для тебя?

Человек задумался. Потом отпил вина, подержал его на языке, чтобы почувствовать всю многогранность послевкусия. Затем отломил кусок белого, чуть солёного сыра. Пожевал. И начал говорить тихим монотонным голосом:

– Когда я был почти взрослым, мне попал в руки рассказ «Лоббо», написанный Марком Твеном по реальным событиям. Это была повесть о волке – вожаке стаи. Он резал овец как хотел. Его никак не могли поймать. Он умел обходить любые ловушки и любые капканы.

Однажды заметили, что в стае есть белая волчица. Альбинос. И она – единственная, кто может его не слушаться. Тогда стали ловить не его, а её. И пришёл час, когда она ослушалась, отбилась от стаи и попалась. Её убили, отрубили лапу и этой лапой наследили дорогу в капкан. Он шёл по следу, обезумевший от горя, забывший о всякой осторожности – прямо в ловушку.

Ни у кого из охотников не поднялась рука его убить. Его посадили на цепь. Поставили еду. Поставили воду. Волк только один раз посмотрел людям в глаза, затем отвернулся, лёг и уставился взглядом в степь. Утром его нашли в той же позе – мёртвым. Без свободы и без любимой эта жизнь была ему не нужна.

– Зачем ты мне это рассказал? – спросил Ангел.

Вместо ответа Человек отхлебнул вина, отломил сыра, упёр взгляд в ближайшую свечу и продолжил, как будто не слышал вопроса:

– Чуть позже я прочитал в газете о лошадях, которых белогвардейцы бросили в Крыму после поражения в гражданской войне. Они сели на пароходы и уплыли в эмиграцию. А лошади остались. Наступила зима. Есть стало нечего. Один громадный конь, не помню какой масти, сначала всё тыркался по околицам – в надежде, что его возьмут или хотя бы дадут поесть. Когда понял, что никому не нужен и есть не дадут – просить больше не стал. Ушёл из деревни. У него было Достоинство.

Он забрался на гору, что возвышалась над деревней, и стоял там. День и ночь. День и ночь. Стоял там много дней. Ни разу не прилёг. Конь боялся, что если ляжет – то может уже не встать. Так он и стоял – пока не умер.

В глазах у Человека что-то заблестело, и он отвернулся. Человек плакал, а Ангел молчал и пил вино. Сказать ему было нечего. Когда Человек смог совладать со своим голосом, он снова уставился на свечу и продолжил опять тихо и монотонно:

– Есть документальный ролик. О том, как охотятся крокодилы. Его сняли для какой-то передачи о жизни животных. Люди с камерами расположились напротив водопоя. Когда на водопой пришли лани, крокодил подкрался, выпрыгнул из воды и схватил одну из них. Схватил неудачно. Не за горло, а за бок. Поэтому лань смогла сопротивляться. Крокодил начал затаскивать её в воду. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Лань билась как могла. Она цеплялась за каждый камень. За каждую песчинку. Но ничего не помогало. Крокодил был сильнее.

Люди не вмешивались. Только снимали. Ролик получался на редкость захватывающим. Когда лань оказалась по горло в воде и начала захлёбываться, неожиданно пришла помощь. Оттуда, откуда её можно было ждать менее всего. Неизвестно откуда появился бегемот. Он бросился на крокодила, отбил лань и вытащил её из воды. И затем восемь часов приносил ей в пасти воду, зализывал её рану и отгонял коршунов. Пока она не умерла.

Человек замолчал. Молчал и Ангел. Человек посмотрел на своё вино, поболтал его в стакане, но пить не стал. Затем заговорил снова:

– И последнее. Я ремонтировал автомобиль. На сервисе в зале ожидания работал телевизор. Показывали передачу из жизни животных. Стая касаток гнала кита и китёныша. Мать и ребёнка. Касатки всё пытались отбить китёнка от матери. Наконец одна из касаток смогла вклиниться между матерью и ребёнком и оттолкнуть малыша от неё. Касатки окружили китёнка. Он попытался пробиться к матери, но ему не дали. Одна из них вцепилась ему в бок и оторвала кусок. И сразу набросились остальные и стали отрывать кусок за куском, пока не разорвали его всего.

Диктор сказал, что перед этим они гнали мать с детёнышем шесть часов.

Недолгая жизнь, шесть часов страха и полчаса боли. Вот и всё, что он нажил.

– Зачем ты мне всё это рассказал? – спросил Ангел. И отхлебнул вина.

– Ты спросил, каким бы я хотел видеть Рай для себя? – сказал Человек.

Ангел посмотрел на свой бокал и кивнул.

– Я хочу, – сказал Человек, – чтобы было море. И бухта окружённая горами, у подножия которых росли бы сосны, кривые горные дубы и стройные, как пламя свечей, кипарисы.

– Я хочу, – продолжил Человек, – чтобы в море жил китёнок. Таким, каким он был. Чтобы у него была еда и ему нечего было бояться. И чтобы он был счастливым.

– Я хочу, – сказал Человек, – чтобы в бухте было болото или что там нужно… В котором бы жил бегемот. Таким, каким он был. И чтобы в болоте было всё, что нужно, чтобы он был счастливым.

– Я хочу, – сказал Человек, – чтобы была лужайка с сочной травой и горным ручьём, в котором журчала бы хрустально чистая вода для водопоя. Там жил бы конь. И я готов сам убирать за ним навоз.

– Я хочу, – сказал Человек, – чтобы в бухте жил волк со своей белой волчицей.

И, помолчав, добавил:

– Только, чтобы они не трогали лошадь.

– Без их счастья, – сказал Человек, – в моём сердце никогда не будет покоя. А значит весь ваш Рай мне будет не нужен.

Воцарилось молчание. Ангел поднял свой бокал. Посмотрел, как в рубиновом вине отражается пламя свечей. Вылил его себе в рот. Сглотнул и тихо-тихо произнёс.

– Исполнено.

И налил себе снова.

Ангелам тоже бывает грустно. Когда Ангелу становится грустно, он берёт багровое терпкое вино и прилетает на скалу, нависающую над морем, у подножия которой растут сосны, кривые горные дубы и стройные кипарисы. Он подставляет свои крылья ветру, пьёт вино и смотрит на море и бухту, в которой живут китёнок, волк с белой волчицей, конь и бегемот, который был милосердней, чем люди.

КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ

на была не просто красива. Она была на редкость, удивительно красива. Как вокруг головы тёплым июльским вечером клубится тучка комаров, так и вокруг неё постоянно крутился рой молодых людей. Красивых и не очень. Богатых и не очень.

Он не был ни красив, ни богат.

Он вообще не был тем, кого можно назвать успешным. К тому же он любил сказки и верил в них, а она не была сентиментальна. Когда он понял, что даже надежды нет, он ушёл с её орбит вдаль, чтобы остаться наедине со своей болью. Ушёл, как уходит в бесконечный мрак от звезды свет.

Он встретил её через два года. Случайно. На улице. Она шла впереди него, и он узнал её по походке, фигуре и распущенным, спадающим до середины спины волосам. Ему нестерпимо, до боли захотелось хотя бы ещё раз увидеть её лицо.

Он догнал её и окликнул по имени. Она повернулась, и он увидел её лицо. Ранее прекрасное, оно было всё испещрено длинными, глубокими багровыми шрамами.

Девушка гордо подняла обезображенное лицо и посмотрела на него без вызова, но с достоинством, не отводя и не пряча взгляда.

Понимая, что спрашивать нельзя, он всё же не совладал с собой, и, не узнавая собственного голоса, спросил:

– Что случилось?

– Автомобильная катастрофа, – спокойно ответила она и пожала плечами.

Он не знал, что сказать. А потом задал ещё один вопрос со страхом и дрожью в голосе:

– Ты замужем?

Она посмотрела на него недоумённо.

– Кому я такая нужна, – и горько усмехнулась.

Потом она начала разворачиваться, чтобы уйти, но внезапно как будто вспомнила о чём-то, и, повернувшись обратно, спросила.

– Ты говорил, что веришь в сказки?

Он кивнул.

– Какая самая любимая?

– Красавица и Чудовище.

– Это там, – сказала девушка, – где Красавица приезжает в замок к Чудовищу за сорванную для неё её отцом розу. А потом Чудовище умирает от тоски, когда Красавица покидает его. И снова оживает и превращается в принца, когда девушка говорит, что любит его и согласна выйти за него замуж.

Он снова кивнул.

Девушка опять горько усмехнулась, развернулась и молча пошла прочь. А он стоял и смотрел, смотрел ей вслед. Пока она не скрылась за углом. Тогда его что-то подбросило и он опрометью метнулся ей вслед. Он влетел за угол, догнал её, схватил за плечо и развернул. Она холодно посмотрела на него, сбросила с плеча его руку и ледяным тоном спросила.

– Чего тебе нужно?

– Я прошу, – сказал Юноша. Он весь дрожал, – я прошу посмотреть мне в глаза и уделить две минуты. Всего две минуты.

Девушка подумала, нехотя пожала плечами и посмотрела ему в глаза.

Юношу мелко трясло. Потом начало трясти сильнее. Зрачки начали расширяться, и она сначала не поняла почему. Затем всё его лицо исказилось болью. Кожа на щеке лопнула и начала расползаться. Затем начало расползаться мясо. В разные стороны. Потекла кровь. Кто-то невидимым ножом резал ему лицо. Миллиметр за миллиметром. Его зрачки от боли расширились, стали громадными и казалось, что вместо глаз зияет чёрная пустота, в которой не хватает разве что звёзд. Чтобы не кричать, он зубами закусил губу. Из неё тоже пошла кровь. Но из его уст не вырвалось ни звука, ни стона.

Невидимый нож, закончив один разрез, начал другой. Ей никогда в жизни не было так страшно. Ей хотелось кричать, закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого ужаса. Но она не могла сделать ни того, ни другого. Словно невидимые тиски сжали её, и она могла только смотреть, как рассекается, истекая кровью, его плоть. А невидимый нож резал и резал, пока всё лицо не превратилось в сплошное кровавое месиво. И ещё из бездны зрачков по нему от боли текли слёзы.

Затем кровь начала сворачиваться и распоротое мясо начало зарастать тёмными, вздыбившимися, безобразными багровыми рубцами. Когда всё закончилось, его лицо стало не просто безобразным. На неё смотрело – Чудовище.

Чудовище улыбнулось, и невидимые тиски отпустили её.

– Ну вот! – сказало Чудовище. И снова улыбнулось. – Спасибо тебе.

Затем оно развернулось и лёгким шагом скрылось за углом.

Испуганная, потрясённая пережитым ужасом девушка бросилась домой. В прихожей она захлопнула дверь и долго стояла, прижавшись к ней спиной. Её всю знобило. Затем, сбросив туфли, она пошла было в ванную, когда нечто замеченное ею в зеркале боковым зрением заставило её остановиться. Она неуверенно сделала два шага назад, повернулась к зеркалу и… закричала. Она кричала, пока не зажала сама себе рот рукой.

Из зеркала на неё смотрело её лицо – такое же юное и прекрасное, каким было прежде.

На работу она вышла через неделю. Когда она вошла, на секунду все замерли, и в комнате воцарилось гробовое молчание. Затем все начали вскакивать, роняя стулья и бумаги. Её окружили плотным кольцом, теребили, радовались и поздравляли. Со всех концов спрашивали:

– Неужели современная медицина такое может? И как так быстро затянулись хирургические швы?

Когда общий гомон стих и все замолчали в ожидании её ответа, девушка улыбнулась, грациозным жестом откинула назад волосы и засмеялась.

– Если я скажу правду – вы всё равно не поверите. Просто мне встретился человек, который поменялся со мной лицом.

В воздухе повисло напряжённое молчание. Все переглядывались. Потом кто-то сказал за всех:

– Ты, наверное, шутишь? Это невозможно!

В ответ девушка лишь пожала плечами:

– Я тоже так думала. Но этот человек умел любить так, что для него, оказалось, не существует слово… «невозможно».

Она нашла его только через полгода. У моря. Он сидел, свесив ноги с обрыва, смотрел на море и пил вино. Она подошла и молча села рядом. Его лицо было безобразным. Он не стеснялся его, не прятал, но чуть отвернул в сторону, щадя её взгляд. Они долго сидели молча, не произнося ни слова. Юноша не выдержал первым. Не отводя взгляда от моря, он глухо с присвистом выдавил:

– Зачем ты пришла?

Его рука, державшая бокал с вином, стискивала его с такой силой, что кисть побелела от напряжения.

Девушка ответила тихо и очень спокойно:

– Я хочу выйти за тебя замуж.

Он шумно вздохнул, судорожно сделал несколько глотков вина и произнес голосом, который показался ей металлическим:

– Мне этого не нужно.

От его ответа девушка вздрогнула как от удара, закусила губу, сглотнула, вся собралась и очень твёрдо спросила:

– Почему?

Он ответил не сразу. Несколько раз пытался начать говорить, но захлёбывался собственным голосом.

– Я не хочу, чтобы за меня вышли замуж из благодарности. Если человек не любит, то он никогда не будет счастлив. А без твоего счастья мне ничего не нужно.

– Знаешь, – ответила девушка, – я хочу попросить тебя о том же… о чём когда-то попросил меня ты. Я прошу… я прошу посмотреть мне в глаза и уделить две минуты.

Он повернулся к ней не сразу и очень медленно. Глаз сразу не поднял, а когда поднял, она поняла, что ему дико больно. Она впилась взглядом в его полные боли зрачки и начала говорить, взвешивая каждое слово:

– Я не сказала, что я согласна выйти за тебя замуж. Это соглашаются из благодарности или чего-то там ещё… Я сказала, – выдохнула она, – что я хочу выйти за тебя замуж. А иначе забери моё лицо обратно. Моя красота мне нужна только для тебя.

До конца жизни её лицо осталось прекрасным и юным. От него невозможно было отвести взгляда. Над её красотой время было не властно. Его же лицо до конца жизни осталось безобразным. Они прожили долгую сказочно-счастливую жизнь. Красавица и Чудовище.