Текст книги "Граница дозволенного (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Гартвиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Граница дозволенного

Глава 1

«…Они, крыла сложив, бежали.

И, собрав чёрных ангелов своих, молвил Баалтул:

Смерть всем, пощады нет!»

Богопись или Священное Писание. Завет Меча.

Бшн 14, 27

«Ваше преосвященство должно также знать, что вышеупомянутые порождения тьмы творили в окрестностях несчастного города. Причиной их появления консилиум, собранный на месте, определил уличение Sanctum Officium обоих персон Грайвс в преступлениях против Церкви и Создателя, чернокнижестве и кровосмешении. Оное уличение являло собой результат расследования, проведённого после мученической смерти монахини-аббатисы Виктории от рук, как удалось определить, данных особ. Как вашему преосвященству безусловно известно, местная collegium sanctum не обладала достаточными познаниями в сфере тёмного колдовства и запрещённых магических наук, вследствие чего не были предприняты необходимые на то меры предосторожности в отношении assecula malefictum Грайвса.

Результатом сей прискорбной неосмотрительности являлось появление maleficarus– secundus, ознаменовавшего собой череду массовых убийств и богопротивных ритуалов, проводимых под предводительством воскресшего Грайвса. Используя собственные еретические силы, он сумел подчинить себе души своих же несчастных жертв, обратив честных и богобоязненных людей в орудия Армии. Их animarum оказались заточены в металл инфернальных доспехов, а всякая воля была подчинена дьявольским помыслам кацера…»

«Приложения к делу Гензеля и Гретель Грайвс: письма, записки, распоряжения» за авторством брата-инквизитора Ульмана.

– Зараза! Кровь. Кэт, засранка, ты когда-нибудь научишься правильно накладывать повязки?! Немедленно подключай третий поток. Подключай и вливай его в мой второй.

– Но мастер… Сила…

– В слове «немедленно» тебе что непонятно? Не смей трогать четвёртый поток, идиотка! У него кишки наружу, он сейчас напополам от этого треснет! Вливай, вливай тебе сказано!..

Они ещё долго так пререкались. Два голоса. Один – постарше, умудрённый и по-отечески грубый. Мужской. Второй – так, шпана. Писклявый, девичий. Бегает вокруг учителя, которым гордится и которого боится примерно поровну. И в рот ему заглядывает. Знаем таких.

Я было даже хотел открыть глаза и посмотреть на своих спасителей (в том, что это были именно они, я нисколько не сомневался), но реальность несколько скорректировала мои действия. Вместо слегка приоткрытых век и благодарного взгляда на лекарей, я неожиданно принялся хватать ртом воздух и биться в конвульсиях.

В своё оправдание скажу, что причины на это у меня были. Например, чья-то рука, копошащаяся в моих внутренностях. И адская боль, пронзавшая всё тело сотней кинжальных ударов.

Настолько хреново мне не было ещё никогда.

Я бился в истерике, выл сквозь зубы, стучал ногами. Даже умудрился заехать кому-то из этой парочки по лицу. Судя по испуганному ойканью – как раз девушке. А всё это время чья-то рука продолжала ковыряться в моей требухе. Перед глазами, которые я всё-таки смог открыть, проносились невнятные мутные круги, по краям чернело, а поперёк горла стоял тугой и до одури солёный ком.

Кровь.

– Кэтрин, твою мать. Ты так и собралась сидеть на полу? Иди сюда и вливай третий поток. Он сейчас кровью истечёт!

– Мастер, он мне нос сломал!..

– Ничего он тебе не сломал. Бегом сюда, кому говорю. Живо, придурошная…

Последние слова я едва смог расслышать. Голоса доносились до меня приглушёнными, словно из другого измерения, времени и эпохи. Боль неожиданно отступила, а на её место пришло сонливое спокойствие, накрывшее меня тяжёлым и тёплым одеялом.

Перед тем, как снова отключиться, я успел подумать о том, что мои спасители так и не вынули руку из дыры в животе.

***

Громко хлопнула деревянная ставня. Отозвалась волной боли, поднявшейся из желудка. Сквозь пелену на ушах я расслышал чьи-то тихие шаги и такое же ненавязчивое покашливание. Скрипнул стул, тяжело вздохнув своими деревянными ногами.

А потом я проснулся.

Умирать неприятно. Очень. Это больно, страшно и мерзко. Кто хоть раз видел поле боя или хотя бы выпотрошенный труп – прекрасно меня поймут. Но ещё хуже, когда после смерти ты видишь собой не кущи Эдемского сада и даже не тёмные скалы Инферно, а всего лишь деревянный потолок. Такой заурядный, даже не очень ровно сложенный. Тысячи и тысячи таких же потолков есть в домах по всему обитаемому свету. И вот он – перед тобой. Точно также, как и при земной жизни.

Немного обидно, на самом деле. Как там в Суртуле говорится? От трудов праведных не наживёшь палат каменных? Вот то-то и оно. За все подвиги, за все твои жизненные достижения, за всех сорд и дураков-бургомистров – вот этот самый потолок.

Разочаровывает.

Как это не странно, провалов в памяти не было. Как не было и лёгкого недоумения, которое обычно бывает с перепоя или с большой драки, мол, кто я, что я. Нет, я прекрасно осознавал и самого себя, и окружающую вокруг обстановку. И чётко мог вспомнить последние отложившиеся в памяти события, даже слишком чётко, на мой взгляд. Сорда, лесная поляна, пентаграмма, вспыхнувшая адским фиолетовым пламенем.

Я прекрасно осознавал себя. Единственное, чего мне не доставало для чёткой картины происходящего – так это ответа на простой вопрос:

Где я, и как я сюда попал?

Приподнявшись на локтях, я почувствовал, как от низа живота исходит судорога. Боль тут же перекрутила кишки, отозвалась колокольным звоном в голове, от которого мир, едва вставший на место, тут же поплыл и закружился. Я резко повернулся вниз, чувствуя, как ко рту подкатывает кислый вал тошноты.

– Так, молодой человек, – услышал я чей-то суховатый голос, едва закончил блевать. – Спокойнее, спокойнее…

Я почувствовал, как чья-то ладонь аккуратно постучала меня по спине. Тонкая ниточка мерзкой слюны тянулась от моей губы до лужицы рвоты на полу, из носа текли сопли, а в глазах стояли слёзы. Это не считая того, что адски хотелось пить.

В этот момент грубоватая ткань носового платка показалась манной небесной.

– Вот так, так, правильно, – продолжил голос, укладывая меня обратно в постель. – На меня смотрим, на меня. Успокаиваемся. Воды дать?

Едва справившись с новым приступом головокружения, я через силу кивнул. Мир всё ещё плыл перед глазами, и я никак не мог сфокусировать взгляд на моём собеседнике. Пульсирующие белые пятна застилали взор, как будто я смотрел на ярко раскрашенный атлас звёздного неба, а не на комнату перед собой.

Через пару секунд подобной пытки, я почувствовал, как край деревянной чашки упирается мне в губы. Открыв рот, я начал с жадностью глотать прохладную воду.

Постепенно головокружение отступало. Я уже мог собраться с мыслями и различить лицо, застывшее передо мной.

Это был абсолютно незнакомый мне мужчина, как раз того возраста, когда зрелость начинает потихоньку уступать место старости. Черты его лица были острыми, какие бывают у выходцев с запада континента. Я бы поставил на альбийца или лоргина. По широкому лбу пролегали три тонкие линии морщин, судя по всему, незнакомец часто хмурился. Чуть длинноватые, русые волосы были неаккуратно зачёсаны назад и едва затронуты серебряным блеском седины. Лёгкая щетина покрывала скулы, но была скорее признаком небрежности, чем устоявшимся стилем.

Чем-то он был сильно занят в последнее время. Даже не успевал побриться. Хотя, можно было и не гадать.

Очевидно, мной.

– А… – едва выдавил я из себя, но незнакомец тут же предостерегающе зашипел.

– Спокойнее. Спокойнее. Пришли в себя? Вот и прекрасно. Давайте удостоверимся, что всё в порядке, а то сколько можно лёжнем лежать…

Я кивнул головой и тут же от страха зажмурил глаза, спиной вжавшись в огромную перьевую подушку. Я ожидал нового приступа тошноты, но головокружение неожиданно отступило. Только где-то в глубине затылка стучали маленькие молоточки.

– Отлично, недомогание вроде проходит, – продолжил мой спаситель. – Меня отчётливо видите?

– Да, – просипел я.

Горло, не смотря на выпитую воду, продолжало саднить.

– Ещё воды? Это мы мигом. Так, а, допустим, вот этот шкаф? – незнакомец указал себе за спину, сам гремя посудой на небольшом туалетном столике посреди комнаты.

Я с силой моргнул, заставив себя сфокусировать взгляд. Действительно, за его спиной стоял массивный, по всю ширину стены, книжный шкаф. Судя по потому, что полки его были плотно забиты разномастными корешками, хозяин этой комнаты был большим фанатом книгопечатания, которое в последние годы, как чума, распространилось по всему северу.

– И шкаф вижу.

– Отлично. Пейте, – произнёс он, вновь поднося кружку к моему рту.

Дважды мне повторять не пришлось.

– А свет? – поинтересовался незнакомец. – День сейчас, ночь?

Я скосил глаза вправо, глядя в широкое окно. Серые облака за тонким, чуть матовым стеклом, явственно свидетельствовали о том, что на улице всё-таки стоял день, пусть и крайне пасмурный. Судя по тому, что солнечные лучи светили как бы сквозь воду, вскоре стоило ожидать дождя.

– День на улице, – подтвердил я. – Осенний. Скорее всего. А вы, собственно, кто такой?

В ответ на мой вопрос незнакомец лишь широко улыбнулся.

– Конечно, отвечать подобным образом невежливо, но для начала я хочу уточнить, кто вы такой. Вы не против?

С этими словами он, не дожидаясь моего ответа, подхватил со стола лист пергамента, обмакнул стилус в чернила и, пододвинув стул к изголовью кровати.

– Ваше имя?

От резкости вопроса я даже немного опешил. И ответил честно.

– Рейн Летт.

– Фамилия какая у вас… с востока? Впрочем, неважно. Полных лет вам?

– Двадцать семь.

– Хорошо. Род занятий?

– Арканоло… Да Тьма вас побери, я что, на допросе?! – не выдержал уже я.

Шутливо отшатнувшись от моего натиска, незнакомец примиряюще поднял руки.

– Прошу прощения, мастер Летт. Конечно нет. Ни о каком допросе или исповеди речи не идёт, к тому же, я не надел епитрахиль. Всего лишь дополняю собственные наблюдения за пациентом. Вы, хоть и против своей воли, но всё же послужили на благо науки. И теперь я просто хочу удостовериться в том, что раны, полученные вами, никаким образом не сказались на вашем рассудке. Вы можете вспомнить лицо матери?

– Могу. И даже лицо отца. Вы, кстати, до сих пор не представились.

– Отлично, значит и долговременная память тоже в норме. А?.. – рассеяно переспросил незнакомец, что-то чиркнув в своём пергаменте. – Да, прошу прощения, конечно. Эдвин Майер, магистр магии, к вашим услугам.

С этими словами он протянул руку, которую я немедленно пожал. Его ладонь была сухая и шершавая, однако само рукопожатие оказалось неожиданно крепким для подобного Эдвину человеку. Странно, я был почти в два раза его моложе (хотя, почему именно в два? С магами в вопросе возраста никогда нельзя быть уверенным), и объективно крепче, но маг схватил мою ладонь с силой медведя.

Хотя, возможно, мне просто показалось из-за собственной слабости.

– Рейн Летт, арканолог, – произнёс я. – Как я понимаю, именно вам я обязан…

– Мастер Летт, буквально одну секунду. Прошу вас, воздержитесь от вопросов, я с радостью вам всё объясню, как только мы закончим. А сейчас скажите мне, вы чувствуете голод?

– Ну, есть немного…

Я действительно был не прочь немного перекусить, не смотря на недавние приступы тошноты.

– Хотите сырого мяса? Или с кровью? Может быть требухи? Вам тяжело смотреть на свет?

Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, к чему он клонит.

– На все из них – ответ нет. Я бы сейчас похлебал чего-нибудь жирненького. Супу какого-нибудь. И Создатель милостивый, заканчивайте со своей проверкой. Распознание одержимости я прекрасно отличу от назначения диагноза. Либер Демонику читал.

– Вот как? – изогнув брови, поинтересовался Эдвин. – Хотел бы я знать, чем продиктован интерес к демонологии…

– Как вы правильно подметили, епитрахили на вас нет. А ваши вопросы дают всё больше поводов усомниться в вашей искренности. Я начинаю подозревать, что передо мной инквизитор, а не магистр магии. Тем не менее, отвечу. Трактат этот я читал исключительно из профессионального интереса. Род деятельности обязывает. Не находите, что настала моя очередь задавать вопросы?

Эдвин вновь примирительно поднял руки.

– Сдаюсь. Вы победили. Желания терзать и разрывать у вас нет, молитву над вами священник прочитал, так что будем считать, что скверны в вас нет. Хотя это и удивительнее всего. Вы по краю прошли, дорогой друг. Вам стоило бы поставить свечку за здравие шефа местных жандармов и напророчить ему долгие лета. Не будь его на той поляне, сомневаюсь, что я успел бы вовремя.

– Действительно, – я кряхтением я приподнялся на локтях. Спина порядком затекла, изголовье кровати, на которое я всё это время опирался, было с резьбой и жутко неудобным. – Поставлю ему пива при встрече.

– Сомневаюсь, что она состоится вскоре. У маршала Расселя сейчас дел невпроворот. Вы своим героизмом всколыхнули самое настоящее болото, и теперь из тины лезут различные суртульские кикиморы и водяные.

– Что вы имеете ввиду? – спросил я, опуская ноги на пол.

Голые ступни тут же обожгло холодом. Я скривил лицо и зашипел сквозь зубы. Я как-то упустил момент, что под одеялом, пуховым и тёплым, я был полностью обнажён.

– А вот торопиться нет нужды, – вскочил со своего места Эдвин. – Я бы рекомендовал постельный режим как минимум до конца дня. Если вам что-то нужно…

– Единственное, что мне нужно, так это пройтись, – бросил я и, нисколько не стесняясь своей наготы, подошёл к ростовому окну.

Наверное, со стороны это выглядело комично. Абсолютно голый мужик стоит на третьем этаже жилого дома и светит своими причиндалами на всю улицу. Но мне это было необходимо. В конце концов, разве не может позволить себе герой немного эпатажа? Взглянуть вниз, увидеть суетящихся прохожих, которым совершенно нет никакого дела до того, что происходит над их головами. Ощутить лучи солнца на теле, прижаться к холодному стеклу.

Осознать, наконец, раз и навсегда, что он жив.

Пока я наслаждался неожиданно подаренным мне вторым шансом, за спиной раздался противный скрип. Словно кто-то долго собирался с духом, прежде чем войти в комнату. Стоял на пороге, переминался с ноги на ногу, томно вздыхал. И в конце концов решился. Тихий шаг, шелест длинного, до пола, платья, и чей-то смущённый женский голос произнёс:

– Мастер…

Секундная пауза, на которую оборвался почтительный шёпот. А затем высокий, обрывающий голосовые связки визг, полный одновременно и ужаса, и стыда. От застенчивой почтительности, заставлявшей неведомого просителя судорожно сглатывать, стоя перед дверью, не осталось и следа. Та самая дверь, что ещё недавно мерзко скрипела, ударяя по ушам перезвоном несмазанных петель, с грохотом захлопнулась. Визг за ней оборвался, но ему на смену пришёл мелкий топот аккуратных женских ног, торопливо сбегающих с лестницы.

Я так и не обернулся. Во избежание ненужных обмороков.

– Ну, и зачем вы так? – устало переспросил Эдвин. – Уже вполне себе взрослый человек, а бегаете голышом, словно неразумный ребёнок. Напугали бедную Кэтрин. А ведь она, между прочим, тоже причастна к вашему спасению.

– Я извинюсь, – произнёс я, оборачиваясь.

– В таком виде? – усмехнулся маг, глядя мне в глаза. Его моя нагота нисколько не смущала. – Впрочем, если хотите довести девочку до сердечного приступа…

– Чем скалиться, лучше бы дали мне, чем эту наготу прикрыть.

– И то верно.

Пока Эдвин рылся в платяном комоде, стоявшем в углу комнаты, я решил, что слишком долго томился в неведении.

– Как вы нашли меня?

– А? – переспросил маг, выуживая что-то из сундука. – Я же вам уже объяснил. Маршал Рассель принёс. Дотащил вас на своём горбу аж до самого города. Не бросил. А там уже и я… Да, вот. Примерьте.

С этими словами он протянул мне добротную кожаную куртку с тонкой меховой подкладкой, простую льняную рубаху и крепкие сезонные штаны покроя моей родины. Я придирчиво осмотрел выданную мне одежду, а потом недоверчиво спросил:

– А где мои вещи?

– Дорожная сумка сложена в сундуке, а лошадь мне пришлось продать, чтобы хоть как-то покрыть уже мои собственные расходы. А если же вы про те, что оказались измазаны литрами крови и распороты хирургическими ножницами, – иронично улыбнулся Эдвин, – то, сдаётся мне, госпожа Люнд давно пустила их на тряпки. Сожалею, если вы были крепко к ним привязаны или та одежда была вашим напоминанием о чём-то светлом…

– Прекратите паясничать, Тьма вас побери! – не выдержал я. – Сколько можно? Я задаю вам последовательные и прямые вопросы, а вы всё хихикаете.

Я не переживал ни за лошадь, ни за одежду. Первую я купил на самой границе с Империей, как только въехал в Лиррану, и тёплых чувств к ней не испытывал. Продал и продал, имел полное право, не в кредит же ему меня лечить. Новую куплю. А что до одежды… плащ было жалко, хороший вышел. Но это дело ещё более наживное, чем лошадь.

Но этот его ехидный тон… Особенно, когда я пытаюсь разобраться в происходящем. Словно специально пытается запутать и напустить туман.

Однако, мой напор всё же несколько смутил мага. Эдвин стыдливо опустил глаза и, протянув мне одежду, медленно опустился на стул возле моей кровати. Пока я одевался, он не произнёс ни слова.

– Я прошу прощения, мастер Летт, – с сожалением в голосе продолжил он, когда я закончил. – Это нервное. Мои постоянные пациенты знают об этой моей особенности, а потому не обижаются. Но мы с вами едва знакомы, и поэтому я не подумал… К тому же, вы так долго балансировали между жизнью и смертью, что я, как врач, просто не могу сдержать вырывающееся напряжение. Мои насмешки – это не оскорбление вас, но моё собственное успокоение. Прошу понять.

– Ничего, – я пожал плечами. – Мне кажется, мы не с того начали.

– Действительно. Что вы бы хотели узнать?

– Перво-наперво, почему я всё ещё жив.

Эдвин тяжело вздохну.

– Садитесь, – произнёс он, указывая на кровать. – Второго кресла у госпожи Люнд не нашлось, так что придётся использовать вместо него постель.

После того, как я опустился на перины, маг взял небольшую паузу.

– Начнём с того, что изначально спасать конкретно вас я не стремился. Провидение помогло, случай, называйте как вам угодно. Я прибыл в Остолье по своим, никак не связанным с арканологией или охотой за малефикарами, делам. Больше вам скажу, я вообще не планировал здесь задерживаться. Мы с Кэтрин собирались провести здесь ночь, а затем двинуться дальше, на запад…

Уголок моих губ тронула улыбка. Как точно подметил, «провести здесь ночь». Стареющий маг и его юная ученица, заглядывающая мастеру в рот. А заодно и в другие части тела. Седина в бороду, бес в ребро – сюжетец вполне для скабрезного памфлета.

Моя ухмылка, тем не менее, не осталась незамеченной для Эдвина. Он разом прервал свой рассказ, нахмурился и с укором, собравшим морщины на его лбу в гармошку, посмотрел на меня.

– Кажется, я не давал повода для таких мыслей.

– Да, – смущённо закашлялся я, чувствуя, как мои уши становятся пунцовыми. – Прошу прощения. Тоже нервное.

Лицо мага медленно разгладилось.

– Будем считать так. Значит, мы остановились на постоялом дворе… Да, так. Не то, чтобы мы сбились с ног, но почти неделю шли дожди, мы вымокли до нитки и, несмотря на спешку, хотели позволить себе немного расслабиться. Ну, знаете, крыша над головой, горячая еда, грог…

– Погодите, – недоумевающе произнёс я. – Дожди? Но пока я ехал до Остолья погода была просто пасмурной. Что-то накрапывало сверху, но никак не ливни. По какому тракту вы ехали?

– Через побережье, – тихо улыбнулся Эдвин.

– Но зачем? Центральный тракт же в два раза короче, если вы собираетесь на запад.

– На то были причины, господин Летт. У людей моей профессии не может не быть секретов. В отличие от вас, арканологов, мы куда как крепче связаны гильдейскими обязательствами. Особенно в такой… неспокойной стране, как Лиррана.

Я понимающе кивнул. Маги тоже не дураки. Несмотря на то, что власти Лирраны вывели своих чародеев из-под надзора Гильдии и Церкви, остальной мир никак не мог оставить их в покое. Тёмные искусства – слишком опасная вещь, чтобы пускать её на самотёк. Чернокнижничество, некромантия, магия крови – всё это в неосторожных руках серьёзнее, чем колба с ртутью во рту у младенца. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Гильдия отправляла своих соглядатаев инкогнито.

Более того, я удивился, если бы она этого не делала.

– Хорошо, ладно, это мелочи, – кивнул я. – Давайте дальше.

– А дальше всё просто, господин Летт. Мы едва успели расположиться в нашей комнате, как голова взорвалась болью. Я ещё сумел как-то закрыться, всё-таки опыт, а вот Кэтрин досталось по полной. У бедной девочки даже судороги начались, пришлось отвлекаться и приводить её в чувство. Руна поиска, я правильно понимаю?

– Всё верно, – подтвердил я.

– Четыре вершины, вписана в квадрат?

– Именно, – удивлённо произнёс я. – В чём, в чём, а вот в мастерстве рун я никак бы не мог вас заподозрить. Обычно ваша братия, наоборот, старательно дистанцируется от арканологии, принимая её за развлечение тех, у кого не хватает дара.

– Считайте меня ярким индивидуалистом, – улыбнулся Эдвин.

– Так и поступлю.

– С вашего позволения, продолжу. Как только я понял, в чём дело, то тут же развил кипучую деятельность. Поймите меня правильно, когда руна поиска срабатывает с такой силой, то обычно ничего хорошего ждать не приходится. Я молился лишь о том, чтобы дело не шло о демоническом прорыве. Попытался было добраться до бургомистра, но его секретарь ответил мне, что господин в курсе ситуации и этим делом уже занимаются. Потом побежал к маршалу, но его на месте не оказалось, стражники сказали, что он уже ушёл с поста и отказались давать адрес. Я едва не сжёг приёмную господина Расселя, вы можете себе представить, мастер Летт? Настолько меня вывели эти солдафоны. Пока носился по всему городу, уже стемнело. У меня оставалась последняя попытка, это городской маг, но придя к нему, его я тоже не застал.

Я вновь согласно кивнул. Всё сходилось. Пока я бегал по лесу в поисках чёрных цветков, Эдвин пытался прорваться к бургомистру и маршалу. А позже, когда я уже вернулся и поднял обоих с постели – отправился к магу. Но и того на месте уже не было, так как к тому моменту уже шло наше импровизированное «совещание».

– Я понимаю, от чего так.

– Я тоже это выяснил, мастер Летт, но гораздо позже. А тогда меня охватил страх. Да что там, паника. Вы и сами должны понимать, такая реакция на поиск… В общем, уже отчаявшись, я решил взять дело в свои руки. Двинулся к выходу из города, намереваясь собственноручно прочесать все окрестности и понять, с чем мы имеем дело. Как раз там я и застал подчинённых господина Расселя, которые и поведали мне о вашем указании эвакуироваться из города. Не сказал бы, что такое рьяное следование приказам делает им честь, но в той ситуации не могу их обвинить. Я лишь спросил, в какую сторону направился арканолог, то есть вы, и их начальство, и тут же бросился следом. К сожалению, не успел. Я едва добрался до опушки леса, когда из чащи буквально вывалился господин Рассель с вами на закорках.

Маг сделал небольшую паузу, а затем продолжил.

– Дальнейшие подробности, я думаю, вам не интересны. Разве что чисто в образовательных целях. Операции, множество операций, швы, вливание третьего потока…

– Третий поток, напомните?..

– Поток жизни, мастер Летт. Ваши внутренности, извиняюсь за подробности, больше напоминали карсильский луковый суп. Дыра в животе, раздробленные кости, разорванный желудок. В общем, не самое приятное зрелище. Без магической и, что самое главное, только не сочтите за хвастовство, квалифицированной магической помощи, вы были бы уже на небесах. Милая Кэтрин, к моему глубочайшему сожалению, получила арканический шок и до сих пор до конца не восстановилась. Несмотря на то, что я её полмесяца молоком отпаивал.

– Сколько?! – изумлённо переспросил я.

– Половину месяца. Три недели, если быть точным, – усмехнулся Эдвин. – А как вы хотели, мастер Летт? Вы были на грани жизни и смерти, мы буквально вытащили вас с того света. Такие вещи не проходят быстро и бесследно. Вы находились в магической коме, куда, кстати, я вас и поместил, почти два месяца.

– То есть, получается… – медленно произнёс я, делая нехитрые вычисления в уме.

– Всё верно, – подтвердил маг. – Сейчас середина декабря, а на Лиррану опустилась унылая северная зима. Бесснежная, как водится в этих краях.

Я тяжело вздохнул, запрокинув назад голову. Ну, конечно. Осень и зима в Лирране мало чем отличаются друг от друга, всё из-за тёплых морских течений. Именно поэтому я не увидел снега, когда подходил к окну. Ни о каком Съезде уже не могло идти и речи. Я безбожно на него опоздал, и оставалось лишь молить Совет о том, чтобы меня не лишили цеховой принадлежности.

Не говоря уже о всём остальном.

– Тьма, – выругался я. – Тьма!

– А вот этого я советую не делать, – предостерегающе погрозил пальцем Эдвин. – Пусть одержимости в вас нет, но притягивать тёмные энергии сейчас, когда организм ослаб, большая ошибка. Мы едва нашли в Остолье пастыря, чтобы он неусыпно читал над вами молитвы три ночи подряд. Создатель услышал его, но не нужно дёргать Армию за усы.

– Да, – согласился я, понуро опуская голову. – Да, вы правы…

– А что? Вы куда-то спешили?

Я было дернулся рассказать ему больше о прошедшем уже Совете, но осёкся на полуслове. Зачем магу знать о внутренних проблемах арканологов? О сформировавшихся фракциях, о разных взглядах на будущее, о моих личных недругах и союзниках. Предо мной – член Гильдии, а больше магов в этих дрязгах понимают только церковники. Так что мои объяснения для него будут не большим, чем детский лепет мальчугана, только что одержавшего блистательную победу над собственными же оловянными солдатиками.

А раз так, то какой смысл?

– Нет, – протянул я. – Уже, очевидно, нет.

Эдвин в ответ на это лишь снисходительно хмыкнул.

– Будет вам. Впрочем, как и я, вы тоже должны иметь право на свои секреты. Иначе наша беседа будет не до конца честной. Но раз уж вы не хотите удовлетворить моё любопытство в этой области, сделайте одолжение, удовлетворите его в другой.

– Да, конечно, – я пожал плечами. – Спрашивайте.

– Кто всё-таки был на той поляне? Я интересовался у господина Расселя, но он не профессионал, вы сами должны понимать. Он лепетал что-то про какого-то призрака в белом саване, но мне показалось, что у него, извините, глаза от страха велики.

– Маршал оказался не так уж далёк от истины, – ответил я. – Это была сорда. Малефикар-прима.

– Сколько цветков?

– Девять.

– Создатель милостивый! – вздрогнул маг, прикрывая ладонью лицо. – Девять?! Вы не ошиблись?

– Считать ещё не разучился, – усмехнулся я. – А вы неплохо разбираетесь в малефикарах.

Эдвин пропустил это замечание мимо ушей. На самом деле, я впервые видел мага, который не просто не относился к арканологии пренебрежительно, но и вполне сносно для постороннего человека разбирался в вопросе.

Впрочем, как показывает практика, деревенщина тоже сносно разбирается в вопросах классификации малефикаров. Будь на месте бургомистра в ту ночь какой-нибудь крестьянин из Щучьего герцогства, содействия было бы оказано намного больше. И, как знать, может быть всё окончилось бы не так драматично. Другое дело – у них с противодействием проблемы. Круг солью посыпать, заговор нашептать. Для твари это, что дракону стрелы.

А раз Моровую деву может опознать сиволапый землепашец, то почему не может маг? Человек учёный, как-никак.

– Значит девять, – задумчиво прошамкал Эдвин. – А можете поподробнее рассказать, как проходил бой?

Я согласился. Всегда приятно поделиться знаниями с умным человеком. Который, к тому же, не будет воспринимать твой рассказ как одну большую сельскую байку. Я не слишком задумывался о том, зачем вообще ему были нужны такие подробности. Эдвин проявлял некий интерес к моей профессии, так почему бы и не удовлетворить его любопытство? Никаких гильдейских секретов в моём противостоянии с сордой не было (да и какие у арканолога от мага могут быть секреты?), так что я начал рассказ.

По началу Эдвин делал вид, будто внимательно меня слушает. Но чем дальше я углублялся в подробности боя на лесной поляне, начертание знака Армии и гибель Гаррета, тем задумчивее становилось его лицо и тем отрешённее был взгляд. Казалось, будто Эдвин вообще меня не слушает, а обдумывает какую-то свою, одному только ему известную мысль.

Когда я закончил свой рассказ, маг ещё с минуту молча сидел в позе мыслителя, прислонив ладонь к подбородку и глядя сквозь меня.

– Вам что-то непонятно? – поинтересовался я. – Если нужно пояснить какие-то моменты, то вы спрашивайте. Я готов.

– А, нет, нет, – встрепенулся Эдвин, словно очнувшись ото сна. – Наоборот, мне всё предельно ясно, мастер Летт. Если говорить начистоту, то я поражён вашим мастерством. Уничтожить малефикар-прима под силу далеко не каждому, даже самым опытным из вас. К тому же, если речь идёт о сорде. Девять цветков, дева была на самом пике своего могущества…

– Можно сказать, именно это меня и спасло, – я пустился в объяснения. – В тот момент сорда была слишком занята открытием прохода для Армии и потому не обрушила на меня всю свою мощь. Будь цветков восемь, а не девять, исход боя мог быть совсем не в мою пользу.

– Хотите сказать, что с восемью цветами малефикар сильнее?

– Можно утолить голод, а можно обожраться, – я усмехнулся. – Так и тут. При девяти цветах тварь напитана тёмной силой почти под завязку, но вся эта сила собрана в тонкий стилет, обращённый к Армии. А при восьми – больше похожа на двуручный меч, направленный против противников своих покровителей. Это если проводить аналогии.

– Таких подробностей я не знал, – смутился маг.

Кажется, он считал себя экспертом, но засыпался на прописной истине. Настоящего профессионала всегда можно опознать по мелким деталям, которые узнать можно только из практики, ни в каких книгах этого подчерпнуть нельзя. Этим мы с магами и отличаемся.

– Вы часто сталкивались с сордами? – продолжил Эдвин.

– До того дня – один раз, – деревянным голосом ответил я. – В детстве.

Я твёрдо решил послать мага к Баалтулу, если он решит лезть с расспросами. Слишком личной была эта история. До сих пор дребезжала где-то внутри меня тяжёлым кандальным перезвоном. Не для первого встречного, пусть даже и спасшего мне жизнь. Но, видно моя интонация несколько смутила Эдвина, из-за чего тот, уже раскрыв рот для вопроса, медленно закрыл его и коротко кивнул.

– В таком случае, мне теперь предельно ясно, почему о вас так хлопочет господин Рассель.

– А он хлопочет?

– О, – хохотнул Эдвин, – ещё как. Для Остолья, мастер Летт, вы стали вторым Грубером. Пусть вы и не повели толпу на штурм столичного собора, но, тем не менее, устроили самую настоящую революцию.