Текст книги "Слепцы"

Автор книги: Дмитрий Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Движение и оцепенение, миг и вечность, могильная тишина и ласкающая слух мелодия – все это слила воедино хитрая волшебница по имени матушка-природа. Мощные струи, девственно белые, точно молоко матери, вырываются бурным потоком из расщелины скального свода. Кажется, еще немного – и всю пещеру затопит каменный поток. Но нет. Лишь на какие-то сантиметры век за веком опускается водопад к земле. Он застыл, точно, едва вырвавшись на волю, получил строгий приказ: «Замри!»

Природа обожает шутить; вот и здесь прямо поверх каменного водопада струится ручей. Весело журчит, мчится вниз и с мелодичным звоном разбивается о камни. Шелест воды не нарушает тишину, а сливается с безмолвием в некое единое целое. Звук этот, веками не меняющийся, не нарушает тишину, а лишь подчеркивает отсутствие иных звуков.

«Причинами возникновения уникальных скальных образований являются постоянная влажность и проходящее вблизи русло подземной реки», – пришли к выводу исследователи, пришедшие следом за спелеологами.

Не то чтобы эти люди совсем были лишены способности видеть прекрасное, просто их больше интересовало, как «это работает».

Ну а для туристов важнее было встать на фоне водопада в эффектную позу и запечатлеть себя на память. А может, и попробовать украдкой, пока не видит вредный сотрудник, отломить кусочек… Этим людям, в отличие от первопроходцев, право созерцать подземную феерию далось слишком легко. Заплатил в кассу, сел в поезд пещерного метро – и все, ты на месте. Туристам не надо было карабкаться по узким подземным ходам, обдирая локти и колени, рискуя каждое мгновение сорваться и разбиться. Потому и не испытывали «уважаемые посетители» священного трепета перед лицом Вечности.

Гиви Смыра, одного из первооткрывателей карстовых полостей Нового Афона, спросили однажды, почему он не появляется больше в пещерах, которые сам открыл. На это спелеолог ответил с грустью в голосе: «Давайте сделаем лифт на Эльбрус, чтобы каждый мог побывать на вершинах».

А дядя его добавил тихо: «Люди не хотят искать, но любят находить» [4]4
  Лернер Л. Шаги под землей // Вокруг света. 1975. № 10. Октябрь.


[Закрыть].

Эти слова передавали из уст в уста все, кто пытался спасти от гибели хрупкую пещерную красоту. Красоту, которая год за годом гибла под напором могучего, бурлящего, выплескивающегося из берегов потока посетителей.

Поэтому ли, или еще за какие грехи оказались туристы в итоге заточенными в подземелье, куда отправились на увеселительную прогулку, – Бог весть. Но беда научила людей благоговейно склонять головы перед Ее Величеством Стихией, а она, в свою очередь, сменила гнев на милость.

До поры до времени…

* * *

– Красиво, правда?

– Да-а-а… Просто слов нет… В ваших сырых, вонючих пещерах такое чудо! Глазам не верю!

– Они не сырые и не вонючие, не надо. А вот насчет чуда – согласна. И это еще не все, друг мой. Сейчас придет Ханифа, она проведет тебя по другим залам.

– Но пока ее нет, может быть, ты покажешь мне хотя бы этот уголок?

– Хорошо. Идем. Там, на дальнем своде, есть нарост. Мы называем его «Лицо Хозяйки Иверской горы». Подумать только! Всего лишь вода с потолка стекает, а получается такая морда, что душа в пятки. Будто кто-то специально вылепил.

– Глупости. Да разве я… Твою мать!!!

– Я же говорила.

– Что это?!

– Лицо. Успокойся, это всего лишь нарост такой. Хотя согласна, впечатляет.

– Не то слово. Жуть какая…

– В пещерах много страшного. Совсем как у Данте. Не правда ли, мы с тобой, как Данте и Вергилий?

– Как кто?

– Ах да. Я забыла, что ты… В общем, это из книги. Из очень древней книги. Мы знаем про это из пересказов старших. Большая часть книг хранится у Кондрата и Натальи.

– Где хранится?

– В головах, ясное дело. Еще кое-что помнят Афанасий и Ханифа. Они хотят, чтобы мы не забывали это… Как вождь любит говорить? А! Наследие предков. Но дело не только в памяти.

Помню, сколько воевал Наставник с Дашей. Она у нас одна из самых старших, прожила целую жизнь в том, другом мире, и привыкла вопросы решать просто. Кулаком в челюсть. А она это умеет… И еще она говорила: «Любить людей? Жизнь любить? Шутите? За что?» Это было раньше, давно…

Знаешь, после разговоров с Дашей я каждый раз хожу сама не своя. Неужели старый мир был таким… Таким… Я даже не знаю, какое тут слово подойдет. Нас таким словам не учили. Она рассказывает страшные истории. Про жестокость и ненависть. Про полное равнодушие людей друг к другу. Про деньги, ради которых, не задумываясь, предавали и убивали. А я слушаю, и не знаю, радоваться мне, что я родилась тут, или печалиться. Не знаю. Не могу решить.

Даша меня и притягивает, и отталкивает. Даже не скажу, что сильнее. Дарья не такая, как мы, и мне интересно слушать ее истории. Но иногда ее слова так ужасны, что хоть уши затыкай. Страшнее всего то, что Даша говорит об этом спокойно. В ее голосе нет ни страха, ни горечи, ни боли. Как можно ничего не испытывать, говоря о том, как дети убивали кошек и собак? Просто так, от скуки. Или о том, как ради денег подсаживали людей на наркотики.

– На что подсаживали?

– У-у-у… Хуже ничего на свете быть не может, просто поверь. Ты не знаешь, что это, и ты счастливый человек. Вот одну историю помню. В какой-то стране… забыл название, но не бедная была страна, не голодали жители. Так вот решили в крупных магазинах к Рождеству скидки огромные сделать. К Рождеству, понимаешь? Главный праздник христиан. Так вот толпа людей снесла и витрины, и охрану, и продавцов. И друг друга. Люди давились насмерть. Топтали упавших. И ради чего, Герман? Ради новой куртки? Ради красивых сапог? Ради нового айфона?! У тебя в голове это укладывается?

– Я не знаю, что такой «новый Афон».

– Я не в этом смысле.

– Не очень…

– И у меня. Даша говорит, что во всем этом, в жестокости людей, в их ненависти друг к другу, виноваты были деньги. А я считаю, чушь это. Глупые попытки оправдаться. Сами люди виной всему. Именно тот мир и сломал Дарью Сергеевну. Так что хоть я и люблю Дашку, но она – страшный, непостижимый человек. Эх, видел бы ты ее тогда! Она напоминала ежа. Озлобленное существо, ощетинившееся колючками, которое чаще рычало, чем говорило.

– Даша не сильно изменилась.

– Чушь. Ты просто плохо ее знаешь. Теперь это так, игра. Шутка. Прежде все было всерьез. Она чувствовала, как сильно отличается ото всех, кто тоже родился там. Она видела, что и Наталья, и Афанасий, и Кондрат сумели сохранить в душе тепло, сострадание и любовь к людям. Она очень хотела жить так же, как мы, но не могла. И от бессилия становилась злой, как черт.

Я преклоняюсь перед Кондратом Филипповичем из-за того, что он сумел ее изменить. Поверь, это было настоящее чудо. Чудо, которое создавалось год за годом, каждый день по чуть-чуть ломал он кокон, в который спряталась ее душа. Не сразу, но дело сдвинулось с мертвой точки. Дарья Сергеевна стала молиться вместе с нами. Стала чаще улыбаться, чаще петь…

– Очень интересная история, но зачем ты это рассказываешь? Мне, слава Богу, с этой ненормальной не спать.

– Не спеши, сейчас поймешь. Как я уже говорила, одних знаний мало. Кондрат и Ханифа, Афанасий и Наталья учили нас не только думать, но и чувствовать. Еще они учили нас говорить…

– Учили говорить? Однако…

– Ты смеешься? Зря. Это не так просто, Герман. Я вот до сих пор считаю, что зарычать на человека намного проще, чем сказать: «Оставь меня в покое». Что стукнуть проще, чем договориться. Не лучше, но проще. Дай нам вождь волю, давно бы друг друга переколотили.

– Поэтому и не дает.

– Поэтому и не дает… Ладно, посидели, отдохнули, пора назад.

А то Ханифа придет, а тебя нет.

– Хорошо-хорошо. Но сначала ответь-ка на вопрос: куда вы все время спешите? Да, я понимаю, бережете время. Но зачем? Зачем?

– Хороший вопрос. Вот она идет. Ханифа Эшба. У нее времени меньше, чем у меня. Она и ответит лучше.

Глава 11
Замурованные

Ханифа загнала меня в тупик своим вопросом. Хоть стой, хоть падай.

Мы миновали извилистый, узкий каньон. Тихо, стараясь не издавать лишних звуков, проследовали через зал Москва, населенный уже знакомыми мне москвичами. Сейчас, кстати, их тут не оказалось. Как раз входили в зал имени Гиви Смыра. Только что старушка рассказывала мне любопытную, но отдающую бредом легенду о мистическом Белом Спелеологе; едва сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Сказки для детей, тьфу.

Я расслабился… И тут ни с того, ни с сего:

– А ты бы хотел вернуть память?

Я чуть не упал. Вот так вопросик… Еще б не хотел.

– А разве это возможно?

– В пещерах возможно все, – уклончиво отвечает она. – Эти пещеры отнимают что-то, но что-то и дают взамен. Ты потерял память на Мертвой станции. А здесь, в зале Гиви Смыра, иногда люди обретают то, чего лишились. Возможно, обретешь и ты.

– Этот зал, он вроде как противоположность Мертвой станции? – я не на шутку заинтересовался.

– Можно и так сказать. Увы, бывает это не часто и не со всеми. Но бывает. Попробовать в любом случае стоит, не правда ли?

Я киваю. В самом деле, что я теряю? Не выйдет, так не выйдет.

– Слушай внимательно. Пойдешь один, иначе точно ничего не получится. Я подожду тут. Зал делает резкий поворот. Видишь?

Она поднимает фонарь выше. Я вижу, что покрытые наростами стены начинают смыкаться. Тут и там торчат с потолка сталактиты. Это сложное красивое слово я выучил совсем недавно и люблю повторять его, смаковать, перекатывать во рту, точно камешек. Ста-лак-тит. Ста-лак-тит. Красивое слово. В некоторых местах они срастаются со сталагмитами. Получаются как будто колонны или столбы.

– Видишь? – повторяет старушка.

– Да… – шепотом отвечаю я, завороженный пещерными красотами.

– Там он сужается. И в самом узком месте пещеры на возвышении ты увидишь кристалл необыкновенной красоты. Надо только загадать желание и…

Пф-ф… Ну и горазда же она заливать. Слишком уж ее история начинает напоминать очередную сказку. Кристалл необыкновенной красоты, загадать желание, ага. За дурака меня держит.

– Зря смотришь на меня как на сказочницу, – жестко отвечает Ханифа, – кристалл существует. А что до его волшебных свойств, Герман, то как раз тем, кто не верит в чудеса, идти к нему нет смысла. Не сработает точно.

Звучит как будто логично… Чуда без веры не бывает. Что я теряю? Ну, схожу. Ну, посмотрю на чудо-кристалл. А то чем черт не шутит… Вернуть память, узнать, кто я и откуда. Заманчиво! Ханифа тем временем ставит светильник – кость, облепленную светлячками, – на пол и отходит на несколько шагов. Теперь ее почти не видно, лишь угадывается во мраке смутный силуэт.

– Я подожду тут, – слышу я ее шепот.

Осторожно, стараясь не распугать забавных светящихся насекомых, верных спутников пещерного племени, я беру кость и начинаю пробираться среди камней и сталактитов.

Еще в зале Москва стало ясно: тут люди если и ходят, то очень редко. В других пещерах, даже в тех, где местные жители появляются редко, можно найти расчищенные тропинки. Пусть не без труда, но пройти там реально. Без опасности свернуть шею. Тут же мне приходится, прежде чем сделать каждый шаг, сначала долго пробовать камни на прочность. Если грохнусь – светлячки разлетятся, и я их уже не соберу. А возвращаться этим же путем в кромешной тьме… Бр-р-р! Нет уж. Спасибо.

Вот пещера делает обещанный поворот. Вот потолок, до которого раньше я едва мог бы достать, оказался в опасной близости от головы.

Где тут магический кристалл? Ну-ка. Уж не это ли?

Я отвлекся на мгновение. Сделал одно неловкое движение. Дыхнул чуть сильнее…

– Нет! Только не это!

Светлячки, и до этого проявлявшие беспокойство, все, как по команде, снимаются с насеста и мерцающим облачком поднимаются в воздух.

– Стоять, уроды! Стоять! – Я пытаюсь поймать улетавших насекомых и прыгаю. Теряю равновесие. Падаю. Лавина камней и обломков, обрушившаяся сверху, едва не погребает меня. Лишь в последний момент, откатившись в сторону, я избегаю основного удара.

– Слава Богу, пронесло, – вздыхаю я, ощупывая ушибленные места. На первый взгляд в самом деле повезло. Подумаешь, пара синяков.

Не сразу удается подняться. Не сразу приходит в голову мысль обследовать все вокруг. Проходит немало времени, прежде чем я понимаю: откатываться надо было в другую сторону…

Между мной и остальным пещерным миром выросла непреодолимая стена. Узкий проход, ведущий в дальний закоулок зала Гиви Смыра, оказался полностью засыпан грудой камней.

– Вот тебе и магический кристалл! – шепчу я, холодея до костей. Только сейчас до меня начинает доходить, как крепко я влип.

Я делаю шаг назад… и врезаюсь в какой-то крупный предмет. Теплый предмет. К тому же шевелящийся. И ругающийся.

– Какого хрена?! – произносит предмет со злостью.

– Даша, – я облегченно вздыхаю. В какую бы переделку я ни угодил, я угодил в нее не один.

– Да, блин. Даша, – раздается из мрака. – Жаль, что я тебя, козла, не вижу. А то бы так отдубасила… Ты тут какого лешего делаешь, а?!

– Я… Это… К кристаллу…

– Че?! И ты тоже?! – возня смолкает. – Ёшкин кот. И зачем, интересно знать?

– Память вернуть…

– Мозгов бы лучше попросил.

Слышу, как она шарит во мраке, пытаясь обследовать возникшую на нашем пути преграду. На всякий случай делаю шаг в сторону. Дашу я успел уже немного узнать и понял главное: под горячую руку ей лучше не попадаться. Решение опять оказалось поганым.

Я в очередной раз падаю на пол. В этот раз вышло еще хуже, чем раньше: ушиб копчик. Крепко ушиб. Боль адская… Ну и влип.

Даша на мое падение не обращает никакого внимания.

– Короче. Мы в ловушке, господин космонаф-нафт. По твоей, кстати, вине. Как ты вообще умудрился обрушить чуть ли не половину грота?!

– Упал, – отвечаю я.

Мне самому кажется удивительным, как неловкое падение могло привести к таким последствиям. Но привело же…

– Раньше, чем через пару часов, нас, я боюсь, не хватятся. Вот такие пироги. Придется сидеть и ждать.

Сидеть тут, в холодном сыром гроте? Только не это!

– Но подожди! Там, за поворотом, осталась Ханифа.

– Она-то что тут делает?!

– Это она меня сюда привела. И рассказала про кристалл.

Даша фыркает.

– Она слышала грохот обвала.

– Да уж, – соглашается Кружевницына, – Ханифа, конечно, туговата на ухо, но такой грохот мертвого бы разбудил.

– Значит, она попробует нам помочь! Сообщит племени, что случилось.

– Да, ты прав, – соглашается Дарья, усаживаясь на пол. – Ну, тогда расслабься. Минут двадцать – и нас отсюда вызволят.

Меня не прельщает перспектива провести тут и пять минут. Делать, однако, нечего. Я тоже пытаюсь сесть.

– Сюда иди, – зовет Дарья. – Тут глина. Садись рядом, кому говорю. Больше тут глины нигде нет. На камень нельзя.

– Почему?

– Потомства не будет.

Господи… Нет, такого счастья не надо. Я иду сквозь темноту, выставив вперед руки, чтобы опять ничего не сломать и не снести. Рука натыкается на что-то мягкое и упругое. Кажется, я догадываюсь, что это… Тут же следует мощный удар.

– Я бы попросила! – рычит Даша.

– Ни хрена ж не видно, чё орешь?! – кричу я в ответ.

Дарья молчит. Я с грехом пополам усаживаюсь на глине, стараясь отодвинуться как можно дальше от драчуньи.

Будем ждать…

* * *

– Даша! – обращаюсь я в темноту.

– Да? – отзывается она.

– Что-то не идет никто, – я с беспокойством прислушиваюсь. Ни звука не доносится из-за завала. Не знаю, сколько точно прошло времени. Но достаточно для того, чтобы промерзнуть до костей.

– Спасибо. Открыл Америку.

– Ты иначе говорить не умеешь? – ее тон меня раздражает.

– Не умею.

Снова играем в молчанку.

Время идет. Тишина царит в гроте. Ничто не намекает на приближение подмоги. Я мерзну все сильнее. Единственный звук, который я слышу, это стук зубов. Постепенно я понимаю, что это не только мои зубы.

– Холодно тебе? – снова обращаюсь к Дарье.

– Нет, блин, жарко.

Другого ответа я от нее и не ждал…

– Послушай, надо что-то делать. Мы же так насмерть замерзнем.

– Ерунду не говори, – произносит она, но уверенности в ее голосе я не слышу. Выросшая в пещерах, она понимает лучше меня: замерзнуть насмерть можно. Слышу, как Даша медленно, с трудом приподнимается с пола, едва слышно шипит сквозь зубы.

– Тебе больно?

– Мышцы затекли. Замерзла, – из того, что она даже не сказала мне гадость, делаю вывод: дела Даши плохи.

Она возится, пытается сдвинуть с места каменную глыбу. Потом начинает расшатывать камень поменьше. Даша кряхтит, отдувается, ругается сквозь зубы. Отступает, потом опять принимается шатать и раскачивать камни.

Я неуклюже поднимаюсь с пола. Уф-ф… Действительно, как затекло тело…

– Помогу, – говорю я, пытаясь унять отплясывающие чечетку зубы. Из-за темноты опять врезаюсь в Дашу. В этот раз без последствий.

Вместе мы битых полчаса пытаемся проделать в завале хотя бы небольшую брешь. Ничего не выходит. И с той стороны все так же царит гробовая тишина.

– Да что они там, уснули?! – понимая, что с камнями сделать ничего нельзя, она обрушивает весь свой гнев и обиду на остальное племя. – Мы тут торчим больше часа! Даже если бы Ханифа заплутала на пути назад… Чего, правда, никогда не бывало. Все равно пора хватиться! Эй вы, волки позорные!

Мертвая тишина.

* * *

– Мне кажется, что-то там случилось, – говорит Даша по прошествии еще получаса.

Мы оставили бесплодные попытки вырваться наружу. Теперь мы просто сидим рядом, обнявшись, прижавшись друг к другу, пытаясь сохранить тепло. Еще совсем недавно я бы не то что обнять ее – на выстрел не подошел бы. И она, думаю, тоже.

– Например? – отвечаю я.

– Что угодно. Озеро из берегов вышло. Москвичи налет устроили. Поэтому им не до нас… Или другая версия: это на тебя покушение было, а я так, случайно влипла.

– Покушение?! – не верю я своим ушам.

– Не ори, оглушишь. А почему нет? Почему нет? Ты нам всем веришь? Доверяешь? С какой стати, парень?

– Но вы же… – я вконец растерялся. Просто не знаю, что тут говорить.

– По секрету всему свету. Я слышала разговор вождя и Кондрата Филипповича. Из того, что разобрала, следует: Афанасий решил от тебя избавиться, а учитель его отговаривал. Наставник так и сказал: «Если ты решил избавиться от Германа…»

– Что-о-о?! Избавиться?! Ну, Афанасий. Ну, скотина… За что?! Миротворцем считает, да?

– Я так поняла, ты нарушил какое-то равновесие, что ли.

– Ничего я не нарушал…

Даша не стала ничего объяснять. Или она сама не понимает ничего, или не может подобрать слов.

– Повторяю, это просто версия. Скорее всего, я чушь несу.

– Кстати. Давно спросить хотел.

– Да?

– А ты-то зачем сюда полезла?

– За тем же.

– Кристалл?

– Ага.

– А просила что?

– Это неважно, – холодно цедит женщина. И добавляет: – Делать-то что будем?

Я не отвечаю. Я не знаю, что сказать.

Как ни стараемся мы согреться, холод не отступает. Я с ужасом чувствую, как немеют руки, ноги. Холод подбирается к сердцу. Какая страшная смерть, бр-р!

– В общем, так, – решительно произносит Дарья Сергеевна после того, как попытки прыгать кончились ушибленными головами, а приседания – разбитыми коленями, – у нас остался один способ продержаться до подхода ребят.

– Ну, не томи. Что делать надо?

– Займемся сексом, – выдыхает она.

– Что?!

Моя челюсть резко рвется к полу. Вот так поворот…

– Или сдохнем от холода. Ты что предпочитаешь? Черт возьми, будь у нас другой выход, я бы ни за что на свете… Короче. Иди сюда, быстро, пока мы не замерзли оба! – кричит Дарья.

– Слушаюсь, командир, – отвечаю я.

Даша прыскает в кулак. Я тоже начинаю смеяться.

Этот смех окончательно растопил невидимую глыбу льда, разделяющую нас. Скоро в пещере становится очень, очень жарко…

* * *

Когда через некоторое время все члены племени, включая Кондрата и Ханифу, общими усилиями сумели пробиться сквозь завал в дальнюю часть зала Гиви Смыра, их взорам предстала идиллическая сцена.

Дарья Сергеевна и космонавт Буданов сидели рядом, укутавшись в куртки. Конечно, они замерзли, но не так сильно, как могли бы за столько часов заточения в каменном мешке. Вождь был уверен, что они найдут там два синих от холода, полумертвых тела. К всеобщей радости, худшие опасения не оправдались.

Афанасий рассказал вызволенным из темницы пленникам, как сначала в зал Апсны в первый раз за двадцать лет ворвались москвичи. На то, чтобы отбиться от них, ушло много времени. Потом вдруг стало выходить из берегов озеро. Наводнения не случилось, но и паника в пещере началась нешуточная. Лишь после этого люди заметили исчезновение Германа и Дарьи.

– А Ханифа где? – огляделся Герман.

– Она сначала заблудилась, потом упала и ногу подвернула. Мы встретили ее в пути. Вот так, тридцать три несчастья… Все к одному. Но вы живы, это главное!

Радостные возгласы, однако, вождь пресек: попасть под новый камнепад никому не хотелось. Со всей возможной поспешностью племя покинуло зал Гиви Смыра.

Никто не услышал, как на обратном пути Даша шепнула Герману на ухо:

– Спасибо. Это было здорово. Но заруби себе на носу: продолжения не будет. Никогда. И не приближайся больше ко мне. Ты все понял?

Герман рассеянно кивнул.

Конечно, он прекрасно помнил восхитительные минуты, которые провел с Дашей там, в темноте, в пяти шагах от смерти. Помнил ту дикую, первобытную страсть, что охватила их, превратила их тела в единое целое, спасла от могильного холода склепа. Но сейчас совсем другое волновало Германа. Слова Афанасия, которые тот произнес после осмотра места схода лавины.

– Не понимаю, чего эта груда вдруг осыпалась… Странно.

«Странно, – повторял про себя Герман. – Странно. Кто-то из них хочет твоей смерти, парень. Надо лишь понять кто…»