Текст книги "Записки о пробуждении бодрствующих"

Автор книги: Дмитрий Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Важно, чтобы поступки совершались.

В какой-то момент окружающие начинают замечать мою странную «привязанность» и задают вопросы. Ответ обескураживает меня самого: «Ах это... – говорю я, – это просто пуповина. Я жду нового рождения, поэтому вынужден получать питательные вещества извне.»

3 июня 2009

Снился город, целиком и полностью разместившийся в стволе гигантского живого дерева. Внутренние стенки ствола напоминали мягкие тусклые зеркала.

4 июня 2009

В Армении я видел старые придорожные камни, покрытые тончайшей резьбой – настолько тонкой, что с пяти шагов такой камень можно принять за обработанный временем, а не человеком. И лишь приблизившись на определённое расстояние, вдруг, застигнутый врасплох, осознаёшь степень заблуждения.

    Происходит мгновенное наведение на резкость, акомодация. Взгляд теряется среди возникшего внезапно – как судорога – (и как бы ниоткуда) сплетения образов.

    Подобное наслаждение я испытал, впервые заглянув в микроскоп на уроке ботаники.

   Это был лист какого-то вечнозелёного растения. Я смотрел долго, очень долго, одноклассники начали терять терпение, но Майя Борисовна сказала: “пусть смотрит”, и я смотрел.

   Это как заблудиться в лабиринте, но никто не знает, что на самом деле ты не заблудился, а спрятался.

   Совершенно, безвозвратно – исчез.

5 июня 2009

Куда-то шли, о чём-то говорили, вдруг – посреди разговора – я спохватился: «Рома, ты же умер!»

«Это я ТАМ умер!»– махнул рукой Рома Баембаев.

Идём дальше. Заходим в переулок – низенький, узкий, тёмные окна, и только одно из них теплится слабым желтоватым светом, будто внутри – свечка или ночник.

«Давай будить разгильдяев!» – предлагает Баембаев.

«Зачем? – возражаю, – ночь, люди отдыхают...»

«На том свете отоспятся!» – смеётся Рома.

«На том свете будет ли время на это?» – спрашиваю с самым невинным видом.

«На том свете, – отвечает Баембаев, – будет не время, но азбука Морзе.»

18 июня 2009

Свет электрической лампы отражается в окне, прикрытом шторой: в результате сложной оптической трансформации мерцающий шар делится на два полушария, каждое из которых в свою очередь рассыпается на множество cветящихся фрагментов.

Стоит повернуть голову, они тут же смешиваются в иной пропорции, и вся комбинация меняет форму – как в стёклышке калейдоскопа.

Уличный шум прибавляет зрелищу убедительности, в какой-то момент забываешь, что это – нерукотворное. Можно надеть наушники или сесть с книгой, но я продолжаю смотреть, покачивая головой из стороны в сторону – как кобра под гипнотическим взглядом факира.

19 июля 2009

Снилось, что вдоль улицы Аленби течёт река Ганг: люди входят в воду прямо посреди уличной сутолоки – на своих двоих, но выходят уже на спинах буйволов. Буйволы несут чистых евреев на бульвар Ротшильда, и там отпускают на все стороны. Мало-помалу город заполняется людьми, которые выглядят как настоящие, но с золотистыми зрачками.

Спрашиваю:что свашими зрачками?

Отвечают:вглаза попадают песчинки Ганга, икаждая прорастает взрачке как семя.

Один из чистых евреев, вынимает глаз из глазницы и даёт мне в руку – очень тяжёлый, будто отлит из свинца. Я подбрасываю его в воздух, и глаз с золотистым зрачком повисает и плывёт над моей головой, над самой макушкой. К своему удивлению я чувствую, что глаз этот стал как бы моим собственным, но не в том смысле, что я стал видеть то, чего раньше не видел, а просто всё, что вижу – приобрело некую необычайную прозрачность и ясность.

Люди выглядят по-прежнему, но присмотревшись, я вижу как внутри каждого тела движется воздух, текут жидкости и колышутся электромагнитные поля.

Деревья – живой учебник ботаники.

Насекомые, звери и птицы – всё прозрачно.

Автомобили и компьютеры – натуральный киберпанк, информатика.

Но самым интересным зрелищем оказалась вода, которую я не знаю как и описать, а потому описывать не буду.

21 июля 2009

Вышел на улицу Бен-Иегуда. Навстречу – бабушка с цветами. Розовые, и жёлтые, и синие: фейерверк в охапке.

– Возьмите цветок, – говорит, – бесплатно и от чистого сердца.

Я взял один – синий.

 – Хороший будет день: безоблачный и счастливый, – сказала она (как в воду глядела).

– Откуда вам знать?

– Каков цветок, таков и день.

– А если бы я не этот взял, а – тот, жёлтый?

– А вы возьмите, и – посмотрим.

Я было протянул руку, но – передумал: куда мне одному столько безоблачного счастья?

21 июля 2009

Снилась Книга Укусов, похожая внешне на Codex Seraphinianus – нечто вроде энциклопедии агрессии в природе.

На каждой странице помещалась одна-единственная статья, где очень подробно рассматривался тот или иной тип агрессивного поведения – не только в растительном или животном царстве, но и в мире минералов, элементалей, ангелов, электромагнитных явлений, а то – вовсе неизвестных мне веществ или существ, якобы обитающих в наших пределах.

В конце каждой статьи помещался абзац, озаглавленный «апология», который содержал объяснение и как бы обоснование агрессии того или иного типа. Истинной причиной агрессии в конечном счёте всегда называлась любовь, и к моему изумлению выходило, что каждая страница этой книги говорила о новом, не похожем на все остальные, типе любви.

24 июля 2009

Ходил в лес перенимать повадки деревьев. Деревья умеют стоять – как никто другой.

Примат – существо безалаберное: постоит и уйдёт.

Дерево стоит так, будто оно – единственное в своём праве: якорь мироздания. Пока корень в земле, небеса вращаются беспрепятственно.

После нескольких дождливых дней всё преобразилось: лес вымыли и причесали, поляны стали похожи на маленькие болотца: следы ботинок наполняются водой после каждого шага.

Воздух можно кусать и держать во рту, словно мёд.

Наблюдал медленный восход неба над монастырём молчальников. Молчальники звонили в колокол – звали жить в тишине с б#жьей помощью. Но я сел под ель, сложил руки и сидел с б#жьей помощью под елью.

Хвойные ванны – это когда хвоя везде, прежде всего – в желудке и лёгких. Лёгкие наполняются хвоей на вдохе, а на выдохе хвоя оседает на дне телесной реторты – как снежинки или песчинки в паузах между порывами ветра. Ещё немного, я бы сам зазвенел как колокол, и созвал бы молчальников принять с б#жьей помощью хвойную ванну – в лесу, под мартовской елью. Звук цвета начищенной меди рождался в утробе, прокатывался – резонируя в фасциях, выплёскивался наружу, хвойные чешуйки поблескивали как золотые, медленно сыпались в воздухе.

5 августа 2009

Я солдат, убиваю врагов. То и дело пролетают снаряды, пули, я вижу их невооружённым глазом.

У пули женское лицо.

У снаряда – мужское, с зажмуренными глазами: летящий снаряд похож на лётчика сверхзвукового самолёта, испытывающего значительные перегрузки.

Пролетая мимо, пуля кокетничает: делает удивлённое лицо, подмигивает или приподнимает брови.

25 августа 2009

Снилось, что пальма напротив моего окна стала джунглями, и за окном кричат попугаи. Из джунглей выходят голые старцы с копьями (чернокожие, с кольцами и браслетами) , и поют, и хлопают в ладоши. Вот, вышел я на крыльцо – к старцам, и что-то сказал на их языке. Сам не понял, что сказал, но они прекрасно меня поняли, и ушли в джунгли, воздев руки.

Приглядевшись, я увидел, что слова, сказанные мною, сгустились в воздухе и повисли на пальмах в виде мерцающего марева.

Ветер шевелил сгустившиеся слова и они чуть слышно позванивали, переливаясь, поворачиваясь в воздухе.

26 августа 2009

Ребёнком, лёжа в постели с открытыми глазами, я часами вглядывался в темноту, исследуя законы сплетения образов. Вначале я видел лишь точки, они исчезали и появлялись, меняли яркость, парили, их движение казалось беспорядочным и бессмысленным, но вынуждало таращиться, напрягать зрение, чтобы обнаружить источник, скрытый порядок, который, насколько я знал из опыта предыдущих ночей, присутствовал в этом мельтешении, до времени избегая распознавания, предпочитая притвориться сырым хаосом. Вскоре выяснялось, что темнота имеет объем и массу, теперь это было нечто отличное от матово-чёрной плоской доски и напоминало снегопад в негативе – хлопья, равномерно движущиеся в одном направлении, в пустоте, косые линии, пересекающие поле зрения. После появлялись цветные узоры, но не сразу, не вдруг, а будто кто-то с течением времени равномерно вводил ощущение цвета в пространство, бывшее прежде пустым и безвидным. Эти узоры научали меня особому чувству ритма, они казались бесконечными, всюду – живая геометрия, дышащая, пульсирующая, вечно изменчивая, как в стёклышке калейдоскопа. Каждый элемент имел связь с привычным миром вещей: какую ниточку ни потяни, разматывается клубок образов и понятий, окружающих тот или иной предмет подобно облаку или сфере. В какой-то миг явь окончательно сдавала позиции, и я уходил дальше, пользуясь одной из найденных нитей в качестве путеводной.

20 сентября 2009

Снилось, что над Тель-Авивом повис гигантский змей.

Медленно разворачивающееся в пространстве тело: чешуйка цепляется за чешуйку.

Чешуйка за чешуйкой – вращается в воздухе, лениво перекатывается, будто выворачивается наизнанку.

Чешуйка к чешуйке – посверкивая, переливаясь.

Я задрал голову, пытаясь окинуть его взглядом, но понял, что змей разворачивается во все стороны, и нет у него головы, один хвост.

24 сентября 2009

Повернув руку ладонью к себе, я понял, что ладонь напоминает газовую конфорку: кончик каждого пальца способен поддерживать небольшой язычок жидкого пламени, и по желанию я способен гасить или – напротив – увеличивать его интенсивность. Приглядевшись, в самом центре ладони я увидел источник горения – пятно неровной формы, буквально состоящее из огня. Покатав его в руке так и эдак, я понял, что огонь этот – часть меня самого и всегда был мной.

– Я – огонь, – сказал я вслух, и кто-то из-за спины ответил мне:

– Всё – огонь.

Обернувшись, я не нашёл говорившего, но увидел, что всё – огонь. Предметы и жидкости, люди, животные, растения, камни, песок, и самый воздух: всё содержало в себе толику неразбавленного пламени. Выглядели вещи по-разному, но пламя в них было – то же.

– Всё – огонь, – повторил я вслух, и кто-то из-за спины ответил мне:

– Но самый огонь – ничто.

24 сентября 2009

На дверях было написано: «Вход – только по ОСОБЫМ приглашениям». Слово «ОСОБЫМ» было два раза подчёркнуто красным фломастером. Для меня было важно попасть внутрь, но я не знал есть ли у меня ОСОБОЕ приглашение.

Обшарив карманы, ничего не нашёл и стал присматриваться к тем, кто входил, чтобы понять каким образом ОСОБОЕ приглашение реализуется.

Никто не требовал пропуск, не проверял документы.

Входящие поворачивали ручку, дверь открывалась и закрывалась за ними сама. Я попытался увидеть что там, за дверью, но за тот промежуток времени, который был мне отпущен пока кто-то входил, не удавалось разглядеть ничего, кроме света и глубины. Так, в нерешительности, я топтался на пороге, пока один из прихожан не бросил на ходу: «Чего стал? ОСОБОЕ приглашение требуется?»

«Совершенно верно» – ответил я.

«Вот же оно!» – он мельком показал на меня и прошёл мимо.

«Где? Где оно?» – закричал я в отчаянии.

«Где-где! На голове!» – засмеялся добрый человек, открыл дверь и растворился внутри.

Я осторожно ощупал голову и с изумлением обнаружил на лбу нарост, похожий на фонарик из тех, что используют шахтёры и спелеологи, когда спускаются в темноту. Фонарик рос прямо из головы и на ощупь напоминал кость какого-то животного. Прикосновение к линзе напоминало ощущение движения века по глазному яблоку.

Тут я понял, что способен ухватиться за этот нарост и пользуясь им как язычком молнии (зиппера) , расстегнуть тело сверху донизу и выскользнуть из него – как змея покидает старую кожу. Эта способность и была ОСОБЫМ приглашением. Меня настолько впечатлило это открытие, что я мигом взлетел по ступенькам, и только было потянулся к дверной ручке, как заметил, что надпись на двери изменилась: «Выход только в случае КРАЙНЕЙ необходимости».

Я понял, что пока искал «ОСОБОЕ приглашение», вход стал выходом, и теперь нужно выяснить имеется ли КРАЙНЯЯ необходимость или КРАЙНЕЙ необходимости нет.

30 сентября 2009

Снилось безымянное место, одно из тех, куда я то и дело возвращаюсь во сне – луг и гора в полнеба, нависшая над лугом. Ни ветерка, ни дуновения: время исчезает – за отсутствием событий.

Или наоборот: время становится событием, и потому исчезает.

5 ноября 2009

Снился подвал, заваленный старыми книгами и журналами. Я здесь для того, чтобы разыскать Чистую Страницу из Книги Обстоятельств и вернуть её братьям, ожидающим моего возвращения наверху. Время от времени сверху кричат: нашёл?

– Ищу! – кричу в ответ, продолжая поиски. Переворачивая слипшиеся связки макулатуры, зарываясь в книги по горло.

Вдруг замечаю, что не один. Крысы!

– Тут крысы! – кричу братьям. Наверху долго и горячо спорят о том вытаскивать меня или оставить с крысами. Наконец, братья принимают решение и бросают мнесверхупистолет.

Передёргиваю затвор.

На звук выходит огромный седой Крыс. Молча смотрит в глаза: пугает.

Целюсь. Рука подрагивает. Пистолета Крыс не боится.

Наконец, он отводит глаза и собирается уходить, но оборачивается на полдороге и бросает через плечо:

– Не там ищешь, братец.

– Я тебе не братец, – отвечаю, стараясь не показать страха.

– Ошибаешься, братец, – спокойно говорит Крыс. – Мы с тобой оба – книжники. Хочешь найти то, зачем пришёл?

– Хочу!

– Тогда придётся спуститься ещё ниже.

Иду за ним в темноту. Страшно.Сверхукричат: не ходи!

Долго тащимся какими-то мусорными коридорами. Под ногами – уже не книги, а обрывки, ошмётки, книжная грязь. Книжный прах. Становится ещё темнее.

Наконец, Крыс поворачивает в какой-то совсем уж тесный – даже не коридор – лаз, туннель. Приходится стать на четвереньки и ползти – по-другому не протиснешься. Упорно ползу – до тех пор, пока туннель не становится слишком узким.

– Я так и думал, что ты застрянешь, – говорит Крыс. – Этот путь – для истинных книжников, а истинный книжник должен быть лёгким и гибким. Придётся тебе ужаться.

– Как это сделать? – спрашиваю, понимая, что другого выхода нет – ни вперёд, ни назад двинуться не могу.

– Ты должен захотеть! – говорит Крыс. Судя по удаляющемуся голосу, он продолжает идти вперёд, оставляя меня в одиночестве.

Какое-то время пытаюсь двинуться вперёд, потом – назад, но довольно быстро понимаю, что застрял окончательно: чем больше дёргаюсь, тем хуже себя чувствую.

Страх достигает точки, когда уже не страшно, а почти весело. То и дело меня пробирает истерический смех. Сперва – безнадёжный, нервный. Неуместный.

Вслед за этим – искренний, лёгкий.

Настоящий.

Я смеюсь, понимая, что всё это мне снится.

Меня бесконечно забавляет, что минуту назад я дрожал от страха.

И с каждым пароксизмом смеха я становлюсь лёгким. Юрким и гибким. Почти прозрачным. Балансирую на грани сна и яви.

Теперь я могу двигаться дальше и пройти этот путь до конца.

Но мне туда больше не нужно.

Я и есть – Чистая Страница из Книги Обстоятельств.

Можно возвращаться: братья ждут меня наверху.