Текст книги "Талисман гномов"

Автор книги: Дмитрий Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Должно быть, капрала чуть удар не хватил от моей наглости.

– Да как вы смеете? – задыхаясь, завопил он.

В его представлении главнее Колмана в нашем мире был разве что король.

– Хорошо. Отставьте мою дверь в покое. Я уже выхожу, – устало сказал я.

Мои слова прозвучали вовремя: капрал уже приготовился брать кабинет штурмом. В качестве тарана вполне мог сойти болтавшийся по близости любопытный сосед, который работал на сахарную кампанию и любил ошиваться в самых неподходящих местах.

Я открыл дверь. Ну да, старый знакомый – капрал Хиггинс. По его милости я когда-то упустил беглую эльфийку-хиджи по имени Жозефина.

– Ничего, что я не переоделся?

– Колману всё равно, какие на вас шмотки, – капрал облегчённо вздохнул и убрал саблю. Он что, хотел порубить мою дверь как капусту?

– Что же вам не спится? – буркнул я, и пошёл за копом, рискнувшим повернуться ко мне спиной. Он не боялся, что я буду наступать на его роскошные рыжие усы.

К Колману меня доставили на знакомой чёрной карете. С прошлой встречи прошло так мало времени, что она, должно быть, сохранила тепло моей пятой точки.

Лейтенант занимал кабинет, когда-то принадлежавший Морсу. На стене висел портрет короля в деревянной рамке, покрытой лаком. Я слышал, что чем выше начальство, тем больше портреты. Этот был раза в три меньше, чем у Брутса, значит, Колману ещё расти и расти.

– Здравствуйте Гэбрил, – произнёс лейтенант, не вставая с места.

Он сидел, откинувшись на спинку стула и закинув руки за голову. Его трость стояла в углу рядом с корзиной для мусора.

– Добрый вечер, лейтенант, – я сел напротив него, не спрашивая разрешения. – Зачем вызывали?

– Не догадываетесь? – ухмыльнулся Колман.

– Разве я гадалка?

– Дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос, – в сердцах воскликнул Колман. – Кто учил вас этому?

– Вы первым начали, – справедливо заметил я. – Попробуем ещё раз?

– Разве трудно догадаться, что я вызвал вас касательно нашего последнего разговора?

– Ваш предшественник имел дурную привычку таскать меня в участок по поводу и без повода. Я ещё не перестроился. Кстати, как там старина Морс? Скучает по мне?

– У Морса нет времени предаваться скуке. Его разжаловали в сержанты и отправили на крайний север. Нашли какой-то отдалённый полицейский участок, чуть ли не на дрейфующей льдине и перевели. Морс должен радоваться, что с ним столь мягко обошлись.

– Это была самая приятная новость за месяц. Спасибо вам, Колман. Дайте мне адрес этой льдины: я вышлю Морсу посылку с тёплыми носками.

– Рано радуетесь, Гэбрил. Я могу осложнить вашу жизнь ничуть не хуже Морса.

– Извините меня, лейтенант, но вам что, больше заниматься нечем? Сдался вам одинокий несчастный частный сыщик…

– Хотите меня разжалобить, Гэбрил? Предупреждаю заранее – эмоций во мне не больше чем в камне.

– Ну, хоть это нас объединяет.

– Вы намекаете на ваше прозвище Сухарь?

– Да.

– Вы пытаетесь казаться круче, чем на самом деле, – уверено заявил Колман. – Внутри вы мягкий как воск.

– Только не в тех случаях, когда речь заходит о моих гонорарах. Тогда я становлюсь твёрдым как кремень.

– Никогда не слышал, чтобы вы страдали патологической жадностью.

– Вы просто встречали не тех людей. Хотите назову вам пару-тройку фамилий?

– Возможно, в будущем, – Колман бросил взгляд на часы. – Собирайтесь, Гэбрил.

– Куда? – удивился я. – Разве мы уже закончили столь увлекательную беседу?

Перспектива мчаться куда-то на сон грядущий меня не прельщала.

– Узнаете позже, на месте. Мне хочется выяснить степень вашей причастности к одному крайне неприятному происшествию, – туманно пояснил Колман.

– Вы говорите загадками, лейтенант.

– Я не хочу выкладывать свои козыри. Давайте, Гэбрил, пошевеливайтесь. Там скоро появятся парни из службы безопасности, возможно, даже сам Брутс. Я хочу, чтобы вы всё увидели ещё до их приезда.

– Значит, вы вызвали меня не потому, что соскучились?

– Точно.

Мы спустились к карете. Начался дождь. Крупные капли барабанили по крыше. Я пожалел, что не догадался взять зонтик. Эх, пропала моя одежда.

Ливневые потоки разогнали с улиц всех прохожих. Мы ехали по темным, не освещённым и пустынным проспектам. Вода и грязь летели по разным сторонам. Водостоки не справлялись. На дорогах моментально образовывались огромные лужи.

– Ну и мерзкая же погодка, – поёжился Колман, глядя в запотевающее окно.

Словно в подтверждение его слов, ещё сильнее потемнело, тучи разверзлись, и начался град. Крупные как горошины градины с шумом запрыгали по мостовой. Нам под крышей кареты было ещё нечего, но коням и кучеру должно быть доставалось.

– Этого ещё не хватало, – буркнул лейтенант.

Мы переехали через скрипучий деревянный мостик и подкатили к мрачному зданию, похожему на тюрьму.

– Куда вы меня везёте? – забеспокоился я.

– Неужели не узнали? Это заброшенные мастерские, принадлежавшие ранее Гильдии ремесленников, – удивился Колман. – Им лет двести. Излюбленное место для игр местной детворы.

– Я здесь впервые. Моё детство прошло на улице.

– Угу, и в богатых домах, которые вы вскрывали и обносили. Не так ли, Гэбрил?

– Вижу, вы неплохо изучили мою биографию. Если я решу засесть за мемуары, то возьму вас в помощники.

Карета остановилась у широко распахнутых ворот. Возле них топтался полицейский в непромокаемом плаще. Должно быть, у него на плечах была чугунная голова, поскольку градин он не боялся.

– Господа из службы безопасности уже прибыли? – осведомился Колман у полицейского.

– Никак нет, сэр, – доложил полицейский. – Тут только Диксон, эксперт.

– А репортёры или газетчики были?

– Никого не было, сэр. В такую погоду кто будет по улицам шастать. Одни мы, полицейские, сэр.

– Отлично, – Колман улыбнулся. – Чего стесняетесь, Гэбрил, проходите внутрь. Вас ждёт любопытное зрелище.

Здесь побывала смерть. Я понял это, как только переступил порог.

На холодном зацементированном полу возле верстаков лежали два тела, укрытых белым саванном. Рядом с ними на складном стульчике сидел капрал Диксон. Он что-то писал на планшете, покоившемся на коленях. Увидев начальство, эксперт встал и отдал честь.

– Работайте, Диксон. Мы не станем вас отвлекать, – отмахнулся Колман.

Он подошёл к одному из тел и отдёрнул саванн. Я увидел вытянувшееся тело со страдальческой гримасой на лице и глазами навыкате. У покойника из приоткрытого рта вывалился опухший шершавый язык.

– Узнаёте? – спросил меня Колман.

– Нет, – солгал я.

На самом деле это был Рив. Я узнал его сразу, как только увидел. Вывалившийся язык наводил на мысли об удушье. Я вспомнил слова Броско, сказанные им в Капаче:

'Дворяне пользуются ножичками, а нам достаточно простой верёвки, чтобы соорудить удавку. С её помощью мы мстим обидчикам'.

Лейтенант недоверчиво хмыкнул и откинул второе покрывало. Под ним находилось окоченевшее тело графини.

– А эту женщину вы знаете?

– Впервые вижу. Зачем вы показываете мне эти трупы? Я за годы войны насмотрелся их предостаточно.

– Взгляните внимательнее, Гэбрил, – сурово сказал Колман.

– Зачем? Я и так себе глаза намозолил на них глядючи, – сказал я с отвращением. – Или вы подобно Морсу тоже тщитесь повесить на меня всех жмуриков?

– Не кипятитесь, Гэбрил. Никто вас ни в чём не обвиняет. Эти люди связаны с убийством Болванчика.

– Да? – недоверчиво протянул я. – И каким образом?

– Самым непосредственным. Их тела обнаружили здесь сегодня вечером мальчишки. Помните, я рассказывал вам, что детвора любит тут играть?

– Помню. Представляю, как они обрадовались, когда обнаружили здесь трупы, – я кивнул на покойников.

– Да, бедные детишки. Наткнулись сразу на двух висельников. Сообщили родителям, родители обратились к нам. Мы приехали, сняли трупы и до сих пор гадаем: сами они повесились или их повесили. С нашими возможностями установить это в точности сложно. Скорее всего – невозможно, – Колман вздохнул. – Начальство склоняется к версии о самоубийстве: при мертвецах нашли посмертную записку, – пояснил он.

– Это была большая любезность со стороны покойников, – усмехнулся я. – И что было в той записке?

– Чистосердечное признание в убийстве сразу нескольких человек. Мужчина, его зовут Ривом, – эмигрант из Лютании. Он хотел выкрасть регалии императорского дома из музея и нанял для этого Болванчика. После кражи зарезал как лишнего свидетеля.

– Значит теперь я вне всяких подозрений?

Колман посмотрел на меня косо:

– Пока мы придерживаемся версии о самоубийстве – да. Но меня смутил тот факт, что Рив долго проживал в Капаче, а вы совсем недавно туда наведывались. Припоминаете?

– Было что-то, – неуверенно протянул я, догадываясь, к чему клонит Колман.

– Более того, вы умудрились по дороге в этот городишко перестрелять целую кучу разбойников, – продолжил лейтенант.

– Что в этом плохого?

– Ничего. Я читал о ваших подвигах в газетах.

– И как это у вас при такой нагрузке хватает времени на газеты? – искренне изумился я. – Вы рискуете перетрудиться.

– Это вы рискуете угодить в кутузку, если не объясните мне причин вашей поездки в Капач, – рявкнул Колман.

– Я расследовал одно дело, которое и привело меня в этот город. Клянусь, что оно не имеет никакого отношения к вашим жмурикам, – пожалуй, скоро я научусь лгать как настоящий политик. – Извините, не могу посвятить в вас в детали.

– Кажется, я понимаю Морса и начинаю разделять его ненависть к вашей персоне. Речь идёт об убийстве.

– Каком? Вы же сами сказали, что перед нами двойное самоубийство.

– Это начальство так считает.

– А вы попрёте против мнения начальства? – уточнил я.

Колман с хмурым видом промолчал. Это говорило лучше всяких слов.

– Эти двое, они что – настолько раскаялись, что решили наложить на себя руки? – спросил я, меняя тему.

– Да, они решили, что зашли слишком далеко. На совести у Рива жизнь какого-то парня из Лютании, убитого им в Капаче и труп Болванчика.

– А женщина? Кто она?

– О её личности мы поговорим потом. Она была подружкой Рива и в порыве ревности прикончила свою соперницу – баронессу…

– Договаривайте Колман. Чего вы замолчали? – удивился я.

– Меня настораживает ещё одно сходство… – лейтенант принял какое-то решение, но взгляд его остался беспристрастным. – Ладно, я вам скажу, кто здесь лежит вместе с Ривом. Это – графиня Де Сток. Она калека. У неё нет ног, и графиня заменила их протезами. Она давно вынашивала планы мести к баронессе фон Борменталь (видите, Гэбрил, я ничего от вас не скрываю). Тут замешаны и любовь, и ревность и мотивы давней мести. Вот, что написано в посмертной записке.

Лейтенант зачитал мне отрывок о трёх коротких спичках. Выяснилось, что графиня давно жаждала отомстить обидчице. Ради этого разыскала отошедшего от дел заплечных дел мастера и стала брать у него уроки владения холодным оружием, добившись в итоге потрясающих результатов. Ножом она овладела не хуже любого парня из Гильдии Убийц, правда в отличие от неё наёмные убийцы не были калеками на обе ноги. Таким образом, обиженная женщина превратилась в машину для убийства. Последнюю часть я выслушал с нескрываемым интересом. Об этом Рив мне не рассказывал.

– Вижу, что перед нами два сапога пара, – заметил я.

– Разумеется, они стоили друг друга, – согласился Колман. – И вот теперь о том сходстве, с которого я начал. В убийстве баронессы обвинили её мужа – барона Игоря фон Глерна. Я слышал, что он нанял вашего соседа по офису адвоката Марсена, а тот в свою очередь привлёк к расследованию вас в качестве частного детектива. Это правда?

Я почувствовал, как под моими ногами раскаляется земля.

– Это правда, но я так и не сумел приступить к расследованию. У меня были обязательства перед другими клиентами.

– Вы темните, Гэбрил. Мне это не нравится.

– Ну что вы, разве я осмелюсь лгать в вашем присутствии, Колман.

– Ещё как. Соврёте глазом не моргнув.

– Вы слишком плохо обо мне думаете, лейтенант.

– Нет, это вы слишком хорошо обо мне думаете, Гэбрил. Думаете, я не опущусь до того, чтобы выбить из вас правду силой?

– Колман, скажите: вы случайно с Морсом не родственники?

Я нарывался, и знал каким будет его ответ. Лейтенант ударил меня. Не очень сильно, но всё же чувствительно. Он разбил мне губу.

– Браво, браво, – послышался позади нас знакомый голос.

Это был Брутс. Он смотрел на нас с издёвкой:

– Лейтенант Колман, я вижу, что вы умеете налаживать диалог. Вас этому учили?

– Нет, господин старший следователь. Меня учили другому, но этот тип сам напрашивался.

– Держите себя в руках, Колман, если дорожите новым назначением. Мистер Гэбрил не раз помогал правоохранительным органам. У нас нет оснований подозревать его в нечестной игре.

Брутс подошёл к трупам и стал рассматривать их тела без особого интереса, скорее для проформы.

– Кто тут у нас? – осведомился он после беглого осмотра.

Колман сообщил, даже отдал следователю посмертную записку. Брутс погрузился в чтение.

– Что же, всё замечательно, – ответил он, спустя некоторое время. – Записка всё объясняет. Она даёт вам ключ к расследованию сразу двух убийств, совершённых на вашем участке. О лучшем даже не стоит мечтать. Зачем вам сдался Гэбрил?

– Здесь что-то нечисто, – медленно начал лейтенант. – Этот Гэбрил замешан практически везде. Я натыкаюсь на его след на каждом шагу.

Брутс посмотрел на него с сочувствием:

– Похоже паранойя лейтенанта Морса в отношении к Гэбрилу заразна. Не ожидал, что она и вас коснётся, господин лейтенант. Вы производили впечатление здравомыслящего человека. Оставьте в покое мистера Гэбрила. Оформите всё как двойное самоубийство, получите причитающуюся премию. Я позабочусь о награде у вашего начальства. Вы были молодцом. Суперинтендант не преминет отметить ваши заслуги, лейтенант, в раскрытии последних преступлений. Чем плох такой вариант, Колман?

– С каждой минутой он нравится мне всё больше, господин старший следователь. Но за Гэбрилом нужен глаз да глаз.

– Безусловно. Мы за ним присмотрим. Если разрешите, я заберу у вас Гэбрила.

– Он ваш, господин Брутс. Делайте с ним всё, что заблагорассудится.

Брутс вывел меня из мастерских на свежий воздух. К этому времени и дождь, и град закончились.

– А теперь мне нужна вся правда, Гэбрил, – настоятельно потребовал следователь.

Я рассказал ему о Броско, постаравшись сделать это так, чтобы не задеть мастера Тага и его интересы.

– Ты хочешь сказать, что этот Броско взял на себя грязную сторону дела? – осведомился Брутс, когда я выложил ему всё, что мне стало известно.

– Да. Он обещал и сдержал слово. Сфабриковал двойное самоубийство, заставил графиню и Рива написать посмертную записку. Хоть я её не читал, но, думаю, что в ней чистая правда… кроме мотивов для самоубийства, конечно.

– Эти двое получили по заслугам, – согласился Брутс. – Но на твоём месте я бы не стал впредь водить компанию с Броско. Эти наглые парни из Лютании давно у нас на прицеле.

– Что вы намереваетесь с ними сделать?

– Пока ничего. Они нам нужны. С их помощью мы ставим Лютании палки в колёса. Они помогают нам вести игру с лютанской верхушкой. Насколько я понял: регалии императорского дома пропали? Их не нашли при обыске мастерских.

– Вряд ли Броско избежал соблазна забрать их себе.

– Отлично. Пускай у него и остаются. Сдаётся мне, что у Броско они будут под надёжной охраной. Этот парень любит монархию, установившуюся у него на родине, как собака палку, и приложит все усилия, чтобы нынешняя власть не добралась до регалий. Зато мы всегда будем знать у кого они под рукой.

Я вспомнил о беглом Мяснике.

– Брутс, послушайте. Это правда, что лорд Риторн бежал?

Следователь нахмурился.

– К сожалению, да. Морс, заступивший в тот день на дежурство по тюрьме, проявил поразительное головотяпство. Я удивляюсь, почему смыться удалось только одному Риторну? Морс создал все условия: любой из арестантов имел шанс очутиться на свободе.

– Хотите, я поделюсь с вами некоторыми соображениями?

– Валяйте, Гэбрил. Котелок у вас варит.

– Бегство Мясника не случайно, – сообщил я и рассказал о подслушанном возле особняка убитой баронессы разговоре между Толстым Али и Морсом.

– Хм, – задумался Брутс. – Думаете, что Толстый Али помог организовать этот побег?

– Конечно. Уж больно всё сходится. Вряд ли бы Морс пошёл на должностное преступление, не имея серьёзных оснований. На лейтенанта надавили, причём сильно, возможно, угрожали его жизни. Али это умеет.

– Интересная гипотеза. Над ней стоит подумать, – задумчиво произнёс Брутс. -Кстати, о Толстяке. Вы не поверите, но Толстый Али сегодня утром обратился в полицию с заявлением.

– Вы шутите?

– Ни в коей мере. Он заявил, что городе появился его двойник, и этот двойник крадёт у Али деньги. Можете себе такое представить?

– Двух Толстых Али сразу? По-моему и один – это уже слишком.

– Полицейские подумали то же самое, тогда Али притащил в участок трёх парней. У одного из них кличка Гвоздь, рангом он чуть выше шестёрки. Остальные – шушера помельче. На них места живого не было: видимо, костоправы Али постарались, но ничего путного не добились. Так вот, эти трое утверждают, что передали Толстяку лично крупную сумму денег, хотя сам Али в это самое время находился в совершенно другом месте и знать ничего не знал.

Я хмыкнул. Брутс истолковал это по-своему.

– Вот и мы так решили. Засадили всю троицу в холодную, чтобы они там подумали над показаниями и впредь не пытались дурить хозяина с помощью мифических двойников. Хотя…, – Брутс выпятил губы вперёд, как телёнок, который тянется к матери. Его осенила мысль:

– Знаете, Гэбрил, поймите меня правильно, но я слышал, что у вашей помощницы были крупные неприятности, связанные с Толстяком, причём совсем недавно.

– У неё всё в порядке.

– Я и не сомневаюсь. Я думаю, что вы их решили.

– Совершенно верно.

– Однако, после того как вы вернулись из армии, уже у самого Али проблемы пошли косяками. Меня это почему-то совсем не удивляет.

Я печально вздохнул. И этот туда же.

Брутс задумчиво произнёс:

– Боюсь, что ещё немного и у меня появятся те же симптомы, что у Морса. Вы удивительный человек, Гэбрил. У вас редкое умение оказываться замешанным в любой маломальской заварушке.

– Я похож на двойника Толстого Али?

– Нет, – ответил Брутс. – Но я помню, с кем вы водили дружбу, Гэбрил. Этот ваш приятель – маг-неудачник Алур… давно вы с ним не встречались?

Однако в интуиции Брутсу не откажешь.

– Больше года, – честно признался я.

– Чувствую, что вы мне не врёте, – согласился Брутс. – У вас глаза честного человека. Всё равно странно…

На этом мы с ним расстались. Я отправился досыпать, а он ловить очередного государственного изменника.

Глава 14

В которой мы блуждаем по храму

Границу Бихара мы пересекли спустя две недели и остановились на время в Арканде – крохотном городишке размером с носовой платок мастера Тага. Путешествие выдалось трудным, но интересным. Гномы позаботились об экипировке, и мы ни в чём не терпели лишений.

Присмиревшие кочевники воздерживались от набегов, местные разбойники, промышлявшие в этих краях, благоразумно не попадались на нашем пути, поэтому я с полным основанием мог назвать поездку увеселительной.

Пока гномы искали проводника, мы с Лиринной коротали время за пиалами с зелёным чаем, сидя на корточках в маленькой чайхане. Радушный хозяин следил за тем, чтобы наши чашки не оставались пустыми. В результате мой живот стал похож на горб верблюда.

Я не тревожился за гномов, отпуская их на поиски сведущего человека: на Востоке люди традиционно относятся к любым расам нейтрально и спокойно. Возможно, потому что гномы, эльфы и илоны в Бихаре не селятся. Мало кому из не-людей понравятся постоянные сорок градусов в тени, унылые и однообразные песчаные барханы и дюны, протянувшиеся на сотни километров. Цветущих оазисов в пустыне было не больше, чем свободных от орденов и медалей мест на генеральском мундире.

Прошёл час, прежде чем мастер Таг раздобыл нам худого как жердь старичка с огромным тюрбаном, водружённом на выбритую до зеркального блеска голову, и в лохмотьях, которые в последний раз стирали во времена войны с орками. От старичка, представившегося охотником, знавшим округу, как свои пять пальцев, исходил запах давно не мытого тела. Скажу прямо – от него воняло. Неудивительно, что вместе с ним в чайхану пожаловали полчища жирных мух, забивавших настойчивым жужжанием человеческую речь на расстоянии пяти метров. Я открывал рот и не слышал собственных слов.

– Это наш проводник. Его зовут Абураз, – представил старичка мастер Таг.

– На какой помойке вы его нашли? – изумился я, зажимая пальцами нос.

– Других не нашлось. Он единственный, кто согласился на наши условия, – недовольно пробурчал мастер Таг.

– Судя по его виду, больших денег проводникам вы не обещали.

– Гэбрил, эта экспедиция обошлась нам в кругленькую сумму. Мы должны экономить.

– Жадничать всё же не стоит, – заметил я. – Экономить на проводниках в пустыне, значит обречь себя на верную гибель.

– Гэбрил прав, – согласилась Лиринна. – Может, поищем другого проводника?

– Бесполезно, – устало произнёс Таг. – Туда и калачом никого не заманишь. Сейчас сезон песчаных бурь. Люди боятся погибнуть.

– А этот не боится? – я указал на проводника.

– Я ничего не боюсь, – расплылся в улыбке старичок.

– Даже щекотки?

– Мне было видение.

– Какое ещё видение?

– Ниспосланное мне свыше, – старичок задрал голову. Я последовал его примеру и убедился, что кроме солнца над нами ничего нет. Ясно, Абуразу голову напекло.

Упрямый старичок продолжил:

– Я знал, что вы будете искать проводника, знал, что вы меня найдёте. Я знал, что будут три гнома, человек и эльфийка.

– Тебе только в лотерею играть.

– Я приведу вас к храму. Положитесь на меня, – добубнил старичок.

Мы переглянулись. Старичок, похоже, верил в каждое произнесённое им слово. Или просто спятил. На жаре всякое случается.

– Ладно, – вздохнул я, – за неимением лучшего, возьмём самое худшее.

Мы расположились на ночлег в караван-сарае. Там было пусто, только хозяин и его слуги. Из-за приближающейся непогоды движение караванов замерло. Люди опасались подвергать свои жизни опасности.

Лежак мне попался паршивый – жёсткий как сталь. Спать на нём было невозможно. Я сменил тридцать три позы, и ни одна не показалась мне удобной, устал ворочаться и сходил к хозяину за дополнительным матрасом, а когда вернулся, увидел, что мастер Таг манит пальцем и зовёт меня к себе на разговор. Ещё один полуночник!

Я побрёл к нему и обнаружил, что он страдает от другой напасти – его облюбовали блохи, много блох. Похоже, они распробовали гнома на вкус и пригласили на ужин сородичей со всего города.

– В чём дело? – спросил я, располагаясь напротив гнома.

– Я хочу поговорить насчёт проводника, – начал он.

– Это ваш выбор.

– Знаете, Гэбрил, мне показалось, что это не мы его нашли, это он нас разыскал.

– С чего вы так решили?

– Я не знаю. Он появился ниоткуда, словно из воздуха. Все отказывались проводить нас, а он согласился, сразу. Даже не стал требовать от нас денег вперёд.

– Это он зря. Я бы первым делом аванс стряс, – хмыкнул я.

Абураз спал прямо на глиняном полу. Блохи разбегались от него как от чумного. Я вгляделся в лицо спящего. Абураз зачмокал губами, перевернулся на другой бок. На миг мне показалось, что где-то я уже его видел, но где? Сон подкрался тихой сапой и сморил меня где-то на середине прокручиваемых в голове вариантов нашего знакомства. Увы, выспаться нам было не суждено.

Мы выехали ночью, когда солнце перестало превращать близлежащие земли в раскалённую сковородку. Теперь можно было ступать по песку и камням, не рискуя изжариться заживо.

В караван-сарае на нас смотрели с таким выражением, словно провожали в последний путь. Никогда не видел вокруг столько скорбных лиц. Я даже растрогался.

Ночью пустыня выглядит совершенно иначе, чем днём. При лунном свете она оживает, становится прекрасной и умиротворённой. Подул свежий ветерок, и я с наслаждением подставил ему лицо. Лиринна последовала моему примеру. Я с удовольствием вдыхал аромат ночной пустыни.

Проводник трусил впереди нас на ослике, к бокам которого были приторочены бурдюки с водой. Иногда мне казалось, что это ослик знает дорогу к храму, а не его хозяин. Я поравнялся с ними и увидел, что мужчина прикладывается к медной фляжке и жадно из неё пьёт. При этом у него смешно ходит кадык – вверх-вниз. Проводник поймал мой любопытный взгляд и протянул свою фляжку. Я вытер рукавом горлышко и сделал глоток. Отвратительная кислятина потекла мне в рот, сделав его вязким. Скулы свело, желудок запротестовал. Меня едва не вырвало.

– Что это за гадость?

– Яртан. Кислое овечье молоко с водой, сбитое с маслом, – пояснил проводник. – В жару лучше не придумаешь.

– Экзотика, дери её за ногу, – сплюнул я.

В ответ послышалось что-то похожее на 'халай-махалай'. Это проводник запел на одном из редких наречий. О чём вижу, о том и пою. Замечательно. Я повернул коня обратно к Лиринне.

Поскольку темп задавал ослик, за сутки мы проделали не очень большое расстояние. Пересаживаться на коня проводник категорически отказался. Гномы уже начинали жалеть о своём выборе.

Утром пришлось спрятаться в тени барханов, однако и там можно было умереть от жары. Палящее солнце не щадило никого. Мы обильно потели, но пот моментально высыхал. Одежды наши побелели.

Места были безлюдными. За всё время нам не встретилось ни одного поселения. Растительности тоже не попадалось, не считая перекати-поле и редких колючих кустарников – излюбленного лакомства верблюдов.

– Когда здесь находился город. Большой-большой, – сообщил проводник во время привала. – Здесь жили тысячи людей, проходили десятки караванных путей. Город процветал, люди богатели. Хорошее было время. Сейчас тут один песок.

– А гномы здесь жили? – спросил мастер Таг.

– И гномы жили, и эльфы в лесах. Они ушли первыми. За ними потянулись и люди.

– А что с ним стало, с городом этим? – поинтересовалась Лиринна.

– Пустыня поглотила его, как и всё живое вокруг.

– А этот храм, куда мы держим путь… Что вы о нём знаете?

– О, это очень старый храм, – подняв палец кверху, произнёс проводник. Не удивлюсь, что они с храмом ровесники. – Никто не знает, когда его построили, и никто не знает, кем были эти строители.

– Мистика какая-то, – вздохнул я.

– Волшебство, – поправил проводник. – Оно покинуло наши края, но оставило свои следы.

– И этот храм – один из следов? – догадалась Лиринна.

– Да. На нём лежит печать магии. Зачем вы туда едите?

– А вот это уже не твоё дело, – обрезал я.

Проводник посмотрел на меня с грустью. Пусть на себя пеняет. Лезет с вопросами в неподходящий момент, когда солнце допекает хуже сварливой жены. Ещё минута и мозги вскипят как вода в котелке.

Вдалеке завыл, залаял шакал. Скоро к его одинокому плачу присоединились другие. Весело здесь, ничего не скажешь. Как на кладбище.

Я не ел уже вторые сутки, однако благодаря жаре не испытывал чувства голода. Оно просто исчезло, испарилось вместе с потом и хорошим настроением. Однако кушать надо, пустыня слабых не любит. Гром вытащил из седельной сумки кусок вяленого мяса, нарезал его на полоски и раздал всем по одной. Я стал нехотя её жевать. Мясо оказалось невкусным, подошвы моих башмаков выглядели куда аппетитней. Я запивал его тёплой водой, налитой из бурдюка, и при каждом глотке чувствовал себя транжирой.

– Далеко ещё нам? – спросил Фирг.

– Завтра прибудем, – немного подумав, ответил проводник.

– А бури? Нам говорили, что сейчас сезон песчаных бурь…

– И буря будет… тоже завтра, – сообщил проводник неутешительные известия.

– Тогда нам надо успеть в храм до того, как она начнётся. Может быть, пересядете на лошадь для скорости? – предложил мастер Таг.

Проводник замотал головой.

– Нет. Лошадь большая, с неё падать больно.

Мы засмеялись, а Абураз, должно быть, не понимая, что нас развеселило, захлопал удивлёнными глазами. Или притворно удивлёнными. Мне показалось, что он совсем не такой недотёпа, каким пытается выглядеть. Не прост, ой как не прост наш проводник.

– Сколько дней может идти буря? – спросил я.

– Кто его знает? Может день, может неделю, может месяц. Как того захочет пустыня.

– Наших запасов хватит недели на две, – сообщил Гром, окидывая взглядом поклажу. – В лучшем случае на три.

– Достаточно, – беспечно отмахнулся Фирг.

– Если не хватит, пустим тебя на консервы, – мрачно пошутил Гром.

Храм показался на утро следующего дня, когда мы перевалили через гряду огромных барханов. Некоторые из них могли поспорить высотой с горами. Копыта лошадей вязли в красноватом песке, но сильные животные упрямо двигались вперёд.

Как-то само собой получилось, что каждый из нас пришпорил коней. Началась бешеная скачка. Хвосты и гривы лошадей стелились по ветру. Мы наперегонки мчались к развалинам. Издали они походили на россыпь каменных глыб, однако чем ближе были развалины, тем сильнее в них угадывались остатки некогда величественного сооружения. Настоящий город в сердце пустыни. Обладающий жуткой нечеловеческой красотой, той, что заставляет обходить подобные монументы за три версты. Когда-то храм окружала высокая стена, но теперь от неё остались одинокие столбы, похожие на изваяния стражей, свидетелей былых, славных времён.

Я оказался первым, однако когда до полуобвалившегося свода осталось всего несколько шагов, конь мой заржал и встал на дыбы. Должно быть, мы красиво смотрелись на фоне восходящего солнца. Жаль, художника поблизости не оказалось, чтобы запечатлеть эту картину. Или пуховых подушек, чтобы не разбиться. Я понял, что заваливаюсь на спину, и судорожно вцепился в поводья, чтобы не вылететь из седла. Каким-то чудом мне удалось удержаться и не грохнуться костями об песок.

– Гэбрил, что с тобой? – взволнованно закричала эльфийка, прискакавшая второй.

– Всё нормально. Конь чего-то испугался.

– Что его могло напугать? Змея?

– Не вижу никаких змей, одни булыжники.

– Ничего удивительного – эти места наполнены магией, а лошади чувствительны к волшебству, – заметил проводник. Он умудрился обогнать гномов. Похоже, его ослику было плевать на всю магию, вместе взятую.

Я обнаружил, что лошадь Лиринны тоже испуганно всхрапывает и прядёт ушами. У меня самого на душе заскребли кошки величиной с леопарда. Эльфийка склонилась к уху животного и прошептала несколько певучих фраз. Лошадь переступила с ноги на ногу и успокоилась.

Гномы подъехали одновременно, практически нос к носу.

– У вас проблемы? – не слезая с коня, спросил Фирг.

– Лошади боятся.

– Это пустяки. Главное – мы на месте.

Гном ловко соскочил с коня и взял его под уздцы.

– Что будем делать дальше? – спросил я Фирга.

– Оставим Грома охранять лошадей, а сами полезем в проход. Будем ориентироваться по карте.