Текст книги "Гаджет. Чужая война"

Автор книги: Дмитрий Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 11

Здесь в Скобе у Фимы был перевалочный пункт. Местонахождение лаборатории держалось в строгом секрете. Что в общем-то и правильно, в особенности в свете последних событий. Лекарь принимал в трехкомнатной квартире пациентов и необходимые медицинские материалы от поставщиков, которые потом перевозил своими силами в лабораторию. Квартира досталась по наследству от погибшего сопротивленца. Имя этого доброхота вряд ли сейчас кто-либо вспомнил бы. Время в эпоху нейрофонов обесценилось и текло ускоренно.

Лекарь отвел Светку в спальню, где предложил ей подремать до утра. Потом они поедут в лабораторию. Затем вернулся ко мне. Я к этому времени обосновался на кухне, поставил чайник на плиту, дождался, пока он вскипит, и заварил чайные пакетики на двоих. Его очень интересовали события той страшной ночи, когда я потерял команду. Я не стал его разочаровывать и все детально рассказал. Поведал также о своих подозрениях, только фамилий не называл. К сожалению, сейчас я не мог никому доверять. А вдруг Фима связан с предателем и сам работает на «охваченных»? От этой мысли за километр отдавало безумием, но сейчас все было безумным. Тут уж ничего не попишешь. Когда я закончил, Лекарь рассказал мне, что творилось у сопротивленцев, пока меня не было.

– Та ночь – это полный кошмар. Не только твоя группа пострадала. Хотя, конечно, таких серьезных потерь больше не было. Накрыли еще группу Боцмана и Барабана. Ребята Боцмана отбились. Потерь почти нет. У Барабана похуже. Трое погибших. Четверо ранено. Еще две группы снялись с конспиративных квартир накануне и избежали зачистки. Так что по поводу крысы, по-моему мнению, ты полностью прав. Окопалась где-то жирная. И ведь, словно назло, именно сейчас, когда сопротивление только начало набирать силу.

Фима дело говорил. Еще несколько месяцев назад никакого сопротивления не было в помине. Так, разрозненные партизанские отряды, работающие в городе. Вольные охотники на «охваченных». Шуму много, а эффективности ноль. Тогда-то Андрей Кожухов, лидер одного из отрядов, предложил организовать военный совет. Нельзя же по подворотням до конца века бегать да «охваченных» по одному отстреливать. К тому же имелся неразрешимый этический вопрос, как относиться к «охваченным». Все ли они перестали быть людьми и заслуживают смерти. Одни высказывали радикальные взгляды, что все. Другие предостерегали: тут разобраться надо. Третьи вообще выступали против отстрела «охваченных», так как считали их больными, сродни наркоманам. Не станешь же ты, как в каком-то диком Китае, всех «охваченных» к стенке ставить. Их лечить надо, а стремиться к уничтожению первопричины.

Кожухов предложил встретиться и все обсудить. Я тогда только-только встал во главе своей команды, и из всех партизанских отрядов мой был самый маленький, а значит, и голос мой был самый слабый, с которым можно было не считаться. Совет состоялся, по его итогу было принято решение об объединении движения, организации руководящего штаба, для координации которого из числа партизан был выбран координатор, Мишка Бражников по прозвищу Шахматист, и выработке единой стратегии борьбы. Как потом выяснилось, таких координаторов было как минимум трое. Они знали друг друга в лицо. Каждому подчинялись определенные группы повстанцев, но вот рядовые сопротивленцы о существовании других групп не знали. Это было сделано в целях безопасности. В случае, если накроют одну ветку сопротивления, другие продолжат борьбу.

Как недавно и в то же время давно это было. И вот сейчас «охваченные» стали наносить удары, и цель их – развалить единое повстанческое движение. Так я видел эту ситуацию, и это мне не нравилось.

– На днях должно состояться совещание командиров отрядов по сложившейся обстановке. На меня давят, требуют, чтобы я в кратчайшие сроки изобрел вакцину от нейрофона, но пока что мы дальше первичных обследований не продвинулись, – произнес Лекарь.

– Вы хоть знаете, что это за дрянь?

– Нет. Есть версии, но ни одна не получила фактического подтверждения. Так что ставим опыты и ломаем головы, – сказал Лекарь.

– Честно скажи, Светку избавить от этой дряни сможешь? – спросил я.

– Попробую. Но вряд ли. Если все так, как ты описываешь, то процесс зашел слишком далеко.

– И что с ней будет?

– Процедура обыкновенная. Ей предоставят выбор. Так как она из наших, просто отпустить на волю мы ее не можем. Так как все, что она знает, тут же станет известно кукловодам. Поэтому выбирать придется между немедленной смертью или добровольной помощью. Если выберет второе, то мы погрузим ее в непрекращающийся сон и будем ставить опыты. Парочка таких ребят у нас уже есть в лаборатории. Если же выберет смерть, то отвезем за город, куда-нибудь в красивое место. И там…

– Дальше можешь не рассказывать, – мрачно попросил я.

– Сейчас война идет. Человечество пытаются привести к единому знаменателю посредством нейрофона. У нас есть выбор: либо подсесть на нейрофон, либо быть уничтоженными. И сантиментов никаких нельзя допустить, – попытался оправдаться Лекарь.

– Да понимаю я все. Только вот все равно мерзко это, – сказал я.

– А кто говорил, что будет легко? Как говорила моя бабушка Соня из Одессы: «У всего есть своя цена. Хочешь, плати. Не хочешь, проходи дальше, не задерживай очередь». Я тебе уже говорил, что Шахматист очень хочет с тобой пообщаться?

– Да. Успел.

Я отхлебнул чай. Хороший заварился, крепкий. Как я люблю. Даже удивительно, что такой вкусный из пакетика получился.

– Не хочу я, понимаешь, с пустыми руками к Шахматисту идти. Мне хотя бы версии отработать надо, чтобы было что предъявить. Думаю с Барабаном встретиться. Не подскажешь, где его найти можно?

– Шахматист сказал, что после погрома Барабан ушел в трехдневный запой. А квасит он у себя в гараже, подальше от жены. Ей говорит, что в командировке. А сам в гараже запирается и отрывается по полной программе.

Лекарь взял из держателя в виде деревянной рыбки салфетку и написал мне адрес гаража Барабана.

В молчании мы допили чай, и Лекарь проводил меня до дверей. На прощание он пожелал мне:

– Ты с Шахматистом не затягивай.

– В обед позвоню, – пообещал я и шагнул за порог.

Откладывать визит к Барабану я не стал. Как говорили в старом фильме: «Куй железо, не отходя от кассы». Покинув перевалочный пункт, я спустился во двор и сел в машину. Старушка завелась не сразу, заставив меня немного понервничать. Угонять третью тачку за сутки даже я считаю перебором. Я активировал нейрофон и загрузил «Схему». В голове зашелестел навязчивый шепот. Введя координаты гаража Барабана, я проложил маршрут. Да что за беда такая?! Мне опять на другой конец города тащиться. Да еще в такую Тмутаракань. Район Ульянки, проспект Народного ополчения. Весьма революционное название, подходит для Барабана. Помнится, несколько лет назад, при прежнем губернаторе пошла волна сноса гаражей. И тогда многие гаражные кооперативы были закрыты. Но Барабану повезло. Его маленький анклав свободы был обойден стороной. Иначе где бы он прятался от жены и снимал стрессы?

С Барабаном мы познакомились несколько лет назад. Еще во время партизанщины. Он тогда водил отряд на юго-западе. Громил точки продажи нейрофонов и игровые клубы. Помнится, тогда его персона ценилась весьма высоко. «Охваченные» мечтали его поймать и судить по закону Линча, то есть казнить на месте. Но хитрец не давался. Все время ускользал из расставленных силков. Он тогда вышел на меня и предложил совместную операцию. Ему не хватало людей. Я согласился. Мы здорово повеселились, когда разнесли клуб Дикого Запада. Никогда не любил всех этих ковбоев, Чингачкуков и перекати-поле. Потом наступило время объединения, и с Барабаном мы пересекались часто. Но вот работать вместе больше не доводилось.

Я выскочил на кольцевую и втопил педаль газа в пол. Можно было, конечно, визит отложить до утра. Только вот время дорого. Да и утром Барабан будет не в лучшем виде. Хотя и сейчас гарантированно он не в кондиции. Звонить на телефон бесполезно. Ночь на дворе. Принципиально не поднимет. Так что придется разбудить здоровяка.

Добрался до юго-запада я быстро. Съехал на кольцевую в районе Дачного кладбища и уже через десять минут заезжал на территорию гаражного кооператива. Найти среди одинаковых бетонных коробок нужную оказалось затруднительно. Лекарь указал 324-й бокс, но коробки с таким номером не было. Пришлось применить дедуктивный метод. И через пару минут я уже стучался в запертые изнутри ворота.

Открывать мне не хотели. Делали вид, что никого нет. Параллельно я стал названивать Барабану на трубку. В результате дверь открылась и наружу высунулась большая лохматая голова, похожая на вырванного из зимней спячки медведя.

– Гладиатор, ты чего, сбрендил? – дохнул на меня перегаром Барабан. – Ты на часы смотрел или как?

– Дело есть. Срочное.

– Дела сам знаешь где. Проходи.

Барабан посторонился, впустил меня внутрь, придирчиво осмотрел пустой коридор между гаражей, нет ли кого подозрительного, и запер дверь. Большую часть гаража занимала старенькая белая «Мазда». Протиснувшись бочком вдоль нее, я оказался в закутке, где стоял верстак с маленьким телевизором, продавленный диван, застеленный лоскутным одеялом, и стол, заставленный бутылками. Судя по батарее полных патронов, Барабан собирался еще несколько дней не выбираться из укрытия. На диван я садиться не стал, забрался на верстак. Чувствовал себя при этом весьма по-дурацки, словно птица на жердочке. Но другого места примостить свое седалище я не видел.

– И чего за дело-то в три ночи? – недовольно пробурчал Барабан.

Выглядел он, конечно, помято: старые потертые джинсы, майка-алкоголичка и домашние тапочки на босу ногу. Густая черная борода торчала клочками в разные стороны и походила на разоренное птичье гнездо. Барабан плюхнулся на диван, взял стакан, налил себе водки и залпом опрокинул. Поморщился и сказал.

– Тебе не предлагаю. Ты за рулем.

– Чего сорвался-то? Вроде ты раньше после неудачных операций в запой не уходил, а копытами землю рыл, чтобы ситуацию поправить?

– Задолбало все. Спекся я, кажется. Когда на твоих глазах друзья погибают и ты ничего не можешь сделать, начинаешь во всем сомневаться. Бессмысленность всего видишь. Это вторжение, Гладиатор, а мы всего лишь помеха на пути, которую рано или поздно уничтожат. Ты представляешь, меня даже водка не берет.

Барабан налил второй стакан и выпил.

– У тебя хоть кто-то выжил. А у меня все погибли. И я топлю себя в отчаянье? Если сложить руки, тогда нас точно передавят. И ребята останутся неотомщенными. А это, сам понимаешь, нельзя так просто оставить. Око за око, – жестко произнес я.

– Понимаю я все. Только вот сил больше нет. Поэтому и заперся тут. Тонька думает, я в Кострому улетел. А я тут бухаю и молюсь, чтобы это помогло. Мне надо мозг перезагрузить, и тогда силы появятся для новых подвигов.

– Кто у тебя? – спросил я.

– Новиков, Новоселов, Белецкий. Да четверо на больничке: Шаманов, Усов, Коротков, Четверг.

Я знал всех этих людей. Хорошие бойцы, профессионалы. С Семой Новиковым, Гришей Шамановым и Кириллом Усовым доводилось раньше работать. Они из старой команды. Остальные новички.

– У меня только Светка Цыплакова выжила, если можно это так назвать. Ее с Рубиком схватили, подсадили на нейрофон. Когда я их освободил, поздно было. Дрянь прочно вросла. Рубик вырвал ее и умер. А Светка у Лекаря. Фима говорит, без шансов.

– Дерьмо, – выругался Барабан.

Рука потянулась к стакану, но он сам себя одернул.

– Что было у тебя в разработке?

– Мы вычислили оружейника и собирались его накрыть.

– Такая же история. Тебе не кажется это все странным?

– Дерьмо все это. Вонючее дерьмо. Нас слил кто-то из своих, – поделился соображением Барабан.

– Я тоже об этом думал. Только вот кто?

Барабан запустил руку в бороду и сжал ее в горсть.

Крепко задумался, судя по хмурому выражению лица.

– Мне даже думать об этом противно, – сказал он через минуту.

Похоже, водка все-таки делала свое дело. Но ничего, и не таких на свет выводили.

– Кто о вашей лежке знал?

– Это новая точка была. Раньше ее не использовали. Не знаю. Надо подумать.

– Хорошо, кто вас на эту точку вывел? – настаивал я.

– Заноза. Бурлян.

– Уже хорошо. Кто еще из посторонних мог знать?

Барабан крепко задумался. Судя по всему, без должной смазки мозги его сейчас плохо работали. Или наоборот, смазки было слишком много.

– Корнилов вывел на оружейника. Мы с ним на хате встречались. Да Прапор привез оружие. Больше никто. Остальные все наши. Если кто из группы болтанул по неосторожности… может, конечно, быть. Только вот я сомневаюсь. У меня ребята все проверенные. Других не держим.

Итак, всплыли все три фамилии. Расклад тот же, что у меня. Почему-то я не был удивлен. Значит, я иду верным путем.

– Спасибо, Барабан, ты мне очень помог.

Он поднял на меня мутный взгляд и непонимающе потряс головой, пытаясь избавиться от тумана в мозгах.

– И да, завязывай ты с синькой. Ты нам в строю нужен.

– Завтра. Завтра завяжу. Слово, – сказал он.

Если Барабан пообещал, значит, слово сдержит.

Завтра начнет тут порядок наводить, послезавтра в строй встанет.

Я направился на выход, довольный результатом встречи.

– Ромка, ты куда на ночь глядя поедешь? Может, у меня переночуешь? Вон в машине на задней сидухе можно очень комфортно расположиться.

– Спасибо за приглашение. Но я хотя бы часика четыре в своей постели давану. Завтра день тяжелый. Надо отдохнуть. Да тут к тому же недалеко.

Съемная квартира была под колпаком силовиков. Но на такой случай у меня была еще пара точек, где можно было отлежаться. К Эльфийке соваться посреди ночи неудобно, поэтому я решил заехать в центр, на Некрасова. Там у меня комната в собственности в коммуналке со сварливыми соседями и тараканами. Досталась в свое время от тетки. Продать ее не вариант. Коммуналка не поддается расселению. Кто только не пробовал. Сдать в аренду десять метров – таких идиотов нет. Так что болтается помещение на моей шее. Иногда я его как запасной аэродром использую, но в очень редких случаях. Брезгую тараканами и недолюбливаю соседей. Но сегодня у меня нет выхода. Там хотя бы кровать нормальная. А тараканы, они на кухне, ночью я туда не попрусь, так что все нормально.

Знал бы я, что меня ждет в центре, лучше бы остался в гараже с Барабаном. Так по крайней мере безопаснее.

ГЛАВА 12

Когда я впервые побывал на улице Некрасова, то был несказанно удивлен. Я и не знал, что в двадцать первом веке в городе еще остались коммуналки. Думал, что это явление осталось в прошлом веке, вместе с распадом Союза, перестройкой и бандитским беспределом девяностых. Но оказывается, такие ареалы старого быта, заповедники советского уклада жизни, все еще существовали в городе. В основном они были в центре, где еще с двадцатых годов прошлого века путем объединения двух-трех дореволюционных квартир с разделением комнат перегородками на несколько появились первые коммуналки. Такие классические бараки на пять-десять семей с длинными коридорами и большой кухней с двумя-тремя плитами, где у каждой хозяйки есть свой угол, свой стол и шкаф с посудой. Здесь на старой кухне протекала большая часть жизни. Здесь люди обменивались новостями, сплетнями, ссорились, ругались, нередко дело доходило до рукоприкладства, и тут же мирились. А эти извилистые коридоры, куда за дефицитом места в комнатах жильцы выставляли весь свой хлам, но никогда холодильники, потому что не доверяли соседям. Мало ли, утром встанешь позавтракать, а колбасы и нету, и ищи потом, кто из двадцати соседей съел твой кусок. Не дознаешься. В ванную комнату попасть – это либо ночью, либо по предварительной записи, а воскресная сушка мокрого белья, вывешенного на веревках в коридоре, это отдельная песня.

Когда съехал от родителей, попробовал пожить в комнате. Вкусил всей этой коммунальной романтики в полном объеме и сбежал. Теперь оставалась последняя надежда, что рано или поздно появится какой-нибудь железобетонный риелтор, который сможет расселить эту квартиру. Но где найти такого дурака, кто бы ее купил за такие деньги. Ведь никто из соседей не хочет менять одну коммуналку на другую. Владелец кровных десяти метров мечтает получить приличную отдельную квартиру, пускай и на окраине города. Так и появляется гордиев узел, который разрубить ни у кого ни силы, ни воли нет.

И ведь соседи все люди по отдельности милые, добрые, но когда они находятся в пределах одного помещения под номером семнадцать по улице Некрасова, превращаются в коварных злодеев, которые так и норовят подгадить соседу, сделать ему похуже. Это все эмоции, раздражительность, накопленные за десятилетия вынужденного совместного проживания.

Меня здесь считали чужаком и всегда были недовольны, когда я приходил. Представляю, какую рожу состроят соседи, если увидят меня ночью в коридоре. А ведь обязательно пара-тройка любопытствующих не поленится, вылезет из-под одеяла и выглянет в коридор, чтобы проверить, кого это посреди ночи принесло.

Я отпер дверь ключом и осторожно вошел в коридор. Стараясь ступать так, чтобы ненароком ничего не опрокинуть и ничего не столкнуть, я закрыл дверь, запер ее и включил в коридоре свет. Как давно я был здесь в последний раз. Сильно отвык от такого нелепого нагромождения вещей. Сразу при входе в тамбуре я столкнулся с выставкой инструментов, развешанных по стенам, гвоздей и шурупов всех размеров в майонезных банках, стоящих на кривом стеллаже из ошкуренных досок. Это вотчина дяди Паши. Он помогал по хозяйству всем в коммуналке. Когда надо что отремонтировать, подкрутить, подшаманить, все шли к нему, поэтому он и держал инструмент всегда под рукой.

Миновав ремонтный сектор, я прошел дальше по коридору. Разуваться не стал. Не принято здесь так. Каждый к себе в комнату в обуви шел, так чтобы потом претензий к соседям не было: оставил башмаки в коридоре, а утром они мокрые от кошачьей мочи или вообще пропали.

Я шел и не узнавал коммуналку. Все декорации вроде на месте, но чего-то все-таки не хватало. Я даже остановился и прислушался к дыханию квартиры. И только тут меня осенило. Такое чувство, что жильцы все куда-то пропали. В былое время, стоило мне притащиться ночью, как человек пять в коридоре собирались и устраивали митинг по поводу того, что у кого-то нет ни стыда ни совести по ночам шататься да людей будить, которым завтра, между прочим, всем на работу. А тут ни одного любопытствующего персонажа, даже удивительно. Не нравилось мне это все. Ох, как не нравилось. На всякий случай я расстегнул плащ, так чтобы удобно было достать при надобности оружие, и зашагал к своей комнате. Таиться больше не стал. Проверим бдительность бабы Мани, которая вечно страдает бессонницей. Уж она-то точно должна выползти в коридор.

Я беспрепятственно дошел до своей комнаты, отпер дверь ключом и шагнул через порог. И словил сильный удар в голову. На ногах устоял, но приятного мало. Организм тут же перешел в боевой режим, второй удар я уже отвел в сторону и контратаковал. Что-то хрустнуло и мокро чавкнуло под моим кулаком. Кажется, я попал, но в сумерках ни черта не видно.

Я выпрыгнул назад в коридор, и обнаружил двух «охваченных», спешащих ко мне из кухни.

Теперь все встало на свои места. Эти твари каким-то образом разнюхали про коммуналку и организовали засаду. Вот поэтому соседи и сидел по комнатам тише воды, ниже травы. Запугали их знатно. Даже Петра Семеновича, полковника полиции в отставке. Уж на что крепкий орешек, столько криминальной шушеры расколол, и этот сдался.

В комнате я разобрал три силуэта. Все как на подбор крепкие, накачанные, словно отлитые из одной формы. С этими церемониться нельзя. Они меня жалеть не станут. Их надо сразу валить, если есть такая возможность. Я выхватил пистолет и открыл огонь на поражение. Судя по грохоту в моей комнате, как минимум в одного я попал. Это очень хорошо. Я тут же развернулся в сторону кухни, но выстрелить не успел. Сильный удар по руке. Я перестал ее чувствовать, а пистолет полетел в сторону ванной. В голову устремился кулак громилы, я увидел его. Мне удалось уклониться, но тут же прилетел удар в живот. Пресс выстоял, но приятного мало. Ощущение такое, словно я своим телом скорый поезд остановил. Я рубанул справа в голову одному. Попал прямо в цель, но на громилу это не подействовало. Он только тряханул головой, точно избавляясь от назойливой осы, и попер на меня со всей дури. Второй «охваченный» даже не лез. Видно, мешать не хотел. Я угодил под лопасти мельницы, которые лупили по мне с бешеной скоростью. Долго я так не выдержу. Прыжок назад. Пара секунд форы, чтобы успокоиться и найти решение. Пара секунд – это так мало и в то же время целое сокровище. Я схватил со стены молоток дяди Паши и со всей дури лупанул им по «охваченному». Громила принял удар на руку. Что-то треснуло. Он уронил руку вниз, и я тут же ударил молотком ему по голове. В его глазах появилось удивление. Такого поворота событий он явно не ждал и, похоже, даже обиделся, а голова у него, точно из чугуна отлита, выдержала удар. Тогда я воспользовался замешательством противника и ударил молотком второй раз. Со второго удара громилу проняло. Глаза закатились, и он рухнул на пол. Не дав опомниться второму бойцу, я выхватил с пояса нож и отправил его в полет. Точно в цель, прямо в сердце. Теперь остались только ребята, сидевшие в засаде в моей комнате.

Они не заставили себя долго ждать и выскочили в коридор. Всего двое. У одного разбит нос, из которого сочилась на нижнюю губу кровь. Недолго думая, я метнул одному в голову молоток и выхватил из-за спины меч. Взмах и удар. Один «охваченный» падает на пол, заливая его кровью из рассеченного живота. Взмах и удар. Второй громила, ловко увернувшийся от молотка, встречается с клинком и падает на собрата.

Дело закончено, но наследил я знатно. Если полиция меня до этого не разыскивала, то тут точно возьмет след. Тем более столько свидетелей. Они, конечно, ничего не видели, по комнатам попрятались, носу не кажут, но замочные скважины никто не отменял. Остается только надеяться на коммунальное братство. Свой своего не выдаст. Скажут, что бандиты вломились да разборки между собой устроили. Бред, конечно, но тоже вариант.

Я перешагнул через одно тело, через второе и оказался возле дверей ванной. Поднял пистолет, засунул его назад в кобуру, зашел в ванную и включил воду. Быстро смыл кровь, умылся и направился на выход.

Лучше бы я у Барабана остался в гараже. Точно бы выспался, хоть и без комфорта. А теперь надо бежать отсюда подальше, а там уже можно будет в машине пару часов вздремнуть. Мало, конечно, но тоже хлеб.

Я бегом покинул старую коммунальную квартиру на улице Некрасова. Больше я сюда ни ногой. Оказавшись на улице, я решил, что откладывать встречу с Шахматистом больше нельзя. Утром сразу и позвоню.

Я сел в машину и завел мотор. Куда теперь ехать, черт его знает, но и на месте сидеть нельзя. С минуты на минуту здесь будет полиция, и район оцепят. Я вырулил в сторону «Маяковской». Доеду до метро и там решу.