Текст книги "Путь двенадцати"

Автор книги: Дмитрий Чувилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Погоди, я покажу, как летает этот зверь. Залезай внутрь и пристегнись! – Моя знакомая пикнула брелоком, а белый красавец, мигнув фарами, открыл перед нами свои двери. Мы сели в белый кожаный салон. Я такого количества светящихся панелей даже на новогодней елке не видела. Лена завела двигатель, и мы поехали. Хозяйка надавила на педаль газа, от звука мотора в пятьсот лошадей даже у меня, не самой большой ценительнице машин, по спине побежали мурашки.

Сказать, что Лена ездила хорошо – не сказать ничего. Скорость езды зашкаливала местами за сотню в час, но страх из-за того, что машина попадет в аварию, отсутствовал. Казалось, «Мерседес» сам выбирает дорогу, лавируя между другим транспортом и дырами в асфальте.

– А где ты живешь? – В моей голове созрел вопрос, когда я увидела дорогу, ведущую на трассу.

– У меня дом в десяти минутах езды от города. Сейчас сама все увидишь.

Выехав на трассу, Лена добавила громкость музыки и притопила педаль газа, увеличивая скорость чуть ли не до двухсот пятидесяти километров в час. Но, несмотря на такую сумасшедшую езду, ощущался только приятный восторг. Поездка доставляла огромное удовольствие, а самое главное – это тихое и уютное спокойствие. Может, я глупая и наивная, но впервые с того черного дня я ощущаю надежду.

Мы ехали от силы полторы песни, именно так я предпочитаю мерить расстояния, когда приходится куда-то ездить. Именно в песнях, льющихся из моего любимого плеера.

Люблю музыку, всегда ее любила, и всегда буду любить. Может от природы или от родителей, но ко всему, что меня окружает, я привыкла относиться с трепетом. И каждый раз, когда хочется добавить какую-нибудь песню в память моего плеера, я тщательно выбираю, что удалить. Иногда мне кажется, что моя жизнь – это набор песен, что слушаю каждый день. Наверное, часть правды в этом есть, может, поэтому я такая одинокая.

Белая коробочка снова оказалась в моих руках. Я всегда сожалела, что в этом шедевре китайской промышленности очень мало памяти. Родители чуть ли не на каждый праздник хотели подарить мне новый, но я до сих пор настроена категорически против. В первую очередь из-за маленькой картинки на задней крышке. Там на кусочке бумаги четыре на четыре клеточки, был нарисован котенок.

Когда я была маленькой девочкой лет пяти или шести, мы с мамой гуляли за калиткой. Я бегала вдоль дороги, и откуда ни возьмись, на меня выскочила собака. Не слишком большая дворняга, но очень злая и агрессивная. Собака громко залаяла с явным желанием меня укусить. От испуга я растерялась и не знала, что делать. Мама кинулась ко мне, но помощь пришла, откуда не ждали. С громким шипением между мной и собакой прыгнул рыжий кот. Он припал к земле, подняв переднюю лапу и выпустив когти. Его шерсть стояла дыбом, он всем своим видом показывал намеренье драться насмерть. От неожиданного нападения растерялась уже собака, а мама оказалась рядом. Одного удара авоськой с хлебом хватило, чтобы пес дал деру, пождав свой облезлый хвост. Ну а кот, сев на задние лапки, сделал довольную физиономию и уставился на меня парой зеленых глаз. Мама присела рядом с моим спасителем и стала его гладить, а тот в свою очередь заурчал как паровоз. Я присоединилась к маме, и довольной котя подставил мордочку под мою руку.

– Доча, забирай его к нам. Будет тебе защитником!

С тех пор мой Чижик-Рыжик всегда спал в моих ногах. У нас всегда жили кошки, но никто из них меня не любил, в отличие от моего коти. Мне казалось, что это живое существо самое умное и доброе создание на всей земле. Мой лучший друг! Он прожил с нами почти шесть лет, и однажды его не стало. Я проснулась утром, протянула руку, чтобы погладить, но в ответ не услышала привычного мурчания. Он лежал в моей кровати, чуть прищурив глазки, и казалось, что улыбался. В тот день я и получила свой плеер, ведь это был мой одиннадцатый день рождения. За весь день я не сказала ни слова, дурацкая коробочка была закинута в один угол, а я сама забилась в другой, в тот самый, где стояла его корзинка.

Шел, наверное, третий час ночи, мама и папа уговаривали меня хоть что-нибудь поесть или попить, их разговоры уже дошли до того, чтобы вызвать мне скорую помощь. Я посмотрела на родителей, и мне вспомнился тот день, когда в моей жизни появился Чижик. Он как будто говорил мне – защищай родных. Я снова расплакалась и обняла маму с папой.

На следующий день я сидела со своим блокнотиком и полдня рисовала моего кота. Самый лучший рисунок уместился в квадрат четыре на четыре. Я аккуратно вырезала картинку и приклеила скотчем к моему плееру. С тех пор мой котик, мой защитник, всегда со мной!

************

Дом, к которому мы подъехали, по моему мнению – целый особняк, полностью соответствовал машине. Красивое здание в три этажа имело причудливую форму витиеватой буквы «Г». Через высокий железный забор виднелся внутренний дворик. Заехав на небольшую подъездную аллею, мы остановились перед гаражом. Расписная дверь напоминала жалюзи, она поползла вверх, едва мы к ней подъехали. Машина остановилась в просторном помещении. Сказать гараж – это ничего не сказать. Больше похоже на дворец! Я выбралась из белого «Мерседеса» и осмотрелась. Свет загорелся сам по себе, я словно попала в другой мир.

– Добро пожаловать. – Лена сделала изящный реверанс. Я четко помнила гараж Федора со стеллажами для инструментов, мангалом, диваном и телевизором. Данный список вещей тут отсутствовал напрочь. Белые стены, изящные светильники, несколько резных дверей, мраморный пол – и все. Это помещение больше напоминает футуристический отель для машин. Хозяйка жестом пригласила пройти в красивую дверь, сделанную из узорного стекла. Я пригляделась – точно, сакура! Именно это дерево изображено на зелёных створках, так мягко открывшихся перед нами.

Войдя в зал, я поняла, что стою с открытым ртом. Про обстановку в доме можно смело сказать, что все сделано довольно просто, но со вкусом. Мебели опять же не очень много, но вся она изящная, стильная и какая-то приземистая. Отсутствовали лишние предметы, но все необходимое для жизни – под рукой. Мне такое убранство понравилось сразу. Что-то среднее между европейским и японским стилем.

– Кинь куртку в шкаф. А обувь можешь оставить в коридоре.

Лена показала своим примером как надо и очень быстро куда-то убежала. Вернулась она уже в домашнем халатике белого цвета, держа в руках светло-голубой поднос с фруктами, бутылкой вина и двумя высокими бокалами. Мы сели на огромный диван, а поднос отправился на небольшой столик рядом.

– Ну, рассказывай, что у тебя с тем парнем случилось?

Собравшись с духом, я в подробностях пересказала, что со мной приключилось до сегодняшней встречи с Данилом.

– Значит, он уже выписался, и ты считаешь, что в своих бедах он винит тебя? – Лена налила полные бокалы вина.

– Пей. – Примерно с такой же интонацией Федор протянул стакан воды в ту страшную ночь. Наверное, здравый рассудок сейчас летал где-то вдалеке от меня, или же ослушаться такую сильную женщину, как Лена, мне было не по силам. После первого глотка я уже не могла остановиться. Вкус оказался впечатляющий, однако результат был еще круче. Вино почти моментально ударило в голову. Еще бы – почти на пустой желудок, да еще после такой физкультуры…

Лена не спеша выпила свой и только потом налила мне второй.

– Леночка, мне до сих пор стыдно за физкультуру. – Я решила разрядить мрачную обстановку и сменить тему разговора. Ответом мне послужил веселый смех.

– Ну, подумаешь, об мяч споткнулась, а я тебя поймать не смогла. – Лена хихикнула и поставила пустой бокал на поднос. Когда она успел выпить второй?

– Я не про падение, а про то, когда я в тебя вцепилась.

– От того, что ты помяла мою грудь, у меня только синяки появились и ничего более. – При этом Лена, как бы решив убедиться в правдивости своих слов, забралась на диван с ногами и, повернувшись ко мне, распахнула халат, под которым не оказалось ничего. Она посмотрела на меня удивленным взглядом, чуть-чуть приоткрыв рот и приподняв брови, а дальше быстро опустила свой взгляд вниз. Она специально меня смущала! Я не выдержала и уставилась на ее. Моему взору предстали два идеальных символа женственности. Идеальных во всех смыслах этого слова. Но весь вид портила пара небольших синяков. Наверное, адреналин в крови придал достаточно сил, и, как оказалось, я оставила следы на этих прекрасных холмах. А на левой груди даже была маленькая царапина. Похоже, я сейчас сгорю от стыда!

Лена стала ощупывать себя, и, когда дошло дело до поцарапанного места, ее милое личико поморщилось. Еще бы, синяк там расплывался больше и темнее. Как же сильно надо сжать, чтобы продавить через спортивный костюм?! Я взглянула на свои ногти. На правом большом пальце виднелся длинный торчащий уголок. Это он стал причиной царапинки? Быть не может! Нет у меня столько сил, чтобы продавить плотную ткань костюма! Да и лифчик там обязан присутствовать, наша физрук строго за этим следит. Словно читая мои мысли, Лена прокомментировала:

– Ну, если бы я надевала лифчик, а не как обычно пыталась свести с ума всех парней в тонюсеньком спортивном костюме, то мне не пришлось бы тебя просить обработать эту царапинку. Знаешь, из меня получился бы замечательный хирург. Но я до смерти боюсь всяких ссадин и порезов на своем собственном теле, даже занозу не в состоянии из себя вытащить. – Лена обижено надула губы. А я перестала понимать, где нахожусь.

– Причем я не боюсь боли, она иногда доставляет мне удовольствие. – Последнее было сказано из-под опущенных ресниц и с несколько другой интонацией. Опять смущает беззащитную гостью! Ну сколько можно, я сейчас заплачу!

– Оксаночка! Пожалуйста, сходи в ванную. В коридоре первая дверь справа. Как зайдешь, увидишь стеклянный шкафчик. Отодвинь зеркало в сторону, аптечку ни с чем не перепутаешь. А я пока приму еще… обезболивающего. – И она налила себе уже третий бокал вина.

Я без каких-либо возражений пошла в ванную, продолжая краснеть и стыдиться. Полученной от Лены инструкции оказалась достаточно, так что я довольно быстро вернулась со всем необходимым. Единственная заминка случилось в самой ванной. Сам шкафчик, как выразилась хозяйка, представлял собой огромный кладезь дверок и выдвигающихся ящиков, выполненных в футуристическом стиле. Первая попытка отыскать аптечку оказалась провальной. Мне ничего не оставалось, как открывать все ящики подряд. Сколько же вещей там лежало! Как будто целая витрина в магазине. Открыв следующую дверцу, мне наконец-то попалась белая коробочка с красным крестом. Я уже хотела ее взять, но моя рука остановилась на полпути. Жутко смущало соседство этой коробочки. Там помимо ватных палочек и дисков, стояла упаковка презервативов, несколько банок интимного геля, и к моему полнейшему смущению – фаллоимитатор. Я впала в ступор. Мое лицо горело не только от наличия такого предмета, но и от его формы. Он выглядел как страшная дубина розового цвета, по всей поверхности утыканная длинными прозрачными шипами из того же материала. Лена, неужели ты, невероятно красивая девушка, за которую любой парень душу продаст, выбирай – не хочу, тыкаешь в себя этой жутью?! Шок от увиденного длился долго, но я все-таки вспомнила, зачем тут нахожусь и, схватив аптечку, я чуть ли не бегом вернулась к хозяйке дома.

А она тем временем включила музыку, и дом наполнился произведениями Моцарта. Дивный, словно живой звук, шел со всех сторон.

– Оксан, ты не возражаешь, если я полностью сниму халатик? Не хочу заляпать его чем-нибудь. Уж больно он дорог моему сердцу.

Я сглотнула большой комок. Ну вот, хоть язык себе отрежь, что не скажу – то сбывается. Да если дело пойдет такими темпами, то та дубина во мне окажется. Нет!!! Нет!!! Нет!!! Снова каркаю! Тут ничего не будет! Мне нравятся мужчины, Лене нравятся мужчины, а я сейчас просто обработаю ее грудь, то есть ранку на ее груди. Мне потребовалась еще минута, чтобы успокоить хаос в голове. Сделав большой глоток вина, я все-таки решилась.

– Конечно, не против. Даже будет интересно взглянуть на такую красавицу без лишней одежды. – ЧТО Я ТАКОЕ НЕСУ???!!! Мои уши и лицо уже должны от стыда покрыться ожогами. Провалиться бы на месте! Надеюсь, Лена спишет все это на алкоголь. Я действительно опьянела. А она поднялась с дивана и быстрым изящным движением сняла с себя халат.

– Люблю эту вещицу. Мне в Париже подарили. – Хозяйка прижала халатик к щеке, а потом отправила его в полет на кресло, где он, к моему удивлению, аккуратно приземлился.

Мой взгляд от халатика и кресла вернулся на Лену, и я поняла, что снова смотрю на нее с открытым ртом. Слава богу, трусики она оставила на себе. Правда, такой тонкий шелк не скрывал ничего. Ее стройные ноги оставляли просвет в том месте, где они начинаются. Сквозь оставшуюся на теле ткань, на заветном бугорке виднелась штанга пирсинга с двумя большими камнями на концах.

– Ну как? Нравлюсь? – Я молчала. Нельзя быть такой красивой.

– Оксаночка. – Лена подошла ко мне почти вплотную. – Ты займешься моими синяками или сначала меня изнасилуешь?

– Да-да, конечно! Садись! То есть я, конечно, рану обработаю! – чуть ли не закричала я, стыдливо отводя глаза от этой чертовки. А Лена хохотала во весь голос. У нее что – истерика? Она вся дрожит, но даже это выглядит прекрасно! Тут я представила парней, которые на уроках физкультуры пытаются разглядеть ее грудь. Мне их стало жалко. Наверняка им приходится после каждого такого занятия трусы стирать.

Тем временем Лена немного успокоилась и присела на краешек дивана, закинув ногу на ногу. Ну а я пристроилась рядом, так чтобы ее холмики оказались напротив меня. Найдя перекись водорода, я смочила ею ватную палочку и приложила к ранке. Ранка – просто маленькая царапинка, но Лена все равно поморщилась, хотя, может, кривляется? Дальше я стерильным тампоном протерла царапину и сверху осторожно нанесла крем с непонятным названием. В завершение я заклеила рану пластырем. Теперь синяки. Еще один тюбик с мазью. Я выдавила горошинку на кончик пальца и аккуратно помазала синяк. То же самое – со вторым. Вот и закончилась процедура, можно выдохнуть и успокоиться. Я наконец-то смогла отвести взгляд в сторону. По моей спине пот стекал тоненькими ручейками. Лена все еще хихикала. Она отошла к креслу и надела халат. Я встала, стыдливо опустив голову. Но хозяйке дома наверняка казалось, что я смущена недостаточно. Обнять за талию и понюхать шею – этого уже довольно, чтобы я горела живьём, но Лена, похоже, жалости не знала и, прижав покрепче к себе, поцеловала в щеку.

– Всё! Больше смущать тебя не стану. Хотя приятно смотреть, как ты краснеешь. – Ее ладонь погладила мою щеку. – Спасибо, что помогла.

Я хмыкнула что-то неопределенное, не зная, как реагировать, а Лена продолжала.

– Удивительно, ощущаю себя принцессой на горошине. Как в сказке. – Но тут же, будто обидевшись, добавила: – Знаешь, ты сделала мне больно, когда обрабатывала. – Она сморщила свое личико и слегка потерла грудь.

Я подняла глаза на хозяйку дома. Лена одарила меня милой улыбкой, но вот в зеленых глазах плясала бесятина. Дурное предчувствие овладело мной.

– В моих страданиях виновата ты. И ты за это получишь! – Я не успела даже моргнуть, как Лена схватила мою руку и бесцеремонно развернула спиной к себе. Зачем она это сделала, до меня дошло после того, как я ощутила весьма болезненный шлепок. Мое лицо снова полыхнуло факелом, а чертовка уже наполняла наши бокалы до краев…

************

В одной маленькой деревне, на самом краю улицы, стоял обычный, на первый взгляд, дом. Как и все остальные, он представлял собой деревянный сруб и каким-то богатым убранством не отличался. Но если все-таки приглядеться, отличия найти можно. Ставенки на окнах висели чуть ровнее, чем у других домов, а краска на заборе, пожалуй, свежее и ярче. Да и хозяева выглядели немного опрятнее большинства жителей, чувствовалось, что они с трепетом относятся к своему имуществу. А было у них немного. Как и у всех – огород, к концу октября уже почти полностью освобожденный от всего, что там росло. Основания деревьев побелены, кусты винограда и многочисленных роз укутаны. Закрома доверху наполнены кормом для той скотины, что имелась в хозяйстве. Погреб распирало от различных солений на грядущую зиму. Но в доме, несмотря на почти идеальный порядок и очень теплую атмосферу, явно чувствовалась нехватка денег. Из техники имелся только еще советский радиоприемник да старенький чиненный-перечиненный телевизор весьма преклонных лет, показывающий хорошо только рябь.

Хозяином дома был Леонид Иванович. Высокий худощавый мужчина сорока четырех лет, всю свою жизнь посвятивший работе и семье. В двадцать лет, когда он вернулся из армии и нашел свою любовь Марью Ильиничну, они создали семью. Детей у них появилось четверо. Три сына и старшая дочка, которая сейчас училась в городе. Младшему сыну Косте только исполнилось пять лет, а вот двое средненьких: Миша и Леша – погодки, двенадцать и тринадцать соответственно. Также в этом доме доживали свой век родители Леонида Ивановича, ветераны войны, чей совместный возраст перевалил за сто шестьдесят лет. Однако это не мешало им активно помогать по хозяйству.

Наверное, потому что Леонид Иванович был честным человеком, тех немногих денег, что зарабатывала семья, хватало на скромное существование. Ведь пил он напитки только домашнего производства и только по праздникам, а все заработанные деньги отдавал любимой жене. Марья Ильинична, в свою очередь, складывала их вместе со своим скромным доходом работника культуры, как-то распределяя бюджет на нужды семьи.

Этим субботним утром Марья Ильинична, покормив скотину, стояла у забора и разговаривала с соседкой по улице.

– Уж больно неспокойно у меня на душе. За детей переживаю, того и гляди пакость какая приключится, – говорила соседке обеспокоенная мать.

– Твоя старшая сейчас в городе учиться, а там на каждом шагу можно дураков встретить. Вот что ей у нас в деревне не сиделось! И работу бы нашла, и мужа можно знатного найти! Вон какая девка статная! У нас-то дурехи только по дискотекам шастают. Сколько я помню, Оксанка такие места за километр обходила. А сейчас в этом городе непонятно что приключиться может! – Казалось, что соседка никогда не закончит причитать.

– Полно тебе наговаривать попусту. Я больше за Мишку и Лешку переживаю сейчас. Повадились оболтусы на болота лазить. Они ведь, помнишь, недавно цепь золотую нашли в тех лесах. Она дорогущая оказалась. Так теперь они загорелись, кладоискатели недоделанные. Леню никак не могу заставить выпороть их обоих за это. Он добрый, рука не поднимается просто так. Да и цепь ту мы продали, так что теперь думаем добавить и еще теленка прикупить.

– Говорят, в тех болотах людей много сгинуло раньше, плохие там места. Да и зверья там почти не водится. Лучше бы ты не пускала туда детей, – запереживала соседка.

– Знаешь, что они сегодня выкинули? Собрались с утра, пока мы еще спали, взяли термос и еды, а на столе записку оставили, что не переживайте, мол, к ужину вернемся с добычей.

– Марусь, ты, если что, – знай: ко мне зять приехал с моей средней дочкой. Так что у нас полный дом мужиков сегодня! Если что – соберемся и пойдем искать их, – уже на полном серьезе сообщила своей подруге Анна – именно так звали соседку.

– Хорошо, Анечка. Спасибо на добром слове. Эх, погода еще эта меняется, нога у меня это дело шибко чувствует, – Марья Ильинична кинула тревожный взгляд в сторону леса.

************

Новоиспеченные подруги сидели на кожаном диване, допивали вторую бутылку французского вина и доедали фрукты, в изобилии предоставленные хозяйкой дома. Тем временем Моцарта сменил Бетховен, а лицо Оксаны горело уже не от стыда, а от выпитого алкоголя. Она первый раз в жизни так напилась.

– Оксана, давай теперь уточним кое-какие моменты, – с серьезностью произнесла Лена. – Получается, скины, спасшие тебя, не добили тех гадов, как следовало, и теперь ты не понимаешь, что тебе делать?

Я лишь молчаливо согласилась, слегка кивнув головой. А что мне еще остается делать? Как поступить? Сбежать обратно в деревню? Стыд-то какой будет! Или рассказать парням из группы, чтобы защитили меня? Тут же вспомнились сотрудники милиции, так долго выспрашивающие о Даниле. Нет, это тоже плохой вариант. Как говорил Федор, просто не общаться с ними? А если они сами будут меня караулить? Но, если допустить, что их вдруг не станет, мне бы дышалось гораздо спокойнее. Нет! О чем я вообще думаю? Я даже не заметила, как Лена подсела ко мне вплотную и принялась вытирать слезы, предательски текущие на мою блузку ручьем.

– Не переживай ты так. В каждом из нас сидят две половинки. Одна говорит, как правильно, а другая – как хочется. Я не считаю плохим твое отношение к случившемуся. – Я от удивления перестала плакать.

– Я тебя не понимаю. Что ты имеешь в виду?

– Ну, как мне кажется, – Лена с легкой заминкой продолжила, – ты переживаешь из-за того, что те нелюди остались в живых. И сейчас ты

по-настоящему вкусила жажду чужой смерти, и это мерзкое чувство прожигает тебя. Ты пытаешься ухватиться за любую спасительную соломинку, но ловишь только тень. И страдания твои как снежный ком…

Слова Лены, словно хлыстом, били по моему разуму. Насколько же она права? Посмотрев на себя с ее точки зрения, до меня начал доходить весь ужас. Ведь это истинная причина моей истерики… Насколько же я плохая? Насколько я могу стать плохой? Жаждать смерти пусть и конечных тварей, чтобы не мучиться самой? Хочется дать самой себе пощечину!

– А еще ты впервые в жизни возжелала к себе в постель женщину. – Скорее всего, это было сказано ради поднятия моего настроения, однако фраза подействовала с точностью до наоборот. А хозяйка дома безжалостно продолжала: – И сейчас твоя душа терзается в выборе – что правильно или что хочется. – Произнося эти жестокие слова, Лена положила руку на мое бедро… Жар! Пламя растекалось по моей ноге и уходило куда-то вверх. Я невольно задышала чаще. Что она со мной творит? Это ведь все неправильно! Ничего подобного не должно было произойти! Мне надо встать и уйти! Прямо сейчас! Но вот моя вторая половинка, которая говорит, как хочется, просто кричит во все горло – нужно остаться! Что просто необходимо довериться или даже полностью подчиниться этой сильной девушке. Она станет моим ключом к спасению! Но как же обидно за другую половинку, за ту, которая говорит, как правильно.

Как же больно! Снова возникло сильное желание наказать себя за это. Может, пора биться об стену головой?.. Или пусть Лена меня снова ударит! Пусть она надает мне пощечин, это хоть как-то облегчит мои страдания. Не хочу быть плохой! Я не такая! Не хочу никому смерти! Из моих глаз снова потекли слезы. Хочу, чтобы боль физическая заглушила душевные муки! Пусть она меня отругает! Пусть скажет, какая я тварь!

– А теперь давай решим, как поступим дальше. – Лена не обращала внимания на мой новый приступ истерики. И это возымело эффект. Я снова впала в ступор, прекратив плакать.

– У меня найдутся знакомые, способные навсегда убрать «проблемных» ребят из твоей жизни. – От ужаса, скрытого за смыслом сказанного, у меня застрял комок в горле. Такого я точно не ожидала услышать.

– Так нельзя! – чуть дыша, пролепетала я. – Нет! Они этого не заслужили! Никто не заслужил! Даже они! – Я попыталась встать, однако ноги перестали слушаться. Я дрожала всем телом. Взгляд метался в разные стороны, я искала успокоения. Ну вот, очередной приступ истерики. Лена спокойно усадила меня на диван, придвинулась ближе, и, посмотрев прямо в глаза, дала пощечину. Стало легче, я немного успокоилась, и мы обнялись. Я прорыдала в ее объятьях еще некоторое время, заливая французский халатик слезами. Говорят, все, что ни делается – к лучшему. Сейчас понимаю, как хорошо, что я накраситься не успела, а то насадила бы пятен на дорогую вещь. Время шло, мы молчали. Наконец-то я успокоилась до такого состояния, что уже могла соображать. Я вспомнила пощечину. Опять мои мысли сбываются.

– А знаешь, почему мне так плохо?

– Продолжай.

– Ты права в каждом своем слове. Я действительно хочу навсегда от них избавиться! И эта мысль меня пугает до ужаса! Я действительно настолько отвратительная? Я хочу чей-то смерти, чтобы мне жилось спокойно?

– А кто вообще устанавливает правила? Человек создан для борьбы! Трудности постоянно возникают на пути людей, и у каждого испытания свои решения. Но ведь избавиться от проблем с людьми можно по-разному. – От этих слов меня передернуло. Теперь уже я замолчала, давая ей продолжить.

– Можно слегка намекнуть, что с ними будет, коль они продолжат к тебе лезть. Или уехать в другой город. Хотя последнее так себе вариант. Можно стереть им память! – Тут Лена засмеялась, даже на моем лице промелькнула улыбка от абсурдности последней фразы. Но я решила подхватить:

– Интересно как? Наложить на них заговор или проклятье?

Лена немного задумалась.

– Скорее наслать проклятье или опоить зельем. Я про такие заговоры никогда не слышала. – Она ответила серьезно, но мы дружно прыснули от смеха.

– Нас за такие разговоры в средневековье на костре бы сожгли!

– Не сразу! Сначала дыба и порка. Потом, если вытерпишь, что-то серьезнее, например вырывание ногтей, зубов, дробление костей. А когда сознаешься в колдовстве, тебя бы ожидало некоторое количество часов интимной близости со всей инквизиторской сворой. И только когда всем надоешь как женщина, тогда на костер. Вспомнила! Раньше сначала вешали, а потом сжигали, но это занимало много времени и процесс упразднили…

Какая гадость… Однако сказанное Леной буквально оживает в моей голове. Вот с меня срывают одежду и привязывают к столбу… свист бычьего кнута… раскаленное железо… похотливые мужланы в рясах и с крестами на грязных шеях прямо как тогда Данил и Руслан решают, кто будет первый. Меня тащат на костер, а толпа зевак швыряет в меня грязью и камнями. Всюду гневные вопли: «Сжечь ведьму!» Хорошо, что мы живем не в средневековье. И теперь мне это не грозит. И тут же воспоминание о первом сентября…

Наверное, благодаря алкоголю и стрессу, картинки в моей голове устроили настоящую чехарду. Воспоминания. Я словно смотрела телевизор, где показывали отрывки из моей жизни – при этом чья-то рука постоянно переключала каналы. Сосредоточиться на одном никак не получалось. Лена продолжала говорить, а я вспомнила себя маленькой. Вот я в детстве катаюсь с подругой на горке, а наши мамы рядом. Они нас ругают, чтобы мы не баловались. Мне тогда было восемь лет, я дернула подружку за руку, просто из баловства, а она упала, разбив лицо до крови. Моя мама тогда сильно расстроилась, а в ее руке оказалась хворостинка. Даже сейчас помню то горькое чувство вины. Мама все правильно сделала, я даже не сопротивлялась… На следующий день мы с подругой снова играли вместе как ни в чем не бывало!

Воспоминания. Как же хочется это остановить, но скорость переключения каналов только возрастает. Разговор с Федором, оправдания Лены, желание избавиться от Данилы и Руслана, наказание от мамы, гаражи в которые меня завели обманом, снова Лена и ее пощечина, испорченный сок и страшные тени… там, где нет света. Тени – они словно живые. Теперь я убегаю уже от них, а они всюду! В голове все перемешалось окончательно. Вот я в лапах инквизиции, а в роли палача – Лена. Я пытаюсь убежать, но убежать от себя самой – задача невыполнимая. Я не хочу больше быть маленькой серой пустышкой! Перемены….

Мои пальцы щипало. Оказывается, два заусенца варварски расковыряны – вот чем были заняты мои руки. Зажав ранки, я попыталась остановить кровь. Это заметила Лена, и уже у нее руках оказалась аптечка. Удивительно, как много крови может вытечь из пальцев, когда их владелец – истеричка.

Один из лейкопластырей слишком быстро стал багровым, и это не понравилось моему врачу. Содрав его, она залила ранку зеленкой. Щиплет гораздо сильнее. Не помогало даже то, что мне дули на палец.

– Прости, что я напомнила про насилие. Я, дурочка, совсем забыла, что для тебя это больная тема. – Впервые вижу ее такой расстроенной. Мне стало еще больше не по себе.

– Ты не совсем права, – я могла говорить только шепотом. – Сейчас мне плохо от другой мысли.

– Поделись ей со мной! Я хочу помочь! Я сделаю все, что в моих силах! – Такого напора от собеседницы я точно не ожидала. Наверное, поэтому, вырвались наружу слова, которые я хотела навсегда спрятать.

– Я действительно хочу, чтобы оба мерзавца перестали существовать.

Хаос в голове наконец-то выстроился в логическую цепочку, и теперь я услышала сама себя. Хозяйка дома явно ждала продолжения, внимательно смотря мне в глаза. Такое чувство, что она мою душу читает.

– Я первый раз в жизни желаю «плохого» другим… Мне сейчас просто мерзко… и так хочется, чтобы эти проблемы исчезли. Очнуться от этого кошмара – и нет проблем! Пусть они исчезнут из моей жизни. Навсегда. – Теперь я искала ответы, глядя в окно. Серое небо продолжало ронять на землю мелкие капельки дождя. Погода и я – мы никак не могли успокоиться. Лена погладила мою руку, и наши глаза встретились. Я больше не могла молчать.

– Лена, мне очень больно. Не хочу быть как они! Я мерзкая и гнусная… сама себя ненавижу! Мысли убивают меня! Не могу больше терпеть! Заглушить эту боль! Любой ценой! – Подкативший к горлу комок заставил меня замолчать.

– Оксана, успокойся и перестань кусать губы, а то придется зашивать. И вообще, если ты сейчас же не прекратишь плакать…. – Лена помахала передо мной пузырьком с зеленкой. Я почему-то ей сразу поверила. А внутри меня созрел ответ на все вопросы....

– Любой ценой… – Я не узнала свой собственный голос. Я как будто бросила ей вызов. А Лена быстро схватила мою руку, примериваясь ко второму пластырю, словно давая мне возможность опомниться. Я отвернулась и тут же услышала ее смех. Но что-то изменилось.

– Не спеши. От меня так легко не отделаешься. Но я обещаю, что ты забудешь свои страхи, а тревожные мысли улетучатся навсегда. Посмотри на меня. Вот так. А теперь встань! – Голос и черты лица Лены стали строгими и властными. Ослушаться невозможно! Даже глаза ее засверкали каким-то дьявольским огнем. Ну а она подошла ко мне вплотную. Только сейчас понимаю, разница у нас в росте всего пара сантиметров, и наши глаза примерно на одном уровне.

Лена буквально растоптала остатки моих внутренних устоев, поцеловав меня в губы. Страшнее всего, что я ей ответила. Опьянение, стыд и страх слились в одну общую симфонию, смысл которой я больше не понимала. Дальше хозяйка дома посягнула на мою одежду…. Закончила она быстро, при этом ее нахальный взгляд еще долго оценивал меня. Чтобы не дать деру я как заведенная повторяла про себя: «любой ценой»… Лена одним движением вытащила длинный лакированный ремень. Сложив его вдвое, она слегка им помахала.