Текст книги "Канкан для братвы"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Что там у тебя?

– Чай с коньяком...

– Ты ж знаешь...

– Знаю, – согласился Ортопед и налил половину крышки дымящейся медовой жидкостью.

– С чего Данька так набрался?

– Спорщик, блин. Тридцать первого поехал к одному барыге, контракт заключить. Ну, все чики-чики, подписали. Как водится, отметить надо... И тут барыге в голову сильно глупая мысль пришла. Типа, кто больше за успех сделки выпьет, у того и прибыль будет солиднее, – Михаил посмаковал первый глоток. – Ты ж знаешь Горыныча! Ему токо предложи посоревноваться! Сели, блин, за стол... Барыга рюмку, Горыныч рюмку. Первый флакон виски за две минуты кончился. Достали второй. Пять минут – и нету... Накатили по джину. Тоже, блин, не хватило... Барыга послал своего зама в магазин. Пока тот бегал, прикончили «ноль-семь» бренди...

– А кто сообщил эти волнительные подробности? – удивился Рыбаков. – Ведь, насколько я понимаю, ни Горыныч, ни барыга лыка не вяжут...

– Они пустую посуду на отдельный столик выставляли, – Ортопед влил в себя ароматный напиток. – Типа трофеев. Посчитать несложно.

– А-а! Тогда ясно. И что дальше?

– Прибежал зам, принес еще виски. С запасом, мать его... Думал, дурашка, что его босс крепче Горыныча окажется. Эти двое и продолжили. Под конец уже из горла пошло... Барыга с кресла упал, но не сдается. Сосет, как младенец. Горыныч отлить захотел, шкаф с туалетом перепутал. Внутрь забрался, дверцу за собой захлопнул, а обратно никак. Замок заело... Там, кстати, его и нашли. Поначалу барыжных заместителей чуть не убили...

– Погоди, – Денис остановил приятеля. – Кто их чуть не убил?

– Паниковский с Бэтменом. Они, блин, за Горынычем приехали, а того нет. Ну, и подумали, что барыга Даньку похитил, – серьезно заявил Михаил. – Минут пятнадцать офис громили... Потом слышат, кто-то из шкафа ломится. Открывают – Горыныч! Ругается, кулаками машет, ширинка расстегнута, весь в пыли какой-то... Они его под руки и на выход.

– Так кто победил в результате?

– Горыныч, – Ортопед спрятал термос.

– А барыга протест в ваш «спорткомитет» не подаст? – ехидно спросил Рыбаков. – Мол, присудили победу не тому, кто заслужил?

– Не подаст, – Грызлов сверху вниз посмотрел на невысокого Дениса. – Потому что он умер.

– Как умер?

– Так, – Ортопед пожал плечами. – Интоксикация, однако... У каждого своя судьба, – попавший на старые дрожжи чай с коньяком настроил братка на философские обобщения. – Коптил небо как спекулянт, но умер как настоящий мужчина. Жаль, что в этой суровой игре под названием «жизнь» нет поощрительных призов...

Денис промолчал.

– Так что с Глюком? – Михаил облокотился на капот своего внедорожника.

– Есть мнение, что надо модифицировать материалы дела.

– Без базара, – тут же согласился Грызлов. – А как?

– Материалы сейчас лежат в канцелярии Выборгского РУВД. На Есенина...

– Так...

– Нам требуется проникнуть на второй этаж и слегка поработать с документами. Что делать, я знаю. Но одному мне не справиться. На окнах решетки плюс охрана внизу...

Сидящий на пассажирском месте «линкольна» Ла-Шене увеличил громкость автомагнитолы.

«Сообщение для граждан, – бодро сказал диктор Азии-минус. – В ночь с тридцать первого декабря на первое января на Дворцовой площади потерян большой черный дипломат. Просьба вернуть в консульство Нигерии. Вознаграждение гарантируется. Дипломат не говорит ни по-русски, ни по-английски, ни по-французски. Вообще непонятно, говорит ли он, и на фиг он такой нужен... А теперь для наших слушателей из солнечной Африки передаем хит “Увезу тебя я в тундру”. Исполняет, – диктор сделал эффектную паузу, – сводный хор курсантов Зенитно-ракетного училища имени Климента Ворошилова. Если кто не знает, это то училище, перед которым стоит памятник Чапаеву. Итак, слушаем...»

– Игорь, сделай потише, – попросил Рыбаков. – Ну, Мишель, что скажешь?

– Лестница нужна.

– И трос, чтоб решетку сорвать...

– Тросы есть, – махнул рукой Ортопед. – Когда поедем?

– Думаю, завтра. Сегодня уже поздно, да и вы не в форме.

– Это точно, – согласился браток, оглядываясь на Горыныча сотоварищи, бредущих по третьему кругу.

– Часиков в десять вечера.

– Годится.

– Еще надо как-то ментов отвлечь...

– Не вопрос. Пошлем кого-нибудь с бухаловым, мусорки и наклюкаются. Мы так в прошлом году целое отделение споили. И, заметь, блин, средь белого дня! Начали с операми, потом дознаватели подтянулись, за ними дежурная смена и руководство. Когда проверка из Главка приехала, пол-отделения уже горело... Причем не мы поджигали, а сами менты. Им Эдиссон в водочку какой-то дряни подмешал. Крышу, блин, напрочь сносит...

– У Димки еще эта добавка осталась?

– Думаю, да...

– Отметь себе, чтоб не забыть, – попросил Денис. – Пусть Эдиссон на завтра тоже готовится.

Ортопед вытащил электронный органайзер и нащелкал несколько слов.

– Порядок.

– Ты точно не забудешь?

– Не. Эта штучка хитрая, – браток спрятал миниатюрное устройство во внутренний карман дубленки. – Ровно в полдень пищать начинает. И, пока я не просмотрю заметки, не успокоится. Я туда все расписание заношу. Стрелки, терки... Встречи с барыгами в отдельный файл, с братвой – на другую страницу. Удобно, блин.

– А если встреча, к примеру, назначена на утро? – осведомился Рыбаков.

– Утром я сплю, – просто ответил Ортопед.

С детской площадки донесся веселый крик невменяемого Горыныча. Верзила стряхнул уставших и потерявших бдительность «конвоиров» и огромными прыжками кинулся к горке, намереваясь, как в старые добрые времена, скатиться вниз по ледяному склону.

– Держите его! – заорал Ортопед, бросаясь на подмогу Ди-Ди Севену и Гугеноту.

Из джипа вылез Ла-Шене с перевязанной правой рукой, поглядел на мечущиеся по двору фигуры и зевнул.

– Четвертый раз за сегодня, – пояснил браток, – и откуда у него силы берутся?

* * *

Юрий Анатольевич Мертвечук родился в семье директора гастронома и инспектриссы РОНО и с самого детства смотрел на окружающих как на людишек второго сорта. Папуля и мамуля Мертвечука не только не разубеждали в этом маленького Юрочку, но всячески культивировали в нем пренебрежение к «остальным», не сумевшим устроиться в жизни: инженеришкам, училкам, простым работягам и их убогим детишкам.

Дом Мертвечуков всегда был полной чашей, складывающейся из доходов родителей. Анатолий Борисович тащил с работы огромные сумки провизии, Изольда Марковна приносила пухлые конвертики, наполненные сотенными купюрами, которые чадолюбивые родители вручали ей в благодарность за «участие» в судьбе их нерадивых отпрысков. С самого детства перекормленный деликатесами Юрочка твердо усвоил одно золотое правило российского деляги – «Подлость не порок, глаза не выест». И проводил его в жизнь, покупая за пластинку жевательной резинки благосклонность самого сильного мальчишки в школе и с регулярностью дятла постукивая на одноклассников. Ответной реакцией советских учителей, на словах сеявших «разумное, доброе, вечное» в детские души, была поощрение стукаческих наклонностей Мертвечука, превратившегося к моменту окончания десятого класса в откровенного подонка.

Родительское и школьное воспитание очень помогли Юрию и в дальнейшем.

Будучи комсомольским активистом, он легко поступил на экономический факультет Ленинградского Унивеситета, где с головой ушел в общественную работу, появляясь на занятиях только тогда, когда требовалось собрать взносы или объявить об очередном собрании, посвященном эпохальным решениям последней партконференции. Курсовые за него писал аспирант с его кафедры, отоваривающийся у папани, а зачеты ставились автоматически, ибо к тому времени мадам Мервечук уже трудилась в центральном аппарате Ленсовета в должности куратора высших учебных заведений.

Финал обучения Юрия в университете совпал с расцветом кооперативного движения, объявленного основной прерогативой новой советской власти, перестраиваемой говорливым Генсеком с пятном на лысине. Достигший поста второго секретаря горкома комсомола Мертвечук, удачно, кстати говоря, женившийся на дочери крупного хозяйственника, бросил все силы на создание молодежного коммерческого центра, призванного обеспечить отсталых россиян устаревшими американскими компьютерами. Деньги на закупку первой партии умных машин комсомольский вожак позаимствовал из кассы взаимопомощи факультета, да так в дальнейшем и не удосужился возместить ущерб, обвинив в краже сорока тысяч рублей [12]12
  В описываемый период 40 000 рублей примерно равнялись 12 000 долларов США.


[Закрыть] утонувшего по пьянке сокурсника.

И пошло-поехало...

Мертвечук торговал компьютерами, «тампаксами», шоколадными батончиками, польскими джинсами, турецкими кофточками, солью, спичками, сахаром, водкой, мобильными телефонами и квартирами. Всем тем, что пользовалось хоть каким-нибудь спросом или становилось дефицитом в богатейшей стране мира. Вырученные деньги с шиком проматывались в кабаках и тратились на девок. Крест на безоблачном существовании бизнесмена поставил «черный вторник». Мертвечук скупил по бешеной цене огромное количество долларов, надеясь на рост курса, но прогадал и на следующий день оказался на бобах. Занятые под будущие доходы деньги пришлось вернуть, продав недостроенный особняк на Крестовском острове и сменив «мерседес» на подержанную «тойоту».

Потосковав несколько недель, коммерсант уговорил тестя ссудить его полумиллионом дойчмарок из резервного валютного фонда завода, на котором директорствовал отец супруги, и открыл автосалон. Первые месяцы дела шли ни шатко ни валко, тесть нудел о возврате кредита и в один из пасмурных осенних вечеров не вернулся с прогулки. Как поведали озабоченные стражи порядка, расследовавшие обстоятельства смерти пожилого «красного директора», «на него напали хулиганы и ударили бутылкой по голове». Версии «заказухи» даже не рассматривались. Нетронутый «хулиганами» бумажник и дорогие часы исчезли еще в процессе осмотра трупа патрульным нарядом, так что картина произошедшего для следствия была абсолютно ясна. Ограбление, отягощенное убийством потерпевшего, – и точка.

Преступников, естественно, не нашли.

А новоиспеченный владелец автосалона, изобразивший неподдельное изумление, когда речь зашла об исчезнувшем кредите, спокойно продолжил втюхивать клиентам угнанные по всей Европе БМВ, «рено» и «фиаты». Он обзавелся крышей в лице районного прокурора и даже стал субдилером корпорации «Honda Motor Co.», повесив над входом роскошный многоцветный плакат, текст которого обещал потенциальным клиентам невиданные скидки на самые престижные модели.

Первого января салон господина Мертвечука был открыт, как и в обычные дни. Юрий Анатольевич не признавал выходных для своих сотрудников, предоставлял им лишь две недели отпуска в году и отказывался оплачивать больничные листы, почерпнув подобное отношение к наемной рабочей силе из трудов популяризаторов рыночных реформ – Чубайсенко, Хамакады, Грефсона. Идеи глуповатых российских либералов о «новых трудовых отношениях» попали на благодатную почву и получили в мозгу Мертвечука дальнейшее развитие...

В дверь осторожно постучали.

Коммерсант оторвался от составления бизнес-плана на первый квартал и воззрился на старшего менеджера.

– Что вам?

– Вас клиенты спрашивают...

Мертвечук выглянул в окно своего кабинета, расположенного на втором этаже торгового зала, и увидел двух громил в длинных кашемировых пальто, рассматривающих лимонно-желтый трехдверный джип модели «HR-V».

– Что им надо? – бизнесмену было лень спускаться вниз. – Вы сами не можете описать товар?

– Мы пробовали, – буркнул менеджер, – но они вас требуют. Говорят, что желают получить информацию из первых рук.

– Хорошо. Передайте им, что я сейчас спущусь. – Мертвечук со вздохом выбрался из-за стола.

Когда за менеджером закрылась дверь, коммерсант быстро поднял жалюзи и прилип к выходящему на автостоянку окну. Там, рядом с его «хондой-аккорд», застыл огромный белый «Cadillac Escalade». Мертвечук оценил стоимость роскошного внедорожника, убедился, что клиенты денежные, и заспешил в зал...

Паниковский пнул носком ботинка переднее колесо «паркетника» и повернулся к Тулипу, индифферентно рассматривающего приземистый спорткар «NSX».

– Подвеска слабовата...

Пятеро, менеджеров, стоящих полукругом в пяти метрах от братков, почтительно затаили дыхание в ожидании ответа молчаливого верзилы. Тулип поразмышлял минуту и пожал плечами.

– Но Верке по буеракам не ездить, – продолжил Паниковский. – Так что сойдет.

Тулип закатил глаза и кашлянул.

– И цвет, блин, ничего, – Паниковский провел пальцем по скошенному капоту. – Верке желтый нравится. Как цыпленок...

Коллега по команде оскалился.

– Может, пятидверку взять? – задумался Паниковский.

Тулип поднял брови и откинул голову назад.

– Нет, пятидверка не катит, – решил Паниковский. – Какая-то она не такая... Ты как думаешь?

Тулип нахмурился, засунул руки в карманы пальто и кивнул.

– Здравствуйте, господа! – Директор автосалона одним мановением руки отправил менеджеров в дальний конец зала. – Чем могу помочь?

– Ты, что ль, директор? – вопросом на вопрос отреагировал Паниковский.

Мертвечук почувствовал легкую неуверенность.

– Я...

– Чо это за тачка?

– Какая?

– Эта, – Паниковский ткнул пальцем в лобовое стекло джипа. – «Ха-эр-вэ».

– Хорошая машина, – вежливо ответил Мертвечук. – Надежная, удобная, маневренная. Вы себе хотите?

Тулип с Паниковским посмотрели на директора так, будто бы он предложил им себя в качестве объекта сексуальных домогательств.

– Ты чо, дурак? – грозно поинтересовался доселе молчавший Тулип.

– Ну-у, я... – Коммерсант не знал, что сказать.

В его душу закрались нехорошие подозрения.

– Не себе, – Паниковский извлек сигару. – Но, блин, как себе выбираю. Так что гляди, чтоб все было правильно... Сколько сил в движке?

– Сто две.

– Э-э, маловато, – опять вмешался Тулип.

– Сережа, спокойно, – попросил Паниковский. – Наш бензин жрет?

– Девяносто пятый...

– И как?

– Что «как»? – не понял Мертвечук.

– Как ездит?

– Хорошо ездит. Разгон до сотни – одиннадцать секунд. Максимальная скорость около ста семидесяти километров, – бизнесмен привычно затараторил текст из каталога. – Расход топлива в городе не превышает десяти литров, замена масла – каждые двадцать тысяч километров пробега. Приобретение автомобиля в нашем центре дает скидки на станциях техобслуживания...

– А безопасность? – Паниковский прервал словесный поток коммерсанта.

– Две фронтальные подушки и две боковые. Абсолютная гарантия надежности. Можете въехать в бетонную стену на скорости сто километров в час, и ничего не будет.

– Отвечаешь? – удивился Тулип.

– Отвечаю, – гордо изрек Мертвечук и с ужасом понял, что сболтнул лишнее.

– Так, – Паниковский хлопнул ладонью по капоту аналогичного джипа синего цвета. – Проверим. Садись за руль.

– К-как?

– Ты ж сам сказал, – Тулип придвинулся ближе, – что все чики-чики...

– Но... – Мертвечук стал белее снега.

– Проведем эксперимент, – добродушно объяснил Паниковский. – Ты щас въедешь в стену, а мы посмотрим, как работают ремни, подушки и остальная лабуда...

– Я-я так не м-могу, – Мертвечук отступил на шаг.

– Это еще почему? – возмутился Тулип и взял бизнесмена на шкирку.

– М-машина же д-денег стоит, – коммерсант привел, как ему показалось, убийственный аргумент.

Но он не оценил приподнятого настроения покупателей.

Отметив прибавление семейства у Антона, Тулип с Паниковским отправились кушать шашлыки и кататься по городу. Набив живот, деятельные братки занялись поиском подарков девушке Паниковского, которая должна была прибыть из Москвы аккурат к третьему января. Однако почти все магазины по странному стечению обстоятельств оказались закрыты. Поездив по заснеженному городу часа три, Паниковский было отчаялся, но тут глазастый Тулип узрел гостеприимно распахнутые двери автосалона. Это предопределило выбор презента и дальнейшую судьбу Мертвечука.

– Деньги – фигня, – отмахнулся Паниковский. – Скоко стоит этот пепелац?

– Д-двадцать шесть тысяч...

– Смотри сюда, – браток покопался во внутреннем кармане и сунул под нос бледному бизнесмену золотую карточку «Visa». – Ты кредитки принимаешь?

– Р-разумеется...

– Вот и славно. Ответишь за базар – оплатим две тачки... Нам не жалко.

– Точно, – подтвердил Тулип.

– Я так не м-могу...

– Почему?

– Т-так не д-делается...

– Ты чо, нам не веришь? – догадался Паниковский.

Мертвечук зажмурился.

– Не хочет, – констатировал Тулип. – Жаль...

– Эй! – Паниковский развернулся к жмущимся по углам менеджерам. – Кто за штуку бакинских впилится на этой тачке в стену?

Желающих не нашлось.

– Придется тебе, – браток встряхнул бизнесмена. – Иначе мой друг приедет сюда на бульдозере.

Жадность и боязнь потерять все пересилили инстинкт самосохранения. Мертвечук открыл глаза и кивнул...

Братки расположились на возвышении, откуда прекрасно просматривались трасса разгона и препятствие в виде бетонного столба. Один из менеджеров встал на старте и поднял вверх украшенную серебряной гирляндой палку. Остальные уселись на штабель досок, сваленных на заднем дворе автосалона.

Хитрый Мертвечук, оставленный в одиночестве, позвонил с радиотелефона в местное отделение милиции и сумбурно сообщил о готовящемся покушении на свою жизнь, особо отметив тот факт, что «жертва» будет сидеть за рулем синего джипа. Необычно бодрые для этого времени суток стражи порядка пообещали прибыть в течении трех минут после сигнала.

Бизнесмен выждал установленное милиционерами время, делая вид, что настраивает под себя водительское кресло, и завел двигатель.

– Пошел! – крикнул Паниковский.

Менеджер на старте махнул палкой. «Хонда», медленно набирая скорость и лавируя между сугробами, покатилась по двору. Мертвечук хотел сделать круг, домчаться до столба и остановиться в паре метров от него, тем самым не подвергая ни себя, ни джип опасности. Эта операция должна была занять минут пять, предоставляя милицейской группе захвата все шансы незаметно окружить автосалон и арестовать наглых бандюганов.

Но тут в планы коммерсанта вмешался его величество случай.

На полпути до столба левое переднее колесо разогнавшегося городского внедорожника въехало на припорошенную снегом ледяную дорожку. Дешевая летняя резина, входящая в стандартную комплектацию автомобиля, тут же потеряла контакт с дорогой, «хонду» развернуло боком и вынесло точно в лоб выворачивающему из-за угла милицейскому «уазику». Пискнул датчик антиблокировочной системы тормозов, но электроника опоздала. Японский «паркетник» ударил УАЗ в левое крыло, отлетел в сторону и завалился на бок.

– Опа! – громко сказал Паниковский.

Патрульная машина, набитая свежеопохмелившимися правоохранителями, юзом прошла вдоль кирпичной стены и со страшным грохотом врезалась в металлическое ограждение крыльца. Во все стороны полетели осколки стекол от разбитых фар. Из «уазика» раздался вопль, и на асфальт выпрыгнули облаченные в бронежилеты фигуры.

– Где эта сволочь? – завопил командир группы захвата, тщетно пытаясь стащить с головы смятую ударом о приборную доску каску.

На еле выбравшуюся из покореженного джипа «жертву покушения» налетели сразу с трех сторон. Бизнесмен даже не успел поднять руки и что-нибудь сказать. Несколько минут зрители наблюдали лишь взлетающие и опускающиеся резиновые дубинки, которыми милиционеры охаживали Мертвечука, и выслушивали сентенции по поводу его дальнейшей судьбы. Как стало ясно из выкриков патрульных, те посчитали звонок коммерсанта шуткой перепившегося идиота и приехали на вызов для проформы, дабы проучить телефонного хулигана. Но они совершенно не ожидали, что будут атакованы этим самым заявителем, поджидавшим их на том самом джипе.

Свершив справедливое возмездие и не обращая внимания на застывших зрителей, патрульные закинули избитого Мертвечука в «собачник» и, взвыв сиреной, отправились восвояси, дабы более вдумчиво разобраться с задержанным уже в отделении.

Тулип подошел к перевернутой «хонде», заглянул в салон через треснувшее лобовое стекло и покачал головой.

– А подушки, блин, не открылись...

– Серьезно? – возмутился Паниковский. – Вот козел! Ладно, придется заехать сюда еще раз...

* * *

Оставив друзей ловить веселого Горыныча, Денис поднялся домой и застал на кухне одетого в костюм Деда Мороза Юрия Ивановича. Тот уже успел вывалить из мешка груду разнообразной снеди и теперь помогал Ксении сервировать стол.

– А-а, борода из ваты! – вместо приветствия сказал Рыбаков. – Каким ветром?

– Совершаю обход территории, – Иваныч повесил на стул красную шубу. – Радую знакомых визитами. Правда, не всегда получается...

– Что так?

– Да не все еще адекватны, – вздохнул бывший повар, а ныне – заслуженный «контрабас» [13]13
  Контрабандист (жарг.)


[Закрыть] Санкт-Петербурга и окрестностей, раз в неделю наводняющий приграничные финские городки дешевыми пивом, водкой и сигаретами. – Васек с третьего этажа меня чуть не пристрелил, Палыч принял за галлюцинацию и отказался разговаривать.

– Бывает, – Ксения критически осмотрела заставленный судками стол. – Мы не лопнем?

Денис потрепал по загривку суетящегося Ричарда, тигрового боксера, появившегося в доме после смерти любимого питбуля, и присел на табурет.

– Холодильник большой, – Рыбаков взял сигарету. – Я бы братанов пригласил, но они заняты.

Ксения прижала нос к стеклу, вглядываясь в темноту двора.

По снежной целине, иногда попадая в полосы света фар двух джипов, носились несколько размахивающих руками фигур. Время от времени одна фигура подавала короткие команды.

– Что там происходит?

– Пытаются загнать и скрутить Горыныча. Пусть...

Иваныч непонимающе посмотрел на Дениса.

– Они ж вроде из одной команды...

– Само собой. Только в данный момент Горыныч этого не знает. Вернее, не помнит. Ладно, сами разберутся... Давайте-ка лучше предадимся чревоугодию.

* * *

Мичман Семенюк, в чьем ведении находился оружейный склад одной из частей кронштадского гарнизона, выбрал первое января для хищения восьми пистолетов Стечкина неслучайно. В праздничные дни, несмотря на усиление караулов, проделать задуманное было несложно. Часовые, измученные бессонной ночью и неумеренным употреблением горячительных напитков, почти поголовно спят на своих постах, патрули кучкуются в центре города и поправляют здоровье теплым разбавленным пивом, а пожар на складе легко объяснить случайно залетевшей с улицы китайской фосфорной петардой.

Как ни жалко было поджигать хлебное местечко, кормившее мичмана два года подряд, но без этого было не обойтись. Ибо любая проверка выявила бы недостачу половины вверенного Семенюку имущества. За тот срок, что он пребывал в должности начальника склада, мичман реализовал двадцать четыре автомата АК-47, почти сотню пистолетов и две трети боеприпасов к ним, для веса заполнив освободившиеся ящики металлическим хламом, в изобилии валявшимся на пустыре возле ангара.

Семенюк взвалил на плечо плоскую коробку с пистолетами, добрел до забора и перекинул ношу на улицу. Коробка грохнулась на тротуар в нескольких метрах от припаркованного «москвича», в котором восседала мичманская супруга, принимавшая в делах муженька живейшее участие.

Изготовленный в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году из сырой стали разобщитель АПС [14]14
  Автоматический пистолет Стечкина. Калибр – 9 мм, емкость магазина – 20 патронов, дальность стрельбы – 200 м, начальная скорость пули – 340 м/сек


[Закрыть] за номером 3370158 от удара об асфальт треснул.

Одышливая мадам Семенюк резво выскочила из машины, с кряхтением отволокла коробку подальше от забора и уселась на свое место. Честь укладывать груз в багажник она оставила супругу.

Мичман в последний раз окинул взглядом стеллажи, отвернул пробку на пластиковой канистре с керосином, щедро облил им ящики с патронами и протянул бикфордов шнур от связки петард к воротам. Эксперты обнаружат остатки петард и это сработает в пользу версии о хулиганах-подростках, запустивших шутиху из-за забора. А по причине узкого прохода, сделанного в ограждающей склад бетонной стене, пожарные машины не смогут подъехать к горящему ангару, и огнеборцам придется ждать, пока здание не сгорит дотла. В общем, все рассчитано и предусмотрено. От склада останутся одни головешки и непонятные оплавленные куски металла. По причине безденежья военной прокуратуры экспертиза будет проведена на глазок, сгоревшее имущество спишут чохом и не станут скрупулезно изучать каждый вешдок. Просто соберут ковшом экскаватора и утрамбуют в специально вырытую яму.

Семенюк даже выговора не получит. В самом худшем случае его могут перевести из касты «материально ответственных крупного масштаба», коими в армии считаются начальники складов, заведующие дивизионными банями и топливозаправочными базами, в строевое подразделение и назначить старшиной роты. Где также есть, что украсть. Не очень много, но жить можно.

А на восемь АПС у мичмана уже есть заказчик. Тот, который в начале декабря купил у Семенюка пять «Калашниковых» и почти центнер пластиковой взрывчатки.

* * *

– ...Был еще один случай, – поддавшийся модному увлечению и бросивший курить Юрий Иваныч с тоской посмотрел на дымящего в свое удовольствие Рыбакова. – В начале семидесятых. Я тогда на целину рванул, поваром в передвижную рабочую столовую... И поселили меня в одной комнате общаги с пятью китайскими студентами. Из какого-то питерского института. То ли текстильщики, то ли автодорожники, сейчас уже не упомню. Ну, вот... День прошел, другой. Скучно. Узкоглазые попались сильно правильные, не пьют, с девчонками ни-ни, вечерами за столом собираются и зубрят что-то. Тоска зеленая... А тут нам как раз радио провели. Чтобы целинники, так сказать, развлекались и повышали свой культурный уровень. С шести утра до двенадцати ночи сплошная классическая музыка и образовательные программы. Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, и что конкретно сказал Вещий Олег перед тем, как его змея куснула. Короче, бред... Ну, я покумекал и ровно в шесть утра встал по стойке смирно перед радиоточкой... Заиграл гимн, я стою навытяжку, даже не мигаю. Китаезы проснулись и на меня зырк-зырк. «Сто такое, товарисч?» – спрашивают. Я им объясняю, мол, в нашей стране все каждое утро гимн стоя слушают. Начиная со школьников и кончая глубокими стариками. Закон! Кого поймают спящим – сразу в Сибирь. Есть даже специальные команды, которые нерадивых слушателей отлавливают... Смотрю – узкоглазые струхнули. «А сто, – говорят, – нам тозе надо?» – «Обязательно! – отвечаю. – На вас, как на иностранцев, повышенное внимание обращают». Те быстренько из-под одеял выскочили, построились... И так я неделю развлекался. Потом что-то закрутился, забыл и в одно утро не встал. Чувствую – трясут за плечо. Открываю глаза, вижу: четверо китайцев дверь держат, чтоб, значит, проверяющие не вломились, а двое меня будят... «Вставай, Юра! – шепчут. – Узе сесть! Гимна слусать надо!..» Ну я и отвечаю, мол, заболел, взял справку у комиссара отряда и тот меня официально на две недели освободил от ритуального вставания. Старый рецепт из аптеки показал, типа образец... Узкоглазые задумались, что-то по-своему залопотали. А после обеда ко мне в столовую целая делегация влетает. Комиссар отряда, секретарь партбюро, местный особист, еще человек десять из начальства... «Ты что?! – орут. – Совсем охренел?!.» Оказывается, эти дурики на полном серьезе пришли к комиссару справку просить. Час его мучили, пока он не понял, что они хотят...

– И что дальше? – спросила Ксения, разливая всем чай.

– Да ничего! Повопили, ногами потопали, обещали мне строгача влепить по комсомольской линии и лишить тринадцатой зарплаты. А денежку тогда хорошую платили... Особенно парторг разорялся. Ну, думаю, попляшешь ты у меня... Тут день рождения Ильича наступает. Партийный босс торт заказал, для банкета с областным руководством и гостями из Москвы. Естественно, торт я делал... Большой, красивый, с надписью и профилем вождя. Текст специальная комиссия утверждала...

– Шарфом вяжи!!! – сквозь двойные стекла пробился крик главного загонщика Ортопеда. – Шарфом!!!

– Слава Богу, поймали, – констатировал Денис и посмотрел на часы. – Сорок минут, однако. Молодец Горыныч, славно погонялся...

Сидевший у окна Юрий Иваныч завороженно проводил взглядом трех бугаев, тащивших к распахнутой задней двери джипа нечто продолговатое и извивающееся, словно гигантская гусеница. Обмотанного шарфами и буксировочным тросом Даниила Колесникова закинули в грузовой отсек, внедорожники взревели моторами, развернулись и выкатились со двора.

– Так что там с тортом? – напомнила Ксения.

– А-а, это! – Иваныч подцепил вилкой маринованный грибочек. – Так я слегка изменил консистенцию и состав пропитки. У меня корешок был знакомый, из химиков, тоже на целине трудился. Он и изготовил. Что-то на основе азотнокислого серебра... Вещь просто замечательная! На неделю прививает человеку отвращение к алкоголю и, главное, не позволяет его употреблять. Даже через силу, зажав нос и закрыв глаза. Стакан примешь – и тут же все обратно... Вот я тортик-то и пропитал. Наутро после банкета вижу – идут парторг с комиссаром. Зеленые, качаются, друг друга поддерживают. И зло так по сторонам смотрят! Видно, никак не опохмелиться... Вечером та же картина. Все развлекаются, винцо потягивают, а начальство у себя в вагончике заперлось и на улицу ни ногой. Поэкспериментировать решили, дабы прилюдно не позориться. Ну, весь вагончик и перепачкали... Врачи из медчасти руки разводят, ничем помочь не могут. Не идет алкоголь, и все тут! Хоть ты тресни. До того дошло, что у них стал рефлекс срабатывать на один внешний вид напитков. Идут по лагерю, видят, что кто-то выпивает – и в кусты, потравить маленько. За неделю килограммов по десять скинули... Особиста я так больше и не увидел. Говорили, что он секретаря ЦК с ног до головы разукрасил. Правда, секретарь тоже тортика отведал и в долгу не остался...

– А на тебя никто не подумал? – спросил Денис.

– Может, и подумали, – повар-весельчак развел руки, – но у них другие проблемы появились. Идеологического характера. Памятник Ленину привезли, на площади установили, потом пригляделись – ба! А у того две кепки! Одна в руке, другая на голове... Ночью спецкоманда с башки кепку сбила, уши ненароком задели, прилепили кое-как, утром посмотрели – еще хуже! Впечатление, будто Ленину полчерепа снесло. К вечеру кто-то на постаменте написал: «Здравствуй, дедушка Ильич, голова квадратная»... На следующую ночь голову раствором нарастили, надпись закрасили. Днем глина высохла... Выхожу из столовки, чтобы обновленный памятник оценить, гляжу – народ на площади от хохота встать не может. Цвета гипса и глины не совпали. У Ильича на башке как шлем мотоциклетный... Про тортик, как вы понимаете, в свете этих событий никто и не вспомнил. Как и про китайцев.

– По поводу шлема была одна история, – улыбнулся Рыбаков. – Когда мы на морковку ездили. Приятели мои университетские, с филфака, Вовка Литус и Серега Туголуков, мотоцикл где-то раздобыли и ну гонять по вечерам! Естественно, о шлемах и речи не было... Тут их останавливает местный гаишник и предупреждает – если еще раз без шлемов поймает, пусть пеняют на себя. Мотоцикл в отстойник, еще и права заберет. Те подумали-подумали, взяли мячик резиновый, разрезали пополам и на головы натянули. Со стороны как шлем смотрится, не отличишь. Дней десять так откатались. Мент больше не пристает, благостно так кивает при встрече... Но тут незадача вышла. Когда они из магазина возвращались, у Сереги его половинку мячика сдуло. И, естественно, мент тут как тут! Останавливает. Подходит, скалится... «Что ж, – говорит, – один в шлеме, а другой без? Вы что, гражданин, не знаете правил дорожного движения? Если я вам палкой по голове ударю, то что будет?..» – «Сотрясение», – отвечает Серега... «Вот видите! – радуется гаишник. – Так же и при аварии! А вашему товарищу в такой ситуации ничего не грозит! Потому что он в шлеме!..» И, дабы подтвердить свои слова, бьет Литуса полосатой палкой по башке... Вовчик, естественно, падает. Серега мента в канаву толкнул, загрузил дружбана на багажник, и в больничку. Больше они вроде не экспериментировали...