Текст книги "Демократы и капуста (Главы из романа)"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Через двадцать семь минут, исчеркав три листа и так и не приступив к составлению письма, доцент понял, что сегодня муза доносительства к нему уже не явится.

Видать, занята с кем-то другим.

Дятлов встал, скомкал бумагу и швырнул ее в корзину. Затем взял с соседнего стола несколько свежеизданных методичек, запихнул их в портфель, надел дубленку и бодрым шагом направился к выходу. На вечер у него был запланирован «ресторанный» прием экзамена по истории Второй мировой войны у двух горячих кавказских парней, проваливших сдачу в обычном порядке, а перед этим доценту надо было заскочить домой и переодеться.

Составление подметного письма было отложено до лучших времен.

* * *

Образовавшееся у Синицына временное затишье в работе затягивалось недели на две-три.

Когда он вернулся от Воробьева и зашел к директору, то выяснил, что глава «ККК» собирается лично отправиться в Москву на переговоры со сложными заказчиками, где пробудет минимум до двадцатых чисел ноября. А до той поры Виктор был волен делать все, что ему вздумается.

Математик пожелал бывшему профессору удачной дороги и сообщил, что на работу он всё же выходить будет. Пусть не на полный рабочий день, длящийся обычно часов по двенадцать – четырнадцать, а на два-три часа. Дабы быть в курсе происходящих в фирме событий и оперативно помогать в сложных случаях менее опытным сотрудникам.

По пути в свой кабинет Синицын зашел в машинный зал и озадачил младшего системного администратора, попросив того скачать из Интернета, записать на лазерный диск и распечатать все без исключения материалы за последние полгода, где вкупе со словами «Санкт-Петербург», «Питер», «Северная Пальмира», «Ленинградская область» и «Северная столица» встречались бы сочетания «областные выборы», «губернатор области», «глава области», «глава областной администрации» и «открытое письмо». Сроку Виктор дал до конца следующего дня, особо подчеркнув, что его интересуют не только русскоязычные статьи, но и выступления на вышеуказанную тему на английском, немецком, голландском, эстонском, литовском, белорусском и украинском.

В компьютере у Синицына стояла мощная программа перевода, так что с иностранными материалами у него проблем не было.

Системный администратор принялся за работу, а Виктор отправился к себе.

Усевшись за громадный стол, на котором, помимо ноутбука «IBM ThinkPad 560x P-233» и мощного «iMac G3 266»[13]13
  Компьютер фирмы Apple Macintosh.


[Закрыть] в комплектации «All-in-one»[14]14
  Всё в одном (англ.). Имеется в виду машина, в которой системный блок и монитор заключены в единый корпус.


[Закрыть], стояли лазерный принтер со сканером, два телефакса и видео-двойка, Синицын ткнул пальцем в кнопку «пуск» кофейного агрегата и под его негромкое гудение принялся размышлять о том, зачем в действительности названные юристом пресс-службы городского правительства личности устроили весь этот шум перед выборами главы Ленинградской области.

То, до чего Виктор через сорок минут додумался, ему совсем не понравилось…

Глава 2
СПИТ ФАИНА И НЕ ЧУЕТ, ЧТО НА НЕЙ МАТРОС НОЧУЕТ…

Депутату Государственной Думы Галине Васильевне Молодухо показалось, что ее плечо царапает чья-то костлявая лапа. Нечто липкое и одновременно мохнатое лезло в лицо, дышало застарелым перегаром, похрюкивало и старалось дотянуться до шеи.

Депутат недовольно замычала, попыталась отстраниться и проснулась.

На пуфике у изголовья кровати сидела ее родная сестра Ольга, покачивалась из стороны в сторону, словно китайский болванчик, и теребила угол подушки, иногда касаясь пальцами плеча Галины Васильевны.

– Чего тебе? – сипло спросила Молодухо и почувствовала, как же ей плохо после вчерашнего.

На банкете по случаю годовщины одной из многих десятков расплодившихся в Питере карликовых демократических партий рекой лились виски, шампанское, коньяк, белые и красные вина, ликеры, разбавленный спирт, бренди, джин и даже привезенный кем-то из деревни свекольный самогон в небрежно вымытой ядовито-зеленой полиэтиленовой канистре из-под керосина.

При воспоминании о самогоне Галине Васильевне стало еще хуже.

Не надо было столько пить.

А то, не ровен час, можно превратиться в копию своей сестренки, которая всем своим видом демонстрировала окружающим, что и из правила «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки» есть-таки исключения. Оля вот уже лет десять квасила столь целеустремленно, будто поставила перед собой задачу до конца жизни вылакать не менее цистерны разнообразного алкоголя[15]15
  Напоминаем читателю, что объем стандартной железнодорожной цистерны – 60 000 литров.


[Закрыть].

Благо денег на это увлечение у депутатской сестренки, состоявшей в совете директоров нескольких торгово-закупочных фирм, хватало.

– Там Руслан пришел, – пробормотала Ольга.

Галина Васильевна покряхтела, села в кровати и неожиданно обнаружила рядом с собой чье-то худосочное тело. Совсем еще юный парнишка, лицо которого, однако, выдавало чрезмерную тягу к веселящим напиткам и клею «Момент», крепко спал, полуоткрыв рот, из которого на подушку стекала струйка слюны. Давно немытые волосы торчали во все стороны, а на шее и щеках виднелись следы свежевыдавленных прыщей.

– Кто это? – застонала Молодухо.

– Ты ж его приволокла вчера. – Ольга поморгала и хлюпнула носом.

– Откуда? – не поняла Галина Васильевна.

– С банкета…

– И что?

– Ничего. – Сестра депутатши поплотнее запахнула весьма несвежий розовый халат в крупный белый горошек. – Он в коридоре еще вырубился…

Молодухо откинула одеяло и убедилась, что юноша одет в грязные джинсы, задравшуюся почти до середины впалой груди футболку с надписью «Not war, but love!»[16]16
  Не война, а любовь!


[Закрыть] и один замызганный ботинок.

Второй валялся у порога спальни.

Носков на спящем не наблюдалось, зато в пупок было вдето серебристое колечко.

– Господи… – Галина попробовала вспомнить, откуда взялся сей отрок, но не смогла. Равно ей было совершенно невдомек, где в настоящее время находился ее законный супруг.

– Ну так что с Русланом? – разнылась Ольга.

– Я сейчас выйду. – Молодухо спустила ноги с кровати, посидела полминуты, борясь с тошнотой, и побрела в ванную комнату.

Квартира недалеко от Сенной площади, где обитала депутатша и где иногда оставалась ночевать ее непутевая сестренка, была громадной, в семь комнат, роскошно отделанной и обставленной испанской и итальянской мебелью по сорок тысяч долларов за комплект.

И разительно отличалась от той «живопырки» в ветхом доме на канале Грибоедова, в которой Галина Васильевна принимала журналистов, выдавая специально подготовленную для подобных случаев «трешку» за свое жилище.

Демократический электорат, оболваненный правозащитными лозунгами, свято верил в неподкупность Молодухо и считал, что та живет так же, как и большинство ее избирателей.

Галина Васильевна ополоснула лицо, пару раз провела расческой по волосам и шмыгнула на кухню, где быстро опрокинула рюмку смородиновой водки «Абсолют». Затем она бросила в рот таблетку анальгина, запила холодным чаем и, чувствуя, как недомогание проходит, вплыла в столовую.

У окна за маленьким круглым столиком сидел ее ближайший помощник Руслан Пеньков, известный также в «светло-синих» кругах города под кличкой Пискля. Голосок у Русланчика действительно был высоковат, что и говорить.

– Доброе утро, Галя. – Пеньков приподнял плоский зад из кресла, но не встал и опустился обратно.

– Рано ты сегодня, – недовольным тоном выдала Молодухо.

– Меня в прокуратуру вызывают, – огорченно зачмокал Руслан. – Как свидетеля…

– Свидетеля чего? – насторожилась Галина Васильевна и жестом показала пожилой дом работнице, чтобы та поставила поднос с двумя чашками кофе на столик и проваливала.

– По Муркевичу…

– А что Муркевич? – удивилась депутатша. – Ты-то тут при чем?

К убитому на перекрестке Невского проспекта и улицы Рубинштейна председателю КУГИ Михаилу Муркевичу помощник Молодухо никакого отношения не имел. С ним работала лично Галина, не доверяя Пенькову столь сладкую тему, как дележка городского имущества.

– Они думают, что я с его женой… – Руслан не договорил и обреченно махнул рукой.

– Ты?! – Депутатша хихикнула, представив адюльтер пассивного гомосексуалиста Пенькова и нахрапистой супруги Муркевича. – В смысле – того?

Руслан мелко закивал.

– Чушь! – Молодухо облегченно вздохнула и пригубила кофе. – Просто чушь. Я позвоню Сыдорчуку. Пусть отработает те бабульки, что мы ему в фонд сбрасываем…

Внебюджетный фонд городской прокуратуры был любимым детищем «крошки Вано», как именовали Ивана Израилевича Сыдорчука все, кому не лень. Прокурор Санкт-Петербурга слыл человеком хоть и корыстолюбивым, обожающим различные подношения и палец о палец не ударявшим без «подмазки», но не отказывающим тем, от кого зависело его благополучие.

Молодухо была в их числе.

Она вовремя подсуетилась и через подконтрольные ей коммерческие структуры, связанные в основном с топливным бизнесом, вбросила якобы на «ремонт» здания горпрокуратуры полмиллиона долларов. Сыдорчук радостно присвистнул и пустил денежки на закупку итальянского мрамора, ковровых покрытий по двенадцать тысяч «зеленых» за погонный метр и жидких обоев с золотой крошкой, одна банка которых обходилась почти в три штуки американских рублей. Естественно, он не преминул использовать часть денег и для завершения строительства собственного коттеджа в Курортном районе и выделил безвозвратный кредит в пятьдесят тысяч долларов своему верному заместителю Николаю Винниченкову, Тот давно канючил, что хочет приобрести квартиру старшему сыну, но не хватает задекларированных в налоговой инспекции средств.

– Там еще явно будут вопросы о том, знал ли я, что случилось с ее родителями, – печально пискнул Руслан.

– А ты знал?

– Ну-у-у… – Пеньков плеснул себе в чашку молоко.

– Баранки гну! Вот и скажешь, что не в курсе, – посерьезнела Галина Васильевна.

После того как председатель КУГИ по идиотской случайности получил пулю в шею и откинул копыта еще до приезда машины «скорой помощи», события для его родни приобрели совершенно непредсказуемый и даже в чем-то фантасмагорический характер.

Для начала проводившие осмотр его квартиры милиционеры изъяли и, естественно, забыли внести в протокол тридцать восемь тысяч долларов наличными, что для скромного чиновника городской администрации с зарплатой, эквивалентной ста пятидесяти «зеленым» в месяц, было суммой зело солидной.

Получка за двадцать один год беспорочной службы.

Затем стражи порядка обнаружили и теперь уже зачем-то внесли в протокол осмотра три кредитные карточки женевских банков и сопроводительные бумаги к ним, из которых явствовало, что гражданин Муркевич был счастливым обладателем трех миллионов шестисот тысяч бельгийских франков. Несмотря на вопли безутешной супруги Марии, к трем кредитным картам присоединили еще и наполовину израсходованную чековую книжку «Bank of New York», прочитав суммы на корешках которой любой мог узнать, что Михаил только за тысяча девятьсот девяносто шестой год потратил почти полтора миллиона долларов.

Старший следственной группы помчался с докладом к тогдашнему прокурору города, который, получив сию ценную информацию, не погнушался слегка присосаться к живительному источнику «левых» денег председателя КУГИ и срубил с мадам Муркевич свои законные сто тысяч баксов.

Через две недели после смерти чиновника его родители были похищены неизвестной преступной группировкой в США, а дабы вдова не наплевала на судьбу своих бывших родственников, ее маман также попала в заложники, но уже в Австралии, где отдыхала на пляжах Сиднея. Марии популярно объяснили, что ежели она не подпишет бумаги на передачу указанному вымогателями человеку некоторой части собственности семьи Муркевич за рубежом, в которую входили две гостиницы в Германии, сыроварня в Авиньоне, фабрика по производству шоколадных конфет вблизи Вены и еще кое-что по мелочи, то она получит мамочкины уши в качестве презента ко дню рождения…

– Евграфов и Лиходей уже отбрехались. – Галина Васильевна упомянула фамилии следующих после Муркевича председателей КУГИ. – Их тоже допрашивали. Сказали, что ничего не знают. «Синие»[17]17
  Работники прокуратуры (жарг.).


[Закрыть] и отстали. Предъявить-то нечего…

– Так то Лиходей. – Пеньков подул на горячий кофе. – О Евграфове я вообще молчу, он сейчас в Москве…

– Ты их еще меньше интересуешь, – отмахнулась Молодухо. – Не тот калибр. Лучше вот что скажи: ты деньги от янкесов получил?

– Пока нет. Да и какие это деньги? Три тыщи бакинских… – Гонорары жадный Русланчик получал не только через кассы псевдодемократических изданий типа «Невского пламени» или «Новейшей газеты», в которой выступал «экспертом» по питерским проблемам, но и прямо из рук вице-консула США Томаса Лири, сдавая ему копии своих публикаций в качестве отчета о проделанной работе.

– Какие твои годы. – Голова у депутатши прошла окончательно, и она повеселела. – Успеешь на домик в деревне накопить.

В дверях возникла пошатывающаяся Ольга.

Галина переключила свое внимание на сестру, начавшую бормотать нечто совершенно невразумительное, и не заметила, как недобро блеснули глаза обиженного ее последней репликой Пенькова.

* * *

– Итак, – Синицын повертел в руке маленькую копию пирамиды Хеопса, привезенную Воробьевым из Египта, и поставил сувенир на стол юриста пресс-службы. – Я буду спрашивать, ты будешь отвечать…

– Идет, – согласился Андрей, закрывая первый том Гражданского процессуального кодекса в синей дерматиновой обложке, где он разыскивал комментарий к нужной ему статье. – Тебе вырезки дать? Я подготовил. – Воробьев кивнул на стопку папок, возвышавшуюся на тумбочке у окна.

– Позже… Пока я хочу выяснить общие моменты.

– Давай.

– Что объединяет перечисленных тобою персон из нашего ЗАКСа? Тех, кто питюкает по поводу выборов в области и опасается «грязных методов» борьбы?

Юрист откинулся в кресле и нахмурился.

– Ну… У Кривнюка и Коваля близкие по литические убеждения. Да и покровители, думаю, одни и те же.

– Кто именно?

– Бурундуков и Рыжов. – Андрей назвал фамилии лидера «Демократического выбора России» и председателя РАО «Российские энергетические системы».

– Так, с ними понятно. – Виктор распечатал пачку «Camel medium» и закурил. – А Козлевич?

– Этот из «Доли Петербурга». – Воробьев на секунду задумался. – В принципе, они губера поддерживают.

– Во всём?

– По принципиальным вопросам. Есть расхождения, естественно, но в основном – искусственные. Чтобы не выглядеть совсем уж прогубернаторской фракцией, – уточнил Андрей.

– Козлевич – стукач, – буднично сказал Синицын.

– Чей? – удивился юрист.

– Кагэбэшный…

– Я не знал.

– До девяносто первого года барабанил в отдел, занятый отловом диссидентов и другими идеологическими проблемами. – Математик стряхнул пепел в маленькое блюдце и посмотрел в окно, на припорошенный снегом сквер напротив Смольного. – А там как раз трудился недавний начальник нашего УФСБ товарищ Чаплин. Можно поставить три к одному, что Тапирчик, – Синицын назвал генерал-лейтенанта по кличке, имевшей хождение в стенах Большого дома, – и Козлевич неплохо знакомы…

– Тогда многое становится понятно. – Воробьев потер ладонью подбородок. – Чаплин в контрах с губернатором.

– Во-во, – кивнул Синицын. – Тапирчик – тот еще фрукт…

В политику тогда еще полковник Виктор Васисуальевич Чаплин сунулся при Стульчаке.

Да там и остался, совмещая работу в ФСК, а далее в МБР и ФСБ с участием в разного рода тусовках, где сверкали красноречием столпы питерской и общероссийской демократии. При этом Чаплин не забывал о наполнении собственного кармана, негласно поддерживая тех или иных коммерсантов и помогая им решать возникающие проблемы с властью.

Естественно, не без выгоды для руководства города.

Свою убогую квартирку в Веселом Поселке он сменил на выделенные мэром хоромы в центре, установил титановую входную дверь и начал приезжать на работу на новенькой черной «БМВ-740». По поводу всего этого ряд СМИ даже проводили журналистские расследования.

Но безуспешно.

Стремительно взлетающего по служебной лестнице Чаплина оберегала Система, к которой он принадлежал и возможностями которой так беззастенчиво пользовался. Став сначала первым заместителем, а затем и начальником Питерского УФСБ, Виктор Васисуальевич провел в рядах мощную чистку, выбросив за двери десятки классных специалистов.

В первую очередь тех, кто помнил, кем на самом был следователь Чаплин, с каким задором он выступал на партийных собраниях, рапортуя об успехах в борьбе с инакомыслием, и сколько ляпов он допускал при расследовании порученных ему дел.

Не забыл генерал-лейтенант и о сотрудниках, которые проводили оперативные проверки деятельности семейства Стульчаков и непочтительно высказывались в адрес мэра.

– Коваля, кстати, Тапирчик тоже может на править в нужное русло. – Воробьев щелкнул пальцами.

– Чем? – прищурился математик.

– Коваль сейчас под следствием. Совращение несовершеннолетних… Сам понимаешь, бывший начальник УФСБ – фигура не из последних в городе, к его мнению начальник Следственного управления ГУВД прислушается.

Синицын кивнул.

– И кого он совращал?

– Мальчиков.

– Он еще и голубой…

– Ага. – Юрист тоже закурил. – «Бойлавер»[18]18
  Здесь Воробьев ошибается. Классические представители «boylove»-движения не имеют отношения к педофилии и выступают против гомосексуального растления малолетних, хотя встречаются и исключения.


[Закрыть], как сейчас модно говорить. Чаплин в принципе сможет добиться, чтобы это дело спустили на тормозах. Потерпевшие в основном беспризорники, так что громкого скандала не будет.

– Только вот нужен ли ему Коваль? – рассеянно спросил Виктор.

– Да черт их разберет! – В голосе Воробьева проскочила злая нотка. – Расклад сил меняется каждый месяц. Я уже устал следить, кто к кому перебегает и кто с кем в альянсы вступает. Не городская дума, а психбольница какая-то…

– В политике всегда так, – спокойно констатировал Синицын. – А что, кстати, депутаты из областного ЗАКСа поделывают?

– Грызутся по мелочи. Но достаточно тихо.

– К Анатольичу не обращались с призывами?

– Зачем? У них свой босс, областной…

– Значит – нет? – переспросил математик.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Воробьев.

– Ну вот смотри, какой расклад интересный получается. – Синицын затушил окурок. – Те, кого вопрос с избранием главы области на прямую затрагивает, особой активности не проявляют. Зато те, кто вроде к этому отношения не имеет, суетятся…

– И что из этого?

– Выстраивается простенькая зависимость. – Виктор скрутил крышку с бутылочки минеральной воды и с удовольствием сделал глоток. – Считаем от тех, кто выступает, отслеживаем связь с финансовыми группами и выясняем, зачем им в качестве областного губернатора свой человек. Но это только первая часть уравнения.

– И ее ты уже решил, – утвердительно сказал юрист.

– Решил, – согласился Синицын. – Нефтяной терминал недалеко от Кронштадта. Его заложили прошлым летом, сейчас фундамент под наливные емкости заканчивают… Кто будет управлять областью ближайшие четыре года, тот и к строительству подсосется, и фирмы свои подрядчиками расставит, и в дальнейшем с транзита будет пенки снимать. Какие топливные компании стоят за перечисленными тобой персонами, ты и без меня просчитаешь. Переброска транзита нефтепродуктов с литовских портов к нам – это полтора-два миллиарда долларов в год. За такие деньги стоит побороться… И все, кто поможет победить нужному человеку, получат свои доли. Думаю, первую скрипку здесь играет Рыжов. Анатолий Борисович – мужик он головастый, этого не отнять. Денежки считать умеет. И его давно раздражает, что транзит идет через Прибалтику, где у него нет аффилированных компаний. Ну, почти нет…

– Разумно. – Воробьев развел руками. – И очень многое объясняет. А вторая часть?

– Вторая часть посложней. – Виктор сцепил руки за головой. – В эту комбинацию зачем-то подвязывают и нашего губернатора. Возможно, чтобы сменить и его.

– Выборы только через два года, – пожал плечами Андрей.

– Это неважно, – отстраненно среагировал Синицын. – Он может уйти сам.

– Как это – сам?

– По причине того, к примеру, что губернатор не способен справиться с управлением городом. Его предупреждали о нарастании напряженности, но он не смог ничего сделать. Или, что еще хуже, не обратил внимания…

– Я пока не представляю себе, что же может такое произойти, чтобы Анатольича вынудили уйти, – честно признался Воробьев. – Да еще и связанное с выборами областного босса.

– Я тоже. – Виктор потеребил себя за кончик носа. – И это меня беспокоит не меньше твоего…

* * *

Любая, даже самая, на взгляд обывателя, незначительная операция боевой группы спецназа питерского УФСБ начинается с разведки.

Сначала изучается карта местности или района города, где намечается акция, затем, если есть возможность, планы строений и подвалов, буквально до десяти сантиметров просчитываются расстояния между домами и заборами, измеряются высоты ограждений.

Затем проводится наблюдение издалека, с километра и более, и оценивается общая картина подхода к нужному месту.

Потом в одиночку и парами, изображая обычных прохожих, сотрудники РССН[19]19
  Региональная служба специального назначения УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.


[Закрыть] проверяют наличие сквозных проходов, незапертых дверей подвалов и хитроумных парадных с несколькими выходами, которыми славится Петербург.

И на последнем этапе разведки, вкупе с началом использования электронных средств слежения, к объекту подтягивается одна или несколько машин с постоянными экипажами, готовыми в случае необходимости применить силу и тем самым начать операцию…

Невысокий и плавный в движениях капитан Павел Ладожский, полностью оправдывающий свой позывной «Ниндзя», когда дело доходило до работы, повернулся к старшему лейтенанту Мартиросову, расслабленно сидевшему в кресле с огромными наушниками на голове, и тронул прикрывшего глаза коллегу за плечо.

– Чего? – Рашид Мартиросов, имевший позывной «Скази», поднял веки и сдвинул на ушники вниз.

– О чем базарят?

– Ни о чем… Обсуждают какую-то Веронику, ее шмотки и то, как она сожителю рога наставляет…

– Давно?

Скази бросил взгляд на табло электронных часов, вмонтированных в пульт управления электронной начинкой микроавтобуса.

– Минут сорок уже… Да ты сам, если хочешь, послушай. Или потом. Всё равно запись идет…

Ниндзя посмотрел на медленно вращавшиеся бобины профессионального тридцатидвух-дорожечного магнитофона «Grundig», доставшегося РССН из конфискованного имущества одного крупного торговца оружием, устроившего в подвале своего загородного дома целую студию звукозаписи. Зачем лишенному музыкального слуха и голоса торговцу нужна была эта студия, никто понять не мог. Да и сам задержанный толком не отвечал на этот вопрос. Видимо, поддался очередному модному завихрению, заставлявшему новых богатеев то оборудовать в своих домах бильярдные и курительные комнаты, то пристраивать к особнякам флигели для прислуги, то тратить миллионы на создание частных зоопарков.

С одним таким зоопарком градовцы[20]20
  ГРАД – группа активных действий, жаргонное наименование боевого подразделения специального назначения питерского УФСБ.


[Закрыть] изрядно намаялись.

Сначала, когда штурмовали особняк засветившегося в связях с чеченскими бандитами деятеля, бодро перелетевшие пятиметровый кирпичный забор Зорро и Киндер попали вместо крыши гаража прямиком в вольер к бабуинам, а рванувшийся за убегавшим охранником Циклон влетел в объятия добродушнейшего двухсоткилограммового орангутана.

К чести спецназовцев, они не стали палить по невинным животным, хотя и не все жители саванн и тропических лесов вели себя столь же дружелюбно, как орангутан, сразу почувствовавший в двухметровом Циклоне не очень далекого родственника. По завершении операции бойцы загрузили Божьих тварей в свои микроавтобусы и доставили поднятому среди ночи директору зоопарка.

Единственной обитательницей частных вольеров, для которой сразу не нашлось места, оказалась самка гепарда, и ее пришлось неделю держать в здании Управления. Огромная кошка прониклась симпатией к командиру ГРАДа полковнику Ярошевичу, который по приезде на базу перво-наперво напоил ее молоком, и несколько раз порывалась с ним поиграть. Несмотря на то что у гепардов нет выпускных когтей и по деревьям они не лазают, временная подопечная спецназовцев в первый же день пребывания в коллективе привела в полную негодность костюм Ярошевича, и он стал по утрам переодеваться в старый камуфляж.

Всю неделю в помещения ГРАДа шло паломничество коллег из других служб, желавших посмотреть на гепарда и приносивших с собой что-нибудь вкусненькое. В результате кошка быстро привыкла к вольготному образу жизни, растолстела и потом пару месяцев терроризировала служителей зоопарка, переворачивая миски с едой, выгоняя уборщиков из своей клетки и всем своим поведением показывая, что ей хочется обратно на Литейный, 4…

Ниндзя покрутил верньер трансфокатора одной из трех видеокамер, направленных на дом, где проживал объект наблюдения, и на мониторе возникло освещенное окно, за которым угадывался силуэт хозяйки наркопритона.

Захват торговцев героином нельзя было отнести к профильным мероприятиям спецназа УФСБ, но поручить эту операцию сотрудникам МВД означало провалить всё дело. Наркодилеры были напрямую связаны и с местным РУВД, куда шла половина доходов от продажи «дури», и с районным управлением вневедомственной охраны, и с муниципальным советом. Так что о запланированном задержании основной фигуры в сети распространителей героина, буде захват был бы поручен ОМОНу, стало бы известно фигурантам заранее, и квартира оказалась бы чистой. Опера из ОБНОНа[21]21
  Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в системе МВД.


[Закрыть] ГУВД были в курсе связей наркоторговцев с местными стражами порядка и потому обратились через свое руководство к руководству УФСБ.

– За стеклами – раздвижная решетка. – Невозмутимый Вирус, водитель микроавтобуса и по совместительству наладчик электронной аппаратуры, ткнул пальцем в монитор. – Пружинит. Хреново.

– А кто говорил, что будет легко? – хмыкнул Скази. – Ничего, и не с такими крепостями справлялись…

К сожалению, это все…