Текст книги "Рокировка"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дмитрий ЧЕРКАСОВ
НЕВИДИМКИ: РОКИРОВКА

Все совпадения с реально существующими людьми и реально происходившими событиями настоятельно рекомендуется считать совершенно случайными и абсолютно непреднамеренными.

На Кавказе население совсем мирное.

Особенно днем, если не поворачиваться

к нему спиной и не снимать палец со

спускового крючка автомата...

Ценное житейское наблюдение

Не стремись быть невидимым.

Пусть людям кажется, что они

уже всё увидели в тебе.

С. Бачевский

ПРОЛОГ

– Не нужно путать понятия, – мягко, с едва заметным то ли прибалтийским, то ли восточноевропейским акцентом сказал тучный лысоватый человек небольшого роста, удобно устроившийся в мягком кресле гостиной трехкомнатного «люкса» отеля «Рэдиссон-Славянская», возвышавшегося бастионом достатка и благополучия посередине обычного московского района, застроенного невысокими, частично – обшарпанными, частично – подремонтированными с фасадов домами. – Террористом может быть палестинец, северный кореец, баск, китаец, житель Ирака, кубинец, серб... Русский, наконец. Но не чеченец. Это вы должны запомнить крепко-накрепко. И не ошибаться. Чеченец – это всегда повстанец, борец за свободу. В крайнем случае – вооруженный диссидент.

– Но..., – собеседник толстячка вскинул голову, осекся и тут же уставился обратно на носки давно нечищенных ботинок, повинуясь предупредительному жесту руки своего визави.

– Я не закончил, – с легкой укоризной произнес обитатель «люкса».

– Извините, – гость шмыгнул носом.

– Правильное использование понятий – это принципиальный вопрос. Вам, Андрей, следует забывать слова «терроризм», «террористический акт» и «террорист», когда вы делаете свои репортажи об освободителях Ичкерии. Используйте выражения «непримиримое крыло оппозиции», «боевая операция», «диверсионная работа»...

Корреспондент радиостанции «Свобода» Андрей Мужицкий [1]1
  См. романы Д. Черкасова «Крестом и булатом. Вторжение» и «Крестом и булатом. Атака» (прим. редакции).


[Закрыть] молча покивал.

За те деньги, что он получал от своего куратора из МИ-6 [2]2
  МИ-6 (MI-6 или Secret Intelligence Service / SIS) – основная разведывательная служба Великобритании, занимающейся внешней разведкой.
  Как королевская служба английская разведка начала складываться еще в период становления Британской империи. Ее создание было обусловлено прежде всего потребностями государственной колониальной внешней политики важнейшей торговой и морской державы Европы.
  В марте 1909 г. премьер-министр Великобритании рекомендовал Комитету обороны империи обратить особое внимание на угрозу, исходящую от разведки Германии, и соответственно реорганизовать национальную спецслужбу. На основании рекомендаций премьера были подготовлены инструкции по созданию Бюро секретных служб при Иностранном департаменте Комитета обороны империи, датой основания которого стало 1 октября 1909 г. Непосредственными основателями нового ведомства были капитан Вернон Келл и капитан Мэнсфилд Камминг. Последний стал руководителем Иностранного отдела Бюро секретных служб. Так в те годы называлась прародительница современных западных разведывательных служб. В честь Камминга всех последующих директоров британской разведки в переписке и беседах стали сокращенно именовать "С" (от первой буквы фамилии Cumming).
  Службу возглавляет генеральный директор – в настоящее время им является Ричард Диарлав. Нынешний директор МИ-6 Ричард Биллинг Диарлав родился 23 января 1945 г., по окончании Кембриджского университета занимался разведкой 33 года – в Африке (Кения), Европе и США (офицер связи при ЦРУ в Вашингтоне), а также на посту руководителя оперативного управления.
  В целях прикрытия МИ-6 включена в структуру министерства иностранных дел.
  МИ-6 имеет 87 резидентур за рубежом и штаб-квартиру в Лондоне, на Воксхолл Бридж-роуд. Генеральный директор МИ-6 одновременно является постоянным заместителем министра иностранных дел. Таким образом, формально британская разведка находится под контролем британского МИДа, однако, наряду с этим она имеет прямой выход на премьер-министра и часто действует по его указаниям или самостоятельно.
  В структуре МИ-6 пять директоратов. В их число входят:
  Административно-кадровый директорат, который занимается административно-управленческими вопросами, а также вопросами подбора и расстановки кадров.
  Директорат постановки заданий и подготовки разведывательной продукции. Получает задание от министерств иностранных дел и обороны. Обрабатывает и анализирует получаемую разведывательную информацию, подготавливает и реализуют выходные документы разведки.
  Директорат региональных контролеров. Состоит из нескольких регионально-географических оперативных отделов.
  Директорат внешней контрразведки и безопасности. Осуществляет разработку спецслужб иностранных государств и обеспечивает безопасность работы английской разведки.
  Директорат специальной разведки. Снабжает подразделение разведки современными оперативно-техническими средствами ведения оперативной работы.
  Кроме того имеются: Группа советника по вопросам международных отношений, Группа связи со спецслужбами США и других стран.
  У МИ-6 тесные связи с разведками Канады, Австрии, Новой Зеландии. Они создавались при помощи Интеллидженс Сервис, и многие их сотрудники проходили подготовку в Англии. Численность личного состава британской разведки – государственная тайна.
  На протяжении всей истории работа в английской разведке считалась престижной и привлекала к себе выходцев из аристократических семейств и творческой интеллигенции. Обычно персонал разведки набирается из кадров МИД, Вооруженных сил, десантников САС (Специальной Авиационной Службы, то есть – спецназа ВВС Великобритании), полиции, а также из числа выпускников университетов (преимущественно Кембриджского и Оксфордского).
  Принято считать, что кадровый состав МИ-6 состоит из «джентльменов, которые элегантно нарушают законы и права человека», и авантюристов в духе легендарного Томаса Лоуренса или Сиднея Рейли, которые занимались разведкой еще в начале ХХ века, однако это не соответствует действительности. Лоуренс и Рейли были профессионалы, относящиеся к редкой категории «независимых оперативников», практически исчезнувшей после Второй мировой войны.
  В начале 90-х годов ХХ века журналисты, сумевшие частично проникнуть в тайны британской разведки, назвали цифру около 3 тысяч человек кадровых сотрудников, из которых примерно 1200 работало в Центре. Это примерно соответствовало реалиям. Например, в марте 1994 г. в штате разведки Великобритании находились 2303 сотрудника.
  Штаб-квартира МИ-6 располагается в самом центре Лондона в районе Ламбет у моста Воксхолл-Бридж (Vauxhall Cross) с вывеской «Служба экологии» на фасаде. Это два здания – двадцатитиэтажное сооружение, похожее на многоступенчатую пирамиду под общим названием «Сенчури-Хауз». Раньше штаб-квартира английской разведки располагалось в Бродвей-Билдингс у станции метро «Сен-Джеймс парк».
  Руководители МИ-6 в 1909-1999 гг.:
  Мэнсфилд Камминг 1909-1923
  Хью Синклер 1923-1239
  Стюарт Мензис 1939-1952
  Джон Синклер 1953-1956
  Дик Уайт 1956-1968
  Джон Ренни 1968-1973
  Морис Олдфилд 1973-1978
  Артур Фрэнкс 1979-1982
  Колин Фигерс 1982-1985
  Кристофер Керуэ 1985-1989
  Колин Маккол 1989-1994
  Дэвид Спеддинг 1994-1999
  Ричард Диарлав с 1999
  На 1994 г. ежегодный бюджет составлял около 150 млн. фунтов стерлингов. Руководством МИ-6 была достигнута договоренность с правительствами ряда государств Юго-Восточной Азии об оказании последним платных услуг в борьбе с нелегальным производством и распространением наркотиков. В 1995 г. бюджет разведки снизился на 10 млн. фунтов стерлингов. В 1997/98 финансовом году бюджет МИ-6 официально продолжал оставаться на уровне 140 млн. фунтов стерлингов.
  Фактически до середины 90-х гг. ХХ века британская разведка действовала, не имея государственного статуса, будучи фактически неподотчетной парламенту.
  Финансирование МИ-6 осуществляется через Министерство иностранных дел. Закон «О разведывательных службах» был принят парламентом Великобритании в 1994 г. В нем впервые дано определение разведывательной деятельности как «добывание и распространение информации о деятельности и намерениях иностранцев за пределами Великобритании, а также проведение специальных операций в интересах национальной безопасности». Этот документ подтвердил и без того существовавшее де-факто право спецслужб осуществлять свои операции, если они направлены на защиту национальной безопасности и экономического благополучия Великобритании, а также предупреждение и раскрытие серьезных уголовных преступлений.
  Кроме того, закон освободил от ответственности сотрудников спецслужб за действия, совершаемые ими за пределами страны в целях выполнения своих функций, даже в тех случаях, когда в самой Англии они бы расценивались как преступные. Министрам, в ведении которых находятся спецслужбы, предоставлены полномочия санкционировать по своему усмотрению операции, связанные с вмешательством в частную жизнь, прослушиванием и негласным проникновением в жилые и служебные помещения.
  Законом «О разведывательных службах» было предусмотрено создание парламентского комитета по вопросам разведки и безопасности. Указанному органу дано право осуществлять контроль за расходованием спецслужбами бюджетных средств, управлением и политикой в области решения основных задач по обеспечению внутренней и внешней безопасности государства. Состав комитета формируется из девяти депутатов парламента от правящей и оппозиционной партий. При этом члены комитета не должны избираться коллегами парламентариями, а назначаются премьер-министром. Работу этого органа должны обеспечивать сотрудники аппарата кабинета министров, главным образом из штата правительственного Объединенного комитета по разведке. Еженедельные заседания проводятся в специально отведенном помещении в канцелярии премьер-министра. В законе не содержалось четких указаний относительно полномочий и круга вопросов, которые призван решать комитет. Отмечалось лишь, что он обязан представлять премьер-министру, но не парламенту, ежегодный отчет, а также другие доклады по своему усмотрению. Законом предусматривалось три положения, касающиеся предоставления комитету необходимой для его работы информации. Согласно этим положениям, руководитель национальной спецслужбы может: предоставить требуемую информацию «согласно договоренностям, утвержденным министром»; отказать в ее предоставлении на основании распоряжения министра, который при этом должен руководствоваться критериями национальной безопасности; уведомить комитет о том, что запрашиваемая им информация не может быть раскрыта в силу своих секретности и особой важности. При этом под секретной информацией особой важности подразумеваются сведения, которые способны раскрыть источники и оперативные методы либо содержат подробные данные о таковых, касаются конкретных операций (прошлых, настоящих или будущих) или предоставлены третьей стороной, которая не желает их раскрытия. Однако на практике этот комитет не обрел каких-либо полномочий, позволяющих глубоко вникать в положение дел в организациях разведывательного сообщества Великобритании и заслушивать руководителей спецслужб по интересующим вопросам. На первом же заседании комитета премьер-министр выразил пожелание, чтобы его члены не пытались как-либо контролировать оперативную деятельность спецслужб.
  Таким образом, фактически комитет превратился в консультативный орган при премьер-министре Великобритании (здесь и далее – примечания и комментарии Д. Черкасова).


[Закрыть], журналист-"правозащитник" был готов продать на трансплантацию органы своего родного брата. Предварительно лично его оглушив или накачав успокоительным. Дабы не трепыхался.

С точки зрения коммерческой привлекательности чеченская тема в мировой журналистике стояла на третьем месте после описания «ужасов холокоста» и псевдонаучных страшилок вроде «истощения озонового слоя». Гонорары за репортажи о «героических подвигах» подручных Черного Араба [3]3
  Хаттаб (Хабиб Абдул Рахман) – «Черный Араб», он же Ахмед Однорукий, он же Эмир ибн Аль Хаттаб.
  Родился в конце 60-х годов ХХ века в Саудовской Аравии (точная дата рождения неизвестна).
  В 1987 году окончил школу и был уже принят в один из американских колледжей, но поехал на каникулы в Афганистан. Там встретился с Усамой бен Ладеном и проникся идеями джихада. Окончил военную академию в Аммане. Был женат на даргинке из дагестанского селения Карамахи. Служил в «черкесской гвардии короля Хусейна», являлся экспертом по взрывчатым веществам и всем видам легкого оружия, а также операциям по саботажу. Имел опыт боевых и террористических действий с 1982 года. Воевал в Афганистане, Ираке, Таджикистане, по некоторым данным, был причастен к совершению террористических вылазок в Израиле.
  1992-1993 гг. – воевал в составе арабских коммандос.
  В 1993 г. в боях за Кабул Хаттаб получил серьезное ранение.
  1993-1995 гг. – возглавлял «спецподразделение» в Таджикистане, где от взрыва гранаты потерял несколько пальцев, за что и получил кличку Ахмед Однорукий.
  В 1994-1995 гг. приступил к формированию двух групп коммандос, в основном из египтян и саудовцев, для чеченской войны. В Чечню прибыл в 1994 году в составе группы боевиков, прибывших в Россию из стран Ближнего Востока.
  В апреле 1996 г. организовал засаду и расстрелял караван федеральных войск у селения Шатой.
  В конце 1997 года – напал на часть 136-й мотострелковой бригады в городе Буйнакске (эта акция служила своеобразной пробой сил перед будущей агрессией в Дагестане).
  После первой чеченской войны заявил, что «продолжит джихад до полной победы над неверными». Создал в горных районах Чечни сеть специализированных лагерей по подготовке террористов. Основная база находилась в районе селения Сержень-Юрт.
  В середине 1998 г. Хаттаб нашел общий язык с Шамилем Басаевым на почве совместной мечты – создания исламского имамата на территории всего Северного Кавказа.
  В сентябре 1999 г. совместно с боевиками Басаева, «бойцы» Хаттаба вторглись на территорию Дагестана, где потерпели серьезное поражение.
  В январе 2000 года Хаттаб заявил агентству Рейтер, что боевики не только не прекратят сопротивление, но и готовы к диверсиям на территории России.
  В марте 2000 г. Хаттаб устроил засаду под Жани-Ведено, где погибли, по разным данным, от 25 до 40 омоновцев.
  В декабре 2000 года Хаттаб заявил по арабскому телевидению «Аль-Джазира», что будет помогать палестинскому народу.
  В феврале 2001 года участвовал в похищении американца Кеннета Глака.
  Являлся заказчиком совершенных 24 марта 2001 г. терактов в Минводах, Ессентуках и Черкесске.
  Ликвидирован в ходе специальной операции ФСБ России.


[Закрыть]или Одноногого [4]4
  Одноногий – кличка известного террориста Шамиля Басаева.
  Ш.Басаев родился в 1965 году в высокогорном Веденском районе в обычной чеченской семье. Ничего примечательного в его детстве не было: средняя школа, безработица, безденежье, служба в армии, где Басаев служил в ВВС, в пожарной команде батальона аэродромного обслуживания. Демобилизовавшись, Шамиль вместе со своим младшим братом Шервани приехал в Москву, где поступил в Московский институт инженеров землеустройства (МИИЗ). Учеба утомляла Басаева и он быстро попал в орбиту набиравшей силу в конце восьмидесятых годов ХХ века в Москве «чеченской общины», забросил науку землеустройства и в 1988 году его с треском отчислили «за академическую неуспеваемость». Из Москвы он, разумеется, не уехал, активно включившись в бизнес «чеченской общины» и став соучредителем одного из многочисленных в те годы полукриминальных торгово-посреднических ТОО.
  В этом смысле дальнейшая карьера Шамиля Басаева роднит его с другой заметной фигурой «чеченского вооруженного сопротивления» – бывшим начальником Департамента госбезопасности (ДГБ) Султаном Гелисхановым. Оба они имели несомненные связи с национальной мафией в Москве и других крупных городах России и сумели за период конца восьмидесятых – начала девяностых годов ХХ века сколотить собственное приличное состояние, позволяющее и Басаеву, и Гелисханову принимать самостоятельные решения, в том числе и в политике.
  В конце 1991 года Басаев вернулся в Чечню и включился в политическую жизнь республики, закончившуюся победой Джохара Дудаева. Выходцы из горных районов однозначно поддержали генерала авиации, который делал вид, что понимает их нужды. Речь шла в первую очередь о быстром и радикальном заработке, который позволил бы прокормить практически голодавшие в результате безработицы большие семьи горцев.
  Основным бизнесом приблизившегося к Дудаеву Шамиля Басаева стало оружие. В тот период Чечня и Ингушетия превратились в огромный оружейный базар. На рынках республики открыто продавалось практически любое вооружение, которое доставлялось в республику даже с Дальнего Востока. Именно способность Басаева быстро и эффективно обеспечить отряды Конфедерации народов Кавказа необходимым оружием стала решающим фактором при назначении его на пост командующего войсками КНК. За него поручился Дудаев, который гарантировал финансирование деятельности Басаева на посту командующего.
  Через пять дней после начала войны в Абхазии Шамиль Басаев приехал в Гудауту с первым отрядом конфедератов. Его пребывание в Абхазии со временем обросло множеством мифов, которые в большинстве своем распускались либо им самим, либо его ближайшим окружением. В частности, утверждалось, что чеченцы составляли основную массу добровольцев и что для чеченских конфедератов это было первым боевым крещением.
  Это ложь. Основу войск КНК составляли кабардинцы и адыгейцы – родственные абхазам народы, откликнувшиеся на призыв о помощи. Численность чеченского отряда никогда не превышала 500 человек, однако он часто сменялся, и таким образом Дудаеву и Басаеву удалось пропустить через абхазский конфликт до десяти тысяч чеченцев, получивших опыт реальной войны. Большинство профессионалов-чеченцев, провоевавших всю грузино-абхазскую войну на постоянной основе, до этого уже участвовали в войне в Карабахе на азербайджанской стороне.
  В январе 1993 года на совместном заседании президентского совета и парламента КНК Шамиль Басаев был назначен командующим экспедиционным корпусом КНК в Абхазии. Владислав Ардзинба затем утвердил его своим указом в должности заместителя министра обороны. Басаеву вменялось в обязанности «координировать, объединять, направлять в нужное русло и контролировать прибывающий поток добровольцев», то есть – заниматься административной работой. Сам Шамиль впоследствии был вынужден признать, что его полномочия распространялись только на горских добровольцев и то некоторые отряды (например, юго-осетинский) ему подчинялись только по принуждению. Непосредственно чеченский отряд в составе абхазской армии возглавил и провел через войну другой полевой командир – Хамзат Ханкаров, ставший впоследствии директором так называемого Информцентра КНК в Абхазии.
  Чеченцев в Абхазии недолюбливали. Отряд Ханкарова был практически неуправляем и зачастую не подчинялся приказам вышестоящего командования. Основные руководящие посты в абхазской армии заняли адыги (так называют этнически близких друг другу кабардинцев, черкесов и адыгейцев). В частности, министром обороны стал кабардинский полковник-"афганец" Солтан Сосналиев, а начальником штаба армии – адыгеец Амин Зехов. Конфликт между «западным» (адыгским) и «чеченским» крыльями КНК на уровне армии перерос в отстранение протеже Дудаева Шамиля Басаева от реального планирования боевых операций. Однако, формально Басаев считался одно время «командующим гагринским фронтом». Но планировал и осуществлял операцию по освобождению Гагры не он. Собственно говоря, именно Хамзат Ханкаров стал реальным героем абхазской войны, а последующие действия Басаева были направлены в основном на то, чтобы присвоить себе его лавры, что частично Шамилю удалось.
  Басаев всегда последовательно и жестко занимал сторону Джохара Дудаева в любых внутричеченских конфликтах. Он не мог, однако, опираться на «абхазских ветеранов», которые куда больше доверяли Ханкарову, а не ему.
  Перелом наступил в декабре 1993 года, когда значительная группа полевых командиров, в том числе бывший председатель комитета парламента Чечни по вопросам безопасности полковник Ибрагим Сулейменов, бывший начальник ОМОНа Салман Чечаев, командир полка спецназа Руслан Гелаев, комендант Шалинского танкового полка Сайпутдин Исаев и Хамзат Ханкаров, потребовала от Дудаева назначить своих людей на посты премьер-министра и министра обороны. Эти должности в тот период совмещал сам Джохар, а мятежники предлагали на пост премьера главного нефтяного магната Албакова. Абхазские ветераны приняли сторону Ханкарова и составили костяк вооруженной оппозиции Дудаеву.
  Генерал был вынужден пойти на уступки. Он не уступил «молодежи» министерские посты, но частично откупился. Это вывело из себя начальника ДГБ Султана Гелисханова и Шамиля Басаева, также претендовавших на часть «нефтяного пирога». Конфликт вышел на новый виток и закончился только через год расправой с группой взятого в плен Ибрагима Сулейменова и штурмом города Аргун, в котором засели наиболее упорные Лабазанов и финансируемые московской «чеченской общиной» криминальные отряды родственника Ибрагима – Николая «Хозы» Сулейменова. В этом бою погиб от выстрела в спину Хамзат Ханкаров. Смерть Ханкарова посчитали трагической случайностью и Шамиль Басаев стал главным и единственным «абхазским ветераном» и вторым по значимости (после Султана Гелисханова) торговцем оружием с самостоятельными источниками финансирования.
  Братья Басаевы родились не в Ведено, как принято считать, а в Дышне-Ведено – хуторе, расположенном напротив «большого» Ведено, на другом берегу реки Хулхулау. Этот хутор вырос из слободы русских перебежчиков, строивших для имама Шамиля в период кавказской войны оборонительные укрепления вокруг столицы имамата и европейский дом, в котором жил сам имам. Таким образом, Басаевы – потомки этнических русских, «принятых в чеченство». Фамилия Басаевых с равной частотой встречается также и у осетин. Таким образом, особой родовитостью братья Басаевы не отличались. Единственная выгода из происхождения была принадлежность Басаевых к самому многочисленному и весьма влиятельному тейпу Беной, который распространен по всей территории Чечни и образует хутора с характерными названиями и кварталы в городах. Но и здесь Басаевым не повезло с происхождением – они родились не в селе Беной-Ведено, а на хуторе «нохчийн орсаш» – «чеченских русских».
  Впоследствии контроль над Веденским районом Чечни стал для Басаева основой его безопасности.
  После окончания первой чеченской войны Шамиль добился назначения своего брата Шервани префектом Веденского района и путем репрессий заставил население подчиняться его власти. Префектом Веденского района был тогда 56-летний сосед Басаевых (он жил в Дышне-Ведено на Ветеринарной улице, дом 4) Амир Загаев. По распоряжению Шамиля Басаева его арестовали и вывезли в селение Махкеты в дом Зелимхана Яндарбиева, где «военно-полевой суд» из пяти человек под председательством Шамиля за несколько минут осудил Амира Загаева за «шпионаж» и приговорил к расстрелу. Префектом района стал Шервани Басаев.
  Расстрел Амира Загаева имел для братьев Басаевых неожиданные последствия. Дело в том, что прозагаевские структуры ухватились за этот беззаконный акт и стали тиражировать информацию о якобы садистском умерщвлении Загаева путем расчленения на центральной площади Ведено. Чтобы оправдаться, Шамиль Басаев приказал показать по чеченскому телевидению видеозапись суда и расстрела старика, чем спровоцировал серьезный конфликт.
  Старший сын казненного Амира Загаева объявил Басаевым «чир» (кровную месть), во всеуслышание заявив, что его отец казнен без всяких доказательств его вины. В ответ Басаевы стали распространять слухи, что старик якобы устанавливал в горах «маяки» для российской авиации. Особое раздражение родственников Загаева вызвала демонстрация суда по телевидению: это обесчестило фамилию Загаевых. Басаевы собрали делегацию старейшин тейпа Беной и, согласно обычаям, отправили ее к младшему Загаеву, который вел образ жизни абрека, с предложениями мира. Тот отказался, хотя суммы откупа, предлагавшиеся от имени Шамиля, достигли 2 миллионов долларов.
  Через год младший Загаев с сообщниками штурмом захватили в центре Грозного здание правительства и взяли в заложники Шервани Басаева – на тот момент главу департамента нефтяной промышленности. Через несколько часов Загаев отпустил Шервани, по всем правилам «вайнахского этикета» извинившись за вынужденное похищение, но напомнив о кровной мести. Конфликт исчерпан не был.
  После Буденновска Басаев стал в глазах многих чеченцев былинным героем. Но не за военные качества налета на беззащитный город в Ставрополье, а за минимальные для такой операции потери. Родственники оставшихся в живых боевиков просто боготворили его, поскольку на подобный исход никто не надеялся. Перед началом рейда всех его участников заранее отпели по исламским традициям как «шахидов» (погибших за веру), и их «воскрешение» сделало Шамиля полубогом даже для тех, кто ранее его недолюбливал.
  Вторая фаза войны в Чечне стала для Басаева неудачной. После тяжелого ранения он потерял ногу, федеральные войска уничтожили большую часть его отряда.
  А после событий 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и теракта в Москве в октябре 2002 г., когда Мовсар Бараев признался в том, что захват заложников произведен по приказу «военного эмира» Шамиля Басаева, резко сократилось и финансирование.


[Закрыть]были, конечно, поменьше, чем за обнаружение неизвестного широкой общественности массового захоронения иудеев или за серию статей о вредном фреоне, вызывавшей цепную реакцию в виде смены поколения холодильников и приносившей фирмам-производителям прибыли в миллиарды долларов. Однако, если не стремиться ездить исключительно на «роллс-ройсах» и не покупать раз в день двадцатикаратный бриллиант, этих гонораров вполне хватало на безбедную жизнь.

– Я понимаю, – продолжил британец, – что не все действия наших друзей на Кавказе заслуживают одобрения. И не все вызывают понимание. Особенно здесь, в России.

Мужицкий опять согласно покивал.

Похищения, пытки и убийства пленников, часть из которых были гражданами США и Евросоюза, плохо вписывались в логику «народно-освободительной» борьбы и служили Кремлю прекрасным оправданием жестких контртеррористических действий. Попытки урезонить бородачей с автоматами и склонить их к взятию в заложники исключительно жителей России наталкивались на полное непонимание. «Гордые абреки» злобно скалились, орали нечто невразумительное насчет "джихада[Джихад – в классическом понимании означает «усердие» в каком-либо деле, а отнюдь не «священную войну против неверных», называемую «газаватом». Использование разного рода псевдоисламскими террористами слова «джихад» для обозначения своей «борьбы» говорит лишь об их малообразованности и непонимании элементарных вещей. В частности, невозможности ведения войны против православных христиан, впрямую запрещенной Кораном, так как, согласно каноническим записям, пророка Моххамеда от преследования его недругов скрывали именно в православном монастыре.]" и продолжали воровать иностранных специалистов и врачей. Не забывая при этом посылать своих эмиссаров на любое мало-мальски значимое сборище европейских борцов за права человека.

Закончившие, в отличие от подавляющего большинства боевиков, среднюю школу, эмиссары пространно рассуждали о «жестокости русских военных», обвиняли Москву в исчезновении десятков тысяч задержанных в ходе зачисток мирных жителей, демонстрировали мутные фотографии, на которых громоздились горы трупов «замученных федералами» женщин и детей, и просили денег.

В свободное от общения с европарламентариями время послы террористов обычно пропадали в кварталах публичных домов, где с завидной регулярностью влипали в дурнопахнущие истории, связанные с избиениями проституток. Полиция в разборки сутенеров с клиентами предпочитала не вмешиваться, поэтому отнюдь не редкими были случаи, когда чеченские эмиссары на следующее после дня открытия правозащитного форума утро радовали хозяев мероприятия свежими фингалами и разорванными пиджаками. Охране публичных домов были по барабану все «борцы за свободу», мордовороты защищали товарный вид жриц любви и лупили представителей вайнахских тейпов ничуть не меньше, чем какого-нибудь загулявшего украинского матроса, удумавшего попользоваться пышнотелой негритянкой и в порыве страсти поставившего ей бланш под глазом.

– И с таким контингентом приходится работать, – посетовал куратор Мужицкого, капнув сливок в тонкостенную фарфоровую чашку с дымящимся душистым «липтоном». – Это трудно, но альтернативы сегодняшним лидерам чеченцев я не вижу. Поэтому ваши репортажи должны быть очень четко сориентированы на постоянное напоминание о легитимности правительства Ичкерии и, в особенности, ее президента.

– Масхадов вот уже третий год по горам прячется, – буркнул корреспондент радиостанции «Свобода». – А его правительство разбежалось...

– Это неважно, – британец взял из стоящей на журнальном столике вазочки круглое соленое печенье. – В случае начала мирных переговоров полноценное правительство будет сформировано за неделю. Но пока такая задача не стоит... Сейчас нужно только напоминать о том, что Чечня избрала путь независимости и там есть законно избранный президент.

– Хорошо, – Мужицкий еле заметно пожал плечами, – я учту ваши пожелания.

Заместитель начальника русского отдела МИ-6 отметил про себя, что журналист согласился весьма неуверенно.

Однако британец не стал акцентировать на этом внимание.

По большому счету, ему было наплевать, с огоньком или через силу этот очкастый русский будет делать свои репортажи. Мужицкий был лишь маленьким винтиком в огромной пропагандистской машине, который легко меняется на аналогичную деталь, буде репортеру придет в голову сделать шаг в сторону от намеченной куратором схемы.

К тому же, корреспондента «Свободы» не ставили в известность о намечавшихся больших переменах в техническом оснащении боевиков, и поэтому у Мужицкого росли опасения, что с начала вооруженного конфликта между метрополией и взбунтовавшейся провинцией он занял не ту сторону.

– Любой народ имеет право на создание своей страны, – заявил британец, почти дословно повторив изречение дедушки Ленина о «самоопределении».

Мужицкому захотелось напомнить своему куратору о палестинцах, басках, курдах и северных ирландцах, имеющих не меньше прав обретение собственных государств, чем чеченцы, но журналист сдержался. Говорить такое при кадровом сотруднике МИ-6 было, по меньшей мере, нетактично. Особенно про ирландцев.

– И способы борьбы народ выбирает соответствующие моменту, – подданный Ее Величества Елизаветы Второй сделал глоток сдобренного сливками чая. – Мы не можем их осуждать за... некоторую дикость, если можно так выразиться.

– Это просто особенности горского менталитета, – удачно вставил Мужицкий.

– Верно, – взгляд британца потеплел. – Традиции, менталитет, условия жизни – это правильное направление для объяснения побудительных причин поступков наших друзей. Очень маленький народ в войне с большим народом имеет большую свободу действий, чем его противники...

– Но намеки на применение оружия массового поражения..., – протянул корреспондент «Свободы», напомнив куратору о многочисленных заявлениях главарей банд насчет наличия у них боевых отравляющих веществ и активных биологических компонентов. – Это просто опасно...

– Вы имеете в виду «зеркальный ответ» Москвы? – куратор помрачнел.

Согласно международным нормам, страна, против которой применено оружие массового поражения, имеет полное право ответить тем же. Причем ответить не обязательно другому государству, но и группе лиц типа террористической организации.

Россия подписала конвенцию о запрещении боевых химических и биологических веществ, и выполнила договоренности об уничтожении их носителей. Так что единственным ОМП, коим она обладала, являлось ядерное. В суматохе развала СССР, построения «однополярного» мира во главе с США и их союзниками, и разжигания пограничных конфликтов на дальних российских рубежах, об этом несколько подзабыли, а, когда спохватились, было уже поздно. Нормы «зеркального ответа», выработанные, в основном, под нужды Вашингтона и Лондона, стали всеобщими.

И угроза термоядерного удара в ответ на химическую или биологическую диверсию, несмотря на слабость Москвы, была весьма реальна. У Кремля просто не останется иного выбора, кроме как начать долбить гнезда террористов тактическими стокилотонными боеголовками. Благо, недостатка в них российские вооруженные силы не испытывают.

Хватит и на Чечню, и на Саудовскую Аравию, и на Пакистан с Турцией, и еще останется.

Развитие подобного сценария прорабатывали аналитики в НАТО. И каждый раз приходили к весьма неутешительным для западного сообщества выводам – если Россия вздумает действовать подобными методами, то остановить ее будет некому.

Даже в случае атомного удара по члену НАТО Турции.

США мгновенно отойдут в сторону, по обыкновению «кинув» своих союзников, и ограничатся «выражением недовольства» со стороны Госдепартамента.

Германия и Франция ссориться с Москвой тоже не станут, избрав тактику осторожного политического осуждения. Мол, «так, конечно, нельзя, но в сложившейся ситуации Россию можно понять...».

Крики мелких европейских стран никто даже слушать не будет.

Великобритания сделает вид, что ее происходящее не касается...

Однако объяснить сию сложность межгосударственных отношений лидерам бандформирований и главам поддерживающих террористов фондов не представлялось возможным.

– У нас есть рычаги влияния на Кремль, чтобы предотвратить негативное развитие ситуации, – после минутного молчания сказал британец. – А вам я советую этой темы не касаться. Не нужно нервировать наших партнеров на Кавказе. У них и так много своих проблем...

ГЛАВА 1
И ГЛЯДЯТ УНЫЛО ДЕВКИ ИЗ КУСТОВ...

Ночью был мороз, под утро температура поднялась выше нулевой отметки, потом снова опустилась до минус пяти, и глазок, расчищенный вчерашней сменой на заиндевевшем стекле, исчез. Так что вести наблюдение пришлось в открытую форточку.

Это было не очень удобно, однако выбирать не приходилось.

Старший сменного наряда ОПС[Оперативно-поисковая служба ФСБ, занимающаяся преимущественно наблюдением за объектами.]капитан Константин Зимородок соорудил пирамиду из двух столов и кресла, оделся потеплее и даже накрылся пледом с головой. Шесть часов зимой у открытой форточки – это не шутки, без соответствующих мер предосторожности к концу дежурства наблюдатель обретет бронхит вкупе с насморком.

И это в лучшем случае.

В худшем – свалится с двухсторонней пневмонией.

Так что Зимородок берег себя вполне сознательно.

К тому же, у него не хватало людей.

Недокомплект личного состава был настолько хроническим и давним явлением, что воспринимался уже как само собой разумеющееся. Желающих рисковать своими здоровьем и жизнью за зарплату, эквивалентную ста-ста пятидесяти долларам США в месяц, находилось немного...

Константин был человеком среднего росточка, жилистым, с лицом сухощавым и властным, но неброским. В «наружке» яркая "афиша"[Афиша – лицо (жарг.).] только вредит.

На службу в ОПС Зимородок перешел из контрразведки, «спасаясь от изнурительного умственного труда», как он сам любил говорить. Птичья фамилия капитана многих вводила в заблуждение: каждый высокий начальник непременно указывал ему на недопустимость представляться оперативным позывным. А позывной-то у него была совсем другой, нежный – Клякса. До прихода в ФСБ Клякса с отличием закончил пограничное училище, проехал страну вдоль и поперек, был дважды ранен и в свои тридцать с половинкой лет обладал вполне приличным иконостасом боевых наград, которые, впрочем, никогда не носил.

Он сидел, умело расслабившись, чтобы не затекали мышцы и, особенно, шея, курил, автоматически прикрывая тлеющий огонек сигареты в сложенной ковшиком ладони, и мозолил веки резиновыми уплотнителями окуляров двенадцатикратного бинокля.

Кира на кухне варила кофе.

Уже час, как шла Кирина смена, но Зимородок жалел своего заместителя. Она была самым опытным сотрудником и единственной женщиной в группе.

Кира внесла сервированный поднос, остановилась у порога, хмыкнула:

– Ты как пограничник Карацупа в засаде. Не хватает только верного пса и ржавой «трехлинейки» с примкнутым штыком и зарубками на прикладе...

– Не в засаде, но в секрете, – меланхолично поправил Константин, ни на миг не прерывая наблюдения. – И зарубки на прикладе погранцы не ставят. Это снайперский прикол. А я не снайпер...

Они давно работали вместе и Кира понимала оперативную обстановку по тону и прибауткам своего боевого начальника.

Сама она свой век прожила в Питере, была женщиной домовитой, рассудительной и хозяйственной. Особенно маскироваться ей было без надобности – лишь параноик в период обострения своей мании заподозрил бы в скромненькой простушке оперуполномоченного с почти двадцатилетним стажем. Только серые глаза иногда выдавали ее – внимательные, усталые и, как у многих опытных «наружников», печальные.

Не к месту были такие глаза для ее круглого и конопатого миловидного лица.

– Чья квартира-то? – деловито спросила она, поставив поднос, уперев руки в бока и оглядывая углы.

– А что? – капитан затушил окурок в блюдце.

– Кресло вон взгромоздил… полировку поцарапаешь. Куришь в комнате…

– Я в форточку, не затягиваясь. – буркнул Зимородок и беззлобно добавил. – Мужа учи.

– Он уже ученый, курит на лестнице.

– Сочувствую… Квартира-то… помощника одного. Он в санатории… Дедок старый… Мы ему путевку, он нам квартирку. А то мерзли бы сейчас на улице, как валенки Брунса[Брунс – капитан Сомов, один из сотрудников сменного наряда ОПС УФСБ по СПб и Ленинградской области, на замену которому прибыла группа капитана Зимородка. См. роман Д. Черкасова «Головастик. Свой среди своих» (прим. редакции).]. Похвалила бы своего начальника за сообразительность...

– Умница ты наш, Кляксонька. Что бы мы без тебя делали? Пропали бы, – напевно выдала Кира и фыркнула.

– Пропали бы, факт. И не ерничай с начальником. Начальство этого не любит…

Последние слова Зимородок произнес задумчиво и все тише, внимательно припав к биноклю.

Кира тотчас насторожилась и встала у окна, приложив руки козырьком к глазам, пытаясь хоть что-то разглядеть через расписанные ледяными узорами стекла. С минуту в комнате стояла тревожная тишина. Потом Клякса перевел дыхание, чуть откинулся в кресле:

– Так о чем мы?

– О тебе, любимом. О том, какой ты мудрый, благородный и заботишься о личном составе.

– Ложная скромность мне не присуща, все воспринимаю за чистую монету… А в процессе подхалимажа надо тонко чувствовать меру… Иначе звучит как издевательство. Начальство этого не любит…

– Ты это уже говорил.

– Говорил, – согласился капитан. – Я вообще говорлив не по годам. И умен.

– И откуда столько умища? – Кира разлила кофе по чашкам.

– Богатый армейский опыт… Еще часик поторчим – и отправлю тебя на базу. Сегодня получка, кто-нибудь из управы нагрянет, а у нас там бардак. А начальство…

– Начальство этого не люби-ит! – в тон ему пропела Кира.

– Ох, Кобра, – Зимородок назвал заместителя по оперативному позывному, – и всё-то ты знаешь...

– Опыт семейной жизни. Не меньше твоего армейского.

Капитан посмотрел на фосфоресцирующие стрелки наградных «командирских» часов, которые ему вручили семь лет назад за успешное задержание двух контрабандистов, повадившихся пересекать российско-финскую границу верхом на специально приученных к упряжи кабанах. Хрюкающий гужевой транспорт за раз перетаскивал, помимо седоков, по сотне килограммов груза, чем сильно подрывал чухонскую систему налогообложения крепкой алкогольной продукции. Ибо, как и двадцать, и тридцать лет назад, в Финляндию тащили водку.

Ночь задержания двух смышленых "контрабасов[Контрабас – контрабандист (жарг.).]" надолго запомнилась жителям приграничных районов.

Сначала кабаны нарвались на установленные хитроумным Зимородком со товарищи растяжки, чем вызвали целый фейерверк воющих сигнальных ракет.

Затем, обильно обгадившись от испуга, полутонные «пятачковидные», как их впоследствии обозвал начштаба округа, пустились в галоп, подбрасывая на своих могучих щетинистых холках вцепившихся в упряжь неудачливых нарушителей госграницы. Кабаны пронеслись сквозь припорошенные снежком кусты, оставив позади себя широкие просеки и разбросанные тут и там бутылки «Синопской», вывалившиеся из разорвавшихся мешков, протаранили невысокий заборчик, окружавший заставу Зимородка, и на полном ходу влетели под хлипкую деревянную вышку, с которой удивленно взирал на мир очнувшийся от шума и фейервека узбек-часовой.

Опоры вышки не выдержали.

К повизгиванию и похрюкиванию кабанов, истошным крикам наездников и матюгам Зимородка и К, бежавшим по следу раздвоенных копыт, присоединились треск рушащейся конструкции и вопль несчастного часового, враз утратившего всю свою среднеазиатскую невозмутимость.

Вышка упала аккурат на крышу фанерного сарайчика, приспособленного под общежитие для немногочисленного офицерского состава. Героический узбек, прижимающий к себе карабин СКС-45[СКС-45 – самозарядный карабин Симонова. Карабин разработан в 1944 г., принят на вооружение в 1945 г. Калибр – 7, 62 мм, масса снаряженная – 3, 9 кг, длина – 1020 мм, длина ствола – 520 мм, начальная скорость пули – 735 м/сек, емкость магазина – 10 патронов 7, 62х39 образца 1943 г., рабочая дальность стрельбы без оптического прицела – до 500 м, с оптикой – до 800 м.]с примкнутым штыком, легко пробил тонкую жесть и хлипкие стропила, и практически вертикально, словно был самонаводящейся ракетой, головой вниз вошел в нижнюю треть кровати, на которой вольготно, широко разбросав в стороны руки и ноги, раскинулся заместитель командира заставы по воспитательной работе. Зазубренный клинок старого штыка, повидавший на своем веку множество консервных банок, вспорол кальсоны майора в нескольких миллиметрах от его мужского достоинства, пронзил матрац и намертво застрял в досках пола, а голова караульного вошла точно в солнечное сплетение спавшего офицера...

Кабаны тем временем промчались через небольшой плац, сбили с ног выскочившего из столовой хлебореза, вновь проломили заборчик и ринулись в лес, оставив пограничникам в качестве трофея одного сорвавшегося с седла «контрабаса».

Пока заливающегося горючими слезами задержанного осматривал поднятый по тревоге фельдшер, тогда еще старлей Зимородок орлом взлетел на правое переднее сиденье видавшего виды "козла"[Козел – УАЗ-469 (жарг.).] с эмблемой погранвойск на дверцах, по-чапаевски взмахнул рукой и приказал водителю начать преследование. На задний диван набились еще четверо сослуживцев.

Изрыгающий клубы дыма русский внедорожник бодро запрыгал по склону оврага, огибавшего заставу с той стороны, куда ушли две свиньи и один «погонщик», успешно преодолел широкий участок целины, взобрался по довольно крутому откосу и вырвался на оперативный простор заснеженного поля.

В полукилометре от УАЗика резво шли два кабана. На глазок Зимородок определил их скорость километров в тридцать в час.

Заразившийся охотничьим азартом водитель притопил педаль газа и «козел», разбрасывая в стороны перемешанный со смерзшейся землей снег, пошел на перехват.

Гонка продолжалась почти сорок минут, в течение которых кабаны трижды сменили направление, пересекли по льду небольшое озерцо и сбили какой-то шлагбаум. Высунувшиеся в окна УАЗа пограничники пытались их остановить, засаживая длинными очередями в десятке метров перед розовыми пятачками, но все было тщетно, пока животные сами не выдохлись и не остановились у крашенной в синий цвет будочки.

Со спины одного из кабанов сполз обезумевший контрабандист и начал жадно лизать снег.

Дверь будочки осторожно отворилась и наружу высунулся перепуганный стрельбой финский полицейский, в живот которому тут же уставились стволы трех автоматов...

– Волану – греться. – скомандовал Клякса в микрофон портативной рации. – Дональд, на выход, перекрыть третий сектор. Морзик – на четвертый.

Схема наблюдения гатчинского рынка лежала у него на коленях, но он помнил ее наизусть и в мятый лист не заглядывал. Зимородок всегда тщательно готовился к операции и требовал того же от подчиненных.

– Мерзнут мальчишки? – спросила Кира, подавая наверх шефу поднос с кофе и пирожками.

– Я и сам тут скоро заледенею, – отмахнулся капитан. – А ты почему не ешь?

– Я на диете. – вздохнула Кира. – Начальство ведь любит стройненьких… Между прочим, стекло с вечера надо было намылить мылом. Тогда глазок не замерз бы. Не учили тебя этому в контрразведке?

– Я в СКР[СКР – служба контрразведки]пробыл всего год. А в погранвойсках как-то с окнами напряженка. Там, знаешь ли, больше барханы да сугробы. Если лес – считай, что повезло. Но я учту на будущее. Намылю хоть форточку.

Рация в тишине комнаты вдруг зафыркала, захрипела, будто кто-то давился сдавленным смехом.

– Постам доложить обстановку! – скомандовал Клякса, поспешно проглотив пирожок.

В эфире еще несколько секунд хихикали, потом ехидный голос разведчика Андрея Лехельта по прозвищу «Дональд» сказал:

– Морзик надел гипс не на ту руку, что с утра. Старушки у рынка крестятся…

– Вижу… Пусть идет как есть, не дергается. Поздно пить боржоми…

Кира улыбнулась.

– Не везет парню.

– Что значит – не везет?! – возмутился Зимородок. – Его убирать надо с постовой работы. Причем срочно! Он у меня вот где! – капитан провел ладонью по горлу. – Я до сих пор очки списать не могу...

Разведчик лейтенант Черемисов, он же Морзик, месяц назад, поспешая за объектом в толпе, обронил с носа специальные очки с встроенной системой связи и фотодокументирования. Очки, естественно, тотчас растоптали прохожие, а дотошная техническая служба управы по сию пору терзала Зимородка запросами и объяснительными о судьбе ценного технического устройства.

– Он за год грохнул пять объектов[Грохнуть объект – потерять, упустить (жарг.).]! У нас никогда такого не было...

Зимородок взял микрофон, сказал сухо, без эмоций:

– Старому – внимательней проверять сотрудников перед выходом на посты.

– Есть. – лениво откликнулся из первой машины оперуполномоченный Михаил Тыбинь.

Кира мельком глянула на рацию:

– Ты с Шубиным говорил?

Клякса угукнул сверху, не отрываясь от бинокля и стесняясь своей излишней горячности.

Сотрудник ОПС должен быть холоден и невозмутим, как сытый удав, это аксиома.

Жизнь, однако, сложнее правил.

– И что? – Киру не удовлетворило просто «угу».

– Заменить некем… учите… воспитывайте…

– Сан Саныч зря не скажет.

– Надеюсь… – вздохнул Клякса. – Ну, а если человеку не дано? У нас ведь специфический профиль. А Морзик – он заполошный какой-то… Вот Андрюха Лехельт – профи. Родился со связью в ухе и тут же отследил собственную мамочку... Ты чего улыбаешься?

– Ничего. Это я так, о своем, о девичьем...

Зимородок поплотнее прижал резиновые ободки к глазам.

Кобра была умной женщиной. Она не стала напоминать Кляксе его первые шаги на тернистом пути становления сотрудника ОПС.

А ведь Зимородок на заре своей карьеры, начитавшись оперативных сводок «наружки», покинул тихие кабинеты службы контрразведки и ступил на питерские улицы твердой ногой пограничника в уверенности, что уж теперь ни один шпион его не проведет.

В первую же смену он вошел в анналы анекдотов и преданий «наружки», когда по пятам объекта по кличке Камбуз ворвался в коридоры отеля «Астория».

Потрясенный тишиной и евростандартом, Клякса невольно снял вязанную шапчонку перед украшенным многочисленными золотыми галунами портье и скромно проследовал за мордатым Камбузом афроамериканского происхождения в бар, отражаясь в витринах ювелирных бутиков и многочисленных зеркалах.

Все было бы ничего, но, согласно типажу, у Зимородка была накладная борода, завязанная на веревочный бантик на стриженой макушке. Так было нужно, чтобы при необходимости быстро избавиться от фальшивой растительности на лице и предъявить окружающим младенчески гладкий подбородок. Клякса, следуя инструкциям наставника, вел себя естественно, в зеркала не смотрел и подозрительные взгляды встречных гордо игнорировал, уповая на свой прикид. Он лишь упустил из виду, что под шапчонкой бантик был незаметен, а вот без нее предстал окружающим во всей красе.

Бравый Зимородок добрые четверть часа фланировал по ковровым дорожкам отеля, поражая постояльцев подвязанной на бантик курчавой черной бородой, пока одна экзальтированная дама с ярко намалеванными огромными губами и лошадиным лицом не вскричала, тыча в него пальцем:

– Oh, Boy, it’s KGB agent [5]5
  Боже, это агент КГБ! (англ.).


[Закрыть] !

Столь яркий эпизод разбирали на оперативках во всех конспиративных квартирах, в просторечье именуемых «кукушками». Шубин, заместитель начальника ОПС, в память об этом казусе присвоил одному из молодых сотрудников группы Брунса позывной «Бантик». Дабы впредь неповадно было так влипать.

С тех пор Клякса-Зимородок не одну сотню километров протопал питерскими улицами, и не одну тысячу проехал автомобилями поисковой службы, разрабатывая то военных атташе, то тамбовских или сызраньских братков, то экзотических индокитайцев. Под последних ему подбирали особый типаж и раскосый грим. И ляпов у него больше не случалось...

Сегодня же он сидел на пункте постоянного наблюдения в угловой квартире кирпичной пятиэтажки на Соборной улице славного города Гатчины и, в соответствии с полученным нарядом на время отсутствия группы Брунса, вел наблюдение за лидером осевшей здесь чеченской организованной преступной группировки Дадашевым и его помощником Нахоевым.

В форточку хорошо просматривались подходы к старому рынку, где среди мандаринов и хурмы обитали гордые дети гор, но сами узкие рыночные ряды и особенно складские помещения на заднем дворе были в мертвой зоне. Для контроля за ними приходилось ежедневно выставлять два пеших поста наружного наблюдения, что в условиях маленького городского рынка было весьма непросто.

Третий пост на колесах стоял у главных ворот рядом с пирожковой и вел наблюдение во втором секторе за двухэтажным деревянным флигелем на противоположной стороне улицы, арендованным под жилье чеченской бригадой.

Это задание не вдохновляло Зимородка.

Он не любил статичных объектов. То ли дело гонять по трассам, проспектам и мостам за каким-нибудь оптовиком-наркодилером, или тянуть чинный военный атташат, нарезающий по городу круги в тщетных попытках – нет, не оторваться, а хотя бы выявить хвост. Группа Брунса укатила в какой-то приморский город на прикрытие откомандированного туда сотрудника, там заваривалась крутая каша и ребята непременно будут при деле, а здесь, подменяя их, приходится который день подробно созерцать и фиксировать бытие кривенького недомерка с огромным носом и не менее огромным национальным самосознанием…

Тошно.

– Тяжела и неказиста жизнь простого эфэсбиста… – вздохнул Зимородок.

Самое тяжелое в работе «наружки» – ждать.

Клякса привычно водил биноклем и ворочал в уме груды оперативного материала, проработанного им при подготовке к заданию.

Если просто смотреть и не думать – мало что увидишь, а из увиденного ничего не поймешь. Разведчик наружки на посту – это не только глаза и уши, это еще и мозг. Яйцеголовые ребята из Информационно-аналитической службы мозгом считали, безусловно, себя, но Зимородок никогда не опускался до уровня тупого топтуна – исполнителя заявок оперуполномоченных, всегда старался иметь собственное мнение и быть на полкорпуса впереди событий.

«Дурная голова ногам покоя не дает» – любил говорить он, поучая новичков.

Нечто неопределенное, неуловимое беспокоило его в манерах объектов наблюдения.

Просидев пять дней, он ощутил стерильно чистое поведение "чебуреков [6]6
  Чебурек – чеченец (жарг.).


[Закрыть] ", как по старой пограничной памяти он называл горцев-вайнахов. Ни одного эксцесса, никаких обострений отношений с окружающими. Не только верхушка, но и звеньевые, и низовые вели себя тихо и несколько напряженно, водочкой не расслаблялись, а в соседствующий с Павловским собором ресторан «Шанхай» наведывались исключительно с гастрономическими целями. Им незачем было опасаться местной милиции, схваченной Дадашевым накрепко, их не беспокоили конкуренты и торговля травкой шла бойко, а вот поди ж ты! Общая озабоченность морщила низкие смуглые бойцовские лбы.

Конечно, могли в чем-то напортачить ребята Брунса.

Нехорошо так думать о коллегах, но Клякса не исключал эту возможность. Проколы чаще всего бывают при пересменке нарядов или сдаче объекта другой группе. Люди расслабляются, сбрасывают многочасовую утомительную сосредоточенность на работе, выходят из своих типажей. Иногда достаточно неуместно радостного или, наоборот, возмущенного взгляда, брошенного припоздавшему сменщику, чтобы спугнуть настороженного человека.

Опер, выдавший в ОПС задание на разработку Дадашевской ОПГ, был молодой и с большими амбициями. Крупных операций за ним пока не числилось. Никаких намеков на род деятельности Дадашева в задании и предыдущих сводках не было, но, поскольку группа Брунса входила в состав отдела, специализировавшегося на каналах утечки оружия и борьбе с терроризмом, вывод напрашивался сам собой.

Клякса был старый лис и умел сопоставлять разрозненные факты.

Он вызвал базу и попросил дежурного устроить встречу с опером-заказчиком.

– Сегодня получка! – напомнил ему дежурный. – Не задерживайтесь! Ждать не станем!

Клякса ответить не успел. Среди кавказцев на рынке началось движение. Мелькая среди покупателей черными норковыми шапками и кожаными куртками, они кучками стягивались к проходам на задний двор, выходившего калиткой на площадку перед громадой собора.