Текст книги "Чистильщик кошмаров"

Автор книги: Дмитрий Чекал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дмитрий Чекал
Чистильщик кошмаров

1. Охота на розового кролика

Я шел за гоблином Томасом. Это я его так называю, а на самом деле он Тоумашшос. Я называю, а он откликается.

Вокруг был лес. Тропа огибала густые заросли акаций. Часть деревьев как раз цвела, распространяя одуряющий аромат. При каждом вдохе сначала запах казался нежным и изысканным, потом – сладким и приятным, а в конце чувствовалась приторная нотка пресыщенности.

Томас шагал по тропе плавной походкой, перекатывая ступни в мягких мокасинах с пятки на носок.

Был он чуть ниже среднего человека, сухощавый, с выбритой головой с торчащей из макушки косичкой. Его зеленовато-коричневую кожу украшали рисунки из шрамов. Вот на спине, например, уверенными разрезами, в которые была втерта краска, была нарисована лобастая морда зверя с синими глазами и клыкастой пастью. Выглядел он свирепо. Это не просто рисунок – это чтобы хищники не понимали, где у гоблина лицо, а где спина. Говорят, помогает иногда.

На самом деле кожа у гоблинов не зеленая, а просто смуглая, цвета сильного загара. Но охотники перед выходом в лес мажутся соком травы, который придает коже болотный оттенок. Сок полезный – насекомых отпугивает, запах маскирует, а еще – зеленого гоблина в кустах заметить сложнее, чем загорелого.

Выглядел Томас не опасно, но это пока не увидишь его в бою. По сравнению с человеком он был резким, как удар хлыста, а его жилистые мышцы позволяли, при некотором навыке, свернуть шею оленю. Я видел.

Идти без объяснений почти час по тропе, глядя на смуглую спину, мне надоело.

– И где твое «странное», хитрый гоблин? – не выдержал я.

– Будет тебе странное. До берега речки дойдем – и будет. Вы, люди, не умеете ждать – когда нужно ждать, и не способны делать быстро – когда надо быстро. Как вы не вымерли?

– Мы уже вымираем, – буркнул я.

– Жаль. С вашим приходом жить стало интересней. Раньше только Богиня приходила, и то – редко. А теперь начали появляться мягкомясые людишки, и странное стало появляться. Весело!

***

Скоро Томас сошел с тропы, и походка его изменилась: он начал при каждом шаге медленно ставить ногу на землю, ощупывая ее подошвой. Чтобы не треснуть сухой веткой. Иногда замирал, не доведя шага до конца, и переносил ногу в другое место. Так он прошел еще сотню метров, сойдя с тропы в сторону. Я шел за ним и тоже поглядывал под ноги, осторожно ставя свои ботинки, стараясь попасть в его следы – там-то точно нет сухих веточек, которые могут выдать звуком.

Гоблин подкрался к полосе кустарника, опустился на землю и змеей втянулся под ветки. Мне пришлось повторить его действия и лечь рядом, между корнями кустов.

В таком положении, если чуть приподнять голову, через траву был виден берег небольшой речки. Вода прогрызла в грунте глубокое, метра на два ниже уровня берегов, узкое русло.

– Видишь на краю пятно травы вытоптано?

Я промычал, подтверждая, что вижу. И достал флягу с водой – пить хотелось немилосердно.

– Оно там сидит иногда. Сейчас нет, будем ждать. Странное. Зверь, а может и не зверь.

– Это как?

– Ну, вот ты не гоблин. Ты зверь?

– Нет, я человек.

– А Богиня – зверь?

– И Богиня человек.

– Но еще и богиня.

– Угу.

– Вот и оно – не гоблин, выглядит как зверек, а ведет себе странно. Выглядит тоже странно. Цвет у него светло-алый.

– Розовый?

– Нет, розовый – холодный оттенок, а тут – теплый, как грудка снегиря, – гоблин посмотрел на меня, как на недоразвитого, его удивляло – как можно не понимать таких различий?

Мы замолчали на следующие полчаса. Лежать в засаде – занятие ответственное. На ветки над нами прилетел какой-то щегол и стал щебетать. К нему присоединилась самка, щебет удвоился и перерос в птичий скандал. Потом улетели.

***

Странное появилось из-за поворота оленьей тропы, бегущей вдоль берега.

Выглядело оно, как крупный кролик. Розовый. Ну, или светло-алый – мне такие нюансы не понятны. Шел этот кролик на задних лапах, опираясь только на пальцы. Из-за этого ноги его вытянулись так, что манекенщицы обзавидовались бы. В целом фигурка была комичной – толстенький розовый кролик на длинных лапах, грустно опустивший голову, и даже уши его поникли. Еще и передние лапки он за спину заложил, завершая образ задумчивости и грусти.

Дошел до места своей лежки, сел там, повернувшись мордочкой к реке, спиной к нам. Сидит, на воду пялится. Уши обвисли, фигура излучает мировую скорбь. Вот как такого убивать?

Я выбрался тихонько из-под кустов. Пистолет направил ему между ушей.

– Чего грустим? – спрашиваю.

– Женщину мне надо. Тяжко мне без женщины, – отвечает кролик.

Тут мы оба замерли. Я осознал, что кролик, оказывается – говорящий. А кролик – что он не один.

Звереныш уши насторожил, медленно голову повернул. Смотрит на меня испуганно.

Я пистолет опустил – не выглядит он чем-то ужасным. Да еще и говорящий, значит – разумный.

Нет, я не сторонник сохранения жизней всех разумных. Я считаю, что некоторых не только можно, но и нужно убивать. Преступников некоторых, и даже если они справкой о невменяемости прикрываются. Или вот врагов, которые тебя хотят убить. Такое у меня мнение. Но говорящих розовых кроликов убивать – как-то это не по-мужски.

Подошел я к нему, рассмотрел поближе. Кролик, он и есть кролик. Хоть и цвета странного. Когтей страшных на лапах нет.

– Зубы покажи.

Показал. Обычные плоские резцы. Такие, как и должны быть у грызунов всяких. Никаких окровавленных клыков не наблюдается.

– Людей убивал?

– Нет! – кролик даже вскинулся. – Да и как бы я убивал? Хвостом защекотал бы?

– Давно тут бродишь?

– Месяц уже. Ни одной крольчихи или зайчихи вокруг. Что за место такое?

– Мир «Ночной кошмар» это. Тут всех зайчих по мере эволюции хищники схарчили. Вымерли они тут. Здесь есть только ужасные хищники и травоядные, которые способны от них обороняться.

– Хищников видел. Жуть!

– Как спасался все это время?

– Я пугаться умею.

– Пугаться? Это как?

– Я просто так не могу показать, это надо меня испугать.

Я наставил ему на лоб пистолет и заорал:

– Замер, сука! Быстро испугался!

Дальше все произошло очень быстро. Мгновенно. Кролик присел от неожиданности. Его шея удлинилась на метр, поднимая голову на уровень моей груди. Уши растопырились в стороны. Глаза выпучились. Рот открылся и… зверек завизжал. Нет, он ЗАВИЗЖАЛ‼! Вы слышали, как визжит кролик, которого подняли рукой за уши? И я не слышал – откуда мне, квартирному ребенку? Но читал, что визжат. Так вот, сейчас визжал целый полк кроликов.

От шока я отшатнулся, споткнулся и сел на задницу.

Со стороны кустов прилетела дубинка гоблина и врезалась прямо в лоб кролю. Тот упал с берега вниз, в воду. Визг прекратился.

В правом ухе звенело. Левое ничего не слышало. Из него вытекла струйка крови.

– Грёбаный кроль!

Я подошел к берегу. Под ним по пояс в воде сидел зверек. Мокрый, облепленный шерстью, несчастный, со ссадиной на лбу.

– На обед будет крольчатина? – поинтересовался гоблин, вставший рядом.

– Не убивайте меня! – попросил жалобно кролик.

– Вылезай наверх, чудовище. Не буду я тебя убивать.

Слух в правом ухе восстановился, хотя и не полностью. Левое восстановится позже, через сутки. Тут все повреждения персонажа полностью восстанавливаются за сутки. А если убьют – то воскреснешь на ближайшем кладбище. Тоже через сутки.

– Если крольчатины не будет, я пойду птицу собью на обед, – предложил практичный гоблин. – Тут фазан неподалеку курлыкал.

***

Через полчаса мы сидели у костерка. Томас следил, как запекается фазан над углями. Кролик высох и теперь начесывал себе лапками мех на толстой заднице. На лбу у него выросла шишка.

А я набрал на коммуникаторе мою нанимательницу. Формально, я работал по заказу системы, но у каждой системы есть администраторы.

– Привет, – Татьяна откликнулась с комма, за ее спиной виднелись стены комнаты с подвижным морским пейзажем. Значит, была в реале.

– Добрый день, Богиня. У меня вопрос возник.

– Давай свой вопрос, Медик.

– Я нашел кошмар. Но кошмар оказался безобидным, к тому же разумным. Убивать такое мне жалко. Посмотри на него, – я направил камеру на кроля.

– Здрасьте, – прохрипел тот от неожиданности.

Потом прокашлялся.

– А вы богиня? Вы очень красивая, – кролик оказался вежливым. – Очень. Вы только не подумайте, что я к вам пристаю. С моей точки зрения у вас меха маловато. Особенно на попе. У вас же нет меха на попе? У людей обычно нет. А мне это важно.

Кролик был не только вежливым, но еще говорливым и честным.

Татьяна от таких комплиментов начала улыбаться.

– Я бы обязательно отрастила мех на попе, но у меня уже есть жених.

Потом я повернул комм экраном к себе.

– Да, убивать всех подряд как-то глупо. Давай безобидных оставлять, только как-то одомашнивать. Это даже полезно будет – для экзотики. Я добавлю в систему контракт на приручение кошмара. Но тогда ты должен обеспечить ему место для жизни и отвечаешь за его безопасность – и для игроков, и для стабильности мира. Чтобы не получилось, как в Австралии когда-то – что они размножатся, сожрут всю траву и превратят материк в пустыню.

– Понял. Сделаю.

Связь завершилась.

Я остался в компании безобидного розового кролика и гоблина, племя которого было самым страшным ужасом этого мира.

***

***

Моя сознательная жизнь началась четыре года назад. До того я просто плыл по течению.

Тогда мне и моим одноклассникам исполнилось по шестнадцать и главным событием в нашей жизни стала возможность покупки и использования устройств для удаленного секса. Мой день рождения был весной, так что к тому времени, как я окунулся в атмосферу разврата, большинство одноклассников уже полностью раскрепостились. Парни перепробовали всех девочек. Девушки не отставали. Закономерно, на учебу все забили, ежедневные удаленные оргии стали главным развлечением.

Я попробовал тоже. Много чего попробовал. Но, в отличие от одноклассников, быстро пришел к выводу, что при удаленном сексе все девушки одинаковы.

И я начал задумываться.

О том, что жить, как живут мои родители, и как будут жить одноклассники, я не хочу. Не хочу быть запертым в муниципальной квартире. Не хочу жить на пособие. Хочу большего.

Главное – чтобы капсула была. Пусть вначале служебная, но потом – своя. Чтобы была возможность выходить в виртуал и там получать то, что у нас отобрал Карантин – свободу. И работа чтобы была, причем – интересная, чтобы делом заниматься, а не убивать скуку. Еще чтобы квартира была хорошей, а может и частный дом со своим участком. И другие мечты были, еще более нескромные. Даже грезил, что смогу встречаться с девушками. С загадочными красавицами, имеющими лицензию на эскорт-услуги в реале.

Наверное, многие юноши так мечтают в том возрасте. Но я не просто мечтал, я готов был что-то делать.

***

Вариантов было немного. Без образования работу не получишь. На мое образование у родителей денег нет. Талантов каких-то чрезвычайных я за собой не замечал, так что получить стипендию мог только по государственной медицинской программе.

Я осознал это и налег на учебу. Потом сдал экзамены в медицинский. Поступил.

Роботы привезли к нам домой учебную капсулу. Установили.

Потом – первый заход в виртуал. Или, если правильно называть, совмещенную реальность. Первые знакомства с однокурсниками, среди которых большинство – девушки. Пока – в виртуальных учебных классах и лабораториях.

Затем – учеба. Учился я старательно. Некоторые вещи давались сложно. Вот, скажем, запомнить названия 206 человеческих костей на русском, английском и латыни – мне оказалось сложнее, чем многим однокурсникам. А запоминать, как какие лекарства действуют со всеми побочными эффектами – это и вовсе для меня кошмар.

***

Прошел год и первый курс закончился. Лето, каникулы – появилось время побывать в игровых мирах. Я выбрал себе «Эльфятник». Ошалел там вначале от яркости мира и простора. От чудес и красоты. От толп игроков. Потом привык.

Там прокачался до темного мага двадцатого уровня. Зря прокачался. Тогда темная магия только появилась, все в нее бросились, надеясь, что там можно быстро продвинуться. Но у светлых почти сразу нашлись заклинания против темных, и оказалось что в мире полно бесполезных темных недоучек, и я ничем не лучше других. Так что мои надежды на уникальные достижения или заработок в игровом мире не оправдались.

Но хоть сексом позанимался в виртуале. Это было потрясающе. Совсем не так, как по удаленке, все ощущения – как в реале. Про реал я уже позже узнал, на практике после второго курса.

***

На втором курсе у меня начались проблемы в учебе. Способностей не хватало, и за счет старательности это компенсировать уже не получалось. Первую сессию я кое-как сдал, вторую – провалил.

Перед практикой меня вызвал декан. Он сказал прямо:

– Ты не тянешь учебу. Медицина – это не твое. На следующем курсе ты точно не сможешь удержаться. Поэтому не будем тянуть кота за яйца. В конце августа будет подписан приказ о переводе студентов на следующий курс – тебя в этом списке не будет.

Я промолчал. Я и так понимал, что медицину выбрал от безысходности и это – не мое. Мне, скорее, техника ближе. А делать-то что?

– Единственное, что я могу предложить – езжай вместе со всеми на летнюю практику. Если привезешь с нее положительный отзыв, я дам тебе рекомендацию на работу санитаром. Можешь даже потом заочно попробовать доучиться, хотя я не советовал бы.

Санитар – это, конечно, не врач. Но и не безработный на пособии. Зарплата немаленькая, служебное жилье – это раз. Работа в реале с людьми – это два. Служебная капсула – это три. Я, конечно, ухватился за такую возможность. А то, что работа потенциально опасная, и вероятность подцепить какую-то заразу от больных есть – так она и у врачей есть. С этим я уже смирился.

***

Нашу группу отправили на практику в гнойное отделение региональной больницы. Так себе везение, прямо скажем.

Тем более, руководитель практики знал о моем положении и нагрузил меня до предела. Через день отправлял на дежурства в барак безнадежных.

Работа в бараке заключалась в ежедневном контроле тел, лежащих в медицинских капсулах. Тел этих было много – после того, как появились штаммы бактерий, устойчивые к антибиотикам, любое воспаление могло стать причиной смерти. Больные умирали, находясь в виртуальной реальности. Они не замечали, как разлагались их тела, не чувствовали боли, даже не знали, что умирают. Все очень гуманно.

Я проходил по бараку, открывал шторки капсул, проверял состояние тел. Потом вместе со Степанычем, санитаром лет пятидесяти, мы перевозили в крематорий трупы больных, умерших за сутки.

Все было бы не так уж плохо, но сладковатый запах разложения в бараке пропитывал все. И вид у некоторых тел был очень неприятный. Вначале сложно было сдерживать тошноту, но – привык и к этому.

***

Однажды я обнаружил нештатную ситуацию. Тело больной, толстой тетки с посиневшими ногами, погрызла крыса. Потом – еще одного больного.

Медицинские капсулы не закрываются полностью, тела в них просто прикрыты от взгляда пластиковыми шторками, добраться до них животным не сложно.

Конечно, о погрызенных телах я сразу сказал Степанычу, и в отчетах указал. Степаныч посетовал, как сложно бороться с крысами, если уж они нашли путь, и принес кошку. Обычную домашнюю кошку, полосато-беспородную. За несколько дней она притащила два трупика крыс. Мы порадовались, поставили ей блюдце с молоком и успокоились.

А потом я опять увидел погрызенное тело. Только вот размер зубов и глубина укуса были другими, не крысиными, а кошачьими. Позвал Степаныча. Показал. Тот нахмурился.

– Ты это… укажи в отчете просто, что погрызы животных. Не пиши про кошку. Я ее домой отнесу сегодня, тварь пушистую.

Я и написал. Без конкретики. Отчего же не послушать старшего товарища?

Уже вечером, когда я в подсобке потягивал крепкий чай без сахара и ждал, пока из моей одежды выветрится запах разложения, пришел начальник практики.

– Вы что там учудили, идиоты? – начал он. – Что за история с погрызами?

Я рассказал.

– Степаныч старый уже, не понимает, а ты – неужели не мог подумать, что ваши коммуникаторы в режиме реального времени пишут и анализируют все разговоры? И все нештатные ситуации проверяются Службой Санитарного Контроля? Ты еще отчет свой не дописал, а Контроль уже знал, что ты указал в нем не полную информацию.

– Так я же по распоряжению старшего сотрудника, – попытался оправдаться. – Да и без разницы больным, умирать в полном комплекте или слегка погрызенными. Они все равно ничего не чувствуют.

– Я понимаю все. И что вреда реального не было – понимаю. Если бы вы просто указали все в отчете – ничего не было бы. Совсем. Но вы утаить решили, а это – нарушение. Степанычу без разницы – получит он устный выговор, и все. А для тебя – это разница между хорошим отзывом по результатам практики и отзывом, в котором будет указан выговор за нарушение. С таким отзывом тебе работа санитара не светит.

Это было плохо. Очень плохо.

– Можно что-то сделать?

– Если только у тебя есть знакомый в Санитарном Контроле, который пришлет бумагу, где предложит не наказывать тебя, олуха.

Так окончательно накрылись медным тазом мои жизненные планы.

***

***

– Как тебя звать-то? – спросил я у розового кролика.

– Никак, – пожал он узкими плечиками.

– Тогда будешь Цветиком, – решил я.

Кролик не возражал. Цветиком, так Цветиком.

Обратно мы отправились втроем. Впереди шагал гоблин. За ним, иногда переходя на обычные кроличьи прыжки, – Цветик. Ему было сложно подстраиваться под человеческие шаги. Замыкал строй я.

***

Лес вокруг напоминал лес южной полосы России, как его в курсе ботаники показывают. Сосны, дубы, клены. Каштаны, акации, туи и еще какие-то незнакомые породы. Все это с примесью субтропических растений. Местами – лианы какие-то, местами – какие-то особенные сосны или эвкалипты. Рощи бамбука иногда встречаются. Это потому, что тут всегда комфортное лето – не жаркое, не засушливое.

Под деревьями – подлесок, не настолько густой, чтобы идти мешал, но поле зрения ограничивает. Каждый куст может оказаться местом засады хищника.

Тут хищников много разных видов, и все опасны для человека – мир специально создавали таким, опасным.

Хорошо хоть, природу не обманешь: гектар леса способен за сезон выдать тонну зеленой массы, которая пойдет на прокорм травоядных и даст им привес в сотню кило. А травоядные обеспечат питанием одного небольшого хищника вроде шакала. Чтобы питался крупный хищник – нужен участок в десятки или сотни квадратных километров. Так что опасных хищников тут много видов, но встречаются они не так уж часто. И гоблины знают границы участков местных крупных зверей. Хищники сами свои участки метят, нужно только уметь эти метки понимать. Вот сейчас мы шли по участку шипастого льва. Еще тут ушастый медведь живет, они со львом не конфликтуют, и сумеречные барсы – эти на ветках ото льва прячутся.

Томас двигался, как всегда, размеренной походкой. С рогатиной в руке, на которую опирался, как на посох.

Гоблины-мужчины по лесу бродить не боятся. Они знают лес, а еще – большинство хищников на них обычно не нападают. Хищники не самоубийцы. Гоблины – быстрые, бесстрашные и бьются до конца. Плохая добыча. Даже если гоблин погибнет, хищник тоже часто получает опасные раны. А раненый хищник – мертвый хищник. Он охотиться не может. Так что за тысячелетия соседства зверей и гоблинов самые агрессивные звери были выбиты, а оставшиеся – на гоблинов нападают редко.

А вот на людей и розовых кроликов – нападают, и даже очень. Потому что не было у них совместной с людьми эволюции. Пришлые мы тут.

***

Что-то пошло не так – я понял это по быстрому движению Томаса: он остановился и перехватил рогатину как копье, держа ее на уровне пояса и чуть наклонив наконечником вниз. Гоблин стоял на месте и быстро перемещал острие из стороны в сторону, как будто пытался предугадать, откуда будет нападение.

Среди кустов мелькнули шустрые силуэты.

Волки? Загрызы?

Нет – рыжие псы. Бродячая стая из нескольких крупных экземпляров.

Плохо – псы очень хитры и совсем не боятся людей. Даже гоблинов не боятся. И убивают очень неприятно – рвут тело, начиная с конечностей, пока жертва кровью не истечет.

Пистолет уже был у меня в руке. Между нами и псами – несколько метров открытого пространства. Нападают они стаей, сначала окружают полукругом, а потом – бросаются со всех сторон одновременно. Надо успеть выстрелить хоть пару раз. И прикрыть правую руку, чтобы не схватили за нее. Пусть левую грызут – перетерплю.

Шелестнули ветки кустов. Бросились.

Сколько-то псов спереди бросилось на гоблина, четверо сбоку – на нас с кролем.

Стреляю. Один покатился по земле.

Цветик испугался и завизжал.

Ошарашенные визгом псы остановились, пробуксовывая по траве всеми лапами и падая.

Я продолжил стрельбу по замершим на мгновение целям. Один, два, три. Теперь в сторону гоблина – еще два выстрела. И он успел проткнуть рогатиной двоих псов, и одному вскрыл горло ножом.

Все. Мы победили. Хищники мертвы, мы живы. Можно добивать и собирать трофейные шкуры.

– А ты молодец, Цветик, – с уважением поблагодарил я кроля, когда восстановился слух. – Полезный ты член отряда, оказывается.

Кролик с покрасневшими после визга глазами шмыгнул носом и практично заметил:

– Я очень полезный, да. И мне за это полагается вознаграждение.

– Какое же?

– Морковки побольше и капусты кочан – мне после испуга очень есть хочется. А еще – жену мне принеси. Чтобы попа была толстой и лохматой.

– Что – обычную крольчиху, не говорящую?

– А у тебя есть говорящая? Нет? Тогда обычную. Будут с ней жестами изъясняться. Она мне не для разговоров нужна, а для практического использования.

– Принесу я тебе жену. Заслужил. А ты будешь со мной в походы ходить?

– Буду. Я кроль любопытный. Мне нравится новые места смотреть. А ты мне за это еще потом жен принесешь, и кормить нас будешь.

Гоблин, перебинтовывая укус на левой руке, пообещал:

– Я тебе, ушастый, хижину построю, чтобы было, где жить с женами. Думал, сильно погрызут нас сегодня псы. Может, и до смерти.

***

Когда мы собрали трофейные шкуры, я уточнил:

– Все готовы идти?

Гоблин намного опытнее меня, но Томас – проводник. А командир нашего маленького отряда – я. И команду на продолжение пути должен давать я. Такие мелочи при общении с гоблинами важны.

Когда все кивнули, скомандовал идти дальше.

До гоблинской деревни добрались без приключений.

Там нас встретили женщины и вездесущие любопытные дети. Женщины – в коротких домотканых юбочках, дети – голенькие. Они еще у окраины, увидев нашу троицу, бросали дела и топали за нами. К центральной площади мы дошли с толпой из любопытных гоблинок и гоблинят. Не удивительно – они вообще не упускают случая как-то разнообразить свою размеренную деревенскую жизнь, а тут – мы привели с собой непонятное существо. Интересно же!

– Слушайте меня соседи и родичи! Это ушастое недоразумение – мой друг. Он спас мне жизнь, – заголосил Томас, остановившись в центре площади.

Потом перевел дыхание и продолжил:

– Его нельзя убивать без причины, нельзя есть, – задумался на мгновение. – И пытать его тоже нельзя. Я сказал!

Толпа, выслушав, тут же придвинулась. Любопытные пытались рассмотреть кроля поближе, потрогать его руками. От такого внимания кроль заметно испугался. Я понял, что в любой момент у него может сработать его фирменный визг.

– Стойте! Отойдите на пару шагов! – вмешался я. – Зверек очень пугливый, а когда он пугается – становится опасным.

Томас перевел мою речь на гоблинский.

Мамаши-гоблинши тут же притянули своих детишек к себе, и молодые девушки перестали тянуть к Цветику свои шаловливые ручки. Вовремя я их остановил – одна уже нацелилась нащипать шерсти с его хвостика. Наверное, решила, что пучок волос такого замечательного цвета хорошо подчеркнет ее красоту.

К нам вышел Горуб. То ли староста, то ли шаман, то ли вождь. Главный в деревне, в общем.

– Вижу, охота была успешной. Но непростой, – заметил он повязку на руке Томаса.

– Да, мудрейший, Богиня довольна.

– Удовольствие Богини – смысл нашей жизни. Но ткани для трусов ты нам вдвое больше давай – в оплату за рану лучшего охотника племени.

Пришлось согласиться. В этот раз за услуги племени по поиску «странного» я обещал дать им рулон мягкой хлопковой ткани. Они из нее набедренные повязки сделают. Раньше из домотканого полотна делали, но оно жесткое.

Предлагал им готовые трусы – отказались. Говорят – плохо защищают от рыбки-писюна. Это такая мелкая рыбка, которая при купании или переправе через реку может через любое отверстие забраться внутрь тела человека, зацепиться там шипами и пить кровь. Выбраться не может и умирает потом, но человеку от этого не легче, боль он при этом испытывает сильную. Такой уж тут мир недружелюбный. Впрочем, для рыбки этой человек или гоблин – случайная жертва, в природе она на жабрах рыб паразитирует. Прародительницу этой рыбки взяли из земной Амазонки, она не такой пронырливой была, хотя легенды об ее опасности все же ходили.

***

– Располагайся, – пригласил я Цветика, махнув рукой в сторону стула.

Мебели у меня в хижине почти не было. Кровать, табурет, пара стульев, стол. Все сделано из тонких палок и лозы. Легкое, прочное, красивое.

Томас тоже зашел.

– Где мне построить хижину для Цветика?

– А давай ты сбоку к моей хижине веранду пристроишь – и пусть там живет.

– И загородку, куда жен выпускать можно будет, – уточнил кроль.

– И загородку, – согласился гоблин.

– Они у тебя норы не начнут рыть под ограждением? И само ограждение не сгрызут? – уточнил я. – А то ведь разбегутся по лесу – съедят их там.

– Я им не дам. Следить буду. А нору я сам вырою, с входом из моей веранды.

– А как ты следить за ними будешь, когда со мной в поход пойдешь?

Кроль пожал плечами и загрустил. Сложно это, когда жены совсем неразумные. Чуть-чуть разума женщине все-таки надо. Даже если женщина – крольчиха.

– Придется в клетках запирать, пока меня не будет, – вздохнул Цветик. – Главное, чтобы кто-то их кормил, если я надолго уйду.

***

Работа закипела. Томас привел двух своих жен, которые взяли на себя основной труд. Гоблин, раненый в руку, руководил ими. Двое старших его сыновей, лет пяти-шести, тоже помогали по мере сил. Палки носили и лозу. И листья банана для крыши – каждый лист накрывал маленького носильщика с головой и волочился сзади. Остальные дети Томаса остались с его третьей женой дома.

Цветик наблюдал, как строят его жилье.

А я, оставшись наедине, вошел с комма в панель пользователя. Там выбрал раздел заданий системы, быстро обнаружил новую форму контракта – на приручение спонтанно возникшего кошмара. Плата за него полагалась такая же, как за уничтожение. Так что я после охоты на кролика остался в хорошей прибыли. Быстро заполнил форму контракта, тут же зачислились деньги.

В плюсе – сотня монет оплаты по контракту, в минусе – шесть монет за два рулона ткани для трусов гоблинам. Я был доволен. Для бедного безработного девяносто четыре монеты – хорошие деньги. Очень хорошие. Раньше у меня стипендия была всего в сорок монет в месяц. А пособие у родителей – по двадцать.

– Человек! – послышался от входа голос Горуба.

– Там охотник пришел, он видел странное, – вошел он в комнату.

– И как оно выглядело?

– Как гнилой покойник, поднимающийся из воды и пытающийся утащить гоблина на дно. Гоблин ударил его дубинкой по голове и отпрыгнул на берег.

Ну вот, еще сотня монет будет. Только что-то подсказывало мне, что этот кошмар окажется не таким безобидным и простым.