Текст книги "Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Буров

Соавторы: Аристарх Риддер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

И ничего не произошло. Мы стояли в школьной подсобке и лупали глазами, пытаясь понять, почему свет не включился. Через минуту до нас дошло, и я, давя улыбку, щелкнул выключателем.

– Ну все, разобрались, – недовольно буркнул под нос Степна Григорьевич, видно было, разволновался завхоз, но старался не подавать вида.

– Отлично, тогда я пошел лампу свою проверю… Хотя да… Не проверю, – огорчился, сообразив, что провод надо пересмотреть и починить, а еще лучше заменить на более надёжный.

– Отставить, – опережая мои мысли, велел Борода. – Бери свою шарманку и ступай ко мне в мастерские. Спалишь мне всю школу, не отмотаемся от проверок.

«Собственно, нас пересажают всех, если школу спалим», – хмыкнул про себя, вслух же сказал, что сейчас приду. После чего метнулся на второй этаж в кабинет, где до этого заседали всем коллективом.

К моему удивлению, Ниночка Кудрявцева все еще ждала меня в кабинете. Хотя чему я удивляюсь?

Сказано ждать, девушка ждет. Не было в эти годы вредности портосовской, как я ее называл: капризничаю и выпендриваюсь на том простом основании, что я девочка и имею законное основание выделываться. «Так, Саныч, не ворчи, стариком станешь», – хохотнул про себя, с удовольствием перескакивая через две ступеньки. Взлетел по лестнице, как молодой. Хотя почему как? Даже обидно. М-да, Петросян из меня так себе. И все-таки, хорошо быть молодым и резвым. Спасибо, кто бы ты не был, за такой невероятный шанс.

– А вот и я, Нина Валентиновна, – радостно гаркнул, влетая в кабинет.

– Ой, – пискнула Ниночка, и отскочила от стола.

Отскочить-то она отскочила, да неловко. А в руках у Ниночки оказалась лампа…

«Мышка бежала, хвостиком взмахнула… Твою… Черт!» – пронеслось в одну секунду в голове, когда я понял: девушка держала лампу в руках, и сейчас она, в смысле лампа, стремительно летит к полу, чтобы разбиться.

– Ой! Ай! – взвизгнула Нина, задергалась всем телом, пытаясь поймать лампочку Ильича.

В результате ненадёжного плана-прихвата, мы с комсоргом оказались в пикантном положении. Девушка умудрилась поймать поделку, но при этом отступила назад, подвернула ногу, влетела в стену, ойкнула и плюхнулась на попу.

Я же в стремительном броске через все парты опоздал и спасти, и поймать. Но зато виртуозно долбанулся бедром о край стола, в результате запутался в ногах, попытался поймать равновесие, но запнулся обо что-то на полу и влетел в бедную девушку со всего размаха.

В последний момент успел каким-то образом сгруппироваться, и не врезался головой в живот или в грудь перепуганной Ниночки. Зато… кхм… рухнул прямо лицом в подол. И все бы ничего, но в этот момент раздалось классическое покашливание, и хрипловатый голос парторга с нескрываемым весельем полюбопытствовал:

– А что это вы тут делаете? Егор Александрович, после такого… хм… общения у нас принято жениться.

– Ой… Валентина Ивановна! – смущенно пискнула Ниночка.– Да я… да мы… да ну… – в голосе девчонке зазвенели отчаянные слезы.

Я рывком скатился с колен бедного комсорга, одним рывком поднялся на ноги, протянул руку пунцовой Кудрявцевой. Нина, как я и предполагал, практически плакала. Губы девушки дрожали, щеки и шея пылали некрасивым багровым румянцем, на ресничках повисли слезинки. Но к груди героическая комсорг прижимала мою лампу, целую и невредимую.

– Нина, все хорошо, не переживайте, – подмигнул я. – Давайте руку, я вам помогу.

– Я… – девушка практически всхлипнула. – Не разбилась! – радостно-удивленно воскликнула Ниночка, и еще нижнее прижала поделку к своей груди. М-да, я даже на секундочку позавидовал светильнику.

– Так что, Егор Александрович? Честным пирком, да за свадебку? – хмыкнула Валентина Ивановна, неслышно появляясь за моей спиной.

От неожиданности я вздрогнул и едва не развернулся, чтобы… Короче, едва успел удержать рефлекс на поводке. Вот не люблю, когда ко мне подкрадываются со спины.

– Никак нет, Валентина Ивановна, мы тут опыты проводим, – со всей серьезностью глядя в глаза учительнице физики, заявил на голубом глазу.

– Опыты? – седая бровь изумленно выгнулась.

– Изучаем скорость свободного паления двух тел одновременно, – выдал я.

Дедешко дрогнули уголки губ, а затем мы с ней расхохотались, не сдерживая эмоций. Я от пережитого нервяка, а вот по какой причине смеялась парторг, не ведаю.

– Что? Егор… Александрович! Помогите, пожалуйста, – раздалось снизу.

Мы едва не забыли про бедняжку Ниночку, которая по-прежнему сидела на полу, крепко прижимая к груди лампу Ильича.

– Давайте руку, – снова предложил я и протянул ладонь.

– Нет уж, – замотала головой девушка. – Держите свою… летающую лампу! А я сама!

– Давайте, держу, – я принял из рук Кудрявцевой поделку, осторожно пристроил на учительский стол и снова подал Ниночке руку.

Комсорг закусила губу, кинула короткий взгляд на Валентину Ивановну, но затем решительно ухватилась за мои пальцы и стремительно поднялась. От ее решительности мы едва не завалились теперь уже на Валентину Ивановну.

– Ну-ну, молодежь, потише, проверять теорию падения трех тел мне сегодня не хочется. Годы не те, да и… – физичка взмахнула рукой, в которой был зажат карандаш. – Свет, я так понимаю, уже починили? – переключилась парторг на деловой лад.

Что скрывалось за ее многозначительным «и» так и осталось непонятным.

– Починили, – кивнул я, осторожно придержав девушку.

Убедившись что Ниночка в состоянии держать равновесие, я легко отодвинулся на пионерское расстояние, чтобы не смущать и без того смущенную Кудрявцеву.

– Прекрасно. Запускайте вашу машинку, очень любопытно, что вы придумали, Егор Александрович, – велела Валентина Ивановна.

– Вынужден отказать в вашей просьбе, – улыбнулся я.

– Причина? – деловито полюбопытствовала парторг.

– Неисправность провода. Так что демонстрация откладывается на неопределенное время. Собственно, Степан Григорьевич ожидает меня в мастерской, чтобы, так сказать, закончить начатое.

– Доломать? – пошутила Валентина Ивановна.

– Весьма вероятно, – отшутился я. – Дамы… Э-э-э… Товарищи женщин, разрешите вас покинуть? – исправился я, заметив легкое удивление в глазах учительницы физики в ответ на мое обращение.

Ее задумчивый оценивающий взгляд я тоже успел поймать, но ничего страшного в нем не заметил. Во всяком случае, интуиция моя уверяла: человек парторг хороший, в спину не ударит, если что-то заинтересует – спросит напрямки. Это меня радовало.

– Прошу меня извинить, но труба зовет. Товарищ Борода опоздавших не жалует, -извинился, подхватывая со стола лампу Ильича.

– Что есть, то есть, – кивнула Валентина Ивановна, не двигаясь с места. Пришлось нырнуть в проход рядом.

– Как почините, приносите в учительскую весьма любопытная идея. Весьма, – донеслось мне в спину.– Так я буду ждать, Егор Александрович.

– Договорились, Валентина Ивановна. До свидания, Ниноч… Нина Валентиновна, – кивнул я обеим.

– Егор Александрович! – вскинулась Кудрявцева. – А как же сценарий? – всплеснув руками, растеряно пробормотала Нина.

– Сценарий в силе, – я остановился в дверях. – Можем сегодня обсудить после того как починю… – я ткнул пальцем в поделку. – Юрию Ильичу надо показать, а то переживает. Обещал ему…

– Да, хорошо, я буду ждать в пионерской комнате, – радостно просияв улыбкой, обрадовалась Кудрявцева.

– Почему бы вам не проводить Ниночку домой, после того, как изделие заработает, и вы его всем нам продемонстрируете? Заодно и обсудите ваши идеи. А завтра утром на свежую голову без потрясений сядете и распишете весь спектакль, – предложила физичка.

Мне показалось, или в глазах Валентины Ивановны мелькнул неприкрытый интерес. Точнее, чисто женское желание свести поближе двоих молодых и одиноких. Я качнул головой, прогоняя глупые мысли. Парторг чересчур парторг, чтобы заниматься такими глупостями. Или нет?

– Можно и проводить, – осторожно согласился я. – Главное, знать куда вести. Я в Жеребцово человек новый, улицы не успел изучить. Знаю свою и вот школьную, – пожал плечами, желая побыстрее смыться из класса, а то так и женят под благовидным предлогом. А мне жениться пока никак, я еще собаку не завел. «А, черт, уже и собака есть», – вздрогнул я, вспомнив своего нового жильца. Саныч, пора делать ноги!

– Так Ниночка недалеко от вас живет, Егор Александрович, – очаровательно улыбнувшись, прояснила ситуацию Валентина Ивановна. – И дорогу покажет, и чаем напоит. Хотя чай, пожалуй, пока рановато. Родители, знаете ли, люди простые… Могут неправильно понять. Чай откладывается, а вот прогулка с обсуждением вполне, вполне.

«Да ведь физика издевается!» – дошло до меня наконец. Не так чтобы всерьез или там по жёсткому над Ниной или надо мной. По дружески, с дальним прицелом и перспективой для нас обоих, насколько понимаю. Как говорится, взрослые лучше знают, что детям необходимо для хорошей жизни. Я же все время забываю: местные не в курсе моего настоящего возраста и судят по данным паспорта и внешности. А внешность у Егора чересчур порядочная, юная и местами симпатичная, насколько могу судить.

– Проводим и обсудим, Валентина Ивановна, не переживайте, – залихватски кивнул я, стараясь и с шуткой не перегнуть, и дать понять парторгу, что тонкий юмор и острый крючок оценил и заметил, дальше сам разберусь.

– Тогда жду, Егор Александрович. Не забудьте пригласить на демонстрацию. Любопытно, да, очень любопытно посмотреть, что вы напридумывали, – и меня отпустили царственным жестом.

И было в этом кивке столько благородства, но без высокомерия. Все-так я прав: парторг – чудная женщина. Необычная. Таких за свою жизнь встречал раза два. Есть в них что-то особенное, отчего единственную встречу запоминаешь навсегда. Или теперь мне можно говорить за все свои жизни?

– Чего так долго? – недовольно проворчал Степан Григорьевич, когда я влетел в мастерскую. – Пошли… Сюда ставь… – распоряжался завхоз, показывая, куда идти и где будем работать. – Провод нашел, вилку менять будешь? – деловито уточнил Борода, сверля меня суровым взглядом.

Я задумался: прикинул все за и против, и решил, буду менять все. Во избежание, так сказать.

– Буду. Сгорел сарай, гори и хата. Чем меньше режем, тем лучше результат, – выдал я.

– Чего? – нахмурился Степан Григорьевич.

– Говорю, лучше полностью провод заменить, чем резать кусок и приматывать все изолентой, – уточнил я.

– И то верно, – согласился завхоз. – Помощь нужна? – брови хозяйственника сошлись на переносице.

– Никак нет, сам справлюсь, – отказался я.

– Сам с усам, – буркнул Борода. – Ну, сам так сам, ишь ты, самостоятельный какой выискался, – закончишь – позовешь, вместе проверять будем. Понял? – завхоз цепким взглядом оглядел мое лицо.

– Так точно, товарищ завхоз, – улыбнулся я.

– Смотри у меня! – пригрозил мне пальцем Борода и, хромая, двинулся в сторону своего кабинета.

Починка не заняла у меня много времени, и примерно через полчаса я зашел в каморку завхоза.

– Степан Григорьевич, у меня все. Осталось только проверить – появляясь на пороге комнаты, объявил я.

Борода задумчиво на меня посмотрел, шевеля губами. Я вопросительно приподнял брови, и только потом сообразил, что хозяйственник пересчитывает молотки, отвертки и прочие инструменты. После каждого счета въедливый трудовик что-то записывал в толстую ученическую тетрадку, ставил пометку, затем укладывал пересчитанный инструмент в деревянную коробку, отодвигал в сторону и приступал к следующему ящичку.

– Готово?

– Готово, – подтвердил я.

– Ну пойдем, глянем, чего ты наваял, – хмыкнул завхоз, тяжело развернулся и потопал в учебное помещение.

– Ну, показывай, что ли, – проворчал Степан Григорьевич, поглядывая на мою поделку, торжественно стоящую посреди чистой столешницы. После работы я все за собой прибрал и с удовольствием отметил, товарищ Борода оценил мои старания. Что называется: мне несложно, а завхоза понять могу, сам такой же был. После дела порядок – первая задача.

– Куда можно воткнуть? – поинтересовался я.

– Сказал бы я, чего и куда втыкают, да больно молод ты, – беззлобно буркнул Степан Григорьевич. – Ну, давай, тащи сюда.

Глава 10

Завхоз махнул рукой в сторону широкой полки, оборудованной для демонстрации. На ней разместились в ряд розетки. Я подхватил поделку и двинул за Бородой. Очень хотелось сказать «С Богом!» памятуя приключившееся по утру. Но я сдержался, воткнул вилку в розетку, щелкнул переключателем и чуть отодвинулся в сторону, чтобы первому зрителю было виднее.

– Дела-а-а-а… – протянул завхоз, после продолжительного молчания.

Все это время я демонстрировал сияние серпа и молота в разных режимах. Мне удалось выкрутиться и из ничего, что называется, сделать конфетку. Красные огоньки сияли то ровным светом, то яростно мигали, то перемигивались через один.

– Ну, голова, Егор Александрович, – присвистнул завхоз. – Верно говорю: заставят нас эту твою карусель в полный рост химичить.

– Карусель? – не понял я.

– Ну а то, карусель как есть, – удовлетворенно кивнул Борода. – Ишь как миргает, прям елка!

– Ну так гирлянда и есть, – подтвердил я. – С неё идею-то и взял. Значит, товарищ Борода, принимаете работу? – закинул улочку.

– Пошли к директору! – решительно заявил Степан Григорьевич.

– К директору, так к директору, – согласился я, вырубил агрегат, аккуратно смотал провод, подхватил лампу и вместе с завхозом отправился к Юрию Ильичу.

– Ну что, товарищ директор, – вваливаясь без стука в директорский кабинет, громогласно заявил завхоз. – Готовься! Не было печали, выписали москвича, – выдал Борода и довольно хохотнул над собственной шуткой.

До нас же со Свиридовым дошло только через полминуты, про какой москвич идет речь. Точнее, о каком москвиче.

– Чего таращишься? Ну-ка, подвинься, где тута у тебя… Ага… вот она! – радостно возвестил завхоз, кособоко ныряя под стол Свиридова.

– Егор… ступай сюда, – заворчал Степан Григорьевич из-под стола. – Чего встал!

– Зачем? – не понял я.

– Зачем, зачем… ну не за малиной, чай, – шнур давай.

Тут-то я и сообразил, что розетка видимо где-то возле самого пола под директорской мебелью. Мне стало неловко: завхоз все-таки мужик не молодой, да еще и без одной ноги, и ведь не возмутишься, сам полез. Упертый, гордый мужик товарищ Борода.

– Держите, – не выпуская из рук лампу, я опустился рядом с завхозом, протянул шнур. – Помочь?

– Включай уж, помогатель, – добродушно буркнул Борода. – Ну, чего застыл? Выползай!

Я торопливо поднялся, дождался, когда Степан Григорьевич выберется из-под столешницы, покосился на невозмутимого директора, который молча наблюдал за нашей дружеской перебранкой, и только тогда включил рубильник.

Серп и молот засияли, замигали, заиграли всеми оттенками красного. Мы с завхозом, не сговариваясь, уставились на Юрия Ильича.

– Ну, чего скажешь, Ильич? Ты видал, а? Голова! – довольно возвестил Борода, прихлопнув по столешнице, да так, что подпрыгнули ручки и карандаши.

– Ну, ты потише, Степан Григорьевич! – возмутился директор. – Вещь все-таки дорогая! – любовно заявил Свиридов, двигаясь поближе. – Голова! – согласился после короткого молчания.

Две седых макушки склонились над моей лампой Ильича и зависли, щелкая тумблером.

– Ну ты гляди, а? Ты гляди, чего делается! – восхищался Степан Григорьевич. – Слышь, Ильич, так мы это… того-этого… ну молодцы мы. Обгоним Веселовских! Да что там веселовских! Городских уделаем! А?

– Ну, ты не горячись, у городских возможностей больше. Опять же… Академгородок под боком…

– Нет, ну ты скажи, а, Ильич? – не унимался Борода. – Это что же у нас тута теперь вона чего! Свой изобретатель! Мы теперь ого-го! – завхоз довольно потряс кулаком.

– И ага-га тоже, – сдержанно подтвердил Свиридов. – Ну, Егор Александрович, ну удивил так удивил. И угодил! Не ожидал, честно скажу, – чуть виновато глядя в мою сторону, объявил Юрий Ильич. – А зря, зря… Верно учителя сказали: парень – голова и талант. Да, талант!

Еще и талант, встрял ты, Саныч, по самые лампочки. И ведь даже выяснить не у кого, каким на самом деле человеком был Егор, чем увлекался, о чем мечтал… Точно! Дневник! Я так и не удосужился его прочитать. Нужно немедленно исправляться. В обстановке разобрался, с местными вроде слился, пусть и не до конца, но вроде вписался в окружающую действительность. Пора мозги включать, а то они у меня прям как у молодого и неопытного стали. Непорядок!

– А что, Егор Александрович… – издалека начал Юрий Ильич.

Я насторожился, ожидая очередную задачу.

– Эту вот… – Свиридов нахмурился, не зная, как обозвать поделку.

– Лампочку Ильича, – довольным тоном подсказал Степан Григорьевич, широко улыбаясь.

– Что? – не понял директор.

– Он её, Егор Александрыч, понятное дело, лампочкой Ильича называет. А что, подходит! Подходит же, Ильич? – откровенно расхохотался завхоз.

– Да ну тебя, – махнул рукой директор, с трудом сдерживая улыбку.

– Вот что Егор Александрович, – директор с надеждой на меня посмотрел. – А сможешь ли ты, дорогой товарищ, вот это вот все в масштабе, так сказать, изобразить? А? – Свиридов выжидательно на меня уставился. – Ну чтоб так сказать, с размахом, в полный рост!

Тут уже и завхоз на меня посмотрел, я же задумался под прицелом двух пар глаз, прикидывая, что ответить.

– Смочь оно дело не хитрое, осторожно начал я. – Но…

– Никаких но! Смогём, Ильич, говорю тебе, смогём! Я старшаков привлеку. Мне бы только понять, чего он туда напихал, да как спаял. Все сделаем!

– Да погоди ты, Григорич, – отмахнулся директор от ворчания завхоза. – Егор Александрович и не отказывается вовсе. Верно, Егор Александрович?

– Конечно, – подтвердил я. – Сделать – дело нехитрое, проблема в материалах. Не знаю я, из чего основу сделать. И какой масштаб вы хотите, Юрий Ильич? От размеров зависит и количество лампочек. Эти я случайно через знакомого достал, в Академгородке. А на такую бандуру… чтоб в человеческий рост даже не знаю, где и брать.

– Так там лампочки что ли? – обрадовался Борода.

– Ну да, – подтвердил я. – Махонький, на гирлянду, знаете? Хотя, думаю, если масштаб увеличим, то обыкновенные вполне подойдут.

– Обыкновенные? Ну и все, договорились! Лампочки – эт я раздобуду, есть у меня запасец!

– А есть такие, поменьше стандартных? – закинул я удочку.

– Всякие имеются, – уклончиво пробасил завхоз. – Ты вот чего, Юрий Ильич. Ты нам дай денек-другой, мы с Егором потолкуем, обсудим то-се, прикинем, чего и как, тогда и сообразим…

– Договорились, – поколебавшись, согласился Свиридов. – Справитесь? – уточнил и пытливо на меня зыркнул.

– Обижаешь, Юрий Ильич, – вместо меня ответил Степан Григорьевич. – Когда это мы тебя подводили, а? – насупился завхоз.

Я улыбнулся и не стал уточнять, что директор еще не в курсе, подведет его Егор, или не подведет. Без года неделя в школе, да и вообще в селе.

– Ну, договорись, – подтвердил Юрий Ильич. – Дельная вещица, Егор Александрович.

– Я заберу пока? – поинтересовался у директора.

Но вместо него возмутился завхоз.

– Это зачем еще? А ну как повредишь!

– Валентине Ивановне показать обещался, – уточнил обоим сразу. – Она в учительской ждет.

– Так чего туда тащить! Зови ее сюда! Тута и покажешь! Верно, я говорю, Юрий Ильич? – Борода внезапно вспомнил, что не у себя в мастерских и решил все-таки уточнить у хозяина кабинета.

– Зови, – махнул рукой директор.

Я быстро обернулся за парторгом, пригласил ее в кабинет и в пятый раз, наверное, продемонстрировал лампу Ильича.

– Ты смотри, голова, – кинула на меня одобрительный взгляд Валентина Ивановна. – Хорошая смена выросла, да, Юрий Ильич?

Дождавшись ободрительного бормотания и от Свиридова, и от завхоза, Валентина Ивановна хитро улыбнулась и кивнула в сторону двери.

– Там вас дожидаются, Егор Александрович.

– Это кто еще? – воинственно вздернул подбородок Борода.

– Нина Валентиновна, – уточнила физичка. – По сценарию вопросы у комсорга нашего. Времени мало, его еще утверждать…

– Я тогда пойду? – спросил у всех сразу.

– Да-да, конечно же, – тут же разрешил директор. – А мы тут прикинем, из чего масштабно и красиво…

– И что с огнями… – встрял Борода.

– И с огнями да… – пробормотал Свиридов и щелкнул переключателем. – Нет, ну ты смотри, и ведь просто как! А никто не додумался!

– А я тебе что говорю… – тут же взвился завхоз, но я уже вышел из кабинета и сразу же наткнулся на Ниночку.

– Егор Александрович, – взволнованно окликнула меня Кудрявцева, переступила с ноги на ногу, нервно поправила кудряшки. – А я вот тут… вас жду…

– Это замечательно, Ниноч… Нина Валентиновна, что вы меня ждете, – улыбнулся я. – Позвольте проводить вас домой. И обсудить концепцию грядущего Дня Знаний.

– Что? – изумилась девушка.

– Обсудим идею сценария на первое сентября? – пояснил я.

– С удовольствием, – радостно заулыбалась комсорг.

И мы покинули школу.

Нина действительно жила недалеко от меня, на другом краю улицы. Мы шли, и я рассказывал ей про все линейки, на которых успел побывать за десять лет работы школьным учителем. Ниночка восхищенно охала, ахала, переспрашивала, уточняла, восхищалась. Что там говорить, я с радостью делился с молодой девчонкой всем накопленным опытом, радуясь, что он не пропадет впустую

– Нинка, здорово, – крикнул какой-то парень, и я заметил, как молодой человек недовольно насупился, заметив, что Кудрявцева в порыве эмоций схватила меня за руку, но тут же отпустила и продолжила жестикулировать.

Общаясь с девушкой, я не забывал поглядывать по сторонам. Привычка, что поделать.

На возглас Кудрявцева обернулась, улыбнулась, махнула ладошкой, приветствуя окликнувшего, но тут же потеряла у нему всякий интерес.

– А вот скажите, Егор Александрович, какие сказочные герои там у вас в Москве приходят на линейку… День Знаний, да? Ах, какое чудесное название! – в очередной раз восхитилась собеседница. – Это же прямо-таки в самую точку! Ну ведь действительно! Первое сентября ведь день знаний. Дети идут в шкоул, студенты на учебу. Как замечательно вы придумали, Егор Александрович! – девушка в сотый раз всплеснула ладошками, выражая восторг.

– Нина Валентиновна, – оборвал я поток. – У меня предложение…

– Какое? – тут же откликнулась Кудрявцева – Предлагаю перейти на ты, во всяком случае, когда мы не в школе. Что скажете?

– А вы знаете, я, пожалуй, и не против, – чуточку кокетливо согласилась Ниночка.

Я же продолжал ощущать спиной сердитый взгляд парня, который поздоровался с девушкой. Интуиция намекала, что со знакомцем Нины могут быть неприятности.

Но что они случатся в тот же вечер, об этом моя чуйка промолчала.

* * *

– Ты кто такой? Чего возле Нинки трешься? – раздался голос и через секунду из-за раскидистого куста, что рос возле моего забора, появился обладатель хриплого прокуренного баритона.

– И вам добрый вечер, товарищ, – въедливо ответил я, игнорируя хамство.

«Молодым человеком» называть товарища Нины не стал, вовремя вспомнив, что нынче я в теле такого же молодого.

Парень проигнорировал мою попытку разойтись по-хорошему, я про себя скривился, понимая, что недовольный селянин желает познакомиться поближе. Но не со мной конкретно, а с моими кулаками.

– Ты кто такой, спрашиваю? Ну? Чего возле Нинки трешься. Моя она, жених я ейный, – набычившись, продолжил товарищ, не дождавшись от меня ответа.

– А Нина Валентиновна знает? – поинтересовался я с легкой насмешкой в голосе.

– Чего? – моргнул бугай.

– Того. Нина, говорю, Валентиновна в курсе, что ты жених ей? Не слыхал от нее такой информации, – пояснил непонятливому.

– Чего?

– Того, – вечер переставал быть томным и превращался в нудный.

Драться не хотелось, потому я прилагал все усилия, чтобы угомонить неугомонного товарища Кудрявцевой, и уйти в свой двор. В мыслях я уже принял летний душ, поужинал и завалился на кровать с бумагами Егора. В действительности же приходилось торчать возле двора, вести переговоры с неизвестным, пытаясь вычислить: действительно ли он жених Нины Кудрявцевой.

Скептически оглядев парня, я засомневался, что такая девушка, как Ниночка, могла влюбиться в эдакое недоразумение. Парнишка хоть и выглядел опрятно, но судя по всему умом не блистал. О чем Нине с ним разговаривать? Или для избранника связная речь необязательны, лишь бы в девках не остаться? Очень сомневаюсь. Я снова с сомнением окинул товарища взглядом. Нет, это точно не про Нину.

У девчонки острый ум, легкий юмор, да и сама она вся такая… зажигалочка! Мы с ней столько всего напридумывали, пока я ее провожал. Успели даже книги обсудить, фильмы. Я, правда, включался в разговор только тогда, когда понимал, что названное читал и смотрел. Все-таки трудно вот так вот ориентироваться, когда в памяти не просто дыра, а целая новая старая жизнь. Я не историк, не археолог, не научный работник какого-нибудь НИИ. Это они, попадая в прошлое, все даты назубок помнят, все события исторические, все ключевые события мировые. Во всяком случае, так утверждают авторы-фантасты.

Мне-то ни к чему в реальной жизни запоминать, в каком году какой фильм вышел. Или там книжку кто-то написал. Как говорится, тут помню, а тут забыл, потому что не знал.

– Так чего?

– Что конкретно вас интересует, молодой человек? – забывшись, выдал я.

– Ты че? А? – изумился товарищ и шагнул в мою сторону, явно намереваясь меня подловить и засандолить справа в челюсть.

– Коленков! – раздался сердитый крик, я узнал голос Ниночки. – Как тебе не стыдно! Ты что творишь? А? Егор Александрович, у вас все в порядке?

Нина Валентиновна стремительно показалась из-за раскидистого куста и кинулась ко мне, по пути отпихнув парня. Судя по недовольному возгласу, кулачок у Кудрявцевой оказался внушительным, стукнула она его от души.

– Все в порядке, Егор Александрович! – встревоженно разглядывай мое лицо, щебетала Нина.

– Все в порядке, Нина Валентиновна. Не переживайте, мы просто разговариваем, – заверил я девушку.

Комсорг придвинулась ко мне еще ближе. Я мысленно чертыхнулся, понимая, что эту близость сердитый товарищ расценит в ином ключе. И все, чего я желал избежать, определенно случится. Так и оказалось. Не успел я еще раз заверить Кудрявцеву в благородности наших намерений, как на плечо девушки легла широкая ладонь. Толстые пальцы смяли нежную девичью кожу с такой силой, что Нина вскрикнула. Затем девчонку резко развернули и встряхнули как куклу.

– Коленков! – возмущенно пискнула Кудрявцева. – Немедленно прекрати.

– А ты молчи! – рявкнул разъяренный Коленков. – С тобой потом разберусь! Ты чего к моей бабе пристаешь! – это уж мне.

Нина отлетела на куст, а мне навстречу полетел кулак.