Текст книги "Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Буров

Соавторы: Аристарх Риддер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Спортивные соревнования между классами с переходящим вымпелом, – тут же предложил Григорий Степанович.

– Прекрасно, – кивнул Юрий Ильич. – Тамара Игнатьевна, хочу вас попросить запротоколировать предложения коллег.

– Хорошо, Юрий Ильич, – солидно кивнула учительница русского языка.

Всё больше и больше она мне напоминала последнюю русскую императрицу. Своей мощью, уверенностью, я бы даже сказал непоколебимостью. Свиридов тут же положил перед Тамарой Игнатьевной тетрадку в газетной обложке, выдал ручку и вернулся к разговору.

– Ещё предложения, коллеги? Нина Валентиновна! Вы, как комсорг, должны задействовать все школьные ячейки. От октябрят до комсомольцев.

– У нас всё по плану. На седьмое ноября принимаем в октябрята первый класс и самых лучших учеников в пионеры. И в комсомольцы, – отрапортовала звонким голосом Ниночка. – Соцсоревнования по классам на лучшую успеваемость. Субботник. У меня всё, – внезапно закончила Нина Валентиновна.

– Неплохо, неплохо, отметьте, Тамара Игнатьевна. Но – не то! Думайте! Нужны свежие идеи!

– Что скажете, Степан Григорьевич?

– Кумач в наличии, – крякнул завхоз. – Транспаранты подготовим на трудах.

– Замечательно, – снова закивал Юрий Ильич. – Коллеги, ещё предложения?

– Песня! – воскликнула Анна Николаевна, учительница пения. – Непременно нужна песня. На демонстрации школа перед трибунами пройдёт с песней!

– Запишите, Тамара Игнатьевна, – велел Юрий Ильич, нет-нет да поглядывая в мою сторону.

Но я героически держался, чтобы нечаянно не ляпнуть чего-нибудь ни того. В моём будущем демонстрации закончились сразу с приходом перестройки. А ведь какой был мощный рычаг патриотического воздействия. Помню, мы с пацанами всегда немного завидовали домашним ребятишкам. Нарядные, они шагали вместе со взрослыми, с шариками и флажками в руках. Рядом со своими отцами и матерями.

Самые маленькие ехали на батиной шее. И это вызывало зависть больше всего. Такую же сильную зависть вызывал и тот самый момент после демонстрации. Когда эти самые ребятишки вместе с папами и мамами, бабушками и дедушками, шли в кафе-мороженое. Где вся семья, красивая и нарядная, поедала вкуснющее лакомство из блестящих тарелочек на высокой чёрной ножке. Сладкие шарики, политые сиропом, аппетитно таяли. Все смеялись и радовались жизни.

– Коллеги, высказываемся, – после паузы затянувшейся пригласил Юрий Ильич. – Ну, хорошо. Каждый из вас подумает и составит список мероприятий, которые проведёт со своим классом в честь праздника Октября, – строго объявил Юрий Ильич. – И одно мероприятие для школы. Никаких возражений! После чего мы проведём голосование и выберем три самых лучших! А теперь переходим к следующему вопросу. Первое сентября не за горами. Оно уже у порога, – улыбнулся Свиридов. – К нам на торжественную линейку прибудет почётный гость из районо Попов Олег Олегович. И останется на уроки.

Учителя заворчали, директор обвёл всех строгим взглядом.

– К кому представитель РОНО захочет заглянуть на огонёк знаний, так сказать, неизвестно. Я знаю, что каждый из вас всегда готов к любому уроку по любой теме. Но прошу вас, товарищи, будьте внимательны. Проверьте всё хорошенько, чтобы не случилось никаких казусов. Егор Александрович, не в обиду, вас это особо касается. Вы у нас человек новый, только со студенческой скамьи, можно сказать. Валентина Ивановна, возьмите шефство над молодым специалистом? – внезапно предложил Юрий Ильич.

Тамара Игнатьевна поджала губы, но, к моему удивлению, ничего против не сказала.

Физичка же окинула меня слегка насмешливым взглядом и поинтересовалась:

– Вам необходимо наставничество, молодой человек?

Честно говоря, я растерялся. Не то чтобы я желал над собой надзирателя, но прекрасно понимал: быть учеником и быть учителем в советской школьной системе – разные вещи. За моими плечами только опыт работы педагогом в современной школе. На первый взгляд вроде бы ничего не поменялось, но если глянуть внимательно – изменилось буквально всё. От системы преподавания до системы ведения учёта. Даже до нашей провинции добралась технология, и школа перешла на электронные журналы. Поэтому как вести бумажные журналы я совершенно не представлял. А поскольку теория институтская действительно редко совпадает с реальностью, то никто не удивится, что я не силён в бумажной волоките и некоторых прочих нюансов.

– Не откажусь, – кивнул я.

– Ну что ж, возьму на поруки, – согласилась Дедешко.

– Шефство, Валентина Ивановна, – с лёгкой укоризной заметил Юрий Ильич. – Егор Александрович, ни в чём не провинился, чтобы брать его на поруки.

– Это пока, – философски заметила Дедешко.

Молодые учительницы хихикнули за моей спиной на задней парте. Я едва сдержал улыбку, но успел заметить, как физичка одобрительно усмехнулась в мой адрес.

– Прекрасно, прекрасно… что ещё? Ах, да, – забормотал Юрий Ильич. – Первое сентября. Парадная форма, цветы, флаг. Григорий Степанович, кто у вас знаменосцы в этом году? – уточнил директор.

– Как обычно: Новикова, Светлова, Барыкин и Свирюгин, – тут же откликнулся физрук.

– Несимметрично получается, – вдруг выдала Вера Павловна. – Один с флагом по центру, трое по бокам.

– Ну, я не знаю тогда… – смутился Борода. – В запасе Беспалов имеется.

– Хорошо, хорошо. Григорий Степанович, начинайте репетиции. Тамара Игнатьевна, вы записываете?

– Да, Юрий Ильич, всё фиксирую, – моментально отозвалась русовед.

– На горне Петров из четвёртого… ах, да, уже из пятого класса…

– Всё так, Юрий Ильич, – кивнула молчаливая дама в тёмном платье, с аккуратным пучком на затылке, с камеей под кипенно-белым воротничком.

Учительница химии, но каким образом она относится к мальчику с горном, я так и не понял.

– Хорошо, хорошо… Коллеги, первого сентября у нас все уроки по расписанию. Завуч расскажет, какие. Оповестите учеников, родителей. Учебники выдали? – заволновался Юрий Ильич.

– Согласно расписанию, выдача начнётся с двадцать пятого августа, – поделилась библиотекарь, сухонькая старушка в тёплой шали, казавшейся неуместной в этот тёплый августовский денёк.

– Лидия Сергеевна, не забудьте библиотечный урок для первого класса. Правила поведения в библиотеке и правила обращения с учебниками, – напомнил Юрий Ильич.

– Конечно, товарищ Свиридов, – коротко ответила библиотекарь.

– На торжественной линейке я выступлю от имени школы, пару слов про предстоящий учебный процесс скажет завуч. И, полагаю, наш гость тоже захочет высказаться. А затем всё на уроки.

– И всё? – удивился я.

– Что вы имеет ввиду, – повернулся в мою сторону Юрий Ильич.

– Торжественные речи и на уроки? Как-то… невесело, что ли, – пояснил я, понимая, что сделал что-то не так.

– Школа не место для веселья! – тут же влезла со своим категоричным замечанием Тамара Игнатьевна. – Тем более линейка. Само слово «торжественная» не подразумевает цирк, молодой человек.

– Егор Александрович, – улыбнулся я.

– Что? – изумилась учительница.

– Меня зовут Егор Александрович, Тамара Игнатьевна. Я же не обращаюсь к вам, уважаемая женщина, – уточнил свою мысль. Суровых дам от советского образования надо сразу ставить на место. А то если Тамара Игнатьевна запишет меня «в молодые люди», я так и останусь до пенсии зелёным и неопытным. И отношение от неё в мой адрес не изменится.

– Красиво он тебя, Томочка, – прихлопнув по столу ладонью, провозгласила Валентина Ивановна. – Ничего не скажешь, молодец, подопечный!

Звягинцева поджала губы, недовольно на меня зыркнула, но промолчала.

– Коллеги, тихо, пожалуйста, – попросил Юрий Ильич, привлекая внимание. – Егор Александрович, вам слова.

– Да я просто хотел сказать, первое сентября – это же День знаний, ребятишкам можно устроить настоящий праздник. Чтобы они прониклись тождественностью и боевым настроем на учебный год, – пояснил свои слова, осознавая, что старая истина о том, как инициатива любит инициатора, прямо сейчас на мне и сработает. Если, конечно, директор оценит идею.

– Можно же устроить, ну, я не знаю… небольшое театрализованное представление. Например, Буратино придёт в гости и подарит первоклашкам золотой ключик от храма наук.

«Чёрт, а Буратино уже написали в шестидесятых или я опять мимо кассы?» – мелькнула мысль.

– Храма? – приподняла брови Тамара Игнатьевна. – Религия – опиум для народа, – тут же выдала сентенцию.

– Тамарочка, не придирайся к словам, – осадила подругу Валентина Ивановна. – Ты прекрасно поняла, что имеет ввиду молод… Егор Александрович. Замечательная идея, Юрий Ильич. Что скажете? Хотя бы со скуки не помрём, слушая торжественные речи.

– Валентина Ивановна! – воскликнул директор. – Ну что вы такое говорите!

– Правду, – отрезала Дедешко. – Ладно, вы, Юрий Ильич… Томочка вашу речь поправит, если нужда возникнет, да и говорите вы внятно и по существу. Но этот пришлый… – учительница покачала головой. – Управленцы – большие любители рассусоливать, да и время отнимать. К тому же речь проверяющих мужей оставляет желать лучшего, – хмыкнула физичка.

Говорю же – очень интересный парторг в этой школе.

– Вот и хорошо, значит, парторг не возражает, – довольным тоном подвёл итог дружеской перепалки Свиридов. – Егор Александрович, – торжественно начал Юрий Ильич. – Театрализованные линейки дело для нас новое, молодое, можно сказать, вот вам и карты в руки. В помощь вам наша Ниночка… Нина Валентиновна, Вера Павловна и любые ресурсы. Что ещё? – задумался директор.

– Сценарий не забудьте показать парторгу и завучу, – подсказала Тамара Игнатьевна.

– Да-да, Егор Александрович, непременно покажите Зое Аркадьевне и Валентине Ивановне во избежание, так сказать… – Свиридов сделал неопределённый жест рукой. – Собрание закончено. Тамара Игнатьевна, жду от вас протокол. Товарищи, не расходитесь. Егор Александрович, прошу! Продемонстрируйте нам обещанный экспонат, – с нескрываемым любопытством провозгласил директор.

Я наклонился, достал коробку из-под парты, поднялся и пошёл к доске. В сарае откопал старый почтовый ящик старый, вот в нём и принёс лампу, бережно завернув в наволочку. Поставил ящик на учительский стол и осторожно вытащил светильник наружу.

Самое сложное, с чем пришлось повозиться, – это резка по стеклу. Ничем таким я не увлекался, потому перевёл достаточно много материала, пока получил желаемый результат. Рисунок помогла нарисовать Лена Верещагина. Девочка решила ходить на практику в школу и очень помогла мне с подготовкой класса, с некоторыми бумагами. Ну и с эскизом тоже, когда увидела, как я мучусь с рисунком.

Серп и молот получились качественными. К тому же я раздобыл не без помощи вездесущего Василия Дмитриевича золотой краски. Уж не знаю, где он её отыскал, но я сделал аккуратную каёмочку по краю стеклянной скульптуры.

Немного волнуясь, словно я действительно пацан без жизненного опыта, принялся неторопливо разматывать наволочку, в которую упаковал относительно хрупкий светильник. Коллеги смотрели на меня буквально затаив дыхание, ожидая… Даже не знаю, чего они ожидали.

Наконец, ткань спала, я переставил лампу на стол, спустил ящик с тряпкой на пол, чтобы все могли рассмотреть поделку.

– И что это? – первой подала голос Тамара Игнатьевна. – Этим вы собрались удивить гороно и весь район? Такие поделки по пять рублей за пучок на базаре в субботний день, – ворчливо выдала русовед. – Степан Григорьевич не хуже сделает вместе с нашими ребятами на уроках труда, а то и лучше.

Завхоз хмыкнул, покачал головой, но ничего не сказал.

– Погодите минуточку, многоуважаемая Тамара Игнатьевна, – попросил я, и завертел головой в поисках розетки.

Обнаружил её под широким подоконником, похвалил себя мысленно за шнур подлиннее. Попутно огорчился, что в классе нет тёмных занавесок, и полный эффект показать не получится. Но, думаю, всё равно зрелище будет незабываемое.

Собственно, незабываемое зрелищ

е началось, едва я воткнул вилку в розетку.

Глава 8

В кабинете резко запахло палёным, розетка заискрила и во всей школе отрубился свет.

– Бес тебе в печенку, – отчетливо раздалось в тишине, а сразу за этим смачным выражением взвизгнула Ниночка и Тамара Игнатьевна недовольно высказалась:

– Степан Григорьевич! Вы все-таки учитель! Выбирайте выражения!

– Да как их выбирать-то, Тамара Игнатьевна, – съязвил завхоз. – Когда начало учебного года под срывом!

– Ну-ну, не будем впадать в крайности, дорогой Степна Григорьевич, – занервничал Юрий Ильич и подскочил к учительскому столу, возле которого стоял растерянный я, и любовался тлеющим проводом и оплавленной розеткой.

Дома я проверил буквально все от и до. Несколько раз включал и выключал светильник, щелкал тумблером, переключая режимы. Все работало как кремлёвские часы на Спасской башне, и вот на тебе. Первое задание и я так опростоволосился! Да еще и школу обесточил. Ладно, это дело поправимое сам накосячил, сам и исправлю.

– Ну что, молодой специалист, активист и будущий аспирант, жизнь тебя к такому не готовила. А Егор Александрович?

– Не готовила, Степан Григорьевич, – сокрушенно повертев головой, ответил я.

Жизнь меня к такому точно не готовила, хотя повидал я в ней дофига и маленькую тележку.

Я присел возле розетки, пытаясь понять, что могло не так. Осторожно вытащил вилку и принялся изучать подпаленный штепсель.

– Ты мне еще пальцы в розетку сунь, Егор Александрович, – проворчал завхоз. – Ну-ка, подвинься,

Я отодвинулся, освобождая место рядом с собой, Борода тяжело опустился на деревянный пол, поджав под себя целую ногу, и аккуратно уложив культяпку с протезом. Мы вдвоем продолжили изучать внезапное возгорание.

– Я так понимаю, на этом наш педсовет можно считать закрытым? – поинтересовалась Валентина Ивановна.

– Что? – отмер Юрий Ильич, который все это время наблюдал за нашими с завхозом действиями. – Нет, что вы, Валентина Ивановна. Товарищи сейчас все починят, ну а мы продолжим. Слово предоставляется нашему завучу Зое Аркадьевне, – торопливо закончил директор, дождался, когда строгая Шпынько выйдет к доске, и присоединился к нам.

– Ну что там, – шепотом поинтересовался Свиридов, склоняясь над нами.

– … – выругался завхоз и тут же, под сдержанное хихиканье молодых учительниц, извинился. – Виноват, исправлюсь, Тамара Игнатьевна.

– Да уж будьте добры, Степан Григорьевич, – недовольно отчеканила Звягинцева.

– Коллеги прошу внимания, – раздался внушительный голос завуча.

Я даже невольно оглянулся, настолько голос не соответствовал внешности женщины. Высокая, сутулая, немного нескладная, Зоя Аркадьевна носила очки с толстыми стеклами, и все время чуть растерянно улыбалась, щурясь. Разговаривая, она как будто нависала над собеседником, если он был ниже ее ростом. Если же выше, то возникало желание отступить, настолько близко Шпынько стояла при разговоре. Глухое закрытое платье темного цвета украшал орден Трудового Красного знамени. Насколько помню, вручали его за четверть века в образовании.

– Внимаем, – откликнулась Валентина Ивановна. Я в который раз подумал: неправильный какой-то парторг в школе, но мне нравится эта неправильность.

– Коллеги, Юрий Ильич обозначил основные задачи на новый учебный год. Со своей стороны хотела бы отметить, нас ждут непростые месяцы. Нельзя ударить в грязь лицом… – завуч сделала паузу, и я буквально спиной ощутил, как Шпынько кинула взгляд в мою сторону.

– Не боись, молодой, прорвёмся, – хмыкнул негромко Степан Григорьевич, я молча кивнул и показал завхозу на провод, который держал в руках.

Мы перестали обращать внимание на бубнеж завуча и всецело включились в процесс изучения проблемы.

– Степан Григорьевич, дело в проводе. Вы уж извините что так вышло. Я дома проверял, все в порядке было, все работало. – повинился я, проверяя пальцами шнур. – Ну, точно, вот тут, похоже излом, из-за этого и коротнуло.

– Похоже, ты прав, молодой, – с некоторой долей уважения объявил завхоз, проведя свою собственную разведку. – Соображаешь в электричестве? – покосился на меня Борода.

– Есть немного, – пожал плечами, не вдаваясь в подробности.

Кем я только не был в этой жизни. Армия – она такая, научит всему, чего не знал. А не захочешь учиться, заставит.

– Ну вот и отлично, – завхоз вытащил откуда-то отвертку, я малость напрягся, но Борода велел мне спуститься на первый этаж и выкрутить пробки.

Я с радостью согласился. Возвращаться за парту и слушать басовитый голос завуча не хотелось. К тому же всегда предпочитал самостоятельно исправлять то, что сломал. Выслушав объяснения завхозу, куда идти и что делать, и напутствие не сломать чего-нибудь по дороге, я поднялся, улыбнулся недовольной Зое Аркадьевне, вопросительно глянул на Юрия Ильича, который тут же занял мое место рядом с завхозом, получил разрешение покинуть класс, и помчался на поиски электрического щитка.

Справившись с задачей, метнулся обратно в кабинет, где по-прежнему заседали учителя, слушая задачи, которые нарезала завуч.

– Десятый класс остался без классного руководителя… – как раз на этой фразе я ворвался в кабинет

– Позвольте вас перебить, Зоя Аркадьевна, – вежливо встрял в монолог административного работника.

– Что? – завуч сбилась с мысли и перевела на меня близорукий взгляд.

– У вас неверная информация, – уточнил я, двигаясь по ряду в сторону учительского стол.

– Позвольте узнать, какая? – растеряно уточнила Зоя Аркадьевна.

– Про десятый класс. У него новый классный руководитель, это я. И об этом Юрий Ильич объявил в самом начале нашего собрания, – еще шире улыбнулся я, останавливаясь возле стола и в упор глядя на Шпынько.

– Что? – завуч на пару секунд зависла, потом отмерла, слегка покраснела. – Да-да, конечно, Егор…. Э-э-э…

– Александрович – вежливо подсказал я.

– Да-да, Егор Александрович. Забыла, – тонкие губы раздвинулись в улыбке. – Но поскольку вы у нас молодой специалист, за вами будет строгий пригляд, пока вы не вольетесь в школьную жизнь. И не осознаете всей важности педагогической миссии, – торжественно закончила Зоя Аркадьевна и тут же от меня отвернулась. – Коллеги, к пятому сентября жду от вас списки классов с пометами классных должностей. К первому числу необходимо обновить все личные дела, привести в порядок классы. От каждого из вас, в том числе и от тех, у кого нет классного руководства, жду план воспитательной работы по четвертям и на весь учебный год. Возражения не принимаются, Григорий Степанович! – отрезала Зоя Аркадьевна. – Дальше… В прошлом году слабые ученики…

Я отключился от голоса завуча, снова вернувшись к проблеме.

– Отключил? – уточнил завхоз

– Так точно, Степан Григорьевич, – кивнул я.

– Молоток, – похвалил Борода.

– Ильич, все пучком, не переживай ты так, починим. Да, Его Александрович?

– Так точно, Степна Григорьевич, – машинально отрапортовал я. – Справимся. Сегодня и сделаем.

– Ну, добро если так, поднимаясь, вздохнул Юрий Ильич. – Вы уж н подведите, товарищи. Первое сентября на носу. Егор Александрович…

– Юрий Ильич, – раздался недовольный голос Зои Аркадьевны. – Позвольте мне закончить.

– Да-да, товарищ Шпынко, – закивал директор бочком протиснулся к первой парте и уселся. Тут же коротко кивнул, приглашая к себе. Я в ответ кивком указал на завхоза и, не дожидаясь ответа директора, нырнул под стол.

– Ты где это провод взял, а? – шепотом полюбопытствовал Борода.

– Так Митрич принес, – также тихо ответил я. – Он мне почти все запчасти раздобыл. Я из Академгородка только лампочки переключатель привез.

– Из Академгородка? – изумился завхоз. – Каким лешим тебя туда занесло?

– Да так… учитель у меня там работает… встретились в больнице, вот и помог.

– Это хорошо, – задумчиво буркнул Степан Григорьевич, и принялся орудовать отверткой.

– Ну как я и думал, – довольным тоном объявил, раскрутив подгоревший пластик. – Ну что Егор Александрович, – зыркнув в мою сторону, хмыкнул Борода. – Прикомандировываю тебя к себе на весь день. Покуда не починим беду.

– Так точно, товарищ Борода, – приложив ладонь ко лбу и козырнув, отрапортовал я. – Помочь? – уточнил у завхоза, который тяжело опираясь на руку начал подниматься с пола.

– Я тебе помогу, – процеди завхоз сердито. – Не маленький, чай, и не калека, – буркнул одноногий ветеран, выпрямляясь.

«Гордый, – уважительно подумал я. – Несгибаемый. На таких людях и держится земля русская».

– Пошли, – велел мне Степан Григорьевич и двинулся по проходу между партами к выходу.

– Степан Григорьевич! Я еще не закончила, – возмутилась Зоя Аркадьевна.

– Зоечка Аркадьевна, – широко улыбнулся завхоз, поворачиваясь к Шпынько. – Так вы продолжайте, не будем вам мешать. У нас, знаете ли, своих дел по горло, электричество починять надобно, – резко переходя на незамысловатую речь, закончил Борода, развернулся и продолжил свой путь.

Я шагал следом. Приказа остаться от завуча не поступило, а починка электричества во всей школе дело приоритетное. Потом выясню у девушек, чем все закончилось и что необходимо сделать, чтобы задобрить сурового завуча. Хотя тут даже идеально выполненная работа не поможет. Все равно найдет к чему придраться. Такой уж она человек, Зоя Аркадьевна Шпынько.

Баба Стеша рассказывала, что раньше Зоя была душой компании, запевалой и первой красавицей на селе. Сейчас, глядя на высокую гулю на затылке, глубокие морщины на лице, крупные руки в темных пятнах, с трудом верилось словам соседки. Но Степанида Михайловна врать не будет. Зоя Аркадьевна по ее словам, изменилась после того, как муж пропал без вести. Шпынько долго вдовела, поднимая сама троих детей. А потом выяснилось, что муж оказался в плену. В те времена особо н разбирались, сажали всех без разбору. Тех, кто имел несчастье оказаться на территории врага при отступлении или еще по какой причине.

Муж до освобождения не дожил, то ли помер в заключении, то ли убили в случайной драке, то ли еще что. Удивительно, что с такой автобиографией Зоя Аркадьевна занимает такую важную должность в школе.

Но на детях завуча судьба тоже отыгралась. Выучились, осели в родной области кто где. Дочери обзавелись семьями, родили детей. А вот у младшего сына жизнь не задалась. Вернулся в село к матери, работает в колхозе, но сильно пьет. Что уж у него произошло, никто не знал, а Зоя Аркадьевна не распространялась.

Собственно, соседка моя Степанида Михайловна оказалась настоящей находкой для шпиона. Шучу, конечно. Для меня. Баба Стеша буквально познакомила меня со всеми жителями села Жеребцово. Заочно, конечно, но я хотя бы примерно знал, с кем буду работать. Так что общее представление о коллегах и о школьниках получил. Степанида дала краткую, но точную характеристику буквально всем, включая родителей.

Особое внимание уделила моему классу. Оказалось, дети у меня хорошие, но уж больно самостоятельные, много им свободы Ольга Николаевна давала.

– Учила мнение свое высказывать, – сурово поджав губы, вещала баба Стеша. – Какое-такое мнение? Что взрослые скажут, то и делай! – возмущалась соседка.

Я внимательно слушал, но в споры не вступал. У каждого поколения свое мнение и видение проблемы. Я же всегда считал, что с детьми нужно как со взрослыми, со всей честностью. Но и спрашивать по делам и поступкам точно с таким же подходом. Иначе получаются какие-то двойные стандарты: требуем взрослости и самостоятельности, при этом чуть что, бежим отмазывать, договариваться, откупать свое чадушко от проблем.

Так не бывает, чтобы пошалил – и поругали со словами «он же ребёнок». Тут либо ребенок, значит, слушаешься и живешь, как скажут папа с мамой. Либо стремишься быть взрослым. Тогда устремления должны соответствовать поступкам. И за поступки хорошие или не очень, отвечать надобно по всей строгости.

Вот и получается замкнутый круг. Мамы воспитывают, бабушки жалеют, папы ремня дают, а поговорить, выслушать, совет дать некому. Разве что повезет с учителем или с посторонним взрослым. Но тут то же палка о двух концах: смотря как повезет. Товарищи они тоже разные бывают, с разной жизненной позицией и опытом. Так и до беды недалеко.

А дети они как флюгер, куда ветер подует, туда и они побегут за товарищами. Редко когда подростки к четырнадцати годам имеют свою четкую позицию по жизни. Но сомнения в себе, в близких и дух бунтарства никто не отменял ни в какие времена. Несмотря на то, что они всегда разные. Но очень одинаковые.

– Так и знал, – чертыхнулся Степан Григорьевич заглянув в щиток. – И какой же паразит тута без меня химичил? Ну, Гришка, ну погоди! – погрозил завхоз кулаком куда-то вверх.

– Григорий? – удивился я. – А он тут причем?

– Причем с кирпичом, – забурчал Борода. – Просил же паразита, обмотай проволочкой медной! Все рассказал, наказал! Эх, шалупень! – махнул рукой Степан Григорьевич. – Ты вот что. Хотя нет… Я сам.

– Да я справлюсь, Степна Григорьевич, – заверил завхоза.

– Один уже справился, – недовольно проворчал Борода. – Вона чего учудил. Оба, – зыркнул на меня завхоз.

– Да кто ж знал, – покаялся я. – Все проверил, дома все работало. Видимо, провод неудачно свернул, когда в коробку укладывал. Похоже, он уже того… барахлил… – предположил я.

– Все у вас, молодых, того да этого, – скривился завхоз. Проверять надобно! Внимательно! – завхоз ткнул указательным пальцем мне в плечо.

– Жди здесь. А то нет, пошли со мной, – переменил свое решение Борода.

– Куда? – с готовностью откликнулся я.

– В мастерскую. Там у меня запасы, – покосившись на меня, нехотя выдал Степан Григорьевич.

– Запасы?

– Хозяйственные, – неопределенно пояснил Борода и двинулся к выходу. – Пробки сплавились, новые надо. Возьмём, поменяем. Потом розетку выдам, сам справишься? – с подозрением окинув меня взглядом, поинтересовался Борода.

– Справлюсь, не сомневайтесь, – уверенно подтвердил я.

– Не сомневайтесь… – буркнул Степна Григорович. – Как же вам, паразитам, верить? А? У вас в одно ухо влетает, а через зад… кхм… через рот вылетает! – смутился завхоз. – Голова – она не для того, чтобы в нее есть! Ею думают. Ду-ма-ют! Егор Александрович, – добавил Борода, словно вдруг вспомнил, что я не просто пацан зеленый, но еще и учитель, коллега его по школе. – Эх…

– Виноват, исправлюсь, – заверил я расстроенного завхоза.

– Да уж будь любезен, – съязвил завхоз. – И впредь все свои причиндалы с поделками ко мне приноси, у меня собирать и проверять будем. Понятно тебе, молодой специалист? – отпирая замок в мастерские классы, уточнил завхоз.

– Так точно, Степна Григорьевич – отчитался я, мысленно прикидывал свою выгоду: это если возиться в святая святых завхоза, да с ребятами да на благо школы, глядишь, нам из запасов товарища Бороды может кое-что полезное перепасть.

– Ну, добро, – кивнул завхоз, заходя в мастерскую. – Тут постой, – велел мне, сам же заковылял к дальнему шкафчику. Тому самому, запертому. Похоже именно он был той самой пещерой Али-Бабы. Попросту говоря, сундуком с неприкосновенным запасом на всякие неожиданные случаи.

С пробками мы справились быстро. К тому времени, как я вернулся в класс, педагогическое совещание закончилось, учителя разошлись по свои классам.

В кабинете меня дожидалась одна Ниночка, Нина Валентиновна.

– Здравствуйте, Егор Александрович! – весело воскликнула она. – А я вот… – девушка развела руками. – Вас дожидаюсь.

– Здравствуйте, – откликнулся я. – А зачем? – тут же полюбопытствовал.

– Ну как же, – учительница изумлённо моргнула. – Линейка… Юрий Ильич велел… Хотела вот узнать, что за праздники такие театрализованные, – старательно выговорила пионервожатая. – Времени мало, надо же сценарий написать, потом утвердить, потом еще раз утвердить и подтвердить, – загибая пальцы, хихикнула девушка.

– Все так сложно?

– Хуже, – не скрывая улыбку, объявила Ниночка. – Зоя Аркадьевна, она знаете какая?

– Какая? – пробираясь по междурядью к розетке, уточнил я.

– Ух, какая! – девушка взмахнула маленьким кулачком и припечатала его к ладошке. – Строгая, – подумала и добавила. – Но справедливая. Несчастная она, – вдруг совсем по-женски вздохнула печально Нина Валентиновна.

– Это точно, – пробормотал неловко я, опускаясь на колени и приступая к починке розетки.

– А вы эту лампу сами сделали, да? – полюбопытствовала Нина.

– Да, – сосредоточившись на работе, кивнул я.

– Ух ты! И придумали сами? – продолжала допрос комсорг.

– Можно сказать и так, – ответил после короткой заминки. Ну не рассказывать же в самом деле, что мне привиделось будущее. Точнее, что я из него скоммуниздил идею. Не поверит, еще и за сумасшедшего сочтет

– Здорово! – восхитилась Нина. – А я вот придумывать не умею, – посетовала комсорг.

– Не может быть, – не отвлекаясь от процесса, объявил я.

– Правда-правда. Егор… Александрович… – голос девушки изменился, стал немного робким. – Вы мне поможете… со сценарием? А я ребят подберу, для выступления! – тут же предложила Нина Валентиновна.

– Нет, Ниночка… простите Нина Валентиновна, я вам не помогу, – вверчивая последний шуруп и поднимаясь с пола, выдал я.

Развернулся и увидел расстроенное лицо девушки, но не позволил задать ей вопрос «Почему?».

– А не помогу я вам потому, уважаемая Нина Валентиновна, что мы вместе с вами все и придумаем, и организуем, и отрепетируем, и покажем на торжественной линейке!

– Ух, здорово! Спасибо, Егор Александрович! А когда приступаем?

– А вот как закончу с электричеством, так и приступим! Подождете?

– Подожду!

– Тогда ждите, сейчас вернусь!

– Я быстро покинул класс, вернулся к Степану Григорьевичу, которые все еще с чем-то возился возле щитка.

– Готово?

– Готово.

– Ну, добро. Запускаю, – кивнул завхоз.

– Проверили? – напомнил я.

– Проверил по всем классам. И в кабинете директора тоже, – подтвердил завхоз.

– Да будет свет, – пробормотал я, и Степан Григорьевич вкрути пробки, обмотанные медной проволокой.