Текст книги "Рубежник (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Билик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Сейчас расплачусь. Пойду ему конфеток куплю.

– Они сладкое не любят. В этом на домовых похожи. Больше молоко или сыр. И на будущее, пять раз подумай, прежде чем с кем-нибудь ручкаться.

– А что такого? Люди часто руки жмут.

– То чужане, – наставительно произнес. – У рубежников и нечисти свои правила. Руку пожал – будто бы договор подписал. Чуры, к слову, так могут хист твой забрать. Ладно, ложись спать.

– Рано же еще.

– Ложись, лечить тебя буду, – недовольно пробормотал бес.

Вообще, складывалось впечатление, что Григорий начинал тяготиться своей службой. Ну да, у меня талант на то, чтобы вляпываться в неприятности.

Но все вышло, как и сказал бес. Спать я лег часов в девять и проснулся около восьми. И за всю ночь ни разу глаза не открыл.

Чувствовал себя не сказать, чтобы отлично, скорее – терпимо. Как после долгой и тяжелой тренировки: каждое движение отзывалось болью в мышцах. Судя по тому, что Григорий угрюмо пил на кухне, у него тоже так себе состояние.

Ладно, куплю ему всяких вкусняшек, название которых начинается на «настой» и заканчивается на «ки».

Следующий день прошел вполне неплохо. Перекинулся парой фраз с Зоей, после чего поехал доставлять первый заказ, потом второй, третий. И никто не пытался меня убить или косо посмотреть. Разве что разок я встретил на улице бредущего рубежника. Но не особо сильного, даже не ведуна. Интересно, сколько нас таких в Выборге? Судя по всему, не очень много. И где все тусуются?

Нет, у меня было предположение. То самое место в центре, куда отправился кощей. Когда я проезжал неподалеку, то чувствовал нечто. Будто силу, что ли. Не могу толком объяснить. Но что странно, заказов именно в ту часть города никогда не поступало. Совпадение? Очень может быть. Ну, или там живут люди, которые любят готовить дома.

После обеда я позвонил Костяну. Тот находился в добром расположении духа, а на фоне слышался веселый голос Ольги. Блин, никогда не пойму эту семью. Они для меня, как математическая теорема, которую каждый раз доказываешь и каждый раз получается разный результат. Костян сказал, что у них все хорошо. Они с Ольгой собираются по магазинам, а вечером в ресторан. Ну, совет да любовь.

К концу рабочего дня я затарился всем необходимым, чтобы прокормить семью из семи человек. В моем случае, одного очень недовольного своим хозяином беса. И даже взял бутылочку пива себе. Чтобы поддержать компанию Григорию. Хотя, наверное, так и становятся алкоголиками.

В общем, когда я заруливал к себе во двор, то предвкушал приятный вечер. И первое, что бросилось в глаза – знакомая синяя «Мазда». Та самая, на которой ездила Наталья.

Только подумал, как водительская дверь открылась и наружу выбралась она. Собственной персоной. Одета, как всегда с иголочки.

Что интересно, на ее лице не промелькнуло никакой эмоции по поводу моего авто. Наталья терпеливо ждала, пока я припаркуюсь и только потом подошла.

– Я думал, что ты уехала.

– И тебе привет, Матвей. Нет, не уехала. Собиралась, но потом меня убедили этого не делать.

Переубедили? Внутри все сжалось. Только один человек мог перебить хист рубежника – другой рубежник. И подтверждая мои слова, Наталья закончила:

– И с тобой очень хочет встретиться моя… начальница.

Глава 14

– Без ножа режешь! На кого ты меня оставляешь⁈

Григорий окончательно разошелся. Теперь он отыгрывал ребенка, которому не купили крутой конструктор в магазине игрушек. А именно – катался по полу и бил почему-то себя кулаками. Если честно, не думал, что он так разойдется. Ведь только и рассказал о визите Натальи. Точнее, о ее предложении.

С другой стороны, какое оно предложение? Мне дали понять, что встреча необходима. Будто она была давно уже запланирована, а я только что вспомнил о ней, заглянув в ежедневник.

– Ловушка! Погибели моей хочешь! Без хозяина оставить. Без хиста!

– Если честно, если бы ты на пару часиков умер, было бы неплохо. Сейчас соседи сбегутся.

Это почему-то отрезвило беса. Он сел на пол и вытер глаза. Хотя по-прежнему смотрел на меня неодобрительно.

– Очень невоспитанно с твоей стороны. Я могу в конце концов и обидеться.

Я хотел и ему рассказать про другой вагон и людей с дырявыми ложками, но передумал. Чего уж над существом издеваться? К тому же, если окажется, что бес ботает по фене круче меня, то можно и впросак попасть. И не только туда.

– Вариантов особых нет, – сказал я. – Наталья знает, где я живу. Соответственно, ее начальница тоже. Не убегать же мне из дома на ночь глядя?

– Если рубежник на хвост сел, уже не убежишь, – со вздохом заявил бес.

– К тому же, мне дали еще кое-что…

Я наконец достал крохотную восковую фигурку женщины, в груди которой была оставлена капля крови. Настоящей крови. Словно крошечный рубин. Как она не растекалась, мне было непонятно. Но что я чувствовал и знал точно – это кровь той, которая и попросила меня встретиться.

– Фу, не наша волшба, – скривался бес, однако именно это его окончательно успокоило. – Даже не чухонская. С дальних земель.

– Ее кровь, – сказал я, – хистом чувствую. Если захочу или пойму, что что-то не так вдруг идет…

По крайней мере, так мне рассказала Наташа. Говорила она вполне спокойно, словно ничего особенного и не произошло. Ну да, подумаешь, твоя начальница – рубежник. Для меня подобное вообще до сих пор нечто невероятное. Я думал, что говорить людям про твои способности – верный способ попасть в дурку. Да и бес твердил, что о промысле никому не надо говорить.

– Ох, пожалею, пожалею, – сокрушался Григорий, мотая головой. Он вообще словно разговаривал с самим собой. – Ладно, с тобой пойду. Потому что если вдруг что случится…

– Ты же говорил, что бесы не любят открытых пространств.

Об этом Григорий упомянул всего раз и то как-то вскользь, мимоходом. Мол, по квартирам бегать, во сне соседей пугать, да силу для промысла собирать – это одно. А вот выйти во двор – уж простите.

Я вообще был не особым спецом в бесах. Но почему-то думал, что не все они агорафобы. В смысле те, которые открытых пространств боятся. Что мне Григорий сам и подтвердил.

– Не бесы, я конкретно, – ответил он. – Понимаешь, тут причина в том, что я русский.

– У нас многое в стране так объяснить можно. Но вот с этого момента поподробнее.

– С детства так повелось. Выйду в чисто полюшко, чтобы вдалеке березы на ветру качались, да речка шумела. И сразу меня такая удаль молодецкая берет, спасу никакого нет. Хочется что-нибудь эдакое устроить. Ну и, чего говорить, устраиваю, как правило.

– Так диагноз очень простой – ты Безруков. Еще немного и начнешь банки рекламировать. Или Илья Муромец, когда трезвый.

– Ты можешь не перебивать? – разозлился Григрий.

– Прости, большое. Я понял, ты не очень любишь открытые пространства. И что предлагаешь – в рюкзаке тебя пронести?

– Не поможет, хозяин. И тряпкой накрывали, и в короб клали – без толку. Я волю чувствую. Вот прошлая хозяйка озадачилась, артефакт заказала. С виду вещь нужная, для папирос всяких.

Я улыбнулся. Так и знал, что тот портсигар должен использоваться не по прямому назначению. Да и по всей видимости, когда старушка его заказывала, портсигар был в тему. Теперь такое никто не использует.

– Ладно, возьму тебя с собой. Только веди себя пристойно.

– Я бес, а не черт, – напомнил мне Григорий. – Так что уж будь любезен.

Так и не понял, что это значит. Что бес даст стране угля или наоборот станет интеллигентом в третьем поколении. Я вытащил из шкафа портсигар. Поднес к Григорию, не вполне понимая, что именно надо делать. А он подошел к золоченой коробочке и пару раз крутанул кресало, заглянул в крохотную дырку, после чего… беса втянуло внутрь. Будто каким-то невероятно мощным пылесосом.

Нет, я в последнее время много всяких чудес видел, но подобное игнорирование законов физики меня впечатлило.

– Чего стоишь? – заговорил «портсигар» голосом Григория, который сидел в каком-то колодце. – Тебе же ко времени назначено.

Я накинул на себя зеленую ветровку. Последнюю накинул как раз только из-за широких карманов. Потому что во внутренний убрал нож, в другой портсигар. Восковая фигурка, конечно, хорошо, но безоружным на встречу приходить тоже не хотелось. В остальном прикид как обычно – футболка, голубые джинсы и кроссы. Надо и себе какой-нибудь костюм купить, как у того кощея. Правильно говорят, первое впечатление можно произвести лишь один раз.

Пригласили меня в кафешку в центре. Такая пафосная фигня, где двадцать видов кофе, а из поесть только тосты и маффины. Да еще и ценник конский. Заведение из разряда «дорого и глупо». Понятно на кого все рассчитано – на туристов. Сам я в такие места не ходил. Потому что искренне думал, что после кафе или ресторана надо выходить сытым. А тут – что поел, что радио послушал.

Мне бы думать и бояться от первой вменяемой встречи с рубежником. Точнее, с рубежницей. А я размышлял о совсем иных категориях. Если женщина позвала тебя в кафе, то кто платит? Обычно тот, кто приглашает. С другой стороны, женщина же. Даже если скажет, что счет пополам разделить – как-то неудобно. Мы же не в прогрессивных Европах, где в женские туалеты пускают даже «боевые вертолеты», а любое твое действие кого-нибудь дискриминирует. В общем, я дикарь и консервативных взглядов на этот счет. Не скажу, что горжусь этим, скорее не стесняюсь. Мне легче никого никуда не звать, чем потом краснеть и наступать себе на горло.

– Едем тухло! – пожаловался из кармана «портсигар». – Хоть бы музыку поставил.

– Тут магнитола сломана. Да и приехали почти. Но если хочешь, могу сам спеть.

– Не надо, – как-то испуганно пискнул он.

Григорию хватило пару раз, когда я мурлыкал что-то в душе. После чего бес жаловался, что его музыкальный слух совершенно испорчен и в качестве моральной компенсации принял на грудь сразу триста грамм водки. Нет, я знал, что голос у меня так себе. Не для больших и малых театров. Но в данном конкретном случае подумал, что бес попросту искал повод принять на грудь.

Машину я поставил в соседнем квартале, а до нужного кафе дошел пешком. Честно говоря, немного стеснялся своей рабочей повозки. Возле заведения сидела в машине Наталья, которая кивнула мне. Видимо, она у начальницы и водителем подрабатывает?

Что еще меня удивило. Несмотря на то, что кафе было открыто, плюс вечерние часы, внутри никого не оказалось. Ни гостей, ни официантов, ни кассира. У нас обычно народа в это время валом.

Единственным посетителем оказалась девушка, облаченная в старомодный клетчатый костюм. Как только колокольчик над дверью звякнул, незнакомка подняла голову и внимательно посмотрела на меня.

Вот, кстати, если бы не хист, я бы принял рубежницу за совсем юную девчонку. Очень странно одетую юную девочку. Росточком та была незначительного, метр шестьдесят, не больше. Да еще черты лица мелкие. Светлые волосы убраны в хвост. По ней совершенно непонятно, сколько лет женщине. Разбег мог быть от пятнадцати до сорока пяти. Это про таких говорят – маленькая собачка до старости щенок.

Она выглядела максимально приятно и безопасно, что ли. Правда, только внешне. Ее хист свидетельствовал, что рубежница застряла аккурат посередине между ведуньей и кощеем. Иными словами, захочет меня размазать, даже напрягаться не будет.

На столе уже стоял заваренный чай, чашки и несколько видов десертов. Ага, значит, все-таки персонал здесь был.

– Являясь хозяйкой сего дома, я, Инга Ретгольд, дочь Анны, приветствую благородного брата. Если ты пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, то не потерпишь вреда для себя, не будешь уязвлен в промысле и знаниях.

Голос Инны был звонким, как весенний ручеек. Но взгляд оставался серьезным. Я почувствовал, как колыхнулся ее хист. И понял, что тоже должен что-то сказать.

– Являясь гостем сего дома, я, Зорин Матвей, приветствую тебя… благородная сестра.

– Я пришел сюда с чистыми помыслами… – зашептал «портсигар».

– Я пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, – понял я, что от меня требуется.

– И обещаю не злоумышлять зла против хозяев сего дома, их детей, домочадцев, существ и скота, – продолжал подсказывать бес.

– Последнее уже лишнее, – отмахнулась Инга. – Полностью старую клятву никто не произносит. К тому же, это все весьма условно. Как ты понимаешь, это заведение не мой дом. И да, теперь можешь убрать своего беса.

– Я бы хотел, чтобы он остался со мной. Мне так спокойнее, – ответил я.

– Хорошо, – легко согласилась ведунья. – А мне было бы спокойнее, чтобы ты отдал восковую фигурку с моей кровью. Наталья убедила меня предоставить тебе дополнительные гарантии безопасности.

Я торопливо засунул руку в карман, чувствуя, что краснею. Облик рубежницы не соотнисился с ее словами. Когда Инга говорила, от нее исходила странная сила. И вообще, я чувствовал, что она матерая опытная рубежница, которая давно живет на этом свете. Хотя и нечто привлекательное в ней было. Некая загадка, о которой так часто говорят мужики.

Ведунья получила фигурку и облегченно улыбнулась. Теперь я почувствовал, что разговор пойдет на равных, без недомолвок и взаимного недоверия.

Фигура в руках Инги растаяла, растекаясь по столу белой кляксой. Причем кровь осталась на пальце. Ее ведунья слизнула, лукаво улыбаясь.

– Защитный амулет? Хитро. А я думаю, почему не смогла найти тебя. Признаться, ты произвел определенное впечатление на Наталью. Она даже не захотела называть твой точный адрес.

Я улыбнулся, шля мысленные лучи тепла Наташе. Спасибо большое. Инга это восприняла по-своему.

– Ты бы не засматривался на нее, Матвей. Из союза рубежника с чужанином редко что хорошее получается. Жизнь людей скоротечная, наша же…

Она не договорила, но я все понял.

– Наталья хоть и служит мне верно вот уже пять лет, но сейчас с хистом туго, редко какой приспешник получает. Да и Наталья будто не рвется в рубежники. Хватает ей богатства людского.

– А как приспешника заиметь? – спросил я.

– Обычное дело, – пожала плечами Инга. – Приходишь к воеводе или князю местному, говоришь, что тебе помощник нужен. Если давно на земле живешь, ничем свое имя не запятнал, то тебе разрешают чужанина взять, в дела его посвятить. Ты с этого налог в казну платишь каждый год. Двадцать пять лет чужанин отслужит, получает право на хист.

– Выходит, любой человек может рубежником стать?

– Нет, конечно, – рассмеялась Инга. Получить право на хист и его взять – разные вещи. Нужно свободный промысел ждать. Да еще соизволения воеводского. А после уже, когда среди всех приспешников розыгрыш произойдет, то счастливчику хист достанется. В любом случае, князь в выгоде.

– Почему?

Инга посмотрела на меня чуть снисходительно. Правда, не с таким пренебрежением, как Григорий. И на том спасибо. А то я от взгляда: «Ну ты, Мотя, и имбецил» уже порядком устал.

– Мало ли что с приспешником за четверть века случится. Не все доживают. Из тех, кто доживают, получают хист единицы. А налог платят за всех. Да и хист приспешникам стараются дать дрянной, который больше никому не нужен. Странно, что тебе это Илия не рассказал.

– Да мы как-то не успели с воеводой обо всем поговорить.

Из бесед с Григорием я знал, что Ильей или Илией, на старый манер, звали местного воеводу. Ингу, кстати, мой ответ вполне удовлетворил. Видимо, она считала, что рано мне еще приспешницу. Тьфу, почему именно приспешницу, может, я бы посвященным Костяна сделал?

– И правильно. Не надо с воеводой обо всем говорить. Наталью вот его человек подчинить пытался. Не знаю уж, по навету Илии или по собственному скудоумию.

– Подчинить? – у меня внутри все сжалось.

– Подчинить, – повторила Инга. – Как ты, когда приказал ей бросать все и уезжать. Это самый простой способ. Проблема в том, что после подобного хвост от твоего хиста остается. Как шлейф от духов. Да и перебить подчинение любой рубежник посильнее может.

Хотя бы понятно, почему Наташа не уехала. Даже если она действительно хотела, то встретила начальницу и все. Та почувствовала влияние моего хиста и отменила мое нейролингвистическое программирование.

– Мой недруг действовал более изящно. Наслал спиритуса. Еще бы день-два и Наталья оказалась в полной власти рубежника. А через нее он бы добрался до меня. Он все рассчитал. Знал, что меня здесь нет.

Она не сказала ничего, но я по блеску глаз понял все. Инга говорила не о другом городе. А об Изнанке. Получается, там некоторые способны находиться несколько дней? Забавно, меня и на пару минут не хватило.

Мой уровень игры в покер можно было охарактеризовать: «проиграл все деньги на малом блайнде». Потому что Инга что-то прочитала в моем взгляде.

– Вижу, ты понимаешь, о чем я говорю. Там, – она подняла палец, – я не чувствую связи с приспешником. Скажу больше, я бы после и следов спиритуса не почувствовала.

– Что вам мешает пойти к воеводе и предъявить обвинение?

– А доказательства?

Вместо ответа я вытащил кусок жала из рюкзака. Правда, выглядело то уже откровенно плохо – еще больше высохло и сморщилось. Сказать честно, если бы я не знал, кому данная приспособа принадлежала, то не понял, что это такое.

Инга провела рукой поверх жала.

– Даже хиста уже не чувствуется. Я же говорю, он все просчитал. Если бы не ты, меня бы ждали большие неприятности. Спасибо тебе, Матвей.

А даже зажмурился от предвкушения силы. Сейчас у меня на груди появится еще один рубец и…

И ничего. Видимо, мой хист был заточен аккурат на помощь чужанам, то есть, обычным людям. Либо на повторное «спасибо» не срабатывал.

Инга же вытащила небольшой пузатый кошелек, в который часто складывали мелочь и положила на стол.

– Не люблю быть должной. Здесь достаточно серебра, чтобы ты оценил мою щедрость. И еще кое-что. Отныне я тебе замиренница.

Она протянула крохотную ладошку. Я же почувствовал, как в кармане зашевелился портсигар. Да, да помню, не жать руки сразу, даже если хочется.

– Простите, а что такое замиренница?

– Тот, кто не желает тебе зла. Пока ты будешь ко мне с добром приходить, то же самое и увидишь.

Несмотря на явный протест Григория, я пожал руку. Произошло странное. Словно мой хист на мгновение смешался с Ингиным, а потом все вернулось в исходное состояние. Правда, добавилось еще что-то. Я будто ощутил, что в случае острой нужды могу найти рубежницу. Впрочем, как и она меня.

Инга благодушно кивнула, явно довольная разговором и будто бы собралась уйти. Даже на ноги поднялась. Правда, я собирался выжать из своего нового знакомства и обновленного статуса всю выгоду.

– Инга, вы можете мне помочь?

Вопрос явно заинтересовал рубежницу. Она села обратно, отпив налитый чай. Я к чашке даже не притронулся. Рубежница всем своим видом показала, что готова внимательно меня слушать.

– Мне нужно убить лешачиху.

– Зачем?

Я нехотя рассказал все: про отдых Тихомировых на природе, подменыша и доводы беса. Что интересно, Инга кивала, явно со всем соглашаясь.

– Нет, Матвей, помогать я тебе не буду.

– Но ведь мы вроде как миренцы.

– Замиренники, – кивнула Инга. – Все так. Ты не желаешь зла мне, я тебе. Но никто не говорил, что мы друзья и будем делать друг за друга грязную работу. Нечисть в своем праве. Чужане выбрались на землю лешачихи, и та отвела душу. Так, к сожалению, часто бывает.

– Но ведь ребенок…

– Каждый день кто-нибудь умирает, – равнодушно пожала плечами Инга. – Ты просто мало живешь, еще не привык к этому. Хочешь убить лешачиху – ты тоже в своем праве. Ты рубежник, она – нечисть. После можно сказать, что эти люди тебе близки, а она их обидела. Нечисть всегда либо служат нам, либо старается не путаться под ногами. Только учти тот факт, что ты еще слаб. И едва ли одолеешь ее в открытом противостоянии.

Теперь она поднялась, погладила меня по плечу, проходя мимо. Будто пыталась ободрить. Так воспитатели успокивают маленьких детей, которые увидели, как раздавили жуков на прогулке.

Правда, у выхода Инга остановилась. Она словно сама сомневалась в том, что хотела сказать. Однако в конечном итоге произнесла.

– И на будущее. Если не можешь одолеть противника в честном бою, попробуй подружиться с его врагами. С нечистью работает превосходно. Впрочем, и со всеми остальными тоже.

Она покинула заведение и вместе со звоном колокольчика ожило и кафе. Вышло из подсобки сразу два официанта – один забрал чашку у меня со стола, другой стал переставлять стулья. Следом ввалилась громкая группа туристов, а за ней еще несколько посетителей. На кухне что-то зашипело, ожил кофейный автомат.

Наверное, захоти я, смог бы вернуть с помощью хиста тишину в эту богадельню. Но сейчас меня интересовало другое. Даже не равнодушие Инги по отношению к чужанам. А подленькое молчание Григория, который и не заикнулся про недоброжелателей нечисти.

– Кто враги лешачихи? – спросил я, чувствуя, что начинаю закипать.

Портсигар в кармане стал не просто подрагивать. Он самым натуральным образом зашевелился, будто пытаясь сбежать.

– Кто⁈ Враги⁈ Лешачихи⁈

Я чеканил каждое слово. Придавливал его хистом. И у Григория просто не было выбора.

– Черти! Черти!