Текст книги "Арена"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шеф шумно выдохнул, влил в себя остатки коньяка, грохнул пустую кружку о стол так, что она, казалось, должна была брызнуть в стороны мелкими осколками хрусталя, и затем продолжил уже нормальным тоном:

– И вообще, у меня сегодня праздник, не портите мне его! На сегодня все свободны.

Александр пробормотал слова извинения и вышел из кабинета. Идя домой через сырую и гадкую московскую ночь, он ощущал неловкость оттого, что зацепил больное место шефа, обидел его в по-настоящему праздничный день. Штерн на поверку оказался совсем не таким холодным и равнодушным, каким обычно старался выглядеть, ему и в самом деле не было чуждо кое-что человеческое. Возле дома Саша решил в разговорах с шефом больше эту тему не поднимать и ребятам заказать.

Только почему-то у него осталось странное впечатление, что Штерн солгал…

ГЛАВА 3

Телефонный звонок прозвучал, как всегда, не вовремя. Саша совершенно не собирался просыпаться в восемь утра, поскольку после успешной Арены Штерн дал всем возможность денек отдохнуть, и этот день, вернее его первую половину, Александр собирался использовать с толком. В смысле полноценно выспаться. Леночка пробормотала что-то донельзя грубое и натянула одеяло на голову, из чего ее муж сделал совершенно правильный вывод – вставать придется ему.

В который уже раз напомнив себе не забывать выдергивать телефон из розетки, Саша со стоном поднялся и взял трубку. Оттуда послышался смутно знакомый жизнерадостный голос.

– Привет, Санек! Узнал?

Александр героически попытался идентифицировать обладателя голоса, не преуспел в этом, разумеется, и поэтому с готовностью и нарочитой радостью в голосе ответил:

– Конечно! Привет! Что-то тебя давно не было слышно…

На том конце провода раздался короткий смешок:

– Я так и думал, что не узнаешь. Угрюмов.

– Мишка! Сколько лет, сколько зим!

– О, вот теперь слышу – узнал. Сашка, я тебя разбудил?

– А как ты думаешь? – Вопрос получился слегка ядовитым, но Михаил, насколько Трошину помнилось, на такие вещи не обижался.

– Вообще-то в понедельник нормальные люди в восемь уже не спят.

– У меня выходной… – буркнул Саша, сгоняя остатки сна.

Леночка снова что-то промычала, на этот раз сказанное адресовалось непосредственно мужу. Муж слов не разобрал, но намек понял – и переместился вместе с трубкой на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ну, извини, – Раскаяния в голосе Михаила не было ни капли. – Саня, я по делу. Нужно встретиться.

– Когда? – зевнул Александр, прекрасно понимая, что спорить бесполезно: железный опер все равно не отвяжется. Особенно если это действительно по делу, а не ради того, чтобы поболтать со старым приятелем, которого не видел уже, почитай, лет шесть-семь.

Да… Они не виделись примерно с тех пор, как Саша ушел в «Арену». Стало быть, более шести лет. Почему так получилось, Саша и сам не знал. В жизни часто происходят подобные загадочные события – казалось бы, давние друзья, чуть не пуд соли вместе съели, и в гости друг к другу хаживали, и по работе общались более чем тесно… А потом вдруг как отрезало.

Мишка, покрутившись после окончания института на гражданке и осознав, что коммерсант из него не выйдет, направил свои стопы в милицию, где и окопался достаточно плотно. Окопался – в смысле был вечно усыпан ворохом бумаг и начисто лишен свободного времени. Иногда до Александра доходили новости о приятеле, и он все собирался нагрянуть в гости, пару раз даже делал попытки, но неудачно: Мишка был то в командировке, то на выезде… В общем, все так и заглохло. И вот теперь, спустя столько лет, снова объявился приятель, да не просто так, а по делу. Занятно.

– У тебя серьезно выходной? – осторожно спросил Михаил.

Вопрос звучал весьма деликатно – Мишка мог решить не мешать трошинскому отдыху. Хотя вряд ли – откуда чувство такта у опера, особенно если возникла какая-то проблема?

– Серьезно.

– Чудненько. Значит, давай через пару часов… В десять, стало быть, у меня.

– Это где?

– Дома, блин.

– И ты еще говоришь, что в понедельник люди должны быть на работе?

Мишка рассмеялся.

– Во-первых, я говорил, что в понедельник в восемь утра люди не спят. А во-вторых, опер всегда на работе, даже когда он дома. Будешь?

– Буду, жди.

– Жду.

В трубке запульсировали сигналы отбоя. Саша вздохнул и направился в ванную. Даже когда идти на работу было не нужно, бриться он себя заставлял все равно. Может быть, потому, что Леночка не любила колючую поросль на щеках своего супруга, и тот считался с ее желаниями.

– Ленусик… – шепотом позвал он.

– У? – послышалось из-под одеяла.

– Тебе в ближайшее время машина нужна?

– Не… – Интонации, отчетливо заметные даже в столь короткой фразе, ясно давали понять, что именно ей сейчас и в ближайшие пару часов нужно.

– Мне тут надо съездить кое-куда, к обеду буду, ладно?

– Угу. Хлеб купи.

– Куплю. Пусик, я тебя люблю. Отдыхай.

Саша быстро оделся, убедился, что в бумажнике достаточно денег, и выскользнул из квартиры, мягко прикрыв дверь. Конечно, потом, когда он вернется, Леночка все ему припомнит – но это будет потом.

Погода сегодня радовала. На небе не было ни облачка, предстоял хороший солнечный день. Как всегда, приход антициклона предвещал похолодание, а значит, на дорогах будет гололед – вчерашний мокрый снег еще аукнется, да разве это столь уж важно? Трошин задумчиво глянул на вывеску крохотного магазинчика, поселившегося в переделанной квартире первого этажа. В стене дома прорубили дверь и приделали снаружи лестницу. Магазин уверял, что работает двадцать четыре часа в сутки, однако, судя по ассортименту, мог бы не работать вообще. К Мишке стоило ехать с кофе: у него всегда такая бурда на столе, что просто диву даешься – как он сам ее пьет, страдалец? Да и к кофе следовало бы чего-нибудь прихватить.

Несмотря на солидный запас времени, он чуть не опоздал. Пару раз попал в пробку, а в Елисеевском, куда он сунулся за кофе, оказалось, несмотря на раннее время, удивительно много народу. Зато теперь он был полностью экипирован – увесистый пакет грозил лопнуть в любой момент.

Хрипло тренькнул дверной звонок.

– Открыто! – послышался из-за двери голос.

Александр аккуратно поставил пакет на пол, отметив про себя, что ковровая дорожка за последние шесть лет у Михаила не сменилась. Следовательно, за прошедшие годы спутница жизни, хотя бы и временная, здесь не появлялась– никакая уважающая себя женщина: терпеть этот «половичок» не стала бы.

– Куртку на вешалку, а сам сюда, – послышалось из-за двери.

– Холмс, а как вы догадались, что на мне куртка? – поинтересовался Саша, раздеваясь.

– Элементарно, Ватсон. Входя, вы слегка зацепили локтем дверной косяк, а характерный звук трущейся о дерево кожи трудно с чем-то спутать.

– Серьезно, что ли? – несколько озадаченно спросил Александр, протискиваясь в единственную комнату Мишкиной холостяцкой квартиры. Старый приятель, тщательно упакованный в вылинявший, вытянувшийся на коленках спортивный костюм, сидел у окна, улыбаясь до ушей.

– А если серьезно, я тебя в окно видел.

– Чем болеешь? – Саша принялся разгружать принесенные деликатесы. Кофе и печенье Мишка воспринял нормально, но, когда на стол бухнулась бутылка коньяка, фыркнул:

– Пить в такую рань такую…

– По крайней мере, это не дрянь, – в тон ему ответил Трошин. – И потом, не пить, а спрыснуть встречу. Так что с тобой стряслось?

– Ерунда, ногу растянул. – Мишка кивнул на вздувшееся левое колено – видать, его перемотали эластичным бинтом. – С работы шел, темно, вот и… Ладно, фигня – заживет. Слушай, у меня к тебе серьезный разговор, так что давай коньяк пока отложим, лады? Там, на кухне, чайник только что закипел, волоки его сюда.

Мишка, во всяком случае тогда, когда они еще активно общались, болел крайне редко, умудряясь даже сезонный грипп не цеплять. Может, именно поэтому каждую из редких своих болячек он воспринимал как нечто почти наверняка ведущее к летальному исходу, отдаваясь процессу болезни целиком и полностью. Ощутив какое-нибудь недомогание – как максимум раз в год, – он сразу же обкладывался таблетками, микстурами… И даже умудрялся сам себе ставить горчичники. Вот и сейчас, несмотря на легкое растяжение, он явно не собирался передвигаться без острой необходимости, тем более что сейчас было кому за ним поухаживать. Александр лишь улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям – да уж, хорошо, черт подери, что есть в этой жизни нечто со временем почти не меняющееся.

Переместив из кухни в комнату чашки, щербатую сахарницу и на удивление приличный чайник, Саша разлил кофе и опустился на жалобно скрипнувший, но все же выдержавший его вес стул.

– Ну так что, может, все-таки по пять капель? Михаил задумчиво посмотрел на бутылку, затем вздохнул:

– Ладно, давай. В конце концов, на работу мне сегодня не идти.

Ароматная жидкость потекла в крошечные хрустальные стопки – помнится, эти емкости были подарены Михаилу давным-давно. Теперь от первоначально шестиперсонного набора осталась лишь половина, зато уцелевшие стакашки сияли чистотой и были в любой момент готовы к работе. Столкнувшись, стаканчики приятно дзинькнули.

– Ну, за встречу.

– За нее.

Выпили, несколько мгновений помолчали.

– Еще?

– Позже. Как у тебя дела, Санек? Чем занимаешься?

По интонации, с которой был произнесен вопрос, Саша понял, что ответ Михаилу в определенной мере известен и ему хочется послушать Сашину версию. Что интересовало друга, Трошин пока не знал и раздумывать над этим не собирался. Раз уж он согласился на встречу, то будет справедливо, если право устанавливать правила он уступит приятелю.

– Да так, от охранников я ушел, сейчас в фирме одной тружусь, по компьютерам.

– Платят хорошо?

– Терпимо, – пожал плечами Саша. – Нам с Ленкой хватает.

– Ага…

Мишка замолчал, прихлебывая кофе. Александр его не торопил, понимая, что если приятель темнит, следовательно, к тому есть причины. Раз уж позвал, значит, сам все и скажет, когда созреет.

– Ладно, – наконец собрался с силами Михаил. – Есть у меня к тебе пара вопросов, Сашка. Только ты не обижайся, ладно?

– На что?

– Ну… вопросы такие. Ментовская моя сущность прет наружу, и ничего с этим не сделаешь. Фирма эта твоя – «Арена»?

– Раз знаешь, чего спрашиваешь?

– И директором у вас…?

– Мишка, перестань ходить вокруг да около. Что я, тебя не знаю? Или ты к разговору подготовился, или какой ты на хрен опер?

– Сашка, ты мне можешь сказать по-честному, без протокола, чем ваша «Арена» на самом деле занимается? Только не надо лепить горбатого про торговлю компьютерами. Я проверил: поставки более или менее крупные в ваш адрес не поступали, причем не только из Германии… Вообще ниоткуда.

– Откуда такие сведения?

– Из компетентных источников. Саш, я не буду врать – за вами ничего нет, это факт. И все же есть пара моментов… Намедни к вам приходили два гражданина – Геннадий Зайкин и Сергей Носов. Личности, в определенных кругах достаточно известные. Ты об этом визите знаешь?

– У нас бывает много клиентов…

– Саша, у вас не бывает клиентов. По крайней мере, в последние дни.

– Ты что, Мишка, слежку за мой пустил? – В голосе Александра послышались недобрые нотки.

Наверное, проходи эта беседа не на квартире Угрюмова, а в кабинете райотдела, да еще окажись на месте следователя кто-нибудь другой, незнакомый, – Саша уже взорвался бы. И наговорил бы следователю много такого, о чем впоследствии, возможно, сожалел бы. Но злиться на Мишку как-то не получалось. Поэтому Трошин быстро взял себя в руки и постарался успокоиться.

– Во-первых, не слежку, а наружное наблюдение, – мрачно поправил Михаил. – А во-вторых, никто вас не пасет. Сейчас, по крайней мере. По моей просьбе одно наше частное детективное агентство пару дней посмотрело за этой вашей «Ареной». Без санкции и без документов. Просто так, на личных контактах.

– Ну ладно, – поморщился Трошин. – Приходили двое каких-то хмырей явно криминальной наружности. Фамилий не называли. Один Сергей Петрович, второй вообще не представился.

– О чем шла речь?

– Миша, имей совесть. Это коммерческая тайна.

– Тогда я тебе скажу о чем. Эта парочка к вам обратилась не за компьютером. Они пришли стричь бабки, типа – за «крышу». Оба – люди Генки Чурикова, в народе более известного как «Кривой-». Ваш район он держит, может, и не плотно – на это ему силенок не хватает, – но часть территории, безусловно, контролирует. Основное направление деятельности – рэкет. С несговорчивыми его бойцы разбираются разнообразно. Это раз. Второе. Недавно четверо чуриковских бойцов ехали на стрелку. Базар предстоял серьезный, их там ждали собровцы из РУБОПа. Но на стрелку бойцы не прибыли, а вернулись к своему пахану и заявили, что им-де набили морды. Ты об этом… инциденте не слышал?

– Помилуй, откуда? Я вообще понятия не имел, что эти двое…

– Саша, не валяй дурака.

– Ну хорошо, они действительно пришли к нам стричь бабки. И Штерн заплатил. Ты пойми правильно: я в нашей фирме погоды не делаю. Всем заправляет шеф, а у него свои взгляды на бизнес. Он счел нужным платить – в конце концов, его дело.

– А по второму факту?

– А что я могу сказать?

Михаил отвернулся и посмотрел в окно:

– Интересное описание дали эти битые козлы. Мордовал их какой-то мужик метра под два ростом, в короткой черной кожаной кутке. Мордовал в одиночку и с удовольствием. Тебе это описание никого не напоминает?

– Мишка, в Москве тысячи высоких мужиков, из них четверть в черных кожаных куртках.

Михаил снова перенес взгляд на Александра, и от этого пристального рассматривания по спине Трошина почему-то поползли мурашки.

– Ты детективы по телику часто смотришь?

– Вообще не смотрю, а что?

– Зря. Если бы смотрел, знал бы, что твоя последняя фраза – типичный ответ главного преступника на вопрос следователя. Обычно после такого ответа на стол выкладываются веские доказательства, но их всегда почему-то не хватает. Потом преступника отпускают под подписку о невыезде, он совершает еще одно преступление, где его и берут с поличным. Что поделаешь – закон жанра. Если бы бандит кололся на первом же допросе, все детективы получались бы короткометражными.

– Ты мне дело шьешь, начальник? – улыбнулся Александр, однако улыбка вышла натянутой, и Угрюмов это, безусловно, заметил.

– Давай еще вмажем, – вместо ответа предложил Михаил, разливая коньяк по стопарям. – Ну, будь.

– Будь.

Михаил опрокинул стопку, кинул в рот дольку лимона и благодушно улыбнулся:

– Я тебя ни в чем не подозреваю, Сашка. Давай я просто порассуждаю вслух, а выводы ты будешь делать сам. Итак, имеется фирма. Маленькая такая фирмочка в непрестижном районе Москвы, в непрестижном здании. Хозяин же у фирмы самый что ни на есть престижный – гражданин Германии, что у нас, в России, всегда имело вес. Однако этот гражданин Германии поразительно халатно относится к бизнесу. Фирма не проводит презентаций, не размещает рекламу в газетах и журналах, не обклеивает ею вагоны метро и даже не марает заборы и столбы. Далее… Фирма действительно имеет ряд товаров, предлагаемых покупателям, однако ценовая политика…

– Ну, ты умных слов набрался.

– А то – двадцать первый век на дворе! Значит так, ценовая политика фирмы такова, что ни один здравомыслящий человек, да, впрочем, и ни один хоть сколько-нибудь соображающий лох, на такие цены не клюнет. Высокие, прямо скажем, цены и за дерьмовое, признаться, железо. Более того, материалы, как я уже говорил, вполне компетентных органов свидетельствуют, что крупных партий товара в указанную фирму через границу не поступало. Под крупными понимаются партии размером более пары чемоданов. Отсюда можно сделать вывод очевидный и однозначный – доходов у фирмы нет. По крайней мере, от компьютерного барахла. Идем дальше. Фирма позволяет себе содержать штат из одиннадцати сотрудников, окромя, собственно, шефа. Причем большая часть из этих одиннадцати – люди весьма и весьма примечательные и, что характерно, все «бывшие». Бывший физик-ядерщик. Бывший инструктор по рукопашному бою. Бывший мастер спорта международного класса по дзюдо. Бывшая профессиональная переводчица, семь языков. Бывший мастер спорта по биатлону. Ладно, продолжать не стану. Из всей этой когорты явно выделяется лишь одна девушка, у которой нет ничего в прошлом… А в настоящем – лишь отменная длина ног, что сейчас весьма популярно. В общем, коллектив подобрался сильный, ничего не скажешь. На людей такого уровня в Москве всегда есть спрос, и платят им немало – следовательно, возможны два варианта. Либо им и в рассматриваемой нами фирме платят немало, либо платят мало, но работают они, так сказать, «за идею».

– За идею сейчас только такие, как ты, работают, – несколько грубовато буркнул Александр, с опозданием понимая, что эта фраза и его самого характеризует не лучшим образом, и Михаила может обидеть. Тот, впрочем, лишь согласно кивнул.

– Именно. Поэтому второй вариант мы отметаем как неправдоподобный. Что у нас остается? Остается фирма, которая, не имея доходов, а то и неся убытки по основной деятельности, весьма хорошо платит своим сотрудникам – очень длинноногим, очень умным и очень мускулистым. При этом также платит за «крышу» местному авторитету. Возникает вопрос – откуда бабки?

Вопрос повис в воздухе. Александр пожал плечами, не зная, что ответить. Вообще, этот разговор все же следует передать Штерну. Мишка, безусловно, прав. Если рассматривать деятельность «Арены» именно под таким углом, то подозрения она вызывает немалые. Следует принять какие-то меры, может быть, действительно набрать еще пяток людей и изобразить кипучую деятельность на ниве компьютеризации страны. Пусть эти мальчики-девочки пошумят – пара рекламных кампаний, десяток-другой компьютеров, проданных по бросовым ценам школам, в общем, пусть лучше об «Арене» думают, что там утаивается часть доходов – а где они не утаиваются? – но это, по крайней мере, будет всем понятно и не вызовет особых подозрений.

– Михаил, ты же меня знаешь. Я против закона не ездун.

– Саня, я тебя хорошо знал. – Мишка сделал ударение на последнем слове, и в его голосе Александр все же уловил обиду за разрыв их приятельских отношений. – Знал таким, каким ты был шесть лет назад. Тот Трошин действительно не пошел бы ни на какое темное дело. Но время прошло. Сейчас уже другой век, другая страна, другие ценности. Все изменилось. Хочешь сказать, что ты остался прежним?

– Не знаю, – серьезно ответил Саша. – Не знаю. Наверное, все же изменился, только не в том, о чем ты говоришь.

Он сделал паузу, понимая, что сказать другу правду все равно не может. Конечно, было бы здорово пригласить Михаила к ним в «Арену», сделать его постоянным сотрудником… Но такие вещи, во-первых, решает все-таки Штерн, и, во-вторых, сейчас штат полностью укомплектован. Если, конечно, шеф не примет его точку зрения и не согласится на некоторую легализацию положения фирмы в обществе ей подобных.

– Я еще не знаю, чем на самом деле занимается ваша фирма, – продолжал тем временем Михаил, стараясь смотреть прямо в глаза Трошину и пытаясь, видимо, углядеть в выражении его лица ответы на свои вопросы. – Но я выясню, рано или поздно. Поверь, Сашка, я очень не хотел бы узнать, что ты влез в какое-то дерьмо. А пока все говорит именно об этом.

– Мишка, я… Я не могу сказать тебе, чем занимается фирма помимо компьютеров. – Саша говорил осторожно, понимая, что эта осторожность и аккуратность не укроются от внимания опера, однако другого выхода не было. – Не имею права. Ты можешь думать, что хочешь, но… Лучше просто прими на веру – в нашей работе нет ничего, подчеркиваю, ничего незаконного. Знаешь поговорку – трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет. Мишка, в этой комнате нет кошки. Никогда не было и не будет.

– Ну и славно, – внезапно осклабился Мишка и потянулся к бутылке. – Классный у тебя коньячок, Санька, давай еще по маленькой. И прости, что я тебя с утра нагружаю– служба… А, плевать на нее. В конце концов, могу я поболеть? Твое здоровье.

– Аналогично…

Они сидели еще часа два. Александр так и не смог понять, оказала ли на приятеля его тирада хоть какое-нибудь воздействие или Мишка все же решил прекратить допрос, уразумев, что толком ничего не добьется, и теперь будет принимать иные меры – как это у них называется? – оперативного характера. Помешать ему Александр не мог – разве что переговорить со Штерном и переманить Михаила в «Арену». С другой стороны, если не уделять больше внимания внешней стороне деятельности фирмы, то скоро в ее штат надо будет таким же образом переманивать следующего мента, а за ним третьего, четвертого и т.п. Это тоже никуда не годилось.

Бутылку коньяка они незаметно прикончили – под воспоминания о давно ушедших днях янтарная жидкость шла очень хорошо. И расстались вновь друзьями, с крепкими – не как дань обычаю, а по-настоящему крепкими – рукопожатиями, просьбами забегать и планами летом махнуть куда-нибудь на рыбалку деньков на пять, если, конечно, Мишке дадут отпуск, о чем тот втайне мечтал.

И уже спускаясь по лестнице, Александр вдруг понял, что спокойной жизни пришел конец. Вряд ли Мишка оставит это дело, но, даже если и забудет разговор, все равно наступил какой-то переломный момент, пройден какой-то очень важный этап, горка, и теперь все покатится вниз, под откос. Сначала медленно, почти незаметно, а потом все больше и больше набирая скорость, пока спуск не сделается опасным, пока каждое неверное действие не станет грозить серьезными последствиями. И он был почему-то совершенно уверен, что спуск этот начался именно сегодня, именно сейчас.

А Михаил все так же сидел на шатком стуле у окна, перед ним лежала свежая газета, так и оставшаяся нераскрытой.

– Черная кошка в темной комнате… особенно когда ее там нет, – тихо сказал он вслух, обращаясь к крошечной фигурке, что внизу садилась в машину. – Проблема в том, друг мой Санька, что ты и сам не знаешь, есть ли в вашей темной комнате эта кошка. А она вполне может там быть… Тебе просто очень трудно ее найти.

Уже в который раз Александра посетила мысль, что Штерн говорит ему далеко не все. Он копался в компьютере, пытаясь разыскать среди файлов пресловутый Кодекс Арены, цитатами из которого его время от времени потчевал начальник, Но полного текста в руки никогда не давал. Если, конечно, этот текст существовал – на русском, понятно, языке. Основные положения Кодекса – те, что имеют непосредственное отношение к проведению Споров, – Саша знал. Но он подозревал, что его знание – лишь верхушка айсберга. Кто его знает, что скрывается в недрах документа, о котором Штерн всегда говорил с таким уважением?

Наконец, утратив последние надежды, он оттолкнул клавиатуру. Безнадежно. Нужной информации не было – довольно странное обстоятельство, компьютеры «Арены» содержали огромное количество файлов, за которые примерно половина ученых Земли продали бы душу дьяволу. А Кодекса не было… Или его никто не счел нужным перевести, или Штерн считает, что его Команде знать документ не следует.

Отпуск, который капитан планировал, пришлось отодвинуть. Леночка будет недовольна, хотя Саша ей ничего конкретного и не обещал. Просто это воздушное создание, несмотря на вполне зрелые годы, понятие «скоро» обычно понимала как «завтра». И уже вовсю приступила к комплектованию чемодана – по крайней мере, вернувшись со встречи с Михаилом, дома он ее не застал. Ленка умчалась в поход по магазинам в поисках какого-то совершенно уникального купальника, который должен был в перспективе свести с ума всех немцев, шведов, итальянцев и прочих лиц мужского пола, коих предполагалось встретить на заграничном пляже. Собственно, можно в качестве средства успокоения сказать Ленке, что она имеет лишнюю неделю-другую на подготовку.

Вопреки обыкновению, в ближайшее время ожидалась еще одна Арена – куда более серьезная, многоэтапная. В этот раз предметом Спора стал пояс астероидов одной из малоизученных систем – точнее, эксклюзивные права на его разработку. Неожиданно оказалось много претендентов – причину Штерн объяснил достаточно невнятно, явно не желая вдаваться в подробности. Александр только понял, что дело тут отнюдь не в добыче ресурсов: пояс содержал – или мог содержать – что-то очень ценное для многих рас. Хотя, в общем-то, Саше это было интересно не более чем в познавательном плане.

В данный момент его более волновало другое. Мишка ведь не успокоится – если уж железный опер во что-то вгрызся, то, как бульдог, не отпустит. В то же время Штерн в последнее время вел себя как-то странно. Был рассеян, говорил иногда невпопад, да и вообще, казалось, избегал контактов с подчиненными и предпочитал уединяться у себя в кабинете с очередной кружкой коньяка. Если бы речь шла о нормальном человеке, Саша решил бы, что шеф ушел в запой. Когда он попытался обрисовать Штерну проблему с конспирацией, тот лишь махнул рукой, сохраняя на лице выражение полного безразличия.

– Пусть вас это волнует меньше всего, Александр Игоревич. Все необходимые меры приняты, и о последствиях нездорового интереса вашего приятеля беспокоиться не стоит.

Трошин пожал плечами:

– Мне кажется, это достаточно серьезный вопрос.

– Ваше дело, Александр Игоревич, побеждать в Спорах. А мое – обеспечивать должную организацию процесса. – В голосе Штерна послышались крайне редкие нотки раздражения. – В том числе и меры безопасности.

А потом поступила информация об очередной Арене, и с нею открылась еще одна страничка того самого Кодекса, после чего, собственно, Саша и приступил к совершенно безрезультатным поискам. Почему-то долгое время Саша полагал, что каждая раса, представленная в Ассамблее, имеет одну, и только одну, Команду для представления своих интересов на Арене. Оказалось, что Команд могло быть и несколько, более того, при необходимости разрешалось прибегать к услугам наемников. Видимо, Штерн как раз подобные услуги и предоставлял.

– Помимо прочего, вполне может возникнуть ситуация, когда те же игги будут сражаться против своих соплеменников, защищая интересы Спорящих сторон. Правда, Жюри это не приветствует, да и сами претенденты понимают, что столкновение лицом к лицу представителей одной расы может оказаться не лучшей идеей.

Генрих Генрихович проводил инструктаж перед предстоящей Ареной, но мысли его витали где-то далеко. Пару раз он замолкал, и только вежливое покашливание Александра вновь возвращало его на грешную Землю.

– Я хочу обратить ваше внимание, что перечень рас – участниц Спора еще ни о чем не говорит. Если какая-то из сторон расценит вас как слишком серьезных противников, она прибегнет к услугам наемников. И это может быть кто угодно, окончательные сведения вы получите лишь накануне Арены. Времени на подготовку у вас достаточно.

Саша решил, что сейчас не самый лучший момент поднимать тему Кодекса – тем более шеф все равно с трудом сосредоточивается на происходящем и явно хочет завершить планерку побыстрей. Наконец Штерн коротко кивнул и вышел.

– Так, на этом все. Прошу по рабочим местам.

Полковник Бурый мрачно оглядел подчиненных, которые торопливо покидали его кабинет. Когда начальник райотдела был не в духе, никто не хотел лишний раз попадаться ему на глаза. А если уж не получалось (сбежать с планерки было, в принципе, возможно, но «побег» мог аукнуться такими последствиями, что на подобный шаг шли только в самом крайнем случае), то следовало постараться исчезнуть с начальственных глаз при малейшем намеке на разрешение. Не известно, за какие провинности полковника перевели именно сюда – в приказе значилось «на усиление». Особой радости у народа «усилитель» не вызвал. Бурый, еще работая в главке, был известен как мужик крутой, не всегда справедливый и часто злопамятный. На новом месте он довольно быстро подтвердил свою репутацию, превратив, в частности, ежедневные совещания в банальную раздачу «втыков». Доставалось многим: полковник от назначения тоже не пришел в восторг и с готовностью срывал плохое настроение, которым страдал частенько, на подчиненных.

– А тебя, Угрюмов, я попрошу остаться.

Несмотря на подавленное настроение, большая часть тех, кто еще находился в кабинете, облегченно заулыбались. И потому, что фраза, словно намеренно, была здорово похожа на сакраментальное «А вас, Штирлиц…», и еще потому, что Бурый явно нашел на сегодня козла отпущения, следовательно, остальные могут вздохнуть чуть свободнее.

Михаил, все еще прихрамывая, вернулся на свой стул. Он вообще-то ждал чего-то подобного – ну с чего бы, спрашивается, начальнику райотдела потребовать присутствия на планерке какого-то там рядового старлея из отдела уголовного розыска? Как будто для этих целей нет кого рангом повыше. Так что на протяжении всего совещания Угрюмов сидел как на иголках, лихорадочно пытаясь вспомнить, где именно проштрафился. Подходящих к случаю моментов набралось достаточно, вопрос был лишь в том, о каких из них известно Бурому. Но совещание шло гладко, моральные зуботычины, перемешанные с матом – Бурый на язык был несдержан, искренне считая, что слова с должной «смазкой» до людей доходят лучше, – следовали своим чередом, а о Мишкином присутствии никто не вспоминал. Ему даже показалось, что произошла ошибка и скоро он снова вернется к нормальной работе. Ожидания не оправдались – Бурый о нем не забыл.

Наконец дверь кабинета закрылась, и они остались вдвоем. Бурый выпростал свое грузное – истинно медвежье – тело из кожаного кресла и вперил взгляд в подчиненного, нависнув над ним, как гора.

– Ты что же, мать твою, делаешь?

– Простите, Семен Петрович?

– Ты мне дуру тут не изображай, мать твою… У тебя что, работы нет?

– Работы выше головы. – Михаил пытался говорить спокойно. – Восемь дел в производстве.

– Так иди, сучий потрох, и работай, – взревел Бурый. – Делом занимайся, понял? Делом, которое тебе поручено.

В частного детектива поиграть вздумал, сосунок? Я те поиграю…

До Михаила стала доходить причина бешенства шефа. Интересно только, кто проболтался? Вполне возможно, что и Сашка… Если «Арена» и в самом деле куда серьезнее, чем кажется, то у нее могут быть сильные покровители, в том числе и в самых высоких кругах… Хотя, возможно, и не Сашка. Михаил и сам порядком наследил, упорно пытаясь выяснить все, что возможно, о подозрительной фирме, – и с аналитиками беседовал, и в ОБЭП зачастил, и даже подключил к делу пару своих знакомых из небезызвестного комитета глубинного бурения. Рано или поздно его активность все равно должна была выплыть наружу. Конечно, он понимал, что нарывается на неприятности – Бурый сразу дал всем понять, что никакого самоуправства не терпит, за исключением собственного. И любую попытку подчиненного проявить инициативу воспринимает как личное оскорбление – с соответствующей реакцией, естественно.