Текст книги "Краткая история философии: Нескучная книга"

Автор книги: Дмитрий Гусев

Жанр:

Философия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Назад к карточке книги

6.3. Пять доказательств существования Бога

Схоластика, которая пыталась примирить веру и разум, оставила нам несколько доказательств существования Бога. Возможно, что некоторые из них были созданы еще в античности, и средневековая мысль опиралась поэтому на предыдущую философию, однако окончательно сформулированы и разработаны они были именно в схоластике.

Онтологический (от греч. ontos – сущее, logos – учение, онтология – учение о бытии) аргумент представляет такое рассуждение. Бог – по определению (т. е. это вытекает из самого понятия «Бог») – абсолютное совершенство. Ведь если бы Бог не был абсолютным совершенством, то он автоматически не мог бы быть Богом. Далее зададимся таким вопросом: не существовать, не быть, не являться, отсутствовать – это все признаки совершенства или несовершенства? Конечно же, это признаки несовершенства. Или, говоря иначе, абсолютное совершенство включает в себя много признаков, среди которых находится и признак наличия, существования, бытия, ведь если бы этого признака не было, то тогда абсолютное совершенство не могло бы быть самим собой. Итак, Бог – это абсолютное совершенство, а не существовать, не быть – это признак несовершенства, следовательно, Бог не может не существовать.

Психологический аргумент следующий. Мы мыслим Бога, значит, он существует, ибо нельзя мыслить то, чего нет, никогда не было и не может быть вовсе. Ведь все, что есть в нашем сознании (мысли, понятия, образы), попало туда из внешнего мира, который мы видим, слышим, осязаем и по поводу которого имеем в своем уме какие-то представления. Если бы у некоего человека, допустим, не работал бы ни один орган чувств, то есть его ничто не связывало бы с окружающим миром, не было бы ни одного канала, по которому он мог бы получать информацию о том, что вне его что-то существует, тогда его сознание было бы абсолютно темным и пустым: ни одной мысли и ни малейшего представления не могло бы появиться в нем. Мы потому что-либо думаем, представляем или воображаем, что каждодневно, будучи живыми существами, воспринимаем все окружающее нас. Наше сознание поэтому является как бы отражением всего, что существует и происходит во внешнем мире. Стало быть, в нашем уме должно быть все, что существует вне нас, и если мы что-либо мыслим или представляем, то оно существует не только в нашем сознании, но и в действительности, а значит, невозможно мыслить то, чего никогда вообще в принципе не существует и не может существовать.

Можно возразить: а как же всякие фантазии, мечты, нереальные вымыслы и все прочее? Например, можем же мы представить себе Змея Горыныча, однако не значит же это, что он действительно существует. Но откуда в человеческом уме взялся образ этого существа? Неужели он возник абсолютно из ничего, на пустом месте? Люди видели сверкающие в небе молнии, слышали раскаты грома, их ужасали лесные пожары, и они оборонялись от хищных животных – лающих, воющих, со страшными клыками и горящими глазами, и, возможно, все это соединилось в их сознании, породив образ Змея Горыныча. Пусть он и не существует точно таким, каким люди себе его представляют, но мы видим, что этому образу в человеческом сознании все же нечто соответствует в окружающем мире, а стало быть, это представление появилось не на абсолютно пустом месте. Этот пример, возможно, грубый, но он – всего лишь иллюстрация для утверждения о том, что нельзя представлять или мыслить то, чего абсолютно нигде, никак и никогда нет. Мы мыслим Бога, в нашем уме слишком устойчиво и стабильно понятие о нем, значит, вне нас что-то реально существующее этому представлению соответствует, и пусть оно существует не совсем так, как мы его себе представляем, главное, что оно не может не существовать вовсе. Достаточно обратить внимание на то, что все, без сомнения, народы, жившие в разные времена и в разных местах, совершенно не сговариваясь друг с другом, необыкновенно настойчиво и упорно говорили о существе бесконечном, всемогущем и абсолютно добром. Неужели же эти рассуждения возникли на пустом месте?

Космологический аргумент: у каждой вещи есть своя причина, по которой она и появилась на свет, ведь в противном случае придется предположить, что нечто возникает из ничего. Но и у самой этой причины тоже есть своя какая-то причина. Двигаясь по огромной цепочке причин в прошлое, мы доходим до первопричины, которой ничто не предшествовало и которая ниоткуда не взялась, потому что существовала вечно. Мы видели, как много в античности говорили о первоначале – той основе мироздания, которая неизменна и единственным своим неотъемлемым свойством имеет вечное существование, в силу чего и может быть названа истинным Бытием. Вообще из самого факта наличия мира вытекает обязательное присутствие чего-то вечно существующего, так как его отсутствие непременно означало бы невозможность самого мироздания. В Средние века эту первопричину стали рассматривать как потустороннего Бога, который и есть основа, источник и начало всего существующего. Аргумент называется космологическим, потому что рассуждает о происхождении мира (мир – это космос). Если у всего на свете есть причина, то и у космоса (мира) в целом тоже есть своя некая причина, которая, несомненно, первична по отношению к нему и более совершенна, чем он. Но что может быть больше и совершеннее, чем все бескрайнее мироздание? Только Бог.

Телеологический (от греч. teleos – цель) аргумент предлагает нам посмотреть вокруг себя и отчетливо увидеть, что окружающий мир упорядочен и гармоничен, устроен необычайно правильно, грамотно, разумно или целесообразно. Все в нем происходит ритмично, в строгой последовательности, будто запрограммировано: день сменяется ночью, а ночь – днем и так далее. Планеты, звезды и целые галактики движутся на небесной сфере необыкновенно упорядоченно, с точностью часового механизма. Медленно и верно идут они по одним и тем же траекториям и орбитам, неизменными путями возвращаются в исходные точки и продолжают свой ход, так что мы можем совершенно точно рассчитать положение любого небесного тела в какой угодно момент времени.

Нет, наверное, человека, который стал бы утверждать, что наш мир представляет собой не порядок, а хаос. А если кто и настаивает на последнем, то, наверное, оттого, что невнимательно смотрит на окружающее, не может, а скорее не хочет увидеть вечную стабильность и гармонию происходящего. Все вокруг будто бы подогнано с тонким и безупречным расчетом, так что мироздание представляет совершеннейший механизм, действующий вечно и безотказно.

Если мы бросаем в весеннюю землю маленькое семечко, то оно неизменно пускает в нее свои корешки, чтобы пить влагу и впитывать в себя силу земли, а листьями тянется к солнцу, поглощая его неиссякаемую энергию и дыша теплым летним воздухом, чтобы крепнуть и расти, а на исходе лета уронить сотни тысяч таких же семян, одним из которых оно было раньше, несущих в себе миллионы грядущих жизней. Если бы мир был хаосом, мы не могли бы питать твердой уверенности в том, что завтра солнце взойдет на востоке, что весеннее тепло через пару месяцев растопит снег и можно будет возделывать поля, собрав с них осенью урожай. Если бы отсутствовала стабильность во всем происходящем, жизнь была бы невозможна вовсе. Попробуйте сказать, что наше существование не отличается неизменной упорядоченностью, что любая человеческая жизнь не протекает по одному и тому же сценарию и по единым для всех законам.

Каждый из нас рождается, растет, взрослеет, стареет и умирает. Кто из людей не испытывал радость удач и горечь поражений? Кто смог избежать в своей жизни надежд и отчаяний, благородных порывов и грешных мыслей? Кто не стремился к счастью и никогда не ведал любви? Найдите хотя бы одну девочку на всем белом свете, которая, превратившись в девушку, не влюбилась бы в какого-нибудь юношу и не жаждала бы ответного чувства, чтобы, соединившись с ним, подарить жизнь новым поколениям девочек и мальчиков, которые позже в точности повторят путь своих предшественников.

При взгляде на мировой порядок невольно возникает вопрос: могла ли неразумная, а тем более неживая материя сама по себе так правильно и разумно устроиться? Не могла! Значит, необходимо предположить наличие некоего разума, подобного нашему, только гораздо более совершенного и предельно могущественного, который и упорядочил все мироздание, приведя его к состоянию беспредельной красоты и гармонии. Этот разум и есть Бог. Здесь можно провести следующую аналогию. Допустим, мы бросаем на поверхность стола горсть цветных мозаичных стеклышек. Сложатся ли они хоть когда-нибудь в какую-либо разумную комбинацию: орнамент, например, или рисунок? Никогда. Они всегда будут рассыпаться хаотически. Но если мы встанем перед беспорядочно разбросанным набором и по какому-то образу своего сознания расположим эти стеклышки в некоем порядке, то в зависимости от нашего желания получится и рисунок, и узор, и орнамент. Неужели же материя, будучи просто заброшенной в пустоту будущего мироздания, смогла сама организоваться в стройный и восхитительный порядок? Видимо, какой-то разум и воплотил в ней свой великий замысел, создав необъятную мировую комбинацию, поражающую нас своей абсолютной завершенностью и бескрайним совершенством.

Волюнтаристический (от лат. voluntas – воля, в смысле – возможность, способность, сила, могущество) аргумент исходит из того, что все существующее расположено в иерархическом порядке, то есть находится на разных ступенях или уровнях своих способностей, возможностей, сил. Первый и самый низкий уровень – это неживые тела, которые существуют, но не наделены жизнью, и поэтому они не активны, а пассивны (т. е. никаких собственных активных возможностей у них нет). Второй уровень – это живая природа, которая наделена жизнью, но не наделена разумом, и поэтому у нее возможностей и способностей к самостоятельной активности больше, чем у неживой природы, но меньше, чем у разумного существа – человека. Таким образом, третий уровень – это человек, который наделен разумом, но не наделен абсолютной волей, то есть может гораздо больше, чем неживая и живая природа, но не может всего, не является всемогущим. Следовательно, для завершения мировой иерархии совершенно необходимо предположить наличие (реальное существование) последнего, четвертого уровня или ступени. Это будет Бог, который обладает не только разумом, но и абсолютной волей, то есть является всемогущим.

Конечно же, эти пять аргументов-доказательств не столь безупречны, как математические, но тем не менее соответствуют всем требованиям логики и по-своему достаточно убедительны.

Проверь себя

1. Что представляет собой онтологический аргумент?

2. Как звучит космологический аргумент?

3. Изложите телеологический аргумент.

4. Какой из аргументов представляется вам наиболее убедительным?

6.4. Идеи и вещи (спор об универсалиях)

Универсалии (от лат. universalis) – общие понятия, то есть наиболее широкие, обобщающие большой класс предметов слова. Так, например, универсалиями являются понятия «человек», «животное», «растение», «небесное тело» и многие другие. В средневековой философии обсуждался вопрос о том, существуют ли эти общие понятия реально, сами по себе, так же как и вещи, или же они – всего лишь названия и поэтому существуют только в качестве слов, и не во внешнем мире, а в нашем уме. Мы, скорее всего, придерживаемся той точки зрения, что реально существуют конкретные предметы, а общие понятия – это только их обозначения и находятся в нашем сознании. Так, например, мы говорим, что нет дерева вообще, то есть такого предмета, в котором были бы собраны все возможные на земле деревья. Как нет и животного вообще, и человека вообще, а есть только конкретные, индивидуальные, единичные животные и люди, а общие понятия – это названия для больших групп сходных предметов. Так считаем мы. Но ведь можно посмотреть на эту проблему совершенно иначе, что и сделал, как мы уже видели, античный философ Платон, полагавший, что идея, или общее понятие, или универсалия, существует реально, но в невидимом и высшем мире, а видимые нами конкретные вещи – всего лишь ее порождения. Средневековые философы, разделявшие точку зрения Платона, стали называться реалистами, так как считали универсалии реально существующими объектами, а их позиция получила название реализм. Противоположная точка зрения стала называться номинализмом (от лат. nomina – названия, имена), так как ее представители полагали, что универсалии – это только имена и существуют не сами по себе, но лишь в человеческом сознании в качестве понятий или терминов, а реально же существуют, считали они, единичные, конкретные, чувственно воспринимаемые нами предметы. Таким образом, средневековый реализм не имеет ничего общего с современным значением этого слова. Философией Средневековья был реализм, номиналистические же взгляды появились и стали распространенными в эпоху упадка Средних веков, в рассветных сумерках Возрождения.

Реализм и номинализм имели свои разновидности. Так, реализм был крайним и умеренным. Крайний реализм утверждал, что универсалии существуют до вещей, в высшем и недоступном нашему восприятию мире, а все вещи – это производные от них сущности; любой видимый нами предмет обусловлен невидимой и вечной идеей (универсалией), его порождающей. Как видим, крайний реализм восходит к платоновскому учению. Умеренная форма реализма говорила, что универсалии существуют в самих вещах в качестве их неизменных оснований. Мир идей (универсалий) и мир вещей едины и образуют всю окружающую нас действительность. В любом предмете присутствует какая-либо идеальная сущность – универсалия, которая и делает его из бесформенной материи нормальной вещью. Умеренный реализм поэтому восходит к теории Аристотеля.

Номинализм также был крайним и умеренным. Согласно умеренному номинализму, универсалии существуют в нашем сознании после вещей в виде обобщенных названий этих вещей – понятий. Хотя последние и не существуют объективно и являются только терминами и словами, они имеют немаловажное значение: ведь с помощью понятий мы разбиваем действительность на различные сферы и области, упорядочиваем ее, в силу чего нам легче в ней ориентироваться и ее познавать. Умеренный номинализм называется также концептуализмом (от лат. conceptus – мысль, представление). Крайний же номинализм считал общие понятия совершенно бессмысленными: если они не существуют реально, то незачем о них вообще говорить. Например, существует конкретное дерево – мы его видим и осязаем и вполне можем рассуждать о нем и познавать этот предмет, как и любой другой, который действительно существует. Но что такое дерево вообще? Это слово или пустой звук, за которым не стоит никакой реальности, никчемное название, полностью лишенное смысла. Невозможно какую-либо вещь обозначить более общим названием, подвести ее под некое более широкое понятие, потому что она – ровно столько, сколько в ней есть, – единичный конкретный предмет и ничего общего в себе не содержит. Поэтому универсалии, говорили крайние номиналисты, – это всего лишь сотрясения воздуха, и их существование никому не нужно, почему и следует от них вообще отказаться, а для рассмотрения принимать только конкретные, индивидуальные, реально существующие предметы.

Проверь себя

1. Что такое универсалии?

2. В чем заключалась сущность спора об универсалиях?

3. Что такое реализм и номинализм?

4. Какие разновидности реализма и номинализма существовали в средневековой философии?

Глава 7. Расцвет и упадок схоластики

Философия Средних веков, как мы уже знаем, называется схоластикой и представляет собой попытку синтеза (объединения) религиозной веры и философского знания. Она прошла в своем развитии периоды становления (зарождения), расцвета и упадка. Каждый из этих этапов отмечен деятельностью выдающихся средневековых мыслителей.

7.1. Разделение природы (Иоанн Эриугена)

Одним из наиболее известных представителей ранней схоластики был ирландский философ Иоанн Скот Эриугена, написавший сочинение «О разделении природы», в котором изложено религиозно-философское воззрение на все существующее.

Мироздание, по его мнению, делится на четыре большие части, или раздела, или «природы». Понятно, что смысл термина «природа» в данном случае совсем не тот, какой мы обычно в него вкладываем. «Природа» Эриугены – это некая огромная часть действительности, ее область или сфера.

Первая природа, говорит он, несотворенная и творящая – это Бог как источник, начало и основа всего существующего. Он вечен и первоначален, представляет собой подлинное Бытие. Все остальное произошло от него, потому что первоначало всегда что-либо порождает, во что-то разворачивается, воплощается. Он является Творцом, или Творящим, порождающим началом, будучи, однако, сам по себе несотворенным.

Вторая природа – сотворенная и творящая – это мир Божественных идей, по которым Бог как по образцам творит конкретные вещи. Здесь мы видим позицию крайнего реализма: идея или форма предшествует самому предмету, выступая в качестве его причины; физический мир – всего лишь порождение идеального бестелесного мира. Однако если у Платона этот мир идей существует сам по себе и является истинным Бытием, то у Эриугены он – второй по счету, поскольку сотворен и порожден, за ним стоит высшее Бытие – Творец, или потусторонний Бог, а идеальный мир – всего лишь его замысел или сознание.

Третья природа – сотворенная и нетворящая – мир вещей, в котором мы живем. Это самая последняя и низшая ступень Бытия: будучи сотворенным, этот мир не может произвести ничего более, ниже его спуститься уже невозможно. Поэтому единственное движение, которое может быть далее, – только в обратную сторону. Вещи или предметы материального мира должны вернуться к своим первообразцам – идеям, а те, в свою очередь, к Богу.

Таким образом, четвертая природа, несотворенная и нетворящая, – это Бог как конечная цель всех вещей, как результат всего мирового процесса. Обратим внимание: и в первой, и в четвертой природе Эриугена говорит о Боге, тем самым подчеркивая две его главные особенности: творить и не творить, быть началом всего и концом всего, то есть быть Всем. В первой части Бог – творящая природа, дающая начало всему существующему, в четвертой Он – нетворящая природа, являющаяся конечным результатом всего существующего. Таким образом, все происходит от Бога и в нем же разрешается (т. е. растворяется и пропадает впоследствии).

Эриугена предлагает уже знакомую нам триаду: пребывание (все в Боге), отпадение (мир вещей, построенных в соответствии с Божественными идеями) и возвращение (все вновь в Боге). Таким образом, наш мир – это отпадение от Бога, нечто несовершенное и неподлинное, а главное – временное, что когда-либо должно вернуться в начальную свою точку, а значит, закончить телесное, физическое, материальное свое существование. Стоит ли тогда вообще размышлять о том, что нас окружает и что мы можем воспринимать, не правильнее было бы презреть вовсе наш мир, отвернуться от него и обратить свои взоры к высшему, к истинному Бытию – Богу, который только и есть единственное, действительное и безусловное существование, тогда как все остальное – всего лишь различные варианты его непостижимого замысла и бесконечной воли. Мироздание ведь – не что иное, как развернутый Бог, а сам Он – свернутое мироздание.

Проверь себя

1. Какое значение имеет термин «природа» в учении Эриугены?

2. На сколько «природ» распадается все существующее с точки зрения Эриугены? Что представляют собой эти «природы»?

3. В чем разница между первой и четвертой «природой» в учении Эриугены?

7.2. Гармония веры и знания (Фома Аквинский)

Схоластика как попытка синтеза веры и разума, религии и философии достигла своего расцвета в учении итальянского религиозного философа Фомы Аквинского. Религиозная вера и философское знание не противоречат друг другу, говорит он, напротив, взаимодополняют, образуя единство. Окружающий нас мир является Божественным творением, а значит, несет в себе тайну великого замысла, скрывает воплощенную в телесные вещи волю Творца. Поэтому через восприятие мира или творения мы пусть косвенно, но постигаем отчасти Божественное, пусть незначительно, но приближаемся к нему. Однако познание мира, в котором мы живем, происходит с помощью разума и философии, в силу чего философское знание через постижение окружающей действительности приближает нас к ее первопричине – Богу. Этот путь опосредованный, или косвенный, и конечно же не способен открыть всей истины, однако он ведет через познание творения к частичному постижению Творца, и поэтому отвергать данную возможность приближения к Богу нет смысла. Наоборот, стоит всячески разрабатывать этот путь, совершенствовать разум, приумножать знание, так как оно оказывает великую услугу религии, укрепляя и обосновывая веру в начальную причину всего существующего – творящего Бога. Мысль о том, что философия должна быть служанкой богословия, принадлежит как раз Фоме Аквинскому.

Но философское знание – всего лишь подспорье, потому что есть еще и прямой, непосредственный путь постижения Бога – через религиозную веру в него. Путем молитвы, поста, благоговения и трепета верующий может получить Божественное откровение, то есть неким непостижимым чудесным образом узреть истины величайшие и вечные, которые никогда не могут быть добыты разумом и философией. Понятно, что этот мистический путь выше и совершеннее, чем рациональное познание, что вера выше разума, а религия выше философии. Если, например, между положениями веры и разума возникают противоречия, значит, ошибается разум, потому что вера ошибаться не может. Важно, что между тем и другим возможна гармония, что религия и философия ведут к одному и тому же, поэтому надо всесторонне обосновывать и разрабатывать их союз. Необходимо уметь преодолевать возникающие противоречия между верой и разумом, ибо они возникают не от принципиальной неразумности веры и не от абсолютной неприменимости разумного к религиозным предметам, но только от нашего неумения, а возможно, и нежелания увидеть и понять их возможное согласие.

В своей философской системе Фома Аквинский при объяснении мироздания во многом использовал учение Аристотеля о форме и материи. Все нас окружающее, говорит Фома вслед за Аристотелем, – это единство материи и формы. При этом несовершенная материя – всего лишь возможность чего-то, сущность вещей, тогда как форма – начало идеальное и неизменное – из этой возможности созидает действительность, а сущность приводит к подлинному существованию. Вклад Фомы Аквинского в разработку всевозможных проблем средневековой философии был наиболее значительным по сравнению с философской деятельностью других мыслителей Средневековья, и поэтому современники назвали его «ангельским доктором». Вообще, латинский термин «доктор» означал в Средние века «ученый» или, точнее, «наиболее ученый» (хотя и сегодня один из смыслов слова «доктор» – ученый человек) и являлся званием, которое присваивали наиболее отличившимся своими философскими заслугами (сегодня «доктор» – это также высшая ученая степень).

Другим представителем зрелой схоластики был испанский философ Раймунд Луллий, который, так же как и Фома Аквинский, полагал, что между верой и разумом, религией и философией возможны полное согласие и гармония, что все предметы как физического, материального, мира, так и высшей, Божественной, идеальной сферы можно описать или выразить в рациональных понятиях и таким образом объять разумом необъятное мироздание, полностью исчерпать все существующее, получив о нем окончательное знание.

С этой целью он построил так называемую «машину истины», которая выглядела следующим образом. Семь окружностей с одним общим центром располагались одна внутри другой. Каждая из них разделена на девять частей, или отрезков, или, вернее, дуг. Над каждой дугой – какое-либо понятие. Так, например, на первой окружности располагались такие термины, как Бог, ангел, небо, человек, воображаемое, чувственное, растительное, стихийное, инструментальное, – все эти понятия означают некие предметы, или вещи, или стихии, сферы, области существующего. На второй окружности – термины, означающие какие-либо признаки или свойства, качества вещей: благость, величина, длительность, могущество, знание, стремление, добродетель, истина, слава. На следующей окружности – понятия, соответствующие возможным отношениям между вещами: различие, согласие, противоречие, начало, середина, конец, превышение, равенство, умаление. Не приводя здесь всех остальных понятий, расположенных на оставшихся окружностях, скажем, что главное заключается во вращении этих окружностей в разные стороны (вокруг общего центра). При этом получаются всевозможные комбинации понятий, например: «благой, могущественный Бог», «добродетельный, знающий человек» и другие. Понятно, что количество этих комбинаций будет очень большим. Если даже в кейсо-вом замке, состоящем из трех колесиков, на каждом из которых расположено десять цифр (от 0 до 9), возможна 1000 комбинаций, то в «машине истины» Раймунда Луллия, состоящей из семи окружностей, каждая из которых разделена на девять разных понятий, этих комбинаций – огромное количество. Они-то, по мнению философа, и охватывают все многообразие мира, исчерпывают его, тем самым обеспечивая полную и окончательную истину.