Текст книги "Рожденный в CССР. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Колесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

С Нового года отмотало уже больше недели и в воскресный день я проснулся позже обычного – прошедший очередной субботний «семинар» у Ван Ваныча вымотал меня до нельзя. Эти три кавказца – самбиста, прикрепленные к Ван Ванычу из столичной спортивной роты для повышения спортивного мастерства, вязали меня узлами во время спарринга... и забывали развязывать. Сильные от природы, цепкие, быстрые и дико выносливые – если им удавалось осуществить удачный захват, то меня не спасали ни техника, ни опыт. Они переводили борьбу в партер (положение лежа) и дожимали меня в пяти случаях из десяти. Фифти фифти. Необходимо было постоянно сбивать им захваты или проводить контратаку максимально синхронно с их атакой, а это уровень японских борцов дзюдо.

Лучших из лучших в мире. Они во всех четырех весовых категориях могли выставить по десять борцов и те заняли бы все десять первых мест в трех категории. И уступили бы первое место только в открытой весовой категории голландцу – Гесинку.

Ван Ваныч только хмыкал, глядя на мои схватки. И как-то проходя мимо его кабинетика я услышал свое имя и не удержался – подслушал:

– Вы, горные бараны, должны на руках носить Ивана и радоваться, что он работает с вами в поединках. Он сегодня провел с вами по три схватки. Вы понимаете, как это трудно. Он легче каждого из вас на десяток килограммов и тем не менее уродуется для команды. Ведь если бы не его рост, то я бы сказал – это высококлассный японский дзюдоист. Скажите мне Ваше барановичество – где вы можете поиметь такой опыт! Где!?

Дальше я не стал слушать его разнос и понял, что опять прокололся. Я не такой высококлассный, как думает Ван Ваныч – просто дзюдо развивается. Я же знаком с дзюдо образца 2000 года, по сравнению с 1960 годом прошло более двенадцати Олимпиад. А это не шутка. Слова Ван Ваныча орлы не приняли всерьез и не работали в спарринге по заданию, а все старались меня измотать и задавить, следуя своему высокому самомнению. И когда один из них чуть не порвал мне связки, хотя я сигнализировал что сдаюсь – Ваныч их просто выгнал. И не взял обратно, несмотря на все просьбы высокопоставленных защитников. А я стал работать с Петром и Федором и хотя они были еще тяжелее, но мы работали по заданиям тренера, а не бились изо всех сил за победу. Даже я заметил, как вырос наш уровень и Ван Ваныч все чаще задумчиво поглядывал на меня. Особенно четко отгранился талант Петра, очень умный боец с колоссальным опытом – он буквально предугадывал мои действия на ковре (татами). К человеку пришла вторая молодость и мы все за него были рады. Кстати с кавказцами он расправлялся за полминуты, те даже вспотеть не успевали, как следовала чистая победа Петра.

Когда, в последний раз, пришли ходатаи за горцев, Ван Ваныч выставил в спарринг против них Петра. И тот потратил на них всех около двух минут. Спортивные боссы возмутились, мол Петр тяжелее каждого из них на пятнадцать килограмм. Тогда Ваныч выпустил меня и я в упорной борьбе чисто победил двоих, а третий из них пожаловался на растяжение и со схватки снялся. Начальники вполне дружелюбно распрощались с Ван Ванычем и больше мы кавказцев у нас не видели. А вот к Петру и Федору подходили с предложениями перейти к более именитым тренерам. На что те дипломатично замечали о конях на переправе и предстоящих Олимпийских играх 1964 года.

Но это все было позже, а ныне с самого утра в большой комнате сидел Деменьтев и попивал чаек с Саней. Саша был напряжен, значит уже подвергся расспросам и о чем его пытали не такая уж головоломка – всплыла драка в детдоме. На нас показаний не должно было быть, разве от наших, но это вряд ли. А противники видели наши лица замотанные шарфами по глаза, да и то им было не до этого. "Нейтралы" сидели в спальне, так что посторонние показать на нас не могли.

Однако лейтенант...опаньки – уже старшой, все же появился у нас, а это было не к добру. Мне ничего не оставалось, как продолжить утренний туалет и сесть за стол завтракать вместе с незваным гостем. За завтраком говорили о погоде, работе, международном положении... и о нашей машине. Вернее я мотал головой, а говорил Саня.

А так как я парень не дурак, хоть дурак немалый, то предложил Деменьтеву испробовать авто на ходу. С этим предложением, старший опер и лейтенант согласился незамедлительно и попросил подбросить его в центр по сугубо личному делу. Саня тоже был не глуп и начал собираться по своим пацанским делам. Гулять. А нам с Деменьтевым предстоял разговор тет на тет, как говорится.

До того как выехали на Осташковскую он ограничивался краткими замечаниями по автомобилю и моей манере езды. А когда по его просьбе притормозили на обочине и начался собственно разговор:

– Я понимаю язык глухонемых – русскую версию. Писать не нужно.

Я хочу, что бы ты меня понял и поэтому кое-что расскажу о себе.

Я начал войну в ОМСБОНе рядовым бойцом по комсомольскому призыву – пришел из дальневосточной погранзаставы. Работали на оккупированной территории в глубоком тылу врага – Белоруссия, Украина... После освобождения нашей территории был направлен в СМЕРШ Наркомата внутренних дел и "зачищал" ближайшие армейские тылы вплоть до победы. После войны ловил националистические банды по всей пограничной территории СССР и в 1952 году помогал полякам – можно сказать делился опытом. Кто подсунул мне эту суку: то ли "свои поляки", то ли остатки подполья, то ли американцы – я так и не узнал. Но у меня никогда не было семьи и я "поплыл", а рядом не оказалось никого, кто бы меня остановил.

Раскрыл ее я сам и "закрыл" сам, вместе со связником: ее наглухо, а связника сдал польским коллегам. Сам же полетел виниться к своему начальству, а там меня уже ждали. На допросе главная тема: почему застрелил связника и все мои доводы, что я сдал его полякам живого – разбивались об непоколебимую уверенность моего бывшего дружка, что я вру . Он сейчас большой начальник в УВД Мосгорисполкома, а тогда он меня утопил и я пошел под трибунал и по этапу. Дело пересмотрели только в 1957 году, помог друг фронтовик из КГБ. Он же и вытащил меня сюда на должность участкового и добился возвращения мне офицерского звания, аж целого младшего лейтенанта. Я в этом районе Москвы родился заново, по сути, как бы вернулся домой с войны длящейся двенадцать лет. Я сделаю все, что бы помочь здешним людям, даже нарушая служебный долг. Да у меня испарились его остатки когда я узнал, что тех двух псов, которых ты убил, – он даже не повернулся ко мне,– прикрывал мой "дружочек". Тот, что отмерил мне десятку – исключительно по служебному долгу. Его отправят по-тихому в отставку и ворошить это гавно, никто не желает. Сталина нет и все быстро начало гнить, а ведь прошло всего семь лет. Вот ответь мне – это начало конца?

– Да, – кивнул я.

– И ничего нельзя сделать?

– Не знаю, – показал я.

– Но ты попытаешься – если представиться возможность? Ты чувствуешь хоть какую-то возможность? Не вибрируй, с Гуляевым мы начинали в ОМСБОНе, он из старшин и жук еще тот. Но верный мужик.

– Я пойду до конца.

– Я "провел" тебя по всем возможным в СССР каналами сам и с помощью друзей. Ты тот, кто есть. А в фантастику я не верю, но вот глаза у тебя человека, повидавшего не меньше меня. Можешь на меня рассчитывать.

Мы молча доехали до станции метро пл. Дзержинского, где он попросил высадить его, сказав на прощание:

– На тебя пришли бумаги на допуск, из первого отдела Института физики. Получено положительное решение. Вот тебе мои телефоны. Просто запомни их.

И ушел, как же опер угро... старший. Ну,ну. Человек войны и злой судьбы, который был мне понятен, как никто другой. Как же мне повезло в этом времени – пространстве на Людей, а я еще Тебя ругал.

Допуск получен, а значит у меня максимум неделя для улаживания домашних, личных дел и нужно будет выходить на новую работу. Я вспомнил, как был огорчен Гуляев, когда я подал заявление по собственному желанию. И как мы потом пообщались с ним, по существу вопроса, откровенно:

– Антон Василевич вам нужен в соратниках автослесарь? Или журналист, а именно им я собираюсь стать. И уже начал подготовку к поступлению в МПГИ на факультет русского языка и литературы. На заочное отделение. И работу подыскал, где можно учиться на ночных сменах, в Институте физики АН СССР. Правда добираться нужно до противоположного края Москвы, но зато почти все время по проспектам.

В конце концов он со мной согласился, взяв обещание появляться в детдоме хотя бы раз в неделю. В детдоме образовался совет воспитанников, в котором не было администрации детдома – однако был я, как боевой товарищ.

В райотдел меня... пригласил новый участковый – Юрий Михайлович, младший лейтенант вступивший в должность сразу после училища. Его ввели в курс дела старшие товарищи и он уже не был так расстроен назначением. А ведь по выпуску наверное представлял себя бравым опером, как берет в одиночку всю банду "Черная кошка", а здесь участковый.

Я бы вообще ввел законом, чтобы первые назначения офицеров милиции были помощниками участковых. Пусть походят по земле и увидят тех кого защищают, поймут их заботы, а то многие сразу начинают "общаться" с криминальным элементом и ... осадочек остается.

Допрос проводил старший лейтенант милиции и после обычных ментовских ритуалов начал задавать вопросы, на которые я писал: не знаю, не был, не понимаю... Сплошное отрицалово. Этим и закончилась официальная часть, а затем он предложил побеседовать без протокола:

– Иван, ты же понимаешь, что воспитанники ничего, никому не скажут. Но дело нужно завершить, приблатненных то мы посадим и их главных сообщников в детдоме – они уже дали признательные показания. Бакланы. Но достаточное количество участников инцидента останется в детдоме и ты представляешь, что с ними будет? Их нужно убрать из детдома, может быть беда. Подростки часто более жестоки, чем взрослые – у них нет жизненного опыта, а с ним и приобретенных "тормозов". Поэтому нужно помочь.

– Вы наверное забыли...товарищ старший лейтенант, что я сам из них, сам приютский. Поэтому ни помогать следствию, ни стучать не буду. А вот помочь разрулить ситуацию в детдоме – постараюсь. Не торопитесь сажать.

В результате этого разговора и был создан совет воспитанников, который отказал в доверии пятерым воспитанникам и двум воспитанницам. Тем самым девам, которые скрасили ночную смену сторожам интимом (скорее всего с трипаком в придачу), а заодно подпоили до беспамятства. Именно их, совет просил директора убрать из детдома, что я и довел до Степ Степыча.

Парням и это было западло – среда обитания называется. В первом приближении, анархия была подавлена. Республика ШКИД – в натуре. На совете решили не лезть в вопросы администрирования, не светиться, а свои требования оформлять в виде просьб конкретных воспитанников – руководителей совета. А далее видно будет.

Дорожку в МПГИ мне подсказал ассистент Михаил из МГИМО, тот что

рекомендовал для Сани репетитором свою бывшую преподавательницу английского языка – Анну Павловну. Он же рекомендовал мне ее дочь – Елену Анатольевну Новикову, которая натаскивала Саню по истории западноевропейского искусства и преподавала в МГПИ. Елена закончила этот институт по специальности русский язык и литература, а вот писала диссертацию по западноевропейскому искусству. Михаил созвонился с Леной, мы подъехали к институту в конце рабочего дня и встретили ее у входа в главный корпус.

Михаил взял на себя роль переговорщика и озвучил мою просьбу, попросив ее подготовить меня к вступительным экзаменам по всем предметам. Поскольку ей это было не сложно, так как она закончила институт всего год назад. Дочку родила на первом курсе, отца похоронила, маму выхаживала... И тем не менее успешно закончила институт, поступила в аспирантуру и преподавала – вела практические занятия. Очень красивая женщина и незаурядная личность, тем более – кто отец ребенка, не призналась даже своей матери. Ее дочке, Танюше, было уже четыре года, мы заехали за ней в детсад, а потом отвезли с мамой домой.

Договорились следующим образом: я каждый день своей свободной недели буду подъезжать в институт к обеденному перерыву и отвозить ее в кафе обедать. Где она будет тестировать мои знание по экзаменационным предметам. Необычным это не будет выглядеть, так как это кафе облюбовали для встреч начинающие поэты и писатели. И там очень часто, на столах рядом с обеденными приборами, находились тетради, блокноты, карандаши и ручки.

А после этой проверки она определит уровень моих знаний и составит план подготовки к экзамену. Глядя на нее, я тоже мечтал проэкзаменовать ее, только совсем по другому предмету. Но ... мы были в разных категориях и с моим уровнем было только трахать разбитную диспетчершу учебного автокомбината. Иногда прямо на рабочем месте. Таким образом спермотоксикоз мне не грозил, а в любовь я давно не верил. Знаю, пробовал.

И все же я сделал попытку, предложив каждое воскресенье погружаться в языковую среду и для реализации идеи пригласил ее со всей семьей приезжать к нам с Саней на все воскресенье. Мол лыжи, санки, коньки, хвойный лес и вкусная здоровая пища – делают чудеса при обучении иностранному языку. А места в доме у нас уже хватало с избытком и бытово мы прибарахлились в норме. Спасибо Гуляеву. Однако ответ получил уклончивый...и то хорошо, что не полный отлуп.

С Саней мы ранее провели разбор полетов по итогам закончившегося полугодия. И не скажу, что он был победным, но и не провальным: троек мало, четверок больше, пятерка по физкультуре. Фирма – у меня было так же. Так что нам нужно было жить по Ленину: учиться, учиться и еще раз учиться – настоящим образом. Теперь к этому процессу подключался и я, а вдвоем веселее.

А история, с побоищем в детдоме, имела еще одно продолжение... Когда в середине недели я подъехал к дому – у калитки меня ждали двое. Один, лет двадцати двух, прямо всем своим обликом кричал, что он по блату и не меньше. Другой крепкий, жилистый, среднего роста и возраста, неприметно одетый удивил только тем, что в тридцати градусный мороз был в туфлях. Но когда я пригласил их в дом, то по его походке стало ясно, что он на протезах. Саша был дома и увидев гостей, сразу насторожился – видно знал кто это.

Саша уже более менее знал язык жестов и я попросил его помочь мне разговаривать с гостями незваными... но ожидаемыми. Пригласил их присаживаться и мы с Саней быстро собрали на стол. Достал из холодильника бутылку "Московской" и разлил всю на троих. После традиционного "будем" принялись закусывать и через некоторое время старший отодвинул от себя тарелку и стакан, а я приготовился к непростому разговору:

– Обзовись парень. Кто ты, какой масти, под кем ходишь, – спросил обратив на меня тяжелый взгляд старший.

– Это мой брат по отцу из детдомовских кличут Говорун. Мужик, в завязке, – ответил за меня Саня. А я просто согласно кивнул.

– Ха, мужик! С рогами на метр, – влез в разговор баклан и тут же получил в лоб основанием ладони и пока он падал с табуретки я уже был готов воткнуть вилку – целя ему в горло.

– Остынь, – услышал я одновременно со щелчком взводимого курка. – Вроде пацан, как пацан, а за метлой не следит.Ну просто малолетка – малолеткой.

– Помоги ему сесть, – кивнул он Сане, но тот не сдвинулся с места.

– Братаны, – хмыкнул Старший, – Колесо тоже горячий...был, хотя последнее время сидел один на льдине.

Страдалец уже сел на пол и пытался подняться, вскоре ему это удалось.

– Иди на улицу и жди меня, заодно охолонешь. А ты мужик, чего лезешь не в свои дела, зачем влез в разборки в детдоме. – спросил он меня.

– Объясни, с каких пор блатные мужикам указывают и вообще посторонних привлекают, что бы те их прессовали? Не нужно беспредельничать. Детдом это не ваша территория, – ответил Саня, а я кивнул.

– Борзый значит?

– Нет – справедливый.

– А кто за тебя может поручиться. Справедливый?

– Шило.

– ...... Авторитетный свояк – другое дело, вопрос закрыт. Совет тебе, держись подальше от молодняка, они все дальше уходят от понятий, – и пошел на выход.

Я отвел его на улицу, где он сел в подошедшую машину. И все.

Дома с Саней убрали со стола, попили чай, помыли посуду. И уже на пороге своей комнаты Саня сказал:

– А ведь ты бы его убил.

И я отвел глаза, а что говорить: это сделали бы и Иван Найденов и Александр Колесов, а уж вместе...атас.

«Рожденный в СССР»

Глава 8

В воскресенье, ровно в 10.00, мы с Саней подъехали к дому, где жили Новиковы и я отправил его к ним в квартиру. Заранее проинструктировав, что и как говорить – одни словом определив нашу линию поведения:

– Саня заходишь со словами, мол мы уже приехали. Здравствуйте. В зале будет удивление и соответствующие реплики. Ты делаешь огорченную морду и извиняясь говоришь, что брат видно ошибся и это простительно – инвалид от рождения. И начинаешь прощаться, но рупь за сто они нас пригласят на чай – потому, как интеллигенты,

– А если они меня интеллигентно выставят за дверь?

– Не исключено, мило попрощаешься и уйдешь. Но и это пойдет в зачет. В будущем.

– Я вижу она тебе понравилась, – поинтересовался брат.

– Не то слово Саня. Она, как тебе сказать... настоящая, а не кукла какая-нибудь.

– Мне она тоже нравиться,– признался Сашка.

– "А если случиться, что он влюблен, а я на его пути – уйду с дороги таков закон. Третий должен уйти", – процитировал я и спохватился, – вот баран, ради красного словца... Ведь Григорий Поженян напишет эту песню только через год.

– Да нет Иван, я это чисто в уме.

– Ну и не вибрируй, какие твои годы. Главное запомни мы должны у них, обязательно что-то сломать. Но смотри, чтобы соседей не затопило.

– Так этого полно: Краны подтекают, унитаз набирает половину бачка, гардины привязаны к крюкам, испорчены и побиты электровыключатели с розетками, утюг замотан изолентой, стулья разваливаются, сливы забиты... – начал перечислять Саня.

– Хватит, нужно и на следующий раз оставить, а лучше на несколько раз, – уточнил я.

И уже через полчаса Саня возглавлял на улице бригаду по чистке снегом ковров. В составе трех человек вместе собой.

А мне Лена помогала в квартире ... добрым взглядом и иногда словом.

– "Не верю", – ехидно заявила она, когда мы остались одни в квартире.

А я что, сделал вид, что тупой и показал подать мне молоток – все инструменты мы с Саней собрали заранее. Работали до полудня, а там Саня ввернул, что бензин то уже израсходовали, так нужно поехать скупиться на неделю, по-домашнему. Чтобы оправдать расходы, так сказать. А эта ехидна добавила:

– Ну да, конечно "овес нынче дорог".

И согласилась составить нам компанию, а за одно и самой купить необходимое на неделю, а Анна Павловна быстро составила ей список покупок.

Вода конечно камень точит, зато смелость города берет – как в анекдоте про поручика Ржевского: "Может дать по морде, а может и дать." До дать было, как до Луны, но шаг в направлении был сделан. Шоппинг был недолговременный, но успешный – колеса это не хрен собачий.

После обеда отправили крайних отдыхать (самую старшую и самую младшую), а сами возились еще до ужина. Поужинали, а как же иначе – по русскому обычаю кормить работников – это святое. И поехали к нам домой показать, где живем, как живем и какие у нас великолепные природы.

Домой я ее забросил после девяти вечера. Проводил до подъезда, и уже у двери она мне сказала:

– Вы знаете Иван, я только сейчас поняла, чего была лишена последние пять лет жизни.

Я скорчил недоумевающую физиономию, а она улыбнулась и поцеловала меня в щеку. Одним словом – я помню чудное мгновение, как мимолетное видение. Конечно мне, пятидесяти двухлетнему пидстарковатому мужику, все было ясно: того же лишена, чего были лишены и все мои предыдущие три жены – надежности. Только где же ее достать, вот в чем вопрос. И тем не менее все-таки "лед тронулся, господа присяжные заседатели". И мою физию кривила глупая улыбка – хорошо, что я ее не видел. Она мне вряд-ли понравилась бы.

Главным было, что мы решили проводить занятия по выходным – утром осуществляем моторизованную недельную закупку для обоих семей и едем к нам, где будем обедать, ужинать и конечно заниматься. Саня виртуоз, он женщин аж пробил на слезу рассказывая, как он страдает без родного женского участия. Бедная сиротинка и ему можно было поверить, если бы я не видел недавно, как он отоваривал здоровых озверелых парняг гирьками по голове. Нет, я таким наглым не был – скромнее был, скромнее.

Свой первый день и весь последующий месяц на новой работе, я провел на ремонте помещений будущего отдела монокристаллов, входящего в Отделение колебаний. Исследования Отделения колебаний было ориентировано на лазерную тематику, а особенно твердотельные лазеры. Лазер на рубине, созданный Мейманом в 1960 году, взорвал мировой научный круг ученых работавший в области генерации когерентного излучения. А советские ученые кусали локти, ведь именно они первыми предлагали конструктивную схему твердотельного лазера, но... поезд ушел. Эти вот ученые работали в Институте физики и им было достаточно намека для понимания предложенного. Но... понимания на уровне идей, а вот техническая реализация проекта – это другой уровень. Что и доказал всем Мейман, в том числе и ученым США. Пусть у него и "отобрали" Нобелевскую премию 1964 года. Фактически.

На следующий месяц я уже приблизился к своей профессии – слесарь механосборочных работ 4-го разряда. Устанавливал, монтировал и подключал в подвале здания научно– производственного отдела монокристаллов, механические генераторы высокочастотного тока. А вскоре пришли две установки по выращиванию монокристаллов методом Чохральского и это был тихий ужас. Они были напрочь убиты, мало того, у меня создалось впечатление, что они были укомплектованы из убитых узлов и механизмов. Спасибо одному из предприятий Государственного комитета по радиоэлектронике, что не сдали этот металлолом, а передали АН СССР в порядке оказания технической помощи.

Начальник отдела, Вячеслав Васильевич (ВВ – подпольная кличка), молодой кандидат наук сел рядом со мной на ящик и стал думать думу горькую. В отделе сейчас фактически было человек пять – остальные на бумаге, помогала нам бригада монтажников из опытного производства института. Но что они должны были монтировать? Это!?

Я показал начальнику, что напишу ему записку. Он пожал плечами и ушел, а я стал составлять докладную записку. И даже не заметил, как через час нас посетило восходящее светило советской и мировой науки – недавно избранный член-корреспондент АН СССР и будущий лауреат Нобелевской премии. Начальнику Отделения очень хотелось пнуть этот железный хлам (фронтовик однако), но разум возобладал (членкор тем не менее). Если бы меня не было в помещении, то ему можно было бы пройтись русским могучим по всем и каждому в отдельности... А так, не сбросивши пар здесь, Александр Михайлович пошел разряжаться на других. Кому-то сегодня попадет.

Кто виноват конечно было ясно, по определению – наш отдел. В любом случае. А вот что делать я попытался расписать в докладной и когда представил свой опус ВВ – тот дал мне зеленый свет. А что делать и за соломку схватишься при таких обстоятельствах. Тем более он ничего не терял, разве, что еще один маляр-грузчик выпадал из обоймы.

Всю неделю я возился с железом, выбирая лучшее из худшего. Затем все это погрузил в грузовик и отвез в учебный комбинат вместе с институтским гарантийным письмом об оказании технической помощи институту во благо советской науки и т.д. Письмо передал Гуляеву, который покрутил пальцем у виска и сказал:

– Работать исключительно в не рабочее время. Не в ущерб основной деятельности и заинтересовывай людей сам.

Я и начал с него самого, передав ему трехлитровик пищевого спирта-ректификата.

Затем я довел до сведения нужных людей, что есть халтура за натуру и они прониклись важностью момента. Советико морале.

Привлек к работам и семерку своих учеников-автослесарей, но этих за халву с лимонадом. Халву они могли поглощать в огромных количествах, как пастилу и сгущенку. Растущий молодой организм требовал калорий и я думаю на некую диспетчершу, тоже был большой расход энергии. Она мне лишь снисходительно улыбалась, когда я поздоровкался с ней – дорвалась видно до сладенького.

Ну и хрен с ней, я штурмовал неприступную твердыню по два часа в обед и весь день в выходной – Науку. А с Еленой, далее поцелуя в щечку – не шло, хотя я видел, что ей с нами нравится. Она с удовольствием, как и ее мама с дочкой, приезжала к нам на выходные занимались мы интенсивно, но...лишь английским языком.

На квартире у Новиковых мы навели порядок и даже сделали косметический ремонт. Попытки заплатить нам за работу они прекратили и это радовало – мы стали проходить по статусу друзей. Но вот я боюсь, что для меня это может быть навсегда. Печально.

Ну это все лирика, вот сюжет производственного романа был более динамичен: в конце марта я начал собирать в институте первую установку. И параллельно, через две недели, приступили к монтажу второй, ее все-таки, то же сделали – благо институт спирта не жалел. Мне выделили в помощники техника и женщину тридцатилетнего возраста – лаборантку. Ей нужно было помочь оборудовать комнату для приготовления шихты, а технику Валере помещение для резки, шлифовки и полировки материалов. А это куча разнообразного алмазного инструмента и специализированных станков. Вакуумное напыление зеркал резонатора мы, конечно, не потянем – "чистое помещение" в нашем корпусе не создашь, по специфике нашей работы. Однако установку вакуумного напыления нужно было искать, а там "война план покажет".

Шкафы управления ростовых установок отремонтировали и наладили с ребятами радиолюбителями из детдома и такие там были. На это благое дело ушло полцентнера халвы, а электрику Васе три литра спирта.

Вот так и двигали науку – Белл Лабораториз называется.

Заведующий отделом был настолько впечатлен результатами нашей работы, что когда нужно было разгружать установку пригнал даже завсектором. Теперь ВВ приходил в наш ростовой зал каждый день. Когда же начали "мигать" лампочки, зашумел генератор в подвале – пошла наладка установки, то он просто садился в ростовом на стул и...с удовольствием смотрел на процесс. Здесь я осознал – пришла пора красить установки, что мы и сделали в субботу.

А в понедельник он привел к нам в зал начальника Отделения, членкор АН СССР посмотрел на свежевыкрашенные установки и спросил его:

– Ты, где их взял – такие? Что, их тоже на базу металлолома сдают?

А лампочки мигали, генератор шумел... у начальников было прекрасное настроение, а мы сумели все заранее отрепетировать.

Поэтому когда начальство поинтересовалось, как скоро пойдет рост кристаллов.

То Галина, смущенно хлопая длиннющими ресницами, передала нашему непосредственному начальнику нехилый список необходимых химических реактивов, расходных материалов, ростовых тиглей (куда нагло включили платиновые и даже иридиевые тигли) и алмазного инструмента:

– Вот, пожалуйста, Вячеслав Васильевич, не успела в субботу вам передать.

А когда уже и Александр Михайлович сказал:

– Давай Слава и я посмотрю, что вы там на пожелали?

Она еще интенсивнее захлопала ресницами и дала ему первый экземпляр напечатанного списка.

Двухсторонний вывод боссов был идентичным, типа "ни хрена себе", но учитывая присутствие Галины, был выражен в смягченной форме и только АМ. После чего обескураженное начальство отбыло в кабинет завотделом.

А заявочка была составлена классно – по максимуму и грамотно (месяц моей работы) поэтому у Александра Михайловича должно было создаться мнение, что это разработка Вячеслава Васильевича , а Галина просто не успела вовремя напечатать.

Этим я убил, двух зайцев: во-первых большое начальство должно было понять, что технология это не формулы ученым карябать и графики вверх ногами рисовать. Это кропотливая научно-инженерная разработка и должна быть обеспечена не только идейно, а как технически, так и материально. Пусть привыкают.

А во-вторых спецификацией заказов я фактически отсекал работу с фторидами, в которой можно было завязнуть и удовлетвориться научным выходом, да и то вторичным – в США уже получена генерация на флюорите с ураном в качестве активатора. И фториды там "пекут", только так, на ура. Штатовцы еще не знают, что с активатором неодимом и дерево генерит, но скоро узнают. Да и вообще – "Боливар не вынесет двоих". Или только оксиды, или фториды – я то это знал по будущему. А "снимать пенки" типа: "впервые получена генерация" в статейке на одну две страницы – не хрен. Меня не для этого сюда закинуло, нужно дело делать господа "ученые: доценты с кандидатами".

Зато нелинейный кристалл модулятор и умножитель частоты – ниобат лития, я им подкину. Отличный материал. Да и германоэвлитин можно, для баловства, ведь он и "на гвоздь растет". Песня. Но главное конечно ИАГ (иттрий-алюминиевый гранат) с неодимом, который по совокупности параметров – лучший во все времена. И тогда нужно будет поглядеть, кто главный ученый в Институте физики. Думаю акции раскаявшегося грешника, академика Сахарова и его протеже, значительно снизятся и кандидатом на пост директора института будет фронтовик – Александр Михайлович.

А в данный момент будущие академики лично и через секретарш названивали по указанным в заявке и по вытащенным из своих баз данных организациям, договариваясь о приобретении или обмене указанных позиций в нашей заявке. Это сообщила Галина, которая "случайно" зашла в приемную, к подруге секретарше. И я понял, что расклады у академиков начали изменяться. Научный нюх и организационная хватка у АМ уже входила в легенду и он решил рискнуть, поставив на наш отдел. Вот, что значит вовремя покрасить.

В следующие две недели я разъезжал по Москве и Подмосковью с Галиной, на своем газике со снятыми задними сиденьями, грузясь и выгружаясь и опять грузясь. А вот в Ленинград съездили на грузовике и набили его полностью – особенно в ГОИ (Государственный оптический институт). Там же взяли вакуумную напылительную установку, а ведь в заявке ее не было – раз и еще АМ привлекает к работе ограниченный круг людей – два. Похоже он проникся ситуацией и лично решил возглавить процесс, а это дорогого стоит.

В конце мая тепловой узел был опробован и отожжен, шихта отпрессована в таблетки и отожженна на воздухе. Тигель из вольфрама наплавили шихтой с максимальной осторожностью. За три раза, но без "переливов" и добавили активную добавку из расчета сотая процента позиций иттрия и понеслась...

Сначала затравливались на вольфрамовую проволоку, потом я визуально, выбрал в получившемся кристаллике ось четвертого порядка отрезал вдоль нее кусочек кристалла и начал затравливаться на него. И постепенно уточнял ориентацию по симметрии внешней огранки выращиваемых кристаллов. Работали неделю без перерывов, я привлек к росту и Галину, и Валеру – они менялись, а я спал в шихтовой часов по пять в сутки. В первой установке прогнали концентрационную серию с неодимом в четыре образца. Во второй установке вырастили два кристалла с оптимальной концентрацией неодима, полученные були обрезали с торцов и отполировали на просвет. Из них вырезали заготовки для элементов – получилось восемь штук и если загенерят хотя бы два – все будут счастливы. Когда заготовки скруглили получили три элемента диаметром 3х30 мм, и пять 2.5х25 мм. Просветлили торцы... ну по качеству не фонтан конечно, но что-то есть. Самое интересное, что всю неделю к нам никто не заходил– да... нет более забобонных технологов, чем ростовики. Мои напарники принимали все происходящее, как обычную работу, потому что "не копенгаген". Ну аврал и что...так надо.